К вопросу о возможности разграничения кондикционного и деликтного требования по критерию вины

К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОСТИ РАЗГРАНИЧЕНИЯ КОНДИКЦИОННОГО И ДЕЛИКТНОГО ТРЕБОВАНИЯ ПО КРИТЕРИЮ ВИНЫ

Н. Г. СОЛОМИНА

Соломина Н. Г., кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Забайкальского института предпринимательства Сибирского университета потребительской кооперации.

В свое время О. С. Иоффе отмечал, что кондикционные и деликтные обязательства должны разграничиваться по принципу наличия вины: если есть вина причинителя - налицо обязательство из причинения вреда, нет его вины - возникает обязательство из неосновательного обогащения <1>. Данная позиция, долгое время признававшаяся основной в трудах советских ученых, и сегодня поддерживается некоторыми цивилистами. -------------------------------- <1> Иоффе О. С. Обязательственное право. М., 1975. С. 867.

В советской правовой науке находила свое место и не столь категоричная точка зрения разграничения сравниваемых требований, но все же исходящая из принципа вины, согласно которой обязательство из неосновательного приобретения исключает не всякую, а лишь умышленную вину ответчика <2>. -------------------------------- <2> См., напр.: Советское гражданское право. Т. 2. М., 1965. С. 378; Толстой В. С. Понятие обязательства по советскому гражданскому праву // Ученые записки ВЮЗИ. 1971. Вып. 19. С. 120; Советское гражданское право. Т. 2 / Отв. ред. В. П. Грибанов, С. М. Корнеев. М., 1980. С. 387; Советское гражданское право: Учебник для вузов. Ч. 2 / Под ред. В. А. Рясенцева. Л., 1987. С. 439.

Обе вышеприведенные точки зрения нашли в юридической литературе обоснованную критику. В частности, А. Л. Маковский делает акцент на том, что в Гражданском кодексе "не было раньше и нет сейчас даже намека на то, что предъявление кондикционного иска возможно лишь при невиновном обогащении. Текст закона, скорее, всегда свидетельствовал о том, что и недобросовестное обогащение (а оно вполне может быть виновным) охватывается понятием неосновательного обогащения: ведь обогатившийся должен вернуть доходы, которые он извлек после того, как "узнал... о неосновательности получения имущества", но он мог знать об этом и в тот момент, когда недобросовестно завладел чужим имуществом, присвоил его и т. п." <3>. -------------------------------- <3> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст, комментарий, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О. М. Козырь, А. Л. Маковского, С. А. Хохлова. М., 1996. С. 594 - 595.

В той или иной мере приведенные доводы несостоятельности критерия вины при разграничении кондикционного и деликтного обязательств можно проследить через действующее законодательство. Так, гл. 59 ГК РФ предусматривает некоторый перечень разновидностей деликтных обязательств, когда таковые могут возникнуть и при отсутствии виновного поведения причинителя вреда. В первую очередь необходимо вести речь о причинении вреда источником повышенной опасности (ст. 1079 ГК РФ), когда вред, причиненный таким источником, подлежит возмещению юридическим лицом и гражданином (владельцем источника повышенной опасности) независимо от вины. Исключение составляют случаи, когда владелец источника повышенной опасности докажет, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего (абз. 1 п. 1 ст. 1079 ГК РФ), а также если источник выбыл из его обладания в результате противоправных действия других лиц (п. 2 ст. 1079 ГК РФ). В возмещении может быть отказано и при грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда в случаях, когда его ответственность наступает независимо от вины (абз. 2 п. 2 ст. 1083 ГК РФ). Вина не принимается во внимание также при причинении вреда гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ (п. 1 ст. 1070 ГК РФ). В таких случаях вред возмещается в полном объеме за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, - за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования. Таким образом, вина хотя и выступает условием возникновения деликтной ответственности, однако отнюдь не является обязательным условием возникновения таковой. Что касается условий возникновения кондикционного обязательства, то ст. 1102 ГК РФ (так же как и ранее действовавшее законодательство) ничего не говорит об отсутствии вины как необходимом условии возникновения обязательства из неосновательного обогащения. Согласно п. 2 указанной статьи нормы гл. 60 применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли. Под существо кондикционного обязательства можно подвести любое обогащение. По общему смыслу положений гл. 60 ГК РФ категория "поведение" используется в самом широком смысле слова. Это означает, что поведение как действие, лежащее в основе возникновения неосновательного обогащения, может быть как добросовестным, так и недобросовестным, как виновным, так и безвиновным, иметь место как на стороне приобретателя, так и на стороне потерпевшего либо вообще на стороне третьего лица. Однако необходимо учитывать, что даже поведение, чтобы стать основанием обогащения, имеет свои пределы. Речь идет о тех случаях, когда определение поведения как недобросовестного или, напротив, добросовестного может явиться достаточным основанием в отказе квалификации приобретенного имущества в качестве неосновательного обогащения. Такие случаи прямо предусмотрены законом. В частности, положение подп. 3 ст. 1109 ГК РФ предполагает в случае отсутствия недобросовестности на стороне приобретателя-гражданина и счетной ошибки оставить за таким приобретателем денежные суммы, предоставленные ему в качестве средств к существованию. Подпункт 4 указанной статьи также допускает отказ в возврате имущества, не подлежащего квалификации в качестве неосновательного обогащения, по причине передачи его потерпевшим во исполнение несуществующего обязательства. При обобщении критики концепции разграничения сравниваемых обязательств по критерию вины обращает на себя внимание тот факт, что некоторые ученые, как нам представляется, приводят не совсем удачную аргументацию своим выводам. Так, Ю. К. Толстой, оперируя положениями ст. 1103 ГК РФ, приходит к выводу, что при разграничении деликтного и кондикционного обязательств "законодатель не только не предлагает руководствоваться принципом вины, а как раз напротив - прямо декларирует отказ от этого принципа как критерия разграничения" <4>. "Именно этим объясняется, - по мнению Ю. К. Толстого, - прямое указание на то, что правила о неосновательном обогащении подлежат применению также к требованиям о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица" <5>. -------------------------------- <4> Гражданское право: Учебник. Т. 3 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2007. С. 97. <5> Там же.

Другой ученый, Е. А. Магаляс, в обоснование своей позиции о том, что "признак вины не может применяться как критерий, позволяющий разграничить применение кондикционного и деликтного исков", помимо положений подп. 4 ст. 1103 ГК РФ, приводит также положения п. 2 ст. 1104 ГК РФ <6>. В. С. Ем, помимо отсылки к подп. 4 ст. 1103 ГК РФ, в качестве аргумента ссылается на такую форму неосновательного обогащения, как покушение на чужие права (в частности, незаконное использование чужих прав). Такая форма неосновательного обогащения, по его мнению, "может быть использована приобретателем умышленно, в результате виновных действий" <7>. -------------------------------- <6> Магаляс Е. А. Соотношение требований из неосновательного обогащения с требованиями об истребовании имущества из чужого незаконного владения и возмещении вреда в гражданском праве // Законодательство. 2002. N 5. <7> Ем В. С. Обязательства вследствие неосновательного обогащения в современном гражданском праве // Законодательство. 1999. N 7.

Если же последний пример трудно рассматривать в качестве аргумента, поскольку он не подкреплен какой-либо правовой нормой, то положения подп. 4 ст. 1103, так же как и п. 2 ст. 1104 ГК РФ, вряд ли можно признать уместными. Так, ст. 1103 ГК РФ определяет возможность применения положений гл. 60 к иным требованиям о защите гражданских прав и "не нацелена" на урегулирование непосредственно отношений, возникающих из неосновательного обогащения. Что же касается выражения подп. 4 данной статьи: "в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица", то оно соотносится с категорией "возмещение вреда" и не имеет непосредственного отношения к институту неосновательного обогащения. В связи с этим возникает вопрос: если категория "возмещение вреда" подп. 4 ст. 1103 ГК РФ указывает на сферу деликтных отношений, то зачем законодателю понадобилось усложнять данную конструкцию выражением "в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица"? С позиции терминологического аппарата главы 60 ГК РФ последнее выражение не совсем корректно, поскольку данная глава не использует термин "обогатившееся лицо" для определения субъектного состава кондикционного обязательства. Вместе с тем при сопоставлении этого термина со смыслом п. 1 ст. 1102 ГК РФ не вызывает сомнений тождественность его с термином "приобретатель". Буквальное же толкование подп. 4 ст. 1103 ГК РФ позволяет сделать вывод о приоритете норм, регулирующих деликтные отношения, перед нормами главы 60 в отношении урегулирования вопросов причинения вреда имуществу, составляющему неосновательное обогащение приобретателя. Возможность применения правил о деликтах к таким отношениям установлена п. 2 ст. 1104 ГК РФ. Недобросовестное поведение не есть виновное поведение. Недобросовестное поведение обогатившегося, являющееся основанием применения деликтных правил, подразумевает, во-первых, поведение приобретателя (обогатившегося), вследствие которого могла произойти всякая, в том числе и всякая случайная, недостача или ухудшение неосновательного обогащения, после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения; во-вторых, поведение приобретателя (обогатившегося), характеризующееся умыслом и грубой неосторожностью, имеющее место до того, как приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения, повлекшее недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. Например, при переезде с одной квартиры на другую с автомобиля семьи Ивановых случайно выпала сумка с вещами, которую впоследствии обнаружил гражданин Петров. Он принес сумку домой и поставил ее на балкон. После продолжительного дождя вещи, находящиеся в сумке, пришли в негодность. При квалификации возникших отношений не вызывает сомнения, что речь идет о неосновательности обогащения Петрова за счет имущества семьи Ивановых. Тем не менее имуществу (вещам) был причинен вред недобросовестным поведением обогатившегося лица. Таким образом, несмотря на то что для защиты нарушенного права подлежит применению кондикционное требование о возврате имущества, составляющего неосновательное обогащение (п. 1 ст. 1104), характер и размер вреда в силу п. 2 ст. 1104 будет определяться по правилам о деликтах. Положения же п. 1 ст. 1105 ГК могут применяться субсидиарно к положениям о возмещении вреда, в случае необходимости определения размера возмещения при утрате имущества. Пункт 2 ст. 1104 ГК РФ решает вопрос об установлении ответственности за вред, причиненный неосновательно приобретенному имуществу. При этом при определении размера возмещения необходимо руководствоваться положениями о деликтах, несмотря на то что причинение вреда произошло в рамках отношений, возникших вследствие неосновательности обогащения. Поэтому выражение подп. 4 ст. 1103 "в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица" подлежит сопоставлению с содержанием пункта 2 ст. 1104, когда вред причиняется приобретателем имуществу, составляющему его неосновательное обогащение. Таким образом, положения подп. 4 ст. 1103, а также п. 2 ст. 1104 ГК РФ не могут быть положены в обоснование несостоятельности позиции, выделяющей вину как субъективное условие разграничения кондикционного и деликтного требований, поскольку несут иную смысловую нагрузку, не связанную с виновным или невиновным поведением приобретателя как условием возникновения обязательства вследствие неосновательного обогащения. Представляется, что примером неосновательного обогащения вследствие виновного противоправного поведения приобретателя выступает любой случай хищения имущества (перемещение материального блага из имущественной сферы потерпевшего в имущественную сферу приобретателя) без причинения ему вреда, что соответствует и законодательному подходу. Так, возникновение деликтного обязательства согласно п. 1 ст. 1064 ГК РФ сопряжено с причинением вреда имуществу гражданина или юридического лица, а не имущественной сфере этих лиц. Данный подход закона, как нам представляется, в наибольшей степени отражает существо причинения имущественного вреда. В этом смысле достоверным выступает мнение В. С. Ема о том, что если умаление происходит "в форме уничтожения, порчи имущества, причинения вреда жизни или здоровью, то правонарушитель, умаляя имущественные блага потерпевшего, не обогащается за счет него, а причиняет вред. Если же умаление имущественного блага осуществляется в форме похищения, иного неосновательного присвоения имущества правонарушителем, то в результате этого правонарушитель причиняет потерпевшему убытки и одновременно неосновательно обогащается" <8>. -------------------------------- <8> Там же.

К оппонентам точки зрения о возможности разграничения сравниваемых обязательств по принципу вины можно отнести и В. А. Белова, который указывает на то, что "в деле возникновения кондикционных правоотношений по общему правилу не может играть какой-либо роли вина обогатившегося" <9>. Вместе с тем размышления ученого о природе обогащения и причинения вреда привели его к выводу о том, что "неосновательное обогащение... всегда предполагает обогащение пассивного субъекта кондикционного правоотношения" <10>. Подобная позиция для российской правовой школы не нова. В частности, А. Шеповалов в своей работе 1926 г. "Различие обязательств из причинения вреда и из неосновательного обогащения" писал, что для возникновения обязательств из причинения вреда необходима активность поведения должника, тогда как в обязательствах из неосновательного обогащения поведение должника в момент возникновения обязательства совершенно пассивно <11>. Однако такая позиция вряд ли соответствует действующему ГК РФ, поскольку в ст. 1102 ГК РФ речь идет все-таки о действиях, то есть активном поведении. Так, согласно п. 2 ст. 1102 ГК РФ правила главы 60 применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли. -------------------------------- <9> Белов В. А. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. М., 2003. С. 904. <10> Там же. <11> Шеповалов А. Различие обязательств из причинения вреда и из неосновательного обогащения // Рабочий суд. 1926. N 4. С. 273 - 274.

------------------------------------------------------------------

Название документа