Идея или деяние: что наказуемо?

(Султанов А.)

("ЭЖ-Юрист", 2012, N 18)

Текст документа

ИДЕЯ ИЛИ ДЕЯНИЕ: ЧТО НАКАЗУЕМО?

А. СУЛТАНОВ

Айдар Султанов, юрист, г. Нижнекамск.

Человек имеет право искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, изучать религиозные книги, реализуя право на свободу совести и вероисповедания. Случаи из мировой судебной практики свидетельствуют о нарушении этого права на основании закона.

Экстремизм на бумаге

Безусловно, гражданско-процессуальная форма не может быть использована для того, чтобы добывать доказательства совершения публичных правонарушений, за которые установлена административная и уголовная ответственность, под видом "установления правового состояния информационных материалов".

Это противоречит базовым положениям УПК РФ и ГПК РФ.

В Постановлении Пленума ВС РФ от 28.06.2011 N 11 было дано разъяснение, что "при рассмотрении уголовных дел о преступлениях экстремистской направленности судам следует обеспечивать, с одной стороны, охрану публичных интересов (основ конституционного строя, целостности и безопасности Российской Федерации), а с другой - защиту гарантированных Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина - свободы совести и вероисповедания, свободы мысли, слова, массовой информации, права свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом".

Соответственно, данная задача лежит на судах и при рассмотрении дел о признании материалов экстремистскими. Наличие данной задачи показывает, что при рассмотрении подобных дел всегда возникает спор о праве свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, свободно изучать религиозные книги, реализуя право на свободу совести и вероисповедания.

Хочется отметить, что само признание информационных материалов экстремистскими имеет целью не защиту частного интереса, а недопущение распространения экстремистских материалов, то есть запрет.

Иск о воспрещении был известен еще в римском праве под названием прогибиторного иска (actio prohibitoria), назначение которого заключалось в обязании ответчика не вмешиваться в свободу собственника (воспрещении).

Хотя в российской процессуальной науке не так много внимания было уделено искам о воспрещении, любому процессуалисту известно, что требование, направленное на принуждение ответчика к воздержанию от совершения каких-либо действий (иск о воспрещении), является иском о присуждении и, если точнее, о присуждении к бездействию (в случаях, когда истец требует от ответчика воздержания от определенных действий).

Иск о бездействии

Предметом иска о присуждении является материально-правовое требование истца к ответчику, принудительного осуществления которого добивается истец. Основание иска о принуждении составляют юридические факты, свидетельствующие о том, что право нарушено, то есть те же обстоятельства (факты), которые создают, изменяют или погашают права и обязанности сторон или препятствуют возникновению прав и обязанностей.

Соответственно, притязание на запрет, на воспрещение должно иметь адресата, кому этот запрет адресован.

Нам могут "подсказать", что на основании судебного решения о признании информационных материалов экстремистскими данные материалы помещаются в федеральный список экстремистских материалов, что является запретом для неопределенного круга лиц, причем запретом не только на распространение, но и на право на получение данных информационных материалов.

Конечно же, так оно и есть, но у "информационного материала" всегда есть автор, который с признанием информационных материалов экстремистскими становится лицом, занимавшимся экстремистской деятельностью.

Таким образом, требование о признании материалов экстремистскими в ряде случаев является иском о воспрещении к неопределенному кругу лиц и одновременно иском о привлечении к публично-правовой ответственности автора, а также владельца информационных материалов, имеющего целью их распространение.

Суть притязаний прокурора и правовая природа признания информационных материалов экстремистскими именно такова, хотя зачастую притязаний к автору в требованиях прокурора мы можем не увидеть. Это свидетельствует о несоответствии таких требований положениям ст. 131 ГПК РФ.

Полагаем, что рассмотрение такого рода дел в гражданском процессе вряд ли может обеспечить тот уровень правовых гарантий, который необходим с точки зрения международных стандартов справедливого правосудия, которые при рассмотрении данного рода дел требуют соблюдения процессуальных гарантий, предоставляемых при уголовном обвинении.

Должная правовая процедура зависит не от того, в каком судебном порядке рассматривается вопрос конфискации, а от ее юридической природы как меры публично-правовой ответственности.

Правовые позиции ЕСПЧ

Хотя постановлений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), вынесенных по делам против России по данному роду дел, пока нет, имеющиеся жалобы в ЕСПЧ находятся на стадии решения вопросов о приемлемости, ничто не лишает нас возможности поучиться на чужих ошибках.

Надо отметить, что при разбирательстве административных и даже гражданских дел в ряде случаев в целях необходимости соблюдения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод российский правоприменитель должен соблюдать гарантии, установленные ст. 6 Конвенции, как если бы в отношении этих лиц было предъявлено "уголовное обвинение".

То есть в ряде случаев должны быть соблюдены принципы уголовного процесса при рассмотрении гражданского дела, поскольку необходимость такого подхода обусловлена тем, что понятие "уголовное обвинение", применяемое ЕСПЧ, является автономным от квалификации национального права.

Например, ЕСПЧ установил, что по делу о привлечении к ответственности за публикацию, разжигающую национальную рознь, должны быть применены гарантии ст. 6 Конвенции, предоставляемые при уголовном обвинении (Постановление от 04.11.2008 по делу "Балсите-Лидейкиене против Литвы" (Balsyte-Lideikiene v. Lithuania) N 72596/01).

В данном деле ЕСПЧ установил нарушение ст. 6 Конвенции: обвинение в том, что спорная публикация разжигала национальную рознь, было основано на экспертных заключениях, и суды, признавая заявительницу виновной, широко цитировали экспертные заключения, которые играли ключевую роль в возбужденном против нее разбирательстве, но ей не была предоставлена возможность допросить экспертов в целях оспаривания достоверности их заключений.

ЕСПЧ сделал заключение в данном Постановлении, что отказ в удовлетворении ее ходатайства о допросе экспертов в открытом судебном заседании не отвечал требованиям ст. 6 Конвенции.

Рассмотрим более подробно Постановление ЕСПЧ, поскольку правовые позиции, изложенные в нем, могут быть полезны для понимания отнесения ЕСПЧ того или иного рода дел к уголовным и соответственно применимости положений ст. 6 Конвенции о процессуальных гарантиях при уголовном обвинении. Перечислим их:

"2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком.

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

a) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;

b) достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;

e) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке".

Эти процессуальные гарантии должны быть предоставлены, даже если национальным законодательством дело не отнесено к уголовным.

Права и свободы граждан

Безусловно, этот факт обязывает нас быть внимательными к подходам ЕСПЧ, поскольку их игнорирование может привести к нарушениям прав и свобод граждан и к очередным проигрышам в ЕСПЧ.

Итак, в деле "Балсите-Лидейкиене против Литвы" ЕСПЧ задался вопросом, является ли процесс уголовным согласно ст. 6 Конвенции и таким образом подпадает ли под гарантии, предоставляемые в данном отношении этой статьей при рассмотрении того факта, что на заявительницу была наложена санкция в виде административного предупреждения и конфискации непроданных экземпляров "Литовского календаря 2000"?

Прежде всего ЕСПЧ указал, что при определении, следует ли считать правонарушение уголовным, надо применять три критерия: юридическая квалификация правонарушения в национальном законодательстве, характер нарушения и характер и степень суровости возможного наказания (дело "Энгел и др.", § 82, и дело "Лауко против Словакии", Постановление от 02.09.1998, "Сообщения о постановлениях и решениях", 1998-VI, с. 2504, § 56).

Рассмотрев первый критерий, ЕСПЧ указал, что в соответствии с национальным законодательством КоАП не характеризуется как "уголовный", однако индикаторы, наблюдаемые в законодательстве государства-ответчика, имеют лишь относительное значение (дело "Озтюрк против Германии", Постановление от 21.02.1984, серия A N 73, с. 19, § 52).

ЕСПЧ также напомнил, что согласно его устоявшейся практике второй и третий критерии являются альтернативными и не обязательно совокупными: чтобы ст. 6 была применимой, достаточно, чтобы рассматриваемое правонарушение считалось "уголовным" с точки зрения Конвенции или чтобы это правонарушение ставило человека под угрозу применения санкции, которая по своему характеру и суровости в целом относилась бы к уголовной сфере (Дело "Эзех и Коннорз против Великобритании" (Большая Палата), N 39665/98 и 40086/98, § 86, ЕСПЧ 2003-X).

Это не исключает применения совокупного подхода в случаях, когда раздельный анализ каждого критерия не позволяет достичь однозначного заключения в отношении наличия "уголовного обвинения" (дело "Лауко", § 57).

Что касается характера правонарушения, совершенного заявительницей, ЕСПЧ напомнил, что к ней была применена санкция за производство и распространение "Литовского календаря 2000" в соответствии со ст. ст. 301 и 214.12 КоАП.

Последняя касается административных правонарушений против установленного порядка администрирования.

Следовательно, данная юридическая норма адресуется всем гражданам, а не определенной группе, имеющей особый статус.

Общий характер рассматриваемой юридической нормы далее подтверждается главой 1 КоАП, которая устанавливает, что все граждане должны обеспечивать уважение к юридическим правилам и правам других граждан, а также ст. 9 Кодекса, которая определяет административное правонарушение как противоправное деяние, которое представляет угрозу для правопорядка, прав граждан или установленного порядка администрирования.

Отсюда следует, что рассматриваемая юридическая норма является общей и, следовательно, подпадает под второй критерий в деле Энгела (дело "Лауко", § 58).

ЕСПЧ рассмотрел третий критерий: характер и степень суровости наказания. Национальные суды установили, что заявительница виновна в правонарушении, предусмотренном ст. 214.12 КоАП, которая устанавливает штраф от 1000 до 10000 литов, хотя, принимая во внимание смягчающие обстоятельства, штраф был заменен предупреждением в соответствии со ст. 301 Кодекса.

Что касается характера наказания, ЕСПЧ обратил особое внимание на ст. 20 КоАП, в которой утверждается, что цель административного наказания - наказать нарушителей и заставить их воздержаться от повторных нарушений.

ЕСПЧ здесь отметил, что возмездие - это обычная отличительная черта уголовного наказания (Постановление по делу "Озтюрк", § 53).

По поводу степени суровости наказания ЕСПЧ напомнил, что реальное наказание, наложенное на заявительницу, относится к усмотрению, но не может уменьшить первоначальные альтернативы (дело "Эзех и Коннорз", § 120 и процитированное в деле законодательство).

Таким образом, хотя в настоящем деле национальные суды сделали лишь предупреждение в соответствии со ст. 301 КоАП, заявительница была наказана в соответствии со ст. 214.12, которая предусматривает штраф от 1000 до 10000 литов.

ЕСПЧ обратил особое внимание на тот факт, что, если штраф не выплачивается, в соответствии со ст. 314 Кодекса он может быть заменен административным арестом на срок до 30 дней, и указал, что в дополнение к изданию предупреждения были конфискованы напечатанные и непроданные экземпляры календаря, а конфискация часто рассматривается как уголовное наказание.

На основе вышеизложенного анализа ЕСПЧ сделал вывод, что "в сумме общий характер юридической нормы, нарушенной заявительницей, вместе с целью наказания, состоящей в сдерживании и возмездии, а также степенью суровости наказания, которой могла подвергнуться заявительница, достаточны для того, чтобы продемонстрировать, что рассматриваемое правонарушение имело, в смысле статьи 6 Конвенции, уголовный характер", то есть ст. 6 § 3 (d) применима в деле "Балсите-Лидейкиене против Литвы".

Экстраполируя подходы ЕСПЧ на дела о признании информационных материалов экстремистскими, можно с большой степенью вероятности утверждать, что дела данного рода могут быть отнесены им к делам уголовного обвинения.

Законодательное разрешение

В качестве краткого вывода выскажем мнение, что ситуация с данной категорией споров такова, что требуется законодательное разрешение проблемы, поскольку она рождена именно законодателем, который фактически установил новый род дел без должного анализа их правовой природы и процессуального права, подлежащего применению при рассмотрении данного рода дел.

Установление должной правовой процедуры - это конституционная обязанность законодателя, в том числе вытекающая из участия России в Конвенции.

Однако было бы ошибочно утверждать, что установление должной правовой процедуры признания информационных материалов экстремистскими может решить проблему.

В статье ситуация рассмотрена только со стороны правовой процедуры, но проблема заключается не столько в правовой процедуре, сколько в самой санкции за идеи, а не действия.

Данная санкция - вмешательство в свободу мысли. А "закон, карающий за образ мыслей, не есть закон, изданный государством для его граждан" (Маркс К. Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции. М., 1955).

Название документа