Состязательные и инквизиционные элементы в современном уголовном процессе постсоветских государств Среднеазиатского региона (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан)

СОСТЯЗАТЕЛЬНЫЕ И ИНКВИЗИЦИОННЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ В СОВРЕМЕННОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ ПОСТСОВЕТСКИХ ГОСУДАРСТВ СРЕДНЕАЗИАТСКОГО РЕГИОНА (КАЗАХСТАН, КИРГИЗИЯ, ТАДЖИКИСТАН, ТУРКМЕНИСТАН)

А. В. СМИРНОВ

Смирнов А. В., доктор юридических наук, профессор.

Почти во всех среднеазиатских государствах, бывших союзных республиках СССР (Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Туркменистан), в законодательстве (конституции, уголовно-процессуальные кодексы) декларируется состязательность процесса и равенство сторон, но анализ конкретных норм и институтов уголовного процесса показывает, что на самом деле эти требования последовательно выдерживаются далеко не всегда. Особенно сильно ограничения состязательности проявляются на стадии предварительного расследования. Это выражается в следующем: а) диктат прокурора, который понимается иногда как орган надзора даже за деятельностью суда (УПК Таджикистана) <1> или по крайней мере за судебными решениями (ч. 1 ст. 62 УПК Республики Казахстан). Прокурор повсеместно остается безраздельным руководителем и "хозяином" предварительного расследования. Однако прокурор - это в первую очередь уголовный преследователь, поэтому важная часть процесса неизбежно сохраняет обвинительный уклон; -------------------------------- <1> Ч. 1 ст. 42 УПК Таджикистана: "Прокурор осуществляет надзор за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия, при рассмотрении дела в суде и при исполнении приговора" (в редакции Указа Президиума Верховного Совета Таджикской ССР от 25 августа 1983 г.).

б) почти полное отсутствие в большинстве УПК судебного участия на предварительном расследовании (УПК Туркменистана, УПК Таджикистана) или его ограниченная роль. Согласно ч. 1 ст. 29 УПК Республики Узбекистан к полномочиям суда относятся рассмотрение ходатайств, жалоб и протестов [прокурора] по вопросам, связанным с применением меры пресечения в виде заключения под стражу или продлением срока содержания под стражей. Однако максимально судебный контроль представлен в УПК Республики Казахстан (ст. 59, 109 - 110). УПК Кыргызской Республики допускается обжалование в суд лишь ограниченного круга решений, а именно: об отказе в возбуждении уголовного дела или его прекращении, дачи санкции на обыск, выемку, применение следователем, прокурором заключения под стражу (ст. 131, 132.1). Действующий УПК Таджикистана дополнен возможностью судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей (ст. 221.2). В проекте УПК Туркменистана предусматривался интересный внесудебный порядок дачи разрешения на применение этой меры пресечения: заключение под стражу в качестве меры пресечения предполагалось допускать только с разрешения некоего общественного органа - комиссии по обеспечению законности при производстве отдельных процессуальных действий, что отдаленно напоминало бы участие присяжных заседателей в решении вопроса об аресте граждан. Однако в принятый УПК Туркменистана эта новация не вошла, и порядок ареста остался прежним, инквизиционным - с санкции прокурора (ст. 154); в) ограничение полномочий защитника: первая его встреча с подозреваемым по УПК Республики Узбекистан возможна после допроса подозреваемого (ст. 48, 111), а по УПК Республики Туркменистан (ч. 1 ст. 81) и УПК Кыргызской Республики (ч. 3 ст. 44) - в процессе (с момента) первого допроса. Исключение здесь составляет фактическое задержание (принудительное ограничение свободы передвижения лица), с момента которого защитник допускается и потому может иметь свидания с подозреваемым наедине, т. е. до первого допроса подозреваемого. Но на самом деле и ограничение первого свидания перед допросом подозреваемого может быть малоэффективно с точки зрения соблюдения интересов уголовного преследования, т. к. оно уничтожается правом против самообвинения - всегда можно временно отказаться от дачи показаний, чтобы сначала проконсультироваться с защитником. Вместе с тем необходимо учитывать общепризнанное международное право подозреваемого или обвиняемого иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты и защищать себя лично или посредством выбранного им самим защитника (п. 3 "d" ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах). То есть названные положения УПК Туркменистана и Таджикистана о допуске адвоката-защитника с момента первого допроса не означает, что перед допросом ему не должно быть предоставлено время для свидания со своим подзащитным наедине для подготовки позиции защиты. Этот же вывод, на наш взгляд, следует и по смыслу ч. 3 ст. 84 УПК Туркменистана, согласно которой с момента допущения к участию в деле адвокат вправе встречаться с задержанным или находящимся под стражей подозреваемым или обвиняемым, получать свидания с ними наедине и конфиденциально без ограничения их количества и продолжительности. Более прогрессивно решен этот вопрос в УПК Республики Казахстан, где предусматривается, что в случае задержания подозреваемого или применения к нему меры пресечения до предъявления обвинения он должен быть допрошен не позднее двадцати четырех часов с момента задержания или применения меры пресечения при обеспечении права на свидание наедине и конфиденциально до первого допроса с избранным им или назначенным защитником (ч. 2 ст. 68). Норма о допуске защитника еще до начала следственных действий с участием подозреваемого с 1993 г. имеется в УПК Таджикистана: "Осуществление защитником, допущенным к участию в деле, своих прав не может быть поставлено в зависимость от предварительного допроса подозреваемого или обвиняемого либо производства других следственных действий, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом" (ст. 53) <2>. -------------------------------- <2> Указ ПВС Таджикистана от 6 июня 1993 г.

В Туркменистане и Таджикистане приобщение к делу доказательств, собранных защитником, пока еще по-прежнему поставлено в зависимость от согласия следователя. Доказывание здесь может осуществляться лишь государственными органами, ведущими процесс: судом, следователем, прокурором, органом дознания. Защитник фактически вправе собирать здесь только "сведения" (иногда слишком оптимистично именуемые доказательствами), но приобщать или не приобщать их к материалам дела в качестве именно доказательств - изначально зависит от следователя. Однако в Казахстане и Кыргызстане ситуация начинает серьезно меняться в сторону укрепления принципа равенства сторон. В Кыргызстане защитник вправе собирать "материалы", свидетельствующие в пользу подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, свидетеля, лично или с использованием частного детектива; получать письменные заявления и объяснения свидетелей, составлять частные протоколы осмотра местности (п. 1 и 2 ч. 3 ст. 48). Радикально урегулирован вопрос о правах защитника по собиранию именно доказательств (а не просто неких "материалов" или "сведений") также п. 2 - 4 ч. 3 ст. 125 УПК Республики Казахстан, где установлено, что защитник обладает правом инициирования на договорной основе производства судебной экспертизы; привлечения на договорной основе специалиста; опроса с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к уголовному делу: при производстве дознания по делам, по которым предварительное следствие не обязательно, защитник не участвует; заявление защитой ходатайств порой возможно лишь по окончании расследования, когда удовлетворение их следователем происходит особенно неохотно и когда часто уже поздно это делать; г) суд не только обязан обеспечить всесторонность и полноту расследования, но в ряде уголовно-процессуальных кодексов (УПК) предусматривается его право возбуждать уголовные дела (ст. 273, 416, 417 УПК Республики Узбекистан, ст. 362 УПК Туркменистана), что совершенно не согласуется с декларацией состязательности, которая гласит: суд не является органом уголовного преследования, он не выступает на стороне обвинения или защиты; д) во всех рассматриваемых УПК разрешается заочное рассмотрение дела судом, а по УПК Республики Казахстан для обеспечения этого предусмотрена явно инквизиционная возможность окончания предварительного следствия без личного предъявления обвинения обвиняемому. При этом разрешается заочное предъявление обвинения в следующей форме: "В случае нахождения обвиняемого вне пределов Республики Казахстан и уклонения его от явки в органы предварительного следствия следователь, а в случае явки защитника - и защитник удостоверяют на постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, что обвинение не может быть объявлено обвиняемому в связи с его нахождением вне пределов Республики Казахстан и уклонением от явки в органы предварительного следствия. Если же местонахождение обвиняемого органу предварительного следствия известно, копия постановления о привлечении в качестве обвиняемого направляется ему с использованием средств связи, в т. ч. по почте. В случае необходимости орган предварительного следствия вправе организовать публикацию сообщения о привлечении в качестве обвиняемого в республиканских средствах массовой информации, в средствах массовой информации по месту нахождения обвиняемого, а также в общедоступных телекоммуникационных сетях" (ч. 8 ст. 209 УПК Казахстана). Следует, однако, иметь в виду, что согласно общепризнанной международно-правовой норме, содержащейся в Международном пакте о политических и гражданских правах от 16 декабря 1966 г. и фиксирующей состязательный принцип очности процесса, "каждый имеет право быть в срочном порядке и подробно уведомленным на языке, который он понимает, о характере и основании предъявляемого ему обвинения" (ст. 14), что исключает передачу дела в суд без предъявления обвинения. Даже при направлении уведомления о предъявляемом обвинении по почте или публикации его в средствах массовой информации нет уверенности в том, что лицо действительно будет уведомлено о нем. Такую гарантию дает только личное предъявление обвинения, в противном случае производство по делу должно быть приостановлено. Однако и в судебных стадиях указанных государств состязательность подвергается значительным ограничениям, которые проявляются в следующем: а) стадия предания суду почти повсеместно имеет судебно-ревизионный инквизиционный характер, когда суд, который должен рассматривать данное уголовное дело, сам решает вопрос о достаточности доказательств для назначения судебного заседания, отчасти становясь тем самым на позицию уголовного преследования. Это чревато формированием у суда предустановленного мнения о виновности подсудимого (obiter dictum), т. е. сформировавшегося еще до судебного разбирательства, исключительно по письменным материалам предварительного расследования. Такое предварительное мнение в известной мере может связывать суд и ориентировать его в обвинительном направлении при разбирательстве дела, ибо подсудимый является в судебное разбирательство уже с некоторой печатью подозрения. Однако имеются и отдельные отступления от этого правила. Так, УПК Республики Казахстан установил предание обвиняемого суду непосредственно прокурором (ст. 197), когда суд, не вдаваясь в оценку доказательств с точки зрения их достаточности, обязан назначить судебное заседание, если, конечно, соблюдены формальные условия для рассмотрения дела (ст. 302). То же самое можно сказать об УПК Кыргызской Республики (ст. 245). Это не что иное, как обвинительная форма предания суду, известная еще римскому праву и отражающая состязательный характер процесса; б) во всех названных государствах, так или иначе, сохраняется институт возвращения дел для производства дополнительного расследования прокуратурой и следователем по инициативе того же прокурора или даже самого суда. Называется он по-разному: это и возвращение на дополнительное расследование (ст. 303 УПК Республики Казахстан <3>, ст. 419 Республики Узбекистан), и "восполнение недостатков следствия", и "передача дела для производства следственных действий" (ч. 3 ст. 264 УПК Кыргызской Республики), и т. д. Однако в целом данный институт трудно совместить с состязательным принципом процесса, ибо суд, предоставляя уголовному преследованию дополнительную возможность пополнить доказательства обвинения, вольно или невольно становится на сторону обвинения. Вряд ли можно считать разумным с точки зрения основ правосудия, когда сторона, виновная в нарушении своих процессуальных обязанностей и не доказавшая обвинения в установленной законом форме, вместо наказания за это получает от суда шанс повторить неудавшуюся попытку еще и еще раз. Напомним, что именно сторона обвинения в силу закона несет бремя доказывания виновности, т. е. тяжесть неблагоприятных последствий ее недоказанности! Где же эти неблагоприятные последствия, если нерадивому обвинителю суд будет назначать "переэкзаменовку" до тех пор, пока он наконец не преуспеет в уголовном преследовании хотя бы на "удовлетворительно"? Следует указать и на то, что подавляющее большинство демократических государств обходится без инквизиционного института дополнительного расследования. -------------------------------- <3> По УПК Казахстана дополнительное расследование предусмотрено лишь для предъявления обвиняемому другого обвинения либо когда есть необходимость изменить указанное в обвинительном акте обвинение на более тяжкое или существенно отличающееся от первоначально предъявленного обвинения.

Однако, с другой стороны, следует признать, что проблема здесь действительно существует, ибо допущенные на предварительном расследовании процессуальные и материально-правовые нарушения часто не могут быть восполнены в суде. Особенно остро она встает, когда в судебном разбирательстве неопровержимо доказано, что подсудимым совершено более тяжкое преступление, чем то, по которому ему было предъявлено обвинение на предварительном расследовании. Полный запрет на исправление указанного недостатка означал бы вынесение приговора по первоначальному, уже опровергнутому судебными доказательствами обвинению, а это, в свою очередь, делает приговор неправосудным. Но неприемлемо, на наш взгляд, и возвращение дела на доследование по инициативе суда или обвинителя - ведь тогда обвиняемый заново несет все тяготы пребывания под следствием, включая длительное содержание под стражей, умаляется его право на скорый суд, причем не по его вине, а по вине нерадивого следователя и прокурора. На наш взгляд, возможен и иной, состязательный путь выхода из данного кризиса, который, однако, нуждается в законодательной новелле. Это отложение судебного разбирательства и предоставление стороне защиты необходимого времени для ознакомления с измененным обвинением, в т. ч. и в сторону его ухудшения (с отложением судебного заседания на необходимый срок). При этом возможно и проведение в помощь защите дополнительных судебных следственных действий, а также (по аналогии с французским судопроизводством) и введение института отдельных судебных поручений (опять же по инициативе или с согласия стороны защиты) органам дознания и предварительного следствия, благодаря чему, не передавая дело для проведения дополнительного расследования, можно получать сведения о фактических обстоятельствах, необходимых для обеспечения права обвиняемого на защиту при предъявлении в суде нового обвинения. И только в том случае, когда защита изначально заявит о своем несогласии с поворотом обвинения к худшему непосредственно в суде, дело сможет быть направлено на дополнительное расследование для предъявления нового обвинения, фактически, по инициативе той же стороны защиты; в) порядок исследования доказательств почти во всех указанных Кодексах устанавливается не сторонами, а судом. Это противоречит принципу состязательности, поскольку необоснованно ограничивает стороны в выборе тактики ведения доказывания. Исключение здесь составляет УПК Туркменистана, в котором предусматривается, что в судебном следствии сначала исследуются доказательства, представленные стороной обвинения, и только затем стороной защиты и истребованные по инициативе суда (ст. 389). При этом последовательность исследования доказательств определяют сами стороны, которые имеют право на перекрестное исследование доказательств, представленных другой стороной. Суд исследует их после сторон. По УПК Республики Казахстан также первыми представляет свои доказательства сторона обвинения, однако при этом порядок исследования доказательств определяется судом, хотя и по согласованию со сторонами (ч. 2 ст. 347); г) следует учитывать общепризнанный международно-правовой принцип: право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или право на то, чтобы они были допрошены в его присутствии (п. 3 "e" ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах). Однако во всех рассматриваемых УПК допускается отступление от этого общепризнанного права, т. к. допускается возможность оглашения ранее данных показаний не явившихся в суд свидетелей и потерпевших, т. е. протоколов их допросов. В УПК Республики Узбекистан возможность такого оглашения ничем не ограничивается - для этого достаточно простого усмотрения суда (ч. 1 ст. 443). В других УПК допускается такое оглашение при отсутствии в судебном заседании потерпевшего или свидетеля по причинам, исключающим возможность их явки в судебное разбирательство (ст. 353 УПК Республики Казахстан, ст. 294 Кыргызской Республики, ст. 289 УПК Республики Таджикистан). Стоит ли говорить, что на практике как невозможность явки обычно рассматривается сообщение прокурора о том, что розыск неявившегося свидетеля не дал положительных результатов; д) почти во всех названных Кодексах отсутствует безусловное право сторон допросить вызванных ими и явившихся в судебное заседание свидетелей и специалистов, что существенно ограничивает равенство сторон как ведущий принцип состязательного процесса. Для стороны защиты, а также для потерпевшего это означает невозможность доказывания значимых для них обстоятельств, если на предварительном расследовании и в суде им было отказано в ходатайстве о допросе указанных лиц. Исключение составляет лишь УПК Республики Казахстан, где суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайств о допросе в судебном заседании лиц в качестве специалистов или свидетелей, явившихся в суд по инициативе сторон (ч. 4 ст. 343 УПК). Заострение нами внимания на недостатках не умаляет достижений правовой мысли ученых и законодателей в этих государствах. Ими проделана огромная работа по поиску своей, национальной формы уголовного судопроизводства, порой найдены удачные решения ряда непростых проблем, которые, на наш взгляд, могут быть с успехом позаимствованы и другими странами. Вместе с тем надо иметь в виду, что правосудие не только должно выглядеть правосудием (с точки зрения своей формы), но прежде всего являться таковым по своей сути. Впрочем, значение правовой формы не стоит переоценивать. Самый безукоризненный кодекс не спасет от правового нигилизма, коррупции, пренебрежения правами сограждан, и, напротив, даже относительно несовершенный закон при умном и добросовестном применении может успешно служить обществу.

Название документа