Принцип взаимного признания судебных решений как фундаментальная основа системы уголовно-правового сотрудничества государств - членов Европейского союза

ПРИНЦИП ВЗАИМНОГО ПРИЗНАНИЯ СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЙ КАК ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ОСНОВА СИСТЕМЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО СОТРУДНИЧЕСТВА ГОСУДАРСТВ - ЧЛЕНОВ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА

З. А. ОГЛЫ АСКЕРОВ, Н. А. САФАРОВ

Аскеров Зияфет Аббас оглы, кандидат юридических наук, профессор кафедры конституционного права Бакинского государственного университета.

Сафаров Низами Абдуллаевич, доктор юридических наук, эксперт подразделения по борьбе с терроризмом Управления ООН по наркотикам и преступности, член Римской исследовательской группы по проблемам Международного уголовного суда (The Rome Research Group).

Традиционная модель международного сотрудничества в уголовно-правовой сфере, охватывающая такие правовые институты, как экстрадиция, взаимная правовая помощь, передача производства по уголовным делам и т. п., как правило, основывается на суверенитете государств и исходит из необходимости защиты собственных интересов сторон, вовлеченных в процесс взаимодействия, а также охраны национальной уголовно-правовой компетенции от внешнего вмешательства. Подобного рода модель функционирует как на универсальном договорно-правовом уровне (т. е. в системе Организации Объединенных Наций), так и в рамках регионального правового механизма (в частности, Совет Европы). Однако для Европейского союза, в пределах которого вопросы совместной борьбы с преступностью являются неотъемлемой частью предметов ведения данной интеграционной организации, получившей в ее учредительных документах правовое подтверждение, традиционные модели кооперации не увязывались с теми амбициозными целями, которые были сформулированы в ее учредительных документах. В числе указанных целей, предусмотренных еще Амстердамским договором от 2 октября 1997 г., наряду с другими было определено сохранение и развитие Союза в качестве пространства свободы, безопасности и правосудия, внутри которого обеспечено свободное передвижение лиц во взаимосвязи с надлежащими мерами в сфере контроля за внешними границами, предоставления убежища, иммиграции, а также предотвращения преступности и борьбы с этим явлением <1>. Реализация этой фундаментальной цели требовала принятия широкого комплекса мер, направленных против преступности. При этом надо заметить, что рост тяжкой преступности, и в особенности терроризма, наглядно свидетельствовал о том, что внутренняя безопасность государств - членов Евросоюза не может быть обеспечена лишь посредством мер, предпринимаемых на национальном уровне. Более того, было очевидно, что существует острая необходимость дополнить действующие механизмы международного сотрудничества и, прежде всего в рамках ООН, новыми институциональными инструментами на уровне Европейского союза. Хотя широкое европейское сотрудничество в борьбе с преступностью и представлялось достаточно полезным форумом, тем не менее затяжные и тяжеловесные юридические процедуры, применяемые на уровне Совета Европы, не могли рассматриваться в качестве наиболее приемлемых рамок взаимодействия государств - членов Евросоюза <2>. В связи с этим кардинальное значение для реформирования существующего механизма взаимодействия государств-членов имело принятие Европейским советом в Тампере (15 - 16 октября 1999 г.) принципа взаимного признания судебных решений, которое должно было стать "краеугольным камнем судебного сотрудничества по гражданским и уголовным делам в рамках Союза" <3>. Надо обратить внимание на то, что впервые обращение к принципу взаимного признания судебных решений по уголовным делам имело место в Заключениях председательствующего на заседании Европейского совета в Кардиффе 15 - 16 июня 1998 г., где в п. 39 особо подчеркивалась важность эффективного правового сотрудничества в борьбе с трансграничной преступностью. При этом обращалось внимание на необходимость усиления потенциала национальных правовых систем функционировать в тесной взаимосвязи и содержалась просьба к Совету определить сферу для расширения взаимного признания решений судов государств-членов <4>. В принципиальном плане взаимное признание означало, что судебное решение, вынесенное судебными органами одного государства-участника ipso facto, должно признаваться и автоматически исполняться в рамках Союза <5>. Как отмечает проф. Валсамис Митсилегас, основная цель указанного принципа - квазиавтоматическое признание и исполнение судебных решений по уголовным делам со стороны государств-членов с минимальными формальностями и ограниченными основаниями для отказа от сотрудничества. Указанное представляет собой попытку переноса принципа взаимного признания из сферы внутреннего рынка, где данный принцип применялся и был апробирован, начиная с 80-х годов, в сферу уголовного права и правосудия. Акцент на взаимном признании вместо широкомасштабной гармонизации уголовного права был подходящим выбором как для государств-членов, опасающихся утраты суверенитета в жизненно важной сфере, так и для институтов Евросоюза, которые стремились избежать подобным способом стагнации в развитии уголовного права объединения. В политическом смысле обращение государств-членов к взаимному признанию опиралось на то, что взамен усилий по гармонизации их уголовных законов в рамках Евросоюза они могли стимулировать судебное сотрудничество, не изменяя принципов собственного уголовного законодательства и "всего лишь" соглашаясь признавать судебные решения, принятые другими государствами-членами <6>. Мы хотели бы обратить внимание на то, что в специальной литературе гармонизация и взаимное признание в уголовном праве рассматриваются как две опции, являющиеся альтернативой друг другу <7>. Противники гармонизации исходят из того, что уголовно-правовые проблемы могут быть урегулированы только на национальном уровне, поскольку они опираются на национальную основу. Гармонизация сама по себе приводит к репрессивному подходу, поскольку охватывает применение наказания со стороны всех государств, независимо от того, как их законодательная система квалифицирует каждое преступление. В контексте сотрудничества по уголовным делам применение взаимного признания продемонстрировало, что гармонизация не на всех уровнях является лучшим решением <8>. Как в уголовно-правовой сфере, так и в экономическом контексте многие авторы разграничивают две рассматриваемые важнейшие концепции - гармонизацию и взаимное признание. В частности, Пьер-Хьюго Вердье при рассмотрении взаимного признания в контексте международного финансового регулирования указывает, что взаимное признание отличается от гармонизации, которая характеризуется вовлеченностью в сферу своего действия усилий по устранению существенных различий регламентарных требований государств посредством приведения их в соответствие с унифицированными международными правилами. Вместо этого взаимное признание опирается на оценку регулирования, применяемого одним государством, как "эквивалентного" или "сравнимого" с тем регулированием, которое используется другим государством <9>. Таким образом, конкретные модели гармонизации и взаимного признания хотя и используются в разных областях, тем не менее разграничиваются по своим фундаментальным целям и не рассматриваются в качестве идентичных. Что касается взаимного признания в уголовно-правовом контексте, то оно стало одним из наиболее фундаментальных принципов взаимодействия государств - членов Евросоюза, изменивших традиционные представления о международном сотрудничестве по уголовным делам <10>. Более того, принцип взаимного признания стал катализатором более тесной европейской интеграции в уголовно-правовой сфере <11>. Установление концепции взаимного признания в уголовно-правовой сфере при полном понимании существующих различий правовых систем государств-членов способствовало тому, что конкретные решения судебных властей одного государства в рамках Евросоюза стали рассматриваться другими государствами объединения как эквивалентные решениям собственных судебных органов. Причем этот подход опирался на стремление устранить препятствия в сфере европейского судебного сотрудничества, усиливающегося в ответ на рост трансграничной преступности и свободное перемещение правонарушителей в рамках Европейского союза <12>. Как известно, подобное сотрудничество, осуществляемое в таких формах, как оказание правовой помощи, экстрадиция, передача осужденных, передача производства по уголовным делам и т. п., базировалось на иных правовых принципах <13>. В этом отношении Европейский Союз является исключением из общего правила и отличается уникальной формой международного сотрудничества <14>. В отличие от традиционного механизма взаимодействия государств по уголовным делам, концепция взаимного признания в уголовно-правовой сфере характеризовалась тем, что решение, вынесенное на территории одного государства-члена согласно его национальному законодательству, автоматически признается со стороны другого государства-участника <15>. Подобный подход на первый взгляд мог вызвать вопросы о том, не происходит ли утраты суверенной власти по контролю над исполнением судебных решений на национальной территории <16>. Ситуация несколько упрощалась в связи с тем, что принцип взаимного признания сам по себе не являлся абсолютно новым, неизвестным существующей юридической практике в рамках объединения <17>. Как отмечает Питер Асп, взаимное признание не является новой концепцией в контексте европейской интеграции <18>. Взаимное признание, в частности, - это фундаментальная основа права внутреннего рынка Евросоюза, подтвержденная в решениях Суда Европейского союза <19> (далее - Европейский суд), а с другой стороны, нашедшая отражение в процессе гармонизации законодательства государств - участников объединения <20>. В литературе отмечается, что учреждение общего рынка было бы невозможно лишь в результате простой отмены внутригосударственных правил, устанавливающих торговые барьеры, дискриминационных законов, а также устранения ограничений конкуренции. Право Евросоюза не допускает действия национальных норм, устанавливающих препятствия для трансграничной торговли вследствие того, что они являются дискриминационными либо ограничивают доступ на рынок. В основе этого подхода лежит принцип взаимного признания <21>. Как отмечает Петри Мантисаари, взаимное признание является примером того, как могут быть устранены правовые препятствия для торговли и правовые риски <22>. Причем необходимо учесть, что взаимное признание является преимущественно европейской концепцией, берущей начало из прецедентной практики Европейского суда <23>. -------------------------------- <1> Twomey P. Constructing a Secure Space: The Area of Freedom, Security and Justice // Legal Issues of the Amsterdam Treaty / by D. O'Keeffe, P. Twomey. Oxford and Portland, Oregon: Hart Publishing, 1999. P. 351; Eckes C., Konstadinides T. Introduction // Crime within the Area of Freedom, Security and Justice: A European Public Order / Ed. by C. Eckes, T. Konstadinides. Cambridge, 2011. P. 3. <2> Сафаров Н. А. Экстрадиция в международном уголовном праве: проблемы теории и практики. М., 2005. С. 322 - 323. <3> См. об этом: Weyembergh A. La reconnaissance des decisions judiciaries en matiere penale entre les Etats members de l'Union europenne: mise en perspective // La reconnaissance mutuelle des decisions judiciaries penales dans l'Union europeenne / de Kerchove G., Weyembergh A. (eds.). Bruxelles, 2001. P. 25 - 65; Labayle H. Le bilan du mandat de Tampere et l'espace de liberte, securite et justice de l'Union europeenne // Les Cahiers de L'I. D.E. D.H. 2004. Vol. 40. N 5 - 6. P. 591 - 661; Jegouzo I. Le developpement progressif du principe de reconnaissance mutuelle dans decisions judiciaries penales dans l'Union europeenne // RIDP 2006. Vol. 77. N 1 - 2. P. 97 - 111; Combeaud S. Premiere reussite pour le principe de reconnaissance mutuelle: le mandat d'arret europeen // Revue Internationale de Droit Penal. 2006. Vol. 77. N 1 - 2. P. 131 - 142; Elsen C. From Maastricht to the Hague: the Politics of Judicial and Police Cooperation // Era Forum. 2007. N 8. P. 13 - 26. <4> Asp P. Mutual Recognition and the Development of Criminal Law Cooperation Within the EU // Harmonization of Criminal Law in Europe / Ed. by E. J. Husabo, A. Strandbakken. P. 23; De Bondt W., Vermeulen G. Antwerpen, 2005. P. 21. <5> Mitsilegas V. European Criminal Law. Oxford and Portland, Oregon, 2009. P. 115 - 126; Gerkrath J. Le mandat d'arret europeen. Bruxelles: Larcier, 2009. P. 67 - 124. <6> Mitsilegas V. Trust-building Measures in the European Judicial Area in Criminal Matters: Issues of Competence, Legitimacy and Inter-institutional Balance // Security versus Freedom: a Challenge for Europe's Future / T. Balzacq, S. Carrera (eds.). Ashgate Publishing, 2006. P. 279. <7> Ouwerkerk J. W. Quid Pro Quo? A Comparative Law Perspective on the Mutual Recognition of Judicial Decisions in Criminal Matters. Antwerpen: Intersentia, 2011. P. 54 - 57. <8> Vander Beken T. Freedom, Security and Justice in the European Union. A Plea for Alternative Views on Harmonization // Harmonization and Harmonizing Measures in Criminal Law / A. Klip, H. van der Wilt (eds.). Amsterdam, 2002. P. 95 - 103. <9> Verdier P.-H. Mutual Recognition in International Finance // Harvard International Law Journal. 2011. Vol. 52. N 1. P. 63. <10> Harris L. Mutual Recognition From a Practical Point of View: Cosmetic or Radical Change? // L'espace penal europeen: enjeux et perspectives / G. De Kerchove, A. Weyembergh. (eds.). Bruxelles: Editions de L'universite de Bruxelles, 2002. P. 105 - 112; Anderson M., Apap J. Striking a Balance Between Freedom, Security and Justice in an Enlarged European Union. CEPS, 2002. P. 43 - 44; Levenex S. Governance in an Enlarging Area of Freedom, Security and Justice // European Union in the Wake of Eastern Enlargement: Institutional and Police Making Challenges / Ed. by A. Verdun. Manchester, 2005. P. 124 - 126; Diez G. The European Arrest Warrant and the Principle of Mutual Recognition // The European Criminal Law Associations' Forum. Focus on the European Arrest Warrant. 2006. Vol. 1 - 2. P. 23 - 25 // http://www. mpicc. de/eucrim/archiv/eucrim_06-01.pdf. <11> Murphy C. The European Evidence Warrant: Mutual Recognition and Mutual (Dis)Trust? // Crime within the Area of Freedom Security and Justice: A European Public Order. Cambridge, 2011. P. 224 - 248. <12> Alegre S., Leaf M. Mutual Recognition in European Judicial Cooperation: A Step Too Far Too Soon? Case Study - the European Arrest Warrant // European Law Journal. 2004. Vol. 10. N 2. P. 201. См. также: Ondrejova A. Implementation of the Principle of Mutual Recognition in Criminal Matters // http://www. eclan. eu. P. 2. <13> Satzger H., Zimmermann F. From Traditional Models of Judicial Assistance to the Principle of Mutual Recognition: New Developments of the Actual Paradigm of the European Cooperation in Penal Matters // European Cooperation in Criminal Matters: Issues and Perspectives / V. Militello, C. Bassiouni, H. Satzger. Siracusa: Sedan, 2008. P. 337 - 362. <14> Joutsen M. The European Union and Judicial Cooperation // International Crime and Justice / by M. Natarjan. Cambridge, 2010. P. 57. <15> De Cesari P. The European Union // International Cooperation in Counter-Terrorism: The United Nation and Regional Organizations in the Fight Against Terrorism / Ed. by G. Nesi. Ashgate Publishing, 2006. P. 213. <16> Peers S. Mutual Recognition and Criminal Law in the European Union: Has the Council Got it Wrong // Common Market Law Review. 2004. N 1. P. 10. <17> Murchetz V. The Future of Criminal Law Within the European Union - Union Law or Community Law Competence? // Victoria University Wellington Law Review. 2007. Vol. 38. N 1. P. 148. <18> Asp P. Mutual Recognition and the Development of Criminal Law Cooperation Within the EU // Harmonization of Criminal Law in Europe / Ed. by E. J. Husabo, A. Strandbakken. P. 28. <19> Со вступлением в силу Лиссабонского договора Суд Европейских сообществ было изменено название данного органа, и он ныне называется Судом Европейского союза. См. об этом: Европейский союз: основополагающие акты в редакции Лиссабонского договора с комментариями. М., 2010; Европейское право. Право Европейского союза и правовое обеспечение прав человека / Под ред. Л. М. Энтина. М., 2011. <20> Hartnell H. EUstitia: Internationalizing Justice in the European Union // Northwestern Journal of International Law and Business. 2002. Vol. 23. N 1. P. 65. <21> Papodopoulos T. EU Law and Harmonization in the Internal Market. The Hague, 2010. P. 73 - 74. <22> Mantysaari P. The Law of Corporate Finance: General Principles and EU Law: Volume I: Cash Flow, Risk, Agency, Information. Heidelberg, Berlin: Springer, 2010. P. 35. <23> См., в частности: Russi L. Economic Analysis of Article 28 EC after the Keck Judgment // German Law Journal. 2005. Vol. 7. N 5. P. 483 - 464.

В решении Европейского суда от 20 февраля 1977 г. по делу Rewe-Zentral AG v. Bundesmonopolverwaltung fur Branntwein (C-120-78), более известном как дело по делу Cassis de Dijon, было подчеркнуто, что товары, законно произведенные и продаваемые одним государством-членом, в соответствии с принципом свободного движения товаров могут быть допущены на рынки других государств-членов. Любые технические и коммерческие правила государства-члена, которые препятствуют доступу иностранных товаров, являются неприемлемыми, даже если они применялись без какой-либо связи между товарами, произведенными на внутреннем рынке, с иностранной продукцией <24>. Напомню, что указанное дело было связано с проблемой применения установленного германским законодательством нормативного регулирования, согласно которому запрещались импорт и продажа спиртных напитков, в которых содержание алкоголя составляло менее 25%. В связи с этим возникла проблема с продажей французского черносмородинового ликера Cassis, поскольку германские власти не дали соответствующего разрешения компании Rewe-Central AG из-за низкого уровня алкоголя (от 15 до 20%) в указанном напитке. При этом германское нормативное регулирование не предусматривало каких-либо различий в зависимости от того, произведены ли спиртные напитки в Германии либо за ее пределами. В указанной ситуации германский судебный орган обратился в Европейский суд с целью установить, является ли внутреннее законодательство страны совместимым со ст. 28 Договора о Евросоюзе. Европейский суд определил, что германское законодательство вне зависимости от признания его недискриминационного характера обладает ограничительным действием в той мере, в какой препятствует продаже Cassis de Dijon на внутреннем рынке. В частности, было отмечено, что препятствия для внутренней торговли в рамках Сообщества, вытекающие из различной национальной правовой регламентации, могут быть признаны приемлемыми лишь в той мере, в какой они предназначены для обеспечения эффективного налогового контроля, защиты здоровья, единства торговли и защиты потребителя <25>. -------------------------------- <24> Mortelmans K. The Functioning of the International Market // The Law of the European Union and the European Communities: With Reference to Changes to be Made by the Lisbon Treaty / By P. Kapteyn. The Hague: Kluwer Law International, 2008. P. 665 - 667; Dzabirova L. New Developments in the EU Internal Market - Harmonization vs. Mutual Recognition // Romanian Journal of European Affairs. 2009. Vol. 9. N 1. P. 1 - 18; Howells G., Weatherill S. Consumer Protection Law. Aldershot: Asghate Publishing, 2009. P. 109 - 114. <25> См., в частности: Trade in Food Regulatory and judicial Approaches in the EC and the WTO / By A. Alemanno. London: Cameron May, 2007. P. 38 - 42.

Как указывает Д. Фибб, начиная с конца 1970-х годов Европейский суд, а также Европейская комиссия и Совет, основываясь на свободах, предусмотренных Договором о Евросоюзе, разработали принцип, согласно которому одни государства-члены должны признавать и принимать во внимание меры, осуществляемые другими государствами-членами. Это преследовало цель избежать препятствий для реализации фундаментальных свобод, закрепленных в отмеченном договоре, добиться свободного движения участников рынка <26>. Лоран Бартель подчеркивает, что одним из краеугольных камней внутреннего рынка Евросоюза является принцип взаимного признания, согласно которому законодательство государств - членов Европейского союза должно способствовать сбыту товаров, законно произведенных на территории другого государства-члена, с условием обеспечения эквивалентного уровня защиты различных законных интересов <27>. Рассматривая вопросы взаимного признания в сфере международных финансов, П.-Х. Вердье отмечает, что данная концепция играет центральную роль в развитии европейского общего рынка, начиная с конца 1980-х годов по сей день <28>. -------------------------------- <26> Fibbe G. EC Law Aspects of Hybrid Entities. Amsterdam, 2009. P. 57 - 58. <27> Bartels L. The Legality of the EC Mutual Recognition Clause Under WTO Law // Journal of International Economic Law. 2005. Vol. 8. N 3. P. 691. <28> Verdier P.-H. Mutual Recognition in International Finance // Harvard International Law Journal. 2011. Vol. 52. N 1. P. 71.

Необходимо также учесть, что до того, как "переместиться" в сферу уголовного права, взаимное признание в рамках Евросоюза ранее уже применялось в отношении решений по гражданским и торговым делам <29>. Профессор Верена Марчетс указывает, что взаимное признание применялось в рамках первой опоры <30>, где ее предназначение заключалось в обеспечении основных свобод и содействии развитию общего рынка. Что же касается взаимного признания в уголовно-правовой сфере, то его предназначение сводится к обеспечению свободного движения юридических актов, относящихся к уголовному расследованию, судебному разбирательству и осуждению в рамках Евросоюза. В связи с этим он (принцип взаимного признания. - Н. С.) рассматривается как инструмент репрессивного характера, обеспечивающий функционирование правопринудительных механизмов Европейского союза. Соответственно, многие юридические инициативы, основанные на данном принципе, направлены на регламентацию принудительных мер. В частности, в их числе Рамочное решение о ЕОА, Рамочное решение о применении принципа взаимного признания в отношении финансовых наказаний, Рамочное решение о европейском ордере для получения доказательств <31>. Как отмечает Герт Вермюлен, принцип взаимного признания был известен и применялся в течение десятилетий для обеспечения свободного движения товаров и стандартов продукции. Вместе с тем его перемещение в сферу уголовного процесса (уголовного права. - Н. С.) не является простой проблемой. Свободное движение товаров не может сравниваться со свободным движением доказательств либо информации в контексте осуществления уголовного преследования. Предложенная в Тампере версия взаимного признания представляла собой новацию, в соответствии с которой признание и исполнение судебных решений, вынесенных компетентным органом государства-члена, не требовали проверки на предмет законности и легитимности. Логическим отражением подобного подхода является a priori признание того, что уголовный процесс в иностранном государстве соответствует требованиям, вытекающим из принципа верховенства права, как он понимается и применяется в исполняющем государстве <32>. По образному выражению В. Митсилегаса, взаимное признание сродни "путешествию в неизвестное". Квазиавтоматический характер взаимного признания вызвал некоторое беспокойство государств-членов, вытекающее из характера вводимых (в практику уголовно-правового сотрудничества. - Н. С.) мер, неразрывно связанных с осуществлением государственной власти и относительным недостатком доверия между системами уголовного правосудия государств-членов, которое имеет место в отсутствие каких-либо серьезных попыток установить общее взаимопонимание систем уголовного судопроизводства на уровне Евросоюза <33>. -------------------------------- <29> Horng D.-C. The Principle of Mutual Recognition: The European Union's Practice and Development // World Competition. 1999. Vol. 22. N 2. P. 135 - 155; Sealy L. Cross-Border Insolvency - Progress Towards Mutual Recognition and Co-operation // International and Comparative Corporate Law Journal. 2000. Vol. 2. P. 1 - 6; Pereira P. La reconnaissance dans le domaine de la cooperation judiciaire dans les matieres civiles et commerciales // La reconnaissance mutuelle des decisions judiciaries penales dans l'Union europeenne/ De Kerchove G., Weyembergh A. (eds.). Bruxelles: Editions de L'universite de Bruxelles. 2001. P. 203 - 212; Schmidt S. The Impact of Mutual Recognition - Inbuilt Limits Domestic responses to the Single Market // Journal of European Public Policy. 2002. Vol. 9. N 6. P. 935 - 953; Haibach G. The Mutual Recognition of Decisions in Civil and Commercial Matters in the European Union in the Light of the Full Faith and Credit Clause of the U. S. Constitution // Maastricht Journal of European and Comparative Law. 2003. Vol. 10. N 3. P. 291 - 300. См. также: Pontier J., Burg E. EU Principles on Jurisdiction and Recognition and Enforcement of Judgments in Civil and Commercial Matters. Cambridge, 2004; The Principles of Mutual Recognition in the European Integration Process / P Schioppa (ed.). Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2005. <30> Европейский союз в течение длительного времени представлял собой объединение, характеризующееся сложным организационным построением. Союз как комплексная система основывался на трех опорах, объединенных друг с другом принципами единого членства и единого институционного механизма. Причем структура объединения отражала наличие специализации, своеобразного разделения труда между разными опорами: в ведении Сообществ находились хозяйственная система, вопросы социальной и духовно-культурных сфер, в рамках общей внешней политики и политики безопасности Союз осуществлял внешнеполитическую, а в рамках сотрудничества полиции и судебных органов - правоохранительную функции (см. подробнее: Право Европейского союза / Под ред. С. Ю. Кашкина. М., 2010). Лиссабонским договором были внесены фундаментальные изменения в механизм функционирования Европейского союза, и, в частности, было устранено деление на так называемые опоры, в связи с чем "третья опора" прекратила свое существование, и полномочия институтов ЕС распространяются ныне на положения о полицейском и уголовно-правовом сотрудничестве. Таким образом, был осуществлен de facto переход к полной "коммунитаризации" сферы внутренних дел и юстиции (см.: Herlin-Karnell E. The Treaty of Lisbon and the Criminal Law: Anything New Under the Sun? // European Journal of Law Reform. 2008. Vol. 10. N 2. P. 321; Piris J.-C. The Lisbon Treaty: a Legal and Political Analysis. Cambridge, 2010. P. 177 - 191). <31> Murchetz V. The Future of Criminal Law Within the European Union - Union Law or Community Law Competence? // Victoria University of Wellington Law Review. 2007. Vol. 8. N 1. P. 148 - 149. <32> Vermeulen G. Approximation and Mutual recognition of Procedural safeguards of Suspects and Defendants in Criminal proceedings throughout the European Union // EU and International Crime Control: Topical Issues / Ed. by M. Cools, B. de Ruyver and Others. Antwerpen: Maklu, 2010. P. 47. <33> Mitsilegas V. Trust-building Measures in the European Judicial Area in Criminal Matters: Issues of Competence, Legitimacy and Inter-institutional Balance // Security versus Freedom: a Challenge for Europe's Future. Ashgate Publishing, 2006. P. 280.

Следует заметить, что введение принципа взаимного признания в европейское уголовно-правовое пространство было достаточно сложной задачей в силу ряда причин. В частности, противники такого нововведения указывали, что, во-первых, регулирование в уголовно-правовой сфере качественно отличается от нормативного регулирования внутреннего рынка (так называемый "аргумент качественного различия"). Во-вторых, аргументация противников предлагаемой новации основывалась на том, что даже с учетом преодоления указанного качественного различия взаимное признание в рамках внутреннего рынка было эффективным вследствие существующего высокого уровня гармонизации (так называемый "аргумент гармонизации"). По их мнению, в отсутствие подобной гармонизации либо согласованности уголовного права государств - членов Евросоюза принцип взаимного признания не будет функционировать <34>. В литературе подчеркивается, что расширенное применение концепции взаимного признания из сферы внутреннего рынка в область уголовного права явилось объектом серьезной критики. Целый ряд авторов отмечали, что в отличие от требований к продукции, устанавливаемой в контексте свободного движения товаров, системы уголовного права не сопоставимы друг с другом, в связи с чем гармонизация вполне может стать необходимой предпосылкой взаимного признания в уголовно-правовой сфере <35>. Применение указанного принципа в новой области может подорвать защиту фундаментальных прав в Евросоюзе, поскольку в отсутствие гармонизации уголовных законов будут существовать различия между системами уголовного права государств - участников Европейского союза <36>. Более того, некоторые исследователи подчеркивали, что применение принципа взаимного признания в сфере сотрудничества по уголовно-правовым вопросам основывается на презумпции наличия высокого уровня взаимного доверия <37> между системами уголовного права государств-членов. Наличие подобного уровня доверия ставилось указанными специалистами под сомнение <38>. -------------------------------- <34> Mitsilegas V. European Criminal Law. P. 116. <35> Van Bockel B. The ne bis in idem Principle in EU Law. The Hague, 2010. P. 60. <36> Weyembergh A. Approximation of criminal laws, the Constitutional Treaty and the Hague Programme // Common Market Law Review. 2005. Vol. 42. N 6. P. 1567; LoofR. Shooting from the Hip: Proposed Minimum Rights in Criminal Proceedings throughout the EU // European Law Journal. 2006. Vol. 12. N 3. P. 421 - 430. <37> О взаимном доверии в сфере европейского уголовного права см., в частности: Fischera M. Mutual Trust in European Criminal Law // University of Edinburgh School of Law Working Papers. N 2009/10. P. 1 - 18. <38> Peers S. Mutual Recognition and Criminal Law in the European Union: Has the Council Got it Wrong // Common Market Law Review. 2004. Vol. 41. N 1. P. 5 - 36.

Однако, даже несмотря на определенные сомнения по поводу "функциональности" взаимного признания в рамках европейского уголовного права, он превратился в важнейшее руководящее начало всей системы европейского сотрудничества в борьбе с преступностью <39>. В этом отношении существенное значение приобрело преодоление недоверия на уровне систем уголовного правосудия государств-членов <40>. Эта широкомасштабная работа осуществлялась по двум направлениям: во-первых, путем введения в оборот ряда мер, основывающихся на взаимном признании, установления оснований для отказа от признания и исполнения запросов и условия уважать права человека и основные свободы; во-вторых, путем принятия на уровне Евросоюза специфических мер, направленных на повышение доверия между системами уголовного правосудия государств-членов <41>. Как отмечает Д. Ибаньес, имплементация принципа взаимного признания судебных решений в уголовно-правовой сфере обусловливает установление доверия между системами уголовного правосудия государств - членов Евросоюза. Формирование подобного механизма доверия зависит от двух элементов: во-первых, различные правовые системы должны основываться на общих демократических принципах, уважении прав человека и основных свобод. Не стоит забывать, что все государства - члены Евросоюза одновременно являются участниками Совета Европы, ратифицировавшими Европейскую конвенцию о защите прав человека, которая отражает общую правовую концепцию прав и свобод для всех европейских государств; во-вторых, необходим определенный уровень общности между различными правовыми системами. В этом аспекте взаимное признание будет способствовать установлению совместимости национальных правовых систем <42>. -------------------------------- <39> Murphy C. The European Evidence Warrant: Mutual Recognition and Mutual (Dis)Trust? // Crime within the Area of Freedom Security and Justice: A European Public Order / Ed. by C. Eckes, T. Konstadinides. Cambridge, 2011. P. 224. <40> См., в частности: Suominen A. Different Implementation of Framework Decisions // European Criminal Law Association Forum. 2011. N 1. P. 24 - 27. <41> Mitsilegas V. Trust-building Measures in the European Judicial Area in Criminal Matters: Issues of Competence, Legitimacy and Inter-institutional Balance // Security versus Freedom: a Challenge for Europe's Future. P. 280. <42> Ibanez J. International Organized Crime Operating in Western Europe: the Judicial and Police Approach against Organized Crime in the European Union // Human Security, Transnational Crime and Human Trafficking: Asian and Western Perspectives / By S. Okubo, L. Shelley. New York: Routledge, 2011. P. 91.

Фундаментальное значение взаимного признания позволило Маттео Ортино охарактеризовать его в качестве одного из важнейших инструментов международных отношений. При этом подчеркивалась особо важная роль взаимного признания в рамках европейского права <43>. Вместе с тем, несмотря на важнейшее значение принципа взаимного признания как краеугольной основы пространства свободы, безопасности и правосудия, было бы серьезным упрощением рассматривать его как универсальное средство для достижения единства подходов государств-членов к проблемам взаимного сотрудничества по уголовным делам без уделения должного внимания наличию существенного разнообразия правовых систем государств, входящих в Европейский союз. Более того, взаимное признание представляет собой комплексную и сложную концепцию, требующую достижения оптимального баланса между индивидуальными свободами и публичными интересами, а также установления определенных ограничений. Нельзя упускать из виду, что фундаментальное различие между сферой внутреннего рынка, где роль взаимного признания сводится к облегчению режима пользования важнейшими свободами, и областью судебного сотрудничества по уголовным делам, в рамках которого взаимное признание в большей степени направлено на обеспечение эффективного правопринуждения, является фундаментальным и подлежащим обязательному учету в рамках осуществляемых реформ <44>. -------------------------------- <43> Ortino M. The Role and Functioning of Mutual Recognition in the European Market of Financial Services // International and Comparative Law Quarterly. 2007. Vol. 56. N 2. P. 309 - 310. <44> См. подробнее: Mostl M. Preconditions and Limits of Mutual Recognition // Common Market Law Review. 2010. Vol. 47. N 2. P. 405 - 436.

Однако указанное не умаляет значения принципа взаимного признания, который был органично имплементирован в механизм европейского правового пространства, причем его роль была подчеркнута на уровне учредительных документов Европейского союза. В частности, Лиссабонский договор (официальное название - "Лиссабонский договор о внесении изменений в Договор о Европейском союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества") <45>, подписанный на саммите Евросоюза 13 декабря 2007 г. и вступивший в силу с 1 декабря 2009 г., специально выделил рассматриваемый принцип в качестве основы взаимодействия в уголовно-правовой сфере <46>. Согласно ст. 82 Лиссабонского договора судебное сотрудничество по уголовно-правовым вопросам основано в Союзе на принципе взаимного признания приговоров и судебных решений. Кстати, это явилось одной из самых значительных инноваций Лиссабонского договора, учитывая то, что ни Маастрихтский, ни Амстердамский договоры не содержали упоминания о данном принципе. Как отмечается в литературе, прямое отражение принципа взаимного признания приговоров и иных судебных решений в учредительных документах Евросоюза явилось основной инновацией, введенной Лиссабонским договором. Именно на базе указанного принципа были приняты такие инструменты сотрудничества, как европейский ордер на арест и европейский доказательственный ордер <47>. При этом в новом договоре принцип взаимного признания рассматривается в тесной увязке с принципами судебного сотрудничества и принципом сближения законов и регламентарных положений государств-членов (ч. ч. 1 и 2 ст. 82 Договора о функционировании Европейского союза). Кодификация указанных принципов явилась результатом компромисса между двумя школами, одну из которых представляли Великобритания, Ирландия и Скандинавские страны, исходящие из презумпции, согласно которой формирование европейского правового пространства должно основываться на принципе взаимного признания; сторонниками второй школы явилось большинство государств - членов Евросоюза, придерживающиеся мнения о преимущественной роли принципа гармонизации. Обращение к взаимному признанию представляет собой облегченный вариант, поскольку не требуется какой-либо гармонизации либо дополнительных усилий сотрудничества. В любом случае, основательное взаимное признание между судебными властями не может быть достигнуто без углубленной гармонизации уголовных законов. Только наличие доверия между государствами-членами, вытекающее из понимания фундаментальной однотипности национальных правовых систем и глубокого стремления к сотрудничеству, может сделать принцип взаимного признания эффективным; обратное же может привести к недоверию и установлению оснований для отказа от сотрудничества, как это имело место в ряде случаев и, в частности, применительно к делам, касающимся вынесения решений in absentia. Лишь достаточная степень взаимного доверия, к примеру, могла оправдать отмену традиционного (в отношении экстрадиции. - Н. С.) требования двойного вменения для механизма ордера на арест. В этом объяснение того, почему новый договор рассматривает взаимное признание, сближение и сотрудничество как дополнительные меры для поощрения новых инструментов, основывающихся на взаимном доверии <48>. -------------------------------- <45> Лиссабонский договор охватил все основные положения Конституции Европейского союза, отклоненного на референдумах, проведенных во Франции и Нидерландах в 2005 г. Указанный правовой акт внес изменения в два предыдущих договора, составлявших основную юридическую базу Евросоюза: Договор о Европейском союзе, определяемый как Маастрихтский договор, и Договор, учреждающий Европейское сообщество, известный как Римский договор. <46> Gless S. Police and Judicial Cooperation between the European Union Member States: Results and Prospects // The Future of Police and Judicial Cooperation in the European Union / C. Fijnaut, J. Ouwerkerk (eds.). The Hague, 2010. P. 27; Fischera M. The Implementation of the European Arrest Warrant in the European Union: Law, Policy and Practice. Antwerpen: Intersentia, 2011. P. 52 - 58. <47> Cerizza M., Martinico G. Supranationalism in European Criminal Justice: Another Incoming Tide? // StALS Research paper N 7/2010//. P. 9. См. также: Mitsilegas V. European Criminal Law and Resistance to Communautarisation after Lisbon // New Journal of European Criminal Law. 2010. N 4. P. 458 - 480. <48> См. подробнее: Cerizza M. Solutions Offered by the Lisbon Treaty // The European Criminal Law Associations' Forum. 2010. N 2. P. 65 - 66; Dubos O. Ou en est le droit penal de l'Union europeenne? A la recherche de l'espace judiciare europeen // La Charte des droits fondamentaux de l'Union europeenne apres le Traite de Lisbonne / B. Favreau (ed.). Bruxelles, 2010. P. 61 - 80.

Необходимо обратить внимание на то, что предложение об использовании принципа взаимного признания в рамках европейского уголовного права было сделано с учетом озабоченности низкими темпами развития взаимного сотрудничества по уголовно-правовым вопросам в период после Маастрихтского договора, а также опиралось на стремление преодолеть скептическое отношение государств-членов к гармонизации уголовного права в рамках Евросоюза <49>. Для тех, кто не разделял мнений о существенной роли указанной гармонизации, взаимное признание оказалось весьма приемлемой конструкцией, позволяющей обеспечить нужные результаты в трансграничном сотрудничестве по борьбе с преступностью <50>. Как отмечает профессор Сабина Блесс, с учетом новаций Лиссабонского договора сотрудничество судебных властей, в отличие от полицейского сотрудничества, соответствует одной модели: судебные органы одного государства - члена Евросоюза осуществляют аккредитацию судебного решения, вынесенного компетентными (судебными) органами другого государства-члена в соответствии с простой процедурой, которая позволяет установить трансграничное доверие между судебными властями <51>. -------------------------------- <49> Mitsilegas V. European Criminal Law. Р. 116. <50> Ibid. P. 117. <51> Gless S. Police and Judicial Cooperation Between the European Union Member States: Results and Prospects // The Future of Police and Judicial Cooperation in the European Union. The Hague, 2010. P. 40. См. также: Aprile E., Spiezia F. Cooperazione giudiziaria penale nell'Unione europea prima e dopo il Trattato di Lisbona. Wolters Kluwer Italia, 2009. P. 41 - 44.

Применительно к философии принципа взаимного признания достаточно четко высказался Генеральный адвокат <52> Европейского суда Руиз-Джарабо Коломер (Ruiz-Jarabo Colomer). По его словам, в деле Adocaten voor de Wereld "ситуация (имеется в виду взаимодействие стран Евросоюза в уголовно-правовой сфере. - Н. С.) более не сводится к сотрудничеству суверенных государств в отдельных делах; вместо этого одно государство - член Европейского союза запрашивает помощь другого в случаях, когда имеется общий интерес в преследовании совершенных преступлений" <53>. Подобного рода "общий интерес" представляет собой весьма важный элемент концепции взаимного признания, и прежде всего в сфере сотрудничества по борьбе с трансграничной преступностью. Необходимо учесть, что преступления трансграничного характера, как правило, связаны с причинением ущерба тем защищаемым ценностям, которые составляют саму основу Европейского союза как целостного объединения и, в частности, правам и свободам человека, экономическому и социальному прогрессу, верховенству права и т. п. Создание единого европейского пространства без внутренних границ как одна из основных целей Евросоюза предполагает тесную взаимосвязь с другой фундаментальной целью, а именно развитием Союза как пространства свободы, безопасности и правосудия. Это предопределяет необходимость тесной кооперации государств - членов Евросоюза в борьбе с преступностью, предполагающее, в числе прочих мер, комплексное совершенствование институциональных механизмов сотрудничества в уголовно-правовой сфере, опирающееся на фундамент взаимного признания, который, без всяких сомнений, характеризуется определенной "универсальностью". Именно "универсальность" взаимного признания позволила расширить сферу его применения путем распространения действия данного принципа на судебные решения по уголовным делам, в основе которого лежат доверие к национальным судебным системам государств - членов Евросоюза, уважение принципа верховенства права и безусловного обеспечения прав человека в рамках уголовного судопроизводства <54>. -------------------------------- <52> В состав Европейского суда входят две категории членов: основная - судьи и дополнительная - генеральные адвокаты. Согласно ст. 222 Договора о Европейском союзе роль генерального адвоката состоит в том, чтобы публично, полностью беспристрастно и независимо представлять мотивированные заключения по делам, которые в соответствии со Статутом Суда требуют его участия. Заключения генерального адвоката - своего рода альтернативный проект решения Европейского суда (основной готовит судья-докладчик). Формально он не обязателен для Европейского суда, который должен лишь заслушать генерального адвоката, но не связан с его позицией. На практике, однако, эта позиция оказывает большое влияние на судебный орган по причине качественного, обстоятельного юридического анализа, проводимого генеральным адвокатом. Кроме того, заключения генерального адвоката служат ценным источником информации о праве и состоянии правовой доктрины Европейского союза. <53> Данное дело явилось первым случаем на уровне Европейского союза, в котором рассматривался вопрос о законности Рамочного решения о ЕОА (см. об этом: Herlin-Karnell E. In the Wake of Pupino: Advocaten voor der Wereld and Dell'Orto // German Law Journal. 2007. Vol. 8. N 12. P. 1147 - 1160). <54> Stessens G. The Principle of Mutual Confidence between Judicial Authorities in the area of Freedom, Justice and Security // L'espace penal europeen: enjeux et perspectives / De Kerchove G., Weyembergh A. (eds.). Bruxelles: Editions de L'universite de Bruxelles. 2002; Thwaites N. Mutual Trust in Criminal Matters: the European Court of Justice Gives a First Interpretation of a Provision of the Convention Implementing the Schengen Agreement // German Law Journal. 2003. Vol. 4. N 3. P. 253 - 262.

Таким образом, практическим следствием использования принципа взаимного признания в уголовно-правовой сфере <55> явилось "свободное движение" судебных решений, вынесенных компетентными судебными органами государств - членов Евросоюза <56>. Как точно подметил В. Митсилегас, "применение принципа взаимного признания в рамках третьей опоры стало двигателем европейской интеграции в уголовно-правовой сфере" <57>. Более того, взаимное признание привело к бесспорному утверждению ведущей роли суда в процессе доставки лиц, совершивших преступления, под компетентную уголовную юрисдикцию, означающему, что передача лиц трансформировалась в чисто судебную процедуру, в отличие от экстрадиции, которая преимущественно носила административный характер <58>. -------------------------------- <55> Vermeulen G. Mutual Instrumentalization of Criminal and Migration Law an EU Perspective // European Journal of Law Reform. 2007. Vol. 9. N 3. P. 347 - 361. <56> Kerchove G. La cooperation policiere et judiciaire penale: De la cooperation intergouvernementale a la methode communautaire // Une Constitution pour l'Europe: Reflexions sur les transformations du droit de l'Union europeenne / O. De Schutter, P. Nihoul (eds.). Bruxelles: Larcier, 2004. P. 201 - 202; Bantekas I. The Principal of Mutual Recognition in EU Criminal Law // European Law Review. 2007. Vol. 32. N 3. P. 365 - 385. <57> Mitsilegas V. The Third Wave of Third Pillar Law: Which Direction for EU Criminal Justice? // European Law Review. 2009. Vol. 34. P. 537. <58> Massimo F. The European Arrest Warrant and Sovereign State: A Marriage of Convenience? // European Law Journal. 2009. Vol. 15. N 1. P. 70 - 79; Flore D. Droit penal europeen: Les enjeux d'une justice penale europeenne. Bruxelles: Larcier, 2009. P. 368 - 386.

Однако для практического воплощения данной концепции необходимо было последовательное осуществление правовых мер, охватывающих различные стадии осуществления производства по уголовному делу <59>. В связи с этим Европейским союзом 12 февраля 2001 г. была принята Программа мер, направленных на имплементацию принципа взаимного признания судебных решений по уголовным делам <60>. Указанная Программа определила приоритетные направления и конкретные меры по имплементации, среди которых отдельно упоминался новый европейский ордер на арест (далее - ЕОА) - юридический инструмент, призванный заменить механизм экстрадиции в рамках Евросоюза <61>. Кроме того, предусматривалось принятие соответствующего юридического инструмента, отменяющего формальную процедуру экстрадиции между государствами - членами Союза <62>. Именно таким инструментом и явилось Рамочное решение Европейского совета от 13 июня 2002 г. "О европейском ордере на арест и процедурах передачи лиц между государствами - членами Европейского союза" <63>, охарактеризованное Джерардом Конвеем как одна из наиболее значительных инициатив Европейского союза в сфере взаимного сотрудничества по уголовным делам <64>. -------------------------------- <59> Указанные меры необходимо было принять как в рамках Евросоюза в целом, так и со стороны государств-членов (см. об этом, в частности: Sorasio D. Reconnaissance mutuelle, rapprochement des legislations et cooperation // L'espace penal europeen: enjeux et perspectives / De Kerchove G., Weyembergh A. (eds.). Bruxelles, 2002; Asp P. Mutual Recognition and the Development of Criminal Law Cooperation Within the EU // Harmonization of Criminal Law in Europe. P. 23 - 40). <60> Programme of measures to implement the principle of mutual recognition of decision in criminal matters. 2001/C 12//02, Official Journal 12/10, 15.1.2001. Об имплементации принципа взаимного признания см., в частности: Suominen A. The Principle of Mutual Recognition of Decision in Criminal Matters: A Study of the Principle in Four Framework Decisions and in the Implementation Legislation in the Nordic Member States. Antwerpen: Intersentia, 2011. <61> См., в частности: Fichera M. Mutual Trust in European Criminal Law. Edinburgh Scholl of Law Working Paper Series. 2009/2010. P. 4 - 5. <62> Mitsilegas V. European Criminal Law. P. 120. <63> Sievers J. Too Different to Trust? First Experiences with the Application of the European Arrest Warrant // Security versus Justice? Police and Judicial Cooperation in the European Union / Guild E., Geyer F. Aldershot: Ashgate Publishing, 2008. P. 109 - 129. <64> Convay G. Judicial Interpretation and the Third Pillar: Ireland's Acceptance of the European Arrest Warrant and the Gozutok and Brugge case // European Journal of Crime, Criminal Law and Criminal Justice. 2006. Vol. 13. N 2. P. 255; Сафаров Н. Европейский ордер на арест в механизме правового сотрудничества по уголовным делам стран - членов Европейского союза // Правоведение. 2004. N 1. С. 93 - 111.

Ж. Войтерс и Ф. Наэрт справедливо подметили, что на теоретическом уровне европейский ордер на арест вместо традиционной экстрадиции отражает подлинное изменение парадигмы правового сотрудничества между государствами - членами Евросоюза. Подобное сотрудничество обычно опиралось на правило, согласно которому одно государство не обязано исполнять решения другого государства. Напротив, Рамочное решение о ЕОА основывается на принципе, согласно которому государства-члены в отношениях между собой автоматически признают решения об аресте разыскиваемых лиц <65>. -------------------------------- <65> Wouters J., Naert F. Of Arrest Warrants, Terrorist Offences and Extradition Deals: An Appraisal of the EU's Main Criminal Law Measures against Terrorism after "11 September" // Common Market Law Review. 2004. Vol. 41. N 4. P. 921.

В связи с этим согласно ст. 1 Рамочного решения от 13 июня 2002 г. ЕОА представляет собой выданное государством-членом судебное решение для ареста и передачи другим государством-членом разыскиваемого лица для целей уголовного преследования или исполнения наказания или мер безопасности, связанных с лишением свободы (далее - мера безопасности). Прежде всего, обращает на себя внимание, что ордер на арест выдается в форме судебного решения, т. е. акта, относящегося к предмету компетенции соответствующего судебного органа государства - участника Евросоюза <66>, что свидетельствует о судебной, а не об административной природе указанного акта, в отличие от ситуации с экстрадицией, когда окончательное решение по вопросу о выдаче лица, как правило, принимается административной инстанцией <67>. Итак, в отличие от экстрадиции, ЕОА представляет собой юридический инструмент, предназначенный для розыска, ареста, заключения под стражу и передачи конкретного лица для уголовного преследования либо исполнения наказания. В соответствии с ранее действовавшим механизмом, базировавшимся на положениях Европейской конвенции об экстрадиции 1957 г., как она была имплементирована Шенгенской конвенцией, предварительный арест и экстрадиция представляли собой две отдельные фазы одной процедуры. Как отмечалось в Предложении Комиссии Европейских сообществ по проекту Рамочного решения о ЕОА, согласно принципу взаимного признания судебных решений нет необходимости в разграничении указанных фаз. Ордер на арест действует не только как обычный ордер для розыска, ареста и заключения под стражу, но и как запрос для передачи (обвиняемого либо осужденного. - Н. С.), адресованный властям исполняющего государства <68>. В отличие от экстрадиции и иных форм сотрудничества в уголовно-правовой сфере исполнение европейского ордера на арест в основном (т. е. принимая во внимание исключение, предусмотренное ч. 4 ст. 2 Рамочного решения о ЕОА) не связано требованием о соответствии традиционному принципу "двойного вменения" деяний, в отношении которых он может быть выдан <69>. В целом преступления, которые согласно Рамочному решению являются объектом ЕОА, можно классифицировать по двум категориям. Во-первых, согласно ч. 1 ст. 2 Рамочного решения ЕОА может быть выдан в отношении деяний, за совершение которых закон выдавшего ордер государства-члена предусматривает наказание в виде лишения свободы или меры безопасности сроком не менее двенадцати месяцев, либо в случае осуждения или применения меры безопасности сроком не менее четырех месяцев лишения свободы. Таким образом, для применения ордера на арест не предусматривается условие, в соответствии с которым деяние должно рассматриваться как преступление по законодательству обоих вовлеченных в процесс сотрудничества государств-членов (выдавшего и исполняющего ордер), и это является одним из наиболее принципиальных отличий передачи лиц согласно ордеру на арест от экстрадиции. Во-вторых, согласно ст. 2 (ч. 2) Рамочного решения прямо предусматривается, что передача лица в соответствии с ЕОА осуществляется без установления того, удовлетворяет ли соответствующее деяние двойному вменению в отношении наказуемых лишением свободы либо мерой безопасности сроком не менее трех лет таких деяний, как участие в преступной организации, терроризм, торговля людьми, сексуальная эксплуатация детей и детская порнография, незаконная торговля наркотическими средствами и психотропными веществами, незаконная торговля оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществами, коррупция, отмывание доходов, полученных преступным путем, компьютерные преступления, фальшивомонетничество, умышленное убийство, нанесение тяжких телесных повреждений, незаконная торговля человеческими органами и тканями, похищение человека, незаконное лишение свободы и захват заложника, организованный или вооруженный грабеж, угон самолета или водного судна, мошенничество, рэкет и вымогательство денег, незаконная торговля ядерными и радиоактивными материалами, изнасилование, поджог и т. д. <70>. Таким образом, правило "двойного вменения" было отменено в отношении наиболее серьезных преступлений, предусматриваемых уголовным законодательством всех государств - членов Евросоюза <71>. В случае с ЕОА передача разыскиваемого лица под другую юрисдикцию (имеется в виду юрисдикция государства - члена Евросоюза. - Н. С.) для уголовного преследования не требует от исполняющего государства буквального признания законов государства, от которого исходит соответствующий запрос, хотя с процессуальной точки зрения сама процедура передачи осуществляется в соответствии с законодательством государства, судебный орган которого удовлетворяет ордер на арест. В данном случае основной акцент смещается в сторону взаимного доверия и взаимного признания различных систем уголовной юстиции <72>. -------------------------------- <66> Tolsma J. Die Umsetzung von EU-rechtsakten in nationales Recht am Beispiel des Rahmenbeschlusses zum europaischen Haftbefehl: Zugleich zur Auslieferungspflicht und Reichweite der Schutzrechte Deutscher aus Art. 16 ABS. 2 GG im europaischen Rechtsraum. Munich: GRIN Verlag, 2007. P. 11 - 12. <67> Бирюков М. М. Некоторые аспекты европейского ордера на арест // Московский журнал международного права. 2009. N 1. С. 249. <68> Proposal for a Council Framework Decision on the European arrest warrant and the surrender. procedures between the Member States. COM(2001) 522 final / http://europa. eu. int/ eur-lex/en/com/pdf/2001/en_501PC0522.pdf. <69> Monville P. Le droit d'extradition en mutation: le mandat d'arret europeen deviant realite // Actualites de droit penal et de procedure penale (II) / A. Jacobs (ed.). Bruxelles: Larcier, 2004. P. 256 - 257. Manacorda S. L'exception a la double incrimination dans le mandat d'arret europeen et le principe de legalite // Cahiers de Droit Europeen. 2007. Vol. 43. N 1 - 2. P. 149 - 177. <70> См. подробнее: Fischera M. The Implementation of the European Arrest Warrant in the European Union: Law, Policy and Practice. P. 98 - 117. <71> Vennemann N. The European Arrest Warrant and its Human Rights Implications // Zeitschrift fur auslandisches offentliches Recht und Volkerrecht. 2003. Vol. 63. N 1. P. 103 - 121. <72> См., в частности: Asp P., Von Hirsch A., Frande D. Double Criminality and Transnational Investigative Measures in EU Criminal Proceedings: Some Issues of Principle // Zeitschrift fur Internationale Strafrechtsdogmatik. 2006. Vol. 11. P. 518.

Таким образом, европейский ордер на арест явился первой крупномасштабной инициативой Евросоюза, основанной на принципе взаимного признания. Необходимо также обратить внимание на то, что введение в практику взаимной кооперации по борьбе с преступностью в рамках Евросоюза фундаментального принципа взаимного признания потребовало осуществления целого комплекса мер, часть из которых была намечена в Гаагской программе укрепления пространства свободы, безопасности и правосудия, принятой 5 ноября 2004 г. на заседании Европейского совета. Хотя указанная программа охватывала различные меры в сфере усиления возможностей государств - членов Евросоюза по обеспечению основных прав, минимальных процессуальных стандартов и доступа к правовой защите, регулирования миграции и осуществления контроля внешних границ объединения, борьбе с организованной преступностью и терроризмом и т. д., самое серьезное внимание было уделено проблеме всестороннего обеспечения эффективно функционирующего европейского пространства правосудия. Как отмечают Т. Бальзаск и С. Каррера, в свете той философии, которая была предложена в Заключениях председательствующего на саммите Евросовета в Тампере в 1999 г., Гаагская программа сформулировала приоритеты развития тесного судебного сотрудничества в уголовно-правовой сфере. Причем конкретные шаги в данном направлении были охвачены достаточно примечательным подразделом программы, аккумулировавшим специфические меры по укреплению взаимного доверия и предусматривавшим, что развитие сотрудничества может иметь место через "укрепление взаимного доверия и постепенное развитие европейской судебной культуры, основывающейся на разнообразии правовых систем государств-членов и единстве европейского права" <73>. Важнейшим элементом Гаагской программы явилось развитие принципа взаимного признания в рамках европейского правового пространства. Данному принципу был посвящен п. 3.3.1, который предусматривал, что всеобъемлющая программа мер по имплементации принципа взаимного признания судебных решений по уголовным делам, которая включает в себя судебные решения на всех стадиях уголовного процесса либо другие релевантные подобные процедуры, такие как сбор и приемлемость доказательств, конфликты юрисдикции, принцип ne bis in idem, исполнение наказаний в виде лишения свободы либо другие (альтернативные) санкции, должна быть реализована и дополнена новыми предложениями в данном контексте. Особенностью указанной программы явилось то, что она выделила достижение взаимного доверия между государствами-членами как необходимый элемент судебного сотрудничества в уголовно-правовой сфере. -------------------------------- <73> Balzacq T., Carrera S. The Hague Programme: The Long Road to Freedom, Security and Justice // Security versus Freedom: a Challenge for Europe's Future / T. Balzacq, S. Carrera (eds.). Ashgate Publishing, 2006. P. 24.

Таким образом, Гаагская программа характеризовалась преемственностью и приверженностью принципу взаимного признания как основы судебного сотрудничества по уголовным делам <74>. Дальнейшая имплементация указанного принципа сопровождалась введением в европейский юридический оборот новых инструментов взаимной кооперации государств - членов Евросоюза. В частности, одним из приоритетов Гаагской программы был выделен European Evidence Warrant - европейский доказательственный ордер (далее по тексту - ЕДО) <75>, основная цель которого заключается в упрощении и ускорении процесса сбора и передачи доказательств по уголовным делам с трансграничным элементом <76>, а также унификации правил передачи доказательств в Европейском союзе <77>. Как отмечает С. Мэрфи, ЕДО явился ключевым элементом усилий, предпринимаемых Евросоюзом в целях совершенствования судебного сотрудничества в уголовно-правовой сфере. Причем он основывался на опыте Рамочного решения о ЕОА, а также ряда других рамочных решений, опиравшихся на принцип взаимного признания судебных решений <78>. Как известно, основные правовые рамки сотрудничества в целях получения доказательств были установлены Конвенцией Совета Европы 1959 г. о взаимном правовом сотрудничестве по уголовным делам, которая была дополнена двумя Протоколами, принятыми в 1978 и 2001 гг. В рамках Евросоюза Конвенцию 1959 г. дополняли Шенгенская конвенция 1990 г., Конвенция Евросоюза о взаимной помощи по уголовным делам 2000 г. и дополнительный протокол к ней 2001 г. К тому моменту, когда в 2003 г. Комиссия европейских сообществ выступила с предложением о введении ЕДО, ни конвенция Евросоюза, ни его Протокол не вступили в силу. -------------------------------- <74> Панюшкина О. Развитие принципа взаимного признания приговоров государствами - членами Европейского союза в праве ЕС в период с 2004 по 2009 годы // Вестник Воронежского государственного университета. Серия "Право". 2009. N 1. С. 436. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья П. Н. Бирюкова "Европейский доказательственный ордер" включена в информационный банк согласно публикации - "Российский судья", 2010, N 8. ------------------------------------------------------------------ <75> Бирюков П. Н. Европейский доказательственный ордер // Российский юридический журнал. 2010. N 1. С. 34 - 40. <76> Gless S. Mutual Recognition, Judicial Inquires, Due Process and Fundamental Rights // European Evidence Warrant, Transnational Judicial Inquiries in the EU / J. Vervaele (ed.). Antwerpen: Intersentia, 2005. P. 126. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья П. Н. Бирюкова "Европейский доказательственный ордер" включена в информационный банк согласно публикации - "Российский судья", 2010, N 8. ------------------------------------------------------------------ <77> Бирюков П. Н. Европейский доказательственный ордер. С. 35. <78> Murphy C. The European Evidence Warrant: Mutual Recognition and Mutual (Dis)Trust? // Crime within the Area of Freedom Security and Justice: A European Public Order. P. 224.

Правовую основу нового инструмента составило Рамочное решение о ЕДО от 18 декабря 2008 г. <79>. Согласно ст. 1 Рамочного решения ЕДО представляет собой судебное решение, вынесенное компетентным органом государства-участника с целью получения предметов, документов и информации от другого государства-члена для использования в уголовном процессе. При этом ч. 2 ст. 1 указанного решения предусматривает, что государства-члены исполняют любой ЕДО на основе принципа взаимного признания <80>. Как видно из содержания Рамочного решения от 18 декабря 2008 г., механизм ЕДО отражает аналогичный с ЕОА подход в применении принципа взаимного признания <81>. -------------------------------- <79> Hert P., Weis K., Cloosen N. The Framework Decision of 18 December 2008 on the European Evidence Warrant for the Purpose of Obtaining Objects, Documents and Data for Use in Proceedings in Criminal Matters - A Critical Assessment // New Journal of European Criminal Law. 2010. Special Issue. P. 57. <80> Belfiore R. Movement of Evidence in the EU: The Present Scenario and Possible Future Developments // European Journal of Crime, Criminal Law and Criminal Justice. 2009. Vol. 19. N 1. P. 1 - 22. <81> Williams C. The European Evidence Warrant // Revue Internationale de Droit Penal. 2006. N 1 - 2. P. 157.

Важнейшим аспектом, связанным с новым юридическим инструментом, обеспечивающим, по образному выражению В. Митсилегаса, "свободное движение доказательств" <82> между государствами-членами, является то, что расширение сферы применения принципа взаимного признания имело стратегическую цель, заключающуюся в полной замене существующего в рамках Евросоюза режима взаимной правовой помощи по уголовным делам новыми юридическими механизмами. Ознакомление с пояснительным меморандумом (предложением Еврокомиссии) по Рамочному решению о ЕДО не оставляет никаких сомнений на этот счет: "Европейский доказательственный ордер, по мнению Комиссии (имеется в виду Европейская комиссия. - Н. С.), это первый шаг на пути использования единого инструмента взаимного признания, который должен заменить существующий режим взаимной помощи... Подобный единый консолидированный инструмент в рамках Евросоюза заменит взаимную правовую помощь так же, как европейский ордер на арест заменил экстрадицию. Существующая мозаика международных и европейских конвенций, регламентирующих трансграничный сбор доказательств в пределах Евросоюза, таким образом, будет заменена единым европейским правовым установлением" <83>. Введение в правовой оборот более эффективной, не сталкивающейся с неоправданными задержками стандартизованной процедуры, сопровождающейся прямыми контактами между судебными органами, представляет собой одну из важнейших юридических инноваций Евросоюза в уголовно-правовой сфере <84>. Аналогично ситуации с ордером на арест, по общему правилу признание и исполнение ЕДО в отношении 32 наиболее серьезных преступлений (участие в преступной организации, терроризм, торговля людьми, сексуальная эксплуатация детей и детская порнография, незаконная торговля наркотическими средствами и психотропными веществами, незаконная торговля оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществами, коррупция и т. д.) не связаны с соблюдением правила "двойного вменения" (ч. 2 ст. 14 Рамочного решения о ЕДО). -------------------------------- <82> Mitsilegas V. The Third Wave of Third Pillar Law: Which Direction for EU Criminal Justice? // European Law Review. 2009. Vol. 34. N 2. P. 538. <83> Proposal for a Council Framework Decision on the European Evidence Warrant for obtaining objects, documents and data for use in proceedings in criminal matters // COM/2003/0688 final - CNS 2003/0270 (см.: Vermeulen G. Approximation and Mutual recognition of Procedural safeguards of Suspects and Defendants in Criminal proceedings throughout the European Union // EU and International Crime Control: Topical Issues. P. 51). <84> Hert P., Weis K., Cloosen N. The Framework Decision of 18 December 2008 on the European Evidence Warrant for the Purpose of Obtaining Objects, Documents and Data for Use in Proceedings in Criminal Matters - A Critical Assessment. P. 61.

Реализация масштабной стратегии по имплементации принципа взаимного признания в европейское правовое пространство привела к существенному расширению его "географии". Как указывает В. Митсилегас, трудности на первом этапе имплементации инструментов, основывающихся на взаимном признании, не помешали государствам-членам выступить с новыми законодательными предложениями, расширяющими применение данного принципа. В частности, кульминацией совместной инициативы Австрии, Финляндии и Швеции стало принятие Рамочного решения о применении взаимного признания в сфере передачи осужденных лиц (имеется в виду Рамочное решение 2008/909/JHA о применении принципа взаимного признания к приговорам, налагающим лишение свободы либо меры, связанные с ограничением свободы с целью их исполнения в Европейском союзе. - Н. С.) <85>. Основная цель Рамочного решения 2008/909/JHA заключалась в установлении правил, в соответствии с которыми каждое государство-член будет признавать силу приговора и исполнять наказания в целях оказания содействия социальной реабилитации осужденных лиц. В случаях, когда назначенное наказание по своему сроку не соответствует требованиям законодательства исполняющего государства, его компетентные органы могут осуществить соответствующую адаптацию лишь тогда, когда превышен максимальный предел наказания по национальному законодательству (ч. 2 ст. 8 Рамочного решения 2008/909/JHA). Если назначенное наказание либо мера по своему виду не соответствует требованиям законодательства исполняющего государства, его компетентные органы могут произвести соответствующее преобразование, используя наказание или меру, предусмотренные по национальному законодательству за аналогичные преступления (ч. 3 ст. 8 Рамочного решения 2008/909/JHA). Необходимо также заметить, что указанное Рамочное решение заменило в отношениях государств-членов положения Европейской конвенции о передаче осужденных от 1983 г. и Дополнительного протокола от 1997 г. -------------------------------- <85> Mitsilegas V. The Third Wave of Third Pillar Law: Which Direction for EU Criminal Justice? // European Law Review. 2009. Vol. 34. N 4. P. 541.

В отличие от других инструментов, основанных на принципе взаимного признания судебных решений, Рамочное решение 2008/909/JHA предусматривает возможность для государств-членов путем подачи декларации в любое время вернуться к проверке "двойного вменения" совершенного деяния, входящего в ставший уже традиционным список из 32 преступлений, по которым требование применения правила "двойного вменения" снято. Очевидно, это связано с тем, насколько сильно такое наказание, как лишение свободы, влияет на судьбу осужденного, и именно поэтому государства Евросоюза оставляют за собой право отказать в его признании при "непреступности" деяния по своему законодательству <86>. -------------------------------- <86> Панюшкина О. В. О взаимном признании приговоров с целью исполнения наказаний между государствами - членами Европейского союза // Вестник Воронежского государственного университета. Серия "Право". 2010. N 1. С. 525.

Параллельная инициатива Германии и Франции завершилась принятием Рамочного решения 2008/947/JHA от 27 ноября 2008 г. о применении принципа взаимного признания к приговорам и решениям о пробации с целью осуществления надзора за мерами по пробации и альтернативными санкциями <87>. Указанное решение заменило в отношениях государств-членов положения Европейской конвенции о надзоре за условно осужденными или условно-досрочно освобожденными лицами от 30 ноября 1964 г. (вступила в силу с 22 августа 1975 г.). Основная цель принятия данного юридического инструмента заключалась согласно ст. 1 Рамочного решения в улучшении социальной реабилитации осужденных, совершенствовании механизма защиты потерпевших, содействии в применении подходящих мер пробации и альтернативных санкций в случаях, когда правонарушители не проживают на территории государства-члена, где они были осуждены. Положения данного Рамочного решения применяются только в отношении признания приговоров и в случае, где это уместно, в отношении решений о пробации; передачи ответственности для осуществления надзора за мерами по пробации и альтернативными санкциями; иных решений, касающихся предыдущих двух пунктов. -------------------------------- <87> Mitsilegas V. The Third Wave of Third Pillar Law: Which Direction for EU Criminal Justice? // European Law Review. 2009. Vol. 34. N 4. P. 541.

В качестве еще одного примера можно сослаться на Рамочное решение Совета 2009/829/JHA от 23 октября 2009 г. о применении между государствами - членами Европейского союза принципа взаимного признания к решениям о мерах по установлению надзора в качестве альтернативы временному содержанию под стражей. Как указывает Ханна Кучиньска, принятие данного акта явилось еще одним шагом на пути формирования общего уголовно-процессуального пространства Европейского союза <88>. В литературе обращается внимание на то, что фактически каждый "традиционный" вариант международного сотрудничества в уголовно-правовой сфере ныне имеет собственный "европейский" эквивалент <89>. -------------------------------- <88> Kuczynska H. Mutual Recognition of Judicial Decisions in Criminal Matters with Regard to Probation Measures and Alternative Sanctions // The European Criminal Law Associations' Forum. 2009. N 1 - 2. P. 43. См. также: Morgenstern C. European Initiatives for Harmonisation and Minimum Standards in the Field of Community Sanctions and Measures // European Journal of Probation. 2009. Vol. 1. N 2. P. 132 - 134. <89> Luchtman M. Choice of Forum in an Area of Freedom, Security and Justice // Utrecht Law Review. 2011. Vol. 7. N 1. P. 78.

При рассмотрении вопросов, связанных с развитием взаимного признания, следует отметить, что данному принципу было уделено особое внимание в Стокгольмской программе ("An open and secure Europe serving and protecting citizens"), принятой 10 - 11 декабря 2009 г. Она явилась третьей долговременной программой, затрагивающей пространство свободы, безопасности и правосудия и охватывающей период с 2010 по 2014 годы. Программа затронула такие важные вопросы, как фундаментальные права и свободы человека, защита личных данных, предоставление политического убежища, визовые вопросы, внутренняя безопасность, полицейское сотрудничество в Европе, борьба против терроризма, управление кризисными ситуациями, правовое сотрудничество по гражданским и уголовным делам, кибербезопасность и т. д. Как было отмечено в п. 3.1.1, "перед лицом трансграничной преступности необходимо приложить больше усилий для повышения эффективности судебного сотрудничества. Взаимное признание можно распространить на все виды приговоров и решений судебного характера, в зависимости от правовой системы, будь то уголовные либо административные (решения. - Н. С.)" <90>. -------------------------------- <90> Official Journal of European Communities. 4.5.2010. C. 115/12. См. подробнее: Wolf S., F. A.N. J Goudappel, J. W. de Zwaan. The Area of Freedom, Security and Justice after the Lisbon Treaty and Stockholm Programme' Freedom, Security and Justice after Lisbon and Stocholm / Ed. by J. W. de Zwaan. The Hague: TM. C. Asser Press, 2011. P. 1 - 6.

Таким образом, оценивая нормативное развитие, имеющее место в рамках Европейского союза, можно констатировать осуществление фундаментальной реформы всей сферы международного сотрудничества по уголовно-правовым вопросам, которое осуществляется между государствами - членами объединения. Подобного рода сотрудничество, рассматриваемое как адекватный ответ на серьезные вызовы со стороны международной транснациональной преступности, опирается ныне на совершенно новый юридический фундамент - концепцию взаимного признания судебных решений, позволяющий обеспечить эффективную кооперацию в пределах единого европейского пространства свободы, безопасности и правосудия.

Название документа