Защита права собственности от необоснованного вмешательства государства в права собственника в Европейском суде по правам человека

ЗАЩИТА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ОТ НЕОБОСНОВАННОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА ГОСУДАРСТВА В ПРАВА СОБСТВЕННИКА В ЕВРОПЕЙСКОМ СУДЕ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА <*>

А. А. МАКСУРОВ

Максуров Алексей Анатольевич, кандидат юридических наук.

Автор статьи на примере судебной практики Европейского суда по правам человека рассматривает дела о защите прав собственности от излишнего государственного вмешательства.

Ключевые слова: защита, право собственности, Европейский суд по правам человека.

On the basis of judicial practice of the European Court of Human Rights the author of the article considers the cases on protection of rights of ownership for excessive state intervention.

Key words: protection, ownership right, European Court of Human Rights.

Дела по защите прав собственности от необоснованного вмешательства государства немногочисленны, однако весьма и весьма интересны. По подсчетам автора, они составляют лишь 2,6% от всех рассмотренных Европейским судом по правам человека дел о защите права собственности. Примерно в 17% случаев жалобы такого рода признаются неприемлемыми. Такие жалобы, что и понятно из их содержания, практически не коммуницируются государствам-ответчикам. Из числа рассмотренных по существу около 80% удовлетворяются. Данные дела, к сожалению, почти никогда не оканчиваются мировым соглашением, а информации о реальном исполнении решений Суда в документах Европейского суда по правам человека имеется крайне мало. Автором подробно исследовано лишь 6 наиболее характерных дел такого рода, однако, по нашему мнению, этого вполне достаточно для освещения позиций Европейского суда по правам человека по указанному вопросу. Следует отметить, что Европейский суд по правам человека, даже удовлетворяя большинство таких жалоб, очень осторожно подходит к их рассмотрению, поскольку определить допустимые границы вмешательства государства в права собственности с общеевропейских позиций, с точки зрения требований Конвенции достаточно сложно. Поэтому Суд по таким делам очень пристально отслеживает положения внутреннего, национального законодательства государства-ответчика. По тем же причинам однозначного взгляда на проблему обоснованности государственного вмешательства в права собственности, соотношения публичного и частного интереса в делах Европейского суда по правам человека не прослеживается. Данный вопрос разрешается Европейским судом по правам человека различно применительно к каждой конкретной ситуации. Вместе с тем некоторые общие моменты прослеживаются и по данной категории дел. Показательно в этом плане дело "Янкович против Боснии-Герцеговины" (N 5172/03) <1>, где обжаловался предположительный акт вмешательства государства в осуществление права собственности, выразившийся в выселении заявителя из дома без предварительного установления права собственности на дом. В частности, по делу было установлено, что в 1993 г. заявитель и его жена заключили договор, в силу которого они стали зарегистрированными владельцами собственности в виде дома в Республике Сербска. Лица, с которыми они заключили договор, предъявили в суд первой инстанции иск с требованием признать договор, заключенный в 1993 г., недействительным. Они также обратились с заявлением в Комиссию по имущественным претензиям перемещенных лиц и беженцев, которая подтвердила, что эти лица имеют право на восстановление в правах собственности на дом. В октябре 2002 г. власти издали распоряжение о том, чтобы заявитель и его жена освободили занимаемый ими дом в течение 15 дней. Им не было предложено альтернативное жилье, и их выселили из дома в декабре 2002 г. Заявитель обжаловал акт выселения в Палату по правам человека, которая вскоре после этого прекратила свое существование. Судя по всему, жалоба на этот счет находится в производстве Комиссии по правам человека при недавно созданном Конституционном суде страны. В 2003 г. суд первой инстанции объявил договор, заключенный в 1993 г., изначально недействительным, как заключенный под давлением. По жалобе заявителя в суде кантона до сих пор ведется производство. -------------------------------- <1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2005. N 6. С. 35.

Жалоба коммуницирована государству-ответчику в отношении ст. 8 и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Вопрос о контроле государства за использованием собственности поднимался и при рассмотрении дела "Стек-Риш против Лихтенштейн" (N 63151/00) <2>, где обжаловалось отсутствие компенсации за определение статуса земельного участка как не подлежащего застройке. Жалоба была признана неприемлемой. -------------------------------- <2> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2003. N 3. С. 46 - 47.

По делу "Ассиомомитис против Греции" (N 67629/01) <3> поднимался вопрос о затянувшейся приостановке строительных работ в результате сопротивления властей, оказываемого строительству, несмотря на наличие разрешения на производство этих работ. Суд посчитал, что здесь имело место нарушение требований ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. -------------------------------- <3> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2005. N 2. С. 50.

По делу "Луордо против Италии" (N 32190/96) <4> был поставлен вопрос о правомерности отстранения банкрота от управления своим имуществом в период чрезмерно затянутого производства по делу. Суд, рассматривая дело, установил, что в 1982 г. суд объявил банкротом компанию, в которой работал заявитель, а в 1984 г. объявил банкротом и самого заявителя. В соответствии с законом о банкротстве управление имуществом и средствами и распродажа активов, имевшихся в то время в наличии, были поручены ликвидатору имущества, который был также уполномочен выступать представителем в суде в случае судебного спора по поводу имущества и средств. Суд постановил, что вся корреспонденция, поступающая на имя Луордо, должна направляться ликвидатору, который управомочивался просматривать ее, изымать и хранить любую корреспонденцию, касающуюся финансовых интересов заявителя. Заявителю запрещалось покидать свое место жительства без разрешения судьи. В 1995 г. ликвидатор сообщил судье, что все активы, числящиеся объектами процедуры банкротства, были проданы, за исключением дома Луордо; попытки продать дом, предпринятые в 1985, 1991 и 1995 гг., оказались неудачными. Дом был продан в 1996 г. В июле 1999 г. судья прекратил производство по делу о банкротстве; после продажи дома заявитель имел достаточные средства для выплаты долгов. -------------------------------- <4> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2003. N 12. С. 54 - 56.

По поводу ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Цель запрета на управление имуществом и средствами и распродажу активов самим банкротом, являющегося актом контроля государства за использованием собственности, состояла в том, чтобы гарантировать выплаты всем кредиторам. С учетом, в частности, законной цели, таким образом преследуемой государством, и в соответствии со всеобщим интересом и рамками свободы усмотрения, предоставляемыми государству вторым параграфом ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, правомерность такового ограничения права Луордо на беспрепятственное пользование своим имуществом не может быть подвергнута сомнению сама по себе. Однако такой порядок влечет за собой риск - от банкрота потребуется нести чрезмерное бремя, что касается возможности распродажи активов, в частности, из-за длительности производства по делу. В настоящем деле производство по делу о банкротстве растянулось на 14 лет и 8 месяцев. Были периоды бездействия, проявленного властями, занимающимися вопросами банкротства, и периоды бездеятельности судов; что же касается самого заявителя, то он своими действиями никак не тормозил производство по делу о банкротстве. Европейский суд поэтому полагает, что ограничение права заявителя на беспрепятственное пользование своим имуществом и средствами в период производства по делу не было оправдано, поскольку, хотя в принципе лишение права на управление имуществом и средствами и распродажу активов банкрота - мера необходимая для достижения преследуемой цели, потребность в этой мере теряет свою актуальность с течением времени. Европейский суд пришел к выводу о том, что в данном вопросе допущено нарушение положений ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно). По поводу ст. 8 Конвенции. Тот факт, что всю корреспонденцию заявителя доставляли ликвидатору после того, как заявитель был объявлен банкротом, сам по себе не свидетельствует о том, что имело место непропорциональное вмешательство государства в права человека. Однако эта система контролирования корреспонденции влечет за собой риск, что от банкрота потребуется нести чрезмерное бремя, что касается права на уважение его корреспонденции, в частности, из-за длительности периода производства по делу, затянувшемуся в данном случае более чем на 14 лет. Длительность этого периода не может быть объяснена, как утверждает государство-ответчик, неудачными попытками продать дом заявителя на аукционе или действиями самого заявителя. Европейский суд поэтому полагает, что ограничение права заявителя на уважение его корреспонденции в период производства по делу не было оправдано, поскольку, хотя в принципе контролирование корреспонденции было мерой, необходимой для достижения преследуемой цели - гарантировать, что активы заявителя не будут растрачены в ущерб кредиторам, потребность в этой мере теряет свою актуальность с течением времени. Европейский суд пришел к выводу о том, что в данном вопросе допущено нарушение положений ст. 8 Конвенции (принято единогласно). По поводу п. 1 ст. 6 Конвенции. Ограничение права банкрота выступать представителем в суде в случае судебного спора по поводу его имущества и средств имело целью возложить на ликвидатора имущества право представлять Луордо в судебных процедурах, касающихся его активов. Европейский суд полагает, что это ограничение предназначалось для того, чтобы защитить интересы кредиторов банкрота. Тем не менее последствия для банкрота должны быть пропорциональны законной цели, таким образом преследуемой государством. Объявление банкротства не дало банкроту возможности выступать представителем в суде в случае судебного спора по поводу его имущества и средств. Правомерность такового ограничения права Луордо на доступ к правосудию не может быть подвергнута сомнению сама по себе. Однако такой порядок влечет за собой риск, что от банкрота потребуется нести чрезмерное бремя - касается его доступа к правосудию, в частности, из-за длительности производства по делу, затянувшемуся в данном случае на 14 лет и 8 месяцев. Европейский суд еще раз указывает, что длительность этого периода не может быть объяснена неудачными попытками продать дом заявителя на аукционе или действиями самого заявителя. Европейский суд поэтому полагает, что ограничение права заявителя на доступ к правосудию в период производства по делу не было оправдано, поскольку, хотя в принципе ограничение этого права было мерой, необходимой для достижения преследуемой цели, потребность в такой мере теряет свою актуальность с течением времени. Европейский суд пришел к выводу о том, что в данном вопросе допущено нарушение положений п. 1 ст. 6 Конвенции (принято единогласно). По поводу ст. 2 Протокола N 4 к Конвенции. Запрет Луордо покидать свое место жительства без разрешения судьи имел целью гарантировать, что с ним можно будет войти в контакт, чтобы способствовать производству по делу, или в интересах кредиторов банкрота, или с законной целью защиты прав других лиц. Это ограничение права на свободу передвижения само по себе необходимо в демократическом обществе, если только оно не налагает чрезмерное бремя на заявителя, что касается его свободы передвижения без ограничений, в частности, из-за длительности производства по делу. Европейский суд указывает на свои высказанные выше соображения, которые касались длительности производства по делу, затянувшемуся на 14 лет и 8 месяцев, и считает, что ограничение права заявителя на свободу передвижения в период производства по делу не было оправдано. Хотя в принципе ограничение этого права было мерой, необходимой для достижения преследуемой цели, потребность в этой мере теряет свою актуальность с течением времени. Европейский суд пришел к выводу о том, что допущено нарушение положений ст. 2 Протокола N 4 к Конвенции (принято единогласно). В порядке применения ст. 41 Конвенции Европейский суд присудил выплатить заявителю компенсацию в размере 31000 евро в возмещение морального вреда. N. B. Жалоба в той ее части, которая касалась продолжительности производства по делу, была объявлена неприемлемой на основании Закона Пинто. По делу "Катсулис против Греции" (N 66742/01) ставился вопрос о правомерности обязательного лесовосстановления земельных угодий на основе ведомственного решения, принятого в 1934 г., без последующей проверки обоснованности этого решения. В данном случае Европейский суд по правам человека усмотрел нарушения требований п. 1 ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции <5>. -------------------------------- <5> Бюллетень Европейского суда по правам человека 2004. N 12. С. 56.

Вопрос защиты права собственности от излишнего государственного вмешательства, не оправданного публичным общественным интересом, тесно связан с необходимостью предоставления возможности судебной проверки законности и обоснованности действий и решений административных органов, в результате которых страдает право собственности. Так, по делу "Польский союз учителей против Польши" (N 42049/98) <6> обжаловалась невозможность возбудить процедуру судебной проверки законности решения комиссии по вопросам собственности. В 1964 г. объединение-заявитель приобрело на правах пользования недвижимость, которая была изъята Государственным казначейством Польши у одной религиозной организации. Решение о передаче недвижимости предусматривало, что по истечении срока пользования недвижимостью у объединения-заявителя будет право на возмещение расходов, понесенных в связи с любыми произведенными им строительными работами. В 1992 г. местная комиссия по вопросам недвижимости, созданная в соответствии с законом 1989 г. о взаимоотношениях между государством и Римско-католической церковью, приняла решение вернуть эту недвижимость религиозной организации и распорядилась, чтобы эта организация выплатила объединению-заявителю некую сумму средств в возмещение расходов на строительные работы. Объединение-заявитель обжаловало размер суммы, но комиссия по вопросам недвижимости постановила, что она не правомочна рассматривать какие-либо дополнительные претензии. Комиссия добавила, однако, что такое постановление не препятствует объединению-заявителю в соответствии с общими нормами закона обращаться в другие инстанции со своими требованиями. -------------------------------- <6> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2005. N 1. С. 16 - 17.

По поводу п. 1 ст. 6 Конвенции. Комиссия по вопросам недвижимости осознавала, что размер указанной ей суммы возмещения расходов оспаривался объединением-заявителем, и у комиссии не было оснований разумно предполагать, что ее решением относительно этой суммы спор урегулировался на приемлемых для объединения-заявителя условиях или что у последнего не было никаких текущих претензий. В действительности комиссия прямо указала, что никакие обстоятельства не препятствуют реализации права объединения-заявителя на последующее предъявление своих требований в соответствии с общими нормами закона; таким образом, объединение-заявитель правомерно предполагало, что оно вправе предъявить иск Государственному казначейству в судах по гражданским делам. Окружной суд подтвердил это, когда вынес свое решение о компенсации. Спор был поэтому реальный и серьезный. Постановлением Верховного суда объединение-заявитель было лишено возможности предъявить такой иск. При этом Верховный суд не указал, что иск может быть предъявлен против религиозной организации. Ввиду этого обстоятельства объединение-заявитель было лишено каких-либо процессуальных возможностей отстоять свои права. Объединение-заявитель возбудило в суде иск против Государственного казначейства с требованием возместить невыплаченные расходы, и окружной суд назначил новую сумму компенсации. Обе стороны обжаловали решение окружного суда, а Апелляционный суд передал на рассмотрение Верховного суда Польши вопрос, исключал или нет закон 1989 г. возможность передачи на рассмотрение суда по гражданским делам правопритязаний, вытекающих из решения комиссии по вопросам недвижимости о возврате собственности. Верховный суд постановил, что решение комиссии по вопросам недвижимости препятствует подаче гражданского иска против Государственного казначейства. В результате Апелляционный суд отменил решение окружного суда. Европейскому суду не было со всей убедительностью доказано, что такое серьезное ограничение прав может быть оправдано целью защиты государства от финансовых правопритязаний, вытекающих из актов отчуждения собственности, имевших место в прошлом. В течение ряда лет объединение-заявитель понесло значительные расходы, и ограничение доступа объединения-заявителя в суд по вопросу о возмещении понесенных им расходов должно считаться непропорциональной мерой государства. Объединение-заявитель было введено в заблуждение относительно своих возможностей предъявлять требования в суд, и со всей разумностью можно предполагать, что, знай объединение-заявитель о невозможности отстоять свои интересы в судебном порядке, оно более энергично настаивало бы на своих требованиях в комиссии по вопросам собственности. Европейский суд пришел к выводу, что по делу допущено нарушение требований п. 1 ст. 6 Конвенции (принято единогласно). Европейский суд единогласно постановил, что нет необходимости исследовать жалобу объединения-заявителя в контексте ст. 13 Конвенции. В порядке применения ст. 41 Конвенции Европейский суд присудил выплатить объединению-заявителю компенсацию в размере 10 тыс. евро в возмещение причиненного ему вреда. Суд также вынес решение в пользу заявителя о возмещении судебных издержек и иных расходов, понесенных им в связи с судебным разбирательством. По делу "Исламская религиозная община" против Германии" (N 53871/00) <7> Суд установил, что заявителем является религиозное объединение, образованное в Германской Демократической Республике (ГДР) в феврале 1990 г. В июне 1990 г. оно получило от Партии Демократического Социализма (ПДС) в дар 75 млн. немецких марок. После объединения Германии независимая комиссия по проверке доходов и имущества партий и общественных организаций ГДР постановила, что рассматриваемый дар представляет собой имущество, подпадающее под Закон о партиях в редакции от 31 мая 1991 г., и по этой причине он подлежал передаче в доверительное управление в Агентство по управлению имуществом (Treuhandanstalt). В 1992 г. Федеральное ведомство по особым задачам, функции которого связаны с объединением Германии, приняло решение, что в соответствии с Законом о партиях заявитель мог использовать рассматриваемую сумму, находящуюся на его банковском счете, только с согласия этого ведомства. Заявитель обжаловал это решение в суде, и берлинский административный суд отменил оспариваемое решение на основании того, что оно не имело правовых обоснований. Это решение суда было оставлено в силе Высшим административным судом Берлина. Тем не менее Федеральный административный суд принял к рассмотрению жалобу Федерального ведомства по особым задачам и отменил решение Высшего административного суда Берлина, признавая законность решения федерального ведомства. Федеральный конституционный суд отказал в рассмотрении жалобы заявителя. -------------------------------- <7> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2003. N 5. С. 39 - 40.

Жалоба признана неприемлемой, что касается ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Помещение полученного заявителем от ПДС дара в доверительное управление Агентством по управлению имуществом представляет собой вмешательство государства в реализацию права на беспрепятственное пользование имуществом. Действительно, изъятие имущества заявителя привело к лишению собственности, но такое лишение является законным в соответствии с общими правовыми нормами, принятыми в ГДР в период, предшествовавший объединению Германии, с целью установления источников средств, принадлежавших политическим партиям и относившимся к ним организациям. Таким образом, вмешательство может рассматриваться как мера, регулирующая использование средств. Такое вмешательство основывалось на законе ГДР о партиях, который вступил в силу 1 июня 1990 г. Толкование этого закона в данном деле Федеральным административным судом не было произвольным. Такое вмешательство преследовало общественные интересы, а именно подтверждение законодательным органом ГДР (после демократически проведенных выборов) и судами ФРГ (после объединения Германии) происхождения имущества политических партий и того, что оно было в необходимых случаях помещено в Агентство по управлению имуществом. Что же касается пропорциональности мер, то с точки зрения Закона ГДР о политических партиях обоснование, данное Федеральным административным судом суверенным полномочиям, возложенным на Агентство по управлению имуществом, выглядит вполне убедительно. Целью закона является обеспечение того, чтобы средства сомнительного происхождения, принадлежащие политическим партиям, не были растрачены, а были бы переданы в управление Агентству для их возвращения в качестве компенсации тем, кто изначально должен был их получить, или, если первое не представляется возможным, для использования на общественные нужды. Принимая во внимание исключительные обстоятельства, связанные с объединением Германии, государство не превысило рамки своего усмотрения и установило "справедливый баланс" между интересами заявителя и интересами немецкого общества: жалоба признана явно необоснованной. Жалоба признана неприемлемой, что касается ст. 9 Конвенции. Решение по данному вопросу было принято на основании общих нормативных актов, принятых в ГДР в период, предшествовавший объединению Германии, с целью подтверждения источников средств, принадлежавших политическим партиям и относившимся к ним организациям, и такое решение не зависело от того, кто являлся получателем средств. Поскольку отсутствовало прямое намерение вмешательства государства в религиозную деятельность заявителя, представляется сомнительным аргумент о том, что решение является "вмешательством" в осуществление религиозной свободы. В любом случае принятие рассматриваемого решения было предписано законом (Закон ГДР о политических партиях), оно преследовало законные цели защиты общественной морали, а также защиты прав и свобод иных лиц и не было непропорциональным преследуемым правомерным целям: жалоба признана явно необоснованной.

Название документа