Универсальная юрисдикция и наказание за серьезные нарушения Женевских конвенций 1949 г

УНИВЕРСАЛЬНАЯ ЮРИСДИКЦИЯ И НАКАЗАНИЕ ЗА СЕРЬЕЗНЫЕ НАРУШЕНИЯ ЖЕНЕВСКИХ КОНВЕНЦИЙ 1949 Г.

П. ШТУРМА

Штурма Павел, доктор права, доктор юридических наук, профессор, кафедра международного права.

Нарушения международного гуманитарного права (МГП) отличаются тем, что некоторые из них из-за своей серьезности возбуждают не только международную ответственность государств за международно-противоправные деяния, но также индивидуальную уголовную ответственность конкретных преступников. Уголовная санкция за серьезные нарушения МГП, называемые также военными уголовными преступлениями, является не только актом внутригосударственного права отдельных стран, но и прямо проистекает из международного права. Четыре Женевские конвенции о защите жертв вооруженных конфликтов в 1949 г. не только определили серьезные нарушения и установили уголовное наказание за них, но также предусмотрели обязательную универсальную юрисдикцию государств, договаривающихся сторон в отношении серьезных нарушений. Годовщина принятия Конвенций является поводом к размышлению об их вкладе и сегодняшнем значении. Кажется в какой-то мере парадоксальным, что 60 лет спустя, в 2009 г., универсальная юрисдикция воспринимается частью государств (прежде всего развивающихся) и правовой науки как проблема. Свидетельством тому - и предложение государств Африканского союза, приведшее к принятию Резолюции Генассамблеи ООН A/RES/64/117 от 16 декабря 2009 г. "Охват и применимость принципа универсальной юрисдикции" <1>. -------------------------------- <1> http:// daccess - dds - ny. un. org/ doc/ UNDOC/ GEN/ N09/ 468/ 87/ PDF/ N0946887.pdf? OpenElement

Поскольку данная дискуссия возникла вследствие опасений в связи с возможным привлечением к ответственности некоторых африканских политиков, подозреваемых в совершении серьезных нарушений МГП, представляется полезным уделить внимание проблеме универсальной юрисдикции в данном контексте. В общем виде универсальная юрисдикция означает, что каждое государство вправе судить лиц, обвиняемых в совершении преступления по международному праву, невзирая на то, где было совершено преступление и каково гражданство преступника или жертвы. Таким образом, универсальная юрисдикция выражает совместную заинтересованность всех государств в преследовании и наказании определенных преступлений. С XVII в. она закрепилась в обычном международном праве в отношении пиратства; во второй половине XX в. данное понятие вошло и в инструментарий договоров, в частности в четыре Женевские конвенции от 12 августа 1949 г. <2>, Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания от 10 декабря 1984 г. и др. Если, преследуя пиратство, государства отстаивали взаимную защиту своих интересов, то в случае военных уголовных преступлений или пыток имеет место защита определенных универсальных ценностей <3>. -------------------------------- <2> Закон N 65/1954 Sb., о Женевских конвенциях о защите жертв войны. - Здесь и далее в статье по возможности сохранен чешский стандарт нормативных и научных ссылок. С согласия автора названия законов переведены на русский язык (Ред.). <3> Cassese A. International Criminal Law. Oxford, 2003. P. 285.

Актуальный вопрос, на который мы будем стараться найти ответ в данной статье, состоит в том, какое место универсальная юрисдикция занимает в современном международном праве. Серьезные нарушения Женевских конвенций 1949 г. С исторической точки зрения военное право, или МГП, является одной из первых отраслей международного права, содержащих правила, криминализующие определенное поведение людей, и обязывающих государства подавлять такое поведение инструментами уголовного права <4>. Иначе говоря, МГП - отрасль, которая частично пересекается со стандартами международного уголовного права. -------------------------------- <4> Sassoli M., Bouvier A. How does law protect in war? Vol. I. 2nd ed. Geneva, 2006. P. 303.

МГП обязывает государства подавлять все нарушения. Однако лишь некоторые нарушения МГП криминализует, так что они влекут индивидуальную уголовную ответственность. По терминологической традиции речь ведется о военных уголовных преступлениях. Военные уголовные преступления представляют собой серьезные нарушения обычных и договорных правил МГП, применяемых в случае вооруженного конфликта <5>. Существует множество определений военных уголовных преступлений, которые можно, по сути, разделить на две группы: определения, приводящие буквальный перечень преступлений, и общие определения. Энумеративные определения встречаются, как правило, в статутах международных уголовных трибуналов, от Международного военного трибунала в Нюрнберге (ст. 6б) до Римского статута Международного уголовного суда (далее - МУС) (ст. 8). Общее определение содержится, например, в решении Апелляционной судебной коллегии Международного трибунала по бывшей Югославии (далее - МТБЮ) по делу Тадича (1995) в связи с толкованием ст. 3 Статута данного трибунала. В соответствии с указанной статьей военное уголовное преступление (серьезное нарушение законов и обычаев войны) удовлетворяет следующим критериям: -------------------------------- <5> Cassese A. International Criminal Law. P. 47.

1) представляет собой нарушение (infringement) правила МГП; 2) нарушенное правило - обычной природы или входит в применимые договоры; 3) нарушение серьезное (нарушение правила, охраняющего важные ценности, с серьезными последствиями для жертвы); 4) нарушение влечет за собой по обычному или договорному праву индивидуальную уголовную ответственность лица, нарушившего правило <6>. -------------------------------- <6> ICTY, The Prosecutor v. Dusko Tadic, IT-94-1-AR72, Appeals Chamber, Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction, 2 October 1995 // http:// www. icty. org/ x/ cases/ tadic/ acdec/ en/ 51002.php (2010. 23 июня). § 94.

При исполнении приведенных условий безразлично, были военные уголовные преступления (серьезные нарушения законов и обычаев войны) совершены в контексте международного или внутригосударственного вооруженного конфликта <7>. -------------------------------- <7> Ibid.

Вопреки этому, Женевские конвенции 1949 г. (далее также - ЖК) и Дополнительный протокол I к ним 1977 г. <8> (далее - ДП I) вводят свою терминологию и определенные, в данных договорных инструментах перечисленные нарушения обозначают как "серьезные нарушения" (grave breaches, infractions graves) <9>. Это не означает, что дается оценка степени или серьезности нарушения запретов, входящих в Конвенции. Напротив, это terminus technicus, который по своему содержанию соответствует устаревшему понятию военного уголовного преступления. Определение серьезных преступлений очень напоминает по формулировке определение военных уголовных преступлений в Статуте Нюрнбергского трибунала <10>. Новое понятие не является, однако, точным синонимом предшествующего понятия и не заменяет его. Речь идет о высшем родовом понятии <11>. В отличие от более общего понятия, "военное уголовное преступление" в контексте Женевского права связывается с применением Женевских конвенций и ДП I и означает, что данное серьезное нарушение должно быть совершено исключительно в рамках международного вооруженного конфликта. -------------------------------- <8> Закон N 168/1991 Sb., о Дополнительных протоколах I и II к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г. <9> См.: ст. 50/51/130/147 четырех Женевских конвенций и ст. ст. 11 (4) и 85 ДП I. <10> Abi-Saab G. et R. Les crimes de guerre // Ascensio H., Decaux E., Pellet A. Droit international penal. Paris, 2000. P. 271 - 272. <11> Ibid. P. 280.

Само понятие "серьезное нарушение" вызвало при разработке Женевских конвенций продолжительные прения. Предлагались другие понятия, в том числе "преступление", но конференция, в конце концов, отдала предпочтение выражению "серьезные нарушения", так как слово "преступление" имеет в законодательстве разных стран различные значения <12>. Спорный вопрос был в определенной мере прагматически урегулирован п. 5 ст. 85 ДП I, согласно которому "без ущерба для применения Конвенций и настоящего Протокола серьезные нарушения этих документов рассматриваются как военные преступления" <13>. -------------------------------- <12> Pictet J. (ed.). La Convention de Geneve I. Commentaire. Geneve, 1952. P. 417. <13> Закон N 168/1991 Sb.

Серьезные нарушения Женевских конвенций определяются в перечне, входящем в эти четыре конвенции и ДП I. Основные составы преступлений внесены в совпадающие положения ст. 50 ЖК I и ст. 51 ЖК II, согласно которым серьезными считаются "нарушения, связанные с одним из следующих действий, в том случае, если эти действия направлены против лиц или имущества, пользующихся покровительством настоящей Конвенции: преднамеренное убийство, пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты, преднамеренное причинение тяжелых страданий или серьезного увечья, нанесение ущерба здоровью, незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества, не вызываемые военной необходимостью" <14>. -------------------------------- <14> Закон N 65/1954 Sb.

Позднее в ст. 130 ЖК III и ст. 147 ЖК IV были внесены составы и других серьезных нарушений: - принуждение к тому, чтобы военнопленный или гражданское лицо служили в вооруженных силах неприятельской державы (ст. 130 ЖК III, ст. 147 ЖК IV); - лишение военнопленного или гражданского лица права на беспристрастное и нормальное судопроизводство, предусмотренное данной Конвенцией (ст. 130 ЖК III, ст. 147 ЖК IV); - незаконное депортирование или незаконное перемещение гражданских лиц (ст. 147 ЖК IV); - противоправное взятие под арест гражданских лиц (ст. 147 ЖК IV); - взятие заложников (ст. 147 ЖК IV). Множество изменений привносит ДП I (1977 г.). В первую очередь п. 1 ст. 85 Протокола объединяет данное установление с установлениями Женевских конвенций, касающимися преследования за нарушения и серьезные нарушения. Кроме того, действия, квалифицированные в качестве серьезных нарушений в Конвенциях, полагаются серьезными нарушениями настоящего Протокола, если совершены в отношении лиц во власти вражеской стороны и не защищенных ЖК, но охраняемых в силу некоторых установлений ДП I, т. е. беженцев и апатридов, партизан и лиц, принявших участие в мероприятиях врага, в отношении которых имеются сомнения в статусе беженца (ст. 2). Сверх того, п. п. 3 - 4 ст. 85 указывают дальнейшие серьезные нарушения Протокола. Эти нарушения делятся на три группы: 1) серьезные нарушения, определение которых дано в ст. 11 ДП I, - вмешательства в телесную или психическую целостность лиц, находящихся во власти вражеской стороны; 2) следующие действия, когда они совершаются умышленно и являются причиной смерти или серьезного телесного повреждения или ущерба здоровью: а) нападение на гражданское население или отдельных граждан; б) совершение нападения неизбирательного характера, затрагивающего гражданское население или гражданские объекты, когда известно, что такое нападение явится причиной чрезмерных потерь; в) совершение нападения на установки или сооружения, содержащие опасные силы; г) нападение на незащищенные места и демилитаризованные зоны; д) нападение на лицо, о котором известно, что оно небоеспособно; е) вероломное использование опознавательных знаков Красного креста или других защитных знаков, признаваемых Конвенциями и настоящим Протоколом; 3) следующие действия, когда они совершаются умышленно: а) перемещение оккупирующей державой части ее собственного гражданского населения на оккупируемую ею территорию, или депортация, либо перемещение всего или части населения оккупированной территории в пределах этой территории или за ее пределы; б) неоправданная задержка репатриации военнопленных или гражданских лиц; в) применение апартеида или совершение другого рода антигуманных и унижающих достоинство действий; г) нападение на ясно опознаваемые исторические памятники, произведения искусства или места отправления культа, которые являются культурным или духовным наследием народов и которым специальным соглашением, заключенным, например, в рамках компетентной организации, предоставлена особая защита; д) лишение лица, пользующегося защитой Конвенции или упомянутого в п. 2 настоящей статьи, права на беспристрастное и нормальное судопроизводство <15>. -------------------------------- <15> Закон N 168/1991 Sb.

Внутригосударственные санкции на основе принципа универсальности. Само определение серьезных нарушений, или военных уголовных преступлений, не было бы достаточным при отсутствии надлежащих процессуальных правил, которые предоставляют возможность эффективного наказания преступников. Такое привлечение к уголовной ответственности может осуществляться как на национальном уровне, так и перед международными уголовными трибуналами или судами. В первую очередь следует уделять внимание внутригосударственному наказанию данных преступлений, которое первоначально и почти вплоть до образования международных трибуналов было единственным применимым механизмом. Вследствие серьезных нарушений Женевских конвенций 1949 г. этот порядок был предусмотрен в совместном установлении статей 49/50/129/146: "Высокие Договаривающиеся Стороны берут на себя обязательство ввести в действие законодательство, необходимое для обеспечения эффективных уголовных наказаний для лиц, совершивших или приказавших совершить те или иные серьезные нарушения настоящей Конвенции, указанные в следующей статье. Каждая Высокая Договаривающаяся Сторона обязуется разыскивать лиц, обвиняемых в том, что они совершили или приказали совершить то или иное из упомянутых серьезных нарушений и, каково бы ни было их гражданство, предавать их своему суду. Она сможет также, если она этого пожелает, передать их в соответствии с положениями своего законодательства для суда другой заинтересованной Высокой Договаривающейся Стороне в том случае, если эта Договаривающаяся Сторона имеет доказательства, дающие основание для обвинений этих лиц". Согласно комментарию к ЖК система санкций за серьезные нарушения данной совместной статьи базируется на трех основных обязанностях каждой из договаривающихся сторон: принять особые законодательные меры (special legislation) по криминализации этих деяний; проводить следствие (search for) относительно любого лица, обвиняемого в нарушении Конвенции; привлечь к суду этих лиц или передать их (hand them over) для преследования в судебном порядке другому государству <16>. -------------------------------- <16> Pictet J. (ed.). Commentary on the Geneva Convention I. Geneva, 1952. P. 362.

Иначе говоря, из настоящего установления Женевских конвенций вытекает альтернативная обязанность aut dedere aut judicare (выдать или судить) <17>. Появились и мнения, что настоящий принцип является более обязывающим по сравнению с концепцией универсальной юрисдикции, которая понимается только как пермиссивная <18>. Из совместного установления ст. ст. 49/50/129/146 ЖК также проистекает универсальная юрисдикция. Но последняя полагается спорной и в недостаточной мере поддерживаемой на практике государствами, несмотря на то что их обязывают к этому Женевские конвенции <19>. -------------------------------- <17> Abi-Saab G. et R. Les crimes de guerre. P. 281; Bassiouni M. Ch., Wise E. M. Aut dedere aut judicare. The duty to extradite or prosecute in international law. Dordrecht; Boston: London, 1995. P. 14 - 15, 98 - 99. <18> Abi-Saab G. et R. Les crimes de guerre. P. 281. <19> Cassese A. International Criminal Law. P. 292 - 293; Bassiouni M. Ch., Wise E. M. Aut dedere aut judicare. P. 45 - 46.

Основной источник возможных недоразумений состоит в том, что принцип универсальности в практике государств (и в их уголовных кодексах) понимается двояко. С одной стороны, существует узкое понимание универсальности (условная, или субсидиарная, универсальная юрисдикция), с другой - широкое понимание (абсолютная универсальная юрисдикция) <20>. -------------------------------- <20> Ibid. P. 285.

С точки зрения международных инструментов и практики чаще применяется более узкое понимание универсальной юрисдикции. Согласно данной концепции, только государство, во власти которого находится обвиняемый (т. е. задержавшее его на своей территории), может применять санкции за определенное преступное деяние. Присутствие обвиняемого на территории государства является условием для осуществления юрисдикции. Данная универсальная юрисдикция обусловлена также тем, что обвиняемый не был или не может быть выдан другому государству, обладающему юрисдикцией и готовому привлечь это лицо к ответственности. Такая форма универсальной юрисдикции твердо закреплена в международном праве и предусмотрена также уголовными кодексами некоторых государств. В качестве обычного права она относится к пиратству; в качестве договорного правила предусмотрена прежде всего для серьезных нарушений ЖК и ДП I, а также для некоторых других преступных деяний по международному праву, каковыми являются пытки (согласно ст. 7 Конвенции от 1984 г.) и некоторые террористические преступления <21>. Везде здесь имеет место принцип aut dedere aut judicare. -------------------------------- <21> См., напр.: ст. 7 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (Гаага, 16 декабря 1970 г.) (Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР. Вып. XXVII. Ст. 1947 // Библиотечка "Российской газеты". М., 2003. N 13), ст. 7 Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (Монреаль, 23 сентября 1971 г.) (Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР. Вып. XXIX. Ст. 2087 // Библиотечка "Российской газеты". М., 2003. N 13), ст. 8 Конвенции о борьбе с захватом заложников (Нью-Йорк, 17 декабря 1979 г.) (Борьба с терроризмом касается каждого // Библиотечка "Российской газеты". М., 2002. N 13), ст. 7 Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства (Рим, 10 марта 1988 г.) (Международное публичное право: Сб. документов. В 2 т. Т. 1. М., 1996). См. также: Sturma P., Novakova J., Bilkova V. Mezinarodni a evropske instrumenty proti terorismu a organizovanemu zlocinu. Praha, 2003. S. 15 - 21.

С точки зрения общего международного права настоящая условная универсальная юрисдикция представляется правомочием каждого государства. Вышеприведенные конвенции, однако, кроме права устанавливают для государств также обязанность привлечь обвиняемое лицо к суду или выдать другому заинтересованному государству <22>. -------------------------------- <22> Cassese A. International Criminal Law. P. 285 - 286.

Подобное понимание универсальной юрисдикции появляется и во внутригосударственном праве ряда государств, а именно государств с европейской (континентальной) правовой культурой. Здесь следует указать уголовные кодексы Германии, Австрии, Швейцарии, равно как и юдикатуру французского Верховного Суда (Cour de Cassation) к закону от 1995 г., включающему Статут МТБЮ <23>. Аналогичным образом чехословацкий и чешский уголовные кодексы наряду с условием задержать преступника на территории государства содержат условие наказуемости обеих сторон и того, что преступник не может быть выдан другому государству <24>. -------------------------------- <23> Ibid. P. 286. <24> См.: § 8 УК: "1) По закону Чешской Республики рассматривается преступление, совершенное за рубежом иноземцем или апатридом без разрешения Чешской Республики на постоянное проживание на территории Чешской Республики, также в случае а) если признается преступлением и по действующему закону на территории, где было совершено, и б) если преступник был задержан на территории республики и не был выдан или передан для привлечения к уголовной ответственности другому государству или другому уполномоченному привлекать к уголовной ответственности субъекту".

В отличие от этих случаев, широкое понимание универсальности означает, что государство вправе привлекать к ответственности лицо, обвиняемое в совершении преступного деяния по международному праву, несмотря на то что это лицо находится под арестом или по крайней мере на территории государства-участника. Это позволяет правоохранительным органам открывать следствие в отношении подозреваемых в совершении серьезных преступлений по международному праву и собирать доказательства без присутствия этих лиц на данной территории (in absentia). Однако во многих государствах уголовное производство in absentia не допускается. Широкое понимание универсальной юрисдикции входит в законы лишь нескольких государств, в том числе Испании и Бельгии. Относится это и к некоторым преступлениям, перечисленным в § 7 (1) чешского УК. Аналогично одно из положений итальянского Уголовного кодекса обусловливает исполнение универсальной юрисдикции тем, что преступные деяния должны быть предусмотрены в международных договорах, ратифицированных Италией <25>. В определенной мере сходное установление встречается также в п. 1 § 9 чешского УК <26>. Однако в целом имеется сравнительно мало примеров применения широко понимаемой универсальной юрисдикции. Это порождает проблемы при доказывании расширенной практики государств, необходимой в целях стабилизации общего международного права. -------------------------------- <25> Cassese A. International Criminal Law. P. 286 - 287. <26> "Наказуемость деяния решается по закону Чешской Республики также в случае, если это предусмотрено опубликованным международным договором, обязывающим Чешскую Республику".

Широкое понимание универсальности может также сталкиваться с препятствиями политической или практической природы. Политические осложнения возникают, когда преступником является лицо, которое занимает государственное положение, обеспечивающее на основе международного права личный (глава государства, премьер-министр, министр иностранных дел) или дипломатический иммунитет, что в случае военных уголовных преступлений и других преступлений по международному праву не столь уж редко. Решения об экстрадиции трудно принимаются и в случаях, когда обвиняемый является гражданином государства, которое на основании внутригосударственных (конституционных) предписаний не должно выдавать своих граждан. Практические затруднения могут возникнуть и при сборе доказательств, вызове в суд свидетелей и заявлении о международной правовой помощи. В международной практике имеется сравнительно мало случаев применения универсальной юрисдикции. Вероятно, самыми известными делами являются судебные процессы над Эйхманом в Израиле <27> и Пиночетом в Британии <28> за совершение ими преступлений против человечности или пыток. Что касается системы универсальной юрисдикции, предусмотренной в целях преследования серьезных нарушений Женевских конвенций, то надо сказать, что в течение четырех десятилетий с момента принятия Конвенций она ни разу не применялась. Только в 1990-х годах, когда были учреждены международные уголовные трибуналы (МТБЮ и Международный трибунал по Руанде), некоторые суды в Германии, Дании и Швейцарии использовали универсальную юрисдикцию в ходе суда над лицами, якобы совершившими серьезные нарушения на территории бывшей Югославии <29>. -------------------------------- <27> Eichmann Case, Supreme Court of Israel, Judgment of 29 May 1962 // International Law Reports. Vol. 36. P. 277 - 342. <28> R. v. Bow Street Stipendiary Magistrate and others, ex parte Pinochet Ugarte, UK, House of Lords, Judgment of 24 March 1999 // [1999] 2 All ER 97 - 192. <29> Cassese A. International Criminal Law. P. 297; Doswald-Beck L. Human security. Can it be attained? // ASIL Proceedings. 2003. Vol. 97. P. 93, 100.

Самой известной попыткой применения абсолютной универсальной юрисдикции в широком понимании стал бельгийский закон от 16 июня 1993 г., касающийся наказания серьезных нарушений МГП без учета места их совершения. Расширение было произведено Законом от 23 марта 1999 г., который внес в преследуемые составы геноцид и преступления против человечности. В ст. 5 было буквально указано, что иммунитет лица не является препятствием для применения настоящего закона. Дальнейшее изменение, существенным образом ограничившее возможности применения данного закона, было проведено Законом от 23 апреля 2003 г. Это было сделано, кроме прочего, вследствие предъявления исков в отношении представителей США (включая президента Дж. Буша). После настоящего изменения закон о так называемой универсальной юрисдикции четко ограничен, его применение допускается только в отношении бельгийских граждан или иностранцев, проживающих в Бельгии не менее 3 лет <30>. -------------------------------- <30> Moniteur Belge 24846 (7 May, 2003) (в англ. переводе: ILM. 2003. Vol. 42. P. 1258). См. также: Ratner S. R. Belgium's war crimes statute: A postmortem // AJIL. 2003. Vol. 97. P. 890; Murphy S. D. Contemporary practice of the U. S. relating to international law. U. S. reaction to Belgian Universal jurisdiction law // AJIL. 2003. Vol. 97. P. 984.

Причиной принципиального ограничения бельгийского закона был также приговор Международного суда ООН по делу "Конго против Бельгии" (2002). Дело касалось бельгийского ордера на арест от 11 апреля 2000 г., выданного в силу вышеприведенного закона в отношении тогдашнего министра иностранных дел Республики Конго в связи с его участием в серьезных нарушениях ЖК и ДП I, вкупе с преступлениями против человечности <31>. В деле, в котором Конго возражает против обвинения, ссылаясь на нарушение иммунитета министра иностранных дел, Международный суд отдал предпочтение личному иммунитету представителей власти перед универсальным наказанием за преступные деяния по международному праву. По мнению Суда, следует отличать правила о юрисдикции национальных судов от правил об иммунитете от юрисдикции по обычному международному праву. Хотя некоторые международные конвенции передают государствам обязанность преследовать или выдавать и тем самым требуют расширения их юрисдикции, это никак не касается иммунитетов <32>. Суд не нашел ни в практике государств, ни в статутах международных трибуналов достаточных доказательств в пользу исключения из иммунитета от уголовной юрисдикции внутригосударственных судов в отношении министра иностранных дел, которому предъявлено обвинение в совершении военных уголовных преступлений и преступлений против человечности <33>. -------------------------------- <31> Arrest warrant of 11 April 2000 (Democratic Republic of Congo v. Belgium), Merits, Judgment of 14 February 2002 // ICJ Reports. 2002. P. 3. <32> Ibid. § 59. <33> Ibid. § 58.

Одновременно Суд приводит obiter dictum, что иммунитет не означает ненаказуемость, а только невозможность привлечения к уголовной ответственности лица в определенное время, что не снимает с него уголовную ответственность вообще. Иммунитет от юрисдикции - процессуальный институт, между тем как уголовная ответственность относится к материальному праву. Преследование такого рода лиц возможно при определенных условиях, а именно: 1) в судах государства преступника; 2) если собственное государство лишило данное лицо иммунитета; 3) если данное лицо уже не выполняет должность, связанную с иммунитетом, предоставляемым по международному праву (и за действия, совершенные во время исполнения функции, однако в частной, неофициальной сфере); 4) если против лица ведется производство в надлежащих международных уголовных судах <34>. -------------------------------- <34> Ibid. § 60 - 61.

Иммунитет представителей государств также не представляет собой отказа от универсальной юрисдикции, применяемой государствами в деле наказания за серьезные преступления по международному праву, хотя может играть роль в конкретном случае в качестве препятствия преследованию. Ясно, что иммунитет предназначен для защиты представителей государств на горизонтальном, межгосударственном уровне, однако не защищает их от международных трибуналов или МУС, где нельзя ссылаться на иммунитет по международному или конституционному праву (см. ст. 27 Римского статута МУС).

* * *

На основании накопленных знаний можно сделать вывод, что универсальная юрисдикция занимает, несмотря на проблемы, свое место в международном праве. Как правило, она применяется в более узком понимании - при условии присутствия преступника на территории государства и исключения экстрадиции. В этом случае она носит, на основе договорных обязательств, характер обязанности (aut dedere aut judicare). Абсолютная универсальная юрисдикция, напротив, не является облигаторной, а носит лишь пермиссивный характер. Обязательная универсальная юрисдикция, в редакции определений Женевских конвенций, представляет собой скорее исключение. С теоретической точки зрения можно отстаивать универсальную юрисдикцию с разных позиций. Позитивистская парадигма предоставляет возможность обосновывать универсальную юрисдикцию исходя из суверенитета государства, ограничение которого недопустимо. Из общего международного права и принципов, нашедших выражение в классическом уже решении по делу "Лотус", представляется ясным, что государства могут в ходе преследования некоторых преступных деяний применить экстерриториальную юрисдикцию при условии, что этим не нарушат никакого запретительного правила международного права <35>. -------------------------------- <35> Cassese A. International Criminal Law. P. 294 - 295.

Универсальная юрисдикция может быть обоснована и с антипозитивистских позиций, а именно аргументами, построенными на нарушении jus cogens, фундаментальных прав человека, окончании культуры ненаказуемости и т. п. Согласно данному пониманию суверенитет государства уже не является высшим и абсолютным принципом, а лишь инструментом защиты других ценностей. Каждое государство обладает правом и обязанностью преследовать на своей территории преступные деяния. Только при неисполнении им этой задачи право уголовного наказания переходит к другим государствам на основании принципа универсальности. Наряду со сказанным выше следует иметь в виду постоянную эволюцию международного права, в том числе унификацию режима преследования преступлений по международному праву. Представляется едва ли состоятельным мнение, что серьезные нарушения Женевских конвенций должны преследоваться в ином порядке, нежели прочие военные уголовные преступления. Настоящему интегрированному пониманию следует проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, принятый Комиссией международного права ООН в 1996 г. <36>. Для всех военных уголовных преступлений (и других преступлений по международному праву) там предусматривается универсальная юрисдикция (ст. 8) с дополнением обязанности согласно принципу aut dedere aut judicare (ст. 9) <37>. -------------------------------- <36> YILC. 1996. Vol. II (part two). P. 17. <37> Ibid. P. 27 - 28.

В связи с образованием международных трибуналов ad hoc и МУС значение универсальной юрисдикции несколько меняется, как и форма обязательства aut dedere aut judicare. В объеме юрисдикции международного трибунала или суда двойственное обязательство государства дополняется новой альтернативой - возможностью передачи преступника для преследования соответствующему международному суду.

Название документа