Коррупция - развитие сюжета

(Пантелеев Б.)

("ЭЖ-Юрист", 2011, N 11)

Текст документа

КОРРУПЦИЯ - РАЗВИТИЕ СЮЖЕТА

Б. ПАНТЕЛЕЕВ

Борис Пантелеев, кандидат юридических наук, правовой эксперт Общественной палаты РФ, советник юстиции, г. Москва.

Борьба с коррупцией объявлена одной из приоритетных задач российского государства. Но это не только внутрироссийская тема. О Конвенции ООН и ее соотнесении с нашими национальными реалиями, а также об участии журналистов в освещении этих процессов рассказывается в статье.

Незаконное обогащение

Как известно, Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции (UNCAC) была принята Генеральной Ассамблеей ООН (Резолюция от 21.11.2003 N A/RES/58/4). Конвенция представляет собой фундаментальный многосторонний международно-правовой документ, отражающий природу коррупции, предлагающий разнообразные меры борьбы с этим явлением, и призвана не только описать проблему, но и усилить антикоррупционное сотрудничество на международном уровне. В Конвенции акцентируется внимание на том, что коррупция подрывает развитие, ослабляет демократию, борьбу с организованной преступностью, терроризмом и другими угрозами всеобщей безопасности.

Конвенция была открыта для подписания 9 декабря 2003 года в Мериде (Мексика) на политической конференции высокого уровня, созванной специально для этой цели. На продолжавшейся 3 дня конференции Конвенцию подписали около 100 государств. День начала конференции был объявлен Международным днем борьбы с коррупцией. В силу Конвенция вступила 14 декабря 2005 года - на 90-й день после ее ратификации 30 участниками. В целях координации усилий государств - участников Конвенции была учреждена специальная постоянно действующая Конференция. Секретарское обслуживание Конференции обеспечивает Генеральный секретарь ООН через Управление ООН по наркотикам и преступности (UNODC).

Россия, в числе первых подписавшая Конвенцию 9 декабря 2003 года, ратифицировала ее в 2006-м (третьей среди стран "Большой восьмерки"). Руководитель российской делегации на конференции в своем выступлении, в частности, отметил, что Россия ведет с коррупцией бескомпромиссную борьбу и готова к конструктивному взаимодействию на антикоррупционном фронте со всеми государствами и соответствующими международными организациями. Также он сообщил, что решением Президента Российской Федерации в ноябре 2003 года уже образован Совет при Президенте РФ по борьбе с коррупцией, основной задачей которого является определение приоритетных направлений государственной политики в сфере противодействия коррупции.

Однако затем Россия заняла особую позицию по самому принципиальному, на наш взгляд, вопросу, не ратифицировав п. 20 Конвенции ООН против коррупции, который дает определение понятию "незаконное обогащение".

Презумпция невиновности

Смысл термина "незаконное обогащение" - это как раз существенная и необъяснимая разница между задекларированными доходами и расходами. Появился и используется этот термин во всем мире именно для того, чтобы профилактировать проблему, сделать коррупцию постыдной и неприемлемой для элиты.

В итоге такой странной избирательной исключительности в России сегодня никто не обязан объяснять, почему его автомобиль или мобильный телефон стоит больше, чем официальная зарплата за несколько лет. Более того, отечественные чиновники ведут активную успешную борьбу с независимыми журналистами, которые пытаются публично задавать неудобные вопросы о происхождении фантастического богатства нечистоплотных нуворишей.

Универсальным прикрытием для отечественных коррупционеров стало именно отсутствие термина "незаконное обогащение" в российском праве и ошибочное расширительное толкование понятия "презумпция невиновности", которое целенаправленно используется не по его прямому назначению.

По экспертному мнению Центра "Право и СМИ", высказанному еще в 1997 году, даже высокопоставленные правоприменители, государственные должностные лица, такие как начальник Следственного управления МВД РФ, действительно нарушали презумпцию невиновности, публично называя кого-либо преступником. В своих заявлениях чиновники, ведущие следствие, высказывали не только свое частное мнение, но и официальную позицию в рамках полномочий, которыми они наделены государством.

Между тем ст. 49 Конституции РФ устанавливает, что "каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда".

Европейский суд по правам человека - высший судебный орган Совета Европы, членом которого является Россия, занял по этому поводу четкую позицию: "Если виновность человека не доказана согласно закону, должностные лица государства должны по-прежнему придерживаться принципа презумпции невиновности. Из этого вытекает, что должностным лицам запрещено до суда заявлять о виновности подозреваемых".

В то же время из этого указания ясно следует, что никакой журналист при всем желании не может нарушить ничью презумпцию невиновности. "Считать" кого-либо виновным, в смысле "присваивать статус совершившего преступление", может только специально уполномоченное на то должностное лицо государства, каковым журналист категорически не является. Журналист может не "считать", а лишь "называть" кого-либо "коррупционером", "казнокрадом", "мошенником" и т. п., при этом он порой вкладывает в эти слова совершенно другой смысл, нежели УК РФ.

Кроме того, даже самая критическая публикация, в которой журналист сообщает об известных ему правонарушениях, сама по себе не является основанием для привлечения лиц, упомянутых в ней, к какой-либо ответственности. Смысл и предназначение же "презумпции невиновности" состоят в защите именно официально обвиняемого лица от такой ответственности до вступления в силу обвинительного приговора суда.

Вмешательство в свободу слова

Общеизвестно, что ссылки на нарушение "презумпции невиновности" по-прежнему звучат на многих гражданских и уголовных судебных процессах против СМИ и журналистов. "Потерпевшим" от публикации разоблачающей их информации гораздо удобнее сослаться на формальное "нарушение" (дескать, из статьи ясно следует, что истца считают коррупционером, хотя обвинительного приговора суд в отношении него не выносил), чем заниматься опасным для себя разбирательством обвинений, выдвинутых в публикации, по сути.

За последние годы рассмотрены и удовлетворены сотни дел о взыскании компенсации морального вреда, где единственным аргументом истцов против журналистов было отсутствие в отношении героев их публикаций обвинительных приговоров по статьям УК РФ, предусматривающим наказание за взятку, мошенничество и кражу соответственно.

Между тем и прокуроры, и судьи знают, что ст. 10 ЕКПЧ гарантирует каждому право свободно выражать свое мнение, а также получать и распространять информацию и идеи, которое, однако, не является безусловным. Часть 2 ст. 10 гласит:

"Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

Как видно из текста этой статьи, Конвенция прямо говорит о пределах самовыражения, но жестко требует, чтобы вводимые ограничения были "необходимыми в демократическом обществе".

Вместе с тем в соответствии с четко выработанной практикой ЕСПЧ эту необходимость нужно доказывать применительно к каждому конкретному случаю. Само по себе наличие в ГК РФ или УК РФ тех или иных норм не говорит об их "необходимости в демократическом обществе". Оно говорит лишь о том, что вмешательство "основано на законе", но это - лишь первая часть анализа любого дела, связанного с вмешательством в свободу слова и прессы. Далее следует самое трудное - определить необходимость вмешательства:

"Критерий "необходимости в демократическом обществе" требует от суда установления того, было ли обжалуемое "вмешательство" обусловлено "настоятельной общественной потребностью", было ли оно соразмерным преследуемой правомерной цели, являются ли доводы, приведенные национальными властями в его оправдание, уместными и достаточными" (Гринберг против России, Судебное решение от 21.07.2005).

Сегодня для нашей страны самым важным является очищение от коррупции, проникшей во все сферы жизни. Это направление работы признано приоритетным на самом высоком уровне. Только успех в решении данной задачи позволит приступить к модернизации экономики и обеспечить суверенитет над всей территорией страны. Этот подход должен стать базовым при оценке претензий к журналистам, освещающим проблему коррупции.

Обвинения от имени общества

Европейский суд обращает внимание на то, что невозможно привлечь к ответственности СМИ за радикальные мнения и резкие оценки ситуации, критические выступления, при условии что они должны быть основаны хотя бы на каких-то фактических данных и не могут быть голословными. Такая позиция изложена, например, в деле "Джерусалем против Австрии" от 27.02.2001.

"Однако даже в случае, когда суждение сводится к субъективной оценке, пропорциональность вмешательства может зависеть от того, существует ли достаточное фактическое основание для опровергаемого утверждения, поскольку даже субъективная оценка, не имеющая под собой никакой фактической основы, может быть чрезмерной" (решение по делу "Де Хаэс и Гийселс против Бельгии" от 24.02.1997; решение по делу "Обершлик против Австрии N 2" от 01.07.1997).

Хотя стандарт подтверждения фактической основы высказанного мнения в делах о диффамации ниже, чем стандарт доказывания виновности в уголовном процессе, и в делах о диффамации должны быть хотя бы какие-то материалы, позволяющие суду сделать вывод о том, что журналист дал добросовестный комментарий и имел хотя бы слабую фактическую основу для своих выводов.

Таким образом, международные стандарты подтверждают право журналиста на ошибку и/или добросовестное заблуждение относительно некоторых частностей при обоснованности сути высказываемой критики. Это очень важное положение нередко игнорируется российскими чиновниками, которые "выискивают блох" в неудобных для них текстах и обвиняют СМИ в неточностях, которые являются заведомо второстепенными.

Ограничение права на свободу слова возможно лишь ради одной из целей, перечисленных в ч. 2 ст. 10 Конвенции, а именно в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Сегодня интересы национальной безопасности и общественного порядка категорически требуют активного содействия СМИ в борьбе с коррупцией. Поэтому теперь в решении национального суда обязательно должна содержаться чрезвычайно подробная и убедительная аргументация, почему суд в данном конкретном деле отдает приоритет защите чести и достоинства или иному охраняемому Конвенцией законному интересу, а не свободе выражения мнения, когда речь идет об обвинениях в коррупции, которые журналисты формулируют от имени всего общества.

866 евро от "атомного мэра"

В конце 2010 года получено важное дополнительное подтверждение справедливости именно такого подхода к толкованию современных принципов журнализма и противодействия коррупции.

Европейский суд по правам человека удовлетворил жалобу редакции "Новой газеты в Воронеже" на нарушение ст. 10 Европейской конвенции в связи с решением российских судов по иску к изданию о защите чести, достоинства и деловой репутации. При этом Европейский суд вынес беспрецедентное с правовой точки зрения постановление, детально мотивировав нарушение права на свободу выражения мнения, выразившееся в отказах в удовлетворении ходатайств редакции и фактически лишении ее возможности доказывать свою правоту, а также ряд других важных положений, до сих пор не фигурировавших в делах в отношении России.

В 2002 году в Советский районный суд Воронежа был направлен иск о защите чести, достоинства и деловой репутации от тогдашнего мэра г. Нововоронежа (Воронежская область), двух его подчиненных и представителя организации-подрядчика, выполнявшей заказ администрации города. В качестве ответчика указывались "Новая газета в Воронеже" и ее главный редактор Андрей Золотухин, он же автор публикации, ставшей поводом для обращения в суд.

В публикации газеты под названием "Атомный мэр" рассказано о присвоении бюджетных средств мэром Нововоронежа, его подчиненными и подрядчиком в ходе реконструкции местного стадиона при перечислении средств в Фонд медицинского страхования и т. д. Истцы требовали опровергнуть порочащие их сведения и выплатить им в качестве компенсации морального вреда 220 тыс. руб. Районный суд 30 октября 2002 года частично удовлетворил иск, снизив общую сумму компенсации морального вреда до 25 тыс. руб. с редакции газеты и 2 тыс. руб. с автора публикации. Юристом Центра защиты прав СМИ решение суда было обжаловано, но в последующем оставлено без изменения Воронежским областным судом.

В процессе рассмотрения дела судом ответчик столкнулся с непреодолимой проблемой - суд отказывал в удовлетворении почти всех ходатайств об истребовании письменных доказательств. Редакция же располагала на момент публикации обычными незаверенными копиями актов официальных финансовых проверок расходования бюджетных средств администрацией Нововоронежа, которые и легли в основу статьи. Суд, отказавшись принимать копии в качестве доказательств, не удовлетворил и ходатайства редакции об истребовании заверенных копий, чем фактически лишил журналистов возможности доказывать свое право на публикацию оспаривавшихся сведений. Часть фраз, которые суд потребовал опровергнуть, также была выражена в форме критических оценочных суждений.

Европейский суд по правам человека 21 декабря 2010 года рассмотрел эту жалобу по существу и вынес постановление по делу, отметив несколько крайне важных правовых позиций: в частности, что расходование бюджетных средств, которому была посвящена публикация, безусловно, представляет общественный интерес. Истцы, по мнению суда, являются публичными фигурами, в том числе публичный статус Европейский суд распространил не только на избранного народом мэра, но и на наемных муниципальных служащих, занимавших ответственные посты, и даже на подрядчика, так как он выполнял муниципальный заказ на бюджетные средства. Суд посчитал, что все они должны терпимее относиться к критике и что национальные суды не приняли это существенное обстоятельство во внимание.

Но, пожалуй, самым важным в решении Европейского суда стало беспрецедентное признание того факта, что ответчику не была обеспечена российскими судами процессуальная возможность доказать правдивость распространенных сведений, хотя именно этот вопрос является ключевым в делах о защите чести и достоинства и этот подход нашего правосудия вошел в противоречие с международными обязательствами России в рамках Европейской конвенции.

Европейский суд прямо указал, что "российские суды отказались предпринять шаги для того, чтобы получить оригинал или заверенную копию документов, на которые ссылалась редакция газеты, и неизвестно каким бы был исход дела, если бы суды запросили эти документы". По мнению Европейского суда, по этому делу российскими судами был установлен слишком высокий стандарт доказывания, который допустим разве что по уголовным делам. Кроме того, Европейский суд указал на недопустимость привлечения журналистов к ответственности по искам о защите чести и достоинства за публикации сведений о тех или иных злоупотреблениях со стороны чиновников лишь на том основании, что против этих чиновников не было возбуждено уголовного дела и они не были привлечены к уголовной ответственности за действия, которые журналист оценивает как нарушающие интересы общества.

Также Европейский суд определил важные для нашей судебной практики позиции, вопросы по которым часто возникают при рассмотрении дел о защите чести и достоинства с участием прессы, в особенности по публикациям о коррупции, криминальной хронике, различных злоупотреблениях.

Кроме того, Европейский суд высказался критически в отношении мотивировки решения районного суда, указав на положенные в основу решения оценки, явно входящие в противоречие со ст. 10 Европейской конвенции, гарантирующей свободу выражения мнения. В решении Европейского суда, в частности, говорится, что "районный суд применил необычайно высокий стандарт доказывания соответствия сведений действительности и определил, что поскольку уголовное дело в связи с финансовыми нарушениями не возбуждалось, то распространенным в публикации сведениям не хватает достаточной фактической базы. Европейский суд напоминает в этой связи, что степень доказанности для установления обоснованности уголовного обвинения компетентным судом вряд ли может быть сравнима с тем уровнем проверки достоверности сведений, которую должен соблюдать журналист при выражении своего мнения по вопросу, представляющему общественный интерес, в особенности при высказывании своей позиции в форме оценочного суждения. Стандарты, применяемые при оценке деятельности государственного служащего с точки зрения морали, отличаются от тех, которые применимы для установления виновности в совершении уголовного преступления в соответствии с уголовным правом. Поэтому суд не склонен следовать логике аргументации районного суда, в соответствии с которой отсутствие уголовного преследования в отношении истцов означало, что если СМИ идут на публикацию статей, в которых их имена связаны с предполагаемым нецелевым расходованием государственных средств, то они рискуют оказаться проигравшими в судебном процессе по делу об умалении чести и достоинства".

Таким образом, ЕСПЧ признал нарушение ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и постановил выплатить в пользу редакции газеты с учетом индексации 866 евро - ту сумму, которую редакция некогда уплатила истцам в качестве компенсации морального вреда. Дело носит крайне интересный характер с точки зрения права и уже оценено юристами разных стран как серьезное укрепление позиций защиты свободы выражения мнения и свободы прессы в рамках ст. 10 Европейской конвенции. Это предоставит всем нам более весомые аргументы для защиты права журналистов на критические публикации по коррупционным делам, о поступках и решениях публичных лиц, еще не зафиксированных приговорами и решениями судов, но вполне дающих основания для критической оценки со стороны общества и прессы.

Новый алгоритм

Плодами этой юридической победы коллег уже воспользовались журналисты Приморского края. Редакция газеты "Арсеньевские вести" в аналогичном случае оперативно сослалась на этот прецедент и триумфально выиграла дело в суде второй инстанции. Напомним, что факт вынесения такого решения ЕСПЧ считается вновь возникшим обстоятельством. Это дает возможность сотням российских журналистов, пострадавших от зарвавшихся, но официально не установленных коррупционеров, пересмотреть уже вынесенные решения по сходным делам и восстановить свое доброе профессиональное имя.

Таким образом, в интересах страны и общества следует официально признать и повсеместно утвердить новый алгоритм согласованных действий в подобных ситуациях:

- презумпции невиновности для коррупционеров не существует;

- журналисты вправе и обязаны публично задавать вопросы об источниках незаконного обогащения публичных фигур.

Важным выводом является также новая последовательность рассуждений правоприменителей в подобных спорных случаях антикоррупционных расследований. Полагая, что противодействие коррупции, как и всякие критические высказывания, норма жизни в демократическом обществе, следователи, прокуроры и судьи обязаны исключать возможность всякого преследования лиц, обвиняемых в публичном обличении коррупционеров, до тех пор пока не будут проанализированы и разумно опровергнуты гарантии свободы самовыражения, предоставленные международными стандартами и Конституцией РФ.

Название документа