Конвенционные положения о противодействии коррупции в российском уголовном законодательстве

КОНВЕНЦИОННЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ О ПРОТИВОДЕЙСТВИИ КОРРУПЦИИ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

Т. А. НИКОЛЕНКО

Николенко Тимур Андреевич, референт отдела по контролю за расследованием преступлений коррупционной направленности управления процессуального контроля в сфере противодействия коррупции Главного управления процессуального контроля Следственного комитета Российской Федерации.

В статье анализируются сходства и различия положений Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию и ст. ст. 290, 291 УК РФ.

Ключевые слова: Конвенции Совета Европы, коррупция, получение взятки.

Conventional provisions on combating corruption in the russian criminal law T. A. Nikolenko

The article analyzes the similarities and differences of the provisions of the Council of Europe Convention on criminal liability for corruption and articles 290, 291 of the Criminal Code of the Russian Federation.

Key words: convention of the Council of Europe, corruption, bribe-taking.

Россия ратифицировала несколько международных соглашений о противодействии коррупции, а именно: Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию (далее - Конвенция) от 27 января 1999 г. (ратифицирована ФЗ от 25 июля 2006 г. и вступила в силу для России 1 февраля 2007 г.); Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г. (ратифицирована с заявлениями ФЗ от 26 апреля 2004 г. и вступила в силу для России 25 июня 2004 г.); Конвенцию ООН против коррупции от 31 октября 2003 г. (ратифицирована ФЗ от 8 марта 2006 г. и вступила в силу для России 8 июня 2006 г.).

Присоединение Российской Федерации к указанным международным актам потребовало приведения национального законодательства в соответствие с ними, в связи с чем приняты нормативные акты, в том числе Закон "О противодействии коррупции", который впервые восполнил законодательный пробел, урегулировав такое направление общественной жизни, как борьба с коррупцией <1>. -------------------------------- <1> Талапина Э. В. Комментарий к законодательству Российской Федерации о противодействии коррупции. М., 2010: СПС "КонсультантПлюс".

Сравним положения норм ст. 2 Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию и ст. ст. 290, 291 УК РФ. Несмотря на схожесть редакций указанных международных актов в части уголовной ответственности за дачу и получение взятки, Конвенцию Совета Европы следует признать наиболее удачной, так как она предусматривает более полные признаки, позволяющие эффективнее применять соответствующие нормы. Так, указанный документ использует термины, содержание которых шире, чем в иных отмеченных актах. Например, подкуп должностного лица согласно Конвенции может быть осуществлен "прямо или косвенно", в отличие от "лично или через посредников (действующих в интересах основных фигурантов)" <2>, а также для "осуществления (должностным лицом) функций", в отличие от "выполнения должностных обязанностей". Достаточно подробное содержание Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию позволяет рассматривать ее как серьезную договорно-правовую основу для борьбы с коррупцией на национальном и международном уровнях <3>. -------------------------------- <2> Камынин И. Международное законодательство о борьбе с коррупцией и нормы УК РФ. Законность, 2005, N 11. С. 12 - 17. <3> Цепелев В. Ф. Ратификация Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию потребует существенных корректив норм УК РФ. Российская юстиция, 2003, N 1.

Во многом схожими признаками с составами преступлений, предусмотренными статьями российского уголовного закона об ответственности за дачу и получение взятки, обладает деяние, закрепленное в ст. 2 гл. 2 Конвенции, предусматривающей активный подкуп национальных публичных должностных лиц. Это деяние представляет собой: а) "преднамеренное обещание, предложение или предоставление каким-либо лицом, прямо или косвенно, какого-либо неправомерного преимущества любому из публичных должностных лиц для самого этого лица или любого иного лица, с тем чтобы это публичное должностное лицо совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций" (активный подкуп) и б) "прямое или косвенное преднамеренное спрашивание или получение каким-либо из публичных должностных лиц какого-либо неправомерного преимущества для самого этого лица или любого иного лица, или же принятие предложения или обещания такого преимущества, с тем чтобы это должностное лицо совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций" (пассивный подкуп). Как видим, приведенная рекомендуемая Конвенцией редакция статьи об ответственности за активный и пассивный подкуп отражена в российском уголовном законе не в полном объеме. Однако сначала - об общих признаках, объединяющих исследуемые нормы. 1. Согласно и конвенционному определению, и изложению указанных составов преступлений в УК РФ, соответствующие деяния содержат формальный состав преступления, т. е. не требуют для наступления уголовной ответственности установления общественно опасных последствий. 2. Предмет названных преступлений согласно международному акту - "неправомерное преимущество", а в соответствии с УК РФ - деньги, ценные бумаги, иное имущество или выгоды имущественного характера. При этом Конвенцией предмет преступления определен в довольно общем виде, и соответствующей дефиницией охватываются все виды незаконного вознаграждения, указанные в российском уголовном законе. 3. Имущество, выгоды имущественного характера в качестве взятки могут быть предоставлены не только должностному лицу, но и любому иному лицу: если имущественные выгоды предоставлены родным и близким должностного лица с его согласия либо если он не возражал против этого и использовал свои служебные полномочия в пользу взяткодателя, действия должностного лица следует квалифицировать как получение взятки <4>. -------------------------------- <4> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе".

4. Конвенция, как и российский уголовный закон, связывает общественно опасное деяние с осуществлением должностным лицом своих функций: при получении взятки за законные, входящие в его полномочия действия или бездействие по службе либо использование служебного положения, что значительно шире и охватывает, в частности, получение взятки за незаконные действия или бездействие по службе. Говоря об использовании служебного положения, Б. Волженкин подчеркивал: "Использование служебного положения связано с тем, что субъект, занимая соответствующую должность и исполняя определенные обязанности в пределах своей служебной компетенции, в силу этого обладает определенным авторитетом, имеет служебные связи с другими должностными лицами, способен оказывать на них влияние, благодаря чему располагает рядом фактических возможностей, отсутствующих у других лиц, не занимающих данную должность. Поэтому использование субъектом своего служебного положения - это использование им тех прав или фактических возможностей, которыми он обладает именно в связи с занимаемой должностью" <5>. Подтверждая обоснованность такой позиции, добавим, что ни международным, ни национальным законом получение должностным лицом вознаграждения за использование сугубо личных отношений преступным не признается <6>. -------------------------------- <5> Волженкин Б. В. Служебные преступления. М., 2000. С. 127. <6> Пункт 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе".

5. Предложение, получение согласия на передачу взятки, а также ее испрашивание признаются заслуживающими уголовного наказания по Конвенции, уголовно наказуемы эти действия и по действующему российскому уголовному закону. Правда, по международному акту достаточно осуществить указанные действия и преступление считается оконченным, а по УК РФ такие действия, если они переросли то, что называется в теории обнаружением умысла <7>, образуют неоконченное преступление. Согласно позиции А. Асниса, обещание, предложение и испрашивание представляют собой покушение на преступления, предусмотренные за дачу и получение взятки соответственно <8>. -------------------------------- <7> Не может быть квалифицировано как покушение на дачу или получение взятки либо на коммерческий подкуп высказанное намерение лица дать (получить) деньги, ценные бумаги, иное имущество либо предоставить возможность незаконно пользоваться услугами материального характера в случаях, когда лицо для реализации высказанного намерения никаких конкретных действий не предпринимало: п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6. <8> Аснис А. Я. К вопросу о ратификации Конвенции Совета Европы "Об уголовной ответственности за коррупцию" и ее реализация в УК РФ // Адвокат. 2005. N 4.

Не оспаривая правильность вывода о неоконченном деянии при наличии указанных обстоятельств, следует указать, что предложение или требование со стороны должностного лица дать взятку, переданное им лично или через посредника, переговоры относительно сроков, размера и порядка уплаты вознаграждения - все это подготовительная преступная деятельность, влекущая уголовную ответственность (за исключением случаев, предусмотренных ч. 2 ст. 30 УК РФ). Иными словами, приготовление к совершению преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 290 УК, уголовной ответственности влечь не будет <9>. -------------------------------- <9> Волженкин Б. В. Служебные преступления. СПб., 2005. С. 184.

Полагаем, что и в случае неполучения согласия чиновника на получение взятки в действиях лица, предложившего взятку, также есть признаки приготовления к соответствующему преступлению. В таких случаях взяткодатель умышленно создает условия для совершения им преступления и его действия подлежат юридической оценке как приготовление к даче взятки. Если же испрашивание должностным лицом взятки содержит признаки вымогательства, то поскольку оно входит в объективную сторону получения взятки при квалифицирующих обстоятельствах (п. "в" ч. 4 ст. 290 УК), действия следует оценивать как покушение на дачу взятки при указанных обстоятельствах. Изложенное позволяет сделать вывод, что обещание и предложение взятки охватываются российским уголовным законом, в связи с чем представляется нецелесообразным специально предусматривать уголовную ответственность за обещание дать взятку <10>, ее предложение, испрашивание или подобного рода действия. -------------------------------- <10> Кушниренко С., Зоточкин А. Об имплементации в национальное законодательство России международных правовых норм, направленных на усиление борьбы с коррупцией // Уголовное право. 2006. N 6.

Отметив сходные начала в понимании взяточничества и активного (пассивного) подкупа, укажем на отличия. 1. Предмет преступления по Конвенции включает выгоды не только имущественного, но и неимущественного характера. "Незаконные преимущества", предоставляемые должностному лицу, могут согласно Конвенции выражаться "в виде разнообразных выгод и услуг неимущественного характера" <11>, что не предусматривается нормами о взяточничестве УК. Не является, к примеру, взяткой предоставление должностному лицу в нарушение очередности профсоюзной путевки на курорт за выполнение им действий в интересах организатора отдыха или иных лиц, когда услуга оплачивается им в полном объеме. Заметим также, что ограничение предмета дачи и получения взятки по российскому законодательству имущественным предоставлением соответствует понятию "коррупция", содержащемуся в п. 1 ст. 1 ФЗ от 25 декабря 2008 г. "О противодействии коррупции". -------------------------------- <11> Аснис А. Я. Указ. соч.

2. Получателями выгоды согласно Конвенции могут быть любые физические и юридические лица, а по УК - только должностное лицо и лица, чье материальное положение ему не безразлично (близкие лица). Согласно международному законодательству действия должностного лица будут преступны, если незаконные преимущества получит не только он сам или лица, чье материальное положение ему небезразлично, но и вообще любое иное, в том числе и юридическое, лицо. Например, желая помочь бездомным, лицо использует свои функции в интересах лица, предоставляющего им помощь. Таким образом, Конвенцией предусматривается такой вариант деяния, когда получение должностным лицом незаконного преимущества непосредственно и возможность получить его через "своих лиц" не требуется. Можно сказать, что ответственность согласно Конвенции должна быть предусмотрена странами-участниками и за бескорыстное коррупционное поведение. Согласно позиции международного законодателя наличие возможности принять должностным лицом одно из решений о судьбе незаконного преимущества: личного (в том числе для "своих лиц") или не личного (в пользу третьих лиц) характера - должно быть признано преступлением странами-участниками. Вместе с тем узкий взгляд российского законодательства <12> на содержание корыстного мотива при получении взятки разделяется и в науке. Б. Волженкин, как и некоторые другие юристы, исследующие признак корыстного мотива в основном применительно к квалификации хищений, понимал его как желание виновного получить в результате изъятия имущества материальную выгоду для себя, либо для соучастников, либо для близких ему лиц <13>. Применительно же ко взяточничеству ученый писал, что при обогащении указанных третьих лиц удовлетворяется корыстный интерес самого взяточника, а потому "принятие с ведома должностного лица незаконного вознаграждения за соответствующее его поведение членами семьи данного должностного лица или иным близким ему лицом, о материальном благополучии которых он считает себя обязанным проявить заботу, образует оконченное взяточничество" <14>. -------------------------------- <12> Позиция российского законодателя изложена при описании соответствующего вопроса выше. <13> Практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Х. Д. Аликперова и Э. Ф. Побегайло. М., 2001. С. 385. <14> Волженкин Б. В. Указ. соч.

Получение возможности распорядиться имущественными благами вне зависимости от того, становится ли лицо на какое-то время фактическим обладателем этих благ, следует расценивать как принятие имущественных благ самим чиновником <15>. -------------------------------- <15> Яни П. Корысть как признак получения взятки // Законность. 2010. N 2. С. 22 - 28.

Верховный Суд РФ не относит к близким лицам лиц юридических, как не включает юридических лиц в число близких уголовно-процессуальный закон, раскрывающий понятие близкого лица <16>. Несмотря на это ст. 19.28 КоАП предусматривает соответствующую ответственность юридического лица в случае незаконной передачи от имени или в его интересах должностному лицу денег, за совершение в интересах этого юридического лица должностным лицом действия (бездействия), связанного с занимаемым им служебным положением. Кроме того, противодействие совершению деяний коррупционной направленности от имени и в интересах юридического лица также отражено в ФЗ от 25 декабря 2008 г. "О противодействии коррупции". -------------------------------- <16> Там же.

Таким образом, российский Уголовный кодекс в трактовке соответствующих его норм правоприменителем и теорией уголовного права требует для квалификации содеянного по соответствующей статье умысел должностного лица на обогащение или получение имущественных выгод лично, а также предоставление такой возможности лицам, чье материальное положение ему не безразлично. Представляется, что несоответствия между положениями сравниваемых нормативных актов подлежат устранению в пользу международного законодательства, тем более что замечаний и оговорок при ратификации Конвенции Российская Федерация не заявляла и не вносила <17>. -------------------------------- <17> Федеральный закон от 25 июля 2006 г. "О ратификации Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию".

В связи с этим следует: а) наделить предмет взятки еще одним признаком - признаком неимущественной выгоды; б) признать получением взятки случаи получения предмета выгоды не только самим должностным лицом, но и любым иным лицом, в том числе юридическим лицом, с согласия или с ведома должностного лица. Признак корыстного мотива при получении взятки нуждается в расширении его содержания с учетом имеющихся рекомендаций Конвенции, так как и в последних случаях (когда выгода предоставляется иным лицам, в том числе юридическим) именно должностное лицо определяет судьбу предмета взятки, по сути оно реализует предоставленную ему взяткодателем возможность распорядиться этой выгодой по своему усмотрению. Учитывая сказанное, следует заключить, что в части норм о взяточничестве российское уголовное законодательство в большинстве своем соответствует международным рекомендациям, вместе с тем есть и недостатки, устранить которые представляется возможным, изложив ч. 1 ст. 290 УК в такой редакции: "Получение должностным лицом лично или с его согласия иным лицом, в том числе юридическим, взятки в виде денег, ценных бумаг, иного имущества или выгод имущественного и неимущественного характера за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, в том числе юридических, если такие действия (бездействие) входят в служебные полномочия должностного лица либо оно в силу должностного положения может способствовать таким действиям (бездействию), а равно за общее покровительство или попустительство по службе". Схожие признаки следует предусмотреть при квалификации деяния за дачу взятки.

Пристатейный библиографический список:

1. Аснис А. Я. К вопросу о ратификации Конвенции Совета Европы "Об уголовной ответственности за коррупцию" и ее реализация в УК РФ // Адвокат. 2005. N 4. 2. Волженкин Б. В. Служебные преступления. М., 2000. 3. Волженкин Б. В. Служебные преступления. СПб., 2005. 4. Камынин И. Международное законодательство о борьбе с коррупцией и нормы УК РФ // Законность. 2005. N 11. 5. Кушниренко С., Зоточкин А. Об имплементации в национальное законодательство России международных правовых норм, направленных на усиление борьбы с коррупцией // Уголовное право. 2006. N 6. 6. Талапина Э. В. Комментарий к законодательству Российской Федерации о противодействии коррупции. М., 2010. 7. Цепелев В. Ф. Ратификация Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию потребует существенных корректив норм УК РФ // Российская юстиция. 2003. N 1. 8. Яни П. Корысть как признак получения взятки // Законность. 2010. N 2.

Название документа