К обсуждению концепции статуса конституционного правосудия в сфере защиты фундаментальных прав и свобод на основе принципов и норм международного права в период глобализации

(Овсепян Ж. И.) ("Журнал конституционного правосудия", 2011, N 1) Текст документа

К ОБСУЖДЕНИЮ КОНЦЕПЦИИ СТАТУСА КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВОСУДИЯ В СФЕРЕ ЗАЩИТЫ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ПРАВ И СВОБОД НА ОСНОВЕ ПРИНЦИПОВ И НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА В ПЕРИОД ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Ж. И. ОВСЕПЯН

Овсепян Ж. И., заведующая кафедрой государственного (конституционного) права Южного федерального университета, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор.

В статье осуществлена систематизация законодательства и официальной доктрины (в России), формулирующих принцип субсидиарности как фундамент развития внутригосударственной судебной практики в сфере защиты основных прав и свобод на основе принципов и норм международного права, международных договоров и международных судебных прецедентов. Предлагается авторское видение концепции статуса Европейского суда по правам человека в сфере его взаимоотношений с национальными судами, а также концепции статуса Конституционного Суда Российской Федерации в сфере обеспечения имплементации международного права на территории Российской Федерации и его взаимодействия с национальным правом в период утверждения (необратимости) процессов глобализации. В работе делается ряд предложений по совершенствованию процедур конституционного судопроизводства. В частности, предлагается внести следующие три новые главы в особенную часть Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации": 1) "О проверках соответствия внутригосударственного законодательства Российской Федерации ратифицированным международным договорам Российской Федерации"; 2) "О защите принципов конституционного строя Российской Федерации"; 3) "Об обеспечении Конституционным Судом Российской Федерации исполнения решений международных судов, учрежденных международными договорами, ратифицированными Российской Федерацией".

Ключевые слова: Конституционный Суд Российской Федерации в период глобализации; Европейский суд по правам человека; соотношение (разграничение) юрисдикционных полномочий международных и внутригосударственных (российских) судов; принцип субсидиарности в судебной деятельности на основе международного права.

Concerning the discussion of the concept of the constitutional justice status in the area of fundamental rights and freedoms protection on the basis of principles and norms of international law in the period of globalization J. I. Ovsepyan

Ovsepyan Jeanna Iossifovna - head of constitutional law chair of Southern federal university (Rostov-on-Don), doctor of law, professor.

Annotation. The article is aimed at systematization of the legislation and official doctrine (in Russia) formulating the principle of subsidiarity as the foundation of domestic judicial practice development in the area of fundamental rights and freedoms protection on the basis of principles and norms of international law, international treaties and international judicial case-law. The author's view of the concept of the European Court of Human Rights status in the area of its relationships with national courts is suggested as well as the concept of the Constitutional Court of the Russian Federation status in the area of ensuring the implementation of international law on the territory of the Russian Federation and its interaction with the national law within the period of consolidation (irreversibility) of globalization process. A list of suggestions is made in the article concerning the improvement of constitutional proceedings. In particular, it is suggested to introduce three following new chapters in the special part of the Federal Constitutional Law "On the Constitutional Court of the Russian Federation": 1) "On the control of compatibility of the domestic legislation of the Russian Federation to the ratified international treaties of the Russian Federation"; 2) "On the protection of the principles of the constitutional order of the Russian Federation"; 3) "On the ensuring by the Constitutional Court of the Russian Federation of enforcement of decisions of the international courts established under the international treaties ratified by the Russian Federation".

Key words: the Constitutional Court of the Russian Federation within the globalization period; European Court of Human Rights; correlation (delimitation) of jurisdictional powers of international and national (Russian) courts; principle of subsidiarity in judicial activities based on international law.

1. Законодательство и официальная доктрина о принципе субсидиарности как фундаменте развития внутригосударственной судебной практики в сфере защиты основных прав и свобод на основе принципов и норм международного права, международных договоров и международных судебных прецедентов. Конституция Российской Федерации 12 декабря 1993 года впервые в отечественной истории признала право каждого на юрисдикцию международных судов по поводу нарушения субъективных прав Россией (п. 4 ст. 15, п. 3 ст. 46). На этой юридической основе, а также в связи со вступлением Российской Федерации в Совет Европы и признанием юрисдикции Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) <1> сформировалась широкая практика ЕСПЧ по делам против России, касающаяся защиты основных прав, предусмотренных Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее - ЕКПЧ 1950 г.). -------------------------------- <1> На основе Федерального закона от 23 февраля 1996 г. N 19-ФЗ "О присоединении Российской Федерации к Уставу Совета Европы" и Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" (вступила в силу для России с 5 мая 1998 г.).

Вместе с тем Конституция Российской Федерации признала также общие принципы и нормы международного права и международные договоры составной частью ее правовой системы и основой непосредственной правоприменительной деятельности российских судов. Соответствующие положения, как известно, послужили предпосылкой начала внутригосударственной (российской) практики защиты основных прав и свобод на основе принципов и норм международного права, международных договоров и международных судебных прецедентов. Таким образом, возникли начала конкуренции и кооперации двух уровней правосудия (международного и национального, причем не только российского, но и иных государств) за достижение наиболее высокой эффективности правозащитной деятельности. Это обусловливает актуальность научных исследований новой концепции соотношения международного и внутригосударственного правосудия - соответствующей периоду, когда процессы глобализации все более приобретают качество устойчивости - чему и посвящено настоящее исследование. В начале анализа прежде всего заметим, что соотношение юрисдикционных полномочий международных судов с внутригосударственными судами, в том числе судами Российской Федерации, сформулировано прямо либо косвенно в целом ряде внутригосударственных и международно-правовых источников, определено в них разнообразными юридико-техническими способами: либо как порядок очередности ("инстанционности" во внутригосударственной судебной системе) прохождения дел, либо как установления о юридической силе международного права при его применении во внутригосударственном пространстве и др. Соответствующие положения применительно к отношениям с участием Российской Федерации сформулированы прежде всего в следующих источниках: - в статьях 46, 125 и других статьях Конституции Российской Федерации; - в статье 35 и других статьях ЕКПЧ 1950 года; - в российских Законах (ч. 3 ст. 5 ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации"; ГПК РФ; АПК РФ; УПК РФ; некоторых других); - в правовых позициях ЕСПЧ, действие которых в Российской Федерации признано в связи с ратификацией ЕКПЧ 1950 года; - в целом ряде Постановлений Конституционного Суда Российской Федерации (от 2 февраля 1996 г. N 4-П, принятом еще до ратификации Конвенции 1950 г., где указывалось на допустимость пересмотра конкретных дел высшими судами Российской Федерации на основе решений межгосударственных органов по защите прав и свобод человека, в соответствии с международными договорами России; от 5 февраля 2007 г. N 2-П, где Конституционным Судом был сформулирован вывод, "имеющий важнейшее значение для обоснования необходимости учета прецедентной практики Европейского суда в российской правовой системе", и др.) <2>; -------------------------------- <2> См.: Зорькин В. Д. Россия и Конституция в XXI веке. 2-е изд., доп. М.: Норма, 2008. С. 474; Зорькин В. Д. Роль Конституционного Суда РФ в реализации Конвенции о защите прав и основных свобод // Имплементация решений Европейского суда по правам человека в практике конституционных судов стран Европы: Сб. докладов. М.: Институт права и публичной политики, 2006. С. 181.

- в Постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации (от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации", п. 10 - 15; от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении", п. 4; от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц", п. 1, 9; др.); - в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11 июня 1999 г. N 8 "О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса", информационном письме от 20 декабря 1999 г. N С1-7/СМП-1341 "Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие" <3>. -------------------------------- <3> Обзор постановлений Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда приводится на основе статьи А. Р. Султанова "Влияние на право России Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентов Европейского суда по правам человека" // Журнал российского права. 2007. N 12.

Что касается ключевого вопроса темы соотношения юрисдикционных полномочий международных судов с судами Российской Федерации, касающегося разграничения их полномочий, то ответ на этот вопрос связан со сферой самостоятельных усмотрений и взаимодействия в пределах принятых взаимных международно-правовых обязательств автономных субъектов международных правоотношений - участников соответствующего международного объединения государств и суверенного государства - члена данного международного объединения по поводу складывающейся на основе международных договоренностей судебной практики. Анализ международного законодательства и судебного опыта дает начальные представления об оптимальной модели разграничения юрисдикций, которая нуждается в своем дальнейшем развитии в научной доктрине. В международном (европейском) и внутригосударственном (в том числе в Российской Федерации) законодательстве и практике, касающихся судебной правозащитной деятельности, с конца первого десятилетия XXI века весьма часто выражается позиция, согласно которой корреляция процессов осуществления международно-правовой и внутригосударственной судебной защиты фундаментальных прав и свобод на основе принципов и норм международного права должна строиться в соответствии с принципом субсидиарности. Этот принцип объективно предполагается к его утверждению в качестве ключевого в развитии практики разграничения юрисдикции международного и государственного (национального) правосудия в сфере, касающейся защиты основных прав и свобод человека. Согласно этому принципу в сфере соотношения международно-правового и государственно-правового (национально-правового) регулирования и правовой защиты фундаментальных прав человека предпочтение должно отдаваться тому уровню властно-правового воздействия, на котором соответствующая деятельность может осуществляться наиболее эффективно. В российской науке под принципом субсидиарности в системе международно-правового и государственно-правового (национально-правового) регулирования и правовой защиты понимается регулирование на том уровне публичной власти, который может сделать это наиболее эффективным образом. По мнению Председателя Конституционного Суда Российской Федерации В. Д. Зорькина (в 1991 - 1993 гг., с 2003 г. по настоящее время), принцип субсидиарности предполагает, что "проблемы должны передаваться на тот самый низкий уровень, на котором имеются ресурсы и возможности для их решения" <4>. -------------------------------- <4> Зорькин В. Д. Россия и Конституция в XXI веке. С. 384.

Концепция принципа субсидиарности как основы разграничения международного (европейского) и внутригосударственных предметов ведения в сфере осуществления судебной защиты основных прав и свобод весьма активно поддерживается руководством и судьями ЕСПЧ. Так, Л. Вильдхабер - Председатель Европейского суда по правам человека в 1998 - 2006 гг., в докладе на IX Международном форуме по конституционному правосудию 2007 года заявил: "Являясь, по сути, вспомогательным инструментом, Конвенция (о защите прав человека и основных свобод, 1950 г.) ничего собой не представляет, если ее рассматривать в отрыве от деятельности национальных судов. Поскольку она призвана прежде всего обеспечивать соблюдение прав человека в каждой из стран-участниц, первостепенное значение имеет то, чтобы национальные органы государственной власти, в большей степени судебные органы, прилагали максимальные усилия для достижения этой цели" <5>. По его определению, только в том случае, если парламенты, правительства, суды и гражданские общества не обеспечивают права человека, демократию и верховенство права, тогда "вмешивается Европейский суд по правам человека". И "такая субсидиарность... это больше чем прагматический разум, это следствие протекающих сегодня демократических процессов" <6>. Что же касается статуса Европейского суда по правам человека, то его "главной задачей является выработка рекомендаций по развитию и совершенствованию систем защиты прав человека для национальных судов стран - участниц Конвенции" <7>. Именно Л. Вильдхаберу принадлежит утверждение: "Отношение "Европейский суд - высшие национальные суды" является центральным звеном механизма действия Конвенции" <8>. -------------------------------- <5> Вильдхабер Л. Отношения между Европейским судом по правам человека и национальными судебными органами // Единое правовое пространство Европы и практика конституционного правосудия: Сб. докладов. М.: Институт права и публичной политики, 2007. С. 9. <6> Там же. С. 11. <7> Там же. С. 9, 10. <8> The Place of the European Court of Human Rights of the European Constitutional Landscape // Конституционное правосудие. 2002. N 2. С. 61 (цит. по: Туманов В. А. Избранное. М., 2010. С. 699): Вестник Конференции органов конституционного контроля стран молодой демократии.

В. Д. Зорькин в своей монографии "Россия и Конституция в XXI веке", оценивая позиции Европейского суда о разграничении юрисдикции международного и национального правосудия, пишет: "О приоритете решения дел на национальном уровне постоянно говорят и члены Европейского суда. Нынешний Председатель Европейского суда Ж. П. Коста неоднократно отмечал в своих выступлениях: "Европейский суд, чья деятельность строится на принципе субсидиарности, а также предупреждения нарушений, может только приветствовать разрешение как можно большего числа дел на национальном уровне" <9>. В. Д. Зорькин же отмечает: "В ряде документов органов Совета Европы - рекомендаций и резолюций Комитета министров и Парламентской Ассамблеи, принятых в XXI веке, содержится призыв к государствам - участникам Европейской конвенции по правам человека по реализации мер, направленных на повышение уровня защиты гарантированных Конвенцией прав на национальном уровне, в том числе по предоставлению эффективных и доступных внутренних средств правовой защиты" <10>. -------------------------------- <9> Зорькин В. Д. Россия и Конституция в XXI веке. С. 468. <10> Там же.

Сошлемся также на позицию судьи Европейского суда Л. Гарлицкого (в прошлом судья Конституционного Трибунала Польши), который считает, что "Конвенция о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) - международный договор, но международный договор совершенно особого рода. Большинство существенных положений Конвенции сформулировано способом, предполагающим их прямое действие внутри национальных правовых систем. Ведь сама идея общеевропейской системы правосудия заключается в том, чтобы Конвенция применялась внутригосударственными органами (а именно судами), обеспечивая эффективную защиту прав человека. Международные органы, учрежденные в соответствии с Конвенцией, в частности Европейский суд по правам человека... должны играть вспомогательную роль, осуществляя надзор и вмешиваясь лишь в том случае, если внутригосударственные механизмы защиты прав и свобод окажутся недостаточными" <11>. В то же время Л. Гарлицкий указывает, что "исходная посылка применения принципа "свободы усмотрения" такова, что Суд не должен вмешиваться до тех пор, пока национальным органам власти (представительным органам и/или верховным и конституционным судам) удается находить решения, которые не являются явно противоречащими требованиям Конвенции. Европейский суд оставляет "свободное пространство" для деятельности национальных судов, но в то же время устанавливает границы этого пространства. Это означает, что оба действующих лица - Европейский суд и национальные суды - должны избрать путь сотрудничества, соблюдая хотя бы некоторые правила игры" <12>. -------------------------------- <11> Гарлицкий Л. Сотрудничество и конфликт (несколько наблюдений из практики взаимодействия Европейского суда по правам человека и национальных органов конституционного правосудия) // Имплементация решений Европейского суда по правам человека в практике конституционных судов стран Европы: Сб. докладов. М.: Ин-т права и публичной политики, 2006. С. 9. <12> Там же. С. 14.

Весьма высокой является актуальность широкого развития внутригосударственной судебной практики, связанной с защитой основных прав и свобод на основе принципов и норм международного права, международных договоров и международных судебных прецедентов в государствах, из которых поступает особенно большое число обращений против них в Европейский суд, в ряду которых стоит и Российская Федерация. Специалисты так формулируют задачу для России как относящейся к числу государств, лидирующих на сегодняшний день по количеству поданных в ЕСПЧ обращений: "...уделять максимальное внимание совершенствованию внутреннего законодательства, национальной судебной системы, для переноса основного бремени защиты прав граждан на национальные органы" <13>. -------------------------------- <13> Зорькин В. Д. Россия и Конституция в XXI веке. С. 468.

Это и есть одно из условий обеспечения эффективности международного правосудия. В. Д. Зорькин, в частности, указывает в этой связи, что "внедрение мер, предусмотренных документами Совета Европы, направленных на защиту Европейской конвенции по правам человека на национальном уровне, должно положительным образом сказаться на ключевой проблеме загруженности Европейского суда - возрастающем потоке жалоб, особенно из государств-участников "новой волны". Комитет Министров Совета Европы рекомендовал государствам-участникам, исполняющим решения Европейского суда, в которых обозначены общие структурные недостатки национального законодательства или судебной практики, пересматривать и, если необходимо, вводить новые эффективные средства правовой защиты" <14>. -------------------------------- <14> Там же.

В то же время широкое развитие внутригосударственной судебной практики, связанной с защитой основных прав и свобод на основе принципов и норм международного права, международных договоров и международных судебных прецедентов в государствах, лидирующих по числу обращений против них в Европейский суд, актуально также для обеспечения эффективности национального (внутригосударственного) правосудия. По этому поводу на научно-практической конференции 2005 года советник Президента России В. Ф. Яковлев, в частности, говорил о необходимости совершенствования деятельности национальных средств защиты прав и свобод в Российской Федерации с целью сокращения объемов таких дел против России в Европейском суде по правам человека. В. Ф. Яковлев отметил, что наблюдается рост количества жалоб в ЕСПЧ; сообщил о высоких растущих суммах компенсационных выплат россиянам <15>, выплачиваемых из федерального бюджета, что отражается на выполнении расходных обязательств по иным статьям бюджетной классификации. Кроме того, В. Ф. Яковлев заметил, что растущий объем частных обращений в ЕСПЧ "превышает способность Суда рассматривать дела" и "влечет скопление нерассмотренных жалоб", что "главным способом сохранения работоспособности и эффективности Европейского суда должно являться совершенствование национальных средств защиты прав человека". В качестве способа решения проблем В. Ф. Яковлев указал: "Необходимо разработать внутрироссийскую систему фильтров для заявителей в Страсбург, чтобы заявления граждан не доходили до Европейского суда, особенно в области системных злоупотреблений властных органов - ведь прецедент создан, и победы граждан над государством в Европейском суде запрограммированы" <16>. -------------------------------- <15> Выступление В. Ф. Яковлева на Международной научно-практической конференции "Обеспечение прав и свобод человека и гражданина" (Тюмень, ноябрь 2005 г.). Цит. по: Султанов А. Р. Указ. соч. С. 89. <16> Там же.

При этом, как справедливо указывают специалисты, речь идет не о том, чтобы ограничить право граждан "на обращение в Европейский суд", поскольку это "абсурдная и нереализуемая идея, хотя бы потому, что это право прямо предусмотрено Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, которая в соответствии со статьей 15 Конституции Российской Федерации является частью нашей правовой системы и, более того, во многих случаях определяет направления ее развития. Речь идет совершенно о другом: о реформировании российской правовой системы таким образом, чтобы часть - и существенная - поводов к обращению граждан в Европейский суд отпала вследствие наличия реальных и эффективных средств защиты их прав на национальном уровне" <17>. -------------------------------- <17> Зорькин В. Д. Россия и Конституция в XXI веке. С. 467.

Стремление создать "внутрироссийскую систему фильтров" обращений в Европейский суд нельзя воспринимать и как влекущее умаление (исключение) действия прецедентов Страсбургского суда на территории. Как пишет В. А. Туманов (Председатель Конституционного Суда Российской Федерации в 1995 - 1997 гг.), решение Европейского суда, "в отличие от английского правила прецедента", нельзя трактовать "как обязательный прецедент для национальных судов. Тем не менее, не обладая такой обязательной силой, судебная практика Европейского суда оказывает влияние на национальную правоприменительную деятельность и на законодательство. Это влияние особенно значительно тогда, когда его результат достигается не такими формами воздействия, как денежные санкции, налагаемые судом, или мониторинг исполнения решений Суда, а стремлением самого государства-участника последовательно реализовать свои обязательства по Конвенции. Именно такое отношение демонстрирует сегодня Россия" <18>. -------------------------------- <18> Туманов В. А. Избранное. С. 699.

Основываясь на указанных представлениях и соображениях, а также руководствуясь складывающейся практикой, можно сделать ряд выводов, касающихся характеристики содержания принципа субсидиарности как основы разграничения юрисдикций международного и внутригосударственного правосудия в сфере защиты фундаментальных прав и свобод на основе принципов и норм международного права. Во-первых, принцип субсидиарности предполагает приоритет региональной международной публичной власти в вопросах защиты фундаментальных прав и свобод, провозглашенных на глобальном, универсальном уровне межгосударственных договоренностей - по отношению к общемировому международному уровню устройства публичной власти (если воплощением последнего считать ООН и его органы). Так, не умаляя высокого статуса ООН и огромного значения ее правозащитной деятельности, заметим тем не менее, что не в Международном Суде ООН, не в Комиссии по правам человека при ООН, а именно на региональном уровне (в связи с учреждением Европейского суда по правам человека) началась первая практика рассмотрения частных (по индивидуальным обращениям) жалоб в порядке международного судопроизводства (квазисудебного производства). Это не случайность, а подтверждение объективной обусловленности приоритета региональной международной публичной власти над универсальным уровнем в вопросах защиты фундаментальных прав и свобод - в силу фактора меньшей масштабности территории юрисдикции, фактора принадлежности к однородным правовым семьям стран соответствующего регионального блока и др. Во-вторых, принцип субсидиарности также предполагает в первую очередь и свободу усмотрения государственной (национальной) власти в сфере осуществления судопроизводства, связанного с защитой прав и свобод человека и гражданина по отношению к обоим уровням международного публично-властного мироустройства. Применительно к защите прав в рамках Совета Европы судья Европейского суда по правам человека Л. Гарлицкий отмечает, что "наиважнейшей предпосылкой функционирования страсбургской системы является то, что государства-участники должны обладать определенной свободой принимать такие решения, которые в наибольшей степени учитывали бы традиции и культуру соответствующей страны. Этот принцип лег в основу "доктрины свободы усмотрения" (margin of appreciation), которой Европейский суд по правам человека часто руководствуется в своих решениях: "Суд полагает, что национальные власти, обладая сведениями о потребностях общества непосредственно от населения, в большей степени, чем Международный суд, способны оценить, что именно находится "в интересах общества". Таким образом, в соответствии с Конвенцией именно национальные власти должны дать первоначальную оценку того, существует ли проблема, затрагивающая общественные интересы, которая может послужить оправданием для ограничения прав" <19>. -------------------------------- <19> Гарлицкий Л. Указ. соч. С. 12.

В России также наблюдается тенденция, предопределяемая Конституцией, "к возрастанию роли судебной власти в упрочении взаимодействия между национальной и международной правовыми системами, в обеспечении все более активного вхождения России в международное правовое пространство" <20>, причем на основе применения российскими судами основополагающих норм международного права, признанных Россией. Как справедливо полагает В. Д. Зорькин, "лучшее знание национальными властями своего общества и его потребностей означает, что эти власти в принципе занимают приоритетное положение, в отличие от международных судов, для оценки того, в чем состоит публичный интерес. В этом заключается общий смысл принципа субсидиарности, на основе которого должен действовать Европейский суд. В подобном случае ЕСПЧ обычно уважает выбор политики законодателем, если только такой выбор явно не лишен "разумного обоснования" <21>. -------------------------------- <20> Зорькин В. Д. Россия и Конституция в XXI веке. С. 390. <21> Зорькин В. Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. 29 окт.

В-третьих, концепция Европейского суда по правам человека в сфере его взаимоотношений с национальными судами периода утверждения (необратимости) процессов глобализации, на наш взгляд, связана с перспективой его все большей трансформации в орган по толкованию европейского права (Европейской конвенции), а также с перспективой самоограничения в своей правоприменительной деятельности, сосредоточения Страсбургского суда на разрешении дел, не охватываемых сформулированным ранее прецедентным правом ЕСПЧ, либо на разрешении дел, связанных с преодолением ранее сформулированного прецедента, либо осуществлением "показательных процессов", либо процессов, констатирующих системное нарушение государством тех или иных фундаментальных прав. В-четвертых, состав, структура, порядки судопроизводства в национальных судах (в том числе в судах России) должны учитывать фактор участия национальных судов в правозащитной деятельности международного правосудия. Конституционные суды европейских стран (в том числе российский Конституционный Суд) в своей деятельности по осуществлению правосудия должны стремиться к взаимовлиянию с практикой деятельности европейского правосудия в рамках своих полномочий и на этой основе создать новую систему сотрудничества с ЕСПЧ. Целесообразно разработать российскую (а возможно, европейскую) концепцию участия (роли) национальных судов Российской Федерации в системе судебной правозащитной деятельности Совета Европы. В-пятых, международная защита прав гражданина в ЕСПЧ обеспечивает не только надлежащую защиту прав и их понимание (толкование) на уровне международных стандартов, но и укрепляет независимость национальных судов по отношению к национальным государствам в лице их законодательной и исполнительной власти, следовательно, может менять баланс во внутренней системе "разделения властей" в пользу судебной. Суды преобразуются в "проводников" идей международного сообщества в национальных государствах, арбитров во взаимодействии международного сообщества и национального государства. В этой связи высокую остроту приобретают вопросы: о гарантиях политической нейтральности ЕСПЧ и национальных судов по отношению к политическим учреждениям (законодательной и исполнительной властям) соответствующих им уровней; ответственности судей международных и национальных судов; а также вопросы о суверенитете национального государства и стабильности его демократического строя, что требует внесения соответствующих изменений и дополнений в Европейскую конвенцию и Протоколы к ней в части, касающейся статуса ЕСПЧ, и во внутригосударственное законодательство о статусе судей. В-шестых, субсидиарность как основа взаимодействия международных (ЕСПЧ) и внутригосударственных (национальных) судов и разграничения их юрисдикций в известном смысле предполагает и развитие начал конкуренции в деятельности международных и национальных судов по оказанию услуг, связанных с осуществлением правосудия, что в конечном счете стимулирует повышение качества каждого из уровней судопроизводств в сфере защиты основных прав и свобод человека и гражданина. 2. К концепции статуса Конституционного Суда Российской Федерации в сфере обеспечения действия международного права на территории Российской Федерации и его взаимодействия с национальным правом в период утверждения (необратимости) процессов глобализации. Статус Конституционного Суда Российской Федерации в сфере обеспечения взаимодействия международного и внутригосударственного (российского) права установлен в Конституции Российской Федерации (ст. 125); в Федеральном конституционном законе "О судебной системе Российской Федерации" (ч. 3 ст. 5) и в Федеральном законе "О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации" (ст. 12). В этих Законах сказано о двух полномочиях рассматриваемого профиля Конституционного Суда Российской Федерации. Во-первых, Конституционный Суд компетентен осуществлять проверки конституционности (соответствия Конституции) "не вступивших в силу для Российской Федерации международных договоров либо отдельных их положений". Во-вторых, Конституционный Суд вправе разрешать "споры о компетенции между федеральными органами государственной власти, а также между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Федерации в связи с заключением международных договоров". В связи с оценкой первой из компетенций Конституционного Суда Российской Федерации профессор Н. В. Витрук (судья Конституционного Суда Российской Федерации в 1991 - 2003 гг.) отмечает недостаточную эффективность соответствующей законодательной формулировки. Он обращает внимание на то, что "в практике Конституционного Суда за более чем пятнадцатилетний период не было случая рассмотрения данной категории дел. Это настораживает, тем более что Конституция РФ обладает приоритетом по отношению к международным договорам. В последнее десятилетие подписаны и ратифицированы весьма важные для судеб России международные договоры, вокруг отдельных положений которых идут дискуссии". В этом контексте высказывается мнение, что "назрела потребность переломить сложившуюся ситуацию" и что это "возможно осуществить путем введения правила об обязательной проверке на соответствие Конституции Российской Федерации не вступивших в силу международных договоров, которые затрагивают права и свободы человека и гражданина, аналогично тому, как это предусмотрено Федеральным конституционным законом от 2001 года "О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе нового субъекта Российской Федерации". Число обязательных обращений относительно проверки конституционности наиболее значимых для человека и гражданина международных договоров целесообразно значительно увеличить" <22>. -------------------------------- <22> Витрук Н. В. Верность Конституции. М.: Изд-во "РАП", 2008. С. 80.

Что касается споров о компетенции между федеральными органами государственной власти, а также между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Федерации в связи с заключением международных договоров, то, как известно, прямые споры о компетенции - крайне редкий вид судопроизводства в Конституционном Суде Российской Федерации. За всю историю функционирования Конституционного Суда Российской Федерации по правилам конституционного судопроизводства в Конституционном Суде было рассмотрено всего два-три дела такого рода, причем ни одно из них не касалось споров о компетенции "по вертикали" власти (в сфере федеративных отношений). Из содержания статьи 125 Конституции Российской Федерации и соответствующего ей законодательства видно, что Конституционный Суд обеспечивает взаимодействие национальной и международной правовых систем на стадии вхождения международно-правовых норм в национальную правовую систему посредством парламентской процедуры <23>. Мной разделяется мнение специалистов, считающих, что соответствующее направление в деятельности Конституционного Суда Российской Федерации должно быть (могло бы быть) более разнообразным и широким. Конституционному Суду, в частности, должна принадлежать особая, более весомая, роль в обеспечении взаимодействия международной и национальной правовых систем, в том числе на стадии непосредственного действия норм международного права о правах и свободах на территории Российской Федерации, а также на стадии исполнения решений международных судов, связанных с защитой прав и свобод, юрисдикция которых признается Россией. Создает ли действующее законодательство Российской Федерации необходимые условия для указанного дальнейшего расширения масштабов деятельности Конституционного Суда? Обратимся к соответствующему анализу. -------------------------------- <23> Зорькин В. Д. Роль Конституционного Суда РФ в реализации Конвенции о защите прав и основных свобод. С. 181.

В российской юридической литературе довольно часто обращается внимание на ограниченные возможности Конституционного Суда Российской Федерации в сфере обеспечения непосредственного действия принципов и норм международного права на территории России, их правоприменения. Специалисты отмечают, что согласно Закону о его статусе Конституционный Суд Российской Федерации вправе применять только Конституцию Российской Федерации. "Конституционный Суд осуществляет свои полномочия, руководствуясь Конституцией Российской Федерации". Присяга судьи Конституционного Суда Российской Федерации при вступлении его в должность обязывает подчиняться только Конституции Российской Федерации (ч. 2 ст. 10 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации"). В. Д. Зорькин обращает внимание на то, что "Конституционный Суд Российской Федерации в своей деятельности руководствуется исключительно Конституцией; подчиняться только ей клянутся судьи Конституционного Суда, принося присягу при вступлении в должность. Именно Конституция, в соответствии с частью 1 статьи 15, имеет высшую юридическую силу, ей не могут противоречить законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации" <24>. В то же время он отмечает, что из положений части 1 статьи 17, части 4 статьи 15 Конституции России "следует, что положения Конституции, закрепляющие конкретные права и свободы человека и гражданина, должны толковаться Конституционным Судом согласно общепризнанным принципам и нормам международного права" <25>. -------------------------------- <24> Зорькин В. Д. Конституционный Суд России в европейском правовом поле // Журнал российского права. 2005. N 3. С. 3, 4. <25> Там же.

Очевидно, в силу указанных конституционных положений Конституционный Суд Российской Федерации придерживается определенных самоограничений в сфере обеспечения действия международного права на территории Российской Федерации. В частности, как отмечает С. Патракеев, "Конституционный Суд РФ сознательно устранился от определения правил применения международно-правовых норм во внутригосударственных правоотношениях" <26>. -------------------------------- <26> Патракеев С. Международные договоры о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина в системе российского права // Сравнительное конституционное обозрение. 2005. N 2(51). С. 71.

Соответственно ссылки на международные нормы и принципы включаются, как правило, в мотивировочные части решений Конституционного Суда Российской Федерации. Как отмечают специалисты, "фактически каждое третье постановление Конституционного Суда содержит ссылки на нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод и на решение Европейского суда, содержащие толкование норм Конвенции" <27>. При этом, однако, лишь в единичных случаях - и в резолютивной части его решений (после ссылок на соответствующие нормы Конституции Российской Федерации). Представляется, что в части, касающейся защиты основных прав и свобод, целесообразно обсудить вопрос об отнесении к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации судопроизводства по проверкам соответствия федеральных законов не только Конституции Российской Федерации, но и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ) 1950 года и другим договорам и общепризнанным принципам и нормам международного права, касающимся основных прав и свобод человека. Таким образом, предлагается как минимум отнести к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации судопроизводство по проверкам верховенства международного договора, ратифицированного Россией, над внутригосударственными законами. -------------------------------- <27> Там же.

Указанная постановка вопроса допустима в силу идентичности содержания ЕКПЧ 1950 года, универсальных международных актов о правах и свободах и конституций демократических государств. Вот как по этому вопросу высказался судья Европейского суда по правам человека Л. Гарлицкий. "Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, конечно, не конституция, а Европейский суд по правам человека - не регулярный конституционный суд. Однако сложно отрицать, что содержание Конвенции и методы ее интерпретации все более и более становятся похожими на то, чем является современная конституция, Основной Закон того или иного государства. Содержание Конвенции - перечисление важнейших прав и свобод, а также определение границ их осуществления. Такая же структура и содержание типичны для тех разделов национальных конституций, в которых речь идет о правах человека. Эти предметы по определению должны формулироваться в общем виде. Поэтому в процессе применения Конвенции, как и любой конституции, ее общие формулировки должны "переводиться" на язык более конкретных правил и принципов. В этом в конечном счете и состоит задача Суда, по крайней мере в этом отношении действия Страсбургского суда вполне похожи или подобны образу действия "типичного" Конституционного или Верховного Суда" <28>. -------------------------------- <28> Гарлицкий Л. "Конституционные ценности" и Страсбургский суд // Сравнительное обозрение. 2008. N 6(67); Дайджест "Конституционное правосудие в странах СНГ и Балтии". 2009. N 4. С. 132.

По информации Председателя Федерального Конституционного Суда Германии Х. Ю. Папира, этот Суд в своей практике в части, касающейся основных прав и свобод, придал Европейской конвенции 1950 года конституционный статус. На IX Международном форуме по конституционному правосудию в октябре 2006 года в Москве он сообщил, что Суд сделал "существенный шаг вперед по сравнению с прежней практикой Федерального Конституционного Суда", "так как Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод обладает внутри правовой системы Германии "всего лишь" статусом обычного федерального закона. Поэтому предусмотренные Конвенцией гарантии не являются для Суда непосредственным критерием осуществления конституционного контроля. Хотя уже, согласно более ранней практике Федерального Конституционного Суда, текст Конвенции и решения Европейского суда по правам человека использовались для установления содержания и пределов действия основных прав, гарантированных Основным Законом, во взаимосвязи с принципом правового государства, и на нарушение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод или на неисполнение решений Европейского суда по правам человека со стороны органов публичной власти Германии. Федеральный Конституционный Суд сделал тем самым Конвенцию, несмотря на ее статус обычного федерального закона, критерием осуществления конституционного контроля, поскольку государственные органы, несмотря на их связанность действующим правом, не соблюдали ее как закон, имеющий конституционно-правовое значение". По оценкам Х. Ю. Папира, "внутригосударственное действие Конвенции в Германии, таким образом, оказывается сильнее, чем в некоторых других государствах, в которых за Конвенцией хотя и признается конституционный статус или приоритет перед обычными законами, но в которых граждане не имеют возможности подать индивидуальную жалобу в национальный Конституционный Суд (на нарушение Конвенции. - Ж. И. Овсепян)" <29>. -------------------------------- <29> Папир Х. Ю. Соотношение между национальным конституционным правом и Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод с точки зрения Федерального Конституционного Суда Германии // Единое правовое пространство Европы и практика конституционного правосудия: Сб. докладов. М., 2007. С. 146.

Причина расширяющейся поддержки оценок Европейской конвенции 1950 года как особого международного договора, которому надо придавать во внутригосударственном правовом поле статус, идентичный конституционному акту, связана с тем, что конституции стран Европы (в том числе и России) в части регулирования прав и свобод совпадают с содержанием Европейской конвенции. Как пишет судья Европейского суда Л. Гарлицкий, "Конвенция как документ оказала влияние на процесс подготовки проектов национальных конституций: нередко разработчики новых проектов национальных конституций старались в максимальной степени следовать языку и структуре положений Конвенции. То есть в данном случае можно говорить о том, что национальные правовые системы впитали в себя выработанные Конвенцией традиции" <30>. Многие высокопоставленные деятели и практики российского конституционного судопроизводства в различное время указывают на идентичность Европейской конвенции и Конституции Российской Федерации 1993 года. Так, М. В. Баглай (Председатель Конституционного Суда Российской Федерации в 1997 - 2003 гг.) обратил внимание на то, что "никакого серьезного противоречия между международным правом и нашей Конституцией не существует, потому что Конституция была принята в таких условиях, с такими надлежащими усилиями, с такой международно-правовой проверкой, которые обеспечивали в общем очень высокий уровень защиты основных прав граждан". Поэтому, с его точки зрения, "нет проблемы расхождения Конституции и международного права, и, в сущности, мы с этим ни разу и не сталкивались в своей практике" <31>. -------------------------------- <30> Гарлицкий Л. Сотрудничество и конфликт... С. 12. <31> Баглай М. В. Выступление Председателя Конституционного Суда Российской Федерации // Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: Материалы Всероссийского совещания (Москва, 24 декабря 2002 г.) / Под ред. М. А. Митюкова, С. В. Кабышева, В. К. Бобровой и А. В. Сычевой. М.: Международные отношения, 2004. С. 11.

Обосновывая актуальность обеспечения прямого (непосредственного) действия Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Н. В. Витрук также отмечает идентичность прав и свобод, закрепленных в Конституции Российской Федерации 1993 года и Европейской конвенции 1950 года. Он пишет: "Конституция Российской Федерации 1993 г. разрабатывалась с учетом международных документов о правах человека, в том числе и Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Проект Конституции Российской Федерации, а затем и окончательный ее текст получил положительную оценку Комиссии Совета Европы "За демократию через право" (Венецианской комиссии), в том числе в аспекте соответствия Конституции РФ Конвенции и Протоколов к ней (см. п. 7 гл. 1). Конституция РФ последовательно закрепила весь перечень прав и свобод, определенный Конвенцией. Как и Конвенция, Конституция исходит из того, что общепризнанные основные права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием" <32>. -------------------------------- <32> Витрук Н. В. Указ. соч. С. 85.

В силу изложенных аргументов специалисты обращают внимание, что в российской практике положения Конвенции и Протоколов к ней, используемые Конституционным Судом Российской Федерации, приводятся, как правило, в мотивировочной части итогового решения. В этой связи высказывается, в частности, мнение, что "указание в резолютивной части решения Конституционного Суда Российской Федерации на соответствие проверяемого закона (или несоответствие) Конституции Российской Федерации может быть факультативно дополнено указанием на его соответствие (или несоответствие) общепризнанным правам человека и основным свободам, закрепленным в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, особенно если положения Конвенции играют ведущую или решающую роль в обосновании окончательного решения Конституционного Суда Российской Федерации" <33>. -------------------------------- <33> Там же.

Поэтому заслуживает изучения пока еще начальный опыт Федерального Конституционного Суда Германии, связанный с практикой приема индивидуальных жалоб граждан в национальный Конституционный Суд на нарушения Европейской конвенции. Введение в России такой процедуры усилит внутригосударственное действие Конвенции в России и стоит в ряду способов сокращения ("фильтров") обращений в Европейский суд российских граждан. В сравнении с той практикой, что складывается в Германии и обсуждается в России, возможно и более радикальное решение вопроса о развитии правоприменительной деятельности внутригосударственных (национальных), конституционных судов, в том числе в Российской Федерации, в сфере обеспечения взаимодействия международного и национального права. А именно предлагаем обсудить вопрос о возможности отнесения к юрисдикции Конституционного Суда Российской Федерации нового вида полномочий - связанных с осуществлением проверок соответствия внутригосударственного законодательства ратифицированным международным договорам Российской Федерации по правам и свободам. Эта новелла не войдет в противоречие с Конституцией, поскольку, согласно статье 22 Федерального закона от 15 июля 1995 года N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации", "если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию Российской Федерации или пересмотра ее положений в установленном порядке". Этот вид конституционного судопроизводства, в частности, актуален и для судебной защиты основополагающих прав и свобод, которые не отражены в тексте национальной конституции, но презюмируются Конституцией Российской Федерации, дающей не закрытый, а открытый перечень фундаментальных прав. Рациональным будет, на мой взгляд, и (или) введение конституционного судопроизводства (в федеральном Конституционном Суде Российской Федерации) по даче консультативных заключений о соответствии федерального закона ратифицированному международному договору (общепризнанным принципам и нормам международного права). Кроме этого, помимо названного есть основания для постановки вопроса о введении и такого нового вида судопроизводства в Конституционном Суде Российской Федерации, также связанного со сферой обеспечения взаимодействия международного и национального права, как судопроизводство по защите принципов конституционного строя Российской Федерации. Предлагаемая новая разновидность конституционного судопроизводства вытекает из его статуса, сформулированного в Законе о Конституционном Суде, как судебного органа, являющегося гарантом конституционного строя Российской Федерации. Это означает, что, помимо принципа верховенства Конституции Российской Федерации в сравнении с иным законодательством (ст. 4 Конституции), Конституционный Суд должен обеспечивать защиту и иных конституционных принципов, в частности принципа высшей юридической силы ратифицированных международных договоров над федеральным законом (ст. 17 Конституции), т. е., в частности, Европейской конвенции 1950 г., которая представляет собой международный договор, ратифицированный Россией в 1996 году, и решений ЕСПЧ, который является органом защиты этой Конвенции, чьи решения представляют собой источники права в России, - над федеральными законами. На сегодняшний день конституционные принципы (принципы конституционного строя) в практике Конституционного Суда Российской Федерации используются как положения, с помощью которых осуществляется аргументация и защита иных конституционных норм. В связи с признанием в Российской Федерации юрисдикции ЕСПЧ и вопросом об определении порядка взаимодействия российских судов с Европейским судом, конституционные принципы (основы конституционного строя), сформулированные в главе 1 Конституции Российской Федерации, из инструментов защиты все более трансформируются в объекты защиты Конституционным Судом. В частности, особую актуальность в качестве объектов их защиты, помимо принципа верховенства Конституции Российской Федерации, ее высшей юридической силы, приобретают и такие принципы конституционного строя, как: 1) обеспечение и защита уважения прав и свобод - смысл деятельности власти; 2) защита принципа государственного суверенитета; 3) защита конституционного принципа верховенства международного договора Российской Федерации над федеральным законом; 4) защита принципа признания общих принципов и норм международного права составной частью правовой системы Российской Федерации. Соответствующие новеллы в случае их принятия потребуют совершенствования механизмов юридической (конституционно-правовой) ответственности всех судей Российской Федерации, и прежде всего Конституционного Суда Российской Федерации, но при соблюдении конституционного принципа независимости судов и судей. Сформулированные предложения связаны с внесением соответствующих изменений в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации". Речь идет о введении трех новых глав в Особенную часть этого Закона: - "О проверках соответствия внутригосударственного законодательства Российской Федерации ратифицированным международным договорам Российской Федерации"; - "О защите принципов конституционного строя Российской Федерации"; - "Об обеспечении Конституционным Судом Российской Федерации исполнения решений международных судов, учрежденных международными договорами, ратифицированными Российской Федерацией". В случае введения новых видов конституционных судопроизводств, касающихся: а) проверок соответствия внутригосударственного законодательства Российской Федерации ратифицированным международным договорам Российской Федерации (прежде всего, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.) и б) судопроизводства об обеспечении Конституционным Судом Российской Федерации и конституционными (уставными) судами субъектов Федерации исполнения решений международных судов, учрежденных международными договорами, ратифицированными Российской Федерации, такого рода конституционные судопроизводства целесообразно максимально уподобить процессам судопроизводства в международных судах (в Европейском суде и др.) - в части методов вынесения судебных решений, общепризнанных процессуальных принципов и правил международного судопроизводства и некоторых др. Это относится и к соответствующему регулированию расширения сфер юрисдикций, юрисдикционных полномочий российских судов, связанных с обеспечением действия международного права о правах и свободах на территории Российской Федерации и видов процессов судопроизводств в Верховном Суде и Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации, в судах среднего звена общей и арбитражной систем. Юридической предпосылкой (основой) для соответствующих новелл в законодательстве о судопроизводствах в Российской Федерации могли бы стать, в частности, Регламент Европейского суда по правам человека, иные правила международного судопроизводства. В новейшей российской юридической литературе предлагается обсудить вопрос о трансграничном действии процедур, осуществляемых в порядке конституционного судопроизводства (подобно соответствующей практике в международном арбитражном судопроизводстве; в частности, по делам о спорах в сфере морских перевозок). В этой связи, по сути, речь идет о том, чтобы ввести такие новые виды судопроизводств в Российской Федерации (в том числе конституционных), как: 1) проверка Конституционным Судом Российской Федерации соответствия иностранного закона принципам, закрепленным в Конституции Российской Федерации; 2) российское конституционное судопроизводство по запросу иностранного суда в Конституционный Суд Российской Федерации о соответствии закона Российской Федерации Конституции Российской Федерации; 3) российское конституционное судопроизводство по запросу иностранного органа юстиции об оказании правовой помощи; 4) иностранное судопроизводство по запросу Конституционного Суда Российской Федерации в иностранный суд о предоставлении правовой помощи; 5) иностранное конституционное судопроизводство по запросу российского суда в иностранный конституционный суд по поводу проверки соответствия иностранного закона конституции соответствующего зарубежного государства <34>. -------------------------------- <34> Кальяк А. М. Конституционное правосудие в международном частном праве: постановка вопроса // Журнал конституционного правосудия. 2010. N 5(17).

Представляется, что такого рода судопроизводства следует считать допустимыми только при соблюдении следующих условий: а) проверка в национальном государстве иностранного закона распространяется только на законодательство, регулирующее частноправовые (но не публично-правовые) отношения и подлежащее применению на территории этого национального государства; б) обе стороны судопроизводства (в том числе сторона иностранного гражданства) дают согласие на осуществление такой проверки национальным (внутригосударственным, зарубежным для иностранного участия) судом; в) судопроизводство по запросу иностранного органа юстиции об оказании правовой помощи может оказываться только на договорной основе, по межгосударственному соглашению. Деятельность Конституционного Суда Российской Федерации, как и иных высших судов Российской Федерации - Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, по обеспечению взаимодействия национального и международного права является актуальной не только на стадиях вхождения и реализации международно-правовых норм в национальную правовую систему, но и в той сфере, которая связана с обеспечением исполнения решений международных судов. Соответствующая судебная практика в России основана на части 3 статьи 46 Конституции Российской Федерации, где закрепляется, что решения международных органов по защите прав и свобод человека могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами Российской Федерации, что также является формой исполнения решений международных судов национальными судами. На необходимость исполнения этой конституционной нормы всеми судами, в том числе высшими, обратил внимание Конституционный Суд Российской Федерации. Согласно его правовой позиции, сформированной в Постановлении от 2 февраля 1996 года N 4-П, принятом еще до ратификации Россией Конвенции, "решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами Российской Федерации, что открывает дорогу для полномочий последних по повторному рассмотрению дела в целях изменения ранее состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной судебной инстанцией" <35>. В. Д. Зорькин обращает внимание, что данная правовая позиция Конституционного Суда "затем была зафиксирована в новейшем российском уголовно-процессуальном и арбитражно-процессуальном законодательстве" <36>. Однако соответствующая норма Конституции Российской Федерации не получила своей конкретизации в гражданском процессуальном законодательстве. На соответствующую пробельность законодательного регулирования в Российской Федерации указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 26 февраля 2010 г. N 4-П по делу о проверке конституционности части второй статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. -------------------------------- <35> Зорькин В. Д. Роль Конституционного Суда РФ в реализации Конвенции о защите прав и основных свобод. С. 181. <36> Там же.

Вопрос о судопроизводствах в национальных судах, связанных с исполнением решений международных судов, нуждается в осмыслении в контексте принятых ЕСПЧ в октябре 2010 г. Постановлений, вызвавших дискуссии в России. В. Д. Зорькин, оценивая эти решения, в качестве одного из возможных принципов реагирования назвал следование известному прецеденту Федерального Конституционного Суда ФРГ по поводу исполнения Постановления ЕСПЧ по делу Гергюлю против Германии (2004) <37>. -------------------------------- <37> Зорькин В. Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. 29 окт.

На встрече с конституционными судьями 12 декабря 2010 г. Президент России Д. А. Медведев также отметил существование такой базовой проблемы, "как соотношение государственного суверенитета, с одной стороны, и компетенции наднациональных органов, включая судебные органы, с другой стороны". Д. А. Медведев подчеркнул: проблемы связаны "не с тем, исполнять или не исполнять решения Конституционного Суда, как иногда это представляется, а проблемы в том, где границы юрисдикции национальной и юрисдикции, скажем, Страсбургского суда". Со стороны судейского корпуса Конституционного Суда также отмечается, что "возникла новая правовая реальность", требующая своего осмысления, суть которой в том, что наряду "с сотрудничеством и взаимодействием национальных государственно-правовых и международно-правовых институтов" неизбежны определенные противоречия и конфликты между ними, "что, соответственно, актуализирует поиск взаимоприемлемых форм сотрудничества и механизмов преодоления противоречий..." <38>. -------------------------------- <38> Выступления С. П. Маврина и Н. С. Бондаря на XIII Международном форуме по конституционному правосудию (СПб., 18 - 20 ноября 2010 г.).

Весьма интересные соображения, связанные с обеспечением исполнения Россией решений ЕСПЧ, были высказаны Н. В. Витруком. Он справедливо полагает, что противоречия между постановлением органа международного правосудия и принципом государственного суверенитета могут быть "сняты" на основе уточнения понимания внутригосударственной процедуры исполнения решений международного суда, где приоритетная роль должна принадлежать законодателю. В частности, Н. В. Витрук обращает внимание на отсутствие в Российской Федерации конституционно-правовых основ для деятельности Конституционного Суда России по обеспечению исполнения решений ЕСПЧ, считая, что "законодателю нужно предусмотреть такую процедуру" <39>. -------------------------------- <39> См.: стр. 23 текущего номера журнала.

Такой подход только подтверждает уже высказанные мною в данной статье предложения о введении, в частности, двух новых видов конституционного судопроизводства, посредством которых осуществлялась бы, в частности, адаптация в нашу конституционно-правовую систему международных договоров, ратифицированных Россией, и решений международных судов, юрисдикция которых признана Россией, при проблемном их применении судами общей и арбитражной юрисдикций.

Название документа