Понятие выгодоприобретателя и основания признания недействительными сделок с заинтересованностью

ПОНЯТИЕ ВЫГОДОПРИОБРЕТАТЕЛЯ И ОСНОВАНИЯ ПРИЗНАНИЯ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ СДЕЛОК С ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТЬЮ

А.-М. ГУДИЕВА

Гудиева Анна-Мария, заместитель начальника Отдела корпоративного и финансового законодательства Департамента корпоративного управления Минэкономразвития России.

20 июня 2007 г. Пленумом ВАС РФ было принято Постановление, посвященное вопросам определения выгодоприобретателя в сделках с заинтересованностью, а также оснований признания таких сделок недействительными. Данные разъяснения уже вызвали как критику, так и одобрение со стороны акционеров компаний, практикующих юристов и других заинтересованных лиц. Комментируя отдельные положения Постановления, автор приходит к выводу о том, что Пленум ВАС РФ обозначил новые ориентиры для арбитражных судов в рассмотрении споров, возникающих при заключении сделок с заинтересованностью.

Законодательство об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью в части регламентации института сделок с заинтересованностью предусматривает, что сделка с заинтересованностью, совершенная с нарушением установленных законом требований к такой сделке, может быть признана судом недействительной по иску общества или акционера. Одним из элементов института сделок с заинтересованностью с точки зрения квалификации соответствующих сделок выступает понятие выгодоприобретателя. Так, в соответствии с положениями абз. 1 п. 1 ст. 81 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. "Об акционерных обществах" (далее - Закон об акционерных обществах) лица признаются заинтересованными в совершении сделки, если в отношении самого такого лица либо его супруга, родителей, детей, полнородных и неполнородных братьев и сестер, усыновителей и усыновленных и (или) их аффилированных лиц выполняется одно из условий, а именно: указанные лица являются выгодоприобретателем в сделке либо владеют (каждый в отдельности или в совокупности) 20 и более процентами акций (долей, паев) юридического лица, являющегося выгодоприобретателем в сделке, либо занимают должности в органах управления юридического лица, являющегося выгодоприобретателем в сделке, а также должности в органах управления управляющей организации такого юридического лица. Как следует из ст. 81 Закона об акционерных обществах, понятие выгодоприобретателя не совпадает с понятиями стороны сделки, представителя или посредника, которые также упомянуты в данной статье. В отличие от понятий стороны сделки и представителя стороны, используемых в Законе в том строгом юридическом смысле, что и в ГК РФ, понятия выгодоприобретателя и посредника не имеют точного или однозначного определения и могут по-разному толковаться, а значит, и вызывать известные трудности при квалификации сделок с заинтересованностью.

Проблемы квалификации выгодоприобретателя

ГК РФ в определении понятия выгодоприобретателя достаточно конкретен и использует его применительно к двум обязательствам, к чему порой и апеллируют сторонники буквального толкования положений п. 1 ст. 81 Закона об акционерных обществах. Как указал М. И. Брагинский, "фигура "выгодоприобретателя" используется в двух из числа поименованных в ГК договорах: доверительного управления и страхования. В обоих случаях выгодоприобретатель - это то третье лицо, о котором идет речь в ст. 430 ГК ("Договор в пользу третьего лица"): не будучи стороной в договоре, связывающем кредитора с должником, он приобретает право требовать исполнения обязательства в свою пользу" <1>. Однако иногда при анализе этого пункта под выгодоприобретателем понимают любое лицо, не являющееся стороной в договоре, но в интересах которого такой договор заключается, что, по мнению ряда специалистов, вытекает из норм гражданского законодательства <2>. Аналогичной точки зрения придерживается и Д. А. Макаров, отмечающий, что "если следовать логике ГК, то выгодоприобретатель есть то лицо, в интересах которого заключена сделка" <3>. -------------------------------- <1> Брагинский М. И. Договор страхования. М., 2000. С. 37. <2> См.: Практический комментарий к новой редакции Федерального закона "Об акционерных обществах" / Под общ. ред. И. И. Игнатова, П. П. Филимошина. М., 2002. С. 206. <3> Макаров Д. А. Управление акционерным обществом: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 12.

Встречаются реальные проблемы с определением выгодоприобретателя и в судебной практике. Например, Постановление ФАС Уральского округа от 21 декабря 2004 г. по делу N Ф09-4200/04-ГК, из которого явствует, что суд первой инстанции при квалификации сделок с заинтересованностью, а именно договоров купли-продажи, заключенных между ОАО "Башнефтепромстрой" и ООО "Трест "Башнефтепромстрой", пришел к неправильному выводу, что генеральный директор и члены совета директоров ОАО "Башнефтепромстрой" являлись выгодоприобретателями в силу того, что указанные лица одновременно были участниками (учредителями) ООО "Трест "Башнефтепромстрой" и, соответственно, заинтересованными лицами по отношению к оспариваемым сделкам. Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции не согласился, решение отменил, в удовлетворении исковых требований отказал. Соответствующим Постановлением ФАС постановление апелляционной инстанции было оставлено без изменения. Показательным также является одно из постановлений арбитражных судов кассационной инстанции, в котором суд указал, что под выгодоприобретателем следует понимать лицо, в пользу которого заключен договор (как это следует из ст. 430 ГК РФ, а также из определения договора страхования, закрепленного в ст. 929 ГК РФ), либо лицо, в интересах которого исполняется обязательство (ст. 1012 ГК РФ применительно к договору доверительного управления). Судом был сделан вывод о том, что данное понятие предполагает наличие у названного субъекта имущественного интереса в существующих правоотношениях <4>. Встречались примеры также и ограничительного подхода судов к толкованию понятия выгодоприобретателя в сделках с заинтересованностью. Например, в Постановлении ФАС Московского округа от 5 декабря 2003 г. по делу N КГ-А41/9659-03 суд пришел к выводу о том, что заключение договора залога в обеспечение исполнения обязательств должника не означает, что последний может считаться выгодоприобретателем по такому договору. -------------------------------- <4> См., например: Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 23.05.2005 по делу N А82-3069/2004-45; Постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 24.08.2005 по делу N Ф08-3683/2005, от 03.05.2006 по делу N Ф08-1825/2006.

В любом случае сведение понятия, закрепленного п. 1 ст. 81 Закона об акционерных обществах, лишь к двум названным видам гражданских договоров, заключаемых акционерным обществом, представляется неверным, и в смысле правил акционерного Закона понятие выгодоприобретателя должно охватывать более широкий круг лиц.

Подходы к определению понятия выгодоприобретателя

Очевидно, что названные проблемы квалификации выгодоприобретателя и послужили одной из причин, по которой этот вопрос попал в поле зрения высшей судебной инстанции. Принятое Постановление Пленума ВАС РФ от 20 июня 2007 г. N 40 (далее - Постановление Пленума ВАС РФ) в попытке восполнить имеющийся законодательный пробел среди прочего раскрывает понятие выгодоприобретателя в сделке с заинтересованностью. Разъяснения ВАС РФ определенно вносят ясность по данному вопросу и заслуживают всяческой поддержки. Как известно, при подготовке Постановления Пленума ВАС РФ рассматривались два варианта определения выгодоприобретателя по сделке, предполагающей широкий и ограничительный (формальный) подходы. Так, необходимо было прояснить вопрос о том, всякое ли лицо на момент совершения сделки, получающее любые, в том числе экономические, выгоды вследствие ее совершения, можно считать выгодоприобретателем или только то, которое непосредственно приобретает права по ней, в частности: выгодоприобретатель по договору страхования, выгодоприобретатель по договору доверительного управления имуществом, бенефициар по банковской гарантии, получатель средств по аккредитиву, третье лицо, в пользу которого заключен договор в соответствии со ст. 430 ГК РФ. Не анализируя подробно подходы к пониманию выгодоприобретателя, можно лишь сказать, что ни один из ранее предложенных в проекте не идеален. Первый, широкий подход, охватывающий случаи фактического получения выгоды и таким образом как будто бы защищающий акционеров, тем не менее неоправданно расширяет круг потенциальных выгодоприобретателей (не внося при этом должной ясности в правовое понимание указанной категории), доводя его до абсурда; это увеличивает круг сделок, квалифицируемых как сделки с заинтересованностью, и расширяет тем самым возможности для злоупотреблений при использовании данного института. С другой стороны, второй - ограничительный - подход не охватывает, например, случаев с поручительством или залогом, выводя соответствующие сделки из поля зрения акционеров. Осознавая указанные недостатки, в результате Пленум ВАС РФ избрал компромиссный вариант определения понятия выгодоприобретателя, отказавшись от излишне расширительной его трактовки как лица, получающего от сделки любые, в том числе экономические, выгоды. Теперь под выгодоприобретателем понимается лицо, не являющееся стороной в сделке, которое в результате ее совершения может быть освобождено от обязанностей перед акционерным обществом (в частности, вследствие предоставления должнику согласия на перевод его долга перед обществом на другое лицо), а также лицо, непосредственно получающее права по данной сделке (в частности, выгодоприобретатель по договору страхования, выгодоприобретатель по договору доверительного управления имуществом, бенефициар по банковской гарантии, третье лицо, в пользу которого заключен договор в соответствии со ст. 430 ГК РФ). Кроме того, в качестве выгодоприобретателя может рассматриваться также должник по обязательству, в обеспечение исполнения которого акционерное общество предоставляет поручительство либо имущество в залог, за исключением случаев, когда будет установлено, что договор поручительства или залога совершен акционерным обществом не в интересах должника или без его согласия. С одной стороны, формально такой должник не получает никакой выгоды от договора залога или договора поручительства. С другой - возникновение между должником и кредитором соответствующих правоотношений в большинстве случаев обусловлено заключением договора залога или поручительства и именно от их наличия зависит получение должником выгоды в рамках основного обязательства с кредитором. Интересным представляется вопрос, связанный с исключением, которое делает Пленум ВАС РФ в отношении договоров залога и поручительства, совершенных акционерным обществом не в интересах должника или без его согласия. Пленум ВАС РФ не разъясняет, о каких случаях идет речь и каким образом формализуется согласие выгодоприобретателя или отсутствие такового, а между тем данное обстоятельство прямым образом влияет на квалификацию сделок с заинтересованностью и расширяет возможности для судейского усмотрения. Тем не менее попытка максимально охватить всевозможные случаи злоупотреблений (а дела с выдачей поручительств без ведома и без согласия основного должника известны судебной практике) в определенной мере объясняет позицию Пленума ВАС РФ.

Вопрос оспаривания сделок с заинтересованностью

Следующие положения Постановления Пленума ВАС РФ посвящены оспариванию сделок с заинтересованностью. Данная тема или отдельные ее аспекты не раз становились объектом пристального внимания высшей судебной инстанции. Вместе с тем ВАС РФ осторожно высказывался в отношении вопросов оспаривания сделок с заинтересованностью и тем более не предлагал принципиально новых стандартов оспаривания таких сделок. Само по себе появление документа, определяющего условия признания указанных сделок недействительными, как с точки зрения обеспечения стабильности оборота, так и с учетом норм действующего законодательства, предусматривающих формальные основания для признания сделок недействительными, уже можно считать позитивным, а предлагаемые Пленумом ВАС РФ критерии признания сделок с заинтересованностью недействительными в известной степени можно назвать даже революционными. Очевидно, что формальная констатация факта нарушения или несоблюдения процедуры одобрения сделок с заинтересованностью, как и крупных сделок, не может и не должна являться единственным и достаточным основанием для признания таких сделок недействительными. "Практику решительного аннулирования судами сделки, как только обнаруживаются самые малые, самые формальные основания к этому, нужно признать безусловно вредной, влекущей разрушительные последствия для нашего весьма слабого экономического организма" <5>. -------------------------------- <5> Скловский К. И. Некоторые проблемы реституции.

С другой стороны, разъяснения ВАС РФ в отношении столь актуальных в практическом плане вопросов, несмотря на принципиальную их поддержку, вряд ли можно считать напрямую основанными на законе: ВАС РФ определенно выходит за рамки, очерченные законодательством. Впрочем, в отсутствие каких-либо скорейших перспектив в нормировании вопросов оспаривания сделок с конфликтом интересов Пленум ВАС РФ сделал смелый и важный шаг, обозначив, по сути, новые ориентиры для арбитражных судов при рассмотрении соответствующих споров. Кстати, аналогичные Постановлению положения уже содержатся в принятом в первом чтении проекте Федерального закона "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации (в части совершенствования механизмов разрешения корпоративных конфликтов)", который дорабатывается при непосредственном участии представителей ВАС РФ. На практике право акционера оспаривать сделку, в которой имелась заинтересованность, не носит абсолютного характера в силу высказанной Президиумом ВАС РФ позиции в Постановлении от 12 ноября 2002 г. N 6288/02, указывающей, что реализация такого права "возможна в том случае, если оспариваемой сделкой нарушены права или охраняемые законом интересы акционера общества и целью предъявляемого иска является восстановление этих прав и интересов". При этом, как гласит данное Постановление, истец должен доказать, "какие его права как акционера нарушены и какие конкретно неблагоприятные последствия повлекла для него данная сделка". Также в п. 38 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 г. N 19 разъяснено, что иски акционеров о признании заключенных обществом сделок недействительными могут быть удовлетворены в случае представления доказательств, подтверждающих нарушение прав и законных интересов акционера. В качестве таких доказательств истцами приводятся доводы об уменьшении в связи с заключенной обществом сделкой активов общества и уменьшении в связи с этим размера дивидендов, подлежащих выплате истцу, которые, как правило, отклоняются арбитражными судами. Эту позицию, ставшую фактически непреодолимым препятствием при оспаривании таких сделок, сегодня почти дословно воспроизводят в своих актах арбитражные суды <6>. Однако, несмотря на общую приверженность судов названной позиции, не все из них придерживаются подобной логики. Так, в Постановлении ФАС Центрального округа от 27 октября 2003 г. по делу N А23-956/03Г-4-48 в отношении совершенной сделки с заинтересованностью было отмечено: "...ссылка суда апелляционной инстанции на необходимость доказывания истцом нарушений его прав указанной сделкой и наличие у общества законных интересов не основана на нормах права". Интересно и другое Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 9 августа 2006 г. по делу N Ф08-3602/2006, согласно которому суд счел необоснованными доводы о недоказанности нарушения оспариваемой сделкой прав акционера, указав, что "законодатель установил специальный порядок заключения сделок с заинтересованностью в целях защиты интересов акционеров и самого общества и предоставил им право оспаривать такие сделки". Аналогичные выводы содержатся также в Постановлении ФАС Западно-Сибирского округа от 23 января 2007 г. по делу N Ф04-9216/2006(30411-А46-11), где указано, что "поскольку положения Федерального закона "Об акционерных обществах", регулирующие процедуру одобрения сделки с заинтересованностью, направлены на защиту прав и интересов общества и акционеров от злоупотреблений органов управления общества, то несоблюдение указанной процедуры уже свидетельствует о нарушении прав общества и интересов акционеров". -------------------------------- <6> См., например: Постановление ФАС Московского округа от 25.02.2003 по делу N КГ-А41/8816-02; Постановление ФАС Уральского округа от 11.03.2003 по делу N Ф09-424/03-ГК; Постановление ФАС Центрального округа от 14.11.2003 по делу N А35-509/03-С11.

Основания признания сделок недействительными

Возвращаясь к рассматриваемому Постановлению, остановимся подробнее на основаниях признания сделок недействительными. Пленумом ВАС РФ предлагается учитывать при рассмотрении дел об оспаривании сделок с заинтересованностью такие условия, как осведомленность контрагента о наличии заинтересованности и нарушении требований, предъявляемых к порядку совершения таких сделок, а также наличие неблагоприятных последствий, возникающих у акционерного общества или акционеров в результате ее совершения. В соответствии с п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ истец должен представить доказательства, которые подтверждают фактические обстоятельства, позволяющие сделать вывод о наличии у совершенной акционерным обществом сделки признаков сделки с заинтересованностью, т. е. истец должен доказать, что соответствующее лицо является тем лицом, которое, согласно абз. 1 п. 1 ст. 81 Закона об акционерных обществах, могло иметь заинтересованность в совершении сделки и что имеются условия, предусмотренные абз. 2 п. 1 ст. 81, согласно которым данное лицо считается имеющим заинтересованность. Надо отметить, что и сейчас судебная практика придерживается именно такого подхода и наличие заинтересованности в совершенной акционерным обществом сделке доказывается именно истцом, что представляется верным. В соответствии с п. 14 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 марта 2001 г. "Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением хозяйственными обществами крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность", "при разрешении спора о признании сделки недействительной на основании статей 81, 83 и 84 Закона об акционерных обществах суд должен установить, имела ли место заинтересованность НА МОМЕНТ совершения сделки" (выдел. авт.). Другими словами, именно на истце лежит бремя доказывания, что соответствующие обстоятельства имели место на момент совершения сделки. Что касается предлагаемого условия осведомленности контрагента по сделке, которое должно учитываться при рассмотрении соответствующих дел, следует признать, что нынешняя позиция ВАС РФ по данному вопросу выглядит несколько странной. Известно, что в ранней версии проекта Постановления данный критерий также выдвигался в качестве одного из оснований признания сделок недействительными, но несколько в иной конструкции, базирующейся на принципе добросовестности стороны по сделке и, исходя из этого, предусматривающей возложение бремени доказывания соответствующего факта на обладателя активной легитимации. Вероятно, с целью поиска пресловутого баланса интересов, с одной стороны, и обеспечения стабильности коммерческого оборота - с другой, Пленум ВАС РФ изменил данный подход, возложив, как представляется, на контрагентов общества неоправданные издержки, связанные с необходимостью в каждом случае при заключении сделки проявлять изрядную осмотрительность. Данное обстоятельство красочно проиллюстрировано в конструкции распределения бремени доказывания о наличии, а вернее, об отсутствии осведомленности в отношении имеющейся заинтересованности по сделке и ее пороков. Процитируем соответствующее положение Постановления Пленума ВАС РФ: "Если будет установлено, что другая сторона в двусторонней сделке или выгодоприобретатель по односторонней сделке не знали и не должны были знать о наличии признаков заинтересованности в сделке и несоблюдении установленного порядка ее совершения, по смыслу статьи 84 Закона об акционерных обществах сделка не может быть признана судом недействительной. С учетом направленности норм о сделках с заинтересованностью на защиту интересов акционеров бремя доказывания того, что другая сторона в двусторонней сделке или выгодоприобретатель по односторонней сделке не знали и не должны были знать о наличии признаков заинтересованности в сделке и несоблюдении установленного порядка ее совершения, возлагается на указанных лиц". Вероятно, в данном случае судьи применили критерий осведомленности, аналогичный используемому в ст. 174 ГК РФ и являющемуся необходимым основанием признания недействительной сделки, совершенной с превышением полномочий, на что, кстати, было указано в ранней версии проекта Постановления <7>. -------------------------------- <7> Следует подчеркнуть, что Закон об акционерных обществах не содержит такого основания признания сделок недействительными (подобный подход нормирован только в отношении признания недействительными сделок, совершенных автономными учреждениями, - ч. 3 ст. 17 Федерального закона от 03.11.2006 "Об автономных учреждениях").

Конструкция, используемая в Постановлении Пленума ВАС РФ, "не знал и не должен был знать", равно как и схожие с ней "знал или должен был знать", "узнал или должен был узнать" и т. д., применяется в законодательстве и практике, но в ограниченном количестве случаев, например: в ситуациях исчисления давностных сроков; определения добросовестности приобретателя; признания недействительности сделки, совершенной лицом, ограниченным в полномочиях, исчисления сроков для направления обязательного предложения о приобретении крупных пакетов акций. При этом доказыванию подлежит определенное событие или факт, о котором лицо знало или должно было знать, отсутствие же факта, как известно, весьма трудно доказуемо. Это относится и к случаям со ст. 302 ГК РФ, когда истцом в состязательном процессе фактически доказывается, что добросовестный приобретатель знал или должен был знать о существовании определенных фактов, иными словами, доказывается существование определенного факта. В последнем случае вопрос распределения бремени доказывания в контексте концепции добросовестности участников оборота продолжает оставаться дискуссионным и рассматривается в том числе с позиции дифференцированного подхода к возложению бремени доказывания в зависимости от движимости или недвижимости вещи. Оборот большинства движимых вещей в отличие от недвижимых не является гласным и прозрачным, поэтому с процессуальной точки зрения не совсем ясно, какие именно доказательства должен представить приобретатель, обязанный, например, доказать, что не знал о наличии спора о праве на отчуждаемую движимую вещь. Тем не менее, несмотря на данные высшей судебной инстанцией разъяснения в вопросе распределения бремени доказывания в виндикационном процессе, положение о презумпции добросовестности приобретателя и обязанности собственника при подаче соответствующего иска доказывать недобросовестность приобретателя было и остается господствующим в юридической литературе. Однако данная позиция не является бесспорной. Как указывал В. А. Дозорцев, "обстоятельствам рассматриваемого иска соответствует противоположная презумпция. Бремя доказывания своей добросовестности лежит на владельце, приобретателе вещи..." <8>, поскольку ответчик, в отличие от истца, располагает необходимыми данными о способе и условиях приобретения вещи. -------------------------------- <8> Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Отв. ред. С. Н. Братусь, О. Н. Садиков. М., 1982. С. 192.

По всей видимости, предложенная Пленумом ВАС РФ конструкция, предполагающая необходимость доказывания отсутствия факта, использована исходя из выбранного Пленумом ВАС РФ подхода к распределению бремени доказывания, которое возлагается не на истца, а на ответчика - контрагента по сделке с заинтересованностью. Данный подход представляется небесспорным. Очевидно, что факт осведомленности контрагента должен доказываться заинтересованным лицом, а при отсутствии доказательств в силу общего гражданско-правового принципа добросовестности участников оборота контрагент должен считаться не располагавшим на момент совершения сделки соответствующей информацией <9>. Однако Пленум ВАС РФ в разъяснениях как будто пренебрегает указанным принципом, отходя от позиций обеспечения упорядоченности хозяйственного оборота, защиты прав и интересов его добросовестных участников. Теперь при заключении сделок в каждом случае добросовестный контрагент должен будет выяснять, является ли конкретная сделка сделкой с конфликтом интересов, была ли она надлежащим образом одобрена, не было ли в сделке иных пороков и т. д. -------------------------------- <9> В юридической литературе достаточно широко представлена концепция общей презумпции добросовестности участников оборота. В соответствии с этим подходом добрая совесть не должна доказываться, но может быть опровергнута тем лицом (обладателем права), против требований которого направлено возражение о доброй совести.

Между тем, выбирая лицо, которое более нуждается в защите, предпочтение необходимо отдавать именно контрагентам общества, которые, вступая с обществом в гражданско-правовые отношения и полагаясь на действия его органов, не могут и не должны нести дополнительных рисков, связанных с несоблюдением акционерным обществом, его органами и должностными лицами установленных Законом об акционерных обществах требований. Для акционеров же такие риски являются неотъемлемой частью корпоративных отношений, связывающих их и общество. Как справедливо было отмечено применительно к первой Директиве ЕС (так называемой Директиве о публикации), "за интересами кредиторов стоят в данном случае интересы устойчивости гражданского оборота, которые были бы существенно нарушены, если бы участники оборота получили широкую возможность ссылаться на недействительность заключенных сделок. Компенсацией для участников общества является предоставляемая им в определенных случаях защита от злоупотреблений, а также возможность отстранить нелояльных членов исполнительного органа от должности. Именно участники должны нести риск правильного выбора и контроля членов представляющего компанию органа" <10>. Остается лишь надеяться, что в условиях состязательности процесса вопрос о том, должен ли ответчик доказывать отсутствие осведомленности о конфликте интересов и о пороках сделки либо же истец должен доказать наличие такой осведомленности, несмотря на предложенную Пленумом ВАС РФ презумпцию осведомленности стороны по сделке, не будет ставиться столь категорично и распределение бремени доказывания между сторонами в процессе будет скорее формальным (условным). -------------------------------- <10> См., например: Дубовицкая Е. Европейское корпоративное право: Свобода перемещения компаний в Европейском сообществе. С. 97; Fischer-Zernin C. Der Rechtsangleichungserfolg der Ersten gesellschaftsrechtlichen Richtlinie der EWG. Tubingen, 1986. S. 22.

Отдельно следует обратить внимание на то, что при выработке критериев признания сделок недействительными Пленумом ВАС РФ не были учтены случаи оспаривания сделок самим акционерным обществом, которое наряду с истцом - акционером также освобождается от необходимости доказывания факта осведомленности другой стороны по сделке. А между тем на практике встречалось множество примеров, когда недобросовестные лица в целях передела собственности или избежания ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора использовали предоставленное законом и столь простое в применении (по сравнению с предъявлением иска о взыскании убытков) средство правовой защиты, как признание сделки недействительной <11>. При этом страдали права и интересы не только участников сделки, но и их кредиторов, добросовестных приобретателей и иных лиц. Поэтому названный выше подход в распределении бремени доказывания, отвергнутый впоследствии Пленумом ВАС РФ, в известной степени мог бы также препятствовать подобным злоупотреблениям права. -------------------------------- <11> См.: Брагинский М., Витрянский В. Договорное право. Общие положения. М., 2001. С. 650.

В попытке разъяснить расплывчатость предложенной формулировки в отношении обязанности доказывания контрагентом отсутствия осведомленности о соответствующих фактах Пленум ВАС РФ конкретизирует критерии неосмотрительности контрагента: "Заключение договора поручительства или договора о залоге с акционерным обществом в обеспечение исполнения обязательств супруга или близкого родственника генерального директора акционерного общества, имеющего с ними одинаковую фамилию, может свидетельствовать о неосмотрительности контрагента. Совершение аналогичной сделки в обеспечение исполнения обязательств юридического лица (должника), в котором непосредственно владеет акциями (долями участия) физическое лицо, являющееся единоличным исполнительным органом или членом совета директоров акционерного общества - поручителя (залогодателя), также может быть признано неосмотрительным, если в обычных условиях оборота контрагент, совершая сделку с должником, должен был проверить, кто является его акционером". В отношении первого случая, исходя из формальности предложенного критерия, возможных практических проблем для судов как будто бы не усматривается. Во втором же случае контрагенту вменяется в обязанность проверять, кто является акционером должника, при этом неясно, что означает "должен был проверить" и каким образом контрагент должен это проверять. Никаких разъяснений по этому поводу Пленум ВАС РФ не дает. Еще более туманной представляется следующая цитата из Постановления: "При решении вопроса о том, должны ли были названные лица (контрагенты и выгодоприобретатели. - Прим. авт.) знать о наличии признаков заинтересованности в сделке и несоблюдении установленного порядка ее совершения, во внимание принимается то, насколько данные лица могли, действуя разумно и проявляя требующуюся от них по условиям оборота осмотрительность, установить наличие указанных признаков и несоблюдение порядка совершения сделки". Каким образом арбитражные суды будут руководствоваться процитированным разъяснением? Абсолютной поддержки заслуживает разъяснение Пленума ВАС РФ в части возможности использования альтернативного институту недействительности способа защиты - возмещения убытков. Полагаю, что это значительный шаг в сторону развития института ответственности, с учетом того, что судебная практика по соответствующим искам хоть и скудна, но все-таки набирает обороты. Вообще исходя из целей введения в корпоративное законодательство института заинтересованности, а именно целей "превенции причинения убытков обществу в результате заключения невыгодных сделок с участием лиц, входящих в органы управления данным обществом, или их доверенных лиц" <12>, логичным и правильным является использование не реституционных механизмов защиты, а исков об убытках. Исторически сложилось так, что институт возмещения убытков всегда рассматривался как форма ответственности, а не форма компенсации потерь, понесенных лицом, чье право нарушено, и судебная практика, демонстрирующая довольно-таки консервативный подход к требованиям о возмещении убытков, тому подтверждение. Отсюда и чрезмерное внимание к условиям наступления такой ответственности - вине и причинно-следственной связи. В результате такого традиционного взгляда при отсутствии сколько-нибудь существенных теоретических разработок в данной области и вынесении многочисленных судебных решений об отказе в удовлетворении требований о возмещении убытков наблюдается недооценка экономического потенциала данного института и, как следствие, тенденция отказа участников оборота от его использования и обращение к другим, более простым способам защиты гражданских прав. -------------------------------- <12> Егоров А. В. К вопросу о понятии посредника при сделках с заинтересованностью // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2002. N 5. С. 130.

Следующим важнейшим шагом, предпринятым Пленумом ВАС РФ, является положение, обусловливающее признание сделки недействительной наступлением негативных последствий для общества или акционера. Однако и здесь ВАС РФ предлагает возложить бремя доказывания отсутствия неблагоприятных последствий на ответчика, т. е. контрагента, что также представляется неверным и не может быть поддержано. При этом в п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ явно содержится некоторое противоречие. Так, с одной стороны, Постановление Пленума ВАС РФ вменяет акционеру обязанность доказывания того, каким образом оспариваемой сделкой нарушаются его права и законные интересы, с другой стороны, устанавливает необходимость доказывания ответчиком - контрагентом общества отсутствия неблагоприятных последствий для общества или акционера, что, по всей видимости, доказать будет проблематично. Вместе с тем высшей судебной инстанцией дается весьма конструктивное разъяснение, которым фактически отождествляется убыточность сделки для общества с нарушением прав и законных интересов акционера. Удивительно, но большинством судов убытки общества не рассматривались как нарушение прав и интересов акционеров, и суды требовали представления доказательств несения акционерами, заявляющими иски, прямых убытков в связи с совершенной сделкой, что было возможным далеко не всегда. Поэтому в контексте сложившейся благодаря небезызвестным постановлениям ВАС РФ судебной практики нынешнее Постановление Пленума ВАС РФ в части понимания вопросов убыточности сделки и нарушения прав и интересов акционера можно считать прогрессивным. В завершение хочется отметить, что, несмотря на попытки высшей судебной инстанции хоть сколько-нибудь преодолеть закрепленный законодательством формализм в вопросах оспаривания сделок с конфликтом интересов, институт экстраординарных сделок требует куда более радикальных изменений, т. е. реформирования по ряду концептуальных вопросов. К ним относятся: - изменение подходов к определению круга лиц, признаваемых заинтересованными; - изменение механизмов выявления реальной заинтересованности в противовес заинтересованности, рассматриваемой законодательством как объективный факт; - сужение перечня сделок, не подлежащих особой процедуре одобрения; - изменение подходов к способам защиты, используемым акционерами, в том числе смещение акцентов в сторону развития института ответственности в корпоративных отношениях и более широкого использования компенсационных механизмов. Остается надеяться, что в ближайшее время соответствующие концепции будут реализованы на законодательном уровне, а высшие судебные инстанции своими разъяснениями будут уточнять обнаруженные практикой неясные вопросы, а не создавать, по сути, новые нормы права.

Обсудить статью можно на нашем сайте по адресу: http://www. clj. ru/discussion/conflict/1007031.php.

Название документа