Институты частного права на службе римской дипломатии

ИНСТИТУТЫ ЧАСТНОГО ПРАВА НА СЛУЖБЕ РИМСКОЙ ДИПЛОМАТИИ <*>

С. И. МИТИНА

Митина Светлана Игоревна, профессор кафедры теории и истории государства и права Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого, доктор юридических наук.

Статья посвящена анализу роли римского права в распространении власти Рима на востоке Средиземноморья. Особое внимание уделяется применению наследственного права, опеки при достижении целей римской дипломатии.

Ключевые слова: Рим, аннексия, римское право, Птолемей, независимость, опека.

The article is devoted to analysis of the role of Roman law in distribution of power of Rome to the Eastern part of Mediterranean. The special attention is drawn to application of inheritance law, trusteeship in achievement of purposes of the Roman diplomacy.

Key words: Rome, annexing, Roman law, Ptolemy, independence, trusteeship.

Римское право, достаточно основательно изученное с точки зрения его рецепции современным европейским правом, представляет интерес не только для цивилистов и историков права, но и для специалистов в области международных отношений. Казалось бы, хорошо знакомые юристам институты римского частного права не могут быть напрямую связаны с практикой межгосударственных отношений, которые являются прерогативой публичного права. Тем более что именно римские юристы теоретически обосновали деление права на частное и публичное, четко разграничив предмет регулирования (D. I. 1.1.2). Однако исторические факты дают основания для более широкой трактовки изначального древнеримского понимания сущности права, целевой направленности, задач и функций его отдельных институтов. Свидетельством тому является история покорения Римом эллинистических государств Восточного Средиземноморья. Процесс этот начался с конца III в. до н. э. и через два столетия закончился превращением огромного региона в римскую провинцию. Эллинистические государства, возникшие в результате раздела империи Александра Македонского, в большинстве своем управлялись греко-македонскими династиями и отличались высоким уровнем экономического развития, политической и правовой культуры. Греческое право, азиатская и египетская системы администрирования позволили за короткий срок сформировать в каждом государстве достаточно эффективный механизм, рассчитанный на управление многонациональным населением, на обеспечение высоких темпов экономического развития. Безусловно, римский сенат не мог оставить без внимания столь интенсивно развивавшийся регион, обладавший к тому же мощным военным потенциалом. Рим, несмотря на успех в борьбе с Карфагеном, не был в состоянии решать свои задачи на востоке исключительно военным путем. В борьбе против "варваров", где гласности не надо было бояться, римляне обычно применяли открыто зверские, агрессивные методы. На востоке же гегемонистские планы воплощались в жизнь осторожно, предпочтительно цивилизованным путем, по крайней мере, без прямого насилия, без жесткого контроля и больших войн. Римская идеология господства развивалась в том числе из отношений патроната. Весь мир рассматривался в качестве клиента римского государства, действующего через своих политиков, управляющих им. В наше время это кажется высокомерием и даже наивностью в римском поведении. Оценивая стратегию Рима, Э. Бэдиан указывает, что повиновение слабых политических партнеров сильному Риму воспринималось этим государством как вечный моральный закон <1>. Однако надо иметь в виду, что римляне манипулировали отнюдь не только моральными принципами, но и четко закрепленными цивильным правом нормами. Частное право, восходившее в своей первооснове к Законам XII таблиц, закрепляло существовавшую со времен глубокой архаики практику взаимоотношений патрона и клиента, опеки и попечительства, наследования. Все эти институты, которые современные юристы привыкли рассматривать как присущие исключительно частноправовым отношениям, Рим активно использовал при проведении своей экспансионистской политики на востоке Средиземноморья в качестве эффективных средств наступательной дипломатии. -------------------------------- <1> Badian E. Roman imperialism in the late Republic. Ithaca; New York, 1971. P. 11, 14.

Особенность политической ситуации в регионе с появлением римлян состояла в том, что римский сенат сам возложил на себя обязанности по урегулированию не только межгосударственных отношений в регионе, но и в разрешении внутридинастических конфликтов. С позиций уже устоявшейся практики династических отношений внутри эллинистического мира подобные претензии Рима выглядели по меньшей мере странно. В то же время для римлян такое "восприятие окружающего мира" было вполне естественным. Не следует забывать, что до Пунических войн и наступления на Восточное Средиземноморье у римлян не было практики цивилизованных международных отношений, опыта дипломатии, рассчитанной на упорядочение взаимоотношений с высокоразвитыми государствами. Поэтому единственными нормами, которые они воспринимали в качестве регулятора взаимоотношений любого уровня, были те, что они знали как свое собственное право. Римлян не смущал тот факт, что эти нормы были выработаны внутри римского общества и рассчитаны на специфику такового. Точнее сказать, они не были озабочены изучением правил взаимоотношений между государствами, уже существовавших на протяжении веков, а просто методично навязывали другим народам свое собственное право. В связи с этим вполне убедительной представляется позиция, высказанная Р. М. Бертхольдом относительно сущности воззрений римлян на свои отношения с восточными соседями: Рим имел тенденцию рассматривать независимые греческие государства через призму отношений клиентелы. Именно с позиций моральных обязательств этого правового института он оценивал свои шансы на успех своих действий в отношении эллинистических государств <2>. Однако институт клиентелы, несмотря на свою моральную составляющую, является прежде всего правовым по своей природе и, соответственно, предусматривает четкие обязательственные отношения. Своеобразие позиции Рима в том и состоит, что он фактически насильно насаждал схему отношений клиентелы иностранным партнерам, без их согласия наделяя не только правами, но и обязанностями. -------------------------------- <2> Berthold R. M. Rhodes in the Hellenistic Age. Ithaca; London, 1984. P. 177.

В научной литературе встречается мнение о том, что победа над Карфагеном подвигла Рим к принятию на себя роли международного полицейского, особенно относительно постоянно конфликтующих государств эллинистической Греции и Ближнего Востока. При этом римский сенат руководствовался благими целями: он надеялся обеспечить греческую независимость. Лишь когда римляне поняли, что греки не способны к самоуправлению, последовала аннексия Македонии, что обеспечивало более близкое наблюдение за делами в Греции <3>. Стоит отметить, что сами римляне не могли бы найти лучшего оправдания своей экспансионистской политике. -------------------------------- <3> Melko M., Weigel R. D. Peace in the Ancient World. Jefferson, 1981. P. 92.

Интересно отметить, что первым поводом для прямого вмешательства римлян в региональные дела послужил конкретный юридический факт открытия наследства. Со смертью египетского царя Птолемея IV Филопатора (см.: Strab. XVII. I. 11) нарушился паритет сил, который держался на негласном разделе сфер влияния между тремя крупнейшим державами: Сирией, Македонией и Египтом. Последовавшие за этим события до сих пор остаются предметом дискуссий в исследовательской литературе <4>. Законным наследником умершего царя остался его малолетний сын Птолемей V, чем, по мнению современников, воспользовались Антиох III Сирийский и Филипп V Македонский. И в наше время пресловутый "договор" Филиппа и Антиоха, заключенный якобы с целью поделить владения Птолемеев, оставшиеся без защиты, продолжает порождать массу гипотез, базирующихся на довольно свободном толковании сообщений источников <5>. Не вдаваясь в дискуссии по поводу реальности договора, отметим лишь то, что важно для нас: тогдашнее общество было склонно видеть в синхронных действиях двух царей результат взаимной договоренности или просто существовала заинтересованность определенных кругов представить дело именно таким образом. Все это являлось свидетельством роста напряженности межгосударственных отношений. Антигониды и Селевкиды стремились аннексировать в первую очередь ближайшие к своим границам территории Птолемеев (Polyb. III. 2.8). Антиох III базировал свою политику на историческом праве. В соответствии с ним только он имел основания распоряжаться в Келесирии, незаконно отнятой у него после поражения при Рафии, нанесенного покойным Птолемеем IV. -------------------------------- <4> Holleaux M. Rome and Macedon: The Romans against Philip // CAH. 1930. Vol. VIII. P. 143; Кащеев В. И. Договор Филиппа V и Антиоха III в интерпретации античных и современных авторов // Античный мир и археология: Межвуз. науч. сб. / Под ред. Ю. В. Борухович и др. Саратов, 1990. Вып. 8. С. 44 - 52. <5> Magie D. The "Agreement" between Philip V and Antiochus III for the Partition of Egyptian Empire // JRS. 1939. Vol. 29. Parts 1 - 2. P. 42.

Военные действия в Келесирии начались весной 202 г. до н. э. Это и подтолкнуло египтян отправить в Рим посольство с жалобой на действия Антиоха и Филиппа. Суть обращения Египта к Риму сводилась только к поиску защиты от агрессии сирийского царя <6>. Римскому государству отводилась роль временного арбитра, полномочия которого определялись сроком стабилизации обстановки и, возможно, достижением малолетним монархом совершеннолетия. Однако римляне получили прекрасную возможность использовать противоречия ведущих эллинистических государств в своих собственных интересах. Официальное приглашение вмешаться в межгосударственный конфликт, направленное египтянами римскому сенату, послужило механизмом легитимизации внедрения Римской республики в отношения внутри эллинистической системы. -------------------------------- <6> Badian E. Rom and Antiochus the Great: a stadi in cold war // CPh. 1959. Vol. 54. N 2 - 4. P. 82; Gruen E. The Hellenistic world and the coming of Rome. Berkeley ets., 1984. Vol. II. P. 615.

К Филиппу V и Антиоху III были направлены римские послы с требованием воздержаться от захвата Египта. В качестве опекуна Птолемею V был назначен Марк Лепид (см.: Just. XXX. 3.1 - 4). Видимо, ему отводилась роль наблюдателя и консультанта при египетском дворе. Правда, Э. Бэдиан ставит под вопрос серьезность назначения на роль царского опекуна и управителя царством человека, самого едва ли достигшего двадцатилетия <7>. Однако с точки зрения римского права ничего неординарного в подобном назначении нет. Правило назначения опекуна из агнатов четко определено Законами XII таблиц (V. 6; Institutiones Gai. I. 155). Известно, что институт опеки по нормам цивильного права прежде всего преследовал цель держать под контролем имущество рода, а не защищать интересы личности подопечного. При таком содержании отношений опеки не предполагалось обязательное соблюдение возрастных соотношений опекуна и подопечного. Поэтому для римлян отправка столь юного опекуна была вполне ординарным шагом. Впрочем, и в планы птолемеевских чиновников вовсе не входила передача управления страной в чужие руки, поэтому их вряд ли смутили действия сената. Египтянам было бы достаточно политических деклараций со стороны Римской республики. С прибытием Марка Лепида они, собственно говоря, получили все, что хотели, и не предполагали, что опека Рима обернется утратой независимости. Сенат же со своей стороны уже рассматривал Египет как собственность римского народа, нуждающуюся в опеке. -------------------------------- <7> Badian E. Rome and Antiochus the Great... P. 82.

Проблемы египетской династии не раз давали повод Риму для прямого вмешательства. В 150-х годах до н. э. после смерти Птолемея V Эпифана Египет погрузился в гражданскую распрю, разделившись на два лагеря: сторонников Птолемея VI Филометора и Птолемея VII Фискона. В 169 г. до н. э. Антиох IV, воспользовавшись тем, что на египетском престоле остался малолетний Птолемей VI, оккупировал значительную часть территории Египта. Александрийский двор обратился за помощью к Риму. Римляне вновь использовали политический момент для вмешательства и осуществления прямой юрисдикции в отношении Египта. Под видом назначения опекуна малолетнему правителю они отправили в Египет с легатскими полномочиями Гая Попилия Лената. Он в достаточно грубой, не подобающей диалогу с царем форме заставил Антиоха IV эвакуировать сирийские войска из Египта. К. Крист характеризует вмешательство Рима и факт наглого поведения римского легата как самый насильственный акт в ряду повелительных вмешательств римлян на удаленной территории <8>. -------------------------------- <8> Christ K. Krise und Untergang der romischen Republik. Darmstadt, 1984. S. 40.

То, какими принципами руководствовались римляне при выборе дипломатических средств и механизмов установления контроля над Азией, во многом зависело от начального статуса и степени лояльности тех или иных властителей по отношению к новому гегемону. Римляне максимально использовали юридические институты для легализации своих имперских планов. Это весьма важный момент их политики на Востоке, свидетельствующий о том, что отнюдь не одни лишь "железные" римские легионы прокладывали Риму путь к мировому господству. Юридическое закрепление прав римского народа на целые государства посредством оформления завещаний можно считать выдающейся дипломатической победой Рима, ничуть не уступавшей громким военным свершениям. Эти юридические акты начиная с пергамского завещания 133 г. до н. э. закрепили законность и долговечность римской власти в Восточном Средиземноморье. Завещание Никомедом Риму Вифинии в 74 г. до н. э. подтвердило действенность и правомочность данной практики. Мало того, узаконивалось право римлян на внедрение в Азии своего административного аппарата, требовавшегося пока что для управления доставшейся по завещанию территорией. А следовательно, приобретало законные основания право вмешательства в межгосударственные отношения на основании защиты интересов "благоприобретенной" собственности. После смерти вифинского царя Никомеда II его наследник Никомед III Филопатор получил право на престол посредством признания его законным царем со стороны Рима <9>. "Никомед, союзник и друг римского народа, с которым в юности находился в дружественных отношениях Цезарь. Умирая, он сам по завещанию сделал римский народ своим наследником", - так говорит Луций Ампелий о дальнейшей судьбе Вифинии (Amp. 34.3). -------------------------------- <9> Невская В. П. Византий в классическую и эллинистическую эпохи. М., 1953. С. 140.

В случае с Каппадокией, в дела которой после прекращения царской династии вмешались владыки соседних Вифинского и Понтийского царств, римляне действовали весьма осторожно. Не располагая непосредственным документом о завещании в свою пользу, они сделали опору на обязательственные отношения, якобы вытекающие из договора о дружбе и союзе с этим государством. Обосновав таким образом свое вмешательство во внутренние дела Каппадокии, римский сенат принял непосредственное участие в определении дальнейшей судьбы государства и династии, навязав в конце концов в цари своего ставленника Архелая (Strab. XII. II. 11). Пергамское царство, всегда проводившее по отношению к Риму лояльную политику, перешло под власть последнего также по завещанию. При Аттале II Филадельфе Пергамское царство достигло вершины расцвета. В лице этого правителя Рим и римский торговый капитал нашли надежную опору на Востоке и могли спокойно заняться политическими проблемами в Испании и в Северной Африке <10>. -------------------------------- <10> Bayer E. Griechische Geschichte. Stuttgart, 1987. S. 723 - 724.

Аттал II умер в 139 или 138 г. до н. э., и ему наследовал Аттал III, незаконный сын Эвмена II. Аттал III умер в 133 г. до н. э., будучи бездетным. Именно он оставил знаменитое завещание, по которому возвращал свободу Пергаму и одновременно завещал свое царство Риму. Луций Ампелий с позиций римской историографии характеризует ситуацию так: "Аттал, часто сражавшийся на стороне римлян; по завещанию он сделал римский народ своим наследником" (Amp. 33. 4; см. также: Eutr. IV. 18). Данный акт подразумевал передачу Риму царской земли, казны и царских прав по отношению к другим частям страны. Имелись в виду те территории, которые не входили в категорию царских земель, в том числе греческие города, которым возвращалась свобода. Однако эта свобода не снимала налогового бремени. В научной литературе высказываются различные оценки мотивов поступка пергамского царя <11>. К. Крист, оценивая завещание Аттала III, отмечает его двойственный смысл: с одной стороны, оно было шагом человека, правильно оценивающего реалии времени, с другой - в завещании присутствовала некая провокация. Так, его содержание не предусматривало переход к римлянам имущества храмов и получение контроля над свободными греческими городами. Кроме того, завещание дало политический козырь претендовавшему на власть сводному брату умершего царя Аристонику, поднявшему в 132 г. до н. э. восстание против римлян <12>. Риму пришлось затратить немало усилий на его подавление, в результате чего было разрушено много городов, разорена территория, погибло множество людей. В конце концов Рим получил формальный повод освободить себя от выполнения условий завещания Аттала III. В 130 г. до н. э. большая часть царства была превращена в римскую провинцию. Лишь немногие города, подобно Милету, сохранили свободу, но при наделении их статусом римских союзников, что предполагало также некоторые политические обязательства. Бывшее Пергамское государство стало самой важной и самой доходной провинцией Рима. Римские публиканы и налоговые арендаторы получали здесь наивысшую прибыль <13>. -------------------------------- <11> Левек П. Эллинистический мир / Пер. с франц. М., 1989. С. 40; Тарн В. Эллинистическая цивилизация / Пер. с англ. М., 1949. С. 56 - 57. <12> Christ K. Krise und Untergang der romischen Republik. Darmstadt, 1984. S. 34, 56. <13> Bayer E. Op. cit. S. 723 - 724.

Победы Рима над крупнейшими эллинистическими державами неизбежно вели к необходимости определения политико-правового статуса ранее подконтрольных им территорий, а также форм закрепления своего влияния в регионе. Все это требовало опоры на известные и популярные в греческой среде фундаментальные принципы жизни античного общества, ведущим из которых была "свобода греков". Поэтому после победы при Киноскефалах в 197 г. до н. э. над войском Филиппа V Тит Фламинин, учитывая уроки греческой истории, убедил сенат в том, что Рим должен продемонстрировать себя освободителем Греции. Свобода греков была объявлена на театральной сцене на Истмийских празднествах в 196 г. до н. э. Даже современные исследователи не могут удержаться от саркастических замечаний по поводу римского альтруизма. П. Грин восклицает: "Культурные стремления Фламинина весьма сомнительны. Римляне рассматривали свою позицию по отношению к Греции, да и другим восточно-средиземноморским государствам как взаимоотношения патроната, связывавшие стороны обязательствами" <14>. -------------------------------- <14> Green P. Alexander to Actium.: The historical evolution of the Hellenistic age. Berkeley, 1990. P. 311.

Вся последующая история окончательного утверждения имперской власти Рима на востоке Средиземноморья свидетельствует об одном: римляне осознавали лишь себя в роли блюстителей мирового порядка, а свое государство в качестве гаранта политической стабильности. Это означало кардинальное изменение не просто политической, но и правовой системы, обеспечивавшей жизнеспособность всего эллинистического сообщества. Римское частное право, как ни парадоксально это звучит, служило инструментом реализации геополитических целей сената наравне с военной стратегией. Римская дипломатия посредством права проложила путь к полному подчинению ранее независимых государств при минимальной затрате материальных и военных ресурсов. Все это лишний раз доказывает универсальность и действенность институтов римского права.

Название документа