Вызовы глобализации и правовая концепция мироустройства

ВЫЗОВЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И ПРАВОВАЯ КОНЦЕПЦИЯ МИРОУСТРОЙСТВА <1>

В. Д. ЗОРЬКИН

Зорькин В. Д., председатель Конституционного Суда Российской Федерации, член Бюро Венецианской комиссии Совета Европы, профессор.

По мнению автора, основная коллизия современной международной правовой системы заключается в том, что, с одной стороны, ее содержательное наполнение и механизмы реализации явно недостаточны для ответов на современные вызовы и обеспечения глобального миропорядка, а с другой стороны, система суверенитетов национальных государств и лоббистское противодействие крупных негосударственных и межгосударственных неформальных субъектов затрудняют модификацию и модернизацию международного права, призванную дать адекватные ответы на все более острые глобальные вызовы. Отмечается два ключевых сценария развития глобального миропорядка - силовой и правовой. В связи с этим доказывается, что правовая альтернатива силовому подходу - это единственная приемлемая для всех модель глобализации. В начале третьего тысячелетия обеспечение мирового правопорядка стало задачей не только международного права, но и национальных правовых систем, особенно конституционного права. Поэтому совершенствование внутрироссийского законодательства и судебно-правовой системы, соблюдение режима конституционной законности - это еще и вопрос национальной безопасности России в глобализующемся мире. В статье предлагаются пути совершенствования системы международного права в направлении ее эффективного согласования с новой концепцией государственного суверенитета.

Ключевые слова: глобализация, правовая система Российской Федерации, мировой правопорядок, кризис права, международное право, ООН, конституционное право, суверенитет, безопасность, угрозы.

The challenges of globalization and the legal concept of world order V. D. Zorkin

Zorkin Valery Dmitrievich - chairman of the Constitutional Court of the Russian Federation, member of the Bureau of the Venice Commission of the Council of Europe, doctor of Law, professor.

Annotation. The article is made on the basis of the author's presentation made at the World Political Forum "Modern State: the Standards of the Democracy and Criteria of Efficiency" (Yaroslavl, September, 9 - 10, 2010). The article asserts that the main collision of the modern international legal system lies in the fact that, on the one hand, its content and means of realization are apparently insufficient to respond to modern challenges of ensuring the global order, and on the other hand - the system of national states' sovereignties and lobbying counteraction of big non-governmental and inter-governmental informal entities impede the modification and modernization of international law, called upon to give reasonable answers to more and more serious global challenges. Two main scenarios of the global order development are pointed out: the "power scenario" and the "legal scenario". In this context the conclusion is confirmed that a legal alternative to the power scenario is the only model of globalization acceptable for all. At the beginning of the third millennium ensuring of world order has become a task not only of the international law but as well of national legal systems, especially those of constitutional law. Therefore the improvement of domestic Russian legislation and judicial and legal systems, ensuring of constitutional legality regime are as well the matter of national security of Russia in a globalized world. The article traces the ways of improving the system of international law with a view to its efficient harmonization with a new concept of the national sovereignty.

Key words: globalization, the legal system of the Russian Federation, world legal order, crisis of law, international law, UN, constitutional law, sovereignty, security, threats.

Чем больше период времени, отделяющий нас от эпохи создания Организации Объединенных Наций, тем труднее ощутить накал и масштаб страстей, породивших эту организацию и созвучные ей нормы международного права. Ужас фашизма, ужас Второй мировой войны, позор Лиги Наций, созданной после Первой мировой войны для того, чтобы спасти человечество от новых мировых войн и не справившейся с этой задачей... Все это довлело над сознанием политиков, создававших ООН и стремившихся к тому, чтобы мир был избавлен в будущем от чего-то, соразмерного только что случившейся катастрофе. А то и от чего-то большего, нежели только что пережитый ужас. Маячившее на историческом горизонте ядерное оружие наполняло для создателей ООН абстрактное представление о чем-то еще более ужасном, чем произошедшая на их глазах мировая катастрофа, конкретным политическим и военно-стратегическим содержанием. Движимые такими благородными намерениями, а также вполне прагматичными и даже циничными политическими интересами - в политике одно не отменяет другое, - авторы идеи создания ООН были и романтиками, и реалистами одновременно. Что в принципе свойственно крупным деятелям посткатастрофических эпох. Будучи таковыми, авторы "проекта ООН" были убеждены, что этот проект приведет к созданию нового эффективного международного правопорядка. Правопорядка, действительно способного предотвращать любые проявления агрессии и вооруженные конфликты между государствами. А также гарантировать права и свободы человека в глобальном масштабе. Безусловно, правовая система Устава ООН и сопряженные с ней международные конвенции сделали в этом направлении очень много. Они прежде всего предотвратили возникновение новых глобальных военных конфликтов и очень существенно расширили сферу обязательного соблюдения прав человека. Однако сегодня нельзя не признать, что результаты деятельности ООН в сфере обеспечения международного правопорядка все еще весьма далеки от заявленного 60 лет назад идеала. Как мы видим, те проблемы и вызовы мировому правопорядку, которые ранее относили на счет холодной войны и глобального противостояния Восточного и Западного блоков, после распада советского блока не исчезли, а усугубляются с каждым годом. Крушение Ялтинско-Потсдамской международной системы не привело к созданию новой, более устойчивой мировой системы. Число и интенсивность вооруженных конфликтов и войн не снижается, а увеличивается. Система международного права дала сбой или не сработала в случае с Югославией, Ираком, Афганистаном. Отношение к международному праву не улучшило и то, что произошло явное расхождение в понимании основных принципов международного права между Россией и странами Запада в связи с вооруженным конфликтом в Южной Осетии. Правовой режим Договора о нераспространении ядерного оружия находится под огромным давлением и угрозой обрушения. Международный терроризм становится все более серьезной глобальной угрозой, несмотря на усилия международного сообщества и отдельных стран по его обузданию. Налицо эскалация таких вызовов существованию мировой системы и человечества в целом, как транснациональная организованная преступность, мировые финансово-экономические кризисы, разрушение экологической среды и т. д. В Докладе Генерального секретаря ООН о работе Организации, опубликованном 3 сентября 2010 г., сказано, что экономическая нестабильность, вспышки конфликтов, стихийные бедствия, угрозы продовольственной безопасности и нехватка природных ресурсов в ближайшие годы вряд ли исчезнут. Рост и интенсификация глобальных угроз означает, что в соответствующих сферах жизни происходят глубокие деформации правового регулирования и системные нарушения права, поскольку именно право как норма (мера) свободы является необходимой и универсальной формой социальной жизни и поведения людей. Под угрозой оказались сами принципы права - равенство и справедливость - и основанные на них основные права человека. Глобальный финансово-экономический кризис показал несостоятельность и национальных, и международных правовых институтов. Шаткость гарантий прав и свобод человека и гражданина, прежде всего социальных прав, даже в экономически сильных государствах. В свою очередь, это ведет к политической нестабильности и к кризису политической демократии. По существу есть лишь два сценария развития глобального миропорядка - это силовой и правовой сценарии. Именно поэтому к числу главных угроз самой человеческой цивилизации, основанной на принципах разума и гуманизма, относится глобальный кризис права и, следовательно, связанная с этим опасность обрушения международного правопорядка. Отдавая должное архитекторам ООН и международного правопорядка, сопряженного с этой организацией, мы с глубокой скорбью должны признать, что существующая международная правовая система в настоящее время, увы, не может дать ответы на те вызовы, которые я только что перечислил. Мы должны признать, что благородный дух десяти Основных Принципов международного права, сформулированных в Уставе ООН, Декларации о принципах международного права 1970 года и Хельсинкском заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года, явно недостаточно обеспечен строгой буквой законодательных норм. Назову лишь основные коллизии, с проблемой разрешения которых постоянно и болезненно сталкивается существующая международная правовая система. Из этих правовых коллизий чаще всего обсуждается острейшая проблема одновременного соблюдения и Принципа неприменения силы и угрозы силой, и Принципа невмешательства в дела, входящие во внутреннюю компетенцию государств. При том, что оба эти Принципа являются краеугольными камнями существующей международной правовой системы. Но в той же степени проблематично в рамках существующего международного права одновременно соблюдать и два других краеугольных принципа: Принципа территориальной целостности государств и Принципа равноправия и самоопределения народов. Аналогичная ситуация имеет место в том, что касается одновременного соблюдения и Принципа разрешения международных споров мирными средствами, и Принципа уважения прав человека и основных свобод. При том, что речь, опять-таки, идет о фундаментальных Принципах, несоблюдение которых обрушивает всю существующую международную правовую систему. Перечень подобных коллизий можно было бы продолжить. К чему приводит недостаток или просто отсутствие четко прописанных норм реализации вышеназванных Принципов в их единстве? Он очевидным образом приводит к тому, что как отдельные государства, так и международные органы ООН принимают решения на основании противоречивых интерпретаций указанных Принципов. Причем интерпретаций, мягко говоря, небезусловных. И все чаще, увы, определяемых как политико-идеологическими пристрастиями, так и грубой, приземлено прагматической конъюнктурой. Именно это, по моей оценке, произошло в решениях Международного уголовного суда о выдаче ордеров на арест Президента Судана Омара аль-Башира, а также в недавнем решении Международного Суда ООН о признании правомерной Декларации о независимости Косова. Так обстоит дело даже в сфере международных политических отношений, где тем не менее существует хотя бы система общеобязательных Принципов. Тех Принципов, благодаря которым подобные правовые коллизии являются все-таки исключениями. Но в других-то сферах межгосударственного взаимодействия дело обстоит еще хуже! На фоне форсированной глобализации финансов и торговли мы видим, как разные страны и их блоки практически без оглядки на глобальные последствия формируют свое законодательство и экономическую политику в своих эгоистических интересах. Существующие глобальные институты, включая Банк Международных расчетов в Базеле, G8, G20, принимают решения, имеющие паллиативный и лишь рекомендательный характер. В частности, не могут или не хотят обуздать аппетиты мирового лобби финансовых спекулянтов, спровоцировавших очередной мировой кризис. Много лет не удается заключить Всеобъемлющую конвенцию по борьбе с международным терроризмом. Одна из важных причин - недостаточная юридическая проработанность проблемы разграничения терроризма и национально-освободительной борьбы. Другая причина, о чем говорит множество опубликованных документов, - весьма прискорбное использование терроризма спецслужбами ряда держав в качестве инструмента борьбы со своими геополитическими и геоэкономическими противниками. До сих пор не стала предметом детального и всеобъемлющего правового регулирования борьба с таким глобальным вызовом, как морское пиратство. Причем одна из причин, как утверждают ряд экспертов, - противодействие лобби страховых компаний, в новых условиях "пиратской опасности" получающих от страхования морских перевозок немалые дополнительные прибыли. Приведенные примеры обнажают еще одно специфическое обстоятельство, связанное с распадом биполярной мировой системы и современным этапом глобализации. А именно появление на мировой арене негосударственных и трансгосударственных формальных и неформальных структур, огромная часть деятельности которых вообще не регулируется ни государствами или их блоками, ни какими-либо международными правовыми нормами. Таковы, например, крупнейшие транснациональные корпорации и банки, а также их международные лобби, по совокупному финансово-экономическому потенциалу превосходящие большинство существующих национальных государств. Таковы транснациональные организованные криминальные сообщества, деятельность которых в открытой мировой системе уже приобрела вполне глобальный характер. Таковы - это мы за последние годы поняли очень хорошо на собственном опыте, прежде всего на Северном Кавказе, - международные террористические организации. Таковы многие так называемые парамилитарные группы, которые иногда называются частными охранными компаниями и которые нередко действуют в различных регионах мира по заказам корпораций и государственных органов практически без оглядки на какие-либо правовые нормы. Наглядный недавний пример - нашумевший скандал с американской охранной компанией "Блэкуотер", неоднократно неспровоцированно применявшей оружие против мирных иракских граждан. Особая острота современной международной правовой проблематики заключается в том, что глобальные вызовы, стоящие перед нами в различных сферах человеческой деятельности, вовсе не изолированы в указанных сферах. Транснациональный криминалитет, размещая свои капиталы в легальном бизнесе, оказывает существенное влияние на мировую экономику и мировые финансы. Экологические издержки расширяющейся по масштабам производственной деятельности в отдельных странах вызывают серьезные негативные социально-экономические последствия на глобальном уровне. Террористические атаки на крупнейшие объекты мировой инфраструктуры провоцируют масштабные экономические и политические кризисы. Спекулятивные игры транснациональных финансовых групп на валютных и фондовых рынках по своим социально-экономическим последствиям для национальных государств нередко сравнимы с тяжелыми военными поражениями. В связи с этим исследователи обращают внимание на феномен так называемого сетевого управления, осуществляемого такими структурами. В условиях глобализации и роста взаимозависимости государств ориентированный на государство конституционализм и основанный на принципе государственного суверенитета международный правопорядок сталкиваются с конкурирующим нормотворчеством таких структур. Транснациональные частные структуры создаются по образцу сетей, возникающих в производстве и распределении в корпоративном мире. Экономические структуры (которыми владеет неопределенный круг собственников в разных государствах) превращены в международную сеть. Такие частные сети действуют согласно собственной корпоративной этике, внутренним профессиональным нормам и кодексам, сохраняющим целостность сети. Многие ученые склонны считать, что частная власть и сетевое управление, осуществляемые указанными структурами, следуя рыночной логике, сводят на нет регулирующую роль конституций и международного права. Разумеется, процессы формирования и функционирования "сетей" (за исключением криминальных и правонарушающих по самой своей цели) могут и не противоречить ценностям, которые заложены в национальных конституциях или в общепризнанных принципах и нормах международного права. Сетевые нормативные системы формально не отменяют и не заменяют собой национальные основные законы. Но фактически сфера влияния и смысл конституции государства при этом меняются. Сетевые правила по своей природе олицетворяют иную логику, основанную на знаниях экспертов, не придающих значения логике правового государства и следующих соображениям, продиктованным соответствующим профессиональным рационализмом. Эти сети, несмотря на то, что они связаны с осуществлением международной или иной (корпоративной) власти, в основном функционируют как эпистемические сообщества. Именно этим объясняется их "равнодушие" к соображениям, обусловленным требованиями конституций государств и предписаниями норм международного права. Идеологи управления глобальным обществом по сетевому принципу (я назвал бы их гиперглобалистами) делают ставку на демонтаж современного политико-правового мироустройства - в его национальном и международном аспектах. Они полагают, что люди на всей планете попали в зависимость от порядков, царящих на мировом рынке. Экономическая глобализация влечет за собой "денационализацию" экономики путем установления транснациональных сетей производства, торговли и финансов. Традиционные национальные государства становятся неестественными и даже невозможными коммерческими единицами мировой экономики. Глобализация порождает новые формы социальной организации, которые вытесняют и постепенно вытеснят национальные государства как первичные экономические и политические образования мирового сообщества. Соответственно, будут вытеснены существующие конституционный и международный правопорядки, созданные соответственно государством и Объединенными Нациями. В частности, шведские ученые Александр Бард и Ян Зодерквист в своей книге "NETократия" утверждают, что "кураторская сеть (некая высшая каста сетевого общества) заменит государство в его роли верховной власти и верховного провидца. Сетикет (сетевой этикет) заменит собой закон и порядок по мере того, как основные виды человеческой деятельности все больше переместятся в виртуальный мир. Одновременно авторитет и влияние государства сойдут на нет вследствие сокращения числа налоговых преступлений и ликвидации национальных границ". Перечисленное показывает, что глобальный мир очень быстро усложняется, а новые вызовы взаимопереплетаются и создают глобальные мультипликативные негативные эффекты. При этом многие вызовы, которые ранее могли преодолеваться в пределах национальных границ и национального правового регулирования, сегодня требуют широкомасштабных и хорошо скоординированных совместных межгосударственных действий. Противодействие этим вызовам, которые представляют все более серьезные угрозы национальной безопасности государств, уже не может оставаться сугубо внутренним делом этих государств. Оно становится проблемой именно глобального международного правопорядка. При том, что создание широкой международной системы нормативного регулирования катастрофически отстает от императивной необходимости сохранять правовой порядок в новой "глобальной сложности". К сожалению, сегодня слишком многие радетели за интересы современного государства пытаются спасать это государство от любых международных систем, ущемляющих его суверенитет. Подобная позиция кажется близорукой. Вопрос не в том, чтобы препятствовать созданию более сильной международной системы - как политической, так и правовой. Такая система все равно рано или поздно будет создана. Борьба с ее созданием все больше напоминает борьбу знаменитых луддитов, которые пытались разрушать машины, а не менять отношения между хозяевами этих машин и наемными рабочими. Нет, не в блокировании международного решения глобальных проблем современной эпохи спасение современного государства. Спасение современного государства в том и только в том, чтобы мировая система, отвечающая современным требованиям, была построена именно государствами и именно для обеспечения национальной и глобальной безопасности. Но можно ли построить сильную международную правовую и политическую систему в интересах государств без серьезного ущемления национально-государственных суверенитетов? Давайте попытаемся разобраться с этим, крайне непростым и неочевидным, вопросом. В мировом юридическом сообществе в качестве одного из главных препятствий созданию всеобъемлющей международной правовой системы уже довольно давно называют расхождения между нормами национального права, кодифицированными в конституциях и кодексах разных государств. Наиболее явно эту позицию выражают юристы, придерживающиеся в отношениях между международным и национальным правом концепции так называемого радикального юридического монизма. Они утверждают, что единственным выходом является создание такой глобальной правовой системы, в которой международное право будет иметь абсолютный приоритет над национальными правовыми нормами и над национальными правовыми системами в целом, включая конституции. То есть речь идет о системе, в которой международные правовые нормы будут полноценно и строго имплементированы в национальные конституции и кодексы и, таким образом, приобретут императивный и универсальный характер. Тем самым возникнет монистическая "пирамида" иерархически соподчиненных правовых норм. На вершине такой пирамиды будут находиться нормы международного права, обладающие верховенством непосредственно по отношению к национальным конституциям, а не только к законам. Концепция радикального монизма предполагает, что понятия, связанные с принципом государственного суверенитета (и, соответственно, национальные специфики конституций и правовых систем) должны быть полностью отброшены и выведены из правовой теории и практики. И что именно нормы международного права должны стать общеобязательным каноном внутригосударственного правотворчества и правоприменения. Конечно, мир очень сильно изменился за три с половиной столетия, прошедших со времен создания Вестфальской международной системы, когда в число основных принципов межгосударственных отношений был включен знаменитый тезис Жана Бодэна "Суверенитет - это абсолютная и постоянная власть государства над подданными и гражданами". Конечно, ряд международных конвенций, принятых еще в XIX веке, Версальско-Вашингтонская система, утвердившая Статут Лиги Наций, а также Ялтинско-Потсдамская система, результатом создания которой стали Устав ООН и последующие международные нормативные акты, существенно уточнили рамки понятия государственного суверенитета. Ограничив этот суверенитет упомянутыми выше императивными принципами международного права, включающими соблюдение неотъемлемых прав народов и прав человека. В связи с этим возрастает влияние общепризнанных принципов и норм международного права на национальное законодательство. Вместе с тем это улица с двусторонним движением. С полным основанием можно говорить о взаимосвязи и взаимовлиянии международного и конституционного права в обеспечении стабильности государственного и общественного строя, в выработке универсальных принципов правового, демократического и социального государства, создающего условия для развития свободной личности и открытого общества, эффективной и доступной людям публичной власти. Мировой экономический кризис опроверг мнение о снижении роли национальных государств в глобальную эпоху. Как представляется, призывы к разрушению государственных суверенитетов во имя создания единой универсальной международно-правовой системы, поглощающей национальные правопорядки, - это либо недальновидность, либо осознанные провокации, направленные на торпедирование всей системы международного права. Дело в том, что за этими призывами явно или неявно встает идея о необходимости создания мирового государства (империи) с единым мировым правительством. Только таким путем якобы возможно реализовать и утвердить универсальную систему общеобязательного права, адекватную новым глобальным реалиям. Но тогда, как это ни парадоксально на первый взгляд, в конечном счете неважно, имеется ли в виду идея "всемирной демократической империи", наиболее последовательно заявленная бывшим главой Европейского банка реконструкции и развития Жаком Аттали в книге "Краткая история будущего", концепция глобального управления посредством верховной "кураторской сети" или идея "всемирного халифата", сформулированная такими идеологами исламизма, как Юссеф Карадави. По таким сценариям глобальное общество будет представлять собой, говоря словами Александра Зиновьева, универсальную и всеподавляющую вертикальную структуру, захватившую всю планету в свои щупальца и получающую основные бонусы от функционирования глобальной экономики. Следовательно, речь не может идти ни о какой демократии. Ведь все реально действующие на настоящий момент, равно как и действовавшие ранее, системы международного права, включая нынешнюю систему во главе с ООН, создавались соглашениями суверенных государств. Других субъектов, способных стать источником и высшей инстанцией международного права, нет. Соответственно, идея Всемирной империи, вокруг которой парадоксальным образом объединяются непримиримые антагонисты - и ультралиберальные глобалисты, и поборники халифата, - может быть реализована только силовым путем. Эту идею невозможно осуществить без глобального массового подавления противодействующих народов и индивидов, которое принесет неисчислимые беды всему человечеству. Очевидно, что силовой сценарий глобального мироустройства неизбежно встретит и силовое сопротивление. Пока же ответом на него становится усиление националистических и антидемократических настроений среди тех, кто, по словам известного критика идеи и практики глобализма Александра Панарина (за книгу "Искушение глобализмом", вышедшую в 2003 г., он удостоен Солженицыновской премии) "почувствовал себя пасынком западнического прогресса". В связи с этим еще и еще раз подчеркну, что концепция государственного суверенитета, которая, начиная с Вестфаля, лежит в основе верховенства национальных конституций и правовых систем, - это неотменимый базис, краеугольный камень любой дееспособной "человекоцентричной" системы международного права. Да, это именно базис такой системы. Ведь она может быть создана лишь в результате волеизъявления суверенных государств - другого механизма нет. Отказ от ключевого вестфальского принципа государственного суверенитета неизбежно приведет к тому, что международная политика, требующая механизма многосторонних согласований позиций и интересов (мультилатерализм), будет вытеснена односторонней эгоистической политикой наиболее сильных (унилатерализм). И здесь нельзя не согласиться с утверждением крупного испанского интеллектуала Мануэля Кастельса: когда мультилатеральному миру навязывают унилатеральную логику, наступает хаос. Все сказанное обнажает основную коллизию современной международной правовой системы. С одной стороны, ее содержательное наполнение и механизмы реализации явно недостаточны для ответов на современные вызовы и обеспечения глобального миропорядка. С другой стороны, система суверенитетов национальных государств и лоббистское противодействие крупных негосударственных и межгосударственных неформальных субъектов затрудняют модификацию и модернизацию международного права, призванную дать адекватные ответы на все более острые глобальные вызовы. Прежде всего необходима дальнейшая разработка системы международного права в направлении ее эффективного согласования с концепцией государственного суверенитета. Совершенно ясно, что "вестфальский" объем государственных суверенитетов и международная система, построенная на "балансе сил", сегодня контрпродуктивны и невозможны как с точки зрения приоритета прав человека, так и с точки зрения обеспечения устойчивой глобальной безопасности. Однако на данном этапе развития человечества разрушение суверенитетов было бы крайне опасно и для каждого отдельного государства, и для международного сообщества в целом. Совершенно очевидно, что не только борьба с прежними угрозами, такими как преступления против человечности, военные преступления, агрессия, но и адекватные ответы на новые вызовы, - все это требует объединения, а не разрушения суверенитетов. Такое объединение государственных суверенитетов часто называют делегированием суверенитетов наднациональным организациям и их юрисдикциям, "ограничением прав суверенитета", "отказом от части суверенных прав" (в пользу союзов государств, мирового сообщества и др.). На самом деле, как совершенно справедливо отметил академик В. С. Нерсесянц, здесь имеет место ограничение государственного произвола, "переход от прежнего силового, произвольного суверенитета к правовой концепции и конструкции суверенитета". Именно таким путем создана Организация Объединенных Наций. Пока что ничего лучше, чем взаимодействие и развитие государств на основе принципа правового суверенитета (объединенные суверенитеты), придумано не было и в реальной перспективе не видится. В начале третьего тысячелетия обеспечение мирового правопорядка стало задачей не только международного права, но и национальных правовых систем, особенно конституционного права. Взаимосвязь и взаимовлияние международного и конституционного права обусловлены тем, что в контексте одного исторического периода они имеют своим источником одни и те же общественно-политические процессы, а общественные отношения, регулируемые международным и конституционным правом, имеют ярко выраженную политическую составляющую и практически совпадают, так как представляют собой отношения по поводу осуществления государственной власти и ее взаимодействия с личностью во внутринациональном и международном аспектах. Сегодня стали четко вырисовываться новые тенденции дальнейшего развития и взаимодействия международного и конституционного права в рамках национальных правовых систем. Очевидно, что и международное, и конституционное право в равной степени не только обеспечивают стабильность государственного и общественного строя, но и формулируют универсальные принципы и модели правового, демократического государства, создающего условия для развития свободной личности, социального государства и открытого общества, эффективной и доступной людям публичной власти. В Декларации тысячелетия, утвержденной Генеральной Ассамблеей ООН 8 сентября 2000 года, четко выражена решимость государств "повышать уважение к верховенству права в международных и внутренних делах". Эта же решимость подчеркнута в сентябре 2010 года на 65-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, посвященной целям в области развития, сформулированным в Декларации тысячелетия. От решения этой проблемы зависит шанс человечества мирным, т. е. правовым, а не силовым путем выйти из глобального кризиса, в котором оно оказалось на рубеже тысячелетий. Однако в связи с этим все более острым будет становиться вопрос о том, что должно пониматься под верховенством права и о верховенстве какого именно права идет речь. Как мы хорошо знаем, консенсуса по этой проблеме в среде специалистов пока нет. Создаются новые рецепты решения проблем конфликта правил, фрагментации, отсутствия демократического контроля. Предпринимаются попытки концептуализации многоуровневого набора основных прав. В контексте мирового правопорядка речь следует вести о выходе права на глобальный уровень, где оно пока имеет нечеткие и неопределенные очертания, но является составляющей некоторых процессов управления, которые в целом лежат вне контроля государств. Но можно ли говорить о "верховенстве права", "отделяя" его глобальный уровень от государственного суверенитета и права конституционных демократий? Еще раз подчеркну, что на современном этапе развития человечества защита интересов каждого отдельного государства и всего мирового сообщества требует объединения, а не разрушения суверенитетов. Именно поэтому проблему верховенства права в глобальном смысле необходимо решать в контексте правового суверенитета. Очевидна необходимость новой правовой концепции национального суверенитета и объединенных суверенитетов как важнейшей составной части более общей правовой концепции глобального мироустройства. Такая концепция суверенитета должна учитывать императивы либеральной демократии и в то же время обеспечивать все компоненты эффективной и правовой публичной власти на национальном и международном уровне. Особого внимания при разработке новой концепции государственного суверенитета заслуживают вопросы, связанные с пределами невмешательства во внутреннюю компетенцию суверенного государства. Здесь важно определить, что входит в эту внутреннюю компетенцию, а что может быть отнесено к компетенции наднациональных органов, в частности ООН. Процесс определения компетенций не может быть простым. Нельзя руководствоваться упрощенными формулами типа "государства-изгои" или "несостоявшиеся государства". Такие формулы, как показала международная практика начала XXI века, годятся не для конструирования международно-правовых норм, а только лишь для поверхностного политологического анализа. Упрощенные схемы не ведут к простым и правильным решениям, а, наоборот, отвлекают от глубокого и всестороннего анализа. Что же касается нормативного определения перечня ситуаций, при которых может быть ограничен государственный суверенитет, то и здесь пока возникает больше вопросов, чем возможных решений. И прежде всего потому, что такую ситуацию можно создавать искусственно. Мы знаем, что различные политические силы, спецслужбы, террористические и мафиозные организации накопили в этом плане большой опыт. Объединение суверенитетов и утверждение верховенства права в глобальном смысле - процесс очень непростой - и политически, и юридически. Международное право есть необходимая нормативная форма конкретного содержания, т. е. определенных социальных отношений. Правовой вакуум - это симптом наличия глубоких противоречий между субъектами международных отношений. Вполне возможно, что эти противоречия в настоящее время не могут быть целиком устранены в принципе. То есть поиск содержательного компромисса и поиск адекватных правовых форм должны идти рука об руку. По всей видимости, всегда будет сохраняться определенная диспропорция между идеальной правовой моделью и реально действующей системой. Важно, однако, чтобы эта система была оптимальной в конкретно-исторических условиях развития миропорядка. Ялтинско-Потсдамская правовая система была формально-юридическим закреплением фактического статуса субъектов мировой политики. Она декларировала всеобщее участие в реализации этой политики на основе рационального принципа юридического равенства суверенных государств, конкретизированного в Основных Принципах Устава ООН, а также в целой системе международных конвенций, многосторонних и двусторонних договорах и соглашениях. В этом смысле ООН с юридической точки зрения - организация с демократическим подтекстом и особенностями, которые отвечали условиям, сложившимся в результате Второй мировой войны. С учетом этих условий Уставом были закреплены состав и правомочия Совета Безопасности. С учетом этих условий в качестве основополагающей юридической гарантии глобальной безопасности был заключен договор о нераспространении ядерного оружия, отражавший фактическое положение ядерных держав в рамках тогдашнего мироустройства. Для своего времени такая, далеко не идеальная, система была оптимальной. Принятие и поддержание этой системы позволило удерживать человечество от скатывания к третьей мировой войне на протяжении полувека. Это удавалось потому, что такая система была адекватна реальностям мировой политики. В этом смысле она была оптимальной для своего времени. Сегодня необходимые изменения в нее надо вносить не ради того, чтобы построить какую-то идеальную систему (тогда пропал дом!), а в направлении большего соответствия новым реалиям. От этого система не станет идеальной и потому по большому счету, т. е. именно с позиций идеала, останется несовершенной. Однако в результате изменений она будет оптимальной применительно к новым реалиям. А значит, будет жизнеспособной и эффективной. С этой точки зрения предстоит формирование деидеологизированной глобальной международно-правовой повестки дня, в рамках которой может вестись диалог. В связи с этим нужно определить круг глобальных угроз, сузить предмет диалога, иначе мы все упремся в тупик неразрешимых противоречий. Если Россия хочет выиграть что-то для себя, отстоять свои национальные интересы, то она должна признать новые реалии для самой себя. Делая "мир для других", она тем самым делает "мир для себя", выигрывает время, чтобы справиться с кризисом, осуществить технологическую и социальную модернизацию. Так есть шанс избежать период сильной турбулентности и утвердить новую, правовую, Россию. С одной стороны, общие принципы международного права - такие, как юридическое равенство суверенных государств, недопустимость применения силы или угрозы силой, невмешательство во внутренние дела, уважение прав человека и так далее, - понятны и нравственно легитимны для большинства людей вне зависимости от их национальной, культурной, религиозной принадлежности. С другой стороны, при объединении суверенитетов остро встают такие концептуальные проблемы, как строгое юридическое определение необходимых и достаточных пределов вмешательства международных органов во внутренние дела суверенных государств, включая систему компетенций конституционного права. Речь идет о кодификации круга компетенций национального государства и наднациональных органов, исключающей произвольное толкование международных норм и позволяющей эффективно решать ключевые вопросы национальной и глобальной безопасности. Конечно, нельзя не признать, что полная формализация норм в этой сфере принципиально недостижима и что даже очень хорошо проработанные юридические тексты потребуют постоянного обращения к их глобальному гуманитарному духу. В данном случае максима германского императора Фердинанда "пусть рушится мир, но торжествует Закон" в особенности неприменима хотя бы потому, что выраженный в ней тезис о верховенстве закона как вполне цивилизованной формы права в международных отношениях требует постоянного анализа того, к каким правовым нормам идет отсылка. Именно в сфере этой коллизии "верховенства разного права" кроются истоки ряда названных выше решений, формально соответствующих (хотя и небесспорно) букве международно-правовых норм, но глубоко противоречащих их духу, с учетом социально-политического контекста. Так, Международный Суд ООН, принимая решение о юридической обоснованности Декларации о независимости Косова, явно не учитывал, что это решение легитимирует прецедент перекройки границ национальных государств. И что это может привести к "домино" сепаратистских эксцессов и принести неисчислимые бедствия глобальному миру. Но и ордера Международного уголовного суда на арест президента Судана Омара аль-Башира были выданы без осознания того очевидного для экспертов обстоятельства, что ликвидация в стране жесткого режима его власти неизбежно приведет к крупнейшим этнорелигиозным эксцессам, эскалации гражданской войны племенных группировок и количеству человеческих жертв, многократно превышающему нынешнее. Таким образом, концептуальная проработка проблемы взаимосвязи конституционного и международного правопорядков, соотношения компетенций национального законодательства и норм международного права - одна из важнейших и неотложных задач современной юридической науки. И в этой сфере, как показывает нынешний опыт эскалации глобальных вызовов, уже нет места промедлению и отдельным паллиативным решениям. Пора начинать полноценную систематическую работу по обновлению Устава ООН. В частности, необходима глубокая и детальная юридическая проработка тех десяти Основных Принципов международного права, о которых сказано выше. Нужно либо очень подробно и доказательно разъяснить условия и механизмы сочетания и реализации этих Принципов, либо, возможно, выстроить их в продуманную иерархию, исключающую коллизии их неоднозначных истолкований и произвольных применений. С позиций обновленного понимания суверенитета и концепции объединенных суверенитетов в их соотношении с принципами верховенства права и правового государства следует решать и вопрос о создании новых эффективных межгосударственных институтов с делегированными, четко очерченными полномочиями, что способствовало бы выходу из тупика и восполнению правового вакуума. Сейчас уже очевидно, что необходимо обратить особое внимание на разработку правовых норм, касающихся международного регулирования деятельности крупных негосударственных (частных) и трансгосударственных формальных и неформальных структур. Представляется, что это особенно важно в части регулирования деятельности разного рода парамилитарных структур. Поскольку именно такого рода структуры, как показывает мировой опыт последних десятилетий, чаще всего оказываются исполнителями заказов спецслужб по организации международных военно-политических провокаций, становящихся предлогом для внешнего (включая международные санкции) политического, военного, экономического вмешательства во внутренние дела суверенных государств. Так, российским специалистам хорошо известно, что взрыв на рынке в Сараево в 1994 году, приведший к военной операции НАТО против сербов, был вызван не обстрелом сербской артиллерии, а терактом с использованием мины, установленной на рынке международной парамилитарной группой. Как известно и то, что крупный эксцесс в Андижане в 2005 году, повлекший многочисленные человеческие жертвы и приведший к санкциям ряда стран против Узбекистана, был спровоцирован группой боевиков-исламистов, нелегально прибывших в город из Афганистана и Пакистана. Следует подчеркнуть, что в отсутствие достаточно разработанной международной правовой системы борьбы с глобальными вызовами многие страны и разного рода региональные организации принимают для борьбы с такими вызовами собственные юридические нормы в различных сферах. Так, например, достаточно разработанная нормативная база, ориентированная на борьбу с международным терроризмом, создана в рамках таких региональных организаций, как Европейский союз, Шанхайская организация сотрудничества, Организация Договора о коллективной безопасности. В Евросоюзе с лета 2010 года разрабатывается и вводится в действие (пока прежде всего в Германии) нормативная база, ориентированная на борьбу со спекуляциями на фондовых рынках, а также со спекулятивными атаками на валютную систему ЕС. Юристы-международники нередко высказывают опасения, что развитие данного процесса в рамках различных региональных блоков приведет к "правовой фрагментации" глобальной мирсистемы. Следует согласиться, что такие опасения не беспочвенны. Однако нельзя не признать и то, что появление региональных "блоковых" систем норм вызвано к жизни отсутствием соответствующих глобальных нормативных институтов. Указанные регионально-блоковые системы норм, после их анализа и детальной проработки, могли бы стать своего рода моделями для разработки общепринятых международных норм. Для России решение перечисленных проблем международного права сейчас особенно актуально. Мир быстро усложняется, количество и масштабы вызовов национальной и глобальной безопасности растут. А наша страна по совокупному стратегическому потенциалу уже далеко не СССР, который в качестве одной из двух сверхдержав решающим образом определял течение глобальных процессов. Помимо этого, надо признать, что влияние России в вопросах международного права существенно упало в результате того, что судебно-правовая система нашей страны дает очень много поводов к международному оспариванию ее решений. И потому совершенствование внутрироссийского законодательства на основе принципов верховенства права и правового государства и, главное, неукоснительное соблюдение законов всеми, режим конституционной законности - это не только собственно правовой внутренний вопрос. Это - не побоюсь пафосного утверждения - еще и вопрос национальной безопасности страны в глобализующемся мире. Тем не менее Россия как постоянный член Совета Безопасности ООН должна предложить миру свои концептуальные наработки по вопросам обновления международной правовой системы. В том числе мы можем создать и вынести на международное рассмотрение концепцию подготовки и проведения нового Всемирного Совещания по международному сотрудничеству и глобальной безопасности. Со времени такого последнего Совещания в Хельсинки прошло уже 35 лет. И сейчас ясно, что требуется модификация Устава ООН, а также ряда международных конвенций в направлении их способности отвечать на новые глобальные вызовы. Необходимо сохранить и углубить дух Хельсинки, создав для его реализации новую нормативную букву. Разумеется, на этом пути будет много сложностей, и такое обновление международного права - явно не одномоментный процесс. И потому для его подготовки и инициирования назрела насущная необходимость значительно расширить как собственно Комиссию ООН по международному праву, так и ее мандат. В частности, вменить ей в обязанность сбор мнений национальных юридических органов по основным международным правовым проблемам, а также дать право критического осмысления и новой кодификации Основных Принципов международного права и Устава ООН в целом. Включая как концептуальные предложения по новым формулировкам Основных Принципов, так и выработку сопутствующих конкретных модельных норм. В повестку дня заседаний Генеральной Ассамблеи ООН следует внести не только обязательную процедурную оценку работы данной Комиссии, но и обсуждение по существу наиболее сложных и проблемных из ее нормативных предложений. Представляется, что к названному выше Всемирному Совещанию следует идти именно таким путем. Путем детальной проработки новых международных норм в указанной Комиссии ООН и последовательной постановки предлагаемых норм на всемирное обсуждение на Генеральной Ассамблее. В заключение еще раз подчеркну, что совершенствование международного права на основе осознанного добровольного объединения суверенитетов национальных государств, предполагающее взаимную адаптацию различных внутригосударственных и регионально-блоковых норм в целях их превращения в международные нормы, - единственный механизм утверждения верховенства права и обеспечения устойчивого глобального мира, в котором смогут жить, развиваться и процветать люди и народы. Альтернатива разрешению этой проблемы - воцарение сначала в локальных, а затем и в глобальных масштабах ограниченных лишь взаимными конфликтами "прав сильного". Проблема назрела и перезрела. И начинать ее решать нужно незамедлительно. Если мы хотим избежать "конфликта цивилизаций", то должны осознать, что современный мир в результате процессов глобализации превращается, по сути, в альянс цивилизаций, "цивилизацию цивилизаций" с разными культурными, этническими, конфессиональными, экономическими укладами. Мир действительно стал един. Вести "войну цивилизаций" в едином мире - это равносильно ведению войны в одном теле между разными его членами, например между правой и левой рукой. Победа в такой войне может привести либо к уничтожению всего организма, либо к глобальному уродству. Поэтому правовая альтернатива силовому подходу - это единственная приемлемая для всех модель глобализации.

Название документа