К вопросу об имплементации Конвенции Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию

К ВОПРОСУ ОБ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ КОНВЕНЦИИ СОВЕТА ЕВРОПЫ О ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА КОРРУПЦИЮ

Н. И. ДОБРЯКОВА

Добрякова Н. И., кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник НИИ Российской правовой академии Минюста России.

Статья посвящена вопросу об имплементации Конвенции Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию.

Ключевые слова: коррупция, гражданско-правовая ответственность.

The article focuses on the implementation of the Council of Europe Convention on Civil Liability for corruption.

В 2006 Россия ратифицировала Конвенцию Организации Объединенных Наций против коррупции и Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию. В настоящее время рассматривается вопрос о подписании Конвенции Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию. В Национальном плане противодействия коррупции на 2010 - 2011 гг. (в ред. Указа Президента от 13.04.2010 N 460) предусматривается проработка предложений о целесообразности подписания Конвенции Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию от 4 ноября 1999 г. (далее - Конвенция) <1> на основе анализа соответствия данной Конвенции правовой системе Российской Федерации и оценки возможных последствий ее подписания. -------------------------------- <1> Текст Конвенции дан в соответствии с Законом Республики Беларусь от 26 декабря 2006 г. N 75-З "О ратификации Конвенции о гражданско-правовой ответственности за коррупцию" // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2006. N 4, 2/1172.

Ранее в юридической литературе рассматривались проблемы имплементации Конвенции и наличие в российском законодательстве гражданско-правовых механизмов ответственности за коррупцию <2>. -------------------------------- <2> См.: Астанин В. В. Гражданско-правовые механизмы ответственности за коррупцию // Московский журнал международного права. 2008. N 2(70); Садиков О. Н. Убытки в гражданском праве Российской Федерации. М.: Статут, 2009.

Конвенция предусматривает гражданско-правовые средства защиты лиц, понесших ущерб в результате актов коррупции. Можно выделить следующие гражданско-правовые институты, предусмотренные конвенцией: 1) недействительность сделки, предусматривающей совершение акта коррупции, которая таковой может быть признана также и в судебном порядке (ст. 8 Конвенции); 2) возмещение ущерба в исковом судопроизводстве, которое включает в себя реальный ущерб, упущенную выгоду, компенсацию морального вреда (ст. 3 Конвенции); 3) условия наступления ответственности: акт коррупции, причиненный ущерб, причинно-следственная связь между ними (ст. 4 Конвенции), а также освобождение от гражданско-правовой ответственности или уменьшение возмещения при вине истца (ст. 6 Конвенции); 4) требование возмещения ущерба от государства при совершении акта коррупции должностными лицами, при исполнении ими своих полномочий (ст. 5 Конвенции); 5) срок исковой давности по таким правонарушениям составляет не менее 3 лет (ст. 7 Конвенции). При предварительной оценке возможностей имплементации Конвенции и Гражданского кодекса Российской Федерации можно отметить присутствие всех перечисленных институтов в российском гражданском законодательстве (см. табл.).

Таблица

Сравнительная таблица положений Конвенции Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию и Гражданского кодекса РФ

статьи Конвенции статьи Гражданского кодекса РФ

ст. 8 Конвенции Статья 166 ГК РФ (Оспоримые и (недействительность сделки) ничтожные сделки), Статья 168 ГК РФ (сделки, не соответствующие закону), Статья 169 ГК РФ (сделки, противные основам правопорядка и нравственности), Статья 179 ГК РФ (злонамеренное соглашение)

Ст. 3 Конвенции (возмещение Статья 15 ГК РФ (возмещение ущерба) убытков)

Ст. 4 Конвенции (условия Статья 1064 ГК РФ (общие наступления ответственности) основания ответственности за причинение вреда)

Ст. 6 Конвенции Статья 404 ГК РФ (вина (освобождение от гражданско - кредитора) правовой ответственности при вине истца)

Ст. 5 Конвенции (требование Статья 1069 ГК РФ возмещения ущерба от (ответственность за вред, государства) причиненный госорганами и их должностными лицами)

Ст. 7 Конвенции (срок Статья 196 ГК РФ (общий срок исковой давности исковой давности)

Таким образом, все положения Конвенции уже включены в российское гражданское законодательство и действуют с 1996 года. Однако по данным конкретно-социологического исследования, проведенного Научным центром противодействия коррупции НИИ Российской правовой академии Минюста России, в 15 субъектах Российской Федерации правоприменительная практика рассмотрения коррупционных дел не использует гражданско-правовые механизмы возмещения ущерба. Судьи, адвокаты и прокуроры как основные правоприменители гражданско-правовой ответственности за коррупцию сходятся в одном - в результате деяний коррупционного характера возникает вред, причиненный государству и обществу (70% из числа опрошенных). При этом признаки возможных исков о возмещении вреда в связи с коррупционными деяниями наблюдаются только в 15% случаях, а иски о возмещении ущерба к лицам, виновным в совершении коррупционных преступлений, не применялись (10% респондентов отмечали о применении исков о возмещении вреда по преступлениям против собственности (мошенничество, грабеж, кража)). На вопрос, какие гражданско-правовые меры могут применяться в целях предупреждения и минимизации коррупции, 60% респондентов говорили об уголовных и административных механизмах (ужесточение наказания, штрафы, конфискация имущества, декларирование доходов, введение системы финансового контроля, совершенствование уголовного и административного законодательства), 30% респондентов ссылались на применение института возмещения вреда, открытость (прозрачность) сделок, страхование рисков, свобода договора, 10% говорили о морально-этическом облике чиновника, достойном уровне жизни, повышении сознательности граждан, ограничение вмешательства государства в деятельность гражданского общества. При этом 80% опрошенных экспертов подчеркивают, что при возмещении ущерба, прежде всего, должна быть установлена причинно-следственная связь между актом коррупции и нанесенным ущербом. На вопрос, как преимущественно на практике определяется размер причиненного материального вреда в рамках гражданского судопроизводства по делам, связанным с изданием несоответствующих закону актов государственными органами, органов местного самоуправления, их должностными лицами, 80% респондентов ответили "только реальный ущерб". Возможность установления в законодательном порядке меры, предусматривающей возмещение вреда, нанесенного государственным служащим в результате коррупции допускают только 30% опрошенных, при этом 4% говорят, что такие меры уже предусмотрены ст. 1068 ГК РФ. Подводя итог анализу проведенного исследования, можно сделать вывод, что ни российское общество, ни российский правоприменитель не готовы и не способны использовать уже имеющиеся в российском законодательстве гражданско-правовые механизмы возмещения вреда, возникшего в результате совершения коррупционного деяния, в связи с тем, что "низы не могут, а верхи не хотят". Конвенция, безусловно, предоставит возможность эффективно сотрудничать в вопросах гражданского судопроизводства по делам о коррупции. Особенно это касается получения доказательств за рубежом, установления юрисдикции, признания и обеспечения выполнения иностранных судебных решений и судебных расходов в соответствии с положениями международных договоров о сотрудничестве. Между тем для полновесного противодействия коррупционным проявлениям, имеющим характер гражданско-правовых деликтов, исполнения рассматриваемых конвенционных положений может оказаться недостаточно. В данном случае следует исходить из того, что гражданско-правовые коррупционные деликты не ограничиваются спорами, в которых одной из сторон выступают - публичные органы власти. Предпочтительными для реалистичных мер и исполнения обязательств, которые могут возникнуть при ратификации конвенционных норм о гражданско-правовой ответственности за коррупцию, могут являться положения конвенции Организации экономического сотрудничества и развития о борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных сделок. В данном случае исполнение этой конвенции может показать возможности реализации неприменяемых на сегодняшний день гражданско-правовых механизмов, но в иной сфере - частной коммерческой, где субъектами коррупции (как в роли пострадавших, так и виновных) выступают субъекты частных коммерческих компаний. Так, например, "известен только один случай, когда дело о подкупе коснулось российской компании. Против бывшего президента Перу Альберто Фухимори в 2001 г. были выдвинуты обвинения в получении отката при заключении сделки с "Росвооружением" в 1998 г. на поставку трех "МиГов" за 117 млн. долл. По этому делу Италия выдала ордер на арест бывшего руководителя "Росвооружения" Евгения Ананьева: он и помощник Фухимори обвинялись в присвоении 18 млн. долл. Арестован Ананьев не был. Если ратифицировать конвенцию, то в ситуации, аналогичной скандалу с Daimler, Россия могла бы привлечь к ответственности руководство компании" <3>. -------------------------------- <3> Ведомости от 09.04.2010, 63 (2581).

Насколько целесообразно принимать Конвенцию, которая будет эффективно (и даже скандально) работать на международное сообщество, но никак не скажется ни на национальном законодательстве, ни на правоприменительной практике, ни на гражданском правосознании?

Название документа