XII Конгресс ООН и перспективы развития уголовного права

XII КОНГРЕСС ООН И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНОГО ПРАВА <*>

Н. В. ГЕНРИХ

Генрих Н. В., заведующая кафедрой уголовного права Северо-Кавказского филиала Российской академии правосудия, доцент, кандидат юридических наук.

Статья посвящена исследованию международных стандартов уголовного судопроизводства и их влиянию на совершенствование национальных систем правосудия. Особое внимание уделено изучению положений Римского статута, который закрепляет правила осуществления правосудия в Международном уголовном суде.

Ключевые слова: глобализация, уголовное право, суверенитет, уголовное правосудие, предупреждение преступности, ратификация, иммунитет.

The article deals with the studies of international standards of criminal procedure and their impact on improvement of national justice systems. The author pays special attention to the provisions of Rome Statute, which regulates the implementation of justice in the International Criminal Court.

Key words: globalization, criminal law, souvereinity, criminal procedure, crime prevention, ratification, immunity.

В современных условиях глобализация стала явлением, без анализа которого не обходится исследование, претендующее на объяснение сложных процессов, протекающих в общественной жизни. Не являются исключением и правовые исследования. Однако сегодня юридическая наука в большей степени увлечена анализом общетеоретических проблем права и эффективности правовых функций государства, в то время как вопросы отраслевого правового регулирования все еще остаются на периферии исследовательских интересов. В уголовно-правовой науке влияние глобализации на теорию и практику борьбы с преступностью изучается по преимуществу с точки зрения проблем формирования международного уголовного права, его соотношения с национальным правом, развития международной юрисдикции по уголовным делам, сближения уголовно-правовых систем современности. В то же время фундаментальные проблемы уголовного права как отрасли национального права и его перспективы в эпоху глобализации изучены явно недостаточно. Не претендуя на восполнение существующих пробелов в уголовно-правовой доктрине, попытаемся наметить возможные сценарии развития отрасли на перспективу, параметры которой задает глобализация. Сценарный вариант предопределен особенностями самой глобализации, которая, выражая объективное (или субъективно управляемое элитой западной цивилизации - мнения ученых и политологов расходятся, что в данном случае не имеет принципиального значения) движение стран к универсализации стандартов экономической и общественной жизни, все же не имеет однозначного влияния на саму эту жизнь, обладает свойством амбивалентности, порождает внутренне противоречивые процессы, исход которых не является заранее известным. Ибо глобализация - это процесс многосторонний, неустойчивый и незавершенный, который может привести к самым различным последствиям (так, например, последствия коллапса на международных авиалиниях в связи с извержением вулкана в Исландии сегодня даже приблизительно оценить трудно). И в этих условиях следует "просчитывать" возможные варианты развития событий, с тем чтобы заранее подготовить почву для оперативного принятия тех или иных политических, правовых и управленческих решений. Одним из ключевых проявлений (следствий) глобализации выступает "размывание" государственного суверенитета, сокращение номенклатуры государственных функций и возможностей государства в их реализации. В сфере борьбы с преступностью это находит свое выражение, с одной стороны, в определенном перераспределении традиционно государственных функций по поддержанию правопорядка между собственно государством и международными организациями; в развитии международного уголовного права, положения которого сегодня являются не столько рекомендациями, сколько обязательными для имплементации предписаниями; а с другой - в развитии самых различных общественных (негосударственных) инициатив и практик предупреждения преступности, которые приобретают в том числе и правовые (иногда локальные правовые) формы, примером тому могут служить частные службы охраны предприятий, самоорганизующиеся объединения граждан по месту жительства в целях патрулирования улиц и иных общественных мест и т. д. Именно таким практикам было уделено значительное внимание на завершившемся XII Конгрессе ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию) <1>. -------------------------------- <1> См.: Материалы XII Конгресса ООН по проблемам урбанизации и практическим подходам к предупреждению преступности в городах. Сальвадор, Бразилия, 12 - 19 апреля 2010 г. (A/Conf.213/4. P. 17 - 19).

Эти тенденции ограничения уголовно-правового суверенитета (сверху - международными структурами, снизу - институтами гражданского общества) с неизбежностью ставят вопрос об объеме именно государственного участия в деле уголовно-правовой борьбы с преступлениями, иными словами - о сохранении самого феномена национального уголовного права как "среднего звена" между международным правом и национальными правовыми актами. И здесь принципиальное значение приобретает решение вопроса о возможной трансформации базовых характеристик отрасли уголовного права - его предмета и методов, от понимания которых зависит в целом механизм уголовно-правового регулирования. Каким образом глобализация может отразиться на правовой оценке юридических фактов, порождающих уголовно-правовые отношения, на структуре и содержании этих отношений, субъектах, между которыми они возникают, и возможных методах регулирования? От ответа на эти вопросы зависит будущее отрасли, ее место в системе права, роль и возможности в правовой охране интересов личности, общества и государства. На современном этапе развития процессов глобализации можно с равной долей вероятности прогнозировать как минимум три возможных сценария развития отрасли. Первый из них условно можно назвать "глобалистским" (традиционные для прогнозных сценариев выражения "оптимистический", "пессимистический" здесь неприемлемы, поскольку изначально несут в себе эмоциональный заряд). Суть его состоит в том, что расширение сферы международного (универсального и регионального) уголовного правотворчества не будет встречать препятствий со стороны государственного суверенитета. Развитие международного сотрудничества в сфере борьбы с преступностью и защиты прав человека приведет к повсеместному признанию юрисдикции Международного уголовного суда и появлению постоянно действующих региональных международных судов. Параллельно с этим на национальное (действующее в масштабах всей страны) уголовное право будет осуществляться давление со стороны внутригосударственных публично-правовых образований, в частности, применительно к федеративным государствам - со стороны субъектов федерации. Оно будет заключаться в признании допустимости существования регионального внутригосударственного уголовного права, появлении уголовных кодексов субъектов федерации, которые будут объясняться социальными, культурными и иными различиями регионов. Продолжением этой тенденции может стать появление уголовно-правовых норм, которые будут обслуживать интересы конкурирующих с государством транснациональных корпораций, и применяться службами безопасности самих этих компаний. В итоге полученное государством в процессе исторической эволюции эксклюзивное право наказания преступников и поддержания правопорядка и общественной безопасности посредством уголовно-правовых санкций будет подорвано. Действующее в масштабах государства уголовное право потеряет свою легитимность и, в конечном счете, при последовательном развитии событий сойдет с арены правовой истории вместе с самим государством. Второй сценарий можно назвать "антиглобалистским". Объективная невозможность установления единых политических, социальных, культурных и собственно правовых стандартов на фоне разочарования населения различных стран в средствах, методах и издержках глобализации, падение авторитета западных ценностей, вокруг которых и происходят процессы универсализации, и возможностей западной цивилизации по их распространению и поддержке, приведут к нарастанию интенсивности антиглобалистских движений, отказу от построения единого универсального мира и замыканию государств в пределах собственных территориальных границ и, соответственно, в пределах национального права. В сфере уголовного права это приведет к явлениям и процессам, прямо противоположным описанным выше. Основным их результатом станет максимальное укрепление суверенитета государства, возрастание его роли в международных отношениях и связанное с этим усиление позиций внутри страны. В сфере уголовной политики и уголовного права это может привести к расширению круга уголовно наказуемых деяний, отказу от международных гуманитарных стандартов и ограничений на разработку и реализацию мер уголовной политики, к усилению государственного контроля над общественными инициативами в деле борьбы с преступностью (например, к унификации в масштабах государства местных практик участия общественности в предупреждении преступности, отправлении правосудия, ресоциализации осужденных и т. д.) и, соответственно, к большему разнообразию уголовно-правовых систем на международной арене. При таком подходе высока вероятность дегуманизации средств уголовно-правового регулирования, еще большей переоценки его возможностей и превращения уголовного права в мощное, хотя и явно не самое эффективное средство разрешения социальных противоречий и выполнения задач общественного развития. Наконец, третий сценарий (условно назовем его "оптимальным") предполагает совмещение достоинств двух первых при одновременной минимизации их негативных характеристик. Он возможен в случае, если все современные субъекты международного общения (государства, межгосударственные, неправительственные организации, корпорации и др.) на основе рационального обсуждения и равноправного участия выработают отвечающие актуальным потребностям формы их взаимодействия, найдут оптимальный баланс между едиными стандартами и культурным разнообразием. В области уголовного права этот сценарий предполагает четкое разграничение сферы приложения международных, региональных и локальных внутригосударственных усилий для контроля над преступностью. Оно возможно на основе соответствующей классификации преступлений. В связи с глобализацией все преступления и порождаемые ими правоотношения можно структурировать на три группы: международного, регионального и национального характера. Каждое из них станет юридическим фактом, порождающим особый вид правоотношений, для регулирования которых будут применяться специфические (хотя, возможно, частично совпадающие) меры ответственности. При этом чем более высоким будет уровень уголовных правоотношений, тем меньшим будет количество предусмотренных законом порождающих их фактов и более суровыми санкции, а императивность станет единственным режимом правового регулирования. И наоборот, по мере снижения уровня правоотношений число порождающих их фактов станет более значительным, а санкции более разнообразными; кроме того, здесь не исключено применение наряду с императивным и диспозитивного режима правового регулирования. Представленные сценарии в целом соответствуют существующим в политологической и футурологической литературе прогнозам развития мира в эпоху глобализации и постглобализации. Каждый из них, конечно, требует дополнительного осмысления и уточнения многих важных параметров. Но и названных (усеченных) моделей достаточно для того, чтобы сделать вывод о бесперспективности первых двух из указанных выше сценариев. Важно также иметь в виду, что вне системного понимания механизма уголовно-правового регулирования, его предмета и методов "в системе всей социальной материи" конструирование сценариев дальнейшего развития уголовного права становится в принципе невозможным. Но и самый оптимальный вариант развития уголовного права, по нашему убеждению, немыслим без единовременного учета разнонаправленных тенденций глобализации и локализации, укрепления государственного суверенитета и расширения сферы негосударственного регулирования, совмещения императивных и диспозитивных начал в регулировании публично-правовых отношений, без уточнения содержания и объема частных и публичных интересов как объектов уголовно-правовой охраны. Наука уголовного права обязана исследовать все эти проблемы для того, чтобы создать жизнеспособную модель уголовно-правового регулирования, оптимально соответствующую современной криминальной и политической ситуации. Одним из очевидных примеров существования в этой сфере серьезных "пробелов и неопределенностей" является, как вновь отмечалось на XII Конгрессе ООН, проблема обеспечения неотвратимости ответственности в связи с транснационализацией преступности и, в частности, проблема выдачи лиц, обвиняемых в совершении преступлений <2>. В связи с этим необходимо, на наш взгляд, еще раз вернуться к проблеме ратификации Римского статута Международного уголовного суда, приливы и отливы дискуссий вокруг которого продолжаются по той простой причине, что преступления, затрагивающие безопасность и интересы мирового сообщества, требуют адекватной и синхронизированной реакции государств. -------------------------------- <2> См.: Практические подходы к укреплению международного сотрудничества в решении проблем, связанных с борьбой с преступностью. Рабочий документ. XII Конгресс ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию (A/Conf/213/10. P. 11 - 12).

Римский статут, идея которого возникла вскоре после окончания Второй мировой войны, был принят 17 июля 1998 г. и вступил в силу с 1 июля 2002 г. (после его ратификации 60 государствами, в том числе всеми государствами Европейского союза). В соответствии с этим документом под юрисдикцию Международного уголовного суда (МУС) подпадают военные преступления, геноцид, преступления против человечности и агрессия. Российская Федерация, как известно, подписала Римский статут еще 13 сентября 2002 г., но до сих пор не ратифицировала его. И причин для того хватает с избытком. Кстати говоря, Китай и Индия, например, вообще отказались подписывать этот документ, а США вначале подписали его, а через два года отозвали свою подпись. И дело здесь вовсе не в самоизоляции (как полагают некоторые сторонники ратификации Статута). Названные государства (кстати, все они, как и Россия, члены Совета Безопасности ООН), несмотря ни на что, в борьбе с преступлениями международного характера сохранили форматы конвенциального сотрудничества. Причины для отказа от ратификации Римского статута с известной долей условности можно разделить на две группы: правовые и политико-правовые. Смысл и содержание первой из них (собственно правовых причин) состоит в том, что ратификация этого документа неизбежно приведет к отсутствию контроля и неподотчетности судей и прокуроров МУС; к утрате иммунитета лицами (в том числе главами государств), которые ими располагают на основании конституции; к безусловной передаче суверенным государством своих граждан под юрисдикцию МУС (по его запросу); к невозможности применения к виновным (обвиняемым) права на суд присяжных, амнистии и помилования. Этого более чем достаточно, чтобы осознать: налицо перспектива кардинального пересмотра традиционных принципов и институтов национального уголовного права <3>. -------------------------------- <3> См.: Кочубей М. А. Политико-правовые риски Международного уголовного суда // Россия: от реформ к стабильности: Научные труды Института международного права и экономики им. А. С. Грибоедова. М., 2009. С. 110 - 111.

Еще более тревожными являются риски (последствия) политико-правового плана, при которых уровень развития и эффективность судебной системы в разных государствах, по сути дела, нивелируются, а их оценка становится прерогативой Международного уголовного суда. Причем речь идет о таких критериях оценки, которые в политическом (и в юридическом) плане весьма сомнительны и подлежат весьма произвольному толкованию. Так, согласно п. "c" ч. 1 ст. 17 Римского статута, Международный уголовный суд принимает дело к производству в случаях "нежелания или неспособности" государства возбудить уголовное преследование должным образом (выделено нами. - Н. Г.). А в ч. 3 ст. 17 Статута указывается, что такого рода "неспособность" зависит от того, "в состоянии ли данное государство, в связи с полным либо существенным развалом или отсутствием своей судебной системы, получить в свое распоряжение обвиняемого либо необходимые доказательства и свидетельские показания или же оно не в состоянии осуществлять судебное разбирательство еще по каким-либо причинам" (выделено нами. - Н. Г.). Такого рода юридически ущербные, а главное, политически абсолютно неприемлемые формулировки Римского статута ставят вопрос о том, о каком государстве, о государстве какого уровня развития идет речь. Ибо при всех известных недостатках российской судебной системы ратификация "столь своеобразного достижения правовой мысли" <4> равнялась бы признанию ее полного развала или вообще отсутствия таковой (по сути дела, она означала бы политическое самоубийство). С политической точки зрения такой подход неприемлем, ибо он означает абсолютизацию юрисдикции наднационального судебного органа на территории России и над его гражданами. Вполне очевидно, что при таких условиях ратификация этого документа способна привести к катастрофическому по своим последствиям слому российской конституционной системы. -------------------------------- <4> Там же.

В случае ратификации Статута кардинально трансформируется и вся система обеспечения прав человека. Здесь надо иметь в виду, что помимо указанных правоограничений (на суд присяжных, на право применения амнистии и помилования) в Статуте фактически ставится знак равенства между двумя существенно различными институтами - выдачи и передачи гражданина суверенного государства под юрисдикцию Международного уголовного суда. Однако российское законодательство, говоря о передаче, имеет в виду только иностранцев и лиц без гражданства, да и то лишь в тех случаях, когда речь идет об отбывании ими наказания. Правовые и политические последствия уравнивания столь разных институтов очевидны, ибо действующая в России правовая система обеспечивает заведомо более высокий уровень защиты прав и свобод граждан (в том числе и виновных в совершении преступлений). И это еще один принципиальный аргумент против установления глобального правового управления, вытекающего из сомнительного смысла и содержания Римского статута, фактически сводящих на нет правовой суверенитет государства, от которого Россия (в случае его ратификации) должна была бы отказаться в пользу наднационального судебного органа (МУС). Спрашивается, с какой стати?

Название документа