Обязана ли Россия отменить смертную казнь: конституционные и международно-правовые аспекты проблемы

ОБЯЗАНА ЛИ РОССИЯ ОТМЕНИТЬ СМЕРТНУЮ КАЗНЬ: КОНСТИТУЦИОННЫЕ И МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ

О. П. САУЛЯК

Сауляк О. П., заместитель заведующего кафедрой теории и истории государства и права Российского государственного торгово-экономического университета, доцент, кандидат юридических наук.

В 1998 г. российским парламентом была ратифицирована Конвенция о защите прав человека и основных свобод, а также десять из одиннадцати (действовавших на тот момент) Протоколов к ней <1>. Не прошел процедуры ратификации лишь Протокол N 6 к указанной Конвенции, подписанный от имени Российской Федерации Министерством иностранных дел России 16 апреля 1997 г., который предусматривает обязательную отмену смертной казни в мирное время (далее - Протокол N 6). До сегодняшнего дня названный Протокол так и не ратифицирован. Это обстоятельство порождает многочисленные споры относительно будущего смертной казни как уголовного наказания в нашей стране. -------------------------------- <1> Федеральный закон от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 14. Ст. 1514.

На страницах юридической литературы довольно часто поднимается вопрос о существовании у России международно-правовых обязательств по отмене смертной казни <2>. Многие противники высшей меры наказания (далее - аболиционисты) убеждены, что такие обязательства возникли у нашей страны с момента подписания Протокола N 6, в силу чего он является непосредственно действующим <3>. Между тем подобные утверждения аболиционистов представляются более чем спорными. -------------------------------- <2> Маргелов М. В. Смертная казнь и политическая воля // Российская газета. 2007. 10 октября. <3> Лукин В. П. Отмена смертной казни необходима // Российская газета. 2005. 28 сентября.

Согласно ч. 3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" непосредственно действующими в нашей стране являются лишь положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, для применения которых не требуется издание внутригосударственных актов. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты <4>. -------------------------------- <4> Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 29. Ст. 2757.

Протокол N 6 не может рассматриваться как непосредственно действующий международно-правовой документ по следующим причинам. Во-первых, он устанавливает иные правила, чем те, которые предусмотрены действующим российским уголовным законодательством. В частности, положения Протокола N 6 идут вразрез с нормами федерального закона, каковым является Уголовный кодекс Российской Федерации (далее - УК РФ). Во-вторых, предметом правового регулирования указанного Протокола являются основные права и свободы человека и гражданина. С учетом этих обстоятельств согласно ст. 14, п. п. "а" и "б" ч. 1 ст. 15 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" Протокол N 6 подлежит ратификации, которая осуществляется в форме федерального закона. Только в этом случае можно вести речь об обязательности его положений для Российской Федерации. Поэтому подписанный Министерством иностранных дел России, но не ратифицированный Федеральным Собранием Протокол N 6 не порождает никаких юридических обязанностей для нашей страны. Понимая уязвимость позиции о непосредственном действии Протокола N 6, некоторые противники смертной казни (П. А. Лаптев и др.) пытаются найти выход из сложившейся ситуации на путях системного толкования. Они уверяют: тот факт, что Протокол N 6 до сих пор не ратифицирован Россией, не имеет принципиального значения, поскольку Российская Федерация участвует в Венской конвенции о праве международных договоров <5>. Из смысла ст. 18 указанной Конвенции вытекает правило, что у государства, подписавшего какой-либо международный договор под условием его ратификации (даже если оно его не ратифицировало), возникают определенные обязанности, связанные с тем, чтобы воздержаться от таких действий, которые бы противоречили цели и объекту договора <6>. -------------------------------- <5> Всероссийская конференция по проблемам отмены смертной казни. Москва, 3 - 4 июня 1999 г. М.: Юрид. лит., 2000. С. 61 - 62. <6> Правила ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров устанавливают буквально следующее: "Государство обязано воздерживаться от действий, которые лишили бы договор его объекта и цели, если: a) оно подписало договор или обменялось документами, образующими договор, под условием ратификации, принятия или утверждения, до тех пор пока оно не выразит ясно своего намерения не становиться участником этого договора; или b) оно выразило согласие на обязательность для него договора, до вступления договора в силу и при условии, что такое вступление в силу не будет чрезмерно задерживаться" // Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. N 37. Ст. 772.

Апеллируя к этим положениям, аболиционисты утверждают, что применение смертной казни в нынешнем конституционно-правовом поле является невозможным. Как полагает Т. Г. Морщакова, "не нужно вносить изменения в ст. 20 Конституции Российской Федерации и писать, что смертная казнь у нас отменена. Не нужно даже вносить изменения и в Уголовный кодекс Российской Федерации" <7>. Что касается российских судов, то они "не вправе применять эту меру наказания, поскольку согласно ч. 4 ст. 15 Конституции России нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, являющиеся составной частью ее правовой системы, имеют преимущество перед внутренним законом" <8>. -------------------------------- <7> Всероссийская конференция по проблемам отмены смертной казни. С. 102 - 103. <8> Там же.

Однако для столь категоричных выводов отсутствуют достаточные основания. Напротив, на пути тех, кто разделяет вывод о том, что требования Протокола N 6 с учетом субсидиарного применения ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров имеют большую юридическую силу, нежели нормы действующего российского законодательства (прежде всего уголовного), возникают весьма серьезные правовые барьеры. Если первый из них связан с уже упоминавшимися нормативными предписаниями Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", то другой сопряжен с обыкновениями уже устоявшейся судебной практики. Так, согласно п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5, если международным договором установлены иные правила, чем федеральным законом, то согласие на обязательность такого договора для Российской Федерации должно быть выражено в форме федерального закона <9>. Пункт 8 указанного выше Постановления не менее четко фиксирует следующую правовую позицию: приоритет в применении в отношении законов Российской Федерации имеют только правила международного договора Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона <10>. -------------------------------- <9> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" // Российская газета. 2003. 2 декабря. <10> Там же.

Поскольку никакого федерального закона российским парламентом об обязательности Протокола N 6 не принималось, следовательно, и положения последнего не могут иметь какого-либо приоритета в отношении уголовного и уголовно-процессуального законов, действующих в нашей стране. Еще более сложным и "труднопроходимым" в юридическом плане для сторонников вывода (по сути нового правила) о недопустимости смертной казни, полученного косвенным путем в результате системного толкования подписанного (но не ратифицированного) Протокола N 6 и ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров, является третий барьер. Аболиционистам предстоит обойти нормативные положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод <11>, Международного пакта о гражданских и политических правах <12>, Конституции России, разрешив при этом как минимум два серьезных правовых вопроса. -------------------------------- <11> Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 20. Ст. 2143. <12> Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. N 17(1831). Ст. 291.

Вопрос первый: можно ли однозначно утверждать, что названное выше косвенное правило о недопустимости смертной казни обладает большей юридической силой, чем прямые указания прошедших процедуру ратификации Международного пакта о гражданских и политических правах (ст. 6) и Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст. 2), которые допускают высшую меру наказания? Едва ли. Вопрос второй: обладает ли указанное выше правило, выведенное аболиционистами, приоритетом в применении в отношении положений ч. 2 ст. 20 Конституции России, нормативно закрепляющей возможность установления смертной казни в качестве исключительной меры наказания? Если встать на позицию ее противников и ответить на этот вопрос утвердительно, то под сомнение ставится не только высшая юридическая сила, прямое и непосредственное действие Конституции, но и суверенный характер самого Российского государства. Получается, что действие конституционных принципов и норм может быть приостановлено или даже отменено без внесения каких-либо изменений и поправок в текст самой Конституции. Для этого достаточно лишь подписать (не обязательно даже ратифицировать) некий международный договор, идущий вразрез с конституционными положениями, а затем сослаться на ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров. Используя такой подход, можно легко "заморозить" действие и других не понравившихся кому-то конституционных правил. Но что тогда останется от Конституции? Аргументация противников смертной казни в этом случае не выдерживает критики. В Российской Федерации как суверенном государстве никакие международные договоры, в том числе и прошедшие процедуру ратификации, не могут иметь приоритета перед нормами самой Конституции. Иная позиция означала бы попрание идеи государственного суверенитета современной России. Представляется, что все разговоры о недопустимости применения смертной казни в нашей стране, участники которых позволяют себе игнорировать положения ч. 2 ст. 20 Конституции Российской Федерации, лишь размывают конституционные основы правопорядка. Есть только один законный способ запретить смертную казнь - внести в установленном порядке необходимые изменения в текст самой Конституции и законодательство страны. Другой вопрос: сложились ли сегодня в обновленной России все необходимые предпосылки для того, чтобы институт высшей меры наказания навсегда остался в прошлом? Но это уже иной, вероятно, куда более сложный аспект проблемы сохранения или отмены смертной казни.

Название документа