Война - социально-правовой феномен

ВОЙНА - СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЙ ФЕНОМЕН

Н. А. КОЛОКОЛОВ

Колоколов Н. А., судья Верховного Суда РФ (в отставке), профессор кафедры судебной власти и организации правосудия Государственного университета - Высшей школы экономики, председатель редакционного совета журнала "Уголовное судопроизводство", доктор юридических наук (г. Москва).

Война и мир - парная социально-правовая категория, ибо ни одно из этих явлений не существует друг без друга. Их изучением увлекались практически все великие мыслители, начиная с Древнего Египта, Китая, Индии, Греции, Рима. Анализу войны и мира посвящены труды и ряда российских ученых. Поскольку работ, посвященных анализу войны и мира, много, велико и разнообразие точек зрения, позиций, подходов, взглядов на эти проблемы. Вместе с тем всем им присущи общие черты, синтез которых позволяет дать характеристику войне и миру как парному социально-правовому феномену. Природа войны и мира во всех случаях одна. Она в первую очередь биологическая: межвидовая и внутривидовая борьба на истощение - основа жизни на планете. Во-вторых, она психологическая, так как в ее основе лежит деятельность центральной нервной системы человека. Глубже всего в сознании человека укоренилось так называемое априорное знание - то, что физиолог И. П. Павлов (1849 - 1936) называл безусловным рефлексом. О каком вечном мире не мечтали бы миротворцы, человек биологический практически всегда готов воевать. Боевые действия человеку дают такие ощущения и возможности, о которых в мирное время невозможно и мечтать. В третью очередь природа войны и мира социальная. В ее основе лежит практическое сознание (рутина) - привычные, поэтому уже давно воспринимаемые человечеством как данное повседневные социальные действия. Осуществляя их, люди практически не задумываются о значимости содеянного, его алгоритме, поскольку, как они сами выражаются, действовали "механически", "автоматически", "на автопилоте" и т. п. Не случайно практически все солдаты всех войн утверждают: "Мы воевали, как все". Осознание относительной справедливости или несправедливости их поступков появится гораздо позже. В периоды военной активности пацифисты не в чести, об их разумных предупреждениях вспомнят спустя годы, десятилетия, а то и столетия. В социальной природе войны есть и некая разумная составляющая, изначально свойственная социальным образованиям: дискурсивное сознание (поведенческая цепочка, в основе которой лежат рассуждения и умозаключения авторов), степень сложности которого и предопределяет уровень организации отношений установления в социуме отношений господства-подчинения. Например, для коммунистической идеологии характерны выражения "захват власти", "ее удержание". Все это видится исключительно через призму учения о непримиримой классовой борьбе, пролетарской партии, ведомом ею народе, построении государства, основанном на диктатуре одного класса над другими. Противоречия, неизбежно возникающие в процессе толкования понятия "война", обусловлены сменой идеологии, культурой исследователей, так как путь к пониманию сущности власти можно найти только в убеждении, построенном на научной аргументации. Так что же такое "война"? На данный вопрос исключительно интересен следующий комплекс ответов. Во-первых, человек, как и силу тяжести, войну не придумал - он только использует ее за счет изобретения социальных механизмов. Война как способ разрешения конфликтов действует естественно и автоматически, как только в ней появляется потребность. Во-вторых, опасно упрощение проблемы войны до бытового уровня, что свойственно большинству исследователей, когда под войной понимают боевые действия субъекта А против субъекта Б. В-третьих, размещать войну в надстройке столь же ошибочно, как и считать, что ее можно обосновать в нормах права, ограничить законом, т. е. полагать, что она может быть "присвоена", "быть во владении" одного или многих государственных институтов либо принадлежать доминирующему политическому субъекту (классу, партии или личности). Война не является ни данной, ни обмениваемой, ни восстанавливаемой, она, скорее всего, нечто исполняемое, ибо война существует только в действии. Война не пирамидальна, но сегментарна и линейна, она существует посредством смежности, а не через высоту и даль. В-четвертых, война и боевые действия - не одно и то же. Последнее - всего лишь внешнее проявление социальной активности потенциальных носителей войны, ее источники - естественные законы, которые человечество правильно или неправильно применяет в своей практической деятельности. Армия никогда не начинает войны - она только получает от общества в лице его элиты (частью которой является) право на реализацию своих возможностей, при этом вынуждена действовать только так, как сложившаяся обстановка эй это позволяет. В-пятых, политик, получивший право на применение военной силы, получает и право на модернизацию системы отношений между противниками, ее ремонт или замену. В данном случае политику требуются научные знания о закономерностях войны. В-шестых, изменяется мир - изменяется и конструкция войны. Войну всегда характеризуют два аспекта. Извне - это принцип порядка, который отделяет победителей от побежденных и указывает, как им следует подчиняться победителю. Изнутри война - это принцип действия, на которое рассчитывает человечество. Проведенный автором опрос показал, что подавляющее большинство россиян видит войну исключительно "извне", т. е. в виде официальной иерархии отношений в рамках тех или иных сражений, совершенно не задумываясь о ее внутреннем содержании, тем более о природе войн. Таким образом, совершенно очевидно также, что война или борьба за существование - это объективно существующее явление, которое каждому из нас дается в чувственном опыте уже с рождения. В то же время очевидно и другое: доступный нашему чувственному восприятию образ "войны" не раскрывает в полной мере присущего ей содержания. Таким образом, война - это то, что в рамках текущего научного дискурса принято определять как феномен. Тем не менее вывод о том, что война - это социально-правовая данность из категории феноменов, по крайней мере на текущий момент, бесспорен. Из этого следует, что применительно к войне, как к объекту исследования, ее образ, если он основан исключительно на чувствах, в человеческом сознании, всегда априори будет несовершенен, неполон, неглубок, точнее, это будет даже не чувственный образ вообще, а некое субъективно-релятивное подобие образа. И в этом нет ничего удивительного, так как объекты исследования, являющиеся по набору свойственных им качеств феноменами, уже только в силу присущих им имманентных свойств в полном объеме раскрываются исключительно лишь в ходе некоторого особого познания. Следовательно, война, а равно такие ее качества, как справедливость и несправедливость, в нашем сознании всегда будут не образом, полученным в результате простого чувственного восприятия действительности, а так называемым сугубо ментальным образом, т. е. образом, не только и не столько полученным в ходе непосредственного восприятия чувственного объекта, а образом в значительной степени "дорисованным", "доработанным" в ходе нашей следующей за чувственным восприятием мыслительной деятельности. Более того, посещающие наше сознание ментальные образы войны могут существенно отличаться друг от друга уже потому, что данное нам в ощущении чувственное восприятие войны в каждом конкретном случае будет "дорисовываться" в зависимости от текущей потребности. Весьма важным является вопрос: насколько соответствует оригиналу наш ментальный образ войны? Ответ на него предельно прост: настолько, насколько были совершенны методы познания социально-правового явления, выработанные цивилизацией за годы ее развития, а в своих рассуждениях о власти мы намерены опираться на самые передовые открытия в данной области человеческого познания. С учетом того, что природа познаваема вообще, наступят и времена, когда субъективно-релятивные качества, присущие современному образу войны, постепенно пойдут на убыль. С учетом вышеприведенных рассуждений попробуем выработать определение понятию "война". В качестве исходной точки в рассуждениях о сущности войны возьмем ставшие уже давно традиционными указания из областей психологии, социологии, философии, политологии и права. В названных науках существует по крайней мере два основных подхода к истолкованию понятия война: атрибутивно-субстанциональный и реляционный. В первом случае война рассматривается как атрибут, субстанциональное свойство субъекта, а то и вообще самодостаточное явление. Во втором война - социальное отношение, взаимодействие на элементарном и сложном коммуникативном уровнях. Таким образом, война - историческая реальность, уникальные и в то же время вполне закономерные общественные отношения, социальная природа которых заключается в потенциальной способности человека разумного (homo sapiens) посредством только одному ему ведомых средств речи, знаков и символов мобилизовать свои ресурсы ради достижения целей, как предопределенных на уровне простейших инстинктов, так и поставленных людьми осознанно, разрешать проблемы и напряжение в сфере управления, а равно наличии у общества права принимать решения и вооруженным путем добиваться их обязательного исполнения. Война - это присущее социальной природе человека необходимое условие функционирования современной человеческой общности, а равно средство всеобщей связи (коммуникации <1>) между людьми в их целедостижении, "символический посредник", обеспечивающий выполнение взаимных обязательств. Фактически позитивно определенная война - институционализация ожидания того, что в известных пределах требованиям общества будет уделено серьезное внимание. Можно также утверждать, что война - это признанная определенной общностью людей парадигма поведения в конкретном месте и в конкретный исторический момент. В числе качеств войны неизменно присутствуют такие ее характеристики, как многоаспектность, сложность и системность. -------------------------------- <1> См.: Луман Никлас. Власть. М., 2001. С. 11.

Лишь в простейших военных конфликтах с большой долей вероятности можно утверждать, что субъекты войны - это конкретные физические лица, их группы и организации, командиры, генерирующие властеуказания. Когда же речь заходит о всемирных конфликтах, то хотя под понятием "объект управления" основная масса проживающего в нем населения обычно и понимает то или иное "правительство", на самом деле не они субъект управления <2>. -------------------------------- <2> См. об этом подробнее: Бергер П. Л. Социология // Бергер П. Л., Бергер Б. Личностно-ориентированная социология. М., 2004. С. 280 - 281.

В идеале в воюющем государстве субъект и объект властеотношений, материализованные в народе, совпадают. Конкретные учреждения, а тем более лица правительства - не более чем аппарат субъекта - политического общества, а процедуры их работы - технология власти в военное время. "Под властью, - отмечает М. Фуко, - следует понимать прежде всего множественность отношений силы, которые имманентны области, где они осуществляются, и которые конститутивны для ее организации; понимать игру, которая путем беспрерывных битв и столкновений их трансформирует, усиливает и инвертирует; понимать опоры, которые эти отношения силы находят друг в друге таким образом, что образуется цепь или система, или, напротив, понимать смешение и противоречия, которые друг от друга обособляют; наконец, под властью следует понимать стратегии, внутри которых эти отношения силы достигают своей действенности, стратегии, общий абрис или же институциональная кристаллизация которых воплощаются в государственных аппаратах, в формулировании закона, в формах социального господства <3>. -------------------------------- <3> См.: Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. С. 367, 192.

Немаловажно и то обстоятельство, что война вне определенной формы боевых действий не существует. Точнее, сначала возникают общественные отношения, хаос которых в силу различных причин иногда постепенно упорядочивается, катализатором этого процесса обычно выступают различные объективные факторы, например голод, наличие угрозы которого уже само по себе сплачивает людей, ориентирует их на определенные целенаправленные действия. Затем в обществе, противостоящем в нашем примере угрозе голода, выделяются авторитеты, лидеры, они вносят в ход упорядочивания уже внутреннюю, социальную составляющую, а если и этого оказывается недостаточно, то следующий этап упорядочивания общественных отношений базируется уже на алгоритме нападение - защита. Как видим, к внешней угрозе - голоду присоединяется угроза внутренняя - оказаться вне части населения, желающей действовать определенным путем - драться с противником. Таким образом, война - элемент механизма общественного отношения определенного уровня. Включение ее в структуру общественного отношения - один из наиболее эффективных путей от хаоса к порядку. Иными словами, война возможна только в "динамике", поэтому она обнаруживается либо в генезисе общественных отношений, либо в их эволюции. Нужно ли в таких случаях напоминать, что существование нападающего бессмысленно без обороняющегося, и наоборот. Война означает не только способность конкретного социума действовать самому (например, наличие у конкретного лица потенциальной способности победить противника), сколько взаимодействовать с другими социумами (реальное и успешное ведение боевых действий). Война не является собственностью одного индивида - она принадлежит группе до тех пор, пока эта группа действует согласованно (своего рода гармония ведущих и ведомых). Поскольку война - сложное системное явление, то она неизбежно обладает структурой, элементами аналитического каркаса которой являются ее легитимность, вера в нее нападающего. Такая легитимность - термин в высшей степени неопределенный. Он обозначает социальный, политический, правовой институт, аналогичный организации власти в обществе. Такая легитимность - комплекс институционализированных прав на совершение акций военного характера. Вера в такую легитимность - это гораздо больше, чем приказ самого сурового начальника. Такая вера исключает даже саму возможность использования внешних средств для принуждения. Применение принуждения - прямое свидетельство тому, что вера в легитимность войны исчезла. Таким образом, вера в легитимность войны "не может иметь ни кошелька, ни меча, единственный его уровень - слово". В основе другой составляющей аналитического каркаса войны - легитимности лежит "гражданское чувство" справедливости, а точнее, вера в нее, ее наличие, по крайней мере в возможность ее существования. Это специалистами всегда расценивалось как первичное условие существования общества, его жизнеутверждающая форма. Под легитимностью М. Вебер понимал убежденность людей в том, что стоящий над ними поведенческий авторитет не только простой факт, а факт, наполненный особым моральным содержанием. Поведенческий авторитет, лишенный легитимности, должен постоянно физическим (экономическим, а равно иным затратным) путем подтверждать свое право на власть, что само по себе уже убыточно. Кроме того, применение силы всегда направлено против лица, ее применяющего, поскольку оно неизбежно порождает сопротивление <4>, что, следовательно, в очередной раз повышает расходы субъекта, пытающегося организовать боевые действия. -------------------------------- <4> См.: Weber M. The Theory of Social and Economic Organization. New York, 1947. P. 152, 324.

Правда, временные рамки легитимности войны ограничены, они существуют ровно до тех пор, пока в них верит большинство населения. Смена парадигм в человеческом сознании означает мгновенный крах авторитетов и, как следствие этого, столь же мгновенную утрату войной качества легитимности. Данное обстоятельство позволяет нам прийти к выводу о том, что любой военный конфликт, его легитимность - категории временные. Иными словами, если война - общественные отношения, интенсивность их генерации и эволюции в обществе всегда далека от постоянства. Следует также упомянуть о необычайном многообразии как военных конфликтов вообще, так и военных конфликтов между государствами в частности. Их детальное изучение, классификация находятся за пределами настоящей статьи. Помимо этого, рядом ученых война рассматривается еще и как "обращающееся" средство, как ресурс, который необходим для осуществления каких-либо определенных целенаправленных действий и который дефицитен для каждой отдельной государственной единицы. Война в умах людей предстает как потенциальная мощь, сила, чудесный дар, позволяющий разрешить многие проблемы. Речь идет о возможностях, которые могут быть конвертированы в войну. Это богатство - в экономике, авторитет, влияние - в социуме, образцы - в культуре. Такими возможностями как ресурсом обладают отдельные люди (равно их общности), их передают (делегируют), получают, захватывают, удерживают, укрепляют, представляют, утрачивают, делят. Другими война рассматривается как устойчивые человеческие отношения, основанные на зависимости одних субъектов от других, а то и на их взаимозависимости. Вместе с тем взаимозависимость - не что иное, как функция, блокирующая процессы хаоса и энтропии. Война в качестве функции уже не может быть присвоена одним лицом. Функция человеческих отношений неизбежно возвышается над отдельными людьми, делает их заложниками сложных структурных отношений, традиций, навыков политического взаимодействия, социальных практик, а также норм права. Война отчуждается от конкретных физических лиц (деперсонифицируется), становится их ролью, которую им приходится разыгрывать. С этого момента правительство, армия в умах людей - выразители воли народа - переменная в функции, базовыми константами которой являются общество, религия, территория и время. Сравнение войны с машиной далеко не случайно. Во-первых, она, как и любая машина, весьма сложна. Во-вторых, война в обществе, как правило, строго упорядочена, а то и регламентирована нормами права, что тоже характерно для любого механизма. В-третьих, большинство войн ведется для достижения пусть частных, но в то же время конкретных целей, что опять-таки делает систему власти в военное время похожей на машину, каждый агрегат которой - часть целого и имеет строго определенное предназначение. Понятие войны как независимой от общества самостоятельной и сравнительно устойчиво работающей машины весьма распространены. В научном обороте широко используется термин "военная машина". На подсознательном уровне война в таких случаях воспринимается человеком как некий неподвластный ему молох, требующий человеческих жертв. Наконец, для некоторых субъектов война - форма творчества, поскольку позволяет им находить оригинальные конфигурации старых (новых) ресурсов и функций. Над ресурсами и над функциями надстраиваются содержательная и позитивная коммуникация, порождающая новый смысл, новую увязку целей и средств, а главное - выдвигающая новые критерии и основания войны, эффективность целедостижения. Перечисленные трактовки феномена войны не являются взаимоисключающими - они только фиксируют ее различные реальные аспекты. В современной литературе выделяют, как правило, три таких измерения. Директивный аспект. В соответствии с ним война понимается как реальное боевое столкновение, что следует рассматривать как ее материальное составляющее. Функциональный (технологический), процессуальный аспект войны, т. е. понимание ее как способности, умения практически реализовать свою потенцию в рамках функции общественного управления. Коммуникативный аспект войны, ибо она это еще и определенный язык, понятный всем субъектам определенного властеотношения. Некоторыми даже считается, что "война и язык - это функционально однопорядковые явления". В любом случае анализу понятия война предшествует исследование теории коммуникации. Если в этот момент задуматься о конкретной войне, то в основе ее, безусловно, лежат такие социально-коммуникативные ценности, как право, правосознание, справедливость, возможность восстановления последней посредством боевого столкновения и принудительного исполнения воли победителя. Поскольку речь зашла о войне как о "понятном для всех языке", то не стоит упускать из виду, что война - это еще и положительное знание (в том числе и априорное), которое сначала приобретает, а затем или в достаточной мере обладает определенная общность людей, чтобы сплотиться и сообща делать одно общее дело. В этой связи, говоря о власти, широко известный французский философ М. Фуко, безусловно, прекрасно чувствующий ее сущностные характеристики, отвечая на вопрос о том, что в XX в. массы были не обмануты какими-то там "фюрерами", а хотели фашизма, власть производит знание, порождает удовольствие. "Война достойна любви. Если бы власть, ее организовавшая, она была только репрессивной..." <5>. -------------------------------- <5> Фуко М. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью. М., 2002. Т. 1. С. 190.

В настоящее время оказались востребованными школы системного и коммуникативного подходов к анализу войны. Интересным, на наш взгляд, в этих воззрениях является следующее: 1. Война - неотчуждаемое свойство как общей макросоциальной системы, так и составляющих ее подсистем, в том числе и общества. 2. Составляющая войны раскрывается через аналитику конкретных социально-правовых институтов. 3. Война - это особый генетический, коммуникативный код селекции всех действующих субъектов. 4. Большинство исследователей не отрицают историчность определенных видов войн. 5. Исследование войн возможно, а его результаты напрямую будут зависеть от подбора методов познания. Действительно, эмпирические исследования неопровержимо свидетельствуют, что война - свойство системы под названием человечество, общие цели и направленность развития которого заданы априори, ибо заложены как в самой системе, так и ее элементах. Чтобы "ухватить" сущность этого свойства, исследователи вынуждены от регистрации ситуаций и реально наблюдаемых вещей и явлений подниматься к более высокому уровню осмысления, дискурсом которого является контекст привычных для определенного времени практик и стратегий. И. А. Ильин в свое время называл "государственным настроением души, объемлющее и чувство, и волю, и воображение, и мысли, составляет подлинную ткань государственной жизни или как бы тот воздух, которым государство дышит и без которого оно задыхается и гибнет" <6>. Государство совсем не есть "система внешнего порядка", осуществляющаяся через внешние поступки людей. На самом деле государство творится внутренне, душевно, духовно; и государственная жизнь только отражается во внешних поступках людей, а совершается и протекает в их душе" <7>. Именно такое государство и воюет. -------------------------------- <6> Ильин И. А. Путь духовного обновления. М., 2003. С. 295. <7> Там же. С. 290 - 291.

"Масса не в состоянии отличить реальное от воображаемого, люди толпы понимают единственный язык - "это язык, минующий разум и обращенный к чувству", массы воспринимают не то, что изменяется, а то, что повторяется, и по сути своей весьма консервативны" <8>. "Бунт, революция и война - это праздник для массы, революция открывает широкую дорогу преступлению, смысл которого даже не осознается, поскольку масса переживает все события в состоянии бреда" <9>. -------------------------------- <8> Там же. С. 526. <9> Там же.

"Массовые лидеры давно усвоили, что в толпе намного эффективнее обращаться не к интеллекту, не к понятливости массового человека, а к чувствам любви, ненависти, мстительности, виновности, которые остро ощущает толпа" <10>. Лидер осуществляет власть над толпой, используя не насилие, а ее верования <11>. Важнейшим архетипом власти такого лидера является модификация отцовской власти: лидер, вождь (фюрер) и учитель - всегда отцы нации <12>, а также модификация власти божества, опирающегося на вполне реальную и "строго рассчитанную лестницу из нижних этажей служителей власти и далее на остальной народ" <13>. Власть "отца нации", а тем более "божества" всегда харизматична. -------------------------------- <10> Исаев И. А. Politica hermetica: скрытые аспекты власти. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С. 532 - 533. <11> См.: Там же. С. 534. <12> См.: Там же. <13> Добролюбов А. И. Государственная власть как техническая система: о трех великих социальных изобретениях человечества. 2-е изд., стереотип. М., 2003. С. 11.

Возрождение "восточных деспотий" на карте Европы XX в. обусловлено уровнем развития населявших ее народов, на протяжении всего прошедшего столетия они знали и понимали только одну форму государственного устройства: пирамида во главе с венчающим ее божеством (царем, "генсеком", президентом). Приоритет общественного над личным в сознании большинства населения позволил лидерам легко обосновать насилие над оппозицией. Их власть требует постоянного завоевания и не всегда оправдания. При этом упускается из виду, что она (власть) стремится только к одному - самосохранению и самовозвеличению и тем самым превращает себя в единственный центр политических притяжений. Запрещая какие-либо идеологические оценки в свой адрес и разоблачая все альтернативные тенденции как утопии, власть стремится превратить саму политику в технику, объективную, рутинную и от того более эффективную <14>. -------------------------------- <14> Исаев И. А. Politica hermetica: скрытые аспекты власти. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С. 556.

Государство и элементы его механизма - явления сами по себе системные, следовательно, на них в полной мере распространяются правила теории социально-правовых систем. Общеизвестно и то, что "система в процессе функционирования выступает как целостное образование, в котором между ее структурой и функциями существует взаимосвязь и взаимообусловленность" <15>. В этой связи нам следует согласиться с Ю. Г. Марковым, который утверждает, что "функция реализуется структурой и объясняется с помощью структуры" <16>. -------------------------------- <15> Сурмин Ю. П. Теория систем и системный анализ: Учебное пособие. Киев, 2003. С. 138. <16> Марков Ю. Г. Функциональный подход в современном научном познании. Новосибирск, 1982. С. 20.

В данном случае происходит то, что А. А. Богдановым называлось "сложением активностей" <17>. При этом давно установлено, что активности элементов социальной системы "складываются", но не арифметически, а системно, под воздействием системообразующих факторов. Особо следует обратить внимание на то, что работа системы представляет собой постоянное воспроизводство функционального эффекта, который сводится к способности системы делать то, что принципиально не может сделать каждый ее отдельный элемент. Функциональный эффект базируется на родственности и различии свойств элементов, на многообразии взаимодействий между ними, их интегрированности. -------------------------------- <17> См. подробнее: Богданов А. А. Всеобщая организационная наука (текстология). М., 1925. С. 85 - 88.

Иными словами, функциональный эффект системы государственного управления в военное время может быть обусловлен как эффективной работой сразу всех элементов системы, так и способностью одних элементов системы компенсировать сравнительно низкую эффективность других. С одной стороны, государство как система в целом легко в боевых условиях может осуществить то, чего не под силу добиться составляющим его элементам. С другой - элементы целого могут быть весьма самостоятельны. Эффективность одних структур легко компенсирует неэффективность или полное отсутствие других. Однако такие возможности государства далеко не беспредельны. Чтобы убедиться в том, что это действительно так, достаточно вспомнить период из нашей недавней истории, когда исполнительной власти ведомое ею общество "досталось в лаптях", а спустя всего три десятилетия оно стало претендовать на статус сверхдержавы, вооруженной десятками тысяч водородных бомб! Тогда считалось, что угроза исходит только извне, поэтому и было сделано все возможное, чтобы ее нейтрализовать. Добившись, на первый взгляд, невозможного, правящая элита не решила главной проблемы, движение к поставленной цели утратило качества как легитимности, так и мотивированности. Результат всем хорошо известен. Сказанное означает, что ни от отдельных руководителей, ни от руководимых ими элит, а равно их систем общество не вправе требовать более того, на что они способны в текущий момент времени как элементы аппарата человечества. В настоящее время на земном шаре идет третья мировая война, которая является результатом всего предыдущего человеческого развития. Эта война, как и все само наше развитие, объективна и крайне мало связана с нашим повседневным сознанием. Попытки отдельных государственных деятелей заменить боевые действия неким одним им ведомым миром априори обречены на неудачу, поскольку вместо динамики, характерной для живой и неживой природы, они предлагают чуждую для них статику. Война и мир - категории парные. Первая категория - объективная реальность, вторая категория - реальность воображаемая. Люди воюют, чтобы в конечном счете примириться, однако мир - нечто сродни раю. Вместо одних форм борьбы в социум неизбежно придут другие. Порой их внедрение в социальные отношения происходит настолько незаметно для человеческого глаза, что люди, воюя десятилетиями, этого не замечают. Осознание угрозы быть покоренными неизвестно откуда взявшимся врагом большинство из них застает врасплох, ибо нельзя забывать глубинного смысла пророческих слов: "...покой нам только снится".

Название документа