Современные тенденции кодификации института ответственности за военные преступления

СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ КОДИФИКАЦИИ ИНСТИТУТА ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

С. А. ЛОБАНОВ

Лобанов С. А., заведующий кафедрой международно-правовых дисциплин Института бизнеса и политики, доцент, доктор юридических наук.

Институт уголовной ответственности за военные преступления имеет многовековую историю своего становления, однако решающую роль в его формировании сыграли судебные процессы, состоявшиеся после окончания Второй мировой войны (Нюрнбергский и Токийский). В настоящее время данный институт переживает процесс динамичного развития, проявляющего себя в том числе в кодификационной работе. В теории права обоснованно отмечается прогрессивная роль кодификации как особого вида правотворческой деятельности, который обеспечивает единое, согласованное и упорядоченное нормативное регулирование конкретного вида социальных отношений, тем самым способствуя системному развитию всего нормативного материала <1>. Кодификация, в свою очередь, неразрывно связана с преемственностью в праве. Данная связь обусловлена тем, что кодификация не может проводиться "на пустом месте", она основывается на осмыслении сложившейся в праве ситуации и предполагает наличие какого-то массива правовых норм, как правило, разрозненных, но в силу значимости регулирования данной группы отношений, нуждающихся в системном упорядочении <2>. -------------------------------- <1> См., например: Алексеев С. С. Теория права. М., 1993. С. 84. <2> Подробнее об этом см., напр.: Рыбаков В. А. Преемственность в праве и кодификация права // Журнал российского права. 2007. N 7.

Анализ специальной литературы и обобщение кодификационной практики в рассматриваемой сфере позволяют выделить следующие вехи (этапы) эволюции кодификации института ответственности за военные преступления. Первый из них охватывает период с середины XIX в. до начала XX в. и характеризуется тем, что в это время сложились предпосылки для международно-правовой систематизации обычных правил и внутригосударственных установлений, касающихся ведения военных действий и ответственности лиц, виновных в их грубом нарушении, и была предпринята первая попытка "запуска" механизма привлечения военных преступников к международной уголовной ответственности. Следующая веха - судебные процессы, проходившие после окончания Второй мировой войны, и прежде всего Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками, подготовка, ход и итоги которого довольно подробно освещены в отечественной и зарубежной литературе <3>. В Уставе Нюрнбергского МВТ и других связанных с ним документах заключены важные положения, по сути - нормативные основы международной уголовной ответственности за военные преступления (нарушение законов и обычаев войны). Генеральная Ассамблея ООН Резолюцией 96 (1) от 11 декабря 1946 г. подтвердила принципы международного права, отраженные в статуте Нюрнбергского военного трибунала и нашедшие отражение в его приговоре как общепризнанные. -------------------------------- <3> См., напр.: Нюрнбергский процесс: право против войны и фашизма. М., 1995.

Дальнейший ход кодификации норм об ответственности за военные преступления (третий этап, который можно назвать современным) носит диверсифицированный, многоуровневый характер. На уровне межгосударственного сотрудничества, важнейшем и определяющем материальные и процессуальные основы борьбы с данным видом преступных проявлений, а равно и международной преступностью в целом, можно выделить ряд самостоятельных и одновременно взаимосвязанных направлений. Во-первых, в развитие норм Устава Нюрнбергского МВТ, в послевоенных источниках права вооруженных конфликтов (Женевские конвенции о защите жертв войны от 12 августа 1949 г., Дополнительные протоколы к ним 1977 г.) уточнялся и дополнялся перечень нарушений законов и обычаев войны. Во-вторых, в доктрине международного права и разрабатываемых на ее основе документах военные преступления, по крайней мере наиболее серьезные среди них, стали рассматриваться как преступления против мира и безопасности человечества <4>. В частности, такой подход присутствовал в одном из вариантов разрабатываемого Комиссией международного права ООН проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, а именно в принятом в первом чтении в 1991 г., где ст. 22 была озаглавлена "Исключительно серьезные военные преступления". -------------------------------- <4> По данной проблеме см., напр.: Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право. М., 1999. С. 114 - 115; Лобанов С. А. Международно-правовые аспекты уголовного судопроизводства по делам о военных преступлениях. М., 1999. С. 47; Адельханян Р. Военные преступления" в международном уголовном праве // Российская юстиция. 2003. N 3; и др.

Концепция военных преступлений как преступлений против мира и безопасности человечества приведена в целом комплексе международных норм, обеспечивающих действие принципа неотвратимости наказания военных преступников (Декларация о территориальном убежище от 14 декабря 1967 г., Конвенция о неприменимости сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности 1968 г., Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 3 декабря 1973 г. N 3074 (XXVIII) "Принципы международного сотрудничества в отношении обнаружения, ареста, выдачи и наказания лиц, виновных в военных преступлениях и преступлениях против человечества"). Данный подход принципиально важен в плане осуществления принципа универсальной юрисдикции по делам о военных преступлениях, в соответствии с которым предание суду преступника происходит вне зависимости от места совершения им преступления и его гражданства. В-третьих, вопросы механизма реализации ответственности за военные преступления получили разработку на уровне ООН в лице ее различных органов в контексте проблемы международной уголовной юрисдикции. Итогом многолетней и кропотливой работы Комиссии международного права и широкого сотрудничества государств явились разработка и принятие Статута Международного уголовного суда <5>. Статут вступил в силу 1 июля 2002 г., однако Россия пока не ратифицировала данный документ. В то же время наша страна в отличие от ряда других (среди последних США и Китай) голосовала за принятие Римского статута. -------------------------------- <5> Данный документ был принят в Риме на Дипломатической конференции полномочных представителей 17 июля 1998 г. (Док. ООН A/CONF. 183/9).

Непосредственно военным преступлениям посвящена ст. 8 Статута МУС, выделяющая четыре категории военных преступлений: серьезные нарушения Женевских конвенций от 12 августа 1949 г.; серьезные нарушения законов и обычаев, применяемых во время международных вооруженных конфликтов; серьезные нарушения ст. 3, общей для четырех Женевских конвенций, применяемой в вооруженных конфликтах немеждународного характера; другие серьезные нарушения законов и обычаев, применяемых во время немеждународных вооруженных конфликтов; их перечень насчитывает несколько десятков составов. Параллельно с реализацией идеи создания постоянного международного уголовного суда идет процесс создания такого рода органов ad hoc. Так, Совет Безопасности ООН учредил своими резолюциями международные уголовные трибуналы для расследования военных преступлений и иных преступных нарушений международного гуманитарного права, совершенных на территории Югославии и Руанды. В 2002 г. по Соглашению между ООН и Правительством Сьерра-Леоне был создан Специальный суд по Сьерра-Леоне, уполномоченный осуществлять уголовное преследование лиц, ответственных за серьезные нарушения норм международного гуманитарного права. В литературе указывается на ряд преимуществ уже созданного и фактически приступившего к работе постоянного Международного уголовного суда (МУС) по сравнению с международными уголовными трибуналами ad hoc. К ним следует отнести универсализм подсудности, конкретизацию перечня, набора преступлений, ограничение судейского усмотрения, легитимность правомочий <6>. -------------------------------- <6> Сухарев А. Я. Нюрнбергский процесс и проблемы международной законности // Журнал российского права. 2007. N 1.

Международный уголовный суд, как следует из преамбулы Римского статута, призван дополнять национальные органы уголовной юстиции, а не подменять их, что также говорит в пользу данного органа и перспективы присоединения к его статуту РФ. Вместе с тем осторожность России в данном вопросе вызвана рядом обстоятельств, в том числе правового свойства, в частности коллизиями Конституции РФ и Римского статута в вопросе передачи граждан МУС, а также соображениями политического характера. Данный вопрос, по всей видимости, затрагивает и проблему кодификации норм о военных преступлениях в российском законодательстве. Процесс кодификации норм об ответственности за военные преступления осуществляется не только на межгосударственном уровне, посредством заключения международных соглашений и разработки иных международных документов, но и в рамках развития национального законодательства, в первую очередь уголовного. Несмотря на то что военные преступления относятся к категории международных преступлений и наличие национального закона, содержащего основания их криминализации, в принципе не является обязательным, роль внутригосударственного законодательства и соответствующих правовых механизмов очевидна. Прежде всего, национальный закон обеспечивает осуществление принципов и норм международного права на территории государства, в том числе в исследуемой сфере. Кроме того, как показывает практика, большинство дел о военных преступлениях рассматриваются национальными судами, которые при осуществлении правосудия в первую очередь руководствуются уголовными и уголовно-процессуальными законами своего государства. Практика включения норм об ответственности за серьезные нарушения законов и обычаев войны в акты национального права не нова, однако современные интеграционные и глобализационные процессы проявляют себя в широкой имплементации международно-правовых норм в уголовном праве государств. Так, в принятом во Франции в 1992 г. Уголовном кодексе имеется раздел "О преступлениях против человечества", в действующем УК РФ - раздел XII "Преступления против мира и безопасности человечества", к ним, в частности, отнесено применение запрещенных средств и методов ведения войны (ст. 356). Кроме того, отдельными странами помимо уголовных кодексов были приняты специальные законы, распространившие универсальную юрисдикцию на некоторые международные преступления. В частности, можно сослаться на бельгийский Закон от 16 июня 1993 г. "О пресечении серьезных нарушений международного гуманитарного права" (Loi relative a la repression des violations graves du droit international humanitaire), согласно ст. 7 которого судебные инстанции Бельгии вправе рассматривать дела о совершении нарушений, подпадающих под действие настоящего Закона, независимо от места их совершения. Наконец, для некоторых стран характерен комплексный, межотраслевой подход в вопросах кодификации военных преступлений и обеспечения работы механизма их предупреждения и пресечения. В качестве примера последовательного и всестороннего приведения национального законодательства в соответствие с международными обязательствами в рассматриваемой сфере приведем опыт ФРГ. Германия ратифицировала Римский статут в 2000 г., и в течение 2000 - 2002 гг. было принято шесть федеральных законов, в частности Закон об изменении Основного Закона ФРГ (о возможности передачи немецких граждан МУС и/или их выдачи государствам - членам ЕС при условии соблюдения принципа верховенства права), Закон об имплементации Римского статута и Закон о сотрудничестве с МУС, внесен ряд поправок в УК ФРГ с целью привлечения к ответственности за преступления против отправления правосудия МУС, и принят Кодекс преступлений против международного права (нем. Volkerstrafgesetzbuch, далее - КППМП) от 26 июня 2002 г. КППМП состоит из двух частей: "Общие положения" и "Уголовно наказуемые нарушения международного права". Его Особенная часть включает три раздела, посвященные преступлению геноцида и преступлениям против человечности, военным преступлениям, иным уголовно наказуемым деяниям (27). Раздел второй Кодекса "Военные преступления" охватывает пять самостоятельных параграфов: § 8 "Военные преступления против лиц" (Kriegsverbrechen gegen Personen); § 9 "Военные преступления против права собственности и иных прав" (Kriegsverbrechen gegen Eigentum und sonstige Rechte); § 10 "Военные преступления в отношении гуманитарных операций и эмблем" (Kriegsverbrechen gegen humaniatare Operationen und Embleme); § 11 "Военные преступления применения запрещенных средств ведения войны" (Kriegsverbrechen des Einsatzes verbotener Methoden der Kriegsfuhrung); § 12 "Военные преступления применения запрещенных методов ведения войны" (Kriegsverbrechen des Einsatzes verbotener Mittel der Kriegsfuhrung). В отличие от Римского статута, Кодекс применительно к проблеме ответственности за военные преступления не устанавливает порога юрисдикции, что повышает эффективность указанного акта внутригосударственного права. В целом же применительно к военным преступлениям, предусмотренным КППМП, соответствующий раздел учитывает составы тех деяний, которые указаны ст. 8 Римского статута, причем так же, как и в Статуте МУС, понятие "военное преступление" распространено на конфликты немеждународного характера: военные преступления подлежат преследованию независимо от категории вооруженного конфликта. При анализе ст. 356 УК РФ прежде всего обращает внимание ее бланкетный характер: содержание диспозиции полностью не определяется в уголовном законе, а дополняется в статьях других нормативных актов. Данный подход, наряду с преимуществами, имеет и недостатки. Отсутствие в диспозиции нормы уголовного закона данных об элементах объективной и субъективной сторон, в частности о форме вины субъекта преступления, о способе деяния или тяжести последствий, затрудняет решение вопроса о разграничении основания уголовной и дисциплинарной или иной юридической ответственности. В специальной литературе справедливо обращается внимание на то, что уровень бланкетности в ст. 356 УК РФ явно завышен, и деяние в ней признается преступлением лишь в силу его незаконности, без определения признаков состава <7>. -------------------------------- <7> Батырь В. А. Международное гуманитарное право: Учебник для вузов. М.: Юстицинформ, 2006.

Существенным недостатком рассматриваемой нормы является отсутствие упоминания в ней ответственности за нарушения норм права, применяемого в вооруженных конфликтах немеждународного характера <8>. Между тем подавляющее большинство вооруженных конфликтов современности, изобилующих грубыми нарушениями норм международного гуманитарного права, не носит международного характера. -------------------------------- <8> На данное обстоятельство автор обращал внимание и ранее. См., напр.: Лобанов С. А. Международно-правовые аспекты уголовного судопроизводства по делам о военных преступлениях. М., 1999. С. 145.

По всей видимости, российскому законодателю следует продолжить процесс внутригосударственной кодификации норм об ответственности за рассматриваемый вид преступлений. В этой связи можно было бы дополнить раздел XII УК РФ "Преступления против мира и безопасности человечества" новыми главами, включая главу о военных преступлениях. Было бы правильным, не отступая в ней от присутствующего в УК концептуального подхода, не заниматься формулированием исчерпывающего перечня составов такого рода деяний, но выделить их основные категории, используя для этого доктринальные классификации, передовой кодификационный опыт зарубежных стран, проекты и действующие документы международного права. При этом необходимо сохранить отсылку к международным договорам РФ и четко оговорить, что уголовный запрет в полной мере распространяется на соответствующие нарушения, имеющие место в ходе вооруженного конфликта немеждународного характера.

Название документа