Правовые аспекты грузино-югоосетинского конфликта

(Нелюбин В. А.)

("Военно-юридический журнал", 2010, N 1)

Текст документа

ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ГРУЗИНО-ЮГООСЕТИНСКОГО КОНФЛИКТА

В. А. НЕЛЮБИН

Нелюбин В. А., Аппарат Уполномоченного по правам человека при Президенте РФ, полковник юстиции запаса.

Определение статуса конфликта и применение норм права. С началом развязывания агрессии со стороны Грузии против Республики Южная Осетия (РЮО, в рамках де-юре одного государства) конфликт по всем признакам международного гуманитарного права (МГП) носил характер внутреннего с соответствующим применением нормативных актов, регулирующих внутренний вооруженный конфликт (далее - ВВК), впоследствии со вступлением в боестолкновение с подразделениями миротворческого контингента Российской Федерации и приданными им воинскими формированиями регулярных ВС РФ конфликт приобрел характер международного вооруженного конфликта; соответственно, возникает необходимость применения норм МГП, регулирующих международный вооруженный конфликт (далее - МВК).

Первоначальные действия подразделений Вооруженных Сил РФ были направлены на оказание помощи военнослужащим миротворческого батальона, дислоцированного в г. Цхинвали Республики Южная Осетия, с одновременной защитой граждан Российской Федерации, находящихся на территории Республики Южная Осетия. Не вдаваясь в детализацию и оценку оперативно-тактических действий подразделений и командования ВС РФ, а также военных формирований с грузинской стороны, постараемся дать правовую оценку указанных действий.

Правовой статус участников конфликта (российская сторона). В соответствии с мандатом, предоставленным подразделению миротворцев в РЮО на основании Соглашения 1992 г. и Устава ООН (ст. 52), военнослужащими батальона РФ выполнялись следующие задачи: разделение противоборствующих сторон и одновременное создание буферной зоны или какой-либо другой зоны, выполняющей ту же роль; наблюдение за соблюдением перемирия или соглашения о прекращении огня; предотвращение внутренних или международных конфликтов; обеспечение сохранения правопорядка и возвращения к нормальной жизни.

Кроме того, развертывание батальона миротворцев в РЮО позволяет силам ООН: осуществлять контроль и наблюдение за зоной конфликта, границей или демаркационной линией, разделяющей противоборствующие силы; предотвратить просачивание или конфронтацию противоборствующих сил в зоне конфликта; провести окончательное разведение противоборствующих сил и установить буферную или разделительную линию; провести переговоры на местном уровне между представителями сторон.

При этом миротворцам присущ еще ряд функций, включая наблюдение и недопущение за укреплением сторонами инженерных сооружений, увеличения численности противоборствующих сторон, поставок оружия и боевой техники и осуществления защиты гражданского населения в специально обозначенных районах и другие функции.

Установленные Правила применения силы наделяли контингент миротворцев в РЮО правом применения силы для защиты своих сил, лиц и объектов, обладающих признанным особым статусом, для ведения боевых действий в целях установления мира.

Применимость МГП. Отправными положениями применимости МГП в период грузино-югоосетинского конфликта могут быть следующие положения:

- в соответствии со ст. 1 Женевских конвенций I - IV (далее - ЖК) "Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются соблюдать настоящую Конвенцию, Протокол и обеспечивать их соблюдение при любых обстоятельствах". В условиях вооруженного конфликта Конвенции и Протоколы применяются при любых обстоятельствах, в случае же немеждународного вооруженного конфликта высокой напряженности (Протокол II, ст. 1) могут применяться лишь некоторые нормы, предусмотренные этими документами;

- ст. 45 ЖК I, ст. 46 ЖК II предусмотрена ответственность в системе военного командования: "Каждая сторона, находящаяся в конфликте, через своих главнокомандующих должна будет заботиться о подробностях выполнения предшествующих статей, равно как и насчет непредусмотренных случаев, в соответствии с общими принципами настоящей Конвенции";

- применение ЖК I - IV предусматривает принятие ряда мер, связанных с обеспечением соблюдения МГП, распространением знаний о МГП, подготовкой квалифицированного персонала, пресечением серьезных нарушений и других мер, предусмотренных ЖК I - IV ДП I - II в мирное время, с определением ответственных - правительства и главнокомандующего ВС. В военное время - контроль за соблюдением положений МГП, выполнением мер, предусмотренных ЖК I - IV и ДП I - II, включая эвакуацию гражданского населения, созданием госпитальных зон и местностей, сообщением о нарушениях, расследованием, отслеживанием и т. д.

Таким образом, становится очевидным, что на первой стадии конфликта, на стадии ВВК МГП должно было применяться в объеме общей (3) для всех Женевских конвенций статьи, а также II Дополнительного протокола. С переходом же вооруженного конфликта в стадию МВК МГП должно было применяться в полном объеме.

Практическое применение норм МГП в ходе конфликта. К сожалению, необходимо констатировать, что как на первой, так и на второй стадии грузино-югоосетинского конфликта в нарушение норм МГП - Женевских конвенций (I - IV) 1949 г. и Дополнительного протокола (I) 1977 г. (подписанных и ратифицированных обеим сторонам МВК) военнослужащими формирований Грузии применялись запрещенные способы (методы) и средства ведения боевых действий. Во всяком случае, были зафиксированы:

- убийства или ранения гражданских лиц, а также умышленное убийство миротворцев российского батальона;

- убийства или ранения лиц, которые, сложив оружие или не имея средств защищаться, сдались в плен;

- вероломство (осуществление враждебного акта под прикрытием права на защиту путем симуляции и использования статуса и форменной одежды военнослужащих миротворческих сил);

- нападения неизбирательного характера;

- террор в отношении гражданского населения;

- нападение на медицинские формирования, санитарно-транспортные средства, имеющие надлежащие отличительные эмблемы (знаки) и использующие установленные сигналы;

- огневое поражение населенных пунктов, жилищ, храмов, госпиталей, при условии, что они не используются в военных целях;

- уничтожение культурных ценностей, исторических памятников, мест определения культа и других объектов, составляющих культурное или духовное наследие народов;

- уничтожение и захват собственности противника.

Кроме того, необходимо обратить внимание на использование противной стороной в качестве военной силы наемников, которые наряду с военнослужащими Грузии совершали преступления против российских военнослужащих, а также убийства гражданского населения (наемники из Украины, Эстонии, так называемые военспецы и советники из США, Израиля, Чехии).

Также в случае подтверждения информации о разрушении плотины грузинскими военными формированиями необходимо применение ссылки на нарушение положений МГП, касающейся использования голода среди гражданского населения как способа получения военного преимущества, так как в данном случае речь идет о лишении гражданского населения г. Цхинвали питьевой воды.

Вопреки положению раненых и больных из числа военнослужащих и гражданских лиц РФ, задержанных грузинской стороной, раненым и больным грузинской стороны, задержанным российскими военнослужащими, была оказана медицинская помощь, питание и нахождение в приемлемых условиях в полном соответствии с требованиями ст. 14 ЖК I, регламентирующей правоположение раненых и больных и пользующихся покровительством и защитой (ст. 12 ЖК I).

Ответственность за непринятие мер во время вооруженного конфликта немеждународного характера (первая стадия конфликта). Женевские конвенции и ДП II не предусматривают ответственность начальника за нарушения, совершенные его подчиненными во время немеждународного вооруженного конфликта. Однако следует учесть, что нахождение вооруженных групп под ответственным командованием является условием применения Протокола II.

В международном уголовном праве принцип ответственности начальника действует и в отношении деяний, совершенных во время немеждународного вооруженного конфликта. В Уставах специальных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде предусмотрена ответственность начальников, в том числе в случае непринятия мер, за преступления, совершенные их подчиненными. Данная форма ответственности распространяется на все преступления в пределах юрисдикции этих трибуналов. Устав трибунала по Руанде предусматривает компетенцию трибунала рассматривать дела о серьезных нарушениях ст. 3, которые в любом случае считаются военными преступлениями, общей для четырех Женевских конвенций и ДП II, по определению совершенных в период немеждународного вооруженного конфликта.

Ответственность за непринятие мер во время международного вооруженного конфликта характера (вторая стадия конфликта). Пунктом 2 ст. 86 ДП I предусмотрено: "...тот факт, что нарушение Конвенций (имеется в виду ЖК) или настоящего Протокола было совершено подчиненным лицом, не освобождает его начальников от уголовной или дисциплинарной ответственности в зависимости от случая, если они знали или имели в своем распоряжении информацию, которая должна была бы дать им возможность прийти к заключению в обстановке, существовавшей в то время, что такое подчиненное лицо совершает или намеревается совершить подобное нарушение, и если они не приняли всех практически возможных мер в пределах своих полномочий для предотвращения или пресечения этого нарушения".

Статья 87 Протокола содержит ряд уточнений относительно обязанностей начальников.

Понятие "начальник" означает лицо, "которое несет личную ответственность за исполнителя данного деяния, поскольку последний, будучи его подчиненным, находился под его контролем".

Вопрос о том, знал ли начальник о действиях или намерениях подчиненного, относится к числу деликатных. То, что начальник располагал соответствующей информацией, может быть доказано различными способами. К тому же непринятие начальником мер для получения такой информации также является основанием для привлечения его к ответственности.

Обязанность начальника принимать необходимые меры включает также обязанность предотвращать или пресекать преступления, совершаемые подчиненными, посредством принятия всех "надлежащих" шагов, предпринимаемых "в пределах их полномочий". Кроме того, на начальника возложена обязанность по пресечению, а также наказанию лиц, совершивших нарушения.

Пределы уголовной ответственности за непринятие мер в уголовном праве четко не определены. Что касается пресечения нарушений МГП, одна из трудностей состоит в том, что непринятие мер начальником не квалифицируется как серьезное нарушение. Однако вокруг этого понятия строится обязательство государств преследовать в уголовном порядке или выдавать преступников, которое сочетается с принципом универсальной юрисдикции.

В международном праве ответственность начальников выступает как особая форма соучастия в преступлении. Эта ответственность предусмотрена в гуманитарном праве и вписывается в предусмотренную им систему пресечения. Таким образом, в случае, если подчиненный совершает серьезное нарушение, его начальник также должен привлекаться к ответственности за совершение серьезного нарушения. Государства обязаны подвергать наказанию или выдавать лиц, совершивших серьезные нарушения, причем независимо от их гражданства и места совершения серьезного нарушения.

Начальники могут быть привлечены к ответственности за преступную халатность. Однако система уголовно-правовых санкций за серьезные нарушения построена вокруг принципа умышленного совершения преступления. Элемент умышленности явным образом предусмотрен для целого ряда серьезных нарушений.

Говоря же об ответственности вообще, необходимо отметить, что противоправные действия лиц из числа военнослужащих военных формирований Грузии в зоне вооруженного конфликта на территории Республики Южная Осетия в отношении миротворцев российского контингента и граждан РФ подпадают под действие УК РФ, в особенности в части применения общеуголовных составов, а исходя из требований ч. 3 ст. 12 УК РФ и статей главы 34 УК РФ, предусматривающей ответственность за преступления, совершенные против мира и безопасности человечества.

А вот вопросом о правомерности действий грузинских военнослужащих из числа миротворцев, скорее всего, будет заниматься Международный уголовный суд, поскольку действия грузинских миротворцев можно как минимум оценивать как невыполнение требований Соглашения 1992 г., невыполнение мандата ООН. Обоснованной и закономерной будет постановка вопроса о привлечении данной категории военнослужащих грузинских вооруженных формирований за совершение военных преступлений (серьезных нарушений ДП I) в отношении как военнослужащих из числа миротворцев, ВС РФ, так и граждан РФ и РЮО к уголовной ответственности, регламентированной национальным и международным законодательством.

Еще один аспект данной проблемы вызывает по меньшей мере недоумение. А именно то обстоятельство, что грузинской стороной в ходе вооруженного конфликта практически в полном объеме игнорировались требования норм МГП, а военные советники - специалисты, в первую очередь США, Украины, имели обширную и длительную практику применения МГП в рамках боевых действий в различных регионах мира и соответственно - подготовку в этой области.

Более того, необходимо отметить, что грузинские военные специалисты - разработчики Наставления по применению МГП в грузинских вооруженных силах - проходили подготовку в Международном институте гуманитарного права в Сан-Ремо (Италия).

Аналогичная ситуация и с Украиной, где осуществляется целенаправленная подготовка военных специалистов в области МГП, преподаватели - специалисты в области ПВК Российской Федерации неоднократно приглашались должностными лицами Украины для участия в совместных научно-практических мероприятиях по вопросам применения МГП. Все это является косвенным доказательством умышленного игнорирования и несоблюдения норм международных договоров и бездействия высшего командования Грузии.

Надеюсь, что изложенные позиции и определенные нормы национального и международного права, ответственность за допущенные нарушения (преступления) послужат уроком в первую очередь командному звену российских Вооруженных Сил, военнослужащим - участникам вооруженных конфликтов. Тем более отменно сознавать, что уроки А. В. Суворова, Д. М. Скобелева и других выдающихся русских полководцев, как показал грузино-югоосетинский вооруженный конфликт, с точки зрения права и уважения к человеку в настоящий период времени наши военнослужащие усваивают, претворяют в жизнь, тем самым заслуживая глубокое уважение местного населения, да и общества в целом.

Название документа