Издание и исполнение приказа в международном уголовном праве

ИЗДАНИЕ И ИСПОЛНЕНИЕ ПРИКАЗА В МЕЖДУНАРОДНОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

А. Ю. ДЕВЯТКО

Девятко А. Ю., кандидат юридических наук.

В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры являются составной частью российской правовой системы <1>. Такие нормы имеют прямое и непосредственное действие в правовой системе Российской Федерации, применимы судами при разрешении конкретных гражданских, административных и уголовных дел. Уголовный закон Российской Федерации основывается на Конституции Российской Федерации, а также на общепризнанных принципах и нормах международного права (ч. 2 ст. 1 УК РФ). Правило о прямом действии норм международного уголовного права распространяется на все нормы Общей части национального уголовного права. В полной мере это относится и к нормам об обстоятельствах, исключающих преступность деяния <2>. В связи с этим изучение международных правовых норм об издании и исполнении приказа или распоряжения имеет как теоретическое, так и практическое значение. -------------------------------- <1> В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом в целом, отклонение от которых недопустимо // СПС "Гарант". <2> См.: Иногамова-Хегай Л. В. Международное уголовное право. СПб., 2003. С. 75.

Вопросы уголовной ответственности лиц, причинивших при исполнении полученных приказов вред охраняемым уголовным законом интересам, на протяжении многих лет являлись предметом исследований ученых-юристов <3>. Указанные проблемы находили свое разрешение также в судебных постановлениях по конкретным делам, вынесенным, как правило, в связи с вооруженными конфликтами. Отличалась многообразием такая практика при рассмотрении дел о событиях, имевших место в период и после Первой мировой войны. Показательны в этом отношении судебные процессы, проведенные в г. Лейпциге, в отношении военнослужащих Германии <4>. Капитан-лейтенант Карл Нейман обвинялся в потоплении французского госпитального судна "Дувр Касль". Обвинитель высказался за оправдание подсудимого, поскольку судно шло не по установленному маршруту и Нейман в соответствии с приказом германского адмиралтейства был обязан торпедировать это судно. В обоснование вынесенного по делу оправдательного приговора было указано, что подчиненного освобождают от ответственности приказы его начальства <5>. Противоположное по содержанию судебное решение вынесено при рассмотрении дела в отношении лейтенантов Дитмар и Больдт. Они обвинялись в том, что по приказу командира подводной лодки торпедировали английское госпитальное судно и затем уничтожили часть его экипажа, пытавшегося спастись на шлюпках. В обвинительном приговоре суд отметил: обстоятельство, что деяние обвиняемых проистекало из прямого или косвенного распоряжения командира, не освобождает их от ответственности, так как не может быть никакого сомнения в том, что обвиняемые отдавали себе отчет в нечестности и преступности замысла командира <6>. -------------------------------- <3> Несмотря на существующие доктрины о международной уголовной ответственности государств (напр., Ф. Малекян), в настоящее время доминирующим является подход, в соответствии с которым субъектом международной уголовной ответственности могут выступать только физические лица (Л. В. Иногамова-Хегай, В. Н. Кудрявцев, А. Г. Кибальник, Ю. А. Решетов и др.). В то же время за совершение международных уголовных преступлений возможно одновременное наступление уголовной ответственности физического лица и международно-правовая ответственность государства. <4> После Первой мировой войны Германия отказалась выдать странам-победителям своих военнослужащих. В связи с этим судебные процессы проводились над германскими военнослужащими в городе Лейпциге и получили название "Лейпцигские процессы". При этом результаты рассмотрения дел нередко основывались не только на юридической аргументации, но и на политической установке властей. <5> Полянский Н. Н. Международное правосудие и преступники войны. М., 1976. С. 42 - 43. <6> Там же. С. 44 - 45.

Несмотря на разнообразие правоприменительной практики того периода времени, все же доминировал подход, в соответствии с которым исполнение приказа не во всех случаях являлось обстоятельством, оправдывающим его исполнителя <7>. По этому поводу в 1919 г. в докладе Комиссии по ответственности и наказанию виновников войны было указано, что ни гражданские, ни военные власти не могут быть освобождены от ответственности только в силу того, что вышестоящая власть может быть осуждена за то же самое преступление. По мнению Комиссии, суд должен в каждом отдельном случае решать, является ли достаточным основанием для оправдания ссылки лица, которому вменяется в вину совершение поступка, предусмотренного докладом об ответственности за то, что оно действовало, исполняя приказ начальника <8>. -------------------------------- <7> Ромашкин П. С. Преступления против мира и человечества. М., 1967. С. 246. <8> Там же.

Проблема уголовно-правовой оценки деяний, совершенных во исполнение властных предписаний, вновь встала в связи с преступлениями, совершенными нацистскими преступниками во время Второй мировой войны. Многие из них, оправдывая свою вину, ссылались на необходимость выполнения приказа начальника или правительства <9>. Вместе с тем в уставах Нюрнбергского и Токийского трибуналов было закреплено положение о том, что исполнители приказов подлежат привлечению к уголовной ответственности. В настоящее время оно является одним из основополагающих и общепризнанных принципов международного уголовного права <10>. В ст. 8 Устава Международного военного трибунала (Нюрнбергского) от 8 августа 1945 г. указано: "Тот факт, что подсудимый действовал по распоряжению правительства или приказу начальника, не освобождает его от ответственности, но может рассматриваться как довод для смягчения наказания, если Трибунал признает, что этого требуют интересы правосудия" <11>. Аналогичные положения содержались также в п. "b" § 4 Закона N 10 Контрольного совета "О наказании лиц, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и человечества" <12>. Указанный принцип нашел свое воплощение в судебных решениях по конкретным уголовным делам. В приговоре в отношении начальника верховного командования германскими вооруженными силами фельдмаршала Вильгельма Кейтеля отмечено, что подлинным критерием является не факт наличия приказа, а вопрос о том, был ли практически возможен моральный выбор <13>. Указание о непринятии в качестве оправдания за совершенное преступление того обстоятельства, что оно совершено во исполнение приказа, при возможности морального выбора, содержалось и в приговоре Международного военного трибунала по делу медиков. "...Человек, который встретился с опасностью наказания, даже смертной казни, все равно имеет моральный выбор, если он решает не исполнить преступный приказ. Он может предпочесть собственное наказание причинению незаконного вреда другому невинному человеку. Это, конечно, выбор, основанный на моральных соображениях. Обращаясь к наиболее крайнему примеру, надо сказать, что никто не может покушаться на жизнь другого для того, чтобы сохранить собственную жизнь" <14>. -------------------------------- <9> В свое время, осуждая преступления фашистской Германии, Э. М. Ремарк красноречиво писал: "Приказ сам по себе почти всегда бескровен. С этого все начинается. Тот, кто сидит за письменным столом, не должен хвататься за топор... А людей, выполняющих приказы, всегда можно найти, особенно в Германии...". См.: Ремарк Э. М. Тени в раю. М., 1992. С. 28. <10> Кудрявцев В. Н. Международное уголовное право. М., 1999. С. 19. <11> Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками: Сб. материалов: В 7 т. Т. 1. М., 1957. С. 68. <12> "Тот факт, что какое-либо лицо действовало во исполнение приказов своего правительства или вышестоящего над ним начальника, не освобождает его от ответственности за преступления, но может служить смягчающим обстоятельством при определении наказания". См.: Там же. С. 81. <13> Там же. С. 369. <14> Там же.

Принцип невозможности ссылаться на приказ правительства или начальника в качестве оправдания за совершение преступного деяния в последующем был подтвержден в ряде международных правовых актов. Кодексом поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка 1979 г. (ст. 5) установлено, что "...ни одно должностное лицо по поддержанию правопорядка не может ссылаться на распоряжения вышестоящих лиц" <15>. Аналогичные предписания содержатся в п. 3 ч. 2 Конвенции против пыток и других жестоких, унижающих человеческое достоинство видов обращения и наказания 1984 г.: "...приказ вышестоящего начальника или государственной власти не может служить оправданием пыток" <16>. -------------------------------- <15> Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка. Принят Резолюцией 34/169 Ассамблеи ООН от 17 декабря 1979 г. // Права человека и судопроизводство: Собрание международных документов. С. 176. <16> Ведомости Верховного Совета СССР. 1987. N 45. Ст. 747.

Вышеуказанный принцип неоднократно воплощался в уставах созданных в последнее время международных трибуналов. В соответствии с ч. 4 ст. 6 Устава Международного трибунала по Руанде "тот факт, что обвиняемое лицо действовало по приказу правительства или начальника, не освобождает его от уголовной ответственности, однако может рассматриваться как основание для смягчения наказания, если Международный трибунал по Руанде признает, что этого требуют интересы правосудия" <17>. В аналогичной редакции указанный принцип закреплен в п. 3 ст. 7 Устава международного суда по Югославии <18>. Международные суды руководствовались данным положением при принятии решений по конкретным делам. Боснийский серб Абренович, арестованный весной 2001 г. миротворческими силами ООН в Боснии по обвинению в массовых убийствах тысяч боснийских мусульман в период с июня по ноябрь 1995 г., обосновывая отсутствие оснований для его уголовного преследования, ссылался на то, что действовал как солдат, выполнявший приказ своего начальника <19>. -------------------------------- <17> Международное публичное право: Сборник документов. Т. 2. М., 1996. С. 111. <18> Там же. С. 104. <19> Цит. по: Иногамова-Хегай Л. В. Международное уголовное право. СПб., 2003. С. 161.

Примечательно, что в международных правовых актах наряду с указанием об отсутствии оснований для освобождения от уголовной ответственности исполнителя приказа закреплен принцип, в соответствии с которым должностное положение виновного лица не может рассматриваться в качестве основания для освобождения от ответственности или смягчения наказания. Так, в ст. 7 Устава международного военного трибунала (Нюрнбергского) указано, что должностное положение подсудимых, их положение в качестве глав государства или ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или смягчению наказания <20>. Подобные нормы имеются в уставах международного трибунала по Руанде (ч. 2 ст. 6) <21> и по Югославии (ч. 1 ст. 7) <22>. В Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества от 26 ноября 1968 г. (ст. 2) также установлено, что в случае совершения какого-либо преступления, упомянутого в Конвенции, ее положения применяются и к представителям государственных властей, и к частным лицам, которые выступают в качестве исполнителей этих преступлений или соучастниками таких преступлений <23>. В ст. 27 Римского статута постоянно действующего Международного уголовного суда "Недопустимость ссылки на должностное положение" указано: "1. Настоящий Статут применяется в равной мере ко всем лицам, без какого бы то ни было различия на основе должностного положения. В частности, должностное положение как главы государства или правительства, члена правительства или парламента, избранного представителя или должностного лица правительства ни в коем случае не освобождает лицо от уголовной ответственности согласно настоящему Статуту и не является само по себе основанием для смягчения приговора. 2. Иммунитеты или специальные процессуальные нормы, которые могут быть связаны с должностным положением лица, будь то согласно национальному или международному праву, не должны препятствовать осуществлению Судом его юрисдикции в отношении такого лица" <24>. -------------------------------- <20> Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками: Сб. материалов: В 7 т. Т. 1. М., 1957. С. 369. <21> Международное публичное право: Сборник документов. Т. 2. М., 1996. С. 111. <22> Там же. С. 104. <23> Ведомости Верховного Совета СССР. 1971. N 2. Ст. 18. <24> Римский статут международного уголовного суда (Рим. 17 июля 1998 г.) // СПС "Гарант". Российской Федерацией указанный Устав международного уголовного суда не ратифицирован до настоящего времени. См. подробнее об этом: Трикоз Е. Н. Перспектива присоединения Российской Федерации к Римскому статуту Международного уголовного суда // Журнал российского права. 2007. N 12.

Представляется, что принцип недопустимости ссылки на приказ или распоряжение является отражением принципа недопустимости ссылки на официальное или должностное положение лица. Тем самым в международном уголовном праве реализуется принцип равенства всех лиц перед законом вне зависимости от их должностного положения и статуса. В связи с этим не является основанием для освобождения от уголовной ответственности ни должностное положение лица, издавшего приказы, ни то, что вред охраняемым уголовным законом интересам был причинен при их исполнении. К настоящему времени условия, при которых исполнитель приказа правительства или начальника все же может быть освобожден от уголовной ответственности, сформулированы в ст. 33 Римского статута постоянно действующего Международного уголовного суда. Причем предшествует ей правовая норма об ошибке. В соответствии со ст. 32 указанного статута "1. Ошибка в факте является основанием для освобождения от уголовной ответственности, только если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления. 2. Ошибка в праве относительно того, является ли определенный тип поведения преступлением, подпадающим под юрисдикцию Суда, не является основанием для освобождения от уголовной ответственности. Однако ошибка в праве может быть основанием для освобождения от уголовной ответственности, если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления, либо в порядке, предусмотренном в статье 33" <25>. Следовательно, исполнение приказа начальника или предписания закона рассматривается в качестве разновидности ошибки. В ст. 33 установлено: "1. Тот факт, что преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, было совершено лицом по приказу начальника, будь то военного или гражданского, не освобождает это лицо от уголовной ответственности, за исключением случаев, когда: -------------------------------- <25> Там же.

а) это лицо было юридически обязано исполнять приказы данного правительства или начальника; б) это лицо не знало, что приказ был незаконным; и в) приказ не был явно незаконным. 2. Для целей настоящей статьи приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности являются явно незаконными" <26>. Одновременное наличие вышеприведенных критериев освобождает исполнителя от уголовной ответственности за исполнение незаконного приказа. Исключение составляет исполнение приказа об осуществлении акта геноцида или преступления против человечности, которые в силу своей очевидности презюмируются как осознаваемые незаконными исполнителями <27>. -------------------------------- <26> Там же. <27> Адельханян Р. А. Преступность деяния по международному уголовному праву. М., 2002. С. 23.

Вместе с тем существует ряд других международно-правовых норм, которые в той или иной мере регулируют вопросы издания и исполнения приказа. Одним из основополагающих актов в области прав человека является Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (далее - Конвенция). Российская Федерация 30 марта 1998 г. ратифицировала Конвенцию и ее Протоколы, после чего содержащиеся в них нормы являются обязательными для исполнения <28>. Реализация прав и свобод, перечисленных в первом разделе Конвенции, должна быть обеспечена без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам. Прецедентная практика применения Конвенции формируется решениями Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ). В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" указано, что решения указанного Суда по конкретным жалобам должны быть учтены в национальном уголовном законе и в практике его применения <29>. Такие решения выступают в качестве одного из источников международного права <30>. -------------------------------- <28> См.: Федеральный закон от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней"; пункт 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" // СПС "Гарант". <29> См.: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" // СПС "Гарант". Следует иметь в виду, что Европейский суд по правам человека не надзорный орган по проверке или пересмотру решений национальных судов. ЕСПЧ - это самостоятельный судебный орган, рассматривающий жалобы о соответствии или несоответствии действий государства стандартам защиты прав и свобод человека, закрепленных в Конвенции и ее Протоколах. <30> Автор солидарен с Л. В. Иногамовой-Хегай, которая относит к источникам международного уголовного права: 1) международные договоры; 2) обычные нормы права; 3) судебные прецеденты; 4) решения международных организаций; 5) общие принципы права; 6) национальные законы. См.: Иногамова-Хегай Л. В. Международное уголовное право. С. 52. В целом аналогичные источники международного уголовного права указываются другими авторами. См., напр.: Кибальник А. Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи и принципы. СПб., 2003. С. 58.

В соответствии с Конвенцией наивысшей ценностью является жизнь человека. В ст. 2 Конвенции закреплено: "Право каждого человека на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого предусмотрено такое наказание". Перечень обстоятельств, когда лишение жизни не рассматривается как нарушение указанной статьи, строго ограничен. Лишение жизни может быть признано правомерным, когда оно явилось результатом абсолютного необходимого применения силы: a) для защиты от противоправного насилия; b) для осуществления законного ареста или предотвращения побега лица, задержанного на законных основаниях; c) для подавления в соответствии с законом бунта или мятежа <31>. -------------------------------- <31> Там же.

Как видно, исполнение приказа начальника или правительства не предусмотрено в качестве основания для абсолютно необходимого применения силы, при котором человек правомерно может быть лишен жизни. Не содержится в Конвенции исключений для исполнения приказа или распоряжения как обстоятельства, оправдывающего нарушение других основных прав и свобод человека. Например, на свободу и личную неприкосновенность (ст. 5), уважение частной и семейной жизни (ст. 8) и др. Вследствие этого обстоятельства наблюдается определенное несоответствие в правовых оценках деяний, произведенных национальными судебными и правоохранительными органами, с решениями ЕСПЧ. Хотя национальными органами нередко деяния представителей публичной власти признавались правомерными, указанный Суд при рассмотрении жалоб констатировал нарушение права на жизнь, защиту частной собственности и других прав, предусмотренных Конвенцией. Одним из основополагающих является постановление по жалобе "Маккан и другие против Соединенного Королевства". Установлено, что в марте 1988 г. при проведении операции сотрудниками специальных разведывательных служб стало известно, что Временная Ирландская республиканская армия (далее - ИРА) готовит совершение террористического акта путем подрыва начиненного взрывчатыми веществами автомобиля. В соответствии с полученной информацией в случае столкновения с силами безопасности представители ИРА должны были взорвать бомбу или применить оружие. При проведении наружного наблюдения и попытки задержания военнослужащие выстрелами из огнестрельного оружия убили трех членов ИРА. В результате рассмотрения в соответствии с национальным законодательством дела присяжные вынесли вердикт о правомерности указанных действий. Однако Европейский Суд по правам человека указал, что действия, предпринятые военнослужащими, согласно полученному приказу, рассматривались ими, следовательно, как абсолютно необходимые для защиты права ни в чем не повинных людей. Применение силы лицами, находящимися на службе государства, для достижения одной из целей, указанных в ст. 2 Конвенции, может быть оправданно в соответствии с этой статьей в тех случаях, когда применение силы основывается на искреннем убеждении, которое может считаться верным в момент совершения действия, но впоследствии оказывается ошибочным. На этом основании сделан вывод, что сами по себе действия военнослужащих не вступают в противоречие с положениями Конвенции. В то же время, отвечая на вопрос, была ли операция в целом надлежащим образом подготовлена, Суд дал отрицательный ответ. Принимая во внимание обстоятельства дела, ЕСПЧ пришел к выводу, что лишение жизни трех террористов не представляло собой применение силы, абсолютно необходимой для защиты людей от противоправного насилия по смыслу ст. 2 Конвенции. На этом основании констатировано нарушение требований названной статьи Конвенции <32>. -------------------------------- <32> См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 27 сентября 1995 г. "Маккан и другие против Соединенного Королевства" // СПС "Гарант".

Несовпадение подходов ЕСПЧ и национальных правоохранительных органов наблюдалось и при оценке фактов применения силы российскими военнослужащими. По ряду уголовных дел о причинении вреда при пресечении преступных действий членов незаконных вооруженных формирований (далее - НВФ) уголовное производство российскими правоохранительными органами было прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, т. е. за отсутствием состава преступления. Основанием для этого наряду с другими обстоятельствами явилось то, что военнослужащие при применении оружия и боевых средств исполняли полученные в установленном порядке боевые распоряжения или приказы начальников (командиров). Но Европейский суд по правам человека в своих постановлениях констатировал нарушение прав и свобод граждан, которые предусмотрены Конвенцией. Шестого августа 2000 г. в районе населенного пункта Аршты Сунженского района Республики Ингушетия в результате применения членами НВФ огнестрельного оружия был сбит вертолет МИ-8 Вооруженных Сил Российской Федерации. При проведении спасательной операции по эвакуации членов экипажа сбитого вертолета пилоты двух других вертолетов МИ-24 обнаружили автомашину и находившихся рядом с ней мужчин с огнестрельным автоматическим оружием. После доклада на командный пункт об обнаружении группы граждан и получении соответствующего приказа пилотами произведены сначала предупредительные выстрелы, а затем - выстрелы на поражение. В результате погибли двое местных жителей, а одному причинено огнестрельное ранение. По результатам проведенного предварительного расследования производство по уголовному делу было прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ - за отсутствием в действиях военнослужащих состава преступления. В обоснование принятого решения органами предварительного следствия было положено то, что пилоты вертолетов причинили вред охраняемым уголовным законом интересам, действуя во исполнение обязательного для них приказа, поступившего с командного пункта. Это исключало преступность деяния на основании ч. 1 ст. 42 УК РФ. Вместе с тем 17 января 2008 г. Европейский суд по правам человека при рассмотрении жалобы "Хациева и Акиева против Российской Федерации" признал нарушение властями Российской Федерации ст. 2 Конвенции <33>. -------------------------------- <33> Наблюдательное производство по уголовному делу N 34/32/0189-01. Архив Главной военной прокуратуры.

В Постановлении по делу "Исаева, Юсупова и Базаева против Российской Федерации" рассмотрены и оценены обстоятельства применения 29 октября 1999 г. в районе населенного пункта Шаами-Юрт Чеченской Республики Вооруженными Силами Российской Федерации авиационных средств поражения по автомашине с участниками незаконных вооруженных формирований, обстрелявшими самолеты. Поскольку в зону поражения ракет попала также автомобильная колонна с местными жителями и сотрудниками Международного комитета Красного Креста, погибли 16 и ранено 11 человек, уничтожено и повреждено 14 транспортных средств. По результатам проведенного предварительного расследования уголовное преследование в отношении летчиков, которые произвели авиационный бомбовый и ракетный удар, было прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ. В постановлении следователя о прекращении уголовного дела было указано, что летчики выполняли поставленную им боевую задачу и умысла на причинение вреда мирным жителям не имели, так как в момент пуска ракет по участникам незаконных вооруженных формирований колонны Красного Креста и мирных жителей в поле их зрения не было. Однако в Постановлении ЕСПЧ указано, что, даже если предположить, что военнослужащие преследовали законную цель, когда выпускали 12 ракет С-24, Суд не согласен, что операция возле населенного пункта Шаами-Юрт была запланирована и проведена с требуемой заботой о жизни гражданских лиц. В связи с этим имело место нарушение государством-ответчиком обязанности по защите права на жизнь трех заявительниц и двух детей первой заявительницы <34>. -------------------------------- <34> Наблюдательное производство по уголовному делу N 34/00/0027-05. Архив Главной военной прокуратуры.

Аналогичные по своей сути выводы содержатся и в других постановлениях Европейского суда по правам человека. При этом в решениях указанного Суда соблюдение норм Конвенции рассматривается не только с точки зрения непосредственных исполнителей приказов или служебных обязанностей, но и с точки зрения правомерности действий их начальников и должностных лиц, организовавших и руководивших проведением операций. В связи с этим решение о соблюдении органами публичной власти прав человека, предусмотренных Конвенцией, принимается на основании полной и всесторонней оценки произведенных действий как непосредственных исполнителей, так и должностных лиц, отдававших приказы или распоряжения. Более того, в ст. 13 Конвенции, предусматривающей право на эффективное средство правовой защиты личности и ее свобод в государственном органе, прямо указано на необходимость обеспечения такой защиты даже в тех случаях, когда нарушение было совершено лицами, "действовавшими в официальном качестве". Такой подход ЕСПЧ вызывает необходимость во внесении коррективов при правовой проработке подобных операций и повышении уровня предъявляемых требований к должностным лицам, ответственным за их организацию. Необходимо также отметить то обстоятельство, что Европейский суд по правам человека при правовой оценке исследуемых событий в тесной взаимосвязи рассматривает материальные и процессуальные аспекты права <35>. Окончательное разрешение поставленных заявителем вопросов в определенной мере зависит от эффективности проведенного на внутригосударственном уровне расследования, его своевременности, правомерности и объективности сделанных по его результатам выводов. В случае соблюдения этих требований может быть сделан вывод о соответствии нормам Конвенции совершенных действий (бездействия). -------------------------------- <35> О "переплетении" в международном уголовном праве материальных и процессуальных норм права отмечалось в ряде исследований. См., напр.: Кудрявцев В. Н. Указ. соч. С. 19.

Название документа