Случаи применения Протокола N 1 к Римской конвенции от 4 ноября 1950 года в гражданских спорах

(Киселев А.)

(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2013)

Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

СЛУЧАИ ПРИМЕНЕНИЯ ПРОТОКОЛА N 1 К РИМСКОЙ КОНВЕНЦИИ

ОТ 4 НОЯБРЯ 1950 ГОДА В ГРАЖДАНСКИХ СПОРАХ

Материал подготовлен с использованием правовых актов

по состоянию на 18 октября 2013 года

А. КИСЕЛЕВ

Киселев Алексей, юрист, г. Киров.

Разъяснения по применению Римской конвенции (далее - ЕКПЧ) и Протоколов к ней судами общей юрисдикции были даны Пленумом Верховного Суда РФ в Постановлении от 27.06.2013 N 21. Высший Арбитражный Суд обратил внимание на данный международный договор и его практику значительно раньше.

В информационном письме от 20 декабря 1999 г. N С1-7/СМП-1341 ВАС РФ дал краткий, но полезный обзор практики Европейским судом статьи 6 ЕКПЧ и Протокола N 1 к ней. С этого момента арбитражные суды всех инстанций применяют Конвенцию и Протокол N 1 наравне с национальным законодательством, особенно в тех случаях, когда стороной в споре является государственный орган. Некоторые случаи применения Протокола N 1 мы и опишем, но сначала затронем лингвистический аспект нормы статьи 1 Протокола N 1.

Трудности перевода

Статья 1 состоит из двух частей, существующих в тесной связи друг с другом и содержит понятие, раскрытое только самой практикой. В соответствии с данной статьей "каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Никто не может быть лишен своего имущества, кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права. Предыдущие положения не ущемляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

Но Конвенция и Протокол N 1 как международные документы имеют двойную специфику. Их оригинальные тексты написаны на английском и французском языках - рабочих языках Совета Европы - и имеют одинаковую силу, но используемые понятия не всегда совпадают по смыслу в силу различий правовых систем континента и Объединенного Королевства. Так, во французском варианте первая часть выглядит следующим образом: "Toute personne physique ou morale a droit au respect des ses biens. Nul ne peut de sa que pour cause publique et dans les conditions par la loi et les principes du droit international". Обратим внимание на разницу в самих предложениях: если в первом использован термин "biens", который переводится как "имущество" или "актив" (сравним со старорусским "добро"), то во втором - уже , переводимый как "собственность". Английский вариант более последователен и применяет в обоих случах термин "possessions", переводимый главным образом как "объект владения", "имущество", и лишь в частных случаях как "собственность"; а само право описывает как "peaceful enjoyment", что в юридическом контексте действительно можно интерпретировать как "спокойное владение и использование".

Вторая особенность связана с автономностью использованных терминов, которая нивелирует описанные выше различия. Например, к Постановлению от 24.09.2002 года по делу "Nerva and others v. The United Kingdom" по жалобе N 42295/98 приложено особое мнение одного из судей, напомнившего, что Суд не связан с определениями понятий "имущество" и "собственность", данными национальным законодательством или национальными судебными решениями и процитировал п. 53 Постановления от 23.02.1995 по делу "Gasus Dosier - und GmbH v. the Netherlands", в котором Суд отказался сводить понятия "possessions" и "biens" только к физическому обладанию вещью, а распространил их на некоторые другие права и интересы, также образующие имущество. Согласно устоявшейся практике Суда статья 1 Протокола N 1 защищает только реальное имущество: заработанное имущество, в отношении которого есть обоснованное ожидание его получения, или реализуемое имущественное право, например, вытекающее из судебного решения о присуждении имущества.

На российскую почву

В соответствии с п. 1 ст. 1064 ГК РФ (далее - Кодекс) вред, причиненный имуществу физических и юридических лиц, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Данная норма является специальной по отношению к норме статьи 15 Кодекса, гарантирующей право на возмещение убытков, причиненных нарушением права. Эта статья в первом пункте содержит и определение убытков. Под ними понимаются расходы, которые лицо понесло или понесет для восстановления своего права, а также упущенная выгода, то есть доход, который лицо получило бы, если бы его право не было нарушено. Именно данные нормы и подлежат применению в системе с нормами статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которые в силу п. п. 1 и 2 ст. 7 Кодекса являются также частью гражданского законодательства, имеющими прямое применение и приоритет над нормами российского гражданского законодательства. К изложенному добавим, что согласно прецедентной практике Европейского суда Конвенция и Протоколы к ней применимы также к спорам частных лиц. Результатом системного толкования должна стать гарантия возмещения вреда, причиненного имуществу в его международно-правовом понимании в порядке статьи 1064 Кодекса.

Правоприменительная практика российских арбитражных судов существенно обогатилась с момента выпуска информационного письма, восприняв широкое толкование понятия "имущество". Так, положение второй части статьи 1 Протокола N 1 было упомянуто среди мотивов, по которым Третий апелляционный арбитражный суд Постановлением от 23 января 2008 г. N А33-12200/2007-03АП-1722/2007 признал незаконность лишения лицензии на реализацию алкогольной продукции заявителя. Арбитражным судом было признано, что лишение лицензии в настоящем деле являлось вмешательством в осуществление права на экономическую деятельность, получение прибыли, которое не было предусмотрено законом и не было соразмерно допущенным нарушениям. Соответствующий закон определенно называл орган, компетентный принимать такие решения, а также случаи, в которых лишение лицензии не могло иметь места. Вопреки предписаниям заявитель был лишен лицензии, что нарушило его права, гарантированные статьей 1 Протокола N 1. Более подробное изучение мотивов арбитражных судов обеих инстанций приводит нас к убеждению, что в данном деле более логичным кажется совместное применение п. 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1, так как спор явно затрагивал гражданское право, а нарушения, допущенные арбитражным судом первой инстанции, относились и к процессуальному праву, так как касались исследования и оценки доказательств соразмерности примененной меры.

Шестнадцатый арбитражный апелляционный суд в Постановлении от 15 июня 2011 г. N 16АП-1379/11(1) также продемонстрировал применение второго абзаца статьи 1 Протокола N 1 в отношении санкции, имевшей форму штрафа на крупную сумму, за малозначительное административное нарушение в сфере ограничения монополистической деятельности. Была процитирована позиция Европейского суда, выраженная в одном из дел: "Однако это правило (второго абзаца) подлежит толкованию в свете общего принципа, закрепленного в первом предложении первого абзаца, что требует соразмерности между применяемыми средствами и преследуемой целью. Соответственно, финансовое обязательство, вытекающее из уплаты штрафа, могло поставить под сомнение гарантию, содержащуюся в этом положении, если оно возлагало чрезмерное бремя на заинтересованное лицо или оказывало значительное влияние на его финансовое состояние".

Обратим внимание, что в обоих делах арбитражные суды не уклонялись от проверки соразмерности вмешательств, несомненно, являющейся оценочным понятием, но обязательной для всех судов любой инстанции в силу закона.

Применима статья 1 Протокола N 1 и к корпоративным спорам по поводу долей в хозяйственных обществах, так как доли имеют реальную денежную стоимость и подтверждают реализуемое право требования к ним. Как указал Тринадцатый арбитражный апелляционный суд в своем Постановлении от 1 июля 2013 г. по делу N А56-61516/2010 "корпоративные права не могут существовать в отрыве от права на долю в уставном капитале или акции. В связи с этим восстановление корпоративных прав зависит от признания за лицом права на долю или акции. Такое признание со стороны суда может носить как правоподтверждающий характер, когда суд подтверждает, что лицо не утратило принадлежащие ему корпоративные права, так и правопорождающий - в случае, когда суд признает за лицом корпоративные права при наличии к тому законных оснований". В цитируемом судебном акте нашел применение тезис о защите реально существующего имущества, а не гипотетического. В этой связи отметим, что в сферу защиты статьей 1 Протокола N 1 включены также право голоса и право на участие в управлении делами общества (Постановление Европейского суда от 07.11.2002 по делу "Ольшак против Польши", жалоба 30417/96).

Другой пример защиты реально существующего имущества в собственном значении - Апелляционное определение Калужского областного суда от 13 сентября 2012 г. по делу N 33-2323/12. Удовлетворяя исковые требования истицы о признании за ней право собственности на земельный участок, суд исходил из того, что на момент выделения спорного земельного участка наследодателю его границы были согласованы, компетенция органа по предоставлению участка соблюдена, на момент предоставления земельный участок был свободен от прав третьих лиц, никакие ограничения либо обременения зарегистрированы не были, право собственности истца, приобретенное в порядке наследования, установлено.

Другие примеры применения

Постановление Большой Палаты Европейского суда по правам человека от 25 октября 2012 года по делу "Вистиньш и Перепелкин против Латвии" по жалобе N 71243/01 содержит пример применения статьи 1 Протокола N 1, связанный с размером возмещения ущерба, причиненного экспроприацией земли для государственных нужд. Рассмотрев доводы сторон, Суд установил, что "имела место серьезная диспропорция между официальной кадастровой стоимостью земли и компенсацией, полученной заявителями: сумма, полученная первым заявителем, не достигала одной тысячной кадастровой стоимости этой земли, а второй заявитель получил сумму, примерно в 350 раз меньшую общей кадастровой стоимости этого имущества". По мнению Европейского суда, "такие несоразмерные выплаты по сути означали полное отсутствие компенсации". Суд также отметил, что им не получено доказательств соразмерности экспроприации поставленным целям, а именно оптимизации управления инфраструктурой столичного порта. Суд не был убежден, что заданная цель не могла быть достигнута менее решительными мерами, чем экспроприация, компенсируемая чисто символическими суммами.

Определенный интерес представляет упоминавшееся Постановление Европейского суда по делу "Нерва и другие (Nerva and others) против Объединенного Королевства". В этом деле заявители оспаривали решение национальных судов рассматривать чаевые, включенные клиентами в платежи чеками или кредитными картами и предназначенные им, собственностью работодателя с теми последствиями, что последний получал право выплачивать чаевые как заработную плату, что невыгодно отличало получение таких чаевых от чаевых наличными деньгами. По их мнению, в результате этого было нарушено их право, гарантированное статьей 1 Протокола N 1. Однако Суд не усмотрел в их деле заявленного нарушения, мотивировав, что одни намерения клиента - слишком расплывчатое основание их законного ожидания в отношении чаевых. Ничто не мешало заявителям договориться с работодателем о том, чтобы не считать их частью вознаграждения за работу. Кроме того, было установлено своевременное перечисление каждому из заявителей его доли в чаевых, а общий размер вознаграждения каждого был больше предусмотренного законом минимума, что означало отсутствие ущерба и самого вторжения в их права. Что касается спорного статуса чаевых, то они действительно были собственностью работодателя, поскольку чеки и иные платежные документы были вписаны на его имя и проходили через его счет. Собственно, из этих средств заявителям и платилось вознаграждение за вычетом налогов и страховых платежей даже с опережением. Вознаграждение заявители получали и в том случае, если платежи не проходили по причине недостоверности чеков и иных средств платежа.

Для полноты изложения напомним, что в последнем деле было высказано особое мнение: судья Л. Лукедес все же допустила, что волеизъявление клиента на "дарение" (donation - в тексте) чаевых официанту, коим был заявитель и его коллеги, не противоречило закону, что и давало полноценное основание для ожидания, поэтому чаевые в составе оплаты клиентом счета ресторана следовало рассматривать как "имущество". По его мнению, принятое постановление открывает возможности для обогащения за счет персонала и решения проблем с помощью чужих денег.

Наконец, самый специфический случай применения статьи 1 Протокола N 1 - признание "имуществом" самой практики и клиентуры частнопрактикующих специалистов. Так, в делах "Вендербург и другие (Wendenburg and others) против Германии" и "Ван Марле и другие (Van Marle and others) против Нидерландов Суд признавал, что "частная практика и клиентура имеют частноправовую природу и образовывают актив, который возможно рассмотреть как имущество в значении первого предложения статьи 1 Протокола N 1". Считаем возможным отметить в этой связи, что за пределами действия данной нормы лежат еще не заработанные будущие доходы и тем более право на заключение договора с клиентом, поэтому в отношении последних следует оговориться, что речь идет об уже наработанных связях. Отказ клиента от заключения договора еще не значит вторжение в право, закрепленное в статье 1 Протокола N 1 - его деньги еще не заработаны. Иное дело, когда имеет место потеря клиента, если он возвращает себе уплаченное или внесенное. По нашему убеждению, клиентуру можно считать "имуществом" в том числе и юридических лиц, что, скорее всего, и будет сделано российскими судами.

В завершение отметим, что статья 1 Протокола N 1 не гарантирует полного возмещения ущерба, государству предоставлено широкое поле усмотрения и оно использует его в статье 1064 Кодекса, устанавливая обязанность полного возмещения ущерба, и в статье 15 Кодекса, предоставляя также сторонам договора определенную свободу в определении размера подлежащего возмещению ущерба. Благодаря инкорпорации прецедентной практики Европейского суда в российскую систему правоприменения обязанность возмещения реального ущерба может возлагаться на причинителя вреда или иное лицо за более широкий круг деликтов. Собственно, расширился сам круг деликтов. Хорошо гармонирует с практикой применения статьи 1 Протокола N 1 положение этой же статьи Кодекса об упущенной выгоде: в расширенном понимании "имущества" причинение вреда влечет именно неполучение заработанных средств. А при наличии оснований ничто не мешает взыскать и реальный ущерб и упущенную выгоду.

Название документа