Решение Международного суда по делу о военной деятельности в ДРК (часть III)

РЕШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО СУДА ПО ДЕЛУ О ВОЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ДРК (ЧАСТЬ III)

И. В. РАЧКОВ

(часть I опубликована в N 6(45), 2008)

Рачков И. В., кандидат юридических наук, магистр права (LL. M.), адвокат, преподаватель кафедры международного права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.

III. Незаконная добыча природных ресурсов

ДРК <1> заявила, что Уганда незаконно добывала природные ресурсы ДРК, расхищала имущество и богатства ДРК, не принимала адекватных мер, позволяющих препятствовать незаконной эксплуатации ресурсов ДРК лицами, находящимися под юрисдикцией или контролем Уганды, и не наказывала лиц, которые совершали указанные незаконные действия. ДРК требовала от Суда признать, что тем самым Уганда нарушила: -------------------------------- <1> Все сокращения, используемые в этой части, определены в части I.

- нормы международного гуманитарного права; - принцип уважения суверенитета государств, включая право на природные ресурсы; - обязанность поощрять реализацию принципа равенства народов и их права распоряжаться своей судьбой и, как следствие, не подчиняться иностранному покорению, доминированию или эксплуатации; - принцип невмешательства во внутренние дела, в том числе в политической сфере. В подтверждение своих заявлений ДРК ссылалась на доклады группы экспертов ООН и на отчет комиссии Портера. Суд указал, что эти материалы содержат достаточные и убедительные доказательства, позволяющие определить, занималась ли Уганда грабежом и незаконной добычей природных ресурсов ДРК <2>. Суд решил положиться на доказательства, точность которых не оспаривалась даже до возникновения спора независимыми источниками. Особого внимания заслуживают также доказательства, полученные путем опроса лиц - непосредственных участников событий, подвергнутых перекрестному допросу судьями, искушенными в рассмотрении и оценке большого количества фактической информации, иногда технического характера. Комиссия Портера следовала именно этой методологии, правдоподобие ее отчета признают обе стороны спора, оно не оспаривалось никем с момента публикации. Из этого отчета Суд почерпнул следующую информацию. -------------------------------- <2> Суд весьма осторожно применяет при рассмотрении спора доказательства, специально собранные для рассмотрения конкретного спора или исходящие только из одного источника и не подкрепленные иными, независимыми источниками. Этим доказательствам Суд предпочитает информацию, собранную одновременно с соответствующими событиями лицами, которым непосредственно известно о событиях. С особым вниманием Суд рассматривает заслуживающие доверие материалы, свидетельствующие о фактах или поведении и невыгодные для государства, которое представляет эти материалы. Впервые Суд сформулировал это правило в своем решении по делу о военной и полувоенной деятельности в Никарагуа и против него (Никарагуа против США). См.: C. I.J. Recueil 1986. P. 41. П. 64.

Телеграмма, направленная генералом Казини в ответ на радиосообщение президента Уганды в декабре 1998 г., свидетельствует о том, что генералу было известно о поведении в рядах УПДФ, но он не принимал никаких конкретных мер, пока об этом поведении не стало широко известно, и не информировал о нем президента. Фактически в своей телеграмме генерал признал, что: - обвинение, согласно которому высшие офицеры УПДФ с самого начала намеревались вести бизнес в Конго, было в целом верным; - командиры, имевшие коммерческие связи с угандийцами, вели бизнес в ДРК; - сам генерал не принимал никаких мер в отношении этого; - угандийские военные самолеты перевозили конголезских предпринимателей в Энтеббе (Уганда), а обратно доставляли товары, которые эти люди закупали в Кампале; - хотя генерал Казини отдавал определенные приказы, запрещавшие использовать военные самолеты коммерсантами, эта практика тем не менее не прекратилась; - согласно радиодонесению генерала Казини офицеры под командованием полковника Питера Керима (Буниа), расквартированные в аэропорте Кисангани, вели коммерческую деятельность, пренебрегая тем самым радиообращением президента Уганды; - генерал Казини знал о том, что офицеры и рядовые УПДФ были вовлечены в добычу золота, контрабанду и разграбление гражданского имущества; - радиосообщения генерала Казини, распространенные в связи с поданными ему рапортами о виновных действиях УПДФ, на самом деле не были направлены на то, чтобы приостановить эти действия; генерал лишь создавал видимость, что он борется с проблемой. Никаких мер по результатам этих сообщений принято не было. Вся корреспонденция генерала имела целью скрыть эти события, а не побудить к действиям. Никто не подчинялся этим приказам генерала; - генерал активно поддерживал в ДРК компанию "Виктория", вовлеченную в контрабанду алмазов из ДРК в Уганду. Трудно поверить в то, что сам генерал не получал никакой выгоды от этого. Эта компания закупала алмазы, золото и кофе в Исиро, Буниа, Бумба, Бондо, Бута и Кисангани и платила налоги в связи с этим МЛК; - высшие офицеры армии Уганды, действуя в своих личных интересах и через свои контакты в ДРК, через некоторых подчиненных им рядовых и через частных лиц, проживающих в Уганде, добывали природные ресурсы ДРК, о чем генерал Казини прекрасно знал. Нельзя исключить, что некоторые военнослужащие УПДФ были вовлечены в эту деятельность более высокопоставленными офицерами и пользовались их поддержкой. Как РКД, так и военные УПДФ взимали налог на золото, и весьма вероятно, что солдаты УПДФ были вовлечены во всяком случае в один несчастный случай на руднике золота. Правда, Суд отметил, что не располагает достоверными доказательствами существования государственной политики Уганды, направленной на добычу природных ресурсов ДРК, или что Уганда начала военную интервенцию с целью получить доступ к богатствам соседней страны. Однако имеются многочисленные и убедительные доказательства того, что офицеры, в том числе самые высокопоставленные, и солдаты УПДФ участвовали в грабеже и добыче природных ресурсов ДРК и что военные власти не принимали никаких мер, чтобы остановить эти действия <3>. -------------------------------- <3> Этим действиям посвящены целые разделы доклада комиссии Портера, озаглавленные, например, так: "Офицеры УПДФ, занимавшиеся коммерческой деятельностью", "Разработка золотых рудников", "Грабеж", "Контрабанда", "Обвинения против высших офицеров УПДФ", "Обвинения против генерала Казини", "Организованный грабеж", "Генерал Казини" и "Нитка алмазов: генерал Казини".

Суд повторил, что Уганда несет ответственность как за поведение УПДФ в целом, так и за действия каждого солдата и офицера УПДФ в ДРК. При этом никакого значения не имеет, действовали ли эти военнослужащие вопреки приказам или с превышением своих полномочий. Власти Уганды должны были принять необходимые и достаточные меры, чтобы пресечь эти действия, и невыполнение этой обязанности влечет за собой ответственность Уганды по международному праву. Однако Суд не согласился с истцом в том, что Уганда нарушила принцип суверенитета ДРК на природные ресурсы. Этот принцип закреплен в Резолюции 1803 (XVII) "Неотъемлемый суверенитет над естественными ресурсами", принятой Генеральной Ассамблеей ООН 14 декабря 1962 г., и развит в Декларации об установлении нового международного экономического порядка <4> (Резолюция ГА ООН 3201 (S. VI) от 1 мая 1974 г.) и в Хартии экономических прав и обязанностей государств <5> (Резолюция ГА ООН 3281 (XXIX) от 12 декабря 1974 г.). Признав важное значение этого принципа, который приобрел характер международного обычая, Суд все же указал, что ничто в этих резолюциях ГА ООН не позволяет применить их к грабежу и добыче некоторых природных ресурсов военнослужащими армии государства, осуществляющего военную интервенцию на территорию другого государства. Суд счел, что этот принцип не применяется в рассматриваемом споре. Однако грабеж запрещен ст. 47 Положения и ст. 33 Женевской конвенции 1949 г. Кроме того, Уганда и ДРК являются участниками Африканской хартии прав человека и народов от 26 июня 1981 г., ч. 2 ст. 21 которой гласит: "В случае грабежа народ, подвергшийся грабежу, имеет законное право на возвращение своего имущества, а также на адекватную компенсацию". -------------------------------- <4> См.: Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей на шестой специальной сессии. 9 апреля - 2 мая 1974 г. Генеральная Ассамблея. Официальные отчеты. 6-я специальная сессия. Дополнение N 1 (A/9559). Нью-Йорк: Организация Объединенных Наций, 1974. С. 3 - 5. <5> См.: Действующее международное право. Т. 3. М.: Московский независимый институт международного права, 1997. С. 135 - 145.

Правда, что касается обвинения Уганды со стороны ДРК в том, что Уганда не препятствовала грабежу и незаконной добыче природных ресурсов конголезскими повстанцами, Суд еще раз подчеркнул, что они не были подконтрольны Уганде, за исключением групп, находившихся в Итури. На территории Итури Уганда также должна была препятствовать незаконным действиям не только своих солдат, но и частных лиц, т. е. также и повстанцев. Однако высшие офицеры УПДФ не только не препятствовали незаконному трафику алмазов, но поощряли его. Например, генерал Казини распорядился, чтобы командующие войсками УПДФ в Исиро, Буниа, Бени, Бумба, Бондо и Бута разрешили компании "Виктория" беспрепятственно вести коммерческую деятельность в этих регионах. Аргумент Уганды, что добыча природных ресурсов в ДРК осуществлялась во благо местного населения, не подтверждается никакими вескими доказательствами.

IV. Каковы последствия нарушений?

ДРК просила Суд обязать Уганду: - немедленно прекратить все длящиеся международно-противоправные деяния, в частности поддержку нерегулярных вооруженных сил на территории ДРК и добычу природных ресурсов и богатств ДРК; на это Суд ответил, что ДРК не представила ему доказательства, что после вывода своих войск 2 июня 2003 г. Уганда продолжает совершать какие-либо нарушения из описанных выше; - дать конкретные гарантии и заверения в неповторении этих противоправных деяний; на это Суд ответил, что Уганда уже дала эти гарантии и заверения, подписав 26 октября 2004 г. трехсторонний договор о безопасности в регионе африканских Великих озер, содержащий вполне конкретные гарантии и налагающий обязательства на Уганду; - возместить ДРК весь ущерб, который Уганда причинила ДРК указанными противоправными деяниями; Суд согласился с тем, что в общем международном праве сформировался принцип, что государство, отвечающее за международно-противоправное деяние, обязано возместить полностью причиненный этими деяниями ущерб <6>, поэтому Уганда обязана возместить ущерб, причиненный ДРК лицами, деяния которых вменяются Уганде. По просьбе ДРК размер, форма и способы должны быть определены Судом в дальнейшем, если стороны не договорятся об этом сами. Разумеется, Суд согласился с этим, отметив, что, определяя эти критерии, стороны спора не изменят выводы, к которым Суд пришел ранее в этом споре. -------------------------------- <6> Например, этот принцип сформулирован в решении Постоянной палаты международного правосудия 1927 г. по делу о фабрике в Хожуве (компетенция рассматривать спор) // C. P.J. I., serie A No. 9, P. 21; решениях Суда по делу о проекте Габчиково-Надьмарош (Венгрия против Словакии // C. I.J. Recueil 1997. P. 81. П. 152) и по делу Авена и другие граждане Мексики (Мексика против США // C. I.J. Recueil 2004. P. 59. П. 119).

V. Нарушение временных мер

ДРК также настаивала на том, что Уганда нарушила временные меры, наложенные Судом 1 июля 2000 г. Суд указал, что временные меры, которые Суд может указать согласно ст. 41 Статута Суда, обязательны для сторон <7>. С учетом вышеизложенных фактических обстоятельств Суд, разумеется, согласился с ДРК в том, что своими действиями между 1 июля 2000 г. и 2 июня 2003 г. (дата окончательного вывода угандийских войск из ДРК) Уганда нарушала обязательства, наложенные на нее постановлением Суда о временных мерах. Тем не менее Суд отметил, что постановление было адресовано обеим сторонам. Тем самым Суд намекнул на то, что ДРК, скорее всего, тоже нарушила свои обязательства согласно тому же постановлению Суда. -------------------------------- <7> См.: решение Суда по делу ЛаГранд (ФРГ против США) // C. I.J. Recueil 2001. P. 506. П. 109. См. также: Рачков И. В. Практика Международного суда ООН // Международное публичное и частное право. 2004. N 3(18). С. 17 - 25.

VI. Встречные требования Уганды

В своем Постановлении от 29 ноября 2001 г. Суд указал, что первое и второе встречные требования, с одной стороны, и требования ДРК - с другой, касаются фактов одной природы и вписываются в рамки той же сложной фактической ситуации и что стороны преследуют одни и те же юридические цели. Поэтому Суд счел эти два требования Уганды к ДРК (нарушение принципов невмешательства и неприменения силы; нарушение дипломатического права) приемлемыми для их рассмотрения по существу. Третье требование Уганды (нарушение Лусакского соглашения со стороны ДРК) Суд посчитал неприемлемым как таковое, поскольку оно не было прямо связано с предметом иска ДРК. Однако перед тем, как рассмотреть встречные требования Уганды по существу, Суду предстояло разобраться с тем, вправе ли он рассматривать их, т. е. относятся ли они к его компетенции. ДРК считала, что приемлемость двух встречных требований Уганды не препятствует ДРК выдвинуть предварительные возражения против компетенции Суда рассматривать эти требования. Юридическая проблема заключается в том, что Регламент Суда <8> не предусматривает прямо права истца (ДРК) выдвигать предварительные возражения против компетенции Суда рассматривать встречные требования ответчика (Уганда). Однако ДРК заявила свои возражения против приемлемости встречных требований Уганды в своем отзыве на встречные требования Уганды еще в июне 2001 г., т. е. до Постановления Суда от 29 ноября 2001 г., и оставила за собой в этом отзыве право представить свои предварительные возражения на эти требования по существу дела. В этом смысле возражения ДРК против встречных требований Уганды отвечают критериям п. 1 ст. 79 Регламента Суда: такие возражения должны быть представлены до продолжения судопроизводства по существу дела. -------------------------------- <8> URL: http://www. icj-cij. org/homepage/ru/icjrules. php

Уганда, напротив, считала, что раз в своем Постановлении от 29 ноября 2001 г. Суд признал требования Уганды приемлемыми и уже перешел к рассмотрению дела по существу, он уже не вправе рассматривать вопрос, относятся ли эти требования к компетенции Суда. В деле о нефтяных платформах (Иран против США; США против Ирана - встречные требования) <9> Суд уже сталкивался с этим вопросом. Тогда Суд решил, что Иран вправе оспаривать в общем виде приемлемость встречных требований США, даже если ранее Суд счел эти требования приемлемыми ввиду ст. 80 Регламента Суда <10>. Суд указал, что, признав встречное требование США "приемлемым", Суд имел в виду лишь то, что оно отвечает одному из критериев ст. 80 Регламента Суда, а именно что встречное требование непосредственно связано с предметом требования другой стороны (Ирана). Эта же логика вполне применима в рассматриваемом споре, на что и указал Суд в своем Постановлении от 29 ноября 2001 г.: решение о приемлемости встречных требований с точки зрения ст. 80 Регламента не предрешает вопросы, которые Суду предстоит рассмотреть в ходе разбирательства. -------------------------------- <9> См.: Рачков И. В. Право на самооборону против свободы торговли: решение Международного суда ООН по делу о нефтяных платформах (Иран против США) от 6 ноября 2003 г. // Международное публичное и частное право. 2004. N 4(19). С. 27 - 33. <10> См.: C. I.J. Recueil. 2003. P. 210. П. 105.

1-е встречное требование

В обоснование своего 1-го встречного требования Уганда ссылалась на то, что Заир (с 1997 г. - ДРК) совместно с Суданом поддерживал антиугандийские группировки начиная с 1994 г. В решении по делу о проливе Корфу Суд подчеркнул обязательство государств не допускать использование своей территории для целей, противных правам других государств. Указывая на это, Уганда заявила, что ДРК не вправе предоставлять Судану свою территорию для ведения с территории ДРК подрывной деятельности против Уганды. ДРК возражала на это, что период, о котором заявляет Уганда, следует разделить на три части: до прихода к власти президента Кабилы, между его приходом к власти и 2 августа 1998 г. (когда Уганда начала интервенцию в ДРК) и после этой даты. Что касается требования Уганды по 1-му периоду, то оно неприемлемо и необоснованно <11>; требование по второму периоду не обосновано с фактической точки зрения, а по третьему - как с фактической, так и с юридической точки зрения. Документы, представленные Угандой в обоснование своего 1-го встречного требования касательно 1-го периода, составлены в одностороннем порядке угандийскими властями и не могут служить доказательствами. В 3-й период ДРК вообще осуществляла свое право на самооборону, а, учитывая нападение на Китону 4 августа 1998 г., ДРК была вправе отразить агрессию, жертвой которой она стала, и прибегнуть для этого к помощи других государств. -------------------------------- <11> Например, ДРК считала, что, начав тесно сотрудничать с ДРК в области безопасности после прихода Кабилы к власти в этой стране, Уганда молчаливо отказалась от своих возможных требований к ДРК, основанных на предыдущей истории их взаимоотношений. Кроме того, Уганда не обращалась в Совет Безопасности ООН в связи с активной или пассивной поддержкой антиугандийских сил Заиром. ДРК также отрицала, что в период правления Мобуту Заир не препятствовал нападениям угандийских повстанцев с территории Заира или тем более поддерживал их в политическом и военном плане.

Уганда не согласилась с дроблением периода с 1994 г. на три части. Суд же, напротив, согласился, поскольку три периода истории, которые определила ДРК, в самом деле отличаются друг от друга своим фактическим контекстом.

1-й период: эпоха Мобуту

Суд указал, что факт тесного сотрудничества Уганды и ДРК с целью прихода к власти Кабилы и после этого не означает отказ Уганды от права предъявлять требования к ДРК. Отказ от требований или прав должен быть явно выражен или должен явно следовать из поведения отказавшегося государства <12>. Уганда не выражала прямого отказа от предъявления встречных требований за события, имевшие место при президенте Мобуту, и из ее поведения после мая 1997 г. отказ также нельзя вывести. Тот факт, что между маем 1997 г. и августом 1998 г. между сторонами спора были дружественные отношения, никак не меняет этот вывод, поскольку политический климат не влияет на права государств. -------------------------------- <12> См.: решение Суда по делу о некоторых фосфатных землях Науру (Науру против Австралии) // C. I.J. Recueil 1992. P. 247 - 250. П. 12 - 21. См. также: Рачков И. В. Односторонние акты государств: некоторые правовые вопросы // Государство и право. 2001. N 8. С. 75 - 88.

Суд также подчеркнул, что если государство предъявляет свои требования гораздо позже того, как у него появилось право сделать это, Суд должен определить в свете обстоятельств данного дела, приводит ли истечение длительного срока к неприемлемости этого требования <13>. Суд счел, что в данном случае не приводит. Однако Уганда представила составленные в одностороннем порядке документы, не подтвержденные беспристрастными и независимыми источниками. -------------------------------- <13> См.: Там же. P. 253 - 254. П. 32.

ДРК не скрывала, что антиугандийские силы присутствовали в ДРК, во всяком случае, начиная с 1986 г. Однако означает ли это, что ДРК поддерживала их или мирилась с этим присутствием, терпела его? Уганда обвиняла ДРК в том, что группы повстанцев свободно действовали в этом приграничном с Угандой регионе благодаря гористому рельефу, удаленности от Киншасы более чем на 1500 км и практически полному отсутствию представителей центральной или региональной власти в течение 32 лет правления Мобуту. Однако Суд отметил, что ни Заир, ни Уганда не были в состоянии положить конец деятельности этих повстанцев. Учитывая представленные Суду доказательства, он не смог прийти к выводу, что бездействие правительства Заира против групп повстанцев в приграничном с Угандой регионе равно тому, что оно терпело или поддерживало их деятельность.

2-й период: май 1997 г. - 2 августа 1998 г.

ДРК не считала требование Уганды по 2-му периоду неприемлемым, но считала его не опирающимся на факты. Ведь даже Уганда не отрицала, что в этот период ДРК боролась вместе с ней против повстанцев. Отношения между странами в этот период значительно улучшились, ДРК согласилась на развертывание угандийских войск в приграничном регионе, в апреле 1998 г. стороны даже подписали протокол о безопасности вдоль совместной границы. Конечно, в силу малодоступности и удаленности этой территории по-прежнему ни Уганда, ни ДРК не могли остановить всю повстанческую деятельность, несмотря на все свои совместные усилия.

3-й период: после 2 августа 1998 г.

В течение третьего периода ДРК осуществляла свое право на самооборону, отвечавшее требованиям ст. 51 Устава ООН, причем Уганда не заявляла о том, что эта самооборона несоразмерна незаконным военным действиям Уганды. Кроме того, факты, о которых заявляла Уганда в своем 1-м требовании по 3-му периоду (участие войск ДРК в нападении повстанческих отрядов на УПДФ, в их обучении, вооружении, снабжении, финансировании), не подтверждаются вескими доказательствами. Поэтому Суд отклонил 1-е встречное требование Уганды в целом.

2-е встречное требование

Уганда ссылалась на то, что вооруженные силы ДРК совершили три нападения на посольство Уганды в Киншасе (взяли штурмом 11 августа 1998 г. и напали в сентябре и ноябре 1998 г.), забрали имущество, принадлежащее правительству (похитили деньги, хранившиеся в канцелярии посольства), дипломатическому персоналу и гражданам Уганды, плохо обращались с дипломатическим персоналом (например, угрожали послу и другому дипломату Уганды, требовавшим освобождения граждан Руанды) и другими гражданами Уганды, находившимися в помещении посольства. Несмотря на протесты должностных лиц посольства, власти ДРК не вмешались в эти незаконные действия. Перед эвакуацией из ДРК 20 сентября 1998 г. 17 граждан Уганды и члены дипломатического персонала были подвергнуты бесчеловечному обращению со стороны солдат ФАК в международном аэропорту Нджили: военные забрали у них деньги, другое имущество и кейсы с документами. 21 августа 1998 г. посольство Уганды в ДРК направило министерству иностранных дел ДРК ноту протеста в связи с этим. В сентябре 1998 г., после эвакуации последних угандийских дипломатов из ДРК, солдаты ФАК проникли в канцелярию посольства и в официальную резиденцию посла в Киншасе, похитили имущество, в том числе 4 автомобиля посольства. 23 ноября 1998 г. солдаты ФАК снова силой проникли в канцелярию и в официальную резиденцию посла и украли там движимое имущество, предметы быта и личные вещи посла и других членов дипломатического персонала, офисное оборудование, флаги Уганды и 4 автомобиля, принадлежавшие гражданам Уганды. Военные ДРК заняли канцелярию и официальную резиденцию посла. Об этом 18 декабря 1998 г. Уганда направила ноту протеста ДРК; копия ноты была направлена Угандой Генеральным секретарям ООН и ОАЕ с призывом заставить ДРК соблюдать ее обязательства по Венской конвенции о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г. <14> (Венская конвенция). ДРК не отклонила эти обвинения в то время. -------------------------------- <14> См.: Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXIII. М., 1970. С. 136 - 148.

ДРК позволила Табану Амину, командиру ВНБФ и сыну бывшего угандийского диктатора Иди Амина, занять помещения посольства Уганды в Киншасе и расположить там свой официальный штаб и резиденцию. 21 марта 2001 г. Уганда направила ДРК ноту протеста на этот счет. 28 сентября 2002 г. смешанная делегация из представителей ДРК и Уганды посетила канцелярию и официальную резиденцию посла Уганды в Киншасе. Согласно отчету делегации оба помещения были заняты третьими лицами, и она не обнаружила никакого движимого имущества, принадлежащего посольству Уганды или ее работникам. Делегация также отметила, что помещения находятся в полностью непригодном состоянии. В результате Уганда была вынуждена арендовать для своей дипломатической и консульской миссии новое помещение. Уганда считает, что своими действиями ДРК нарушила ст. ст. 22 (неприкосновенность помещений представительства), 29 (неприкосновенность личности дипломатического агента), 30 (неприкосновенность частной резиденции дипломатического агента) и 24 (неприкосновенность архивов и документов представительства) Венской конвенции. Уганда также расценила бесчеловечное обращение и угрозы безопасности и свободе граждан Уганды как нарушение минимальных стандартов правосудия, которые каждое государство должно предоставить иностранным гражданам, законно находящимся на его территории, что является нормой общего или обычного международного права. Занятие помещений посольства и официальной резиденции посла и присвоение официальных автомобилей дипломатической миссии Уганда квалифицировала как незаконное лишение права собственности на государственное имущество Уганды. ДРК в ответ заявила, что 2-е встречное требование Уганды частично неприемлемо, поскольку Уганда злоупотребила своим правом, по ходу дела расширив предмет и основание своих требований, что несовместимо со Статутом и Регламентом Суда и его же Постановлением от 29 ноября 2001 г.: сначала Уганда ссылалась на нарушение ДРК положений Устава ООН о неприменении силы и невмешательстве, а также на Женевскую конвенцию. Требования Уганды, связанные с бесчеловечным обращением, могут быть рассмотрены Судом, только если выполнены критерии дипломатической защиты. Иными словами, Уганда должна доказать, что лица, за которых она заступается, имеют гражданство Уганды, а не, например, Руанды или двойное гражданство. Кроме того, эти лица должны были исчерпать все средства внутренней защиты, которые предоставляет им право ДРК. Что касается фактов, ДРК отрицала их наличие. Суд отметил, что Венская конвенция применялась в период вооруженного конфликта между сторонами, в том числе когда имело место бесчеловечное обращение. В частности, согласно ст. 44 Венской конвенции ДРК должна была оказать содействие, необходимое для возможно скорого выезда пользующихся привилегиями и иммунитетами лиц, не являющихся гражданами государства пребывания, и членов семей таких лиц, независимо от их гражданства, в частности, предоставить в случае необходимости в их распоряжение перевозочные средства, которые требуются для них самих и их имущества. В случае разрыва дипломатических сношений между двумя государствами либо окончательного или временного отозвания представительства (ст. 45 Венской конвенции): - ДРК должна была уважать и охранять помещения представительства Уганды вместе с его имуществом и архивами; - Уганда была вправе вверить третьему государству, приемлемому для ДРК, охрану помещений своего представительства вместе с его имуществом и архивами и защиту своих интересов и интересов своих граждан. Суд решил, что Уганда не меняет ни предмет, ни основание своего иска против ДРК, ссылаясь на Венскую конвенцию как на конкретную норму права, которую ДРК нарушила. По существу, Суд разделил 2-е встречное требование Уганды на две части: в отношении своих дипломатов Уганда ссылалась на Венскую конвенцию, а в отношении прочих своих граждан, не имевших дипломатического статуса, - на обычную норму (минимальный стандарт правосудия). Что касается дипломатов, то здесь Уганда осуществляла не дипломатическую защиту, а свое собственное право, предоставленное ей в ст. 29 Венской конвенции. Поэтому исчерпание дипломатами средств внутренней защиты в ДРК не является условием правомерности требований Уганды. Что касается других лиц, ущерб которым был нанесен, когда они находились на территории посольства Уганды в ДРК, то к ним применяется ст. 22 Венской конвенции. Иными словами, солдаты ДРК могли обойтись с этими лицами плохо только при условии проникновения на территорию посольства, т. е. нарушив также ст. 29 Венской конвенции, так как согласия на это проникновение Уганда не давала. Следовательно, в отношении таких лиц ДРК нарушила ст. 22, а в отношении дипломатов Уганды, находившихся как на территории посольства, так и вне ее, также ст. 29 Венской конвенции. Требования Уганды в защиту прочих физических лиц, которые не обладали дипломатическим статусом и потерпели от солдат ДРК в аэропорту Нджили, относятся к дипломатической защите. Для того чтобы осуществлять дипломатическую защиту, Уганда должна доказать, что эти лица являлись на момент правонарушения ее гражданами и исчерпали средства защиты, которые предоставляет им право ДРК <15>. Поэтому 2-е встречное требование Уганды в отношении этих лиц неприемлемо. -------------------------------- <15> В теории международного права сформулировано еще два правила: во-первых, гражданство Уганды у этих лиц должно быть подлинным. Например, в 1955 г. Суд отказал Лихтенштейну в оказании дипломатической защиты Ф. Ноттебому - гражданину этой страны по отношению к Гватемале, которая экспроприировала его имущество, квалифицировав его как гражданина Германии, а не Лихтенштейна. Во-вторых, дипломатическая защита предоставляется только лицам, которые пострадали от другого государства не в связи с собственными неправомерными деяниями (т. н. теория чистых рук). Впрочем, с теорией чистых рук согласны далеко не все государства; в частности, Россия предоставляет дипломатическую защиту своим гражданам, даже если они не отличаются примерным поведением за границей. Например, устранение российскими спецслужбами бывшего ичкерийского лидера З. Яндарбиева в Катаре в 2004 г. составляло уголовное преступление по законам этой страны, сурово караемое по законам шариата. Россия также оказывала дипломатическую защиту своим гражданам - летчикам, арестованным в Индии за соучастие в перевозке вооружения для сепаратистов; ветеранам Великой Отечественной войны, которых судят в Латвии и Эстонии за деяния, уголовно наказуемые по законам этих стран.

Тот факт, что для организации отъезда угандийских дипломатов из аэропорта потребовалось вмешательство дуайена дипломатического корпуса в ДРК - посла Швейцарии, также приводит к мысли, что ДРК не обеспечила эффективную защиту и не предоставила дипломатам обращения, на которое они вправе рассчитывать согласно международному праву. В результате Суд признал, что ДРК нарушила ст. 22, в отношении дипломатов также ст. 29, а в отношении документов - ст. 24 Венской конвенции. Суд также указал, что, хотя сначала Уганда ссылалась на конфискацию, а затем на экспроприацию своего государственного имущества в ДРК, на самом деле нельзя говорить о том, что это имущество стало собственностью ДРК: скорее всего, его присвоили себе физические лица, которые грабили посольство. Тем не менее ДРК отвечает за действия этих лиц, так как на ней лежит обязанность защищать посольство от действий в том числе частных лиц. Поэтому, если ДРК не в состоянии вернуть это имущество в натуре (стороны спорили в том числе и о составе этого имущества!), то она должна возместить Уганде его стоимость. Однако стороны должны вначале попытаться договориться самостоятельно о размере компенсации ущерба, который они причинили друг другу; лишь если они не смогут это сделать, Суд вернется к этому вопросу по просьбе любой стороны.

Вместо заключения

Суд высказался в общей сложности по 14 позициям, что само по себе является рекордом. Поражает также и единодушие судей: большинство (8) решений были приняты единогласно, 4 решения - 16 голосами "за" против 1 голоса "против" (судья Катека, назначенный Угандой), 1 решение (по вопросу, нарушила ли Уганда Постановление Суда 1 июля 2000 г. о временных мерах) - 15 голосами "за" против 2 голосов "против" (судьи Кооийманс и Катека, которые считали, что это Постановление нарушила также ДРК) и 1 решение (по вопросу приемлемости 1-го встречного требования Уганды, т. е. о поддержке ДРК антиугандийских сил с 1994 г.) - 14 голосами "за" против 3 голосов "против" (судьи Кооийманс, Томка и Катека). Решение оставляет впечатление сбалансированного документа, который ставит целью не столько устроить "показательную порку" одной из сторон спора, а отметить, что каждая сторона отвечает за эскалацию конфликта, поэтому обе стороны должны вместе работать над преодолением последствий этого страшного конфликта. Рассмотренное дело касается так называемой 2-й конголезской войны (она же - Великая Африканская). Она началась в 1998 г. и формально закончилась в 2003 г. В эту войну были втянуты 8 африканских стран, погибли в общей сложности 5,4 миллиона человек, в том числе из-за порожденных войной эпидемий и голода. В 2000 г. ООН направила в ДРК миротворческую миссию, постепенно доведя численность "голубых касок" в этой стране до рекордных 16,5 тысячи человек. Эта миротворческая операция стала самой дорогостоящей в истории ООН: за 2007 г. на содержание миротворцев было выделено свыше 1 миллиарда долларов США <16>. 22 декабря 2008 г. Совет Безопасности ООН продлил на год мандат международных миротворческих сил в ДРК. Отныне миротворцы вправе применять оружие не только для защиты мирного населения от повстанцев, но и от "солдат-ренегатов правительственной армии, ступивших на путь мародерства". Контингент планируется увеличить до 22 тысяч военнослужащих и полицейских. -------------------------------- <16> См.: Портякова Н. Тутси расширяются на восток // Коммерсантъ. 2008. N 198(4015). 30 окт.

Однако конца кровопролитию не видно: в сентябре 2008 г. повстанцы-тутси под началом мятежного генерала Лорана Нкунды, который обвинил власти ДРК в сговоре с извечными врагами тутси - народностью хуту, начали наступление на правительственные войска на востоке ДРК. 7 ноября 2008 г. в столице Кении Найроби начался саммит лидеров ДРК, Кении, Уганды, Танзании, Руанды, Бурунди и ЮАР, а также представителей ООН и Африканского Союза с целью остановить этот новый вооруженный конфликт. Однако сделать это непросто: любопытно, что ДРК стоит на 2-м месте (после Грузии) в рейтинге стран с самыми высокими темпами роста военных расходов за десятилетие (1998 - 2007 гг.): эти расходы выросли с 18,4 миллиона долларов США в 1998 г. до 135 миллионов долларов США в 2007 г. <17>. -------------------------------- <17> См.: Коммерсантъ. 2008. N 156(3973). 2 сен.

Многие страны испытывают разочарование от несоответствия затраченных усилий достигнутым результатам. Например, в начале декабря 2008 г. Европейский союз отказался от участия в миссии в ДРК.

Название документа