Международное право прав человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации (ценностные и нормативные аспекты)

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В ПРАКТИКЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ЦЕННОСТНЫЕ И НОРМАТИВНЫЕ АСПЕКТЫ)

М. В. ШУГУРОВ

Шугуров М. В., профессор Саратовской государственной академии права, доктор философских наук.

Одним из актуальных вопросов современного правового развития является взаимодействие международного и национального права в сфере прав и свобод человека. В международно-правовой системе права человека приобрели характер высшей ценности, закрепленной в нормах международного права, а также в форме фундаментального принципа международного права - принципа всеобщего уважения и соблюдения прав человека. Международное признание прав человека предполагает обязательства государств признавать, соблюдать и обеспечивать права человека на международной арене, осуществлять сотрудничество в данной сфере, а также предпринимать их законодательное регулирование на национальном уровне. В международном праве, как универсальном, так и региональном, во второй половине XX в. возникла самостоятельная отрасль - международное право прав человека, которое закреплено в позитивных источниках, обладающих различной юридической силой - конвенциях, декларациях и резолюциях международных организаций. Важное юридическое значение имеют решения международных судебных органов, осуществляющих в соответствии с их полномочиями международно-судебную защиту прав человека. Особое значение не только для европейского региона, но и для других регионов, где функционирует система международно-судебной защиты прав человека (Америка, Африка), имеет практика Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). Она значима и для других международных судебных органов, в частности для Международного суда ООН, а также для международных трибуналов, созданных по решению Совета Безопасности ООН. Следует также указать и на формирование обычного права в сфере международного права прав человека. Сказанное не означает, что права и свободы человека на национальном уровне утрачивают самостоятельную логику правового развития. Развитие конституционно закрепленных прав и свобод человека и гражданина, испытывая влияние международного права прав человека, не утрачивает самостоятельности. Государства не только несут конституционную обязанность укреплять систему гарантий по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина, но и осуществляют эту обязанность на основании суверенного права регулировать права и свободы человека на национальном уровне. Подобная свобода не абсолютна и осуществляется с учетом положений международно-правовых актов - международных стандартов, которые реализуются с учетом социально-экономического развития той или иной страны, ее правовых и политических традиций. При этом и само международное право прав человека вряд ли сформировалось бы без опоры на уже имевшийся опыт конституционного закрепления и развития прав и свобод человека и гражданина. В настоящее время права человека заняли одно из центральных мест в международно-правовой системе и национально-правовых системах большинства государств современного мира, обретя статус универсальной общепризнанной политико-правовой ценности, реализация которой обеспечивается соответствующим правовым механизмом на уровне правотворчества и правоприменения. В практике национального правосудия международное право в области прав человека все более активно применяется совместно с национальным правом. Правовая система Российской Федерации в своем развитии следует общим мировым тенденциям конституционного развития и принимает меры по имплементации норм и принципов международного права в национальное право. Гарантируемые международным правом права и свободы человека одновременно являются конституционно защищаемыми ценностями. Приверженность ценности прав и свобод человека и гражданина нашла свое нормативное закрепление в форме фундаментального конституционного принципа как важнейшей основы конституционного строя (ст. 2 Конституции РФ). Конституционная имплементация международного права прав человека является основой для имплементации международного права в отрасли российского права и для включения международного права прав человека в российскую правовую систему. Важнейшая роль в процессе конституционализации международного права и его превращения в составную часть российской правовой системы принадлежит Конституционному Суду РФ (КС РФ) <1>. Международное право может рассматриваться в качестве фактической части российской правовой системы только в том случае, если оно является применимым правом. КС РФ задает тонус прямого действия норм международного права прав человека в рамках российской правовой системы. Применение КС РФ, как и судами общей юрисдикции, международного права прав человека следует рассматривать как одно из направлений имплементации международных соглашений в области прав человека. В соответствии с ними государства принимают на себя обязательства предпринимать не только законодательные, административные, но и судебные меры. Одновременно с этим КС РФ осуществляет развитие системы конституционно гарантируемых прав человека в Российской Федерации, которые самым непосредственным образом связаны в своем развитии и существовании с международно признанными правами человека, закрепленными в универсальном и региональном международном праве прав человека <2>. Увеличение количества ссылок в практике КС РФ на международное право прав человека требует дополнительных усилий по выявлению конституционно-правовых сторон подобного обращения в единстве ценностного и нормативного аспектов. -------------------------------- <1> О месте международного права в практике Конституционного Суда РФ см.: Даниленко Г. М. Применение международного права во внутренней правовой системе России: практика Конституционного Суда // Государство и право. 1995. N 11. С. 115 - 125; Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия / Под ред. М. А. Митюкова, С. В. Кабышева, В. К. Бобровой и А. В. Сычевой. М., 2004. С. 203 - 209; Тиунов О. И. Конституционный Суд Российской Федерации и международное право // Российский ежегодник международного права. 1995. СПб., 1995. С. 179 - 191; Тузмухамедов Б. Р. Международное право в деятельности Конституционного Суда Российской Федерации // Дипломатический вестник. 2000. N 10. С. 98 - 104. <2> См.: Брычева Л. И., Власихин В. А., Кравченко Ю. В. Европейские правовые стандарты в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации. Сборник документов / Под ред. Ю. Ю. Берестнева. М., 2003; Зимненко Б. Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. М., 2006. С. 133 - 139; Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия. М., 2004. С. 210 - 224, 255 - 262; Тиунов О. И. Конституционный Суд и международно-правовые акты об обеспечении прав человека // Журнал российского права. 1997. N 7; Тиунов О. И. Защита прав человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации в условиях интернационализации российского права и роль в этом процессе международно-правовых стандартов // Международное публичное и частное право. 2003. N 11.

Защита конституционных прав и свобод человека и гражданина является одной из наиболее значимых задач органов конституционного контроля. Имеются все основания утверждать, что в Российской Федерации сложилась устойчивая практика защиты прав человека органами конституционного контроля разного уровня <3>. Традиционно внимание обращено к практике рассмотрения КС РФ дел о проверке конституционности тех или иных положений законодательных и иных нормативно-правовых актов федерального и регионального уровней по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод человека и гражданина <4>. В доктрине совершенно обоснованно отмечается, что задача защиты КС РФ прав и свобод человека и гражданина выполняется им "при осуществлении всех его полномочий... Конституционный Суд отстаивает права и свободы человека и гражданина не только в случаях их прямого обращения, но и при разрешении иных дел" <5>. -------------------------------- <3> О защите прав человека органами конституционного контроля субъектов РФ см.: Гошуляк В. В., Ховрина Л. Е., Геворкян Т. И. Конституционное правосудие в субъектах Российской Федерации. М., 2006. С. 206 - 222; Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия. М., 2004. С. 265 - 270, 286 - 296. <4> См.: Комментарий к Постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации: В 2 т. / Отв. ред. Б. С. Эбзеев. Т. 2. Защита прав и свобод граждан. М., 2000; Брежнев О. В. Проблемы защиты основных прав и свобод граждан в порядке конституционного судопроизводства. Курск, 2000; Бондарь Н. С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия. Защита прав человека Конституционным Судом. М., 2003. <5> Несмеянова С. Э. Судебная практика Конституционного Суда Российской Федерации с комментариями. М., 2007. С. 101.

Для решений КС РФ, выносимых в рамках отдельного вида конституционного судопроизводства, характерен прием повторения статьи 2 Конституции РФ. Это свидетельствует о том, что КС РФ исходит из необходимости защиты человека и его прав как высшей надпозитивной ценности. Помимо этого в своих решениях КС РФ постоянно указывает, что то или иное право человека и гражданина относится к основным правам, гарантируемым Конституцией и являющимся конституционной ценностью. В своей деятельности КС РФ при рассмотрении конкретных дел осуществляет нормативно-доктринальное толкование закрепленных в главе 2 Конституции РФ прав и свобод человека, а также конституционных принципов, задающих правовой статус человека и гражданина. Конституция РФ обладает весьма важным юридическим свойством - свойством непосредственного действия. Такой же силой обладают и конституционно значимые права и свободы, а также общие и специальные принципы, из которых они исходят и на которые они опираются. Выделение ценностных приоритетов не исключает, а, напротив, предполагает законодательное регулирование прав и свобод человека и гражданина. С точки зрения теории прав и свобод человека это означает баланс их естественности и позитивированности, т. е. их ценностной и нормативной природы, на что обращается внимание в современной теории права <6>. -------------------------------- <6> Байтин М. И. Вопросы общей теории государства и права. Саратов, 2006. С. 309 - 310.

Для того чтобы права и свободы человека были реально действующими, необходимо не только восприятие их в качестве фундаментальной социокультурной и политико-правовой ценности, но и четкое понимание их нормативного содержания. Без этого условия их эффективное законодательное регулирование и их правовая защита невозможны. Общеправовой принцип определенности, ясности и недвусмысленности правовой нормы самым непосредственным образом распространяется и на основные права и свободы человека и гражданина. Однако на практике в ряде случаев в процессе регулирования тех или иных общественных отношений возникает ситуация неопределенности относительно соответствия или несоответствия Конституции РФ тех или иных законоположений, затрагивающих своим регулированием права человека. Окончательное установление соответствия или несоответствия нормативно-правовых актов Конституции РФ осуществляется КС РФ. Сопоставление содержания норм законов и конституционных правоположений предполагает всестороннее толкование и первых и вторых. В одних случаях то или иное положение законодательного акта действительно не соответствует Конституции РФ и ущемляет права граждан, в других случаях такое ущемление права и несоответствие Конституции РФ оказываются всего лишь кажущимися, как это обнаруживается в свете осуществления конституционного истолкования законоположений, подлежащих применению. В своей деятельности КС РФ широко применяет системный метод толкования того или иного законодательного акта или его части, выявляя его конституционно-правовой смысл. При этом он исходит из места, смысла и предназначения последнего в системе законодательных актов. Обращает на себя внимание позиция, выраженная в пункте 6 Постановления КС РФ от 25 января 2001 года N 1-П по делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. Б. Зернова, С. И. Кальянова и Н. В. Труханова <7>. Ее суть сводится к тому, что КС РФ оценивает смысл рассматриваемого акта, исходя из его места в системе правовых актов, в которую в качестве ее части входят международные договоры Российской Федерации. Данное положение является дополнительным конституционно-правовым основанием для рассмотрения правовых вопросов, связанных с правами и свободами человека и гражданина, в контексте международного права прав человека. -------------------------------- <7> Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 7. Ст. 700.

В связи с этим нельзя не указать на достаточно интересный доктринальный подход, в соответствии с которым КС РФ осуществляет модернизационно-легальное толкование. Такое толкование несет в себе правотворческий момент: норма конструируется путем корректировки имеющихся толкований при опоре на "основную норму". "Основной нормой" выступают права и свободы человека, которые венчают правопорядок современного демократического общества. При определении того, что должно включаться в данную норму как сферу прав и свобод человека, чрезвычайно важными оказываются международно-правовые нормы, устанавливающие общепризнанные права и свободы <8>. -------------------------------- <8> См.: Смирнов А. В., Манукян А. Г. Толкование норм права. М., 2008. С. 98.

Конституционный Суд постоянно указывает на то, что конституционное истолкование законодательных актов, в нашем случае - регламентирующих осуществление человеком его конституционных прав и свобод, необходимым образом должно приниматься во внимание в процессе правоприменения и законотворчества. В противном случае оспариваемый акт будет применяться и истолковываться в смысле, противоречащем конституционным нормам. И более того - будет находиться в противоречии с международно-правовыми нормами как составной частью российской правовой системы. Как указывается в Постановлении от 17 ноября 2005 года N 11-П, судебная практика, представляющая собой рассмотрение и разрешение дела в отношении права и обязанностей лица, не привлеченного к участию в деле, не только нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм процессуального права, но и противоречит общепризнанным принципам и нормам международного права, гарантирующим каждому право на справедливое правосудие (п. 1 ст. 6 ЕКПЧ, п. 2 ст. 4 Протокола N 7 к ЕКПЧ) <9>. В Определении от 2 марта 2006 года N 22-О КС РФ указал, что в том случае, если арбитражный суд является стороной в споре, он не должен выступать в нем органом правосудия. Далее было подчеркнуто, что иное противоречило бы требованиям Конституции РФ и нормам международного права <10>. Аналогичные позиции были высказаны и в Постановлении от 25 января 2001 года N 1-П. В пункте 6 было отмечено, что оспариваемое положение пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ должно рассматриваться и применяться в непротиворечивом нормативном единстве с требованиями ЕКПЧ, в статье 6 которой, а также в статье 3 Протокола N 7 к ней урегулированы вопросы компенсации ущерба, причиненного в результате нарушения права каждого на справедливое судебное разбирательство. Иное толкование и применение расходилось бы с действительным конституционно-правовым смыслом оспариваемого положения и привело бы к блокированию действия ЕКПЧ на территории Российской Федерации. -------------------------------- <9> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 ноября 2005 г. по делу о проверке конституционности части 3 статьи 292 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами государственного учреждения культуры "Дом культуры им. Октябрьской революции", открытого акционерного общества "Центронефтехимремстрой", гражданина А. А. Лысогора и Администрации Тульской области // Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. N 48. Ст. 5123. <10> Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 15. Ст. 1643.

Права человека являются основой конституционного строя и одновременно являются элементами конституционно-правового статуса личности. Это составляет их содержание как конституционно значимой ценности. В своей практике КС РФ стремится охватить своим истолкованием права и свободы человека и гражданина в целом, т. е. в единстве их нормативности и ценностной значимости. А это предполагает обращение к источнику прав и свобод, что в современных условиях не может не осуществляться без ссылок на международно-правовые акты. В частности, исходя из смысла статьи 21 Конституции РФ, закрепляющей обязанность государства охранять достоинство личности, признаваемое в преамбуле Международного пакта о гражданских и политических правах как присущее всем членам человеческого общества и являющееся основой свободы, справедливости и всех неотъемлемых прав, Конституционный Суд пришел к следующему выводу. Личность в ее взаимоотношениях с государством является не объектом, а равноправным субъектом, имеющим право защищать свои права всеми незапрещенными способами. Данные выводы содержатся также в Постановлении от 3 мая 1995 года N 4-П и в Постановлении от 20 апреля 2006 года N 4-П, образуя собой устойчивую позицию КС РФ. При рассмотрении дел в рамках рассматриваемого производства КС РФ исходит не только из принципа определенности, ясности и недвусмысленности правовой нормы, но и из принципа свободы усмотрения федеральным законодателем системы гарантий обеспечения прав и свобод человека, связанного с его полномочиями регулировать права и свободы человека. При этом КС РФ постоянно указывает на то обстоятельство, что данная свобода имеет определенные пределы и не должна нарушать прав и свобод человека. При этом, как указано в п. 4 Постановления от 23 ноября 1999 года, право законодателя, в частности, регулировать гражданско-правовое положение религиозных объединений должно осуществляться в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и в соответствии с Конституцией РФ (ч. 1 ст. 17 Конституции РФ) <11>. Принципом, который налагает пределы на подобную свободу, является также требование разумной соразмерности между используемыми средствами и поставленной целью. -------------------------------- <11> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 ноября 1999 г. N 16-П по делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года "О свободе совести и о религиозных объединениях" в связи с жалобами Религиозного общества Свидетелей Иеговы в г. Ярославле и религиозного объединения "Христианская церковь Прославления" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N 51. Ст. 6363.

При анализе практики КС РФ по рассмотрению дел по жалобам на нарушение или неправомерное ограничение конституционных прав и свобод человека обращает на себя внимание то обстоятельство, что КС РФ в принципе стоит на страже не только конституционно гарантированных прав и свобод человека, но и на страже общепризнанных, основных прав, которые все чаще именуются международно признанными, или просто - международными. В пункте 2 Постановления от 11 марта 2008 года N 4-П <12>, раскрывая права человека на свободные выборы, КС РФ отметил, что статья 3 Протокола N 1 ЕКПЧ, статья 25 Международного пакта о гражданских и политических правах в силу части 4 статьи 15 и части 1 статьи 17 Конституции РФ являются составной частью российской правовой системы; они признаются и гарантируются в Российской Федерации в качестве конституционных прав и свобод. В литературе делается верный вывод о том, что контроль за соответствием действующего российского законодательства международно-правовым нормам не входит в компетенцию КС РФ <13>. Тем не менее относительно прав человека КС РФ все же фактически выполняет данную функцию, констатируя наличие или отсутствие соответствия положений национального законодательства международно-правовому стандарту в области прав человека. -------------------------------- <12> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 11 марта 2008 года N 4-П по делу о проверке конституционности подпункта "л" пункта 25 статьи 38 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и пункта 10 части 9 статьи 41 Закона Вологодской области "О выборах депутатов Законодательного Собрания Вологодской области" в связи с жалобой общественного объединения "Политическая партия "Союз правовых сил" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2008. N 11. Ст. 1073. <13> См.: Зимненко Б. Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. М., 2006. С. 134.

Юридическим последствием включения международных актов в российскую правую систему в качестве ее составной части является приобретение международно гарантируемыми правами человека юридической силы конституционных прав и свобод. Одними из оснований этого правового явления выступают ценностное тождество и нормативная аналогичность международно признанных прав и свобод человека и конституционно гарантируемых прав и свобод. На это обстоятельство указывает и сам КС РФ. В Постановлении от 23 ноября 1999 г. при рассмотрении содержания свободы совести и вероисповедания (ст. 28 Конституции РФ) КС РФ указал, что это конституционное положение корреспондирует с аналогичными нормами пункта 1 статьи 18 Международного пакта о гражданских и политических правах и пункта 1 статьи 9 ЕКПЧ. Тесная содержательная (ценностная и нормативная) связь конституционных прав и свобод человека и гражданина с международными правами человека, а также правило части 4 статьи 15 Конституции РФ выступают конституционно-правовыми основаниями для использования КС РФ международного права прав человека в целях обоснования своей правовой позиции в процессе его применения. В практике КС РФ термин "международные права человека" не употребляется, но употребляются синонимы - основные, общепризнанные, фундаментальные. К такому выводу позволяет прийти анализ мотивировочной части Постановления от 6 апреля 2006 года N 3-П <14>. В процессе детального раскрытия содержания конституционного права человека и гражданина на судебную защиту и связанное с этим правом право на доступ к правосудию КС РФ отметил то обстоятельство, что принципы беспрепятственного доступа к правосудию и законного суда признаны в международном сообществе в качестве фундаментальных. Вполне можно говорить о том, что понятие "международные (международно признанные) права человека" синонимично понятию "фундаментальные (основные) права человека". Для решений КС РФ, в которых объективируются его правовые позиции, характерна четкая схема аргументации. Отталкиваясь от определения содержания конституционно защищаемых прав и свобод, КС РФ далее переходит к их пониманию в международных источниках. В том случае, если содержание конституционно признанных прав и свобод полностью совпадает с положениями международно-правовых актов, содержание которых толкуется буквально, КС РФ специально указывает на это обстоятельство, употребляя термины - "корреспондирует", "соответствует", "согласуется". -------------------------------- <14> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 6 апреля 2006 года N 3-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального конституционного закона "О военных судах Российской Федерации", Федеральных законов "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации", "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Президента Чеченской Республики, жалобой гражданки К. Г. Тубуровой и запросом Северо-Кавказского окружного военного суда // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 16. Ст. 1775.

В связи с этим обращает на себя правовая позиция, сформулированная в Постановлении от 20 апреля 2006 года N 4-П. В соответствии с ней реализация предусмотренных статьей 2 и статьей 18 Конституции РФ конституционных принципов, касающихся прав и свобод человека в сфере уголовно-правового регулирования, предполагает, с одной стороны, использование средств уголовного закона для защиты граждан, их прав, свобод и законных интересов от преступных посягательств, а с другой - недопущение избыточного ограничения прав и свобод при применении мер уголовно-правового принуждения <15>. Меры, устанавливаемые уголовным законом, должны исходить не только из целей защиты конституционно значимых ценностей, но и из адекватности порождаемых ими последствий тому вреду, который был причинен в результате преступных деяний. По мнению КС РФ, вывод о том, что меры уголовно-правового принуждения должны находиться в соответствии с новыми социальными реальностями, согласуется с положениями пункта 2 статьи 29 Всеобщей декларации прав и свобод человека, устанавливающей характер и пределы ограничения прав и свобод человека. Данная международно-правовая норма имеет достаточно общий характер и выступает своего рода принципом. Поэтому далее в пункте 2.1 анализируемого Постановления КС РФ обратился к более конкретным положениям других международно-правовых документов. Раскрывая содержание имеющего принципиальный характер правила, содержащегося в части 2 статьи 54 Конституции РФ и устанавливающего гарантии защиты достоинства личности в сфере уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений, КС РФ подчеркнул то обстоятельство, что оно коррелирует пункту 1 статьи 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также пункту 1 статьи 15 Международного пакта о гражданских и политических правах. Положения данных международных актов предусматривают, что никто не может быть осужден за какое-либо уголовное преступление на основе совершения действия или бездействия, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением; не может также налагаться наказание более тяжкое, нежели то, которое подлежало применению в момент преступления. -------------------------------- <15> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 2006 года N 4-П по делу о проверке конституционности части второй статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 3 Федерального закона "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации", Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации" и ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, касающихся порядка приведения судебных решений в соответствие с новым уголовным законом, устраняющим или смягчающим ответственность за преступление, в связи с жалобами граждан А. К. Айжанова, Ю. Н. Александрова и других // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 18. Ст. 2058.

Следует также отметить, что КС РФ устанавливает не только отношения корреспондирования между конституционными положениями и положениями международно-правовых актов в области прав и свобод человека, но и вытекающие отсюда аналогичные отношения между своими собственными позициями и положениями международно-правовых актов. Так, в Определении от 2 марта 2006 года N 22-О по жалобе закрытого акционерного общества "Промышленно-финансовая корпорация "Томич" на нарушение конституционных права и свобод пунктом 4 части 2 статьи 39 АПК РФ Конституционный Суд, обращаясь к раскрытию гарантированного Конституцией РФ права на судебную защиту и воспроизводя свои правовые позиции, выраженные в Постановлении от 2 февраля 1996 года N 4-П и Постановлении от 2 июля 1998 года N 20-П, подчеркивает, что они корреспондируют с относящимися к общепризнанным принципам и нормам международного права положениями международных договоров Российской Федерации - ЕКПЧ (ст. 6) и Международного пакта о гражданских и политических правах (ст. 14), которые далее им раскрываются <16>. -------------------------------- <16> Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 15. Ст. 1643.

Если и далее анализировать обращение КС РФ к международному праву прав человека в целях подтверждения обоснованности своих позиций и для решения вопросов права, то, в частности, в пункте 3.2 Определения от 6 марта 2008 года N 214-О-П по жалобе гражданина А. В. Севашева КС РФ констатировал тот факт, что с рядом статей Конституции РФ, содержащих конституционные гарантии местного самоуправления, корреспондируют положения статьи 3 Европейской хартии местного самоуправления, определяющей понятие местного самоуправления <17>. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что Российская Федерация ратифицировала данную Хартию уже после вступления в Совет Европы. Однако уже в процессе разработки Конституции 1993 года была осуществлена конституционализация европейского подхода к местному самоуправлению. -------------------------------- <17> Собрание законодательства Российской Федерации. 2008. N 18. Ст. 2092.

Конституционный Суд напрямую не осуществляет толкование нормативного содержания международных прав человека, однако он делает это опосредованно, осуществляя раскрытие и развитие нормативного содержания аналогичных (подобных, во многом совпадающих, но полностью не тождественных) конституционных прав и свобод с учетом положений международных актов, являющихся составной частью правовой системы Российской Федерации. Таким образом, КС РФ осуществляет конституционно-правовое толкование международных стандартов. Толкование содержания конституционных прав и свобод человека и гражданина с учетом норм международного права, которые являются для конкретного государства обязательными, является в современном мире конституционным стандартом, который реализуется и в практике КС РФ при формировании его правовых позиций, оказывающих решающее воздействие на решение вопросов о праве. Обращаясь в качестве аргумента к положениям тех или иных международно-правовых актов по правам человека, КС РФ указывает на эволюцию их буквального смысла. В уже анализировавшемся Постановлении от 6 апреля 2006 года N 3-П Суд вначале обращается к формулировке права на рассмотрение дела независимым и беспристрастным судом в том случае, если лицу предъявлено уголовное обвинение (ст. 10 Всеобщей декларации прав и свобод человека). Факт обращения к Всеобщей декларации прав и свобод человека в очередной раз подтверждает то обстоятельство, что данная Декларация из морально-политического документа превратилась в "твердый" источник международного права прав человека. Далее КС РФ обращается к соответствующим положениям ЕКПЧ (п. 1 ст. 6) и Международного пакта о гражданских и политических правах (п. 1 ст. 14), рассматривая их как развитие постановлений статьи 10 Всеобщей декларации прав и свобод человека. Далее КС РФ отметил, что право на доступ к правосудию и право на законный суд (в качестве прав, вытекающих из права на защиту и связанных с ним) гарантируется Конституцией РФ и названными международно-правовыми актами. Конституция РФ обладает большей юридической силой, чем международные договоры, при одновременной приоритетности международного договора над положениями национального законодательства. Тем не менее международные соглашения Российской Федерации по правам человека при всей их приоритетности над внутринациональными законами не могут рассматриваться как находящиеся по своей юридической силе на одну ступеньку ниже по сравнению с Конституцией РФ. Международные конвенции по правам человека, участником которых является Россия, - это международные договоры, которые входят в правовую систему Российской Федерации и являются ее составной частью. Об этом прямо говорится со ссылкой на пункт 4 статьи 15 Конституции РФ в пункте 2 Постановления КС РФ от 17 ноября 2005 года N 11-П в отношении Международного пакта о гражданских и политических правах, Всеобщей декларации права человека и ЕКПЧ <18>. -------------------------------- <18> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 ноября 2005 года N 11-П по делу о проверке конституционности части 3 статьи 292 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами государственного учреждения культуры "Дом культуры им. Октябрьской революции", открытого акционерного общества "Центронефтехимремстрой", гражданина А. А. Лысогора и Администрации Тульской области // Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. N 48. Ст. 5123.

Являются ли международные соглашения в области прав человека частью российской правовой системы, которую можно назвать частью особого рода? На наш взгляд, по своей силе они равны Конституции РФ и входят в Конституцию РФ в ее широком понимании, т. е. имеют не только конституционное значение, но и конституционную силу. Они являются составной частью российской правовой системы именно в таком статусе - не "выше", но и не "ниже" Конституции. Отсюда следует заключить, что международно признанные права человека также отличаются характером непосредственного действия. Возрастание количества ссылок судов общей юрисдикции при вынесении решений на международное право прав человека явно демонстрирует их непосредственный характер. Одновременно с этим они не перестают быть международным стандартом, который достаточно эффективно конституционализирован, и соответственно действуют совместно с Конституцией РФ. Этот вывод вполне подтверждается и практикой самого КС РФ. Поэтому именно в таком смысле, как нам представляется, следует понимать пункт 1 статьи 17 Конституции РФ, которая воспроизводится в пункте 2 Постановления от 17 ноября 2005 года N 11-П и закрепляет, что права и свободы в Российской Федерации признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ. В Постановлении от 17 ноября 2005 года N 11-П в пункте 2 сделан вывод о том, что правосудие по своей сути может признаваться таковым только в том случае, если оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах. При этом указанный вывод делается из конституционных положений и корреспондирующих с ними положений Международного пакта о гражданских и политических правах (ст. 14), Всеобщей декларации прав и свобод человека (ст. 7, 8, 10) и ЕКПЧ (ст. 6). Помимо этого справедливость правосудия рассматривается как конкретизация общеправового принципа справедливости. Принцип справедливого правосудия и принцип правовой определенности рассматриваются КС РФ как основополагающие аспекты верховенства права при осуществлении судебной защиты прав и свобод человека и гражданина. При этом КС РФ еще раз подтвердил, что статьи 15, 17, 46, 118, 120 Конституции РФ находятся в отношении корреспондирования с преамбулой и пунктом 1 статьи 6 ЕКПЧ. В практике КС РФ выводы о наличии той или иной степени соответствия конституционных положений международным стандартам становятся основой для формирования правовых позиций относительно именно конституционного содержания прав и свобод, например конституционного права на судебную защиту применительно к конкретному делу. Так, в рассматриваемом Постановлении в качестве одного из важных факторов, которые в конституционном смысле определяют эффективное восстановление в правах, является своевременность защиты прав участвующих в деле лиц; в качестве критерия справедливости указывается разумный срок рассмотрения дела. По своей природе содержание международных прав человека является более общим и выступает ценностно-нормативным ориентиром и стандартом. Вместе с тем международное право прав человека характеризуется и определенной мерой нормативной конкретности и ясности, что выступает условием их непосредственного действия. Некоторые конвенции Совета Европы, как отмечают западноевропейские авторы, "содержат достаточно конкретные положения, чтобы не требовать принятия специальных внутренних мер по их исполнению" <19>. Однако следует констатировать, что полного совпадения в нормативном содержании международно признанных и конституционно закрепленных прав и свобод нет (при всем совпадении их в аксиологическом аспекте). Между ними имеет место отношение подобия (аналогичности), которое может быть большим или меньшим. При этом КС РФ констатирует либо наличие полного соответствия, либо его отсутствие. -------------------------------- <19> Бенуа-Ромер Ф., Клебес Х. Право Совета Европы. На пути к общеевропейскому правовому пространству. М., 2007. С. 160.

Права человека, будучи универсальным международным стандартом, являются одновременно и составной частью российской правовой системы, но при этом они не перестают оставаться составной частью международно-правовой системы. Ярким свидетельством этого факта является Постановление от 15 мая 2006 года N 5-П <20>. В нем подчеркивается, что Конституция РФ гарантирует право на образование и в качестве одно из его элементов - право на общедоступное и бесплатное дошкольное образование в государственных или муниципальных образовательных учреждениях. Далее следует ссылка на фундаментальные международные акты, в которых определяется рассматриваемый элемент права на образование, а именно его доступность, - на Конвенцию о борьбе с дискриминацией в области образования 1960 года и статью 13 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах. -------------------------------- <20> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 мая 2006 года по делу о проверке конституционности положений статьи 153 Федерального закона от 22 августа 2004 года N 122-ФЗ "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" в связи с жалобой главы города Твери и Тверской городской Думы // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 3. Ст. 339.

В ряде случаев КС РФ со всей очевидностью демонстрирует именно международно-правовую природу тех или иных общепризнанных прав и свобод, которые совпадают с конституционными. Так обстоит дело в Постановлении от 15 мая 2006 года N 5-П. Отдавая должное конституционному значению соответствующих международных документов, КС РФ тем не менее осуществил конституционное толкование международного права человека на общедоступное и бесплатное дошкольное образование и указал на его конституционный смысл. Именно этим смыслом должен руководствоваться как федеральный законодатель, так и органы местного самоуправления, а также правоприменительная практика. Это объясняется тем, что именно нормы Конституции РФ являются основой правового регулирования в данной сфере. Вполне очевидно, что, несмотря на непосредственное действие норм и принципов международных прав человека, они действует не в обход и не минуя конституционно признанные и защищаемые права каждого человека и гражданина, а совместно с конституционно защищаемыми правами и свободами. В ряде случаев КС РФ идет на акцентирование приоритета международного права в области прав человека. По всей видимости, это нацелено на демонстрацию фактического нахождения российской правовой системы в рамках современного конституционно-правового развития, которое в контексте общих ценностей сочетает универсальные тенденции и национально-правовые особенности в плане нормативизма. В частности, в очередной раз раскрывая содержание такой фундаментальной и тесно связанной группы прав, как право на судебную защиту, право на участие в отправлении правосудия, право на доступ к правосудию и т. д., в Постановлении от 6 апреля 2006 года N 3-П КС РФ еще раз связал воедино гарантированность права на доступ к правосудию и на законный суд со стороны Конституции РФ и со стороны международно-правовых актов, являющихся составной частью правовой системы Российской Федерации. Данное соотношение присутствует и в мотивировочной части Определения от 8 ноября 2005 года N 439-О по жалобе граждан С. В. Бородина, В. Н. Буробина, А. В. Быковского и других <21>, в которой указывается на то, что разрешение коллизии между пунктом 3 статьи 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" и статьями 7, 29, 183 УПК РФ в направлении приоритета УПК привело к произведению обыска в помещении адвокатского бюро без судебного решения, а также оказалось чреватым нарушением целой группы конституционных прав, в том числе права на получение квалифицированной юридической помощи. В своем Определении КС РФ напомнил о том, что аналогичные вопросы уже затрагивались в целом ряде постановлений, в частности в сохраняющем свою силу Постановлении от 29 июня 2004 года N 13-П. В пункте 3 Определения от 8 ноября 2005 года N 439-О КС РФ вновь вернулся к раскрытию содержания права на получение квалифицированной юридической помощи. При этом, напомнив о том, что данное право гарантируется ч. 1 ст. 48 Конституции РФ, КС РФ указал, что данное право - одно из наиболее значимых прав, которое провозглашено в статье 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и статьях 5 и 6 ЕКПЧ. На наш взгляд, обращение к международно-правовым актам осуществляется в этом случае не в целях всего лишь подкрепления рассматриваемого конституционного права, а в целях подчеркивания того обстоятельства, что данное конституционное право коррелирует с международно признанным правом человека, которое вместе с этим, так же как и конституционные права человека и гражданина, является в соответствии со смыслом статьи 18 Конституции РФ непосредственно действующим. -------------------------------- <21> Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 5. Ст. 633.

Из сказанного следует сделать вывод о том, что КС РФ с учетом имеющего конституционно-правового основания включения международного права прав человека в состав российской правовой системы исходит не только из смысла конституционно гарантированных прав и свобод, но и из смысла международных источников в области права человека. В большинстве случаев данные источники, а именно соглашения в области прав человек, в которых участвует Российская Федерация, предстают как полностью идентичные Конституции РФ и обладающие силой Конституции РФ. Так, в пункте 6 Постановления от 8 декабря 2003 года N 18-П по делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан <22> КС РФ еще раз напомнил о содержащейся в Постановлении от 10 декабря 1998 года по делу о проверке конституционности части второй статьи 335 УПК РСФСР и в Постановлении от 14 февраля 2000 года по делу о проверке конституционности положений частей третьей, четвертой и пятой статьи 377 УПК РСФСР правовой позиции. Согласно ей необходимой гарантией судебной защиты и справедливого разбирательства дела является принцип равенства сторон. В очередной раз это доказывает то, что права человека не оторваны от общеправовых принципов, а базируются на них, поэтому не могут быть противопоставлены действующему позитивному праву. На наш взгляд, общеправовой принцип равенства в практике КС РФ рассматривается в своей конкретизации - как принцип группы конституционных прав, связанных с правом на судебную защиту. Это связано с частью 3 статьи 123 Конституции РФ, которая говорит о состязательности и равноправии как основе судопроизводства. Еще раз подтверждая тот факт, что его правовые позиции основаны на Конституции РФ, в Постановлении от 8 декабря 2003 года N 18-П КС РФ в качестве фундамента своей правовой позиции сослался также на международно-правовые акты в сфере прав и свобод человека. Буквально это выглядит следующим образом. Говоря о том, что по смыслу частей 1 и 2 статьи 46 Конституции РФ гарантируемое принципом равенства право на судебную защиту предполагает, что сама судебная защита должна быть справедливой, полной и эффективной (специальные принципы судебной защиты), КС РФ прямо указывает и на такое основание, как статья 6 Конвенции о защите прав и свобод человека. При этом, заявляя свои позиции, КС РФ сослался, таким образом, и на Конституцию РФ, и на ЕКПЧ. -------------------------------- <22> Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. N 51. Ст. 5026.

Рассматриваемое Постановление распространяет высказанные позиции на обеспечение права на судебную защиту именно потерпевших от преступления. Демонстрируя систему прав потерпевшего, КС РФ обращается к положениям Конституции РФ (ст. 52) и конкретизирующим их статьям УПК РФ. Далее, всесторонне раскрыв подход российского законодательства к регламентации права потерпевшего, КС РФ еще раз обращается к международно-правовым источникам, показывая соответствие данного подхода современным правовым стандартам. При этом обращает на себя внимание тот факт, что КС РФ актуализирует уже не только "твердые" источники международного права прав человека (как это было при указании на ст. 6 ЕКПЧ), но и "мягкие" - пункт 4 и подпункты "b" и "c" пункта 6 Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью (утверждена Резолюцией ГА ООН 40/34 от 29 ноября 1985 г.), а также на совпадающие, по мнению КС РФ, с данной Декларацией - преамбулу, пункт 7 раздела I. A Рекомендации Комитета Министров Совета Европы N R (85) 11 "О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса". Ссылки на данные акты являются для КС РФ дополнительной аргументацией для широкого понимания интересов потерпевшего, которые гораздо шире, нежели право на возмещение причиненного вреда, и включают в себя разрешение вопросов о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания. КС РФ осуществляет раскрытие содержания основных прав и свобод человека и гражданина не только в контексте буквального толкования международно-правовых актов, но и с учетом их толкования, которое содержится в "мягких" источниках международного права прав человека. Подобное обращение служит дополнительным средством демонстрации следования КС РФ общепринятым международным стандартам. Затрагивая вопросы политических прав и свобод человека и гражданина, в частности право на референдум, КС РФ в пункте 2 Постановления от 21 марта 2007 года N 3-П по делу о проверке конституционности ряда положений статей 6 и 15 Федерального конституционного закона "О референдуме Российской Федерации" в связи с жалобой граждан В. И. Лакеева, В. Г. Соловьева и В. Д. Уласа <23> пришел к следующему выводу. Референдум, обеспечивающий непосредственное участие граждан в управлении делами государства и открытости принятия политических решений, легитимируемых волей народа, не может подменять органы народного представительства. Затем КС РФ было констатировано, что данный вывод корреспондирует с позицией ПАСЕ, которая в пунктах 5 и 8 Рекомендации 1704 (2005) от 29 апреля 2005 года обращает внимание на то, что прямая и непосредственная формы демократии дополняют друг друга; при этом референдумы не должны рассматриваться в качестве альтернативы парламентской демократии. -------------------------------- <23> Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. N 14. Ст. 1741.

Имеется и ряд других случаев обращения КС РФ к международным актам рекомендательного характера, которые признаются Российской Федерацией и являются для нее обязательными. Вместе с тем имеют место случаи обращения к актам, которые для Российской Федерации не являются обязательными. Так, в пункте 2 Постановления от 28 февраля 2008 года N 3-П КС РФ излагает понимание предназначения конституционно-правового статуса судьи с точки зрения особых требований, предъявляемых к судьям не только в соответствии с Конституцией РФ, но и в соответствии с международными рекомендациями и стандартами в сфере правосудия: Бангалорские принципы поведения судей (приложение к Рез. ЭКОСОС ООН 2006/23 от 27 июля 2006 г.); Основные принципы независимости судебных органов (Рез. ГА ООН 40/32 от 29 ноября 1985 г. и 40/146 от 13 декабря 1985 г.; Рекомендация N R (94) 12 по вопросам независимости судей от 13 октября 1994 г. Комитета Министров - членов Совета Европы) <24>. Аналогичным образом КС РФ при рассмотрении вопроса о содержании содержания свободы совести и вероисповедания и оправданности их ограничения конституционно значимыми целями в Постановлении от 23 ноября 1999 года N 16-П обратился к раскрытию характера и масштабов обязательств государств, вытекающих из статьи 9 ЕКПЧ, в следующих документах - Постановлении Европейского Парламента от 12 февраля 1996 года "О сектах в Европе" и Рекомендации Совета Европы N 1178 (1992) "О сектах и новых религиозных движениях". -------------------------------- <24> См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 28 февраля 2008 года N 3-П по делу о проверке конституционности ряда положений статей 6.1 и 12.1 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" и статей 21, 22 и 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" в связи с жалобами граждан Г. Н. Белюсовой, Г. И. Зиминой, Х. Б. Саркитова, С. В. Семак и А. А. Филатовой // Собрание законодательства Российской Федерации. 2008. N 10. Ст. 976.

Для практики КС РФ характерно указание на необходимость соответствия российского законодательства конвенциям международных организаций, которые ратифицированы Российской Федерацией и, следовательно, имеющих юридическую силу на ее территории. Так, в Определении от 1 декабря 2005 года N 428-О по жалобе гражданина Е. В. Шеховцова КС РФ указал на целый ряд конституционных норм социального характера, связанных с конституционными ценностями материнства, отцовства, семьи и детства <25>. КС РФ подчеркнул то обстоятельство, что трудовое и пенсионное законодательство предусматривает целый ряд гарантий, направленных на обеспечение реализации данных норм. В частности, предусмотрены определенные гарантии и льготы для работников, имеющих детей, что согласуется с принципом приоритета интересов и благосостояния детей во всех сферах жизни государства и вытекает из Конвенции о правах ребенка 1989 года, а также согласуется с положениями ратифицированной Россией 13 февраля 1998 года Конвенции МОТ 1981 года N 156 "О равном обращении и равных возможностях для трудящихся мужчин и женщин: трудящиеся с семейными обязанностями". -------------------------------- <25> Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 3. Ст. 341.

Все сказанное означает, что КС РФ раскрывает и уточняет содержание прав и свобод человека и гражданина в свете (с учетом) важнейших международных источников права прав человека, имеющих разную юридическую природу. Среди них заметное место занимают решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), который, как известно, осуществляет не только толкование норм ЕКПЧ и протоколов к ней, но и их развитие в процессе толкования. Решения ЕСПЧ рассматриваются КС РФ в качестве составной части разнообразной системы источников международного права прав человека. КС РФ не может не учитывать практику истолкования положений международных актов в области прав человека в их международно-правовом смысле. Высокую степень активности в данном процессе на региональном уровне проявляет как раз ЕСПЧ в отличие от Международного суда ООН, практика истолкования которым конвенций по правам человека на универсальном уровне незначительна. Прецеденты толкования, созданные ЕСПЧ, учитываются КС РФ при конституционно-правовом толковании международно-правовых стандартов в области прав человека и нормативного содержания конституционных прав и свобод человека и гражданина <26>. Со своей стороны и в практике ЕСПЧ имеются ссылки на решения КС РФ <27>. Все это свидетельствует о том, что развитие прав человека происходит на основе тесного взаимодействия национально-правовой и международно-правовой систем регионального уровня. В частности, в Постановлении КС РФ от 17 ноября 2005 года N 11-П, раскрывающем конституционно-правовую природу надзорного производства, КС РФ ссылается на позицию ЕСПЧ. Она нашла свое отражение в целом ряде его решений (Постановления от 28 октября 1999 г. по делу Брумареску против Румынии, от 24 июля 2003 г. по делу Рябых против Российской Федерации, от 20 июля 2004 г. по делу Никитин против России и др.). Согласно позиции ЕСПЧ ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в силу судебного акта только в целях проведения повторного слушания и получения нового решения. Отступление от принципа правовой определенности возможно только на основании обстоятельств существенного и неопровержимого характера и в целях исправления судебной ошибки. Как ЕСПЧ, так и КС РФ в своей практике одинаковым образом стремятся к достижению баланса принципа справедливого судебного разбирательства, предполагающего исправление судебной ошибки, и принципа правовой определенности, которые являются аспектами верховенства права. -------------------------------- <26> О восприятии практики ЕСПЧ КС РФ см.: Гладышева С. С. Европейский суд по правам человека и Конституционный Суд Российской Федерации: сотрудничество или вертикальный контроль? // Московский журнал международного права. 2004. N 4. С. 59 - 72; Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в практике конституционного правосудия. М., 2004. С. 231 - 248, 262 - 264; Тиунов О. И. О роли Конвенции о защите прав человека и основных свобод и решений Европейского суда по правам человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 2001. N 3. С. 92 - 98; Тузмухамедов Б. Р. Международное право в конституционной юрисдикции. М., 2006. С. 408 - 431. <27> Тузмухамедов Б. Р. Международное право в конституционной юрисдикции. М., 2006. С. 431 - 442.

Отстаивая права лиц, не привлеченных к участию в рассмотрении и разрешении дела, в котором затрагивались их права и обязанности, а также защищая права лиц, которые не могли реализовать свое право на совершение процессуальных действий в установленный срок по уважительным причинам, КС РФ не только ссылается на положения статей 118, 126, 127 Конституции РФ, но и в качестве аргумента использует практику ЕСПЧ. Пропуск по уважительным причинам срока, установленного для ее подачи, в практике ЕСПЧ не рассматривается как безусловное основание для отказа в принятии жалобы. Право на восстановление срока подачи жалобы предусматривает как КС РФ, так и ЕСПЧ, хотя в последнем случае ЕКПЧ не содержит норм о восстановлении пропущенного срока. Факт корреляции правовой позиции КС РФ выводам (правовым позициям) ЕСПЧ, который, так же как и КС РФ, полагает, что нотариальные палаты не могут рассматриваться в качестве объединений в смысле статьи 11 ЕКПЧ, зафиксирован в Постановлении от 19 декабря 2005 года N 12-П по делу о проверке конституционности абзаца 8 пункта 1 статьи 20 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой гражданина А. Г. Меженцева <28>. -------------------------------- <28> Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 3. Ст. 335.

Все сказанное совершенно не означает, что техника обоснования позиций КС РФ предусматривает безусловный характер совместных ссылок на Конституцию РФ и на международно-правовые документы, а также на решения компетентных международных судебных органов. В частности, в своем Постановлении от 11 ноября 2003 года N 16-П КС РФ в пунктах 2 и 3 раскрывает содержание понятия местного самоуправления, не выходя за пределы российского конституционного пространства. Вопросы, касающиеся ограничения конституционных прав и свобод, в частности права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, предусмотренного частью 1 статьи 34 Конституции РФ, также решаются без обращения к международному праву в Постановлении КС РФ от 12 ноября 2003 года N 17-П по делу о проверке конституционности ряда положений статьи 19 Федерального закона "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции" в связи с запросом Арбитражного суда Псковской области и жалобой гражданина А. Н. Гасанова <29>. Ссылки на международно-правовые акты отсутствуют и в Определении от 2 марта 2006 года N 16-О по жалобе гражданина В. П. Корнилова. В данном Определении КС РФ еще раз воспроизводит свои позиции, высказанные в Определении от 4 марта 2004 г. N 138-О по жалобе гражданина А. Ф. Каленова о том, что сохранение такого правового регулирования, которое связывает определенные негативные последствия с реализацией работником права на прекращение трудового договора по своей инициативе, является нарушением закрепленных Конституцией РФ в числе основных прав и свобод человека и гражданина трудовых прав <30>. -------------------------------- <29> Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. N 47. Ст. 4586. <30> Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 15. Ст. 1642.

Отсутствие ссылок на международно-правовые акты может быть объяснено отсутствием целесообразности таких ссылок. Это еще раз показывает, что, несмотря на приоритетность, международное право имеет пределы своего осуществления и что российская правовая система является суверенной. Вместе с тем даже в случаях отсутствия непосредственных обращений к международному праву прав человека последнее обладает статусом неявного основания правовых позиций КС РФ. В практике КС РФ встречаются не только случаи отсутствия ссылок на международное право или же ссылок на него как полностью совпадающего с конституционными положениями, но и случаи, когда устанавливается отсутствие полного совпадения положений международного и национального права. В последней ситуации КС РФ осуществляет углубленное раскрытие именно конституционного значения международного стандарта. Конституция РФ гарантирует более широкий спектр прав человека, чем международно-правовые акты. Можно указать и на право Российской Федерации на собственное толкование универсальных прав и свобод человека, которое направлено не на сужение содержания прав человека, признанных международным сообществом, а на детализацию их содержания в качестве конституционных в рамках российской правовой системы. Данную правовую ситуацию можно увидеть в уже анализировавшемся Постановлении от 20 апреля 2006 года N 4-П. Отмечая коррелирование статьи 54 (ч. 2) Конституции РФ ЕКПЧ и Международному пакту о гражданских и политических правах, КС РФ тем не менее уточнил, что в отличие от Конституции РФ ЕКПЧ прямо не формулирует правило, обязывающее применять новый закон, принятый после совершения правонарушения, если он устраняет или смягчает ответственность в любых проявлениях, а Международный пакт о гражданских и политических правах непосредственно обязывает придавать обратную силу лишь закону, устанавливающему более легкое наказание. Определенная степень совпадения характерна именно для Конституции РФ и Международного пакта о гражданских и политических правах. Это находит свое подтверждение в пункте 3.1 анализируемого Постановления, в котором говорится о том, что ни статья 54 (ч. 2), ни пункт 1 статьи 15 Международного акта о гражданских и политических правах не содержат норм, допускающих возможность ограничения действия закрепленных в них правил в зависимости от видов правонарушений и категорий совершивших их лиц или от иных обстоятельств. Далее в пункте 4 своего Постановления КС РФ указал, что в статье 54 (ч. 2), а также в статье 10 УК РФ закреплен принцип, в силу которого уголовный закон, устраняющий или смягчающий ответственность, имеет обратную силу. Реализация данного принципа может быть обеспечена только при условии создания надлежащего процессуального механизма, позволяющего определить в конкретном деле, в какой мере новый закон смягчает ответственность за преступление и каким образом применить его. Данный подход отличается большей конкретностью, нежели подход, изложенный в международно-правовых актах. В заключение следует отметить, что осуществляемое КС РФ в ходе производства по рассмотрению дел о конституционности законов по жалобам на нарушение конституционных права и свобод граждан нормативно-доктринальное толкование содержания прав и свобод человека конкретизирует конституционно-правовое содержание международно признанных прав и свобод человека в рамках российской правовой системы. Помимо этого практика КС РФ содействует реализации международного стандарта в области прав человека и выполнению международных обязательств Российской Федерации. И наконец, КС РФ в своей деятельности утверждает баланс основных ценностей и принципов конституционного строя, а также баланс естественно-правового и позитивно-правового начал в структуре прав и свобод человека и гражданина.

Название документа