Проблема пробелов в российском уголовном праве в контексте реализации международного уголовного права

ПРОБЛЕМА ПРОБЕЛОВ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ В КОНТЕКСТЕ РЕАЛИЗАЦИИ МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА

Е. КЛИМОВА

Климова Е., аспирантка кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО (У) МИД России.

Сегодня международное сотрудничество в борьбе с транснациональной преступностью приобретает все возрастающую актуальность. Российская Федерация является участником большого количества важных международных договоров, так или иначе регламентирующих вопросы борьбы с международными преступлениями и преступлениями международного характера, включая терроризм, транснациональную организованную преступность, коррупцию. Они регламентируют широкий круг вопросов - от определения пределов уголовной юрисдикции государства до установления преступности и наказуемости конкретных деяний. Имплементация международно-правовых норм уголовно-правового характера является одной из самых сложных проблем соотношения и взаимодействия международного и внутригосударственного права. Так, традиционно сложны разделение норм международного права в уголовно-правовой сфере на самоисполнимые и несамоисполнимые, проблема непосредственного применения норм международного права уголовно-правового характера, вопрос соотношения международного и внутригосударственного уголовного права и др. Далеко не все имплементационные нормы действующего уголовного законодательства надлежащим образом обеспечивают внутригосударственную реализацию международных нормативных предписаний, что создает трудности их толкования и применения на практике. Специфика российского уголовного законодательства в отличие от других отраслей права состоит в том, что по общему правилу следствие и суды при квалификации преступлений и назначении наказаний не могут непосредственно применять нормы международных конвенций. Конвенциональные положения для этого должны быть трансформированы в статьи Уголовного кодекса РФ, поскольку в ст. 1 УК РФ установлено: "Уголовное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего Кодекса. Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс". О нормах международного права в ч. 2 этой статьи сказано, что УК РФ "основывается на общепризнанных принципах и нормах международного права", т. е. уголовное законодательство должно следовать предписаниям последнего, не противоречить им. Таким образом, УК РФ признан единственным источником российского уголовного законодательства. На первый взгляд такое положение вещей ведет к коллизии между УК РФ и Конституцией РФ, так как ч. 4 ст. 15 Основного Закона закреплен приоритет международного права над внутренним, и, следовательно, необходимо применять при коллизии международный договор, а не уголовный закон России. Последнее положение относится в том числе и к ситуации, когда в УК РФ отсутствуют предусмотренные международным договором нормы, иными словами, когда в уголовном законе имеют место пробелы по смыслу международного уголовного права. Неудивительно, что в ходе реализации ч. 4 ст. 15 Конституции РФ в судебной практике возникало много вопросов, связанных с надлежащим применением международного права <1>, в том числе уголовного. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Справочное пособие "О применении норм международного права судами общей юрисдикции" Б. Л. Зимненко включено в информационный банк согласно публикации - Статут; РАП, 2005. ------------------------------------------------------------------ <1> См.: Зимненко Б. Л. О применении норм международного права судами общей юрисдикции. М., 2006. С. 12.

Однако при близком рассмотрении соотношение внутреннего российского и международного уголовного права выглядит более последовательным. Федеральный закон "О международных договорах Российской Федерации" 1995 г. и два Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации - от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществления правосудия" и от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" - предоставляют достаточно оснований так утверждать. Конституция РФ не включает международные нормы в состав российского права, она лишь указывает на то, что они входят в правовую систему, являясь частью права, применяемого в России. Положения ч. 1 ст. 1 УК РФ в этом отношении не противоречат конституционным нормам. В конвенциях, устанавливающих преступность и наказуемость деяний, закрепляется обязанность государств по их криминализации и внесению соответствующих изменений в национальное уголовное законодательство <2>. Это означает, что международно-правовые нормы, устанавливающие преступность и наказуемость деяний, являются несамоисполнимыми. В соответствии с Федеральным законом "О международных договорах Российской Федерации" их непосредственное применение невозможно. Следовательно, требование ст. 3 УК РФ об определении преступности и наказуемости деяния, а также иных уголовно-правовых последствий его совершения только в уголовном законе не противоречит ч. 4 ст. 15 Конституции России. -------------------------------- <2> См.: Единая конвенция о наркотических средствах 1961 г., Международная конвенция о борьбе с захватом заложников 1979 г., Конвенция о борьбе с незаконным захватом судов 1970 г. (см. Постановление Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. N 5).

В подтверждение этой мысли в упомянутом Постановлении Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. говорится, что "международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно... международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами Российской Федерации в тех случаях, когда норма Уголовного кодекса Российской Федерации прямо устанавливает необходимость применения международного договора Российской Федерации (например, статьи 355 и 356 УК РФ)". Исходя из сказанного, можно говорить только о добросовестном или недобросовестном выполнении Россией принятых на себя международных обязательств <3>. Последнее влечет возникновение пробелов во внутреннем законодательстве в свете реализации международного уголовного права. Однако непосредственное применение положений международного договора при установлении признаков состава преступления и его наказуемости не может являться средством восполнения пробелов и разрешения противоречий между уголовным законом и международным договором России (ст. 8 УК РФ). Дополнительным аргументом в пользу этого положения является тот факт, что зачастую нормы международного уголовного права определяют признаки международных преступлений, но не предусматривают санкции, так как в различных государствах наказуемость преступлений существенно разнится. -------------------------------- <3> См.: Ровнейко В. В. Проблемы непосредственного применения норм международного права при осуществлении правосудия по уголовным делам в РФ (материально-правовой аспект) // Российский ежегодник международного права 2004. СПб., 2005. С. 201.

Нельзя сказать, что международные договоры совсем не оказывают непосредственного воздействия на квалифицирующие признаки преступления. Яркий пример - бланкетные нормы, содержащиеся в самом УК РФ и напрямую отсылающие к международным нормам. Это эффективный способ восполнить пробелы в уголовном законе посредством участия РФ в международном договоре. Так, ст. 356 отсылает правоприменителя к Женевским конвенциям 1949 г. В случае ратификации Россией Римского статута Международного уголовного суда 1998 г. будет необходимо внести в УК РФ более 35 изменений, касающихся состава преступлений. Например, объем понятия "геноцид" по ст. 357 УК РФ придется соотнести с объемом этого понятия по Римскому статуту, которые не совпадают; ст. 356 УК РФ будет необходимо распространить на вооруженные конфликты международного характера. Важно учитывать, что имплементация норм международного уголовного права в УК РФ зачастую чрезвычайно осложнена ввиду особенностей российского уголовного законодательства. Иллюстрацией может служить проблема имплементации Конвенции Комитета министров Совета Европы от 27 января 1999 г. "Об уголовной ответственности за коррупцию". УК РФ не знает конвенционального понятия "активный" и "пассивный" подкуп, так как по-разному оценивает коммерческий подкуп и взяточничество должностным лицом. Подкуп членов международных парламентов (по ст. 10 Конвенции), судей и должностных лиц международных судов (ст. 11 Конвенции) российским УК не предусмотрены в качестве самостоятельных составов преступлений и т. д. Исследователи насчитывают по крайней мере 15 несоответствий этого Кодекса названной Конвенции. Другой пример - исключение из видов наказаний конфискации имущества, предусмотренной рядом международных конвенций, включая ту же Конвенцию об уголовной ответственности за коррупцию 1999 г., Международную конвенцию о борьбе с финансированием терроризма 2000 г., Конвенцию против транснациональной организованной преступности 2000 г. и др., которые предусматривают в качестве меры уголовно-правового воздействия конфискацию доходов, полученных преступным путем <4>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Е. Н. Трикоз "Десять лет Уголовному кодексу Российской Федерации: достижения и недостатки" включена в информационный банк согласно публикации - "Журнал российского права", 2006, N 4 ------------------------------------------------------------------ <4> См.: Десять лет Уголовному кодексу Российской Федерации: достоинства и недостатки (Научно-практическая конференция) // Государство и право. 2006. N 10. С. 97.

Нарекания многих исследователей вызывает и то, каким образом была осуществлена криминализация принуждения к рабству. Использование рабского труда предусмотрено в ст. 127.2 УК РФ, однако по международному праву этого недостаточно, так как не включает в себя любое подневольное состояние <5>, ведь формы эксплуатации человека, обращенного в рабство, могут быть самыми разнообразными <6>. -------------------------------- <5> См.: Конвенция ООН о запрете рабства 1926 г., Конвенция о принудительном труде 1930 г. (N 29), Конвенция о запрете принудительного труда 1957 г. (N 105). <6> См.: Мархатанова Е. А. Проблемы уголовной ответственности за преступления против свободы личности // Вестник Самарского государственного университета. 2006. N 5/2(45). С. 123.

Иные международные уголовно-правовые нормы, не устанавливающие преступность и наказуемость деяний, а также иные последствия уголовно-правового характера могут применяться непосредственно в сфере совместного регулирования международного и внутригосударственного права, т. е. являются самоисполнимыми. Основой для этого служит установление общей отсылки к международному праву в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Однако и самоисполнимые нормы <7> при их отражении в национальном законодательстве не избегают возникновения так называемых правовых дыр. Так, международно-правовой принцип ne bis in idem подтверждается и реализуется посредством ч. 2 ст. 6 и ст. 12 УК РФ. Из последней вытекает, что в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов РФ, возможно повторное уголовное преследование в России, за исключением ситуаций, когда этим лицам судом иностранного государства уже был вынесен приговор. Однако в соответствии с указанным международно-правовым принципом недопустимо повторное привлечение к уголовной ответственности и в том случае, когда дело было прекращено в иностранном государстве на досудебной стадии по любому обстоятельству, служащему основанием для освобождения от уголовной ответственности. Таким образом, данный аспект принципа был упущен при раскрытии его содержания в уголовном законе России. -------------------------------- <7> В самом общем виде применение таких норм предусмотрено ст. ст. 11 - 13 УК РФ.

Оценивая практику совершенствования российского уголовного законодательства с учетом норм международного права, следует отметить, что она имеет неоднозначные результаты. С одной стороны, УК РФ пополнился рядом норм, отражающих международно-правовые обязательства России, в частности нормами об ответственности за торговлю людьми, использование рабского труда, организацию незаконной миграции и др. С другой стороны, российскому закону пока не удается в полной мере реализовать международные обязательства страны в уголовно-правовой сфере, что влечет за собой возникновение юридических "дыр" и пробелов в этой связи. Вместе с тем в рамках суверенной российской правовой системы применение судами Российской Федерации международно-правовых норм, предусматривающих признаки составов преступлений, возможно тогда, когда норма Уголовного кодекса Российской Федерации прямо устанавливает необходимость применения международного договора Российской Федерации либо если это необходимо для толкования реципированной нормы. Сами нормы международного уголовного права должны при этом служить юридической основой для развития и совершенствования российского уголовного законодательства.

Название документа