Компетенция Трибунала по морскому праву в области применения международного права

КОМПЕТЕНЦИЯ ТРИБУНАЛА ПО МОРСКОМУ ПРАВУ В ОБЛАСТИ ПРИМЕНЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

С. Г. КОВАЛЕНКО

Коваленко С. Г., аспирант Государственного проектно-изыскательского и научно-исследовательского института морского транспорта "Союзморниипроект" Министерства транспорта Российской Федерации, помощник депутата Государственной Думы ФС РФ, член Российской ассоциации международного права.

1. Право, применяемое Трибуналом

1.1. Развитие Трибуналом опыта Международного суда в области определения применимого права

Согласно п. 1 ст. 293 Конвенции ООН по морскому праву суд или арбитраж, обладающий компетенцией в соответствии с Конвенцией, "применяет настоящую Конвенцию и другие нормы международного права, не являющиеся не совместимыми с ней". Данная формулировка является довольно широкой и существенно отличается от перечисления источников, данного в ст. 38 Статута Международного суда <1>, где перечень применяемого права можно назвать исчерпывающим. В литературе отмечалось, что за время, прошедшее после ее принятия, в международном праве появились новые источники и развились те, которые только намечались <2>. -------------------------------- <1> "1. Суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет: a) международные конвенции, как общие, так и специальные, устанавливающие правила, определенно признанные спорящими государствами; b) международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы; c) общие принципы, признанные цивилизованными нациями; d) с оговоркой, указанной в статье 59, судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций, в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм. 2. Это постановление не ограничивает право Суда разрешать дела ex aequo et bono, если стороны с этим согласны". <2> Treves T. Conflicts between the International tribunal for the Law of the Sea and the International Court of Justice // New York University Journal of International Law and Politics. Summer, 1999. P. 809.

Право Трибунала применять широкий перечень источников вытекает из самого характера Конвенции по морскому праву, которая и к материальному, и к процессуальному регулированию отношений участников Конвенции позволяет применять нормы, сложившиеся за пределами морского права. В качестве примера здесь можно привести ст. 295 <3>, а также ст. 304 <4>. Более того, как указывает крупный американский специалист по морскому праву Б. Оксман, могут применяться даже общепризнанные нормы прав человека. Так, анализируя утверждения о том, что власти какого-либо государства, осуществляя задержание судна другого государства, действовали неправомерно и что экипаж подвергся ненадлежащему обращению, Трибуналу придется применять нормы международного права прав человека <5>. -------------------------------- <3> Эта статья предусматривает исчерпание местных средств правовой защиты, "если это требуется международным правом". <4> О том, что положения Конвенции относительно ответственности за ущерб используются без ущерба для применения существующих норм и дальнейшего развития норм международного права, касающихся ответственности. <5> Oxman B. H. Human Rights and the United Nations Convention on the Law of the Sea // Columbia Journal of Transnational Law. 1997. V. 36, P. 399.

Некоторые статьи Конвенции по морскому праву содержат отсылки к "общепризнанным нормам и стандартам", принятым Международной морской организацией (например, в ст. 211 (пп. 2 и 5)), относящимся к защите морской среды от загрязнения). Эти нормы и стандарты применимы даже к спорам тех государств, которые не заявляли об их конкретном принятии. Ситуация применения иных, чем Конвенция, норм может также сложиться в силу того, что некоторые договоры прямо предусматривают возможность обращения к средствам разрешения споров, предусмотренных Конвенцией по морскому праву, как, например, Соглашение об осуществлении положений Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., которые касаются сохранения трансграничных рыбных запасов и запасов далеко мигрирующих рыб и управления ими, или Протокол к Лондонской конвенции о предотвращении загрязнения моря сбросами отходов и других веществ 1972 г. от 1996 г. <6>. Эти договоры, в свою очередь, уполномочивают применение широкого спектра источников <7>. -------------------------------- <6> IMO Doc. LC/SM 1/6 (1996). <7> Пункт 5 ст. 30 Соглашения 1995 г. предусматривает, что любой суд или трибунал, которому передан спор по этому Соглашению, применяет положения Конвенции по морскому праву, самого Соглашения или любого относящегося к делу субрегионального, регионального или глобального соглашения о рыболовстве, а также общепризнанные стандарты сохранения и управления живыми морскими ресурсами и иные нормы международного права, не являющиеся несовместимыми с Конвенцией в целях обеспечения сохранения далеко мигрирующих видов рыб.

Необходимо отметить также, что в отношении споров, возникающих в связи с частью XI, Камера по спорам, касающимся морского дна, уполномочена применять не только те источники, которые указаны в ст. 293, но также нормы, правила и процедуры Органа по морскому дну и, в соответствующих случаях, условия контрактов о разработке морского дна. В целом Трибунал применяет все те же источники международного права, что и другие международные суды, особенно Международный суд. Практика Трибунала по морскому праву показывает, что применимыми для разрешения споров, возникающих в связи с толкованием и применением Конвенции, оказываются все источники международного права: договор, обычай, общие принципы права, решения уполномоченных международных организаций <8>, хотя нельзя не признать приоритет самой Конвенции над другими источниками. Трибунал применяет прежде всего Конвенцию ООН по морскому праву, но в широком контексте, поскольку Конвенция - особенный договор. Конвенция предназначена функционировать в широком международном контексте: хотя международное морское право составляет специальную отрасль международного права, оно не так обособлено от общего международного права, как некоторые другие отрасли, как, например, право ВТО или право прав человека. -------------------------------- <8> См.: Chigara Ben. The International Tribunal for the Law of the Sea and Customary International Law // Loyola of Los Angeles International Comparative Law Review. August, 2000. V. 22. P. 433.

Довольно много внимания вопросу о применимом праве было уделено Трибуналом в деле MOX plant. Как указывалось в предыдущей главе, разбирательство по спору между Ирландией и Великобританией относительно доступа Ирландии к информации о строительстве Великобританией атомной электростанции возбуждалось по двум договорам: по Конвенции ООН по морскому праву, а также по Конвенции о защите окружающей среды Северо-Восточной Атлантики (которую часто называют Конвенцией Оспар) <9>. Дело по существу рассматривал арбитраж, предусмотренный Конвенцией Оспар, Трибунал же по морскому праву решал вопрос о предписании временных мер правовой защиты. Ни Конвенция по морскому праву, ни Конвенция Оспар не давали оснований решить, какое право, кроме самих этих договоров, может быть применено в данном деле. В частности, ст. 32 (п. 6a) Конвенции Оспар предписывала арбитражу "решать дело на основе норм международного права, в особенности норм Конвенции Оспар. -------------------------------- <9> Текст Конвенции см.: International Legal Materials. 1993. V. 32. P. 1069.

Ирландия утверждала, что следует обратиться к нормам нескольких документов, среди прочего Заявления конференции министров государств - участников Конвенции Оспар в Синтре в 1998 г. <10>, Декларации Конференции ООН по окружающей среде в Рио-де-Жанейро <11>, Конвенции о доступе к информации, участии общественности в принятии решений и о доступе к правосудию по делам о защите окружающей среды, принятой в Аарусе в 1998 г. <12>. Англия же считала применимой только Директиву Европейской комиссии N 90/313. -------------------------------- <10> См.: http://www. ospar. org. <11> См.: International Legal Materials. 1992. V. 31. P. 874. <12> См.: International Legal Materials. 1999. V. 38. P. 517.

Арбитраж решил, что нужно "привлечь существующие международное право и практику, но лишь постольку, поскольку это соответствует ст. 31 (3), (b) и (c), Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. <13>. -------------------------------- <13> В указанных положениях говорится о том, что к толкованию могут применяться все нормы, прямо признанные сторонами.

В ходе разбирательства в арбитраже, созданном в соответствии с Приложением VII к Конвенции по морскому праву, Ирландия настаивала уже на применении более 20 документов, против чего возражала Англия. Поскольку Трибунал по морскому праву имел задачей только предписание временных мер, у него не было необходимости решать вопрос во всей его полноте (так как в любом случае Трибунал решает только споры о толковании и применении Конвенции по морскому праву). В Постановлении Трибунала N 3 было заявлено: "В той степени, в какой претензии Ирландии прямо основаны на иных юридических документах, чем Конвенция по морскому праву, эти претензии могут быть признаны неприемлемыми". Из этого можно сделать вывод, что Трибунал не был склонен применять документы, указанные Ирландией, именно потому, что их толкование не входило в его компетенцию. Важной частью юриспруденции Трибунала является позиция, занятая им в некоторых делах о незамедлительном освобождении задержанных судов <14>. Проблема незамедлительного освобождения дает возможность проследить соотношение международного морского права и национального законодательства, поскольку прибрежные государства вправе задерживать в зоне своей юрисдикции иностранные суда, нарушившие национальное законодательство, основанное на международном праве. В деле о траулере "Camouco" Франция настаивала на том, что государство флага - Панама - не имеет права обращаться в Трибунал, пока дело об освобождении судна под залог находится на рассмотрении муниципального суда. Панама же, напротив, утверждала, что ст. 292 Конвенции по морскому праву отнюдь не требует предварительного исчерпания местных средств, каковым, по сути, является местная судебная процедура. Трибунал по морскому праву отметил, что по французской Конституции международные договоры имеют приоритет перед законами; в то же время уголовное законодательство не содержит такого неоспоримого утверждения. Однако, по его мнению, затягивание обращения Панамы в Трибунал было бы нарушением ст. 292 Конвенции по морскому праву со стороны Франции. Трибунал нашел, что норма ст. 292 занимает автономное положение относительно французского законодательства. Так, Трибунал принял постановление об освобождении капитана от обязанности находиться под подпиской о невыезде; с другой стороны, Трибунал не стал определять конкретную форму залога - наличные, банковский чек или банковская гарантия. -------------------------------- <14> См.: Oxman B. H., Bantz V. P. International Decision: The "Camouco" (Panama v. France) (Judgment). ITLOS Case No. 5 // American Journal of International Law. October, 2000. V. 94. P. 713.

Таким образом, Трибунал показал, что международное право, с одной стороны, и национальное право - с другой, должны применяться так, как это диктуется той системой, в которую применяемые нормы входят. Как совершенно верно отмечает Р. Рейфьюз: "Трибунал по морскому праву вовсе не является апелляционным муниципальным судом, применяющим муниципальное право" <15>. -------------------------------- <15> Rayfuse R. The Future of Compulsory Dispute Settlement under the Law of the Sea Convention // Victoria University of Wellington Law Review. December, 2005. V. 36. P. 683.

1.2. Новации в применимом праве: применение европейского права

Довольно новая область права, с применением которого пришлось столкнуться Международному трибуналу по морскому праву, - это право Европейского союза. В деле о MOX plant, как уже упоминалось, Великобритания считала нарушенным европейское право и Ирландия против этого не возражала. Применение европейского права оказалось не простым делом. В деле Хэгемана <16> Суд Европейских сообществ постановил, что международные соглашения, участниками которых являются сообщества, составляют неотделимую часть права Европейских сообществ, что, по мнению Суда, вытекает из решения Совета Европейских сообществ заключить такое соглашение. Европейские сообщества, как известно, являются участником Конвенции ООН по морскому праву <17>. Однако решить вопрос о статусе Конвенции в европейском коммунитарном праве не так легко, поскольку Конвенция - это договор смешанного характера: она подписана не только самими Европейскими сообществами, но и четырнадцатью из тогдашних пятнадцати государств-членов. -------------------------------- <16> Case 181/73 Haegemann [1974] ECR 449, para 5. <17> См.: Приложение IX к Конвенции относительно присоединения к ней международных организаций, а также решение Совета 98/392 EC, OJ (1998) L179/1.

Еще более сложен вопрос об имплементации Конвенции по морскому праву, поскольку принятием ее созданы три категории обязательств: - в областях, входящих в исключительную компетенцию государств-членов (компетенция Сообществ не действует); - в областях, входящих в исключительную компетенцию Сообществ (компетенция государств-членов не действует); - в областях конкурирующей компетенции Сообществ и государств-членов. Что касается первых двух категорий, то, несмотря на некоторые трудности разграничения, с правовой точки зрения все ясно: если обязательства лежат исключительно на государствах, то вопрос о применении коммунитарного права не встает. С другой стороны, если обязательства принадлежат Сообществам, то государства-члены могут не считаться участниками Конвенции, и значит, между ними не могут возникать споры по этому договору. Исключительная компетенция как Сообществ, так и государств-членов может возникать двумя путями: она прямо определяется в договоре о Европейском союзе; и косвенным путем - как определил Суд Сообществ в деле ERTA, если международные обязательства государства-члена препятствуют проведению мер, предложенных институтом Союза как обеспечивающих достижение целей какого-либо международного договора <18>. -------------------------------- <18> Case 22/70 Commission v Council (ERTA) [1971] ECR 263.

Что же касается конкурирующей компетенции, то следует отметить, что в Конвенции по морскому праву есть сферы регулирования, которые не подпадают под исключительную компетенцию ни Сообществ, ни государств-членов и в то же время попадают и туда, и сюда <19>. Это такие сферы, по которым договоры могут заключаться и Сообществами, и государствами-членами. Это прежде всего многие рамочные обязательства, например, возникающие по части XII - относительно защиты и сохранения морской среды. -------------------------------- <19> См.: Rosas A. The European Union and Mixed Agreements // Dashwood A., Hillion C. (eds.). The General Law of EC External Relations. London, 2000. P. 202.

Некоторый выход из такой ситуации можно усмотреть в ст. 5 приложения IX к Конвенции, в соответствии с которой государство - член международной организации при ратификации Конвенции по морскому праву либо международная организация (юридическую силу имеет более поздний документ) делают заявление о соответствующем распределении полномочий. 12 членов Европейского союза (и в том числе Англия и Ирландия) сделали заявления о передаче Европейскому союзу "полномочий в отношении некоторых вопросов, регулируемых Конвенцией", уточнение которых последует позднее. Правда, никаких уточнений не последовало до самой ратификации Конвенции Европейским союзом в 1998 г. Конечно, можно сомневаться в юридической валидитарности такого документа, как заявление, но волю, выраженную государствами, оно отражает. Таким образом, можно утверждать, что государства-члены уполномочили Союз осуществлять права и обязанности, вытекающие из Конвенции по морскому праву, а потому они составляют часть права Европейского союза. Но в определении содержания этого права Декларация Европейского союза несколько туманна. Под заголовком "Вопросы, по которым Сообщество имеет исключительную компетенцию" говорится о том, что государства-члены передали Сообществу компетенцию в отношении сохранения и управления морскими рыбными ресурсами. Тем не менее в отношении тех вопросов, по которым Сообщество и государства-члены изначально обладали совместной компетенцией, в Декларации отмечается, что Сообществу принадлежит такая компетенция только в той степени, в какой положения Конвенции по морскому праву или правового акта, принятого во исполнение Конвенции, затрагивают правила, принятые Сообществом. Если подобные правила не затрагиваются, особенно положения, устанавливающие просто минимальные стандарты, государства-члены обладают правом осуществлять свою компетенцию. Во всех других случаях компетенция принадлежит только государствам. Таким образом, компетенция Сообщества существует наряду с компетенцией государств-членов, но иногда они действуют, а иногда - нет. Именно на этом строила свою позицию Ирландия. Однако Трибунал не считал, что, опираясь на Заявление Европейского сообщества, можно сказать, чьи полномочия действуют <20>. Поскольку перед Трибуналом не стояла задача толкования материального европейского права, ему было достаточно убедиться в наличии у него компетенции на предписание временных мер, но сам по себе этот пример "конкурирующих обязательств" достаточно интересен. -------------------------------- <20> Поскольку Конвенция по морскому праву составляет часть права ЕС, то и Суд Европейских сообществ имеет право применять и толковать ее.

1.3. Новации в применимом праве: "мягкое право"

Другой новацией в международном судебном разбирательстве может стать применение так называемого мягкого права, то есть таких актов, которые не являются обязывающими, но потенциально могущих стать договорными нормами. Наиболее частый пример таких актов - это резолюции и декларации Генеральной Ассамблеи ООН. К таким актам можно отнести, например, толкование, данное Комиссией по внешнему пределу континентального шельфа в отношении ст. 9 приложения II к Конвенции по морскому праву <21>. Можно сослаться на опыт Международного суда, который в решении по делу Габчиково - Надьмарош <22> применил принцип устойчивого развития как "промежуточную норму". -------------------------------- <21> См.: Правила процедуры Комиссии 2004 г., Правило 46 и приложение I. Док. CLCS/40 (2004). <22> Gabcikovo Case (1997) ICJ Reports 7, at para 140.

В практике Трибунала по морскому праву уже отмечено применение нормы "мягкого права", а именно принципа предосторожности, который был включен консенсусом в качестве принципа 15 в Декларацию Рио-де-Жанейро Конференции ООН по окружающей среде и развитию 1992 г. Из решений Трибунала по делам о южном голубом тунце прямо вытекает, что Трибунал считал нормы Конвенции по морскому праву, касающиеся сохранения рыбных ресурсов, изменившимися под влиянием принципа предосторожности. Именно так толковали эти решения судьи Лаинг, Тревес и Ширер <23>. -------------------------------- <23> См.: Southern Bluefin Tuna Cases (Provisonal Measures) (1999) ITLOS Nos. 3 and 4, paras 77-9, and Judges Laing at paras 16-19; Treves at para 9, and Shearer.

Подобное толкование встречается и в литературе <24>. -------------------------------- <24> См.: Nordquist M. (ed.) UNCLOS 1982: A Commentary. The Hague, 1995. Vol. III. P. 286.

1.4. Вопрос о разрешении дел ex aequo et bono

В ст. 293 включена также весьма важная новация, которая может сыграть полезную роль в разрешении политизированных споров. В соответствии с п. 2 той же ст. 293 ничто не препятствует Трибуналу с согласия сторон решать дела ex aequo et bono <25>. Широкий выбор источников права тесно примыкает к предоставленной сторонам возможности выбора средств мирного урегулирования, что часто оценивается как один из крупных успехов Третьей конференции по морскому праву. Некоторые авторы отмечают, что такой подход к разрешению споров может быть очень полезным <26>. -------------------------------- <25> Согласно третьему изданию Вебстеровского словаря международных терминов "ex aequo et bono" означает "в соответствии со справедливостью и добрыми намерениями" и используется "особенно в международном праве тогда, когда дело, по соглашению спорящих, должно решаться скорее на основании справедливости и здравого смысла, чем на основании конкретных положений права" // Webster's Third New International Dictionary. 1986. P. 790. <26> См.: Noyes, John E. The International Tribunal for the Law of the Sea // Cornell International Law Journal. 1998. V. 32. P. 109.

Разрешение спора ex aequo et bono может быть плодотворным для тех дел, которые сильно отягощены политическим моментом или затрагивают жизненно важные для государств вопросы, касающиеся прав судоходства, рыболовства в открытом море и охраны окружающей среды. Любое правительство может использовать Международный суд как трибуну для опубликования своего недовольства другим правительством. Можно привести довольно много подобных примеров из практики Международного суда. Такие дела касались, например, взятия заложников <27>, ядерных испытаний <28>, политики апартеида <29> или применения силы <30>. -------------------------------- <27> United States Diplomatic and Consular Staff in Teheran (U. S. v. Iran), I. C.J. Reports, 1980 (Judgment of Dec. 20). P. 53. <28> См.: Nuclear Tests Case (Austl. v. Fr.), I. C.J. Reports, 1974. P. 2 и Nuclear Tests Case (N. Z. v. France), I. C.J. Reports, 1974. P. 457. <29> South West Africa Case (Eth. v. S. Afr.), I. C.J. Reports, 1966. P. 4 (July 18) and South West Africa Case (Liber. v. S. Afr.), I. C.J. Reports, 1966. P. 325 (July 18). <30> Case Concerning Military and Paramilitary Activities In and Against Nicaragua (Nicar. v. U. S.), I. C.J. Reports, 1986. P. 14 (June 24).

Однако вторая сторона при этом может не стремиться принять участие в разбирательстве, и Трибунал окажется перед ситуацией неявки в суд одной из сторон <31>. Согласие обеих сторон будет иметь здесь решающее значение. -------------------------------- <31> Такое предположение высказывает М. Джейнис. См.: Janis M. W. Somber Reflections on the Compulsory Jurisdiction of the International Court // American Journal of International Law. 1987. V. 81. P. 144.

Пока в практике Трибунала не было случаев принятия решений ex aequo et bono. Те авторы, которые интересуются международным судебным процессом, высказывают некоторые предположения относительно факторов, которые могут привести к успеху или неуспеху таких решений <32>. -------------------------------- <32> Например: Noyes J. E. The International Tribunal for the Law of the Sea// Cornell International Law Journal. 1998. V. 32. P. 109.

Дж. Нейес считает, что главная задача, стоящая перед Трибуналом в таких делах, - это искусное сочетание учета интересов сторон и точного следования своей процедуре, поскольку истинные намерения государств могут не быть ясными с первого взгляда. Так, практика показывает, что довольно часто неправомерно проведенная прибрежным государством исходная линия становится источником спора <33>. Прибрежное государство могло действовать подобным образом с целью включить более обширное пространство в свою исключительную экономическую зону и предоставить своим физическим и юридическим лицам больше возможностей для рыболовства. Или прибрежное государство использует такую линию для расширения своих внутренних вод <34>. -------------------------------- <33> См.: Roach J. A., Smith R. W. United States Responds to Excessive Maritime Claims. N.-Y., 2-d ed., 1996; Reisman W. M. Straight Baselines in International Law: A Call for Reconsideration, Proceedings of the Amtrican Society of International Law. 1988. P. 260 - 270. <34> Отметим, что такое расширение внутренних вод не затрагивает права мирного прохода.

Впрочем, далеко отстоящая от берега исходная линия может быть и результатом добросовестного заблуждения. Не следует думать, что само по себе "обязывающее" решение Трибунала или какого-либо иного органа против установленной государством исходной линии автоматически приведет к изменению политической позиции властей этого государства. Трибунал должен, безусловно, учитывать, что доверие к нему будет падать, если обвиненное государство проигнорирует его решение или вообще не появится в Трибунале для участия в разбирательстве. Рассматривая иски в отношении исходных линий, Трибунал должен принимать во внимание, что статьи 297 и 298 отражают серьезную озабоченность государств. Также и в ходе решения вопроса о приемлемости иска Трибунал должен учитывать, что к потере доверия может привести и слишком широкое толкование его компетенции, так как, если он сочтет какой-либо иск приемлемым только на основании подозрений и предположений, без достаточных юридических оснований, его будут считать политизированным и недостаточно независимым <35>. -------------------------------- <35> Здесь можно напомнить критику в адрес Международного суда в деле "О военной и тому подобной деятельности" (Никарагуа против США).

Поэтому перед Трибуналом встают сложные проблемы определения существа спора: действительно ли спор касается исходных линий или свободы судоходства (т. е. вопросов, не охватываемых исключениями и ограничениями по ст. 297 и 298) или же речь идет, скорее, о военной деятельности прибрежного государства или о рыболовстве (т. е. о вопросах, которые могут быть предметом исключений и ограничений)? Многие вопросы, относящиеся к характеристике спора, трудно решить в принципиальном порядке <36>. -------------------------------- <36> Friedrich K. Juenger, Choice of Law and Multistate Justice. L., 1993. P. 71 - 74.

Для примера приведем следующую ситуацию. Государство, осуществляющее рыболовство на дальних дистанциях, оспаривает право другого государства на осуществление контроля над рыболовством в окраинных пространствах его исключительной экономической зоны. Если претензия будет обоснована только ссылками на неправомерное проведение исходной линии, суд или трибунал, скорее, определят суть спора как касающийся проведения исходной линии, а не прав рыболовства в исключительной экономической зоне. В Конвенции понятие исключительной экономической зоны непосредственно связано с исходными линиями, и право прибрежного государства на осуществление контроля, таким образом, по самой своей сути зависит от правомерности проведения прямых исходных линий, что является частью более широкой спорной ситуации. Напомним, что Международный суд в решении по делу "О дипломатическом и консульском персонале США в Тегеране" отверг аргумент Ирана о том, что он не вправе судить о нарушении Ираном той части международного права, которая защищает дипломатический и консульский персонал, не обращая внимания на факты долговременного и постоянного вмешательства США во внутренние дела Ирана <37>. После установления Трибуналом наличия у него юрисдикции на разбирательство даже высокополитизированного спора решение его по существу уже не составит затруднений, так как положения Конвенции изложены достаточно определенно. Тогда перед Трибуналом будет стоять типичная судебная задача - применение правовой нормы к обстоятельствам дела. -------------------------------- <37> См.: Case Concerning United States Diplomatic and Consular Staff in Tehran (U. S. v. Iran), I. C.J. Reports, 1980. P. 19 - 20 (May 24).

Некоторые авторы подчеркивают, что для решения политически чувствительных споров необходимо, чтобы Трибунал обладал некоторыми качествами, в частности, особое значение приобретает независимость суда, которую некоторые авторы ставят во главу угла при определении его легитимности, то есть беспристрастности; принципиального решения дел; обоснованности принимаемых решений; способности принятых решений выдержать испытание временем; уважения к роли политических институтов, а также обеспечения спорящим сторонам возможности быть выслушанными <38>. -------------------------------- <38> Helfer L. R., Slaughter A. M. Toward a Theory of Effective Supranational Adjudication // Yale Law Journal. 1997. V. 107. P. 284.

Занимаясь разрешением политически чувствительного спора, Трибунал не должен следовать политическим позициям государств гражданства отдельных судей. Но ему не следует также делать вид, что не существует никакой политической конфронтации. Близким по своей сути к разрешению ex aequo et bono является оценка принципа справедливости в области делимитации. Трибуналу дано право выносить решения о делимитации, основываясь на принципе справедливости. Если государства, участвующие в споре, не сделали заявлений о выборе обязательного средства разрешения по ст. 298 Конвенции по морскому праву, то такой спор может быть передан арбитражу. Поэтому юрисдикция Трибунала на рассмотрение таких споров зависит от взаимного согласия сторон, выраженного в форме совместной декларации по ст. 287 (пункт 4), в компромиссорной клаузуле, включенной в какой-либо договор, либо в специальном соглашении. Даже если одно или более государств - участников спора сделали исключение территориальных споров из компетенции суда или арбитража по ст. 298, они все равно вправе вступить в соглашение о передаче конкретного спора о морских границах Трибуналу. Решение Международного суда по спорам о разграничении континентального шельфа Северного моря <39> показывает, как справедливость может быть применена к разрешению таких споров. Правда, опора Международного суда на справедливость в этих делах была сомнительна, поскольку его Статут не упоминает справедливость в числе источников международного права, применяемых судом <40>. Не было и соглашения сторон о том, что Суд может решать дела ex aequo et bono. -------------------------------- <39> North Sea Continental Shelf Cases (Germany v. Denmark, Germany v. Netherlands), I. C.J. Reports, 1969. P. 3 (Feb. 20). <40> I. C.J Statute, art. 38 (1).

Конечно, если международный судебный орган будет широко применять справедливость, не ограничивая ее правовыми рамками, он может подвергнуться жестокой критике и обвинениям в том, что он превращается в примирительную комиссию, не связанную общепринятыми для судебного разбирательства стандартами. Статья 293 (пункт 2) прямо позволяет суду или арбитражу, обладающему юрисдикцией в соответствии с частью XV Конвенции, решать дела ex aequo et bono. Это значит, что судьи или члены арбитража могут решать дела, исходя из собственных понятий о добре и зле, не обращаясь к нормам Конвенции или другим источникам международного права. И это полномочие суда или арбитража недвусмысленно подчинено согласию сторон в споре. Есть основания полагать, что спорящие государства не будут охотно давать такое согласие: за 90-летнюю историю Международного суда и его предшественника - Постоянной палаты международного правосудия - ни разу не решали дела на основании ex aequo et bono <41>. Некоторые авторы полагают, что в делах о разграничении континентального шельфа Северного моря Международный суд прибег к использованию понятия справедливости потому, что существовавшее к тому времени позитивное право было довольно неопределенным, а сам Суд стремился принять такое решение, которое дало бы сторонам некоторое направление в обстоятельствах, перегруженных фактами <42>. -------------------------------- <41> Статут Постоянной палаты международного правосудия содержал формулировку, подобную той, которая включена в ст. 293 Конвенции по морскому праву. В Статуте Международного суда такой формулировки нет, но это не препятствие для сторон достичь подобного соглашения. <42> См.: Neuyes J. H. Op. cit. P. 164.

В настоящее время позитивное право, относящееся к делимитации, особенно к морской делимитации, получило значительное развитие, и если бы Трибунал рассматривал дело о разграничении, он бы обратился скорее к положениям Конвенции по морскому праву, чем к понятию справедливости. И тем не менее соответствующий опыт Международного суда не может не быть полезен: каждый спор о делимитации так богат фактическим материалом, что вряд ли когда-нибудь появятся нормы, способные охватить все фактические обстоятельства <43>. -------------------------------- <43> Такую мысль высказал Дж. И. Чарни, и с ним невозможно не согласиться. См.: Charney J. I. Introduction // International Maritime Boundaries (Charney J. I., Lewis M. A. eds.). L., 1993. P. XXIII, XLIII - XLIV.

В некоторых случаях морского разграничения стороны в споре на самом деле не поручают суду или арбитражу действительное проведение границы. В тех же делах о континентальном шельфе Северного моря стороны просили Международный суд лишь указать принципы, применимые к делимитации континентального шельфа, а не проводить границу <44>. Поэтому у сторон после вынесения Судом решения осталось место для продолжения переговоров на основе указанных им принципов. Если бы перед Трибуналом по морскому праву также была поставлена подобная задача, ему бы тоже пришлось выносить гибкое решение, дающее сторонам основные направления сотрудничества. Конечно, маловероятно, что Трибуналу будет передано дело о делимитации, поскольку сам Трибунал не наделен обязательной юрисдикцией по таким спорам, а Международным судом уже накоплен достаточно большой положительный опыт в этом отношении. Однако нельзя исключать, что применение понятия справедливости может пригодиться Трибуналу в разрешении споров в других областях межгосударственных отношений. -------------------------------- <44> См.: Accord Continental Shelf (Tunis. v. Libya), I. C.J. Reports, 1982. P. 18 (Feb. 24). Впрочем, в других делах стороны просили Международный суд определить прохождение границы. См., например, дело о континентальном шельфе между Ливией и Мальтой (Continental Shelf (Libya v. Malta), I. C.J. Reports, 1985. P. 13 (June 3).

Название документа