Право на уважение собственности

(Султанов А.)

("ЭЖ-Юрист", 2007, N 12)

Текст документа

ПРАВО НА УВАЖЕНИЕ СОБСТВЕННОСТИ

А. СУЛТАНОВ

Айдар Султанов, судья Третейского энергетического суда, член Ассоциации по улучшению жизни и образования.

Прошли времена, когда роль судебного решения сводилась только к процессуальному акту. Точка зрения о том, что судебное решение является также юридическим фактом материального права, получила отражение в законодательстве РФ. На данный момент п. 3 ч. 1 ст. 8 ГК РФ предусматривает возникновение гражданских прав и обязанностей из установившего их судебного решения.

Указанный вывод соответствует и российской правовой доктрине о юридических фактах, поскольку она полагает, что судебное решение является юридическим фактом не только в процессуальном праве, но и в материальном гражданском праве. В частности, такой точки зрения придерживался профессор О. А. Красавчиков, который писал, что "судебное решение обычно выступает в качестве правоустанавливающего факта, то есть замыкающего элемента юридического состава. Юридические последствия наступают лишь при завершенном составе" (Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Статут, 2003. С. 196). "...Судебное решение является юридическим фактом не только в процессуальном, но и в материальном гражданском праве. Оно входит в юридический состав осуществления правоотношений либо в другие составы, обосновывающие иные этапы движения (например, по искам о признании)" (Там же. С. 201).

Кандидат юридических наук М. А. Рожкова считает, что правоприменительный акт - документ (судебный акт), принимаемый судом, является юридическим фактом материального права, влекущим возникновение определенных юридически значимых последствий (см.: Рожкова М. А. Судебный акт и динамика обязательства. М.: Статут, 2003. С. 31). Причем судебный акт может выступать в качестве изменяющего или прекращающего обязательственные правоотношения, завершающего юридический состав, а также подтверждать наличие права и даже порождать отдельные гражданские права и обязанности (Там же. С. 137).

Поскольку вступившее в законную силу решение является юридическим фактом материального права, возникает вопрос о возможности распространения положений ст. 35 Конституции РФ на право требования, подтвержденное вступившим в законную силу решением суда.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 16.05.2000 N 8-П указал, что использованным в ст. 35 Конституции РФ понятием "имущество" в его конституционно-правовом смысле охватываются, в частности, вещные права и права требования, в том числе принадлежащие кредиторам.

Европейский суд по правам человека толкует в своих прецедентных постановлениях, что право на уважение собственности (имущества), гарантированное ст. 1 Протокола N 1 к Европейской конвенции "О защите прав человека и основных свобод" (далее - Конвенция), распространяется и на требования, удовлетворенные вступившими в законную силу судебными актами.

Например, по делу "Греческие нефтеперерабатывающие заводы "Стрэн" против Греции" ЕСПЧ указал, что арбитражное решение является "имуществом" с учетом положений ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Постановление ЕСПЧ от 09.12.1994). Оценив факт признания этого решения государственными судами Греции, суд пришел к выводу, что оно предоставляло заявителям право требовать присужденные суммы, поэтому право истца, основанное на решении арбитража, являлось "имуществом" в смысле ст. 1 Протокола N 1.

В силу п. 4 ст. 15 Конституции РФ нормы ратифицированной Конвенции являются частью правовой системы России. Российские правоприменители связаны толкованием ЕСПЧ о применении норм Конвенции, в том числе и толкованиями ст. 1 Протокола N 1 о необходимости уважать права, подтвержденные вступившим в законную силу судебным актом, в качестве "имущества", подлежащего защите в соответствии с Конвенцией.

К сожалению, данное толкование не было учтено при приведении законодательства в соответствие с Конвенцией после ее ратификации. В целом ряде постановлений ЕСПЧ, вынесенных по жалобам против России, начиная с Постановления по делу "Бурдов против России", были установлены нарушения ст. 1 Протокола N 1. Причем основанием для признания Россией нарушения ст. 1 Протокола N 1 послужили как факты неисполнения вступивших в законную силу судебных актов, так и факты отмены таких актов.

Однако, несмотря на значительное количество постановлений ЕСПЧ, данный вопрос о защите вступившего в законную силу судебного акта, в том числе как акта материального права, в соответствии со ст. 35 Конституции РФ и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции не нашел надлежащего отражения в российской правовой практике.

В статье "Отпадение и восстановление права" профессор В. А. Лапач также отмечает необходимость обращения внимания на случай отмены вступившего в законную силу судебного решения, установившего гражданские права и обязанности (статья опубликована в журнале "Гражданское право", 2005, N 2, цитируется по СПС "КонсультантПлюс").

Поворот решения

Действительно, при разрешении правовых последствий, вызываемых отменой судебных актов в порядке надзора, к некоторым видам дел законодатель подошел с учетом понимания важности защиты прав лица, чье требование было удовлетворено судом. Можно было бы сказать, что это сделано в свете соблюдения требования правовой определенности, только это произошло задолго до ратификации Конвенции.

"Обратное взыскание с работника сумм, выплаченных ему в соответствии с решением органа по рассмотрению индивидуального трудового спора, при отмене решения в порядке надзора допускается только в тех случаях, когда отмененное решение было основано на сообщенных работником ложных сведениях или представленных им подложных документах" (ст. 397 ТК РФ).

Из этой нормы очевидно понимание законодателем, что лицо, получившее денежные средства даже по ошибочному решению суда, не должно их терять. Поворот решения был возможен только при злоупотреблениях лица, участвовавшего в деле, и рассматривался как санкция, которая применялась лишь при наличии вины.

Как видим, законодатель понимал свою ответственность в сохранении правовой определенности, но распространял это только на трудовые доходы.

Сама норма о запрете поворота решения при отмене в порядке надзора появилась очень давно, в КЗоТ РСФСР в 1971 году, а в ГПК РСФСР - даже раньше. В ст. 432 ГПК РСФСР было указано: "...в случае отмены в порядке надзора решений по делам о взыскании денежных сумм по требованиям, вытекающим из трудовых правоотношений, о взыскании доходов за труд в колхозе, о взыскании вознаграждения за использование авторского права, права на открытие, изобретение, на которое выдано авторское свидетельство, и рационализаторское предложение, о взыскании алиментов, о взыскании возмещения вреда, причиненного увечьем или иным повреждением здоровья, а также смертью кормильца, поворот исполнения допускается, если отмененное решение было основано на сообщенных истцом ложных сведениях или представленных им подложных документах". И это в редакции 1964 года, то есть за много лет до постановлений ЕСПЧ.

В ныне действующем ГПК РФ (ч. 3 ст. 445) также установлен перечень дел, по которым в случае отмены решения суда не допускается поворот исполнения решения, если отмененное решение суда не было основано на сообщенных истцом ложных сведениях или представленных им подложных документах.

Данный перечень довольно-таки ограниченный, поэтому Верховный Суд РФ в отсутствие инициативы законодателя в своих ответах на вопросы, которые были размещены в Обзоре судебной практики по гражданским делам ВС РФ за четвертый квартал 2004 года, указал следующее:

"...в случае отмены решения суда по делу о взыскании денежных сумм по требованиям, связанным с перерасчетом пенсии, допускается отказ в повороте исполнения решения, если отсутствовала недобросовестность со стороны гражданина и счетная ошибка".

Безусловно, вывод справедливый, но Верховный Суд РФ пришел к нему не исходя из ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции и ст. 35 Конституции РФ, а полагая, что к отношениям, возникающим при повороте решения, должны быть применены положения о неосновательном обогащении (такую же точку зрения изложил проф. В. М. Шерстюк в комментарии к ст. 445 ГПК РФ в кн.: Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу РФ / Под ред. В. М. Жуйкова и М. К. Треушникова. М., 2007. С. 1002). То есть Верховный Суд РФ видит только факт получения имущества стороной спора, а не последствия "аннулирования" юридического факта об удовлетворении требования вступившим в законную силу решением.

Таким образом, можно сделать вывод, что Верховный Суд РФ не видит во вступившем в законную силу решении факта материального права, которое подлежит правовой защите в соответствии со ст. 35 Конституции РФ.

Позиция арбитражных судов

Несколько иного подхода придерживаются арбитражные суды, не считающие получение денежных средств по судебному решению, вступившему в законную силу, но впоследствии отмененному, неосновательным обогащением. Суды отказывают при повороте решения в начислении процентов за время пользования денежными средствами, полученными на основании судебного акта (см. Постановления ФАС ВСО от 08.10.2002 N А58-1147/02-Ф02-2958/02-С2 и от 28.10.1999 N А33-5098/99-С2-Ф02-1900-С2).

Однако и арбитражная практика не дает четкого ответа о месте судебного акта как об акте материального права. В то же время в одном из комментариев к АПК РФ сделан вывод, что к требованию о повороте решения применим не процессуальный срок, а срок исковой давности материального права:

"Требование о повороте исполнения судебного акта направлено на восстановление нарушенных прав и охраняемых законом интересов ответчика, и к нему применимы положения гл. 12 ГК РФ об исковой давности. Таким образом, если участником судебного разбирательства в соответствии с п. 2 ст. 199 данного Кодекса будет сделано заявление о применении исковой давности, то суд должен разрешить вопрос о повороте исполнения судебного акта с учетом положений гл. 12 ГК РФ" (Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. Г. А. Жилина. М.: ТК Велби, 2004).

Будет ли найден ответ?

Возможно, без внимательного обращения к данному вопросу доктрины гражданского права ответ на него не будет найден процессуальной наукой.

Предположение о том, что взгляд на судебное решение как на акт материального права сможет помочь разрешить проблему несоблюдения принципа правовой определенности, основано на том, что тогда при пересмотре судебных актов будет необходимо придерживаться выработанных КС РФ правовых позиций о возможных ограничениях права владения, пользования и распоряжения имуществом. В частности, в Постановлении КС РФ от 24.02.2004 N 3-П были выработаны такие правовые позиции:

"...по смыслу части 3 ст. 55 во взаимосвязи со ст. ст. 8, 17, 34 и 35 Конституции РФ возможные ограничения федеральным законом права владения, пользования и распоряжения имуществом, исходя из общих принципов права, должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе частных и публичных прав и законных интересов других лиц...

...Конституция РФ не исключает ограничение права частной собственности (часть 3 ст. 55) и лишение этого права (часть 3 ст. 35), однако возможность перераспределения собственности уравновешивается конституционно-правовым принципом неприкосновенности частной собственности. КС РФ в ряде своих постановлений пришел к выводу, что данный принцип может быть выведен из совокупности конституционно-правовых положений и включает в свое нормативное содержание конституционные гарантии обеспечения частным собственникам возможности свободного использования принадлежащего им имущества, стабильности отношений собственности, недопустимости произвольного лишения имущества либо несоразмерного ограничения права собственности...".

Подобный подход не абсолютизирует вступившее в законную силу решение, но значительно повышает степень уважения к нему, заставляет по-иному смотреть на способы исправления судебных ошибок и искать их не только в надзорном порядке.

В любом случае, независимо от того, когда и каким образом выскажется наука, нормы ст. 35 Конституции РФ и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, как имеющие прямое действие, должны быть применены при рассмотрении вопросов об отмене вступившего в законную силу решения.

Название документа