Асимметричная война с точки зрения гуманитарного права и гуманитарной деятельности

АСИММЕТРИЧНАЯ ВОЙНА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА И ГУМАНИТАРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ <*>

Т. ПФАННЕР

Тони Пфаннер, главный редактор "Международного журнала Красного Креста".

Данная статья посвящена проблематике симметричных и асимметричных войн. Автор рассматривает тему с точки зрения гуманитарного права. Приводится практика Международного комитета Красного Креста.

Ключевые слова: международное право, ассиметричные войны, гуманитарное право, гуманитарная деятельность, Международный комитет Красного Креста (МККК).

Asymmetrical war from the viewpoint of humanitarian law and humanitarian activities T. Pfanner

Toni Pfanner, Editor in Chief of "International Review of the Red Cross".

The present article concerns problems of symmetrical and asymmetrical wars. The author considers the topic from the viewpoint of humanitarian law; presents the practice of the International Committee of the Red Cross.

Key words: international law, asymmetrical wars, humanitarian law, humanitarian activities, International Committee of the Red Cross.

Атака террористов на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке и Пентагон в Вашингтоне коренным образом изменила геополитический ландшафт. Она также стала вызовом для Международного комитета Красного Креста (МККК) и во многом повлияла на саму природу его сферы деятельности на всей планете. Роковые события 11 сентября 2001 г. стали ярким примером того явления, с которым МККК сталкивается в своей работе во многих зонах конфликтов повсюду в мире - асимметричной войны. Кучка людей, вооруженных канцелярскими ножами, подвергла унижению великую державу со всеми ее сверхсовременными вооружениями и сделала это перед видеокамерами, ведущими прямой репортаж, уничтожив тысячи людей в считанные минуты и наглядно продемонстрировав уязвимость Соединенных Штатов и всего западного мира. Ряд террористических актов, совершенных в России во второй половине 2004 г., были для россиян не менее жестокой травмой, чем 11 сентября для американцев. Захват заложников и последовавшая за ним бойня в североосетинском городе Беслан, устроенные чеченскими террористами-смертниками, показали, что противник, слабый в военном отношении, стремится повлиять на ход боевых действий. При этом объект дьявольски жестокого нападения был выбран в зоне, прилегающей к району вооруженных столкновений с таким расчетом, чтобы втянуть в водоворот насилия новые территории. В этой статье рассматривается феномен асимметричной войны. В асимметричных войнах силы воюющих сторон неравны, и принцип равенства вооружений применяться не может. Цели противников несопоставимы, их стратегические и тактические методы различны. Перечисленные выше террористические акты представляют собой не более чем один исключительный, хотя и чрезвычайно жестокий и исторически значимый вид такого ведения войны. Кровавые террористические акты, которые направлены на достижение политических целей и для этого сеют ужас, нельзя считать чем-то новым. Террористы-смертники устраивали взрывы во всех войнах. Террористические акты совершались государственными организациями и частными лицами и нередко приводили к войне или накладывали отпечаток на жизнь страны даже в мирное время.

Новое явление? Ветхий Завет <1> рассказывает о том как воинство царя Саула, трепетавшее перед казавшимися непобедимыми полчищами филистимлян с их грозными великанами, не могло одолеть их. Ни один воин не решался сразиться с могучим филистимлянином Голиафом. Его вызов принял юный пастух Давид. Он взял пращу и бросил гладкий камень в лоб великана, и Голиаф упал навзничь. Давид подбежал к нему, выхватил меч великана из ножен, ударил Голиафа, а затем отсек ему голову. Войско филистимлян, охваченное ужасом, обратилось в бегство. -------------------------------- <1> Ветхий Завет, 1 Книга Царств, главы 16 - 18.

Библейское повествование свидетельствует о том, что асимметричную войну нельзя считать чем-то новым. Равенство сил противников оказалось под вопросом, гражданское лицо - юноша - вступил в бой, а когда он отсек противнику голову, это вызвало шок и панику и позволило одержать победу. Асимметричная война способствует определенному поведению, но всегда случается так, как это было с Давидом и Голиафом: воин, явно более слабый, не обязательно выигрывает битву, а уж тем более - войну. Действительно, новая отличительная черта современности состоит в том, что террористические акты стали неотъемлемой частью асимметричной войны <2>. В крайних случаях - например, если говорить об "Аль-Каиде", - действия такого рода становятся главным направлением военной стратегии. В нем можно выделить три наиболее яркие особенности. Во-первых, отказ от традиционных и юридически приемлемых методов ведения войны, вместо которых используется, к примеру, захват пассажирских самолетов и их вероломное применение против гражданских объектов и гражданских лиц. Во-вторых, вероятность того, что в будущем эта стратегия будет применяться для уничтожения еще большего числа людей и причинения невоенного, прежде всего, экономического ущерба, возможно, с помощью запрещенных устройств, иными словами, биологического и химического оружия <3>. В-третьих, отсутствие территориальной ограниченности этой стратегии - теперь террористические акты могут совершаться в любом месте и в любое время. -------------------------------- <2> См.: Herfried Munkler. Die neuen Kriege. 6th ed., Rowohlt Verlag, Reinbeck bei Hamburg, 2003. P. 63. <3> См.: Walter Laqueur, Krieg dem Westen. Terrorismus im 21. Jahrhundert. Berlin: Propylaen - Verlag, 2003.

Основная цель асимметричной войны - найти брешь в военной мощи противника, обнаружив его слабые стороны, и извлечь из них всю возможную выгоду. Более слабые участники конфликтов поняли, что наибольшего ущерба, особенно в современных обществах, можно добиться, нанося удары по уязвимым целям. Поэтому гражданские объекты часто подвергаются нападению вместо военных. ООН и гуманитарные организации тоже не избежали потерь: преднамеренные нападения на представительство ООН в Багдаде в августе и на делегацию МККК в конце октября 2003 г. показали, что они тоже являются частью "мягкого подбрюшья", если перефразировать выражение Черчилля <4>. -------------------------------- <4> На конференции в Касабланке (14 - 24 января 1943 г.) Уинстон Черчилль и Теодор Рузвельт приняли решение продолжать операции в Средиземноморье после того, как они выбьют немцев и итальянцев из Северной Африки. Это решение соответствовало желанию Черчилля, предпочитавшего ударить по "подбрюшью Оси", вместо того, чтобы наступать в 1943 г. прямо через северо-западную Европу (его выражение часто неправильно цитируют как "мягкое подбрюшье Оси").

Эти беспрецедентные террористические акты требуют проанализировать ситуацию, в которой они совершены. Проводя такой анализ, я попытаюсь определить в общих чертах некоторые из последствий асимметричной войны для международного гуманитарного права и деятельности МККК.

Асимметричная война В каком-то смысле асимметрична всякая война, поскольку не может быть двух совершенно одинаковых противников. Асимметричная война может вестись на различных уровнях и принимать различные формы. Существует оперативный уровень (включая военные хитрости, секретные операции, вероломство, терроризм и т. д.), военно-стратегический уровень (партизанская война, массовое возмездие, блицкриг и т. д.) и политико-стратегический уровень (моральная или религиозная война, столкновение культур) <5>. Различные формы включают в себя асимметрию силы, средств, методов, организации, ценностей и времени <6>. -------------------------------- <5> См.: Steven Metz. La guerre asymetrique et l'avenir de l'Occident // Politique. 2003. N 1. pp. 26 - 40. P. 30. <6> Metz., ibid. P. 31 - 33.

Термин "симметричная война" обычно понимается как классический вооруженный конфликт между государствами с примерно одинаковой военной мощью <7>. О войнах, происходивших в XVIII и XIX веках, - то есть после Вестфальского мира - в которых равные по численности и вооружению правительственные войска сходились друг с другом в открытом бою, иногда говорят как об ушедших в прошлое, поскольку в XX столетии война стала более сложной, а неравенство противоборствующих сторон - более выраженным. Кроме того, войны в наши дни происходят внутри государств, хотя нередко имеют международные последствия. Они настолько же разнообразны, насколько многочисленны и способы их ведения различаются в зависимости от вида конфликта. -------------------------------- <7> См.: в особенности ряд статей по асимметричной войне, в которых рассматривается идея революции в военных делах, обсуждавшаяся в ходе американских политических дебатов о положении после холодной войны: Asymmetric Warfare (RMA Debate in Project on Defense Alternatives). URL: http://www. comw. org/rma/ fulltext/asymmetric. html (посещение 6 июля 2004 г.). Из весьма обширной (американской) литературы по этому вопросу см.: Roger W. Barnett. Asymmetrical Warfare: Today's Challenge to US Military Power. Virginia: Brassey's Inc., 2003; BartheDlemy Courmont, Darko Ribnikar. Les guerres asymetriques. Paris: Presse Universitaire de France, 2002; Jacques Baud. La guerre asymetrique ou la defaite du vainqueur / Ed. du Rocher. Paris, 2003; Anthony H. Cordesman. Terrorism, Asymmetric Warfare and Weapons of Mass Destruction. Defending the US Homeland. Westport: Praeger, 2002; The Four Thrusts Meet Asymmetric Threat. Attack Database. Achieve Interoperability. Revitalize Work Force. Washington: Defense Intelligence Agency, 2001. URL: http://www. dia. mil/This/ Fourthrusts/index. html (посещение 6 июля 2004 г.); The First War of the 21st Century: Asymmetric Hostilities and the Norms of Conduct, Strategic and Defence Studies Centre. Working Paper N 364. Canberra: Australian National University, 2001; Paul Rogers. Political Violence and Asymmetric Warfare. Washington: Brookings Institution, 2001. URL: http://www. brook. edu/dybdocroot/ fp/projects/europe/ forumpapers/rogers/htm (посещение 6 июля 2004 г.); Asymmetrische Kriegfuhrung - ein neues Phanomen der Internationalen Politik? / Josef Schrofl, Thomas Pankratz. Baden-Baden: Nomos Verlagsgesellschaft, 2003; Laurent Muraviec. La guerre au XXIe siecle. Paris, 2001; Pierre Conesa (eDd.). La securite internationale sans les Etats // Revue internationale et strategique. N 51. Autumn 2003.

Международные войны Симметричные войны между государствами включают в себя элемент риска, так как невозможно предугадать, какая из сторон одержит победу, и издержки обычно несоразмерны ожидаемым результатам. Конфликты, приближающиеся к этой модели, такие как война между Аргентиной и Великобританией за Фолклендские (Мальвинские) острова, ирано-иракская война 1980-х гг. или конфликт между Эритреей и Эфиопией в самом конце прошлого века стали редкими. Пугающие сценарии - например, конфликт между ядерными державами Индией и Пакистаном - напоминают о потенциально разрушительной симметрии, которая все еще сохраняется на стратегическом уровне. Но даже здесь необходимо задействовать огромные ресурсы для создания асимметрии, чтобы при необходимости вести и, если это вообще возможно, выиграть войну. Даже международные вооруженные конфликты, как правило, асимметричны. Когда могущественная в военном отношении держава (сегодня это выражение применимо, прежде всего, к США) вступает в войну, асимметрия практически неизбежна, поскольку противник более слабой в военном плане державы хуже вооружен <8>. В качестве примера можно привести войну в Персидском заливе в начале 1990-х гг. Ирак не отказался от открытой конфронтации и потерпел сокрушительное поражение от коалиции, возглавляемой США. -------------------------------- <8> Даже китайские офицеры пытаются "выработать тактику для развивающихся стран, особенно Китая, чтобы компенсировать их слабость в военном отношении по сравнению с США в войне с использованием высокотехнологичного оружия". Qiao/Liang/WangXiangsui, Unrestricted Warfare. Beijing, 1999 (цитируется в: Herfried Munkler, op. cit. (примечание 2), P. 276, в сноске 21). По тому же вопросу см. Arthur Bruzzone, Asymmetrical warfare cuts both ways, American Daily. 3 January. 2004, доступно в Интернете по адресу: http://www. americandaily. com/article/1837 (посещение 6 июля 2004 г.).

Многие особенности военных действий в ходе новой иракской войны представляют собой весьма яркое проявление асимметричности. В то время как более сильная сторона пытается быстро одержать решительную победу на поле боя путем массированного применения силы, более слабая сторона, признавая военное превосходство противника, избегает открытой конфронтации, которая неизбежно привела бы к уничтожению ее сил и к разгрому. Вместо этого она пытается компенсировать недостаточность своего арсенала, используя нетрадиционные средства и методы и продолжая конфликт посредством тайных операций, направленных на изнурение противника <9>. -------------------------------- <9> См. также Asymmetric Warfare, The USS Cole and the Intifada // The Estimate. Vol. XII. Number 22. 3 November 2000, доступно в Интернете по адресу: URL: http://www. theestimate. com/public/110300.php (посещение 30 января 2005 г.).

Цель частого совершения террористических актов заключается в том, чтобы вести войну на экранах телевизоров и в домах граждан более сильных государств, а не на поле боя. Оружие слабой стороны, то есть потрясающие воображение террористические акты и действия, которые рассматриваются как "вероломство", как "удар ниже пояса", позволяют ей вести наступательную войну, поражая "мягкое подбрюшье" государства более сильного в военном отношении. Нападение на МККК показало, что пощады не будет даже нейтральным гуманитарным организациям. Цель этого взрыва была, вероятно, не столько в том, чтобы помешать гуманитарным операциям, сколько в том, чтобы вызвать шок и вести военные действия со свирепой жестокостью без каких-либо скидок на нейтральность. Удары по выбранным наугад целям в населенных пунктах также показали, что, в отличие от участников партизанской войны, организаторы этих взрывов не нуждаются в одобрении местных жителей для продолжения своей борьбы. Желая выйти из сравнительно невыгодного положения, вызванного тяжеловесностью его военной машины, более сильный противник тоже может поддаться искушению использовать асимметричную тактику и нетрадиционные методы и средства. Граница между комбатантами и гражданскими лицами в асимметричных войнах такого рода сознательно размывается - частично, а иногда и полностью. Во время последней войны в Ираке иракская армия отступала, когда только могла, перед противником, подавлявшим ее своей мощью. Даже на самом раннем этапе войны иракская армия, что вполне понятно, не стремилась подставить себя под бомбы. По этой причине ее личный состав - и это недопустимо - смешивался с гражданским населением и, в конечном счете, снял военную форму, тем самым ставя под вопрос главнейший принцип права войны - необходимость проводить различие между комбатантами и гражданскими лицами.

Внутренние войны Асимметрия - обычное явление для внутренних вооруженных конфликтов, поскольку в них, как правило, правительство воюет с неправительственной вооруженной группировкой. В конфликтах такого рода, которые происходят в большинстве мест, где работает МККК, неравенство между воюющими сторонами, в том числе неравенство в области вооружений, - скорее правило, нежели исключение. К этой категории относятся конфликты в Чечне (Российская Федерация), Ачехе (Индонезия), Дарфуре (Судан) и во многих других регионах Африки. Контекст конфликтов изменился особенно после окончания холодной войны и войн, ведущихся чужими руками, в которых противоборствующие стороны получали симметричную поддержку Соединенных Штатов и бывшего Советского Союза. Правительственная сторона обычно неплохо организована и обладает большей огневой мощью, чем повстанческие движения, хотя она может быть неспособна сохранить контроль над всей страной и нейтрализовать группировки вооруженной оппозиции. В такой ситуации повстанческие движения склонны прибегать к тем же средствам, которые применяются в вышеописанных асимметричных международных войнах и, в особенности, в партизанской тактике: повстанцы растворяются среди гражданского населения и проявляют себя как комбатанты только тем, что участвуют в вооруженных нападениях. Парадоксально, но факт: в тех внутренних войнах, где правила войны соблюдаются меньше всего, возможна некоторая симметрия. Войны между организованными вооруженными группами все чаще вспыхивают в странах, где произошел полный или частичный коллапс законности и порядка и развал государственных структур. Примером тому может послужить Сомали, государство без правительства, где в начале 1990-х гг. вооруженная борьба иногда перерастала в анархию, а в остальное время велась по жестким клановым законам. Заметно возросла степень приватизации войны во многих частях Африки, например, в Сьерра-Леоне и Либерии, но то же самое явление наблюдается и в Афганистане, Мьянме и Колумбии. Движущими силами таких войн являются не столько политические, сколько экономические факторы <10>. Воюющие стороны становятся военными предприятиями. Мотивы войны имеют экономический характер, а связи с организованной преступностью, незаконной торговлей и наркобизнесом делают ее еще более выгодной. Кроме того, многие из этих конфликтов выходят за пределы отдельных стран. -------------------------------- <10> Ivan Safranchuk. Chechnya: Russia's Experience of Asymmetrical Warfare. URL: http://www. saag. org/papers7/paper619.php (посещение 6 июля 2004 г.).

Транснациональные войны и международный терроризм Частные войны нередко накладываются на новые формы транснационального насилия и международный терроризм, в особенно большой степени направленный не на достижение военной победы, а, прежде всего, на политический подрыв или поражение противника путем уничтожения капитала, что делает рискованной эксплуатацию ресурсов или заставляет участников экономической деятельности покинуть районы, становящиеся все более опасными. Такие войны имеют особый характер. Они асимметричны, поскольку в них группа вооруженных частных лиц, в разной степени связанных друг с другом и разделяющих более или менее сходные идеи, противостоит мощным военным структурам. Средства и методы, которыми пользуются втянутые в войну государства и негосударственные вооруженные группировки, весьма различны. Открытые бои происходят редко, поскольку допустить такое развитие событий явно не в стратегических интересах негосударственной стороны - она заведомо обречена на поражение. Вместо постоянных военных действий совершаются отдельные акты, страшные, поражающие воображение и вероломные, ответом на которые зачастую становятся секретные операции в сочетании с репрессивными мерами. Место действия постоянно перемещается - ведь нападение может произойти в любое время и в любой стране. Географически ограниченного поля боя нет. Войны такого рода выходят за пределы отдельных государств, хотя это не войны между государствами. Всемирная сеть сторонников террористических организаций засекречена и окутана тайной. В отличие от классических партизанских движений такие террористические организации даже в тактическом плане не зависят от поддержки местных жителей - молчаливой или иной - так как многие акты совершаются ими в глубочайшей тайне в тылу противника. Поэтому война с такими группировками больше похожа на борьбу с организованной преступностью, чем на обычную войну. После первых кровавых злодеяний, совершенных такими организациями как "Аль-Каида", никто поначалу не думал о "войне" и не предполагал связи между террористическими актами в разных странах <11>. С геополитической и стратегической, хотя не обязательно с правовой точки зрения, можно говорить о наличии состояния войны, поскольку организации, действующие в масштабах всей планеты, могут поставить под угрозу мировой порядок и подорвать его основы - настолько серьезны масштабы и последствия их террористических актов. Возможное применение оружия массового поражения, которое может унести тысячи или сотни тысяч жизней, представляет собой не только преступление, но и определенную стратегию <12>. Совет Безопасности ООН также признал события 11 сентября 2001 г. вооруженными нападениями, угрожающими миру во всем мире, из чего можно сделать вывод о наличии ситуации, сходной с войной <13>. Кроме того, как те, кто совершил нападения на Всемирный торговый центр и Пентагон, так и пострадавшая сторона - США - говорили о войне и именно так рассматривали сложившуюся ситуацию. С обеих сторон имел место animus belligerendi, стремление вызвать состояние войны между собой и противостоящими сторонами. Национальная комиссия США утверждала, что идет война, которую следует рассматривать как таковую, и что это нельзя считать, в первую очередь, преступным заговором <14>. -------------------------------- <11> См.: The 9 - 11 Commission Report. Final Report of the National Commission on Terrorist Attacks upon the United States: official government edition. URL: http://www. gpoaccess/gov/911 (посещение 27 июля 2004 г.). См. особенно: Главу 2 "The foundations of new terrorism". P. 48 - 70. <12> В своем ежегодном докладе об угрозах для США Портер Госс, директор ЦРУ, сказал сенатскому комитету по разведке: "Применит ли "Аль-Каида" или другие группировки химическое, биологическое, радиологическое или ядерное оружие - возможно лишь вопрос времени" // International Herald Tribune. 17 February 2005. <13> См.: Резолюция Совета Безопасности ООН 1373 от 28 сентября 2001 г., UN Doc. S/RES/1373 (2001). <14> "Называя эту борьбу войной, мы точно определяем действия американских и союзных сил по обнаружению и уничтожению террористических группировок и их союзников на местах, особенно в Афганистане. Слово "война" также (курсив мой) подразумевает мобилизацию для общенационального усилия". См. сноску 12: The 9 - 11 Commission Report (примечание 12). P. 363.

От "Аль-Каиды" к алькаидизму? Одна из характерных черт транснациональных войн и международного терроризма состоит в том, что они непредсказуемы, и обычно бывает трудно определить, когда военные действия начинаются и когда кончаются. Отдельные акты насилия можно назвать вооруженным конфликтом только когда они стали частью ряда массовых нападений, которые можно приписать организации, обладающей развитой структурой <15>. По крайней мере, до нападения на Соединенные Штаты (Нью-Йорк и Вашингтон) организация "Аль-Каида" имела развитую структуру. По словам Комиссии по 11 сентября, она была "иерархической, вертикально выстроенной группой с четко определенными должностями, функциями и жалованьями" <16>. -------------------------------- <15> Ст. 1(2) Дополнительного протокола II к Женевским конвенциям (который применим к немеждународным вооруженным конфликтам). <16> The 9 - 11 Commission Report (примечание 12). P. 67: "Большинство из тех, кто составлял костяк организации, приносили присягу (баят) на верность бен Ладену. Другие агенты были преданы бен Ладену или его идеалам и выполняли для него задания". См. там же: P. 55 (о вербовке новых приверженцев). Также см.: Там же. P. 145 (о предпринимательской деятельности "Аль-Каиды"). По оценкам Федерального управления уголовной полиции ФРГ в лагерях "Аль-Каиды" в Афганистане прошли подготовку и обучение около 70 тысяч боевиков (см.: Case against Munir al-Moutassadeq, cf. Reuters. 4 January 2005).

Безусловно, контртеррористические мероприятия, осуществленные после 11 сентября, повлияли на организационную структуру "Аль-Каиды", хотя, вероятно, она не была разгромлена, а просто рассредоточилась и ушла в подполье. После вооруженных конфликтов в Афганистане и Ираке и в связи с контртеррористическими мероприятиями поддерживать функционирование оперативных баз "Аль-Каиды" стало труднее. Многие крупные фигуры "Аль-Каиды" были арестованы, свобода передвижения многих других была ограничена. Ее финансовые операции были заблокированы, ее система связи была поставлена под наблюдение. Структурно "Аль-Каида" была не просто централизованной организацией, она также поощряла инициативу снизу и децентрализацию. Она пропагандировала всемирный "джихад", стремясь вовлечь отдельных лиц и существующие группы во всем мире в свою "справедливую войну" и добивалась того, чтобы они рассматривали свой местный "джихад" как часть глобальной борьбы. Такие группировки как алжирская "Салафистская проповедническая и боевая группа" во всеуслышание заявляют о своей принадлежности к организации. Группы, действующие тайно в мусульманских и немусульманских странах и борющиеся за создание халифата, получали спонсорскую поддержку от "Аль-Каиды" и (или) выступали как ее часть, устраивая поражающие воображение террористические акты повсюду в мире - в США, Индонезии, Кении, Тунисе, Пакистане, Турции, Испании, Саудовской Аравии и России - назовем лишь наиболее известные случаи. Ирак стал точкой кристаллизации исламского терроризма. Даже боевики-одиночки заявляют, что они действуют под руководством Усамы бен Ладена и его организации <17>. -------------------------------- <17> Так, например, иорданец Абу Мусаб аз-Заркави из группировки "Ат-Таухид валь-Джихад", действующей в Ираке, поклялся в верности Усаме бен Ладену и "Аль-Каиде" (см.: Reuters. Iraq - Phantom Zarqawi in marriage of infamy with bin Laden. 18 October 2004).

Обосновавшись в Афганистане, "Аль-Каида" сделала исключение из правил, вписав себя в определенный географический контекст. Сегодня ее приверженцы разбросаны по планете и пытаются "раствориться в толпе", чтобы наносить удары по тщательно отобранным целям противника более сильного в военном отношении. Однако большинство исламистских группировок придерживались и придерживаются территориального подхода, главным образом преследуя цель свержения светского режима в своих странах и создания государства, основанного на исламских нормах. В самом деле, большинство конфликтов, происходящих сейчас в арабских и мусульманских странах, имеют свои собственные причины и начались задолго до так называемой "глобальной войны против террора". Тем не менее, многие из этих конфликтов сегодня приобрели глобальный аспект, который дополняет собой, но не отменяет их местные и исторические аспекты. Нападения палестинских смертников на гражданских лиц в Израиле, так же, как и захват заложников в Беслане (Россия), закончились трагедиями под влиянием модели, выработанной "Аль-Каидой": операции с участием смертников, направленные на то, чтобы убить и искалечить как можно больше гражданских лиц. И, наоборот, государства часто представляют восстания как составную часть террористической деятельности, охотно навешивая на всех своих противников ярлык террористов. Кроме того, "глобальная война против террора" подразумевает, что международное сообщество в целом втянуто в ситуацию, напоминающую войну. Если принять эту точку зрения, глобальная конфронтация происходит между международным сообществом государств и сетью как транснациональных, так и местных организаций, прибегающих к террору. Группировки вооруженной националистической оппозиции рассматриваются или изображаются как часть широкой сети, что создает впечатление более серьезной потенциальной угрозы и позволяет еще более жестко подавлять их деятельность.

Смешение различных видов войны и насилия В большинстве войн, происходящих в последнее время, постоянно меняющиеся союзы и объединения участников взаимодействуют в условиях сложнейшего переплетения различных видов войны, разобраться в котором непросто. Нынешний этап военных действий в Ираке служит наглядным уроком налаживания международных связей: там соединяют свои усилия местные активисты и группировки, которые преследуют совершенно разные цели. Из результатов расследований, которые проводились иракской полицией, можно сделать вывод о том, что во многих случаях нападений на американские объекты с использованием начиненных взрывчаткой машин, по всей вероятности, сторонники Саддама Хусейна выбирали цели, связанные с "Аль-Каидой", группировки тщательно планировали операции, учитывая опыт террористов-смертников в Африке и Саудовской Аравии, а баасисты брали на себя решение финансовых и материально-технических вопросов и предоставляли автомашины, оружие и взрывчатку, само же совершение теракта поручалось наемникам или арабским "джихадистам", готовым на самоубийство <18>. Все более активное участие шиитских группировок в иракской войне также говорит о том, что и без того запутанная ситуация насилия может стать еще более сложной. -------------------------------- <18> Джордж Тенет, возглавлявший Центральное разведывательное управление США, утверждал в апреле 2004 г., что активные группировки "джихадистов" действуют не менее чем в 68 странах (в 2001 г. - только в 40). В одном лишь Ираке могут вести борьбу, которую они считают джихадом, см.: URL: http://fpc. state. gov/fpc/31428.php (посещение 15 ноября 2004 г.). По данным журнала "Экономист" (quoting Adnan Karim // The Economist. 8 July 2004), в Ираке орудуют 36 различных суннитских группировок, находящихся в союзе с салафистами, суфиями, братьями-мусульманами или племенными шейхами, а также с полдюжины шиитских группировок.

Асимметричная война и международное гуманитарное право Асимметричные войны не вписываются ни в концепцию Клаузевица о войне между в целом равными противниками, ни в традиционную концепцию международного гуманитарного права. Можно ли ответить на вызовы асимметричной войны с помощью существующих норм права войны - вопрос спорный. Если войны между государствами уходят в прошлое, возможно, что и нормы международного права, разработанные для них, тоже устаревают. В связи с всевозрастающей приватизацией войн в наши дни можно задать еще более существенный вопрос: не утрачивает ли свое значение заложенная в Вестфальском мире модель, в которой за основу берется государство, разработанная для того, чтобы положить конец приватизации войн в XVII столетии. Я рассматриваю проблему на менее высоком уровне, делая попытку рассмотреть некоторые основные принципы международного гуманитарного права, которое снова все чаще называют военным термином "право войны" в свете современных тенденций ведения войны.

Асимметрия в законности войны Международное право по существу предполагает различие между причинами войны и ее ведением. Это различие было установлено в эпоху позднего средневековья, и две соответствующие области права получили название jus ad bellum - право вести войну и jus in bello - нормы, регулирующие ведение войны. В наши дни это различие все еще остается чрезвычайно значимым и решающим фактором, без которого обеспечить уважение международного гуманитарного права было бы невозможно <19>. -------------------------------- <19> См.: Francois Bugnion. Guerre juste, guerre d'agression et droit international humanitaire // International Review of the Red Cross. Vol. 84. N 847. September 2002. P. 523 - 546.

Устав ООН и обычное международное право <20> устанавливают нормы, регулирующие первый ряд вопросов. Все мы помним недавние споры по поводу законности самообороны в случае Афганистана (2001 г.) и отсутствия санкции Совета Безопасности ООН на применение силы против Ирака (2003 г.) <21>. -------------------------------- <20> См.: ICJ Nicaragua cases (Merits), op. cit. (примечание 14). P. 73. <21> См., например: Madeleine K. Albright. United Nations // Foreign Policy. September/October 2003. P. 16 - 24; Mats Berdal. The UN Security Council: Ineffective but indispensable // Survival: The IISS Quarterly. Vol. 45. N 2. Summer 2003. P. 7 - 30; Michael Bothe. Terrorism and the legality of pre-emptive force // European Journal of International Law. Vol. 14. 2003. P. 227 - 240; Terry D. Gill. The eleventh of September and the right of self-defense /Wybo P. Here // Terrorism and the Military, International Legal Implications. The Hague: TMC Asser Press, 2003. P. 23 - 37; Christopher Greenwood. War, terrorism and international law, op. cit. P. 515 - 523; Albrecht Randelzhofer. Article 51 / in: Bruno Simma (ed.). The Charter of the United Nations: A Commentary. 2nd ed. Oxford: Oxford University Press, 2002. P. 802; Abraham Sofaer. On the necessity of pre-emption // European Journal of International Law. Vol. 14. 2003. P. 209 - 226; Philippe Sands. Lawless World: America and the Making and Breaking of Global Rules. Penguin, 2005; Michael N. Schmitt. Deconstructing October 7th: A case study in the lawfulness of counterterrorist military operations in: Terrorism and International Law, Challenges and Responses. International Institute of Humanitarian Law, and George C. Marshall, European Centre for Security Studies, 2003. P. 39 - 49; Shashi Tharoor. Why America still needs the United Nations // Foreign Affairs. September/October 2003.

Если рассматривать только фактическую сторону дела, то, естественно, чем больше неравенство между воюющими сторонами, тем более асимметричной становится законность применения силы. Чем выше правовой статус одной из сторон, тем легче ей обосновать правовыми доводами применение силы. Постоянный член Совета Безопасности ООН пользуется большим влиянием при определении законности применения силы, чем обычное государство. В случае внутреннего вооруженного конфликта государство склонно отрицать, что национальные группировки имеют право участвовать в вооруженной борьбе, и доказывать, что монополией на применение силы против отдельных лиц обладают государственные структуры. Поэтому право стороны более сильной в военном отношении на применение силы, как правило, признается. Параллельно этому постепенно возрождается концепция "справедливой войны", в которой нет "запрещенных приемов", подкрепленной аргументами нравственного порядка <22>. Более слабая сторона стремится оправдать свои действия доводами, лежащими вне правовой сферы, и заявляет, что она ведет войну, руководствуясь нравственными или религиозными мотивами, тем самым выступая с позиции "справедливой войны". Симптоматично, что все чаще используются такие понятия как "крестовый поход" и "джихад". -------------------------------- <22> См.: Michael Novak. Asymmetrical Warfare and Just War: A Moral Obligation. February 2003. URL: http://nationalreview. com/novak/ novak021003.asp (посещение 6 июля 2004 г.).

Однако нормы права вооруженных конфликтов должны применяться к любому вооруженному конфликту независимо от того, является ли он законным <23>. Это резкое различие между причинами войны и нормами, регулирующими ее ведение, проводится для того, чтобы никакой воюющей стороне не было бы позволено по правовым, нравственным или религиозным причинам попирать минимальные гуманитарные нормы и вести тотальную войну для достижения целей, которые представляются ей высокими. -------------------------------- <23> См.: Ч. 5 Преамбулы к Дополнительному протоколу I к Женевским конвенциям 1949 г.

Асимметричная законность воюющих сторон До сих пор в праве войны господствовала доктрина Руссо-Порталиса. Из нее следует в полном соответствии с духом трактата Руссо "Об общественном договоре": "... война - это отношение отнюдь не человека к человеку, но Государства к Государству" <24>. Идея о том, что ведение войны является прерогативой суверена, до сих пор пронизывает почти все международные договоры, относящиеся к войне. Отношения между государствами базируются, по сути, на равенстве между ними. В принципе, противники признают сходство между собой, и это признание составляет основу существующего международного права войны, которое потенциальные противники выработали и приняли. -------------------------------- <24> Руссо Ж. Ж. Об общественном договоре. Трактаты / Перевод с франц. А. Д. Хаютина и В. С. Алексеева-Попова. М.: КАНОН-пресс, Кучково поле, 1998. 416 с. Книга 1, Глава IV (Оригинальное французское издание Du Contrat Social, 1762).

Если во время межгосударственных войн считается, что противник действует законно, то во внутренних конфликтах, и, особенно, в ходе "войны" с террором, утверждается, что стороны, не являющиеся государствами, на законность претендовать не могут. Так это или не так, нормы международного гуманитарного права, применимые к немеждународным вооруженным конфликтам, обращают внимание на то, что соблюдение этих норм не должно сказываться на юридическом статусе сторон в конфликте <25>. -------------------------------- <25> См.: Ст. 3(4), общую для Женевских конвенций 1949 г.

Однако стремление стороны, которая не представляет собой государство, получить политическую и даже юридическую легитимность является одним из мотивов ее зачастую лишь показной поддержки уважения международного гуманитарного права. Крупные негосударственные образования, участвующие во внутренних войнах, такие как АНК в ЮАР, КРП в Турции, УНИТА в Анголе, муджахиды в Афганистане, маоисты в Непале взяли на себя одностороннее обязательство соблюдать международное гуманитарное право, так же поступили и стороны конфликта в бывшей Югославии, заключив на этот счет многосторонние соглашения. Бесчисленные торжественные обещания соблюдать право - а они делались даже в таких конфликтах, как война в Либерии 2003 г. - зачастую находятся в резком противоречии с реальной практикой и во многих случаях предназначены исключительно для обретения "респектабельности". Чем меньше равенства между воюющими сторонами, тем меньше они бывают готовы признать противника легитимным. Группировкам, которые относят к категории "террористических", скорее всего, будет отказано в какой бы то ни было легитимности, их будут считать преступными. Противная сторона не рассматривается как равная, ее называют "нецивилизованной", "преступной", "террористической", показывая тем самым, что нужно любой ценой не допустить признания ее равенства. С людьми, принадлежащими к ней, обращаются, как с изгоями, их жестоко преследуют - если нужно, применяя нетрадиционные и незаконные средства. Распространение на воюющую сторону, которая не является государством, принципов международного гуманитарного права, изложенных в ст. 3 общей для Женевских конвенций, применимой к вооруженным конфликтам немеждународного характера, легко может быть понято превратно как попытка придать им легитимность. Но положения статьи носят исключительно гуманный характер. Она требует, чтобы все стороны в вооруженном конфликте проводили различие между лицами, участвующими в военных действиях, и теми, кто не принимает или перестал принимать в них участие. По отношению ко вторым необходимо проявлять гуманность, в частности, их нельзя подвергать жестокому обращению, брать в заложники или выносить им приговор и казнить в порядке упрощенного судопроизводства. Раненым и больным должен предоставляться уход.

Асимметрия интересов в применении международного гуманитарного права Международное гуманитарное право зиждется на равновесии гуманитарных и военных интересов <26>. Чтобы предотвратить сползание сторон к тотальной войне, заканчивающейся полным истреблением противника, выбор методов и средств ведения войны для них ограничивается. В частности, существует обязательство щадить лиц, не принимающих или переставших принимать участие в военных действиях, таких как гражданские лица или взятые в плен военнослужащие. -------------------------------- <26> О равновесии между свободой и безопасностью см.: Michael Ignatieff. The Lesser Evil. Political Ethics in an age of Terror. Princeton University Press, 2004. См. также: Philip B. Heymann, Juliette N. Kayyem. Long-Term Legal Strategy Project for Preserving Security and Democratic Freedoms in the War of Terrorism. National Memorial Institute for the Prevention of Terrorism (MIPT). December 2004. URL: http://www. mipt. org/Long_Term_Legal_Strategy. asp (посещение 30 января 2005 г.).

Гуманитарные и военные интересы не обязательно противоречат друг другу. Вне всякого сомнения, армия заинтересована в том, чтобы хорошо обращаться с военнопленными и ожидать того же от противника. Подобным же образом было бы целесообразно воздерживаться от бомбардировок городов, чтобы не подвергать собственное население такой же участи. Как и большинство правовых норм, оба этих принципа выросли из обычая и убежденности в том, что такая практика должна обладать юридической силой. По этой причине многие нормы международного гуманитарного права разработаны так, что они защищают интересы самих воюющих и тем самым стимулируют стороны в конфликте соблюдать их. В то же время предполагается, что у противника те же самые основные интересы. Обычное право и весь корпус договорного права, содержащегося в Женевских конвенциях о защите жертв войны, появились благодаря совпадению этих интересов. Взаимность чрезвычайно важна в политическом отношении, и даже в основе большинства положений международного гуманитарного права лежит ожидание взаимности <27>. В международных вооруженных конфликтах это отражается, например, в традиционном определении вооруженных сил и в требовании, чтобы их личный состав соблюдал законы и обычаи войны во время военных действий <28>. Поэтому предполагается, что противник, то есть личный состав его вооруженных сил, будет вести себя точно так же или почти так же. Как писал Лаутерпахт "невозможно представить себе такое ведение военных действий, при котором одна из сторон была бы обязана выполнять правила ведения войны, не получая от этого никакой выгоды, а другая получала бы от них выгоду, не будучи обязанной их выполнять" <29>. -------------------------------- <27> Однако запрещается ссылаться на взаимность как на основание для невыполнения обязательств по международному гуманитарному праву. <28> См.: Ст. 4. А. 2 (d) третьей Женевской конвенции 1949 г. См. также: Toni Pfanner. Military uniforms and the law of war // International Review of the Red Cross. Vol. 86. N 853. March 2004. P. 109. <29> Hersch Lauterpacht. The Limits of Operation of the Laws of War // British Yearbook of International Law. Vol. 30 (1953). P. 212.

Сходство с классической дуэлью или рыцарским турниром, в которых обе стороны имеют одинаковый шанс победить или выжить, не случайно. Сопутствующее этому рыцарское благородство до сих пор остается требованием положений международного гуманитарного права. В асимметричных войнах ожидание взаимности обычно остается обманутым, и место рыцарской этики зачастую занимает вероломство <30>. Открытых столкновений между вооруженными силами стараются избежать, и их, как правило, не бывает. Люди, выдающие себя за гражданских лиц, незаконно используют защитные эмблемы и военную форму, обманывая доверие другой стороны. Террористы-смертники по определению не ожидают взаимности. Если взять крайний пример - международный терроризм, то "Аль-Каида" никогда не обещала придерживаться права войны, напротив, она его отвергает. В своем "Письме к Америке", опубликованном в 2002 г., Усама бен Ладен обвиняет американский народ в том, что он не воспользовался возможностью изменить политику страны демократическим путем, и в том, что он платит налоги, из которых финансируется репрессивная политика в Палестине и оккупация арабских государств в Персидском заливе. "Американская армия - часть американского народа (...) именно американцы вербуют и своих мужчин, и своих женщин в американские силы, которые нападают на нас. Вот почему американский народ нельзя считать невиновным в преступлениях, совершенных против нас американцами и евреями. Аллах Всемогущий разрешил и даровал нам право отомстить. (...) И если кто бы то ни было убивает наших гражданских лиц, то мы имеем право ответить тем же" <31>. Мало того, что фундаментальное различие между комбатантами и гражданскими лицами не проводится, оно еще и систематически используется для того, чтобы поставить противника в невыгодное положение. -------------------------------- <30> Это особенно касается так называемого "гаагского права", см.: W. Michael Reisman. Aftershocks: Reflections on the implications of September 11 // Yale Human Rights and Development Law Journal. Vol. 6. 2003. P. 97: "Этика гаагского права подразумевает, что конфликт является симметричным и что если противник не ведет себя соответственно, то он не имеет права пользоваться защитой законов войны". <31> См.: A letter from Osama bin Laden to the American people. Впервые письмо появилось в Интернете на арабском языке 17 ноября 2002 г., впоследствии было переведено на английский. URL: http://observer. guardian. co. uk/worldview/story/0,11581,84725,00.php (посещение 6 июля 2004 г.).

В таких случаях другая сторона начинает ощущать, что ее интересам больше соответствовало бы не быть обязанной соблюдать право войны. В международных вооруженных конфликтах это, в первую очередь, выражается в отказе предоставлять статус военнопленного, в основе которого лежит принцип иммунитета для личного состава вооруженных сил от преследования за участие в военных действиях. Этот вопрос чрезвычайно актуален для всех интернированных в Гуантанамо, которым отказано в таком статусе, хотя до сих пор не было проведено никаких серьезных исследований, чтобы определить, например, статус личного состава вооруженных сил Талибана. Лишь после недавно принятого решения Верховного суда США по делу Хамди <32> американское министерство обороны издало "Приказ об учреждении трибунала по рассмотрению статуса комбатанта" <33>. Однако федеральный судья заявил, что особые судебные процессы не соответствуют Женевским конвенциям и незаконны <34>. -------------------------------- <32> US Supreme Court, Hamdi v. Rumsfeld 124 S. 2633 (28 June 2004), Jenny S. Martinez, Hamdi v. Rumsfeld // American Journal of International Law. Vol. 98. N 4. October 2004. P. 782 - 788. См. также: Supreme Court's decision Rasul v. Bush 124 S. Ct. 2686 (28 June 2004) (cf. David L. Sloss // American Journal of International Law. Vol. 98. N 4. October 2004. P. 788 - 798). <33> См.: URL: http://www. defenselink. mil. releases/2004/nr20040707 - 0992.php (посещение 15 ноября 2004 г.). <34> Федеральный судья постановил, что военные комиссии, учрежденные для суда над лицами, содержащимися под стражей на американской военно-морской базе в Гуантанамо, не соответствуют Женевским конвенциям, и их деятельность должна быть прекращена "кроме тех случаев и до тех пор, пока компетентный трибунал не определит, что истец не имеет право на защиту, предоставляемую военнопленным ст. 4 Женевской конвенции (...)", см.: Hamdan v. Ramsfeld, Civil Action N 04 - 1519. US District Court, District of Columbia. 8 November 2004.

Кроме того, что ставится под вопрос статус взятых в плен, также заявляется, что у личного состава правительственных сил связаны руки в войне с противником, который не соблюдает или не считает себя обязанным соблюдать никакие правовые нормы - и это несправедливо <35>. Чтобы устранить такую несправедливость, сторона более сильная в военном отношении может не устоять перед искушением также прибегнуть к нетрадиционным методам ведения войны и секретным операциям <36>. -------------------------------- <35> См. в качестве примера работы по праву войны Дэвида Б. Ривкина-младшего, Ли А. Кейси и Дарина Р. Бартрама (David B. Rivkin, Lee A. Casey and Darin R. Bartram). URL: http://www. fed-soc. org/lawsofwar (посещение 15 ноября 2004 г.). См. также: Alan Dershowitz. The laws of war weren't written for this war // Wall Street Journal. 12 February 2004. <36> Например, новая организация под названием "Отдел стратегической поддержки", которая должна работать, не обнаруживая себя, подчиняется непосредственно министру обороны, размещает мелкие группы оперативных руководителей, людей, владеющих иностранными языками, специалистов по ведению допросов и технических специалистов наряду с получившими новые полномочия силами ведения спецопераций.

Асимметрия действительно может поставить одну из воюющих сторон в невыгодное положение, если она, в отличие от другой стороны, соблюдает нормы права войны. И у нее возможно, по меньшей мере, возникнет мысль о том, что применение пыток вполне может помочь добыть сведения о противнике и его намерениях, что было бы быстрее и эффективнее пресечь деятельность гражданского лица, подозреваемого в терроризме, намеренно убив его, чем подвергнув его суду, или, подобным же образом, что мощный военный удар, неизбирательно поражающий и гражданское население, истребляя не только комбатантов, но и их семьи, равно как и прочих, кто, возможно, им сочувствует, может подорвать боевой дух движения <37>. -------------------------------- <37> См. например: Anthony Dworkin. Law and the campaign against terrorism: The view from Pentagon. 16 December 2002.

Но, несмотря на свое происхождение и развитие, большинство норм международного гуманитарного права сегодня являются положениями, которые в силу своего глубоко гуманитарного характера обязательны для всех сторон в вооруженном конфликте. Одним из достижений цивилизации в XIX столетии было то, что правовые нормы, до тех пор имевшие чисто утилитарный характер, стали требовать соблюдения минимального уровня гуманности вне зависимости от взаимности. Запрещение взаимности в международном гуманитарном праве, как оно закреплено в Венской конвенции о праве международных договоров <38>, порождено именно этим образом мышления. В нашем контексте это означает на практике, что в ответ на пытки нельзя прибегать к пыткам или кровавым нападениям на гражданское население и что на вылазки террористов нельзя отвечать такими же действиями. Тем не менее следы взаимности до сих пор сохраняются в международном гуманитарном праве: запрет на репрессалии в отношении отдельных гражданских лиц и гражданского населения в целом еще не получил всеобщего признания в обычном праве. -------------------------------- <38> Ст. 60.5 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.

Нормы для асимметричных сторон в конфликте обязательны для всех. Международный суд обозначил правовую тенденцию к отходу от взаимности, когда в своем знаменитом решении по делу Никарагуа <39> он назвал нормы, содержащиеся в ст. 3 Женевских конвенций - применяемые к внутренним конфликтам - "мини-конвенцией", применимой ко всем ситуациям вооруженного насилия, а также определил принципы международного гуманитарного права как "элементарные соображения гуманности". Подробно расписанные нормы, применяемые к международным конфликтам, обычно рассматриваются как составляющие jus cogens, обязательные для всех сторон в конфликте. -------------------------------- <39> См.: ICJ, Nicaragua v. United States. Merits, op. cit. (примечание 14). P. 218.

Для МККК эти обязательные гуманитарные нормы и принципы имеют первостепенное значение, когда речь идет об асимметричной войне, поскольку они представляют собой альтернативу доводам, основанным на взаимности, из-за которых в подобных ситуациях обстановка зачастую меняется к худшему, а не к лучшему, и никто не чувствует себя обязанным соблюдать правила. Гуманитарное право уже содержит в себе встроенные барьеры для такого развития событий, поскольку в Конвенциях уже достигнуто равновесие между интересами гуманитарными, военными и связанными с обеспечением безопасности, и заданы рамки для ведения войны. В частности, угроза безопасности государства не может быть использована как повод отбросить именно те нормы, которые были разработаны специально для этого случая. Нормы, регулирующие ведение войны и предоставляющие защиту ее жертвам, в целом остаются вполне адекватными современным событиям на театрах военных действий даже в тех конфликтах, где нет равенства вооружений, особенно если говорить о войнах между государствами. Но когда вышеупомянутые виды войны накладываются друг на друга на одном и том же театре военных действий, это не помогает правовым экспертам находить простые решения. В недавних международных войнах в Афганистане и Ираке международные, внутренние, частные и транснациональные вооруженные столкновения зачастую происходили одновременно. Несмотря на это, все они подпадали под действие разных правовых норм.

Ограниченная сфера применения Во внутренних вооруженных конфликтах мы должны начинать поиск решений с попытки определить основную сферу применения международного гуманитарного права. Это возможно только когда конфликт происходит между "вооруженными сторонами", что подразумевает определенную степень иерархической организации <40>. Если сфера применения истолковывается относительно ограничительным образом, и если стороны в конфликте более или менее равны или симметричны, право войны предлагает реалистические решения. Напротив, нормы этих Конвенций будут в большей мере оторваны от жизни, и большинство из них будут нарушаться, если каждый мыслимый акт насилия будет рассматриваться как подпадающий под право вооруженного конфликта. -------------------------------- <40> Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии (МУТЮ) определил, что "вооруженный конфликт" имеет место всякий раз, "когда прибегают к применению силы в отношениях между государствами или когда происходит продолжительное вооруженное насилие в отношениях между правительственными органами и организованными вооруженными группировками или между такими группировками внутри государства". Prosecutor v. Tadic N IT-94 - 1. Decision on the Defense. Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction. 2 October 1995. P. 70.

В частности, право войны не может действовать, если одна из сторон совершенно неспособна или не желает соблюдать его основные принципы. В первом случае, вероятно, отсутствуют основные условия применимости (вооруженная группировка должна быть организованной и, следовательно, способной обеспечить соблюдение права войны). Во втором случае цель воюющей стороны, собственно, и заключается в систематическом нарушении международного гуманитарного права и в уничтожении основополагающего различия между гражданским лицом и комбатантом. По аналогии с договорным правом можно утверждать, что сторона не может присоединиться к договору, если она не согласна с его основным предметом или целью. Сферу применения международного гуманитарного права нельзя расширять слишком сильно. Даже когда со стратегической и геополитической точки зрения определенные акты должны рассматриваться как акты войны в силу своих масштабов и природы, они не обязательно представляют собой "вооруженный конфликт" по смыслу права вооруженного конфликта <41>. Это особенно относится к международному терроризму с его туманным началом, непредсказуемым концом и всемирным территориальным контекстом в сочетании со спорами относительно возможности приписать ответственность за конкретные акты какой-либо одной стороне, которая может в любой момент заставить всю планету на неопределенный срок перейти на военное положение. "Говорить о войне против терроризма в смысле jus in bello - значит искажать весь смысл и цель законов войны, пытаясь сделать их применимыми к ситуации, для которой они никогда не были предназначены" <42>. -------------------------------- <41> Leslie C. Green. The Contemporary Law of Armed Conflict. 2d ed. Manchester: Manchester University Press, 1999. P. 70. См. также: Kenneth Roth. The law of war in the war on terror, Washington's abuse of enemy combatants // Foreign Affairs. January/February 2004. P. 2; Gabor Rona. Interesting times for international humanitarian law: Challenges from the "war on terror" // Fletcher Forum of World Affairs. Vol. 27. 2003. P. 57. <42> Christopher Greenwood, op. cit. (примечание 14). P. 529.

Содержание международного права вооруженных конфликтов может дать некоторые ответы на то, что происходит в войнах с наиболее ярко выраженной асимметричностью. Но это лишь неполные ответы, и ответ в целом может быть неправильным. А неполные ответы - это приглашение к злоупотреблениям, основанным на избирательном подходе, особенно когда вопрос не рассматривается во всей своей полноте <43>. -------------------------------- <43> См. также: Anthea Roberts. Righting Wrongs or Wronging Rights? The United States and Human Rights Post-September 11 // European Journal of International Law. Vol. 15. September 2004. P. 742.

Поэтому международное гуманитарное право вынуждено балансировать между чрезмерным использованием, неправильным использованием и бесполезностью, либо потому, что оно неприменимо ко многим нынешним случаям асимметричной конфронтации, либо потому, что воюющие стороны считают его не соответствующим своим интересам. В частности, террористические акты, совершаемые вне ситуаций вооруженного конфликта в различных частях мира, являются преступными деяниями, к которым inter alia следует применять внутригосударственное право и право прав человека <44>. На практике именно эти отрасли права используются как юридическая основа. С другой стороны, международное гуманитарное право и сейчас дает приемлемые ответы на вопросы, которые ставят большинство международных и немеждународных вооруженных конфликтов, составляющих основную часть современных войн <45>. -------------------------------- <44> См.: Marco Sasoli. Use and Abuse of the Laws of War in the "War on Terror". Law and Inequality // A Journal of Theory and Practice. Vol. XXII. N 2. Summer 2004. P. 195 - 221. См. также: Kenneth Watkin. Controlling the use of force: A role for human rights norms in contemporary armed conflict // American Journal of International Law. Vol. 98. N 1. January 2004. P. 1 - 34. <45> Официальную точку зрения МККК, на связанную с этим вопросом, см. в докладе МККК "International humanitarian law and the challenges of contemporary armed conflicts", представленном XXVIII Международной конференции Красного Креста и Красного Полумесяца. МККК. Женева, 2003 // International Review of the Red Cross. Vol. 86. N 853. March 2004. P. 213 - 244.

Гуманитарная деятельность в асимметричной войне Во время войны МККК заботит не только соблюдение международного гуманитарного права, но, прежде всего, предоставление защиты и помощи жертвам таких ситуаций <46>. Поскольку он работает там, где идут бои, ему приходится критически рассматривать различные цели и формы ведения войны, чтобы он мог получать доступ к жертвам и проводить свою гуманитарную деятельность с максимальной эффективностью. -------------------------------- <46> См.: Toni Pfanner. Le role du CICR dans la mise en oe uvre du droit international humanitaire. Law in Humanitarian Crises // Official Publications of the European Communities. 1995. Vol. I. P. 177.

Асимметричные войны очень разнообразны и невозможно разобраться во всех вопросах, связанных с конкретными формами ведения войны. Интересно, что здесь ход мыслей примерно тот же, что и в случае с международным гуманитарным правом, которое тесно связано с оперативной деятельностью МККК. Если на некоторые новые проявления войны международное гуманитарное право почти не распространяется, это не значит, что МККК должен быть их безучастным наблюдателем. Миссия МККК - предоставлять защиту и помощь жертвам войны и других подобных актов насилия насколько это возможно. В частности, ему приходится иметь дело с основными гуманитарными последствиями асимметричной войны, а именно - с участью гражданских лиц, пострадавших от неизбирательных, а иногда - и от специально направленных против них нападений, а также с угрозой достоинству и неприкосновенности лиц, лишенных свободы в подобных ситуациях. Уважать "элементарные соображения гуманности" и сохранять правовые стандарты необходимо даже в наихудших обстоятельствах. Чтобы планировать свою работу МККК чрезвычайно важно знать, сможет ли он в условиях асимметричных войн выполнять эти задачи в соответствии с основными принципами предоставления гуманитарной помощи, согласно которым его добрые услуги должны предоставляться беспристрастно и без какой-либо дискриминации всем жертвам военных действий. На гуманитарную деятельность влияют общие тенденции в ведении войны постольку, поскольку они оказывают воздействие на то, как решаются вопросы безопасности и как осуществляется связь с целью сохранения гуманитарного пространства в интересах жертв. Анализ обстановки на местах должен делаться одновременно с более обширным анализом на региональном и глобальном уровнях. То есть нужно придерживаться принципа: "мыслить глобально, действовать локально" <47>. -------------------------------- <47> См.: Жан-Люк Блондель Глобализация: подход к феномену и последствия для гуманитарной деятельности // МЖКК. Сборник статей. 2004. С. 89.

Трудность и необходимость установления контакта со всеми сторонами Чтобы получить доступ к жертвам войны МККК должен вести переговоры с различными воюющими сторонами. Хотя Женевские конвенции и предоставляют МККК право осуществлять определенные виды деятельности в международных вооруженных конфликтах <48>, например, посещать военнопленных, на практике для этого ему нужно заручиться согласием соответствующей стороны. -------------------------------- <48> См., в частности: ст. 126 третьей Женевской конвенции (посещения военнопленных) и ст. 143 четвертой Женевской конвенции 1949 г. (посещения интернированных гражданских лиц).

Если с официальными правительственными органами установить контакт сравнительно легко, завязать отношения с негосударственными образованиями гораздо труднее. Некоторым даже кажется подозрительным, что МККК в таких случаях приходится вести переговоры с запрещенными или "преступными" организациями. Контактов с повстанческими движениями могут не допускать, чтобы такие движения не получили признания ни в какой форме. Но, отдавая подобный приказ, сторона, которая это делает (обычно это правительственная сторона), упускает возможность начать переговоры или добиться взаимопонимания с повстанцами хотя бы по гуманитарным вопросам. Зачастую на такие контакты приходится выходить окольными путями или через посредников, прежде чем удастся установить более тесные отношения в местах, где происходит конфликт. По мере нарастания асимметрии отсутствие законности и легитимизации приводит к тому, что устанавливать контакты становится все труднее <49>. Если группировка или движение объявлены абсолютно преступными и не имеющими права участвовать в вооруженном конфликте, как это имеет место в "борьбе с терроризмом", то контакт с ними не только является незаконным, но и может поставить под угрозу безопасность делегации. Но для беспрепятственной работы в таких районах абсолютно необходимы контакты со всеми участниками конфликта. В лучшем случае МККК может донести свою позицию непрямым путем - в рамках обычной деятельности по связям с общественностью или через осторожные контакты с сочувствующими, поскольку потенциальные нарушители, как правило, ведут себя очень скрытно. Зачастую он получает возможность встретиться с ними только после того как их захватят, то есть при посещении пленных. Поэтому в асимметричных конфликтах МККК нередко вынужден на основе непрямых контактов и неполной информации догадываться о том, дают ли воюющие согласие на его деятельность и получит ли он достаточно безопасный доступ к жертвам военных действий. Он не может осуществлять гуманитарную деятельность без таких минимальных гарантий и доступа к жертвам <50>. По самой своей природе гуманитарная помощь не может быть навязана воюющей стороне против ее воли, иначе сама гуманитарная организация превратится в часть военной машины. -------------------------------- <49> См.: Kenneth Anderson. Humanitarian Inviolability in Crisis: The meaning of Impartiality and Neutrality for U. N. and Agencies following the 2003 - 2004 Afghanistan and Iraq Conflicts // Harvard Human Rights Journal. Vol. 17 (2004). P. 41 - 74. <50> Пьер Кренбюль Подход МККК к сегодняшним проблемам в области безопасности: будущее независимой и нейтральной гуманитарной деятельности // МЖКК. Сборник статей. 2004. С. 101 - 111, особенно с. 106.

Гуманитарные организации могут предлагать помощь и защиту, только если это соответствует целям воюющих сторон или, по крайней мере, не противоречат им. Как уже упоминалось выше, необходимо получить согласие де-юре и де-факто. Как правило, воюющие стороны не дают его, если конкретная операция не совпадает с заявленными или реальными целями сторон. В худшем случае убийство делегата или разграбление делегации предельно ясно показывает, что такого согласия нет или что, по крайней мере, одна из сторон больше не хочет его давать. Трагическим примером этого стало убийство шести делегатов МККК в восточном Конго в 2002 г. В тотальной войне или в "идентичностных" войнах национального или религиозного характера, цель которых состоит в изгнании или истреблении противника, у гуманитарной деятельности мало шансов на успех. Ситуация становится еще более опасной, когда делегатов, проводящих гуманитарные операции, рассматривают как "удобные цели" и подвергают нападению, как это было, например, в Ираке. В таких случаях даже сотрудники гуманитарных организаций считаются гражданскими лицами противника.

Заинтересованность воюющих сторон в гуманитарной деятельности Зачастую согласие стороны более сильной в военном отношении на то, чтобы МККК осуществлял деятельность по защите, не имеет никакого отношения к взаимности и не обязательно ставится от нее в зависимость. Целевая аудитория - собственный народ воюющей стороны и международное сообщество. Давая согласие, воюющая сторона показывает, что делает это из гуманитарных соображений и что даже с противником она будет обращаться гуманно. Иногда дополнительным мотивом является надежда убедить противника и сочувствующих ему в том, что основополагающие гуманитарные нормы стоит соблюдать. В асимметричных войнах МККК часто позволяют работать только по гуманитарным, а не по правовым соображениям, чтобы не возникало впечатления легитимизации противника. Более слабые стороны обычно охотно позволяют предоставлять гуманитарную помощь, если только они не воспринимают ее как инструмент, используемый противной, обычно - правительственной стороной. Тем не менее, гуманитарная помощь может превратиться и в инструмент более слабой стороны или стать необходимой для выживания последней. С одной стороны, гуманитарная операция дает нуждающемуся гражданскому населению надежду на то, что международное сообщество не совсем равнодушно к его судьбе и что в конце туннеля есть свет; с другой стороны, повстанцы пытаются использовать присутствие иностранных сотрудников в группах, направляемых международными гуманитарными организациями, для придания себе легитимности. И, наконец, даже при самом строгом контроле за распределением помощи, какой только возможен, нет гарантии того, что воюющие стороны не воспользуются хотя бы косвенным образом распределяемыми предметами. Гуманитарная помощь в асимметричных конфликтах подчиняется тем же законам, что и во всех прочих конфликтах. В зависимости от общей обстановки, цели и момента эта помощь может рассматриваться как желательная, нежелательная или как нечто среднее. Помощь без учета интересов жертв может также принести больше вреда, чем пользы. Чтобы помощь во время войны была эффективной, необходимо обеспечить тесную связь между защитой жертв и операциями по оказанию помощи. В ходе любого конфликта деятельность по оказанию гуманитарной помощи может иногда оказываться несовместимой с тактическими целями войны или соображениями безопасности гуманитарных работников. Военные действия редко приостанавливают полностью или частично, чтобы дать возможность проводить гуманитарную деятельность. Кроме того, такие прекращения огня принципиально отличаются от ситуации, возникающей в войнах с высокой асимметрией. Искусство асимметричной войны в значительной степени заключается в той разнице в скорости, с которой воюющие ведут боевые действия друг против друга <51>. Более сильная сторона обычно стремится ускорить ход вооруженных столкновений и опередить противника. Более слабые стороны склонны замедлять и затягивать войну. -------------------------------- <51> См.: Herfried Munkler. The wars of the 21st century // International Review of the Red Cross. Vol. 85. N 849. March 2002. P. 7 - 22.

Соответственно, временные рамки гуманитарной деятельности тоже могут быть разными. На короткой ранней стадии войны широкомасштабное применение оружия и быстро меняющиеся потребности затрудняют предоставление такой помощи - примером тому может послужить начальный этап войны в Ираке. Хотя в работе МККК была большая потребность, массированные бомбардировки ограничивали возможности организации по соображениям безопасности. В ходе, казалось бы, бесконечного второго этапа открытый конфликт превратился в скрытую войну и войну в условиях оккупации. В то же время началось восстановление сильно разрушенной инфраструктуры. По крайней мере, на данный момент это восстановление, по всей видимости, не соответствует целям той стороны, которая до сих пор остается более слабой в военном отношении. Это опять-таки показывает, что цели войны не ограничиваются боевыми действиями, и что чисто военная концепция войны начинает уходить в прошлое. По этой причине операции гуманитарной помощи иногда могут не соответствовать политическим целям одной из сторон и, следовательно, становятся практически невозможными <52>. -------------------------------- <52> См.: Kenneth Anderson, op. cit. (примечание 50) о восстановлении и нейтральности (р. 58). Андерсон также проводит различие с экстренной помощью (р. 74).

Гуманитарная деятельность, связанная с защитой и особенно посещением военнопленных и интернированных, является важнейшей задачей МККК на данном этапе. Естественно, она сосредоточена на стороне более сильной в военном отношении, которая имеет в своем распоряжении необходимые помещения и службы. В асимметричных войнах трудно ожидать взаимности, поскольку более слабая сторона, как правило, не хочет и не может брать пленных. В ходе непростого, а зачастую очень трудного переходного периода, следующего после окончания открытого вооруженного конфликта или после фактического или официального прекращения оккупации, положение большинства уязвимых людей нередко ухудшается, а проблемы безопасности ввиду угрозы, представляемой бывшими комбатантами и в целом опасными условиями, обостряются. Удовлетворение многообразных потребностей населения после такого конфликта поднимает многочисленные вопросы на политическом уровне <53>. Неопределенность или отсутствие согласия относительно четких юридических рамок не облегчает деятельность по защите, тем более если одновременно происходит смена режима. Гуманитарной работе препятствует сохраняющаяся проблема безопасности, грани между краткосрочной и долгосрочной помощью становятся все более размытыми, переход от оказания срочной помощи к деятельности в области развития и без того нелегкой, осложняется еще больше. -------------------------------- <53> См.: Марион Харофф-Тавель. Заканчиваются ли когда-нибудь войны? Деятельность Международного Комитета Красного Креста после того, как смолкают пушки // МЖКК. Сборник статей. 2003. С. 191 - 226.

Поскольку МККК должен поддерживать активный диалог со стороной в конфликте более сильной в военном отношении и даже вопреки этому, он должен заботиться о том, чтобы оставаться независимым и чтобы эта независимость была очевидной. Без такой независимости невозможно добиться того, чтобы более сильный противник не использовал гуманитарную деятельность как средство для достижения своих интересов <54>. МККК имеет обязательства только перед жертвами вооруженных столкновений, и единственная цель его сотрудничества со всеми сторонами в конфликте - предоставить гуманитарную помощь жертвам беспристрастно и без какой-либо дискриминации. -------------------------------- <54> В отличие от гуманитарной деятельности правительства или "НПО вильсоновской традиции", явно солидаризирующихся с политикой соответствующего правительства, см.: Abby Stoddard. Humanitarian NGO's: challenges and trends // Humanitarian Policy Group Report. N 14. July 2003 (Joanna Macrae and Adele Harmer, Eds.). P. 25 - 35.

Усиливающаяся милитаризация гуманитарной деятельности и сочетание военной и гуманитарной помощи представляют собой серьезные проблемы для гуманитарных организаций, поскольку эти тенденции угрожают независимости их деятельности - или, по меньшей мере, тому как эта независимость воспринимается <55>. Если гуманитарные организации будут ассоциироваться с военными силами, то существует большая опасность того, что они больше не будут восприниматься как беспристрастные и независимые от политического контроля, а если граница между гуманитарными и военными операциями будет размыта, то может быть подорвана сама идея гуманитарной деятельности - беспристрастной помощи жертвам. Это, возможно, больше всего тревожит МККК, ведь если он будет ассоциироваться с противником, это может ухудшить отношение воюющих сторон к гуманитарной деятельности, поставить под угрозу независимость его работы и безопасность сотрудников, оказывающих гуманитарную помощь <56>. Такая озабоченность связана не столько с пределами военно-гуманитарных операций как таковых, сколько с тем, что они могут "запачкать" гуманитарную деятельность и жертв вооруженного конфликта <57>. -------------------------------- <55> Беат Швайцер. Моральные дилеммы гуманитарной деятельности в эпоху гуманитарных военных интервенций // МЖКК. Сборник статей. 2004. С. 113 - 134. См. также: Fiona Terry. Condemned to Repeat The Paradox of Humanitarian Action. NY: Cornell University Press, Ithaca, 2002. <56> См.: Радж Рана. Современные проблемы отношений между гражданскими организациями и военными: взаимодополняемость или несовместимость // МККК. Сборник статей. 2004. С. 135 - 169. См. также: Майнрад Штудер. МККК и отношения между гражданскими организациями и военными во время вооруженного конфликта // МЖКК. Сборник статей. 2001. С. 17 - 46. <57> Об интеграции политики и гуманитарной деятельности см., в частности: Nicolas de Torrente. Humanitarian Action Under Attack: Reflections on the Iraq War // Harward Human Rights Journal. Vol. 17 (2004). P. 1 - 29.

Поэтому МККК принципиально отказывается от военной охраны своих гуманитарных операций <58>. Только в исключительных случаях, когда он считает, что это необходимо для защиты его персонала или инфраструктуры от уголовных преступников, допускается использование вооруженной охраны. Но навязывание гуманитарных услуг против воли какой-либо из сторон в конфликте для МККК неприемлемо. Кроме того, МККК всегда настаивает на полной материально-технической независимости от всех сторон в конфликте, тем самым подчеркивая свою абсолютную самостоятельность. -------------------------------- <58> См.: Резолюцию 4, принятую XXVI Международной конференцией Красного Креста и Красного Полумесяца "Принципы и действия при предоставлении международной гуманитарной помощи и защиты", в частности пункт G.2 (c) // МЖКК. Январь - февраль 1996 г. С. 74.

В международном праве нейтральность государств означает невмешательство в войну (принцип невмешательства), непредоставление одному противнику военного преимущества перед другим (принцип предотвращения) и равное обращение со всеми противниками (принцип беспристрастности). Уже урезанная Уставом ООН нейтральность в значительной мере продолжала терять свое значение в связи с ростом числа внутренних конфликтов, хотя и сохранила его в классическом международном гуманитарном праве. Но для МККК нейтральность гуманитарных организаций не менее важна, чем их независимость от политических сил. Согласно этому принципу, МККК, чтобы завоевать доверие сторон в конфликте, должен не только не принимать участия в военных действиях, но и не вмешиваться в политические, религиозные или идеологические разногласия <59>. Поэтому нейтральность нельзя приравнивать к нейтралитету государств по международному праву: для МККК она не самоцель и не философский принцип, а рабочий инструмент для получения доступа к нуждающимся. Гуманитарные организации не обязательно должны быть нейтральными, и Международный суд не требовал в своем вышеупомянутом решении по делу Никарагуа, чтобы гуманитарная помощь была нейтральной при всех обстоятельствах. Однако согласно Уставу Движения Красного Креста и Красного Полумесяца <60>, МККК должен соблюдать принцип нейтральности как его понимает Движение Красного Креста и Красного Полумесяца. -------------------------------- <59> См.: Дениза Платтнер. Нейтральность МККК и нейтральность гуманитарной помощи // МЖКК. N 9. С. 157 - 179. См. также: Larry Minear. The theory and practice of neutrality: Some thoughts on the tensions // International Review of the Red Cross. Vol. 81. N 833. March 1999. P. 63 - 71. <60> См.: Преамбулу и статью 1(2) Устава Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца.

С точки зрения МККК и международного гуманитарного права, вопросы законности и, в более общем плане, причины конкретной войны не влияют ни на деятельность МККК, призванную облегчить участь людей, затронутых конфликтом, ни на применимость права. Цель заключается только в том, чтобы предоставлять защиту и помощь жертвам войны независимо от политических, религиозных или идеологических причин войны, а также от того, разрешена ли война резолюцией Совета Безопасности ООН. Конечно, делегаты на местах должны тщательно изучать причины войны, чтобы адаптировать свою гуманитарную деятельность к местным обстоятельствам хотя бы для обеспечения собственной безопасности - для этого необходимо избегать осознанных или неосознанных противоречий с целями и намерениями воюющих сторон. В интересах жертв войны МККК и его делегаты должны настаивать на проведении четкого концептуального различия между законностью войны и правом, регулирующим ведение военных действий. В условиях асимметричной войны МККК всеми силами стремится к тому, чтобы его нейтральность и независимость были признаны сторонами конфликта <61>. В таких конфликтах нередко войну провозглашают справедливой (или священной) и противнику отказывают в какой бы то ни было легитимности, и эта тенденция не облегчает задачу МККК предоставлять гуманитарную помощь всем жертвам независимо от того, к какой стороне они принадлежат. Трудно примирить нейтральность с требованием о том, чтобы МККК принял чью-то сторону, которое в таких случаях обычно делают обе стороны конфликта. Кроме того, некоторые считают нейтральность нравственно неприемлемой, поскольку она исключает принятие решения о законности или незаконности войны. -------------------------------- <61> См.: Chris Johnson. Afghanistan and the war on terror // Humanitarian Policy Group Report. N 14. July 2003 (Joanna Macrae and Adele Harmer, Eds.). P. 49 - 62; Larry Minear. The Humanitarian Enterprise. Bloomfield, CT: Kumarian, 2002. P. 189 (о терроризме и гуманитарной деятельности).

В ситуациях с ярко выраженной асимметрией к понятию нейтральности обычно относятся с презрением, особенно если противника считают преступным. Простое установление контактов с противником рассматривается как одобрение его целей и действий или даже клеймится как соучастие в них. Сама мысль о том, что МККК согласно международному праву имеет функцию нейтрального посредника, хотя и только в вопросах гуманитарного характера, отбрасывается с большей легкостью. Если какие-то действия сторон критикуются или осуждаются как нарушения международного гуманитарного права, это тоже воспринимается как нарушение нейтральности. Если более слабый противник серьезно нарушает международное право и даже совершает террористические акты, любая критика действий более сильной стороны очень легко видится именно в таком свете. Более слабая сторона, напротив, немедленно воспринимает критику как признак необъективности в пользу более сильной стороны. Поскольку более слабая в военном отношении сторона в силу асимметричности конфликта вынуждена прибегать к средствам, запрещенным международным правом, она склонна подозревать, что критика преследует цель лишить ее последнего шанса в борьбе с более сильным противником. Тем не менее, МККК считает, что интересы жертв требуют от него устанавливать контакты со всеми сторонами, даже если он не одобряет их методы и средства ведения войны и недвусмысленно заявляет об этом. Главная цель нейтральности - дать МККК возможность помогать жертвам войны <62>. В различных ситуациях конфликтов деятельность должна планироваться так, чтобы в данном конкретном контексте она была - и виделась со стороны - как можно более нейтральной. Таким образом, МККК может быть вынужден применять разные стратегии в разных сценариях конфликтов и культурных контекстах, не причиняя ущерба своему образу в целом. -------------------------------- <62> Якоб Келленбергер в своей статье "Гуманитарная деятельность - говорить громко или хранить молчание" (МЖКК. Сборник статей. 2004. С. 179 - 180) называет доступ к жертвам важнейшим приоритетом МККК.

Нейтральность может пониматься как пассивность - смотреть со стороны и ничего не делать. Но того жизненно важного доверия сторон, о котором говорилось выше, нужно добиваться активно. Здесь имеют значения не только дела, но и то, как эти дела воспринимаются. Это доверие зависит от целого ряда мер, явлений и символов, а также усилий, предпринятых для убеждения всех сторон в конфликте и ведения переговоров с ними. Стороны в асимметричных конфликтах часто принадлежат к разнообразным политическим, религиозным и этническим группам, и если они подумают, что МККК принимает чью-то сторону, это не только станет помехой для гуманитарной деятельности, но и вызовет проблемы в плане безопасности. В некоторых случаях МККК должен также принимать во внимание гражданство, вероисповедание или национальность своих делегатов, решая в какой район их направить, чтобы его сотрудники не подвергались чрезмерному риску и чтобы они могли работать с жертвами конфликта. Западное происхождение МККК, его финансовая структура, в которой важнейшую роль играют крупные пожертвования развитых стран, включая США, его материальные ресурсы, которые необходимы для работы, часто кажутся роскошью на фоне местных условий жизни, все это вместе, несомненно, создает образ западной христианской организации, что еще больше подчеркивается эмблемой Красного Креста. Хотя МККК, как и другие гуманитарные организации, не позволяет всему этому влиять на свою работу, многие, вероятно, не могут отделаться от подозрения, что в некоторых ситуациях он не нейтрален. Такое восприятие трудно преодолеть. МККК должен стремиться к тому, чтобы во всем мире его считали организацией, нейтральной в своей деятельности. Это требует последовательности, терпения, выдержки и очень большой работы, особенно когда надо убедить стороны, отвергающие МККК. Цель состоит в том, чтобы МККК и, прежде всего, его беспристрастная гуманитарная помощь были приняты в этих новых войнах.

Заключение Асимметричные войны не вписываются ни в концепцию войны Клаузевица, ни в традиционную концепцию международного гуманитарного права. Неравенство воюющих сторон возрастает, у них несопоставимые цели, для достижения этих целей они используют несходные средства и методы. В то время как классические международные конфликты между государствами, обладающими приблизительно одинаковой военной мощью, становятся исключением, внутренние войны ведутся, как правило, между противниками, которые неравны между собой во многих отношениях. У стороны более слабой в военном отношении в такой асимметричной войне возникает искушение применить незаконные методы, противопоставляя их силе противника и эксплуатируя его слабости. Международный терроризм, который может быть приравнен к ситуации войны, поскольку он нарушает нормальную жизнь целых обществ и даже подрывает мировой порядок, является характернейшим выражением асимметричной войны такого рода. Асимметрия сказывается на законности войны, на легитимности сторон, на интересах, затрагиваемых применением международного гуманитарного права. Соображения "справедливой войны" снова приобретают популярность, противников объявляют преступниками, иногда навешивая на них ярлык "террористов", даже если такая квалификация не всегда оправдана, им отказывают в равенстве даже по международному гуманитарному праву. Ожидание взаимности как основная мотивация соблюдения права часто оказывается обманутым, вместо честного боя мы видим вероломные действия, вместо открытых сражений - секретные операции. Международным гуманитарным правом не следует злоупотреблять. Если пытаться применять его к ситуациям, для которых оно не предназначено, оно неизбежно будет давать неправильные указания. Это особенно касается борьбы с международным терроризмом, которая, несмотря на многие черты, роднящие ее с войной, вовсе не обязательно может быть приравнена к вооруженному конфликту в том смысле как его понимает современное право войны. Однако это не значит, что даже самое асимметричное противоборство происходит в международном пространстве, где не действует никакое право. Помимо возможного применения международного права, прав человека и международного уголовного права "элементарные соображения гуманности", закрепленные в ст. 3 общей для всех Женевских конвенций 1949 г., остаются критерием, применимым ко всем ситуациям вооруженного насилия, поскольку они являются универсальными правилами, обязательными для всех, даже неравносильных и асимметричных сторон в любой ситуации вооруженного насилия. Гуманитарная деятельность в асимметричной войне также нередко сталкивается с очень большими проблемами. Недавние нападения на гуманитарные организации, включая МККК, как в Ираке, так и в Афганистане показали, что гуманитарная помощь может противоречить интересам воюющих или, хуже того, нападения на гуманитарных работников могут быть частью программы последних. Гуманитарная организация, такая как МККК, может только стараться строго соблюдать свои принципы независимости от участников политического и военного противоборства в том, что касается причин или результата конфликта, и, что не менее важно, добиваться того, чтобы все это видели и понимали. Она должна сосредоточить свои усилия только на одной задаче: беспристрастно предоставлять помощь, не проводя никакой дискриминации и исходя исключительно из потребностей жертв вооруженного насилия.

Название документа