Проблема обеспечения права на жизнь и личную неприкосновенность в условиях чрезвычайного положения в решениях Европейского суда по правам человека

ПРОБЛЕМА ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРАВА НА ЖИЗНЬ И ЛИЧНУЮ НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ В УСЛОВИЯХ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ В РЕШЕНИЯХ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Б. Г. ЛАБУНЕЦ

Лабунец Б. Г., старший преподаватель кафедры международного права Института государства и права ТюмГУ.

Федеральным законом "О чрезвычайном положении" 2001 г. предусматривается особый правовой режим, который вводится указом Президента РФ при непосредственной угрозе жизни и безопасности граждан или конституционному строю Российской Федерации и устранение которых невозможно без применения чрезвычайных мер. К таким обстоятельствам, в частности, относятся попытки насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации, захвата или присвоения власти, вооруженный мятеж, массовые беспорядки, террористические акты, блокирование или захват особо важных объектов или отдельных местностей, подготовка и деятельность незаконных вооруженных формирований, межнациональные, межконфессиональные и региональные конфликты, сопровождающиеся насильственными действиями (ст. 3). Прямая взаимосвязь прослеживается между ситуацией внутригосударственного вооруженного конфликта и режимом чрезвычайного положения, ибо правовой режим внутригосударственных вооруженных конфликтов может быть осуществлен при введении чрезвычайного положения. Несмотря на очевидность применения норм законодательства о чрезвычайном положении в условиях вооруженного конфликта, практика указывает на отсутствие реализации этого института в деятельности российских государственных органов власти. Не случайно эта проблема рассматривалась в известном Постановлении Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г., где Суд мотивировал невозможность введения на территории Чеченской Республики режима чрезвычайного положения в рамках Закона РСФСР "О чрезвычайном положении" 1991 г. из-за неясности, противоречивости положений данного Закона и экстраординарности ситуации, сложившейся в Чечне. Суд также приходит к выводу, что "из Конституции Российской Федерации не следует, что обеспечение государственной целостности и конституционного порядка в экстраординарных ситуациях может быть осуществлено исключительно путем введения чрезвычайного или военного положения" <*>. По ряду причин с такими выводами Суда можно согласиться не полностью. -------------------------------- <*> Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1995. N 33. Ст. 3424.

Во-первых, делая неоднократно ссылки на несовершенство правовой базы режима чрезвычайного положения, ее пробельности, противоречивости, Суд как бы предрешает вывод о невозможности использования данной нормативной основы. Представляется, что в деятельность Конституционного Суда не должно входить толкование законов как "ненужных" для правоприменения, ибо это может послужить поводом для неисполнения любых нормативных актов, привести к нарушениям принципов законности - неукоснительного соблюдения правовых предписаний органами государственной власти. Заметим, что в 2001 г. был принят новый Федеральный конституционный закон "О чрезвычайном положении", который предусматривает необходимые условия для эффективного применения такого правового режима. Во-вторых, Военная доктрина РФ <*> относит к основным задачам Вооруженных Сил Российской Федерации поддержание режима военного (чрезвычайного) положения, что позволяет сделать вывод о законном применении Вооруженных Сил именно в условиях режима чрезвычайного положения, поскольку это отвечает положениям соответствующего Закона (ст. 17). Возникает и другое предположение: а для чего вообще существует правовой режим чрезвычайного положения, как не для достаточной государственной защиты прав и свобод человека, основ конституционного строя и обеспечения общественной безопасности? На наш взгляд, именно режим чрезвычайного положения позволяет гарантировать международные гуманитарные стандарты в случае внутреннего вооруженного конфликта. -------------------------------- <*> Утверждена Указом Президента РФ от 21 апреля 2000 г. // Собр. законодательства РФ. 2000. N 17. Ст. 1852.

Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (ст. 4) обращает внимание на невозможность ограничения основных, неотъемлемых прав и свобод человека во время чрезвычайного положения в государстве, участвующем в Пакте. Имеются в виду право на жизнь, запрет пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство обращения или наказания, свобода от рабства и подневольного труда, право на признание человеческой правосубъектности, право на свободу мысли, совести и религии и т. д. Такой подход согласуется с закрепленной в ч. 3 ст. 56 Конституции РФ нормой, согласно которой в условиях чрезвычайного положения не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные ст. 20, 21, 23 (ч. 1), 24, 28, 34 (ч. 1), 40 (ч. 1), 46 - 54 Конституции РФ. Очевидно, что в действующей российской Конституции перечень прав и свобод, не подлежащих ограничению при введении чрезвычайного положения, значительно расширен по сравнению с Международным пактом о гражданских и политических правах (далее - МПГПП), что может свидетельствовать о положительных перспективах развития российского законодательства в области прав и свобод человека. Это обстоятельство ранее рассматривалось в юридической литературе как спорное, и отдельные авторы предлагали внести соответствующие изменения в Конституцию РФ с целью сократить данный перечень прав и свобод до "международно-правовых стандартов" <*>. Такие предложения вряд ли удачны, поскольку представляются нецелесообразными и несвоевременными. Следует согласиться с мнением С. В. Пчелинцева, отмечавшего, что решение проблемы ограничения прав и свобод граждан возможно в рамках действующего законодательства о режиме чрезвычайного положения, без "ревизии" конституционных норм <**>. В соответствии с международно-правовыми актами любые правоограничительные меры при осуществлении режима чрезвычайного положения не должны повлечь за собой какую-либо дискриминацию отдельных лиц или групп населения исключительно по признаку пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии и по другим обстоятельствам. -------------------------------- <*> См.: Лозбинев В. В. Институт чрезвычайного положения в Российской Федерации (теория, законодательство, практика). М., 2001. С. 169 - 171, 184 - 185. <**> См.: Пчелинцев С. В. Права и свободы граждан в условиях чрезвычайного и военного положения // Законность. 2003. N 4. С. 39.

Основные гарантии прав и свобод человека в условиях немеждународного вооруженного конфликта подтверждаются Сиракузскими принципами толкования ограничений и отступлений от положений Международного пакта о гражданских и политических правах <*>. В данном документе отмечается, что в случае внутренних вооруженных конфликтов государство - участник Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. ни при каких обстоятельствах не может приостановить право на судебное разбирательство с предоставлением существенных гарантий независимости и беспристрастности (ст. 3). Кроме того, должны соблюдаться во время чрезвычайного положения: право на жизнь, свобода от пыток или других жестоких, бесчеловечных либо унижающих достоинство видов обращения и наказания и от медицинских или научных опытов, право не содержаться в рабстве или подневольном состоянии, право не подвергаться обратному действию уголовного закона, как это определено в Пакте. Обычное международное право во всех случаях запрещает отказ от таких основных прав <**>. -------------------------------- <*> Вестник МГУ. Серия 11. "Право". 1992. Вып. N 4. С. 65. <**> Там же. С. 66.

Существенные ограничения прав человека, введенные властями РФ в Чечне, не обосновывались ни объявлением чрезвычайного положения, ни соответствующим уведомлением структур ООН (как того требует МПГПП), ни выполнением процедуры "отступления" (как того требует Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод), ни заблаговременным информированием структур Совета Европы <1>. Российские правозащитные организации отмечают, что одна из главных проблем, связанных с массовыми и грубыми нарушениями прав человека в Чечне, - безнаказанность совершаемых преступлений. Это отмечалось и в резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы по чеченскому конфликту, принятой в январе 2003 г. Среди средств борьбы с такой безнаказанностью - обращение в Европейский суд по правам человека <2>. В течение 2003 г. Европейский суд по правам человека признал приемлемыми шесть жалоб российских граждан, жителей Чеченской Республики, поданные в суд еще весной 2000 г. и относящиеся к нарушениям прав мирных жителей в ходе вооруженного конфликта немеждународного характера на Северном Кавказе <3>. По мнению Уполномоченного по правам человека в РФ <4>, до настоящего времени отсутствует точный учет населения Чеченской Республики, пострадавшего в ходе контртеррористических операций. -------------------------------- <1> По данным альтернативного доклада российских неправительственных организаций "О соблюдении Российской Федерации Международного пакта о гражданских и политических правах" / Российский бюллетень по правам человека. 2003. N 18. С. 27. <2> См.: "Чеченские" дела в Страсбурге // Российский бюллетень по правам человека. 2003. N 17. С. 106. <3> Там же. <4> См.: Специальный доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации "Защита прав жертв террористических актов и иных преступлений" от 20 марта 2003 г. // Официальный сайт Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.

Родственники жертв массовых казней, пропавших без вести лиц стремятся обжаловать незаконные действия федеральных сил, а также бездействие правоохранительных органов, не принимающих соответствующих решений по уголовному преследованию виновных лиц, что приводит лишь к расширению массовой незаконной практики со стороны правительственных ведомств. На очереди стоит рассмотрение вопроса о приемлемости гораздо большего числа жалоб: только Правозащитный центр "Мемориал" направил в Страсбургский суд 32 жалобы по событиям последних лет в Чечне. Примерно столько же - 26 жалоб - подготовила организация "Проект правовой инициативы для Чечни" <*>. -------------------------------- <*> Там же. С. 111.

По данным упомянутых неправительственных организаций, совершаемые военнослужащими федеральных сил преступления, являющиеся предметом жалоб, представляют собой нарушения положений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Речь идет прежде всего о ст. 2 "Право на жизнь" (убийства, обнаружение трупов людей, ранее задержанных представителями федеральных сил), ст. 3 "Запрещение пыток" (пытки, причинение вреда здоровью, факты бесчеловечного и унижающего достоинство обращения), ст. 5 "Право на свободу и личную неприкосновенность" (незаконные задержания), ст. 6 "Право на справедливое судебное разбирательство" (фактическое отсутствие доступа к судебной защите), ст. 13 "Право на эффективные средства правовой защиты" в связи со ст. 2, 3 и 5 (отсутствие эффективных средств правовой защиты на территории Чечни) <*>. -------------------------------- <*> Там же. С. 112.

Особую сложность представляет расследование таких нарушений, поскольку зачастую неясно, кто именно их совершает. В жалобах потерпевших или их представителей говорится о неизвестных представителях федеральных силовых структур, российских солдат, личность которых не установлена. Часто задержания и аресты проводятся в ходе "зачисток" вооруженными людьми в масках и поэтому сложно выявить конкретных виновных лиц, их ведомственную принадлежность. Среди общего количества жалоб на беззаконие со стороны правительственных сил особо выделим жалобы против органов внутренних дел. Так, 28 июня 2000 г. подразделение МВД России арестовало несовершеннолетних Домбаева, Лианова и Табжанова, судьба которых до сих пор неизвестна, а проводимое прокуратурой расследование не установило причин и обстоятельств этого исчезновения, не выявило ни одного подозреваемого лица <*>. В сентябре 2001 г. сотрудники милиции осуществили незаконный арест и пытки Саламбека Хадисова и Ислама Цечоева. Это лишь некоторые факты из многочисленных жалоб на незаконные задержания, жестокое обращение с гражданским населением со стороны представителей правоохранительных органов, которые не только нарушают свою обязанность по поддержанию законности, но тщательно скрывают факты преступной деятельности, стараясь под любым предлогом прекратить попытки провести достоверное расследование таких дел. Заметим, что в таких ситуациях государство в целом должно нести ответственность за деятельность своих органов власти и их должностных лиц в связи с нарушением государством международных обязательств. Это относится и к нарушениям Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, Международного пакта о гражданских и политических правах. Поэтому граждане России могут обращаться не только в Европейский суд по правам человека, но и в Комитет ООН по правам человека. -------------------------------- <*> Там же. С. 113.

Практику Европейского суда по правам человека нельзя признать обширной по тем нарушениям, о которых говорилось выше. Показательно в свете изложенного дело Курт против Турции, рассмотренного Европейским судом по правам человека в 1998 г. Ситуация, связанная с похищением человека, в этом деле очень напоминает события в Чечне. Суд установил, что со стороны государства имело место нарушение ст. 5 и 13 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, выразившееся в незаконном похищении и лишении свободы потерпевшего и самое главное - отсутствии у лица эффективных средств правовой защиты. Бездействие властей, не признающих обоснованных требований заявителя, и отказ в проведении тщательного и добросовестного расследования, видимо, сами по себе дают повод к обжалованию такого безразличия к судьбе своих граждан в международные судебные инстанции. Аналогичными примерами являются и другие прецеденты Европейского суда: Кайя, Аксой, Акдивар против Турции, Маккан и другие против Соединенного Королевства <*>. Эти дела объединяют как схожесть фактических обстоятельств, так и юридических оснований жалоб потерпевших. Дела против Турции характерны нарушением прав на жизнь, защиту от пыток в условиях проведения вооруженных операций в районах с режимом чрезвычайного положения. Великобритания не одно десятилетие борется с террористами из Северной Ирландии, но дело Маккана и других является показательным, что не всегда в ходе проводимых властями спецопераций соблюдается важнейшее из прав человека - право на жизнь. В данном решении был дан такой комментарий: "Суд не убежден, что лишение жизни трех террористов представляло собой применение силы, абсолютно необходимой для защиты людей от противоправного насилия по смыслу статьи 2 п. 2 (а) Конвенции. Упущение властей также дает основания предполагать, что не была проявлена необходимая осторожность при контроле и проведении операции ареста" <**>. Подобный подход можно встретить в Кодексе поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка 1979 г., где предусмотрено, что применение силы и огнестрельного оружия возможно только в случае крайней необходимости и в той мере, в какой это требуется для выполнения обязанностей должностных лиц по поддержанию правопорядка (ст. 3) <***>. -------------------------------- <*> Европейский суд по правам человека. Избранные решения. В 2 т. М.: НОРМА, 2000. <**> Там же. Т. 2. С. 123 - 150. <***> См.: Сборник стандартов и норм ООН в области предупреждения преступности и уголовного правосудия. М., 1992. С. 159.

Особый интерес вызывает дело Илашку и другие против Молдавии и Российской Федерации <*>. Заявители обжаловали нарушение ст. 2 (незаконное вынесение смертного приговора), ст. 3 (жестокое обращение с лицами, содержащимися в тюремном заключении) и других норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Примечательно, что рассматриваемые нарушения произошли в период введенного на территории Молдавии чрезвычайного режима, связанного с конфликтом в Приднестровье, где в 1992 г. находились российские войска, принимавшие участие в этом вооруженном конфликте. Не рассмотрев жалобу по существу, Суд признал ее приемлемой и тем самым подтвердил ситуацию возможного нарушения прав заявителей и фактическое бездействие со стороны государств, должным образом не предоставивших жертвам нарушений внутригосударственных гарантий правовой защиты. -------------------------------- <*> См.: Решение Большой палаты Европейского суда по правам человека от 4 июля 2001 г. по вопросу приемлемости жалобы N 4878/99, поданной Илашку и другими против Молдавии и Российской Федерации // Журнал российского права. 2002. N 4. С. 35.

Решения Европейского суда по правам человека в силу своей обязательности могут оказать влияние на российскую практику применения европейских стандартов прав и свобод человека. По смыслу Конвенции о правах человека и основных свобод Европейский суд является международным механизмом восстановления нарушенных прав граждан и ограничивающим произвол со стороны государства.

Название документа