Принцип добросовестности в обязательственных правоотношениях: судебная практика иностранных и международных судов

ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ ПРАВООТНОШЕНИЯХ: СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА ИНОСТРАННЫХ И МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДОВ

А. В. ПОПОВА

Попова А. В., Российская академия правосудия.

В европейских юридических системах, регулирующих вопросы цивильного и международного частного права, принцип добросовестности занимает одно из главных мест в области регулирования договорных отношений. Однако в большинстве из них он применяется в соответствии с историческим и юридическим развитием своего гражданского и обязательственного права, тем самым порождая различия в подходах и, следовательно, различия в судебной практике иностранных судов. Немецкая судебная практика в отношении принципа добросовестности (Treu... und Glauben) формировалась на основании применения § 242: "должник обязан исполнить обязательство добросовестно с учетом обычаев гражданского оборота", тем самым способствуя расширению сферы его регулирования и в дальнейшем применения без исключения ко всем обязательственным правоотношениям в целях обеспечить должное соблюдение заботливости по исполнению договора или сделки. Данное обстоятельство также послужило формированием самостоятельной доктрины с ее собственными требованиями, в частности, § 242 чаще всего стал необходим как переходное положение, пока новое правило не утвердится достаточно хорошо в качестве самостоятельного регулятора отношений. Он как напоминание и подсказка для судей, чтобы сделать то, что они всегда так или иначе делают: определить, добавить или изменить закон с целью его развития в соответствии с воспринятыми потребностями их времени. Так, примером применения положений о добросовестности немецкими судами может послужить решение Федерального Суда от 14 октября 1992 года <*>. По экономическим планам ГДР на 1990 г. истец был обязан покупать большую часть машин от австрийского поставщика и ответчик должен был заплатить истцу сумму 1706000 марок ГДР, половину которых ответчик должен был получить от общих государственных доходов, а другую половину через кредит, предоставляемый банком. Средства из государственных доходов перечислены не были, а кредит, предоставляемый банком, который ответчик передал истцу, составлял только 376806,90 марок ГДР. Договорное право ГДР, которое было применимо к контракту во время его формирования, было аннулировано 1 июля 1990 года, но, согласно решениям Федерального Суда, оставалось применимым в той мере, которая не противоречит новой рыночной экономике. Когда ГДР был соединен с ФРГ в единую Германию, ГДР-марки были преобразованы в DM по курсу два к одному. -------------------------------- <*> BGH. VIII. Civil Senate (VIII ZR 91/91). 14 October 1992 // Neue Juristische Wochenschrift. W. Berlin. 1993. S. 259.

Согласно условиям контракта на январь 1990 года истец имел требование против ответчика на 1706000 ГДР-марок, которые были уменьшены в сумме 376806,90 ДДР-марками, заплаченными 26 июня 1990 года. Истец соответственно имел требование против ответчика в сумме 1329193,10 ДДР-марок. Данное требование не было ни удовлетворено оплатой, ни погашено в соответствии с договором, но должно быть приспособлено в соответствии с принципами краха основ сделки при условии, что государство было не в состоянии обеспечить предусмотренные финансы. Договорное право Германии не дает ответчику право требовать отмены или изменения обязанностей оплаты. Формулировка и цель § 78, который мог быть применим, разъясняют, что экономический контракт может только быть затронут из-за подавляющих социальных интересов, которые ни не существовали, ни предлагались в этом случае. Суд разрешил ситуацию следующим образом. Ответчик мог требовать уменьшения цены по § 242 ГГУ, поскольку добросовестность является этическим принципом закона, который применим ко всей системе договорного права в целом. Поэтому он применим и к контрактам, сформированным в ГДР до вступления в силу там ГГУ, в той мере, в какой мере повлияли на контракт новые внешние обстоятельства, не являющиеся следствием его собственных обязательств. Изменение валюты от ГДР-марок к DM признано не относящимся к делу, как и то, что ответчик не получил полную сумму кредита, предусмотренную планом. Возможно, что при формировании контракта стороны рассчитывали на продажу, финансируемую относительно 50% кредитом, предоставляемым банком, но должник не может настаивать на возникновении неожиданных трудностей в получении финансов или отказа ему в выплате запланированного кредита. Однако согласно § 242 ГГУ ответчик все же не получал обещанной денежной суммы из государственных доходов ГДР. Когда контракт продажи вступил в силу, стороны основывали отношения на оплате 50% предусмотренной суммы государством. Изменения государственного строя и невозможность получения оплаты от государства разрушили основание данного контракта. Следовательно, не будет совместимо с требованиями добросовестности полное обременение ответчика по выплате денежных средств. Поэтому контракт должен был быть изменен так, чтобы каждая сторона понесла половину потерь из-за отказа государства в обеспечении оплаты обещанной суммы денег. Данный подход в применении к спорным отношениям критерия добросовестности был сформирован на прецедентах многолетней практики рассмотрения немецкими судами дел по § 242 ГГУ. Немецкие судьи, как и римские преторы, рассматривают наличие критериев добросовестности в каждой сделке, определяя, нарушает ли она их или нет. В случае нарушения суд, независимо от наличия согласованной воли сторон по контракту, будет рассматривать спор в соответствии с требованиями добросовестности, используя возможность модифицировать или прекратить действие такого контракта. Нашли достаточное закрепление нормы о добросовестности и во французском законодательстве. Французский гражданский кодекс 1804 г. закрепил соблюдение требований "добрых нравов" или "добросовестности" (bonne foi) в статьях 6, 1133, 1134 (3), 1135, 1172. Вместе с тем французское право все же не лишено пробелов, и иногда судьи находят его положения не подходящими для разрешения конкретного спора, заменяя его нормы своим представлением о добросовестности и справедливости. Так, Коммерческий Суд г. Нанта в решении от 11.06.1991 <*> применил общие принципы права и обычаи международной торговли (lex mercatoria) к договору между агентом из Саудовской Аравии и французским принципалом. Агент преуспел в обеспечении заключения договора для принципала в Саудовской Аравии. Принципал-ответчик выплатил агенту-истцу только незначительную часть установленного договором комиссионного вознаграждения размером 7% от стоимости договора. Суд вынес решение о выплате оставшейся части комиссионного вознаграждения, применив в качестве обоснования нарушения принципа добросовестности общий принцип международного права pacta sunt servanda и lex mercatoria. Согласно Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г., договор должен быть урегулирован правом Саудовской Аравии. Однако для Суда и для сторон было затруднительно получить надежную информацию о законодательстве Саудовской Аравии, регулирующем агентский договор, а Суд посчитал неуместным и применение французского права. В обоснование своего выбора в применении lex mercatoria сослался на доктрину международного частного и французского права. В настоящий момент идея о применении lex mercatoria государственными судами государств - членов ЕС получила довольно широкое распространение, поскольку "пережитки прошлого и своеобразные институты национальных правовых систем не пригодны для применения к международным договорам" <**>. -------------------------------- <*> Decision of 11 July of the Commercial Court of Nantes / Journal de Droit International (Clunet), 1991. P. 330. <**> Communication on European Contract Law // Joint Response of the Commission on European Contract Law and the Study Group on European Civil Code. Brussels, 2001. P. 34.

Также основываясь на судебной практике, современные французские ученые существенно расширили, по сравнению с положениями ФГК, тот перечень ситуаций, "когда применяется принцип добросовестности" <*>: -------------------------------- <*> Terre F., Silmer R., Laquette Y. Droit Civil - Les obligations, 6 edn. Paris, 1996. P. 347 - 350.

1) при составлении контракта стороны должны вести дела добросовестно, т. е. принцип свободы в контракте ограничен принципом добросовестности. Для французской юриспруденции это вызвано, прежде всего, необходимостью определить границы существенного отклонения от преддоговорного доверия, чтобы установить ответственность, например, в нарушении законных прав (ст. 1382) или в случае обмана (ст. 1110, 1116); 2) при исполнении контракта есть две основные сферы применения принципа добросовестности: обязанность лояльности и обязанность сотрудничества. Первая разделена на две категории: обязательство, объектом которого является деятельность, и обязательство результата. В последнем случае должнику добросовестно необходимо достичь точной цели, предполагаемой в соответствии с соглашением между сторонами, а кредитор должен избежать своим поведением наложения дополнительных затруднений в исполнении договора. Обязанность сотрудничества также разделена на две различные сферы применения: все возможные контракты добросовестности (социальные, трудовые, страхование) и обязанность сообщения (преддоговорное обязательство информирования). В отличие от Германии и Франции, английский закон не признает никаких общих правовых обязанностей договориться или исполнить договор в соответствии с требованиями добросовестности (good faith). Действительно, по высказываниям судей, данное положение в гражданском праве как нельзя лучше характеризует саму природу договорного процесса. Так, по мнению Лорда Акнера, "концепция обязанности продолжать переговоры добросовестно в своей основе несовместима с состязательным положением сторон, вовлеченных в переговоры. Каждая сторона на переговорах имеет право преследовать свой собственный интерес. Обязанность вести переговоры добросовестно столь же неосуществима практически, как это в основе своей несовместимо с положением сторон ведения переговоров" <*>. -------------------------------- <*> Whittaker S., Zimmermann R. Good Faith in European contract law: surveying the legal landscape // Good Faith in European Contract Law. Cambridge. P. 40.

Однако, как видно из истории английского коммерческого права, оно довольно долго использовало в практике понятие добросовестности, которое следовало из применимого в Европе lex mercatoria или law merchant (торгового права). Способ, которым центральные английские суды, и в частности суды общего права, приняли юрисдикцию справедливых судов средневекового периода, не означал единения. К середине семнадцатого столетия торговое право, полагали, относилось к "части законов этой сферы" <*>, и к концу столетия суды общего права больше не ощущали необходимости основывать доказательства на торговых обычаях. В коммерческой практике явно доминировали правила торгового и гражданского права, которые требовали в качестве основного правового канона, "чтобы вера была сохранена" <**>. В доказательство можно привести высказывание Лорда Мансфилда по делу Carter v. Boehm в 1766 г., что "этот управляющий принцип применим ко всем контрактам и торговым связям. Добросовестность запрещает любой стороне скрывать то, что она конфиденциально знает, оформлять с другой стороной сделку, основанную на незнании этого факта и вере в обратное" <***>. Однако впоследствии такой подход стал все меньше и меньше применяться в практике английского договорного права. Английские суды, во-первых, не признавали обязательным соблюдение требований добросовестности в преддоговорной стадии и, во-вторых, признавали ограниченным применение принципа при исполнении договора. -------------------------------- <*> Sir Edward Coke. The First Part of the Institutes of the Laws of England or F Commentary upon Littleton. 7th edn. 1670. P. 182 a. <**> Sir William Holdsworth. History of English Law. Vol. V. 3rd edn., reprint. 1966. P. 81. <***> James Oldham. The Mansfield Manuscripts and the Growth of English Law in the Eighteenth Centuty. Vol. I. 1992. Chapter 8.

Современные английские суды не возвращаются при вынесении более поздних решений к решениям и доктринам девятнадцатого столетия, чтобы избежать последствий договорной недобросовестности. Однако можно отметить несколько случаев, когда в решениях используются ссылки на концепцию добросовестности. Во-первых, добросовестность применяется к исковым срокам и качеству в контрактах. Во-вторых, в отдельных видах контрактов требования добросовестности являются обязательным условием (например, страхование, товарищество, договор занятости). В-третьих, понятие добросовестности применяется к самим условиям контракта. Примером тому является Закон 1977 г. "О недобросовестных условиях договора", установивший способы контроля за эффективностью оговорок в контрактах потребителя и в формах типовых контрактов между фирмами. Общепринятое в европейской доктрине понятие "добросовестности", которым определялись психологические намерения лица, в Гражданском кодексе Нидерландов 1992 года (прежний ГК 1838 г.) заменено на понятия "разумность" и "справедливость" ("redelijkheid en billijkheid"), связанные с объективными правилами справедливого разрешения дел. В связи с этим интересными представляются и подходы, выработанные Верховным Судом Нидерландов, основанные на нормах старого и нового Гражданского кодекса. Важную роль сыграли решения при определении отношений, где решающую роль играет принцип добросовестности. В первую очередь согласно решению Верховного Суда 1957 года <*> субъекты права вступают в юридические отношения, в которых доминируют принципы "разумности" и "справедливости". Следовательно, стороны, ведущие переговоры, обязаны принимать во внимание разумные интересы друг друга. При этом ссылка на ошибку противоречит "разумности" и "справедливости", если ошибающаяся сторона могла и должна была принять меры по предотвращению ошибки. Все контракты должны толковаться в соответствии с принципами "разумности" и "справедливости". В решении 1981 года <**> Верховный Суд установил, что при толковании условий контракта решающим фактором будет являться не буквальный смысл условия, а смысл, который стороны - участники контракта могут на началах взаимности придать соглашениям в соответствии со сложившимися обстоятельствами, и то, что они могут разумно ожидать друг от друга в связи с этим. Важное значение здесь может иметь и то, к каким социальным кругам принадлежат стороны и какие юридические познания можно от них ожидать. -------------------------------- <*> Hoge Road. 15.11.1957 // NJ. 1958. P. 67. <**> Hoge Road. 13.03.1981 // NJ. 1981. P. 635.

Статья 258 Книги 6 ГК Голландии предусмотрела, что судья может изменить последствия контракта или игнорировать его по требованию одной из сторон, сославшись на непредвиденные обстоятельства, если сторона контракта, руководствуясь требованиями "разумности" и "справедливости", не может ожидать сохранение его в неизменной форме. Руководствуясь данной статьей, Верховный Суд в 1993 году <*> вынес решение по случаю, где решающую роль сыграли непредвиденные обстоятельства. Орган управления Антильских островов заключил с владельцем гостиницы контракт на аренду земли, на которой находилась гостиница, на постоянной основе (долгосрочная или бессрочная аренда земли). После выборов новый орган управления был сформирован в измененном составе и счел необходимым расширить соседний контейнер-терминал. Если бы он соблюдал условия контракта, такое расширение было бы невозможным. Верховный Суд постановил, что невозможно отказать в праве требовать исполнения от органа управления, ссылаясь на непредвиденные обстоятельства, и что сторона контракта должна признать ущерб. Под непредвиденными обстоятельствами в договорном праве могут выступать новые соображения, которые не были приняты во внимание при заключении контракта и которые побудили орган управления изменить политику. -------------------------------- <*> Hoge Road. 10.11.1993 // NJ. 1996. P. 3.

Таким образом, судебной практике государств ЕС известно понятие принципа добросовестности, однако в каждом государстве имеются как общие, так и различные подходы в применении судами критериев добросовестности. К первой группе можно отнести: 1) формирование практики применения положений добросовестности с помощью широкого судейского усмотрения. Принцип добросовестности является той нормой права, которая не может быть применена без соответствующего разъяснения и уточнения. Она устанавливает меру поведения, оценку которому дает именно суд; 2) признание за судами возможности выработки санкций, которые применяются ими соразмерно выявленному нарушению принципа добросовестности, например, они изменяют обстоятельства, которые послужили основанием невозможности исполнения договора для одной стороны; модифицируют его, не допуская исполнения и прекращения действия договора; ограничивают право стороны в случае злоупотребления субъективным правом; прекращают длящиеся договорные обязательства. Существующие различия в подходах заключаются в следующем: 1) суды исходят при применении принципа добросовестности из содержания своих национальных требований и норм; 2) в некоторых государствах суды либо применяют положения о добросовестности ко всем видам споров, либо обращаются к нему дифференцированно (например, к спорам из специальных видов контрактов); 3) в ряде государств принцип не является согласно судебной практике обязательным и полностью подчинен автономии воли сторон. Как видим, данные подходы весьма неоднозначны. Следовательно, встает вопрос, как, учитывая сложившуюся разницу в применении принципа добросовестности на практике, в рамках всеобщей глобализации будут осуществляться коммерческие связи между представителями государств - членов ЕС? Данный вопрос призван разрешить Суд Европейских Сообществ. Поскольку Суду ЕС отведена основная роль определения общих для ЕС понятия, содержания и соблюдения принципа добросовестности в возникших спорных правоотношениях, из принятых им решений следует, что Суд характеризует принцип добросовестности и как общий принцип для права ЕС, и как принцип договорного права ЕС. Так, примером применения принципа добросовестности как общего принципа Сообщества является решение Суда по делу N 36/72 "Меганк против Комиссии ЕС" <*>, вынесенное 30 мая 1973 года. Будучи зачисленным на временную работу в аппарат ЕС, Меганк кроме основной заработной платы получал пособие по многодетности как глава семьи, на которое по формальным основаниям не мог претендовать. Европейская Комиссия потребовала возврата переплаченных сумм, основываясь на ст. 85 Инструкции, поскольку получатель знал, что не было никакой должной причины на оплату, и факт переплаты был очевиден для него. Кроме того, Меганк подал уведомление об изменении семейного положения с опозданием на 4 месяца (с 1 июля по 31 октября 1970 года) и, следовательно, по мнению Комиссии, поставив себя в ненадлежащую ситуацию собственным поведением, не мог ссылаться на требования добросовестности в отказе выполнить обязательство по возврату сумм. Однако Судом было установлено, что в течение периодов выплаты зарплаты после подачи заявления об изменении в его семейном положении денежные подтверждающие документы, выданные Меганку, не позволяли лицу, проявляя должную заботливость, признать неуместной оплату пособия, поскольку содержали выплаты повышения его зарплаты за несколько месяцев и совпали с общим увеличением выплат заработной платы в Сообществе. Кроме того, ведомости, подписанные Меганком, не содержали никакого видимого различия относительно того, относились ли выплаты к пособию по многодетности или к ежедневному прожиточному пособию. Хотя внутренние документы бухгалтерского учета Комиссии делают различия в этом отношении, Судом установлено, что ведомости, выданные ему во время оплаты, содержали основание оплаты только в общей форме как "ежедневные прожиточные пособия". Учитывая данные обстоятельства, Суд ЕС признал поведение истца полностью соответствующим критерию добросовестности, поскольку с ноября 1971 года Меганк не признавал факта выплаты пособия по норме, применимой к чиновникам, которые были многодетными, и, следовательно, Комиссия не имеет права требовать возврата Меганком оплаченного пособия с периода ноября 1970 года по февраль 1971 года. -------------------------------- <*> Judgment of the Court (Second Chamber) of 30 May 1973, Case 36 - 72. Francois Meganck v Commission of the European Communities // European Court reports. 1973. P. 00527.

Таким образом, Суд ЕС признал добросовестным лицо, которое в силу объективных причин не знало и не могло знать о том, что оно продолжает пользоваться правами, хотя само приняло все необходимые меры для прекращения их использования. С учетом развития рынка услуг, товаров, капитала и рабочей силы в ЕС, принцип добросовестности стал регулировать вопросы, непосредственно возникающие между сторонами из применения условий договора и исполнения обязательств, так и специальные договорные отношения в сфере потребительского, конкурентного и таможенного права, т. е. стал применяться как специальный принцип договорного права. Примером этому могут служить дела о соблюдении требований добросовестности при: реализации принципа свободного перемещения товаров, наличии оснований запрещения использовать торговую марку в государстве - члене ЕС или импорта из другого государства ЕС продукта, имеющего ту же самую торговую марку, защиты географических признаков и обозначений происхождения для сельскохозяйственных продуктов и продовольствия, Судом ЕС вынесены следующие решения: N С-470/93 от 6 июля 1995 г. "Верайн... против ООО "Марс" <*>, N С-313/94 от 26 ноября 1996 года "Граффионе против Дитта Франза" <**> и N С-87/97 от 4 марта 1999 года "Горганзола против Кезерай Шампиньон" <***>. В обосновании первых двух решений Суд подчеркнул, что препятствия в торговле в рамках Сообщества, следующие из различия между условиями национального закона, должны быть приняты, поскольку они могут быть оправданы как являющиеся необходимыми, чтобы удовлетворить наиважнейшую связь требований, в частности, защиты потребителя и добросовестной конкуренции. Однако, чтобы быть допустимым, такие условия должны быть пропорциональными по отношению к преследуемой цели и цель должна быть неспособной к тому, чтобы быть достигнутой мерами, которые менее ограничены в пределах рынка Сообщества. В третьем решении Суд определил условия, которые должны быть соблюдены, чтобы торговая марка была зарегистрирована добросовестно. Во-первых, сначала она должна быть зарегистрирована добросовестно до даты подачи заявки о регистрации обозначения происхождения или географического признака. Истец утверждал, что регистрация торговой марки "Cambozola" в Австрии не могла быть сделана добросовестно. В 1983 году, когда была подана заявка на регистрацию товарного знака в Австрии, защита, которой там обладает обозначение "Cambozola", была подобна, хотя основана на различном юридическом основании - защите, гарантируемой с 1996 года в ЕС. Итальянское правительство указывает также, что австрийские власти должны были отказаться регистрировать торговую марку "Cambozola", которые нарушили с самого начала действующие правила, и, следовательно, нельзя считать, что торговая марка была зарегистрирована добросовестно. Комиссия ЕС утверждает, что национальному суду, чтобы решить, была ли регистрация сделана добросовестно, необходимо проверить, соответствовала ли она правовым нормам, действовавшим в то время. Понятие добросовестности должно быть рассмотрено с точки зрения и национального, и международного права на тот период, когда была подана заявка о регистрации торговой марки. Владелец торговой марки не может в принципе извлечь выгоду из предполагаемой добросовестности, если закон в то время фактически запрещал принятие данной заявки. Во-вторых, если продолжить использование торговой марки, зарегистрированной добросовестно, должна ли она быть признана юридически недействительной или отменена на основании Первой Директивы 89/104/EEC от 21.12.1988 "О сближении законов государств - членов ЕС, касающихся торговых марок". Истец полагал, что рассматриваемая торговая марка имеет целью обмануть потребителя относительно природы, качества и географического происхождения продукта, для которого она зарегистрирована, и, следовательно, должна быть признана недействительной. Однако Комиссия признала, что ни торговая марка "Cambozola", ни манера ее использования не делают определенных ссылок на специфическое географическое происхождение, а также не предполагают существенного обмана или достаточного риска, что потребитель будет обманут. Суд ЕС, основываясь на добросовестной регистрации торговой марки, признал законным и защищенным использование наименования "Cambozola" независимо от факта, что упаковка указывает истинное происхождение продукта. -------------------------------- <*> Judgment of the Court (Fifth Chamber) of 6 July 1995. Case C-470/93. Verein gegen Unwesen in Handel und Gewerbe Koeln e. V. v Mars GmbH // European Court reports. 1995. P. I-1923. <**> Judgment of the Court of 26 November 1996. Case C-313/94. Fratelli Graffione SNC v Ditta Fransa // European Court reports. 1996. P. I-06039. <***> Judgment of the Court of 4 March 1999. Case C-87/97. Consorzio per la tutela del formaggio Gorgonzola v Keserei Champignon Hofmeister GmbH & Co. KG and Eduard Bracharz GmbH // European Court reports. 1999.

В целом по сравнению с решениями национальных судов Суд ЕС: 1) вывел понятие добросовестности, понимая его как элемент справедливости; 2) применил содержание принципа не только к коммерческим контрактам, но и к отношениям, возникающим из трудового, налогового права, авторского права и в отношении защиты потребителей; 3) признал исполнение явного обязательства по договору только в том случае, если оно будет согласовано между сторонами в устной или письменной форме; 4) определил, что органам власти необходимо руководствоваться положениями добросовестности при принятии публично-правовых актов и соизмерять последствия от их действия с интересами хозяйствующих субъектов. Важность установления применения принципа добросовестности, развитого вне зависимости от структуры и правил, содержащихся в национальных правовых системах, устранение недостатков и пробелов в некоторых правовых системах являются целью современной судебной практики. Однако данная тенденция не во всех государствах ЕС принята с одобрением. Так, Германия настаивает на позиции использовать в договорных отношениях принцип "Treu und Glauben" и судебную практику его применения, которая существует уже более 100 лет. Поэтому главным значением решений Суда ЕС является закрепление в них обязанности соблюдать принцип добросовестности в договорных обязательственных отношениях всеми государствами - членами ЕС как общего принципа, который лег в основу права Европейского союза.

Название документа