Допустимость в качестве доказательств фактических данных, полученных с соблюдением мер по защите свидетелей и потерпевших в уголовном судопроизводстве. Анализ уголовно-процессуального законодательства РФ и норм международного права

ДОПУСТИМОСТЬ В КАЧЕСТВЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ФАКТИЧЕСКИХ ДАННЫХ, ПОЛУЧЕННЫХ С СОБЛЮДЕНИЕМ МЕР ПО ЗАЩИТЕ СВИДЕТЕЛЕЙ И ПОТЕРПЕВШИХ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ. АНАЛИЗ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РФ И НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

Э. А. МЕРИНОВ

Меринов Э. А., судья Нерюнгринского городского суда Республики Саха (Якутия).

Конституция Российской Федерации (п. 4 ст. 15) и Уголовно-процессуальный кодекс РФ (ч. 3 ст. 1) обязывают при осуществлении правосудия руководствоваться не только внутригосударственным, но и международным правом. Причем суды не вправе применять федеральный закон, если последний противоречит ратифицированному международному договору Российской Федерации. Особая актуальность вопроса применения российскими судами норм международного права возникла вследствие присоединения России к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Данная Конвенция является международным договором России, ставшим частью ее правовой системы, и поэтому подлежит непосредственному применению судами Российской Федерации. Одна из особенностей данного международного соглашения состоит в том, что контроль за соблюдением Россией этого договора возложен на международную организацию - Европейский суд по правам человека. Следовательно, если государственные или муниципальные органы Российской Федерации, включая суды, допустят нарушения Конвенции, то Россия может быть привлечена к международно-правовой ответственности. Уголовно-процессуальный кодекс России ввел новую для отечественного процессуального законодательства меру по защите свидетелей и потерпевших, предусматривающую, что для обеспечения их безопасности и безопасности близких им лиц в протоколе следственного действия не приводятся данные о личности свидетеля, потерпевшего и его представителя (ч. 9 ст. 166 УПК РФ). В этом случае следователь с согласия прокурора выносит постановление, в котором излагаются причины принятия решения о сохранении втайне этих данных, указывается псевдоним участника следственного действия и приводится образец его подписи, которые он будет использовать в протоколах следственных действий, произведенных с его участием. Данная мера корреспондирует с возможностью в суде давать показания в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства (ч. 5 ст. 278 УПК РФ). В то же время законодатель не указал способы, исключающие визуальное наблюдение псевдонима другими участниками процесса в ходе судебного следствия. Поэтому судьи вынуждены, самостоятельно нарабатывая судебную практику, применять возможные варианты: 1) допрос защищаемого судьей (судьями) вне зала судебного заседания - в другом помещении, которое может находиться как в здании суда, так и вне его; 2) анонимный свидетель находится в зале судебного заседания за ширмой, оставаясь невидимым для участников процесса, но при этом используется аудиотехника, изменяющая его голос; 3) производство допроса с использованием средств видеотрансляции, когда судьи и участники процесса будут находиться в зале судебного заседания, а защищаемый - в другом помещении, при этом должны применяться видео - и аудиопомехи, исключающие возможность узнавания лица, скрываемого под псевдонимом. Положение, предусмотренное ч. 5 ст. 278 УПК РФ, является существенным отступлением от принципа непосредственности исследования доказательств и ставит под сомнение в последующем возможность использовать эти показания в качестве доказательств, нарушает принципы состязательности и равноправия сторон перед судом, так как при этом, главным образом, ущемляется право на защиту лица, привлекаемого к уголовной ответственности. Институт анонимных свидетелей, введенный в российском уголовном процессе, в международной судебной практике не нов. Термин "анонимность" в буквальном смысле означает что-то без указания имени автора <*>. Применительно к уголовному процессу анонимность свидетелей представляется неким собирательным понятием, определяющим основанную на законе процедуру сохранения втайне каких-либо сведений о личности участника процесса, получения показаний, исключающим либо существенно уменьшающим возможность оказания на свидетеля неправомерного воздействия со стороны заинтересованных в исходе дела лиц, противодействующих правосудию. Институт анонимных свидетелей является составной частью института защиты свидетелей и других лиц в уголовном судопроизводстве. -------------------------------- <*> Ожегов С. И. Словарь русского языка. 20-е изд. М., 1989. С. 25

В п. "d" ч. 3 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (статья, определяющая содержание права на справедливое судебное разбирательство и объем минимальных прав обвиняемого) указывается на право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены. Пособие Российской академии правосудия "Прецеденты и комментарии к статье 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод", комментируя содержание этого права, указывает на следующее: "Главный принцип заключается в том, что обвиняемым должно быть позволено вызывать и допрашивать любых свидетелей, чьи показания они считают важными для рассмотрения их дела; они также должны иметь возможность допросить любого свидетеля, вызванного прокурором или на чьи показания прокурор полагается" <*>. "Только исключительные обстоятельства могут позволить обвинению полагаться на показания свидетеля, которого обвиняемый не имел возможности перекрестно допросить" <**>. -------------------------------- <*> Прецеденты и комментарии к статье 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод: Пособие // Маул Н., Харби К., Алексеева Л. Б. Российская академия правосудия. 2001. С. 116. <**> Там же. С. 117.

Раскрывая этические аспекты взаимодействия судьи и сторон в условиях состязательного уголовного процесса, Н. В. Радутная изложила свое понимание значения обеспечения равноправия сторон в исследовании доказательств следующим образом: "Исследование доказательств в судебном заседании при состязательной форме правосудия проводится с учетом особенностей этой формы. Одним из важных инструментов обеспечения равноправия сторон в доказывании, характерном для состязательности процесса, является перекрестный допрос. Его основная сущность состоит в том, что после прямого допроса подсудимого, потерпевшего, свидетеля, вызванных по инициативе обвинителя (который исключает постановку наводящих вопросов), во встречном "перекрестном допросе" другой стороной последние служат важным средством получения достоверной информации у допрашиваемых лиц (кроме случаев пользования иммунитетом, предусмотренных ст. 51 Конституции РФ)" <*>. -------------------------------- <*> Радутная Н. В. Этика судьи. М., 2001. С. 68 - 69.

Европейский суд по правам человека в своем Постановлении от 23.04.1997 "Ван Мехелен (Van Mechelen) и другие против Нидерландов" следующим образом изложил принципы, подлежащие применению при рассмотрении вопроса о допустимости доказательств, полученных из анонимных источников <*>. -------------------------------- <*> Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. М., 2000. С. 440 - 454.

1. Суд повторяет, что допустимость доказательств является вопросом, который регулируется главным образом национальным законодательством, и по общему правилу именно национальные судьи призваны оценивать предъявляемые им доказательства. Задача Суда согласно Конвенции заключается не в том, чтобы оценивать показания свидетелей, а в том, чтобы удостовериться, было ли судебное разбирательство в целом справедливым, включая и то, как были получены доказательства. 2. Обычно все доказательства должны быть представлены в ходе публичного слушания в присутствии обвиняемого с тем, чтобы обеспечить состязательность. Из этого принципа имеются исключения, но они не должны ущемлять право на защиту, и обвиняемому должна быть представлена адекватная возможность оспаривать показания свидетелей обвинения. 3. Статья 6 специально не требует принимать в расчет интересы свидетелей. Однако когда на карту ставится жизнь, свобода или безопасность человека, тогда по общему правилу вопрос попадает в сферу действия других статей Конвенции, согласно которым договаривающиеся государства должны организовать свое судопроизводство по уголовным делам таким образом, чтобы эти интересы не оказывались под угрозой. В таких обстоятельствах принципы справедливого судебного разбирательства требуют также, чтобы в соответствующих случаях интересы защиты соизмерялись с интересами тех свидетелей или жертв, которых вызвали в суд для дачи показаний. 4. И, наконец, следует напомнить, что обвинительный приговор не должен основываться единственно или в решающей степени на анонимных утверждениях. Рассмотрим все перечисленные принципы в свете нормы, предусмотренной ч. 5 ст. 278 УПК РФ, на конкретных примерах. В январе 2002 г. в Казани рассматривали уголовное дело в отношении участников банды "Хади-Такташ". Свидетелей привозили в суд в масках и в одинаковых балахонах, скрывавших фигуру. Их размещали в соседней комнате, где были установлены видеокамера и микрофоны, изменяющие голос. Судья входил в эту комнату, устанавливал их личность и возвращался в зал заседания. Кое-кто из свидетелей был готов говорить и без маски, но не там же, где за решеткой сидели 13 плечистых парней, один вид которых действовал устрашающе. Для дачи показаний устраивали своеобразный телемост. И все же риск оставался. Несмотря на беспрецедентные меры безопасности, всех свидетелей уберечь не удалось. И в ходе следствия, и во время процесса при невыясненных обстоятельствах погибли несколько человек, дававших показания <*>. -------------------------------- <*> Российская газета. 5 февраля 2002.

Из публикаций в печати и репортажей, показанных по Центральному телевидению за последние два года, освещающих ход судебной реформы в России, следует, что не все еще районные и городские суды обеспечены капитальными зданиями и достаточно технически оснащены, что не позволяет им иметь в своем распоряжении аппаратуру, дающую возможность вести видеотрансляцию допроса "засекреченного" свидетеля, изменяя при этом его внешность и голос. При отсутствии такого оборудования судьям ничего не остается, кроме как допрашивать защищенных лиц в другом помещении, изобретая способы, согласующиеся с нормами уголовно-процессуального закона. В 2004 г. одно из первых в Республике Саха (Якутия) уголовных дел, по которому часть свидетелей обвинения были допрошены под псевдонимом, поступило на рассмотрение в Нерюнгринский городской суд. На скамье подсудимых находились пять содержащихся под стражей сотрудников милиции, обвиняемых в ряде тяжких и особо тяжких преступлений. При отсутствии судебной практики и неоднозначном толковании ч. 5 ст. 278 УПК РФ, дающей право суду провести допрос свидетелей в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства, сразу же возник вопрос: а имеют ли право участники процесса слышать голос допрашиваемых? При положительном ответе на данный вопрос для обеспечения безопасности защищенных лиц и исключения их узнаваемости потребуется: аппаратура, изменяющая голос, установка в зале судебного заседания некой ширмы, за которой будет находиться допрашиваемый, или выделение отдельной комнаты, а также механизм доставки в суд свидетеля, исключающий наблюдение за ним при входе и выходе из здания суда. К сожалению, ни материально-техническая база, ни архитектурные особенности здания суда не позволяли реализовать такую возможность, поэтому было принято решение допрашивать свидетелей в одном из помещений цокольного этажа суда, куда они привозились на автомобиле с тонированными стеклами в сопровождении сотрудников, осуществляющих оперативное сопровождение по делу. Механизм допроса "засекреченных" свидетелей был следующим. Сначала государственным обвинителем объявлялось, кто из свидетелей доставлен для допроса, и суду передавался список вопросов, на которые сторона обвинения хотела бы получить ответы. После этого судебная коллегия в составе трех судей выходила из зала заседания и в определенной комнате, установив личность защищенного лица и предупредив его об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний, допрашивала его по поставленным вопросам. После допроса суд возвращался в зал судебного заседания, оглашал показания свидетеля и давал возможность сторонам поставить перед свидетелем дополнительные вопросы, после чего суд снова уходил для допроса. Представляется, что это был единственно верный выход, который не противоречит ч. 5 ст. 278 УПК РФ, согласуется с требованием Конвенции, соотносится с принципом непосредственности и не нарушает право подсудимых на защиту, поскольку им была предоставлена возможность допросить свидетелей, поставив перед ними вопросы, которые были заданы судом. Основными критериями допустимости в качестве доказательств фактических данных, полученных с соблюдением мер по защите свидетелей и потерпевших в уголовном судопроизводстве, должна быть признана совокупность диалектически взаимосвязанных между собой условий: информация, составляющая содержание доказательства, должна содержать сведения о конкретных фактах и обстоятельствах дела, а не предположения, слухи или догадки; эти сведения получены из предусмотренного законом источника, в надлежащей процессуальной форме и надлежащим субъектом доказывания. В силу сказанного сведения, сообщенные анонимным свидетелем, который не может указать источник своей осведомленности, или основанные на слухе, догадке и предположении, в любом случае в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ должны признаваться недопустимыми доказательствами. Это утверждение основано на том, что все показания "засекреченного" свидетеля должны быть доступны для проверки и оценки их достоверности. Из содержания ч. 5 ст. 278 УПК РФ следует, что для допроса свидетеля в условиях, исключающих его визуальное наблюдение, необходимым условием является наличие достаточных оснований для применения мер безопасности, то есть процессуальных доказательств о реальной угрозе жизни, здоровью или имуществу защищенных лиц. Любые меры, ограничивающие права стороны защиты, должны диктоваться строгой необходимостью, поэтому сохранение втайне от подсудимого и защитника сведений о личности свидетеля допускается лишь при невозможности использования иных, менее радикальных, мер. На практике, к сожалению, случается так, что в ходе предварительного расследования следователи, не имея еще достаточного опыта работы с анонимными свидетелями, сами рассекречивают личность псевдонимов. Поэтому при рассмотрении дела перед судом встает дилемма: стоит ли допрашивать под псевдонимом свидетеля, личность которого уже в ходе досудебного производства не являлась для стороны защиты тайной. Рассмотрим конкретные примеры. По одному из дел, рассмотренному Нерюнгринским городским судом, в обвинительном заключении следователем анализируются доказательства, одно из которых - допрос анонимного свидетеля, который он процитировал следующим образом: "Свидетель Иванов, допрошенный под псевдонимом, показал, что на предоставленной ему для прослушивания аудиокассете N 2 записан его разговор с обвиняемым Мухиным, в котором последний предлагает ему продать несколько доз героина". В следующем абзаце следователь пишет: "По заключению фонографической экспертизы от 21 октября 2002 г. голоса мужчин, записанные на аудиокассету N 2, принадлежат обвиняемому Мухину и свидетелю Федорову". Федоров - реальное имя свидетеля. Тем самым сам следователь, ссылаясь на заключение эксперта, рассекретил личность анонимного свидетеля. Допрашивая другого псевдонима по этому же делу, следователь указал в протоколе допроса: "Мы с Мухиным с детства росли в одном дворе, в настоящее время мы являемся соседями по площадке, наши квартиры расположены в одном коридоре. Кроме меня, в нашем доме Мухин больше никому не передавал наркотики для сбыта". Перечисленные документы находились в материалах уголовного дела, и с ними знакомился подсудимый и защитник. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы идентифицировать по перечисленным следователем данным личность свидетеля. В таком случае возникает вопрос: допустимо ли в судебном заседании допрашивать свидетеля под псевдонимом, если его личность не вызывала ни у кого сомнения уже в период предварительного расследования и это обстоятельство никак не отразилось на его безопасности? Думается, что при указанных обстоятельствах допрос такого свидетеля под псевдонимом вряд ли можно назвать соответствующим требованиям допустимости доказательством. Поэтому в случае отказа защищенного лица открыто выступить непосредственно в зале судебного заседания, его показания, данные в стадии досудебного производства, должны быть исключены из процесса доказывания. Согласно ст. 26 Закона РФ "О милиции" показания сотрудника милиции по делу о преступлении или административном правонарушении оцениваются наравне с иными доказательствами, полученными в установленном законом порядке. Из данной нормы можно сделать вывод, что милиционера, как и любого другого гражданина, возможно допросить в качестве свидетеля по уголовному делу под псевдонимом. Однако это умозаключение вступает в противоречие с нормами международного права. Так, Европейский суд по правам человека в своем Постановлении от 23 апреля 1997 г. "Ван Мехелен (Van Mechelen) и другие против Нидерландов" в п. 56 указал, что "соотношение интересов защиты с аргументами в пользу сохранения анонимности свидетелей поднимает особые проблемы, т. к. свидетели, о которых идет речь, служат в государственной полиции. Хотя их интересы, а равно их семей также заслуживают защиты в соответствии с Конвенцией, следует признать, что их положение до некоторой степени отличается от положения незаинтересованного свидетеля или жертвы. На полицейских лежит долг повиновения исполнительным властям государства, и они связаны с прокуратурой; только по одним этим причинам к их использованию в качестве анонимных свидетелей следует прибегать лишь в исключительных обстоятельствах. Кроме того, сама природа их служебных обязанностей, в частности производство ареста, требует впоследствии дачу показаний в открытом судебном заседании". Таким образом, представляется, что сотрудник милиции, являясь свидетелем по уголовному делу, не может быть допрошен в ходе предварительного расследования под псевдонимом в соответствии с ч. 9 ст. 166 УПК РФ и впоследствии не может допрашиваться в суде в условиях, исключающих его визуальное наблюдение другими участниками судебного разбирательства. А следовательно, если милиционер допрашивался под псевдонимом в ходе предварительного расследования и отказался открыто дать показания в суде, по нашему мнению, протокол допроса должен быть признан судом недопустимым доказательством и не может оглашаться в процессе судебного следствия. На наш взгляд, следует согласиться с мнением Л. Брусницына о том, что ст. 278 УПК России нужно дополнить следующими нормами: 1) личность потерпевшего и свидетеля не раскрывается без их согласия; 2) при выводе суда о необходимости раскрытия подлинных сведений о защищаемом, но при несогласии с этим последнего раскрытие не производится, показания же защищаемого лица суд исключает из исследуемого перечня доказательств (при этом, поскольку исключение не связано с каким-либо нарушением Закона, не могут подвергаться сомнению законность решений об обыске, избрании меры пресечения и другие решения, которые были приняты на основании либо с учетом показаний псевдонимов, допустимость других доказательств, полученных благодаря их показаниям; исключение показаний псевдонимов из совокупности доказательств, исследуемых в рамках судебного следствия, может повлиять лишь на решения, которые суд принимает в ходе следствия и завершая производство в суде первой инстанции) <*>. -------------------------------- <*> Брусницын Л. Обеспечение безопасности участников процесса: возможности и перспективы развития УПК // Российская юстиция. 2003. N 5.

Кроме этого, ч. 5 ст. 278 УПК требует уточнения понятия "вне визуального наблюдения" и прямого запрета на использование в качестве доказательства по делу сведений, полученных в ходе допроса в судебном заседании свидетелей - работников милиции и иных органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность в условиях, исключающих их визуальное наблюдение другими участниками судебного разбирательства.

Название документа