Когда польза выше права (защита ценностей, оправдывающих вмешательство государства в права и свободы человека)

(Чуркина Л.)

("Бизнес-адвокат", 2004, N 2)

Текст документа

КОГДА ПОЛЬЗА ВЫШЕ ПРАВА (ЗАЩИТА ЦЕННОСТЕЙ, ОПРАВДЫВАЮЩИХ

ВМЕШАТЕЛЬСТВО ГОСУДАРСТВА В ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА)

Л. ЧУРКИНА

Л. Чуркина, юрист ОО "Сутяжник".

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод говорит о том, что права и свободы не являются абсолютными и могут быть ограничены государством, но только на основании закона и в интересах, прямо перечисленных в нем.

Право на жизнь

Как и в отношении большинства гарантируемых прав и свобод. Конвенция не защищает права на жизнь всегда и при всех обстоятельствах. Пункт 2 ст. 2 гласит: "Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

в) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

с) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

Применение силы необходимо строго соизмерять с законной целью, которая при этом преследуется. Соразмерность должна оцениваться с учетом характера преследуемой цели, опасности для жизни, возникающей в такой ситуации, и риска, связанного с тем, что применение силы может привести к лишению жизни.

В деле "Маккэн и другие" Европейский Суд подходил к действиям правительственных органов в соответствии с этими стандартами. В данном случае военнослужащие, приданные силам безопасности Великобритании в Гибралтаре, застрелили трех военнослужащих подразделения обслуживания Ирландской республиканской армии (ИРА). При освобождении военнослужащих от ответственности Суд вынес следующее постановление: "Военнослужащие честно считали, в свете полученной ими информации, что нужно было стрелять в подозреваемых с тем, чтобы не дать им взорвать бомбу и не допустить гибель большого числа людей... Таким образом, они считали, что предпринятые ими действия во исполнение приказов вышестоящего начальства были абсолютно необходимыми для сохранения жизни невинных людей.

Суд полагает, что применение силы во имя достижения одной из целей, указанных в п. 2 ст. 2 Конвенции, может быть оправдано в соответствии с данным положением, если оно основано на действительной уверенности в правильности таких действий в данный момент, но впоследствии оказывается ошибочным. В противном случае пришлось бы налагать неоправданное бремя на государство и его силовые структуры, выполняющие свой долг нередко с риском для своих сотрудников".

Из трех ситуаций, описанных в п. 2 ст. 2 Конвенции, самозащита или искупительная самозащита - это единственный вид защиты, который в любом случае позволяет действовать как представителям государства, так и частным лицам. Однако возникают ситуации, когда угроза насилия может быть незаконной, и убийство при этом вполне может оказаться несоразмерной реакцией на эту угрозу. Например, в "Деле Фаррелл", когда женщина подала жалобу на неправомерное убийство ее мужа английскими военнослужащими. Внутригосударственный суд присяжных признал убийство законным отчасти на том основании, что у военного командира возникло обоснованное подозрение, что человек пытался подложить бомбу в банк. Дело было разрешено полюбовным урегулированием, но вопрос оправданности силы остался открытым.

Остаются открытыми и вопросы допустимости аборта и эвтаназии. Думаю, что они еще длительное время будут спорными как во внутригосударственном, так и в международном праве, поскольку кроме чисто юридических содержат еще моральный, национальный, религиозный аспекты.

Право на свободу выражения своего мнения

В соответствии с п. 2 ст. 10 Конвенции национальные власти в любом из государств-членов могут вмешаться в осуществление права на свободу выражения мнения при условии, что вмешательство направлено на защиту государственной безопасности, территориальной целостности, общественного спокойствия; предотвращение беспорядков и преступлений; охрану здоровья и нравственности; защиту репутации или прав других лиц; предотвращение разглашения информации, полученной конфиденциально; обеспечение авторитета и беспристрастности правосудия.

Перечень возможных оснований для ограничения свободы выражения своего мнения имеет исчерпывающий характер. Следовательно, в случае, если национальным судам приходится сталкиваться с применением правовой нормы, каким-либо образом ограничивающей эту свободу, они должны определить, как эти ограничения корреспондируются с целями, перечисленными в п. 2 ст. 10 Конвенции.

Например, возбуждение уголовного дела или гражданского иска против журналиста, обвиняемого в нанесении ущерба репутации или чести другого лица, будет иметь в качестве правомерной цели "защиту репутации или прав других лиц". Судебный запрет на деятельность газеты, опубликовавшей засекреченную информацию, может быть оправдан интересами "национальной безопасности". Тем не менее суды должны удостовериться, что речь идет о защите реальных и неопределенных интересов.

Проблемы могут возникать в делах, связанных с нанесением оскорбления высокопоставленным официальным лицам (президенту страны, министру, депутату и т. д.) или государственным служащим (в т. ч. сотрудникам полиции, прокуратуры, других правоохранительных органов, а также работникам государственных учреждений).

Несмотря на то, что стремление наказать лицо, оскорбившее или опорочившее представителя одной из указанных выше категорий населения, может быть продиктовано необходимостью защиты "репутации или прав других лиц", применение более строгих мер, чем те, которые предусмотрены законом в отношении рядовых граждан, оправданию не подлежит. Назначение более строгого наказания за диффамацию высокопоставленных чиновников и государственных служащих вступает в противоречие с принципом равенства перед законом. Более того, подобные санкции подразумевали бы защиту не только прав этих лиц, но также защиту таких абстрактных понятий, как "государственная власть" или "государственный престиж", не упоминаемых в п. 2 данной статьи.

Вот почему внутренние суды не должны вводить санкции за критику, выраженную вербально, посредством жестов, образов или любым другим способом и направленную против таких абстрактных понятий, как "имидж страны" или "честь нации", поскольку они выходят за сферу действия п. 2. Объяснение этого заложено в действующих правилах демократического общества, в котором выражение критики в адрес представителей власти (как отдельных лиц, так и институтов) является фундаментальным правом средств массовой информации, частных лиц и общества в целом. Например, осквернение или "оскорбительный" акт, направленный против государственного символа, может быть выражением несогласия или критического отношения к некоторым политическим решениям, действиям государственных органов, политике правительства в тех или иных областях или другим аспектам осуществления властных полномочий. Подобное несогласие и критика должны пользоваться свободой, так как это единственный способ вынести на общественное обсуждение вопрос об ошибочности действий властей и найти возможности их исправления. К тому же такое общее и абстрактное понятие, как "авторитет государства", является обычно прикрытием для частных и, как правило, противозаконных интересов властей предержащих.

В том случае, если национальные суды сочтут, что в основе вмешательства в осуществление свободы выражения мнения лежит правомерная цель, они должны обратиться к п. 2 ст. 10 Конвенции и решить, является ли подобное ограничение "необходимым в демократическом обществе".

Например, в "Деле Хаджианастассиу" военнослужащий был осужден за разглашение секретных сведений, касающихся определенного оружия и техники его применения, что могло нанести существенный вред национальной безопасности. Суд постановил, что, хотя осуждение офицера является вмешательством в его право на свободу выражения своего мнения, тем не менее оно является оправданным в соответствии с п. 2 ст. 10.

Защита "национальной безопасности" наряду с защитой "общественного спокойствия" и "прав других лиц" рассматривается в качестве первостепенных интересов в тех случаях, когда выражение мнения, против которого властями применялись санкции, осуществлялось с целью упразднения прав, закрепленных в Конвенции. Так, в "Деле Кюхнена" заявитель руководил организацией, целью которой было возвращение Национал-социалистической партии (запрещенной в Германии) на политическую сцену. Г-н Кюхнен занимался распространением изданий, призывающих к борьбе за социалистическую и независимую Великую Германию. Он писал о том, что его организация выступает за "единство Германии, социальную справедливость, расовую гордость, общность людей и товарищество" против "капитализма, коммунизма, сионизма, отчуждения в результате притока большого количества иностранных рабочих, разрушения окружающей среды". Он призывал: "Тот, кто служит этой цели, должен действовать; с теми, кто препятствует этому, мы будем бороться до полного их уничтожения". Немецкий суд приговорил Кюхнена к тюремному заключению. Заявитель пожаловался в Комиссию на нарушение свободы выражения мнения. Указывая на требование того, что ограничение должно быть "необходимо в демократическом обществе", Комиссия подчеркнула, что заявитель отстаивал идеи национал-социализма, направленные на подрыв самой основы свободы и демократии, обнаружила в высказываниях заявителя элементы расовой и религиозной дискриминации и пришла к выводу, что заявитель стремился воспользоваться своим правом на свободу выражения в целях пропаганды действий, противоречащих смыслу и духу Конвенции в целом, а также ст. 17, запрещающей злоупотребление правами. Комиссия признала, что вмешательство в осуществление заявителем своего права на свободу выражения являлось "необходимым в демократическим обществе".

Вопрос о защите "национальной безопасности" в связи со свободой выражения своего мнения также рассматривался Судом применительно к секретной военной информации. В "Деле Хаджианастассиу" заявитель, офицер, был условно приговорен к 5 месяцам лишения свободы за передачу секретной военной информации частной компании за плату. Информация касалась технических сведений об определенном виде вооружения, разглашение которых, по мнению правительства, было способно нанести существенный ущерб национальной безопасности. Заявив, что военная информация также подпадает под действие ст. 10, Суд признал, что осуждение заявителя являлось "необходимым в демократическом обществе в целях "национальной безопасности". Далее Суд заявил: "Разглашение проявляемого государством интереса к тому или иному виду вооружений или соответствующих технических сведений, свидетельствующих о ходе их производства, способно нанести существенный вред национальной безопасности. Ничто не указывает на отсутствие разумной соразмерности между примененными средствами и преследуемой правомерной целью".

Право на частную жизнь

Пределы, в которых допускаются сбор, хранение и использование государством персональной информации об отдельном человеке без его согласия, зависят от ограничений в ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Информация о частных лицах собирается обычно в двух случаях:

1) полицией - для предотвращения и недопущения преступлений;

2) секретными службами в интересах защиты национальной безопасности.

Суд признает то обстоятельство, что для защиты национальной безопасности государство может и должно иметь законы, позволяющие компетентным государственным органам производить сбор и последующее хранение информации способами, исключающими общественный контроль, как указано в деле "Леандер против Швеции". Кроме того, признается, что у властей должна быть возможность использовать эту информацию при оценке пригодности кандидатов в работе на должностях, важных для национальной безопасности. Государство ответственно за определение этих исключительных условий и специальных мест работы. Однако действия государства должны соответствовать настоятельной общественной необходимости, а также быть пропорциональными. При этом должно удовлетворяться требование существования адекватных и эффективных гарантий против злоупотреблений. Государство должно закрепить надлежащие и эффективные гарантии против злоупотреблений и определить адекватные рамки защиты, предлагая минимальные стандарты защиты для предотвращения злоупотребления властью самим государством.

Таким образом, вмешательство государства в осуществление прав допускается с целью защиты общественного интереса, и свобода государства в его оценке достаточно широка, но не безгранична. При этом необходимость справедливого равновесия определяет в любом случае крайний предел такому вмешательству.

Название документа