Конкуренция юрисдикций государств и порождаемые ею проблемы в межгосударственных отношениях

КОНКУРЕНЦИЯ ЮРИСДИКЦИЙ ГОСУДАРСТВ И ПОРОЖДАЕМЫЕ ЕЮ ПРОБЛЕМЫ В МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ

О. С. ЧЕРНИЧЕНКО

Черниченко О. С., главный юрисконсульт ОАО "СУАЛ-ХОЛДИНГ".

Конкуренция юрисдикций государств - установление одновременно юрисдикции различных государств в отношении одного и того же лица (лиц) или объектов, а также осуществление или попытка осуществления ими своей юрисдикции в отношении соответствующего лица (лиц) или объектов. В международно-правовой литературе заметна тенденция не давать определения конкуренции юрисдикций государств. Вероятно, это объясняется тем, что суть данного явления кажется очевидной. При его характеристике обычно прибегали к описанию или приводили примеры такой конкуренции, которые в наибольшей степени обращали на себя внимание. Все же желательно, останавливаясь на этом вопросе, начинать с определения, как со своего рода ориентира. Определение, которое предлагается, нуждается, как, впрочем, и любое определение, в некоторых пояснениях. Прежде всего речь идет о конкуренции юрисдикций государств. Могут встретиться и другие варианты конкуренции юрисдикций. Они должны быть предметом самостоятельных исследований. Например, приобретает актуальность конкуренция юрисдикций национальных судов и международных судебных органов. В Римском Статуте Международного уголовного суда закреплен принцип комплиментарности (дополнительности) юрисдикции Суда по отношению к юрисдикции национальных судов. В Уставах Международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, наоборот, предусматривается, что юрисдикция Трибуналов имеет приоритет по отношению к юрисдикции национальных судов. Согласно ст. 9 Устава Трибунала по бывшей Югославии и ст. 8 Устава Трибунала по Руанде каждый из них имеет право на любом этапе судебного разбирательства официально просить национальные суды передать ему производство по делу в соответствии с его Уставом, хотя, в принципе, оба Устава предусматривают параллельную юрисдикцию Трибуналов и национальных судов. В сущности, во всех случаях имеется в виду соотношение юрисдикции государств и международных судебных органов. Однако ни принцип комплиментарности, ни признание приоритета юрисдикции международного судебного органа не устраняют возможности конкуренции его юрисдикции и юрисдикции того или иного государства. Это хорошо видно на примере дела С. Милошевича, экс-президента Югославии. Он был передан Трибуналу по бывшей Югославии в Гааге без соблюдения положений югославского законодательства, тайно вывезен, что дает серьезные основания рассматривать его передачу Трибуналу как недействительную с международно-правовой точки зрения. Если подходить к сложившейся ситуации строго юридически, отвлекаясь от политических факторов, то Югославия сохраняет свою юрисдикцию в отношении Милошевича, несмотря на то что фактически он оказался в пределах юрисдикции Трибунала. Что касается конкуренции юрисдикций государств, то она может возникнуть в результате неправомерного, противоречащего нормам международного права расширения каким-либо государством своей юрисдикции. Обсуждать такую возможность не имеет смысла хотя бы потому, что трудно предвидеть, в чем будет выражаться в той или иной ситуации противоправное поведение государства. Важно не "вычислять" подобные виды поведения, а констатировать, что международное правонарушение совершено. В практическом плане гораздо больший интерес представляет рассмотрение различных вариантов "нормальной", т. е. возникающей в рамках международного права, конкуренции юрисдикций государств. Проблемы, с которыми здесь приходится сталкиваться, нередко связаны с тем, что эти рамки не всегда являются четкими. Поэтому иногда трудно установить, имеет ли место "нормальная" конкуренция юрисдикций или же она возникает как следствие международного правонарушения. Поскольку юрисдикция государств в отношении объектов означает право пользования, владения или распоряжения (в той или иной степени) соответствующими объектами, т. е. в конечном счете относится к людям, то, говоря о конкуренции юрисдикций, акцент надо делать на юрисдикции в отношении людей (или их коллективов) <*>. Право регулирует отношения между людьми, а не между людьми и вещами или другими неодушевленными объектами. Поэтому надо с большой осторожностью воспринимать высказывание М. Эйкхерста о том, что термин "юрисдикция" употребляется применительно к власти государства, осуществляемой над людьми, собственностью или событиями <**>. Распространять юрисдикцию на события или осуществлять ее, строго говоря, так же невозможно, как и регулировать отношения между людьми и вещами. Можно требовать какого-либо поведения от людей в связи с отношениями, возникающими между ними по поводу тех или иных вещей, событий и т. п. -------------------------------- <*> В российской международно-правовой литературе на это уже обращалось внимание: "...практически установление юрисдикции над неодушевленными предметами означает адресование определенных правовых велений тем или иным людям (или их коллективам) и обеспечение осуществления таких велений посредством возможности применения принудительных мер" (Черниченко С. В. Теория международного права. Том II. М.: НИМП, 1999. С. 117). <**> Akehurst M. A Modern Introduction to International Law. London, 1985. P. 102.

Определяя конкуренцию юрисдикций государств как одновременное установление различными государствами своей юрисдикции, необходимо иметь в виду, что речь идет главным образом о законодательной (предписательной) юрисдикции или, другими словами, о ситуациях, когда два или более государств в законодательстве предусматривают распространение их юрисдикции на одни и те же категории лиц или объектов. В этом случае происходит неперсонифицированная кумуляция (совмещение) юрисдикций. Нередко она выглядит лишь как потенциальная конкуренция. Наряду с такого рода конкуренцией встречается и конкуренция юрисдикций в отношении конкретных лиц, предприятий и т. д. Это уже конкуренция, связанная с осуществлением юрисдикций, конкуренция исполнительных юрисдикций. Возможна и конкуренция, с одной стороны, законодательной юрисдикции и, с другой, исполнительной. В качестве примера можно привести следующую ситуацию: одно государство распространяет свою законодательную юрисдикцию на какую-либо категорию лиц, и конкретное лицо подпадает под эту категорию, но данное государство ее не реализует, поскольку не считает, что есть основания это делать (т. е. осуществлять исполнительную юрисдикцию), или выжидает; однако в то же время другое государство не только распространяет на такое лицо свою законодательную юрисдикцию, но и стремится ее реализовать, т. е. осуществить в отношении указанного лица исполнительную юрисдикцию. Следует отметить, что конкуренция законодательной и исполнительной юрисдикции возникает только в том случае, если ей предшествует конкуренция законодательных юрисдикций. Проиллюстрировать это можно делом П. П. Бородина, ранее занимавшего видный пост в администрации Президента России. Выехав в США по частному приглашению в 2000 г., он был задержан властями США по просьбе Швейцарии, которая настаивала на его выдаче в связи с тем, что он подозревался в "отмывании" денег. Генеральная прокуратура Российской Федерации заявила, что у нее нет оснований привлекать Бородина к уголовной ответственности (хотя в принципе законодательная юрисдикция России на лиц, совершивших подобного рода действия, распространяется). В конце концов Бородин согласился на передачу его Швейцарии, соответствующие власти которой пошли на то, чтобы под залог освободить его и разрешить ему вернуться в Россию при условии, что он будет приезжать в Швейцарию для дачи показаний следователю. В 2002 г. его уголовное преследование было прекращено. Отвлекаясь от политического резонанса, который имело это дело, в нем нетрудно обнаружить конкуренцию трех юрисдикций - исполнительной американской, и швейцарской, и законодательной российской. Американская и швейцарская друг с другом практически не конкурировали. Вопрос заключался лишь в том, допускают ли международно-правовые нормы, касающиеся экстрадиции и действующие во взаимоотношениях между США и Швейцарией, чтобы американские власти осуществляли задержание и выдачу в таких ситуациях. Экстрадиция представляет собой правомерное расширение исполнительной юрисдикции государства, осуществляющего выдачу, если речь идет о выдаче подозреваемого, обвиняемого или осужденного (с учетом ограничений, устанавливаемых международными договорами и обычаями). Швейцарская сторона заявляла о том, что хочет допросить Бородина как свидетеля. Задержание свидетеля с целью последующего решения вопроса о его выдаче - в высшей степени странная практика. Во всяком случае, как бы ни решалась эта проблема в американском и швейцарском законодательстве и действующих между США и Швейцарией договорах, в рассматриваемой ситуации потенциально российская законодательная юрисдикция, с одной стороны, конкурировала с исполнительной американской и швейцарской - с другой. Иными словами, она могла с ними конкурировать. Реальная конкуренция возникла бы, если бы встал вопрос о привлечении Бородина к ответственности за те же самые действия в России. Но в этом случае пришлось бы столкнуться с конкуренцией исполнительных юрисдикций. Конкуренция исполнительных юрисдикций имеет место в буквальном смысле только в тех случаях, когда два или более государства претендуют на ее осуществление в отношении одних и тех же лиц в связи с совершением ими одних и тех же действий или в отношении одних и тех же объектов. Если толковать конкуренцию юрисдикций в таком узком смысле, то тогда столкновение исполнительных юрисдикций в отношении одних и тех же лиц, но по поводу различных действий, ими совершенных, нельзя будет отнести к конкуренции. В таком случае и "пересечение", например, исполнительной гражданской юрисдикции одного государства с исполнительной уголовной юрисдикцией другого государства в отношении одних и тех же лиц тоже нельзя будет отнести к конкуренции юрисдикций. По-видимому, нельзя чрезмерно сужать понятие "конкуренция юрисдикций государств". Помимо потенциальной конкуренции законодательных юрисдикций, встречается реальная разноплановая (если можно так выразиться) конкуренция исполнительных юрисдикций. Если, например, лицо, имеющее двойное гражданство, подлежит призыву на военную службу в обоих государствах, считающих его своим гражданином, но, находясь на территории третьего государства, это лицо уклоняется от военной службы и в одном, и в другом, то оба государства, гражданство которых оно имеет, могут стремиться осуществить в отношении его свою исполнительную уголовную юрисдикцию. Однако вряд ли можно рассматривать уклонение данного лица от военной службы в каждом из них как одно и то же действие. Уклонение от военной службы в одном из государств не будет нарушением законодательства другого. Таким образом, конкуренция исполнительных юрисдикций в подобного рода ситуациях будет связана с одним и тем же лицом, но возникнет в связи с разными по отношению к каждому заинтересованному государству действиями, несмотря на их внешнее сходство. Можно представить себе и иную ситуацию. Какое-либо лицо совершает действия, которые в одном государстве дают основание привлечь его к уголовной ответственности, а в другом - к гражданской или административной. Так, если гражданин одного государства не уплатил полностью налог на доходы, полученные в другом государстве, может создаться положение, когда он по законам последнего должен быть привлечен к уголовной ответственности, а у себя на родине - только к гражданской или административной (при отсутствии между данными государствами конвенции об избежании двойного налогообложения). Не исключено, что в таких случаях реальной конкуренции исполнительных юрисдикций не возникнет. Если, например, упомянутое лицо будет привлечено к уголовной ответственности за неуплату налога с доходов, полученных в иностранном государстве, во время его пребывания на территории этого государства, в котором такая ответственность предусмотрена, а в государстве его гражданства в судебном порядке с него будет взыскана соответствующая сумма налога, то реализация обоих видов исполнительной юрисдикции, уголовной и гражданской, при таком стечении обстоятельств будет протекать параллельно, не конкурируя одна с другой. На конкуренцию юрисдикций государств можно взглянуть и под другим углом зрения. В зависимости от ситуации ее можно рассматривать как конкуренцию территориальной юрисдикции, с одной стороны, и экстратерриториальной, с другой, либо как конкуренцию экстратерриториальных юрисдикций. В первом случае она может представлять собой конкуренцию территориальной и квазитерриториальной юрисдикций (например, во время нахождения судна одного государства в территориальных водах другого государства). Такая конкуренция может быть также названа конкуренцией между полной и ограниченной юрисдикцией. Необходимо обратить внимание на то, что "нормальная" конкуренция юрисдикций государств, т. е. конкуренция, не дающая оснований считать одну из сторон нарушающей какие-либо нормы международного права, не позволяет ставить вопрос о том, какая из юрисдикций "главнее". Суверенитеты всех государств равны, и их юрисдикции как проявления их суверенитетов не имеют преимуществ друг перед другом. В связи с этим можно привести высказывание Д. У. Боуэтта: "...ситуации конкурирующих юрисдикций достаточно нормальны, поэтому вопрос о преимуществе данного государства при осуществлении юрисдикции редко поднимается в абсолютном смысле: более обычным является его постановка в относительном смысле, в виде вопроса о том, должна ли юрисдикция государства А осуществляться скорее, чем юрисдикция государства В, - без оспаривания того, что оба государства могут опираться на какой-либо из принципов юрисдикции для обоснования своей претензии" <*>. -------------------------------- <*> Bowett D. W. Jurisdiction: Changing Patterns of Authority over Activities and Resources // British Year Book of International Law. 1982. Oxford, 1983. P. 14.

Можно было бы ограничиться признанием того, что в ряде случаев конкуренция юрисдикций государств означает лишь то, что два или более государств вправе претендовать на установление и осуществление своей юрисдикции. Д. У. Боуэтт справедливо говорит о том, что против этого нельзя возражать, ссылаясь на неудобства, причиняемые конкурирующими юрисдикциями частным сторонам <*>. Крупные транснациональные корпорации обычно не считают чем-то чрезвычайным или неоправданным, если их деятельность в нескольких государствах окажется подчиненной юрисдикции этих государств. Д. У. Боуэтт рассматривает как реальный довод против того, что юрисдикции двух или более государств, начинающие конкурировать, должны во многих случаях признаваться одинаково правомерными, лишь следующее соображение: одно государство в таких ситуациях может оказаться в положении стороны, вмешивающейся в дела другого государства, к которым первое не имеет никакого отношения или имеет, но весьма небольшое <**>. Вряд ли с этим можно согласиться, если возникает конкуренция юрисдикций, не выходящая за рамки общепризнанных принципов и вообще норм международного права. Выше уже говорилось о том, что особый интерес представляют случаи "нормальной" конкуренции юрисдикций. Государство, устанавливающее или пытающееся осуществить свою юрисдикцию таким образом, что происходит вторжение в сферу внутренней компетенции другого государства, нарушает один из основных принципов международного права - принцип невмешательства. Но если, устанавливая или осуществляя свою юрисдикцию, государства действуют в соответствии с международным правом и при этом возникает конкуренция их юрисдикций, то не остается ничего другого, как признать правомерность таких действий с их стороны. -------------------------------- <*> Ibid. <**> Ibid. P. 15.

Нельзя отрицать того, что при отсутствии четких договорных положений нередко существует неясность в отношении того, действительно ли государства, одновременно претендующие на установление и осуществление юрисдикции, поступают правомерно с точки зрения международного права. Например, в последнем издании курса Нгуен Куок Диня отмечается, что правовые титулы коллидируют, когда государства претендуют одновременно на осуществление юрисдикции в отношении одного и того же индивида, причем часто в исключительном или первоочередном порядке <*>. Но претензии на исключительность или даже первоочередное осуществление своей юрисдикции могут означать, что государство либо отвергает правомерность претензий на осуществление юрисдикции другими государствами, либо рассматривает свои претензии в качестве более обоснованных, имеющих согласно международному праву преимущества по сравнению с юрисдикцией другого государства или государств. -------------------------------- <*> Nguen Quoc Dinh. Droit international public. 6 edition. Paris, 1999. P. 498. Следует указать на то, что в курсе Нгуен Куок Диня согласно принятой в правовой доктрине Франции терминологии вместо слова "юрисдикция" употребляется слово "компетенция".

Не последнюю роль играет также и субъективный фактор в оценке правомерности претензий на осуществление юрисдикции со стороны других государств. В девятом издании курса Оппенгейма констатируется следующее: "Значительная часть права, относящегося к юрисдикции, получила развитие через решения национальных судов, применяющих законы собственных государств. Поскольку во многих государствах суды должны применять свое национальное право независимо от его соответствия международному праву и поскольку суды, естественно, тяготеют к тому, чтобы видеть возникающие проблемы с точки зрения их собственных государств, влияние национальных судебных решений внесло вклад в неопределенность, которая окружает многие дела, касающиеся юрисдикции, и сделало более трудным развитие четкого блока юрисдикционных принципов" <*>. -------------------------------- <*> Oppenheim's International Law. Ninth edition. Vol. I. London, 1992. Р. 457.

Какое-либо государство может считать, что, осуществляя свою юрисдикцию, оно осуществляет свои суверенные права и, следовательно, действует в соответствии с международным правом. Однако в то же время другое государство может считать это нарушением его суверенных прав, стремлением помешать осуществлению, в свою очередь, его юрисдикции. И доказать правоту каждое из них в переговорах друг с другом вряд ли будет в состоянии, причем политические соображения почти наверняка сыграют главную роль. То же самое можно сказать и о позиции национальных судов, если им придется столкнуться с упомянутой проблемой. И. И. Лукашук, рассматривая вопрос о применении международного права внутригосударственными судами, пришел к неутешительному выводу: "Являясь органом государства, суд в первую очередь принимает во внимание и защищает его интересы, будь то во внутренней или внешней политике. Заявления судей о том, что они решают только на основании права и не участвуют в осуществлении внешней политики государства, пока остаются в лучшем случае декларацией о намерении" <*>. Показателен в этом отношении процесс над бывшим диктатором Панамы генералом М. А. Норьегой, который был арестован на территории своей страны в ходе вооруженной интервенции США и осужден судом Майями (Флорида) в 1992 г. за участие в наркобизнесе и отмывании денег. Несмотря на связь Норьеги с криминальным миром, такое, мягко говоря, своеобразное осуществление юрисдикции над ним Соединенными Штатами находилось в вопиющем противоречии с основными принципами международного права и вызвало осуждение со стороны Организации Американских Государств, а также ряда латиноамериканских государств. Но суд в Майями откровенно проигнорировал противоправность акции США, явно руководствуясь политическими мотивами <**>. -------------------------------- <*> Лукашук И. И. Международное право в судах государств. СПб.: СКФ "Россия - Нева", 1993. С. 78. <**> Лазарев М. И., Абашидзе А. Х. Казусы (международно-правовые из практики стран Америки XX века). М.: Современная экономика и право, 2001. С. 22 - 23.

Любопытно, что в курсе Оппенгейма высказывается довольно оптимистическое мнение относительно конкуренции юрисдикций государств, возникающей в связи с неясностями соответствующих норм международного права: "На практике... в сравнительно небольшом количестве дел перекрывающие друг друга претензии на юрисдикцию порождают серьезные проблемы, обычно в тех случаях, когда заинтересованные государства придают значение утверждению своих конкурирующих претензий, и чаще в уголовных делах (там, где элемент публичной власти более очевиден), чем в гражданских делах. Обычно сосуществование перекрывающих друг друга юрисдикций государств приемлемо и удобно; и терпимость государств при осуществлении их юрисдикционных полномочий позволяет обходить конфликты, за исключением незначительного (хотя и важного) количества дел" <*>. -------------------------------- <*> Oppenheim's International Law. Op. cit. P. 457.

Сомнительно, чтобы в современных условиях, при интенсивных контактах между государствами, росте их взаимозависимости конкуренция их юрисдикций не приводила к возникновению достаточно серьезных проблем. В любом случае о приемлемости или удобстве такой конкуренции говорить нельзя. Она всегда может вызвать трения между государствами. Допустимо согласиться лишь с тем, что эти трения не часто достигают уровня политических проблем первостепенной важности. Поэтому и создается впечатление, что конкуренция юрисдикции государств не порождает слишком больших неудобств. Другое дело, что она - реальность в межгосударственных отношениях. Если какое-либо государство претендует на установление или осуществление своей юрисдикции и его юрисдикция начинает конкурировать с юрисдикцией другого государства, причем оба государства не выходят за рамки, устанавливаемые международным правом, ни одно из них нельзя упрекнуть в том, что оно провоцирует такую конкуренцию. Ни общепризнанные принципы международного права, ни вообще нормы международного обычного права не дают возможности автоматически избежать конкуренции юрисдикций государств. Договорные нормы тоже ее не устраняют, если только не разработаны специально с этой целью. Учитывая процесс глобализации, следует ожидать увеличения случаев указанной конкуренции. Интересен вопрос о том, в какой степени принципы (критерии), на которых основывается юрисдикция государств, могут способствовать решению проблем, вызванных конкуренцией их юрисдикций. Важнейшей среди данных проблем является определение правомерности претензий на юрисдикцию. Если претензия государства на установление юрисдикции или ее осуществление внешне выглядит обоснованной, но на самом деле таковой не является, то в случае ее столкновения с действительно обоснованной претензией со стороны другого государства создавшуюся ситуацию нельзя охарактеризовать как "нормальную" конкуренцию юрисдикций. Строго говоря, такая "конкуренция" не может считаться конкуренцией; в юридическом смысле она отсутствует и должна рассматриваться как фактическая, а не правовая ситуация. Попытка установить и осуществить свою юрисдикцию, не являющаяся обоснованной, ничем не отличается от любого другого международного правонарушения. Необходимо выяснить, позволяют ли принципы (критерии), используемые государствами для установления и осуществления своей юрисдикции, объективно оценить, насколько обоснованной является претензия на юрисдикцию каждого из государств, чьи юрисдикции вступают в конкуренцию. По этому вопросу существуют различные точки зрения. В отечественной международно-правовой литературе недавно было высказано мнение о том, что есть определенная категория норм международного права, "которые имеют объектом регламентацию правомерности осуществления юрисдикции. Совокупности основных норм такого рода, надлежащим образом обобщенные, должны быть признаны юрисдикционными принципами" <*>. К ним отнесены территориальный принцип, национальный (или личный), защитный (охранительный), пассивный персональный (пассивный личный) и универсальный <**>. По-видимому, в какой-то мере автор этого высказывания прав, говоря об указанных принципах как о критериях правомерности юрисдикции. Принимая во внимание то, что в российской доктрине роль данных принципов почти не освещалась, желательно вкратце рассмотреть вопрос о том, насколько оправдана категоричность приведенного суждения. Следует также добавить, что перечисленные принципы должны быть отнесены не только к принципам осуществления юрисдикции. Они также являются принципами установления юрисдикции. В первом случае они выступают как основа исполнительной юрисдикции, а во втором - предписательной (законодательной). -------------------------------- <*> Ключников Ю. В. Принципы осуществления предписывающей юрисдикции // Международное публичное и частное право. 2002. N 1. С. 11. <**> Термины "личный принцип", "охранительный принцип", "пассивный личный принцип" предпочтительней, так как более точно передают вкладываемый в них смысл.

В курсе Оппенгейма можно обнаружить точку зрения, противоположную приведенной выше. Там говорится следующее: "Хотя обычно и считается, что юрисдикция осуществляется согласно одним или другим более или менее широко признанным критериям <*>, это в большей степени вопрос удобства, чем существа. Есть, однако, в настоящее время некоторая тенденция рассматривать эти различные критерии как части единого широкого принципа, согласно которому право на осуществление юрисдикции зависит от достаточно тесной связи между сутью дела и государством, осуществляющим юрисдикцию, чтобы оправдать это государство в отношении регулирования дела и, возможно также, - пересечения и конкуренции с правами других государств" <**>. -------------------------------- <*> В курсе Оппенгейма употребляется термин "категории", но, судя по контексту, явно имеются в виду юрисдикционные критерии (принципы). <**> Oppenheim's International Law. Op. cit. P. 457 - 458.

Обе точки зрения не столь уже непримиримы, как это может показаться на первый взгляд. Попутно надо указать на то, что выражение "право на осуществление юрисдикции" неудачно. Нельзя говорить о праве на суверенитет. Либо он есть, либо его нет. Поскольку юрисдикция государства - проявление его суверенитета, то же самое можно сказать и о ней. Если существует суверенное государство, оно имеет и юрисдикцию. Устанавливая и осуществляя свою юрисдикцию, оно может нарушить права других государств. Если оно их при этом не нарушает, оно просто проявляет свой суверенитет. Но устанавливает и осуществляет свою юрисдикцию оно посредством совершения определенных суверенных актов - принятия законов, решений исполнительной и судебной власти. И вот эти-то акты и являются реализацией его суверенных прав, а не юрисдикция как таковая. Критерии (принципы), на основе которых государства устанавливают и осуществляют свою юрисдикцию, служат скорее правовыми ориентирами, чем четким мерилом ее правомерности. Они носят слишком общий характер. В этом смысле они действительно могут рассматриваться с позиции их удобства. Но они в той или иной мере и показатель связи дела, вопроса с точки зрения его существа с соответствующим государством. Вряд ли они составляют части более широкого принципа, о котором говорилось в курсе Оппенгейма. Каждый из них имеет самостоятельное значение. Но, несомненно, у них есть нечто общее. Суверенитет государства не беспределен, не беспредельны и его проявления. К сфере государственного суверенитета и его проявления в виде юрисдикции не относятся дела, никакой связи с данным государством не имеющие. Юрисдикционные критерии (принципы) и обозначают приблизительно основания, которые позволяют государству считать, что те или иные дела имеют к нему достаточно прямое отношение. И даже экстраординарное расширение юрисдикции на основе универсального принципа объясняется тем, что некоторые дела затрагивают ряд государств. Поэтому они договариваются о том, что такие дела должны подпадать под юрисдикцию каждого из них, хотя непосредственной связи подобного рода дела со всеми ними без исключения могут и не иметь. Если же какое-либо дело оказывается связанным с несколькими государствами и все они считают, что такая связь с каждым из них основана на одном из юрисдикционных критериев, тогда и возникает конкуренция юрисдикций, потенциальная или реальная. Слишком общий, неопределенный характер некоторых из этих принципов не дает возможности во всех случаях объективно оценить, насколько правомерны претензии на юрисдикцию каждого из государств, чьи юрисдикции вступают в конкуренцию друг с другом. Большую определенность имеют лишь территориальный и личный принципы, и то в тех случаях, когда на первом из них основана юрисдикция государства строго в пределах его территории, а на втором - в отношении действий собственных граждан за рубежом (т. е. следует говорить об определенности только активного, а не пассивного личного принципа, согласно которому юрисдикция может устанавливаться в связи с действиями, совершенными за рубежом против граждан государства). Уместно также отметить, что конкурируют не критерии (принципы), а основанные на них юрисдикции государств. Если возникает конкуренция юрисдикций государств, которая не влечет за собой постановки вопроса о неправомерности претензий на юрисдикцию со стороны одного из таких государств, то на каком бы критерии ни основывали свою юрисдикцию данные государства, приоритет не имеет ни одна из конкурирующих юрисдикций. Этот вывод вытекает из принципа суверенного равенства государств, о чем в общем плане уже говорилось выше. Можно представить несколько наиболее типичных вариантов конкуренции юрисдикций, основанных на различных юрисдикционных критериях (принципах). Сразу же придется исключить конкуренцию территориальных юрисдикций. Она может, конечно, тоже возникнуть, но лишь в исключительных случаях - при режиме кондоминиума, аренде территории, совместной оккупации и т. п. Иными словами, она не типична. Но конкуренция юрисдикций, основанных на территориальном принципе, все же возможна и встречается нередко. Она возникает в тех случаях, когда "перекрывают" друг друга территориальная и квазитерриториальная юрисдикции. Так, подобного рода ситуации можно довольно часто наблюдать в международном морском праве. Если, например, в период нахождения на законных основаниях в порту какого-либо государства иностранного военного корабля на его борту происходит инцидент, в результате которого гибнет один из моряков и его тело оказывается за бортом, но экипаж успевает его достать до того, как власти прибрежного государства сумели что-либо предпринять, то явно возникает конкуренция исполнительной территориальной (прибрежного государства) и исполнительной квазитерриториальной (государства, под флагом которого плавает данный военный корабль) юрисдикций, поскольку расследование инцидента, повлекшего за собой такие последствия, вправе проводить оба государства. Правда, прибрежное государство в сложившейся ситуации без согласия командира корабля не сможет осуществить свою юрисдикцию, поскольку корабль пользуется иммунитетом. Однако оно не без оснований может предъявить претензию к государству флага (в лице командира) по поводу того, что тело было поднято на борт и тем самым была создана помеха для действий его властей. Случай, похожий на описываемый, действительно имел место. Возможна и конкуренция квазитерриториальных юрисдикций. Некоторые дела, связанные с такой конкуренцией, рассматривались Международным Трибуналом ООН по морскому праву, причем иногда возникал вопрос не только о чрезмерном расширении квазитерриториальной исполнительной юрисдикции в исключительной экономической зоне, но и о противоречащем Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. законодательстве, на основе которого эта юрисдикция осуществлялась (т. е. чрезмерном расширении квазитерриториальной законодательной юрисдикции) <*>. Конкуренция квазитерриториальных юрисдикций может, по-видимому, возникнуть и в Антарктике. -------------------------------- <*> Колодкин А. Л. Конвенция ООН по морскому праву: значение и новые аспекты // Международное право. 2002. N 4. С. 384 - 387.

К одному из самых распространенных видов конкуренции юрисдикций следует отнести конкуренцию юрисдикции, основанной на территориальном принципе, и юрисдикции, основанной на личном принципе. В связи с этим снова можно вспомнить казус Норьеги, бывшего президента Панамы. Не касаясь опять вопроса о правомерности захвата Норьеги силами США, надо обратить внимание на конкуренцию в отношении него панамской и французской юрисдикций. Парижский суд приговорил Норьегу заочно к десятилетнему тюремному заключению за "отмывание" во Франции денег, полученных им от продажи наркотиков. Были также конфискованы его имущество и денежные средства. В Панаме в отношении Норьеги были вынесены приговоры, предусматривающие тюремное заключение общим сроком в шестьдесят лет <*>. Французская юрисдикция основывалась на территориальном принципе, так как "отмывание" денег происходило во Франции. Она была реализована только частично, поскольку лишь подлежащие конфискации имущество и средства находились во Франции, а сам Норьега отбывал наказание в США. Панамская же юрисдикция основывалась на личном (активном) принципе, так как Норьега был гражданином Панамы. В данном случае о конкуренции юрисдикций можно говорить в широком смысле, в той мере, в какой они распространялись на одно и то же лицо, но не на одни и те же действия (в Панаме Норьега обвинялся, в частности, в организации убийств некоторых лиц, выступавших против его режима). -------------------------------- <*> Лазарев М. И., Абашидзе А. Х. Указ. соч. С. 23 - 24.

Конкуренция юрисдикций, основанных на личном принципе, тоже возможна. Если, например, лицо с двойным гражданством совершило правонарушения по законам обоих государств, гражданство которых оно имеет, и находится на территории третьего государства, то возникает конкуренция юрисдикций, основанных на личном принципе, тех государств, которые считают указанное лицо своим гражданином. Следует также отметить, что осуществление юрисдикции, основанной на личном принципе, особенно если она начинает конкурировать с юрисдикцией другого государства и является уголовной, неизбежно затрагивает и вопрос об экстрадиции. Время от времени встречаются довольно сложные комбинации конкурирующих юрисдикций, основанных на различных принципах и порождающих к тому же вопросы, касающиеся экстрадиции и дипломатической защиты. Иллюстрацией в этом отношении может служить дело А. Пиночета, бывшего чилийского диктатора, рассматривавшееся в Великобритании с 1998 г. по 2001 г. В октябре 1998 г. он прибыл на лечение в Великобританию и был арестован британскими властями по требованию Испании, направленному через Интерпол, которая обвиняла его в применении пыток и убийствах испанских граждан, находившихся в Чили в период его правления. Требования о выдаче Пиночета направили также и другие государства, граждане которых подвергались пыткам, были убиты или исчезли в течение существования в Чили режима Пиночета (среди них Германия, Франция, Швейцария, Швеция) <*>. Не задерживаясь на перипетиях процесса, надо обратить внимание на принципы (критерии), которыми руководствовались государства, претендовавшие на осуществление в данном случае своей юрисдикции и требовавшие выдачи Пиночета. Поскольку пострадали их граждане, представляется очевидным, что конкурирующие юрисдикции государств, требовавших экстрадиции, основывались главным образом на пассивном личном принципе. В какой-то степени некоторые из них могли бы основываться на охранительном принципе, так как массовые нарушения прав граждан соответствующих государств можно было рассматривать и как ущерб, нанесенный самим государствам. В таких ситуациях трудно провести границу между пассивным личным и охранительным принципами. Между прочим, и Великобритания имела основания распространить свою юрисдикцию на Пиночета, поскольку в результате переворота, совершенного в Чили под руководством Пиночета, пострадали и британские граждане, находившиеся в Чили. -------------------------------- <*> Там же. С. 78 - 81.

Чилийские власти попытались оказать Пиночету дипломатическую защиту, ссылаясь на то, что он как сенатор имел паспорт, дающий ему право на иммунитет, хотя именно они должны были бы стремиться к привлечению его к ответственности, так как больше всего от его режима пострадали чилийские граждане. Впоследствии, однако, после возвращения Пиночета на родину, вопрос о его ответственности чилийскими властями был в конце концов поставлен. Не следует смешивать дипломатическую защиту, оказываемую государством своим гражданам, находящимся за границей, с распространением на них юрисдикции этого государства, основанной на личном (активном) принципе. Такая защита ничего общего не имеет с правовым принуждением или угрозой такого принуждения, с которым неразрывно связана юрисдикция государства. Еще одним примером сложного переплетения юрисдикций государств является ситуация, сложившаяся вокруг танкера "Вирго", плававшего под флагом Кипра, но принадлежащего российскому ОАО "Приморское морское пароходство". В начале августа 2001 г. в ста с лишним милях от побережья США (т. е. за пределами территории США) в результате столкновения с другим судном затонул американский траулер "Старбаунд" и трое моряков, граждан США, погибли. По прибытии "Вирго" в один из портов Канады канадские власти по просьбе США задержали танкер, его капитана, второго помощника и одного из матросов. Их обвиняли в халатном отношении к исполнению своих обязанностей, что якобы и послужило причиной столкновения. Кроме того, владельцы "Старбаунда" и семьи погибших моряков предъявили Приморскому морскому пароходству иски на крупную сумму в американских и канадских судах. Власти США поставили перед Канадой вопрос о выдаче российских моряков, который должен был решаться в канадском федеральном суде. Со своей стороны российские моряки категорически отрицали какую-либо причастность "Вирго" к гибели "Старбаунда". Правомерность действий канадских и американских властей стал оспаривать Кипр - государство регистрации "Вирго". Адвокаты Приморского морского пароходства настаивали на том, чтобы его дело рассматривалось в кипрском суде. По их мнению, канадские власти, расследуя вместе с американскими властями данное происшествие, допустили ряд нарушений международного права. Такого же мнения придерживались и российские официальные лица. Не анализируя существо дела, следует выделить принципы, на которых были основаны конкурирующие в этом случае юрисдикции. США явно считали, что их юрисдикция основывается на охранительном и личном пассивном принципах, поскольку, во-первых, затонуло судно, плававшее под американским флагом, и, во-вторых, погибли граждане США. Юрисдикция Кипра основывалась на личном активном принципе, поскольку вопрос касался судна, зарегистрированного на Кипре и плававшего под его флагом. Если бы российская сторона не считала моряков, задержанных в Канаде, невиновными, Россия тоже могла бы претендовать на юрисдикцию в данном деле, основанную на личном активном принципе, так как они являлись ее гражданами. Если государство проводит расследование по просьбе другого государства с целью решить вопрос об экстрадиции либо осуществляет экстрадицию, то оно, несомненно, осуществляет свою юрисдикцию, однако эта юрисдикция не имеет самостоятельного основания, она является делегированной, поскольку само государство, проводящее расследование и осуществляющее экстрадицию, к соответствующему делу отношения не имеет. Непосредственным основанием для указанных действий служит просьба другого, заинтересованного государства (либо имеющая характер ad hoc, либо адресованная в соответствии с положениями международного договора). В первом случае государство, которому направлена такая просьба, может отказаться ее выполнить. Представляет интерес вопрос о том, имеет ли какое-либо отношение делегированная юрисдикция к юрисдикционным принципам (критериям). Она ведь тоже может конкурировать с юрисдикциями других государств. В приведенном выше примере юрисдикция, делегированная Канаде, в какой-то мере конкурировала с юрисдикцией Кипра. Если делегированная юрисдикция не опирается на тот или иной юрисдикционный принцип, то в случае ее конкуренции с юрисдикциями, опирающимися на один из таких принципов, может быть поставлен вопрос о преимуществе юрисдикций, основанных на этих принципах. По-видимому, ориентироваться надо на то, какими принципами руководствуется государство, делегирующее свою юрисдикцию другому государству. Разумеется, государство, осуществляющее делегированную ему юрисдикцию, осуществляет свою, а не "чужую" юрисдикцию. Происходит экстраординарное расширение юрисдикции государства, допускаемое международным правом, но такая юрисдикция неразрывно связана с юрисдикцией того государства, которое ее делегирует, и последняя потому и может быть делегирована, что основана на одном из юрисдикционнных принципов. Таким образом, делегированная юрисдикция в конечном счете, посредством просьбы заинтересованного государства, косвенно имеет основанием определенный юрисдикционный принцип (или их сочетание). Необходимо также помнить, что юрисдикции государств равнозначны, и если они не выходят за пределы, устанавливаемые международным правом, то нельзя говорить о преимуществе какой-либо из них. Приоритет одной из конкурирующих юрисдикций может отдаваться только международными договорами. Возможна конкуренция юрисдикций государств, одна из которых основана на принципе универсальности, а другая (или другие) - на иных принципах (например, личном активном или охранительном). Ст. 105 Конвенции ООН по морскому праву предусматривает: любое государство "...может захватить пиратское судно или пиратский летательный аппарат, ...арестовать находящихся на нем лиц и захватить находящееся на нем имущество. Судебные учреждения того государства, которое совершило этот захват, могут выносить постановления о наложении наказаний и определять, какие меры должны быть приняты в отношении таких судов, летательных аппаратов или имущества, не нарушая прав добросовестных третьих лиц" <*>. Юрисдикция государства, осуществляющего захват, основывается на принципе универсальности. Но она может конкурировать с юрисдикцией государства, чье гражданство имеют пираты, основанной на личном активном принципе, а также с юрисдикцией государства, чье судно подверглось нападению пиратов, основанной на охранительном принципе, и т. д. -------------------------------- <*> Официальный текст Конвенции ООН по морскому праву с приложениями и предметным указателем / ООН. Нью-Йорк, 1984. С. 51 - 52.

Маловероятна конкуренция юрисдикций, основанных исключительно на принципе универсальности. Если какое-либо государство осуществило захват пиратов, вряд ли другое государство, никакого отношения к пиратскому судну, его экипажу или пострадавшим от действий пиратов лицам не имеющее, станет претендовать на осуществление своей юрисдикции над пиратами. Следует отметить, что никакие действия, признанные преступными на универсальном уровне, сами по себе не означают, что любое государство вправе осуществлять в отношении них универсальную юрисдикцию <*>. Это обстоятельство должно учитываться, чтобы не создавалось ложного впечатления о появлении универсальной юрисдикции, конкурирующей с юрисдикциями, основанными на других принципах, в тех случаях, когда в действительности подобная ситуация не возникает. -------------------------------- <*> The Princeton Principles on Universal Jurisdiction. Princeton, 2001. P. 42 - 43.

Подводя итоги, можно сделать несколько выводов. Во-первых, конкуренция юрисдикций государств как таковая не противоречит международному праву. Во-вторых, трудно установить во многих случаях, не выходят ли претензии тех или иных государств на установление и осуществление своей юрисдикции, конкурирующей с юрисдикцией других государств, за пределы, определяемые международным правом. В-третьих, конкурирующие юрисдикции государств, ни одна из которых не выходит за указанные пределы, не имеют приоритетов друг перед другом. В-четвертых, так называемые юрисдикционные принципы (критерии), которыми руководствуются государства, устанавливающие и осуществляющие (или пытающиеся осуществить) свою юрисдикцию, в случае ее конкуренции с юрисдикцией других государств не дают возможности автоматически решить возникающие в результате этого проблемы. В-пятых, конкуренция юрисдикций, возникающая без каких-либо нарушений международного права со стороны государств, чьи юрисдикции сталкиваются, может привести к трениям и осложнениям в сфере межгосударственных отношений. Высказанные соображения говорят о том, что необходимо выработать правовые средства, в первую очередь международно-правовые, для устранения конкуренции юрисдикций государств либо для предотвращения проблем, ею порождаемых. В условиях глобализации потребность в решении данного вопроса становится особенно актуальной. Надеяться на то, что удастся легко достигнуть такого решения общего характера, не приходится, но уйти от его поисков нельзя.

Название документа