О правосубъектности индивида в свете международно - правовой защиты прав человека

О ПРАВОСУБЪЕКТНОСТИ ИНДИВИДА В СВЕТЕ МЕЖДУНАРОДНО - ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

П. А. ЛАПТЕВ

Лаптев Павел Александрович - начальник отдела международного права Правового управления Аппарата Государственной Думы, член исполкома Российской ассоциации международного права.

В связи с принятием России в Совет Европы (особенно - со вступлением в силу для Российской Федерации Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и ряда протоколов к ней) стал актуальным давно назревший вопрос о международной правосубъектности индивида и, в частности, о международной правосубъектности гражданина Российской Федерации. Казалось бы, эта проблема "окончательно" была разрешена в советской доктрине международного права <*>. Однако возможность обращения граждан России в международные органы, и прежде всего в Европейский Суд по правам человека, привела к необходимости еще раз вернуться к данному вопросу. -------------------------------- <*> См., например, анализ, содержащийся в работе Н. В. Захаровой "Под видом обеспечения прав человека". - М.: Юридическая литература. 1971. С. 67 - 86.

Права человека стали одной из неотъемлемых составляющих современного международного права. Общепризнано, что в настоящее время это отрасль международного права. Такое положение стало возможным благодаря кардинальным изменениям в мировом сообществе в период и после второй мировой войны, принесшей людям горе, страдание, лишившей миллионы из них жизни. В преамбуле основополагающего документа Организации Объединенных Наций - Устава ООН - содержится запись: "Мы, народы Объединенных Наций, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе, и вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности..., содействовать социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе... решили объединить наши усилия для достижения этих целей". В статье 1 Устава ООН говорится о том, что одной из целей ООН является поощрение и развитие уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии, и что эта международная организация должна быть центром для согласования действий наций в достижении этой цели. Хотя термин "права человека" возник после Великой французской революции, он был исключительно внутригосударственным, а не международно - правовым. В изданном в 1989 г. втором томе наиболее полного в нашей стране "Курса международного права" содержится тезис о том, что "положения Устава ООН сыграли важную роль в прогрессивном развитии международного права, регулирующего отношения между всеми, без исключения, государствами. Так, принятие обязательств о правах человека всеми государствами - членами ООН означало, что Устав Организации положил начало утверждению в современных международных отношениях и международном праве принципа всеобщего уважения прав человека и основных свобод для всех, без какой бы то ни было дискриминации <*>. -------------------------------- <*> Курс международного права. В семи томах. Т. 2. М.: Наука, 1989. С. 152.

Этот принцип в качестве одной из основных норм отношений между государствами получил отражение не только в ряде международных документов ООН, но и стал универсальным принципом международного права. Принцип всеобщего уважения прав человека и основных свобод закреплен во Всеобщей декларации прав человека, в Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Международном пакте о гражданских и политических правах человека и Факультативном протоколе к нему, Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах, Хельсинкском заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 года. Нельзя не отметить, что принцип всеобщего уважения прав человека зафиксирован и в других международно - правовых актах, принятых государствами вне рамок ООН. Особое место в этом ряду занимает Конвенция о защите прав человека и основных свобод, заключенная в рамках Совета Европы в 1950 г., которая ратифицирована нашей страной 30 марта 1998 года и вступила в силу для Российской Федерации 5 мая 1998 года, после того как министр иностранных дел Российской Федерации Е. М. Примаков сдал Генеральному секретарю Совета Европы Д. Таршису ратификационную грамоту <*>. Применительно к защите прав человека в Российской Федерации, не принижая значения других международно - правовых актов, именно Конвенция о защите прав человека и основных свобод в практическом плане будет на ближайшие десятилетия той действенной гарантией международно - правовой защиты прав россиян, когда, казалось бы, все внутригосударственные средства защиты уже использованы и не дали результата. -------------------------------- <*> В соответствии ст. 15 (ч. 3) Конституции Российской Федерации Конвенция может применяться в Российской Федерации с 18 мая 1998 года, то есть со дня, когда она была официально опубликована в СЗ РФ (1998. N 20. Ст. 2143). Парадокс здесь заключается в том, что, хотя Конвенция и вступила в силу для Российской Федерации двумя неделями ранее, исходя из конституционной нормы любой нормативный правовой акт, затрагивающий права, свободы и обязанности человека и гражданина, не может применяться, если он не опубликован официально для всеобщего сведения.

Концептуально, применительно к международно - правовой защите прав человека важно понять, является ли человек (индивид) субъектом международного права и не мешает ли различное отношение к международной правосубъектности индивида реализации его прав, содержащихся в Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Вопрос правосубъектности индивида имеет прежде всего теоретическое значение, поскольку пока ни одна из приведенных ниже концепций никак не сказалась на самой возможности отрицания защиты прав человека в том же Европейском Суде. Как в России, так и в других государствах - участниках Конвенции мы сталкиваемся с различными точками зрения, которые при всем многообразии сводятся к двум: отрицанию международной правосубъектности индивида или ее ограниченному признанию. Отметим, что при всем различии подходов государства признаются основным субъектом международного права, и международное право, бесспорно, регулирует межвластные межгосударственные отношения, в том числе и в области прав человека. Тогда, когда индивид, гражданин того или иного государства не имел прямого непосредственного доступа в международные органы, в том числе в Европейский Суд, вопрос о международной правосубъектности индивида и не возникал. С другой стороны, как представить себе положение внутреннего права (с точки зрения правосубъектности) для человека, участвующего в гражданском или уголовном процессе в качестве потерпевшего, ответчика, истца, наконец, обвиняемого? Согласимся, что вопрос здесь есть. Другое дело, что нельзя отождествлять правосубъектность заявителя во внутреннем праве и в международном праве. Отметим, что окончательный ответ, наверное, сейчас, спустя лишь несколько месяцев действия Конвенции в России, тогда, когда еще ни одно российское дело не рассмотрено Европейским Судом, давать преждевременно, поскольку не все здесь пока ясно. В частности, нужно проанализировать, как будут соотноситься решения Европейского Суда по российским прецедентам с правовой системой Российской Федерации. Большинство российских юристов пока предпочитают не включать индивида в число субъектов международного права. Вот что пишет, например, профессор И. И. Лукашук: "Международные акты не содержат признания индивида в качестве субъекта международного права. В тех редких случаях, когда этот вопрос затрагивается, индивид рассматривается как бенефициарий (пользователь) в отношении норм международного права, что же касается самих прав и свобод, то индивид, естественно, является их субъектом, для него они и существуют. Дело в том, что общепризнанные нормы о правах человека носят характер общих принципов права, равно присущих как международному, так и внутригосударственному праву. Они отражают исторически достигнутый уровень демократии и гуманности общества на международном и внутригосударственном уровне. Благодаря этому они обладают особыми юридическими качествами. Ни международный договор, ни внутригосударственный закон не могут ограничить права человека. Для обоснования такого статуса используется концепция естественных прав человека" <*>. -------------------------------- <*> Лукашук И. И. Международное право. Особенная часть. М.: БЕК, 1997. С. 34.

Другая точка зрения может быть представлена мнением профессора В. А. Карташкина <*>, который отмечает, что государства, ратифицируя международные договоры по правам человека, берут на себя обязательства соблюдать достигнутые договоренности не только перед другими государствами, но и перед своими гражданами и всеми лицами, находящимися под их юрисдикцией. Видимо, это совершенно справедливое замечание В. А. Карташкина разделяется и приверженцами первой из приведенных точек зрения. Однако нам представляется верным и утверждение В. А. Карташкина о том, что индивид все более активно "вторгается" в международное право и даже в ряде случаев принимает участие в процессах обеспечения международных стандартов в области прав человека (это видно, в частности, из практики Европейского Суда по правам человека на многочисленных примерах прецедентного права <**>). Таким образом, подчеркивает проф. В. А. Карташкин, индивид как носитель международных прав и обязанностей участвует в международных правоотношениях, выполняет нормы международного права и несет ответственность за их нарушение. При этом основные субъекты международного права (автор называет их "первоначальными") - государства - не только обладают правами и обязанностями по международному праву, но и в отличие от индивидов создают его нормы и принципы. Таким образом, суть второй точки зрения состоит в том, что индивид является субъектом международного права с ограниченной правосубъектностью. -------------------------------- <*> См., например: Общая теория прав человека. М.: НОРМА, 1996. С. 489 - 493. <**> См., например, анализ прецедентного права Европейского Суда по правам человека в монографии: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М.: МНИМП, 1998.

Аналогичную точку зрения высказывает и ряд представителей Совета Европы и Европейского Суда. Так, выступая в Москве на IV внеочередном Всероссийском съезде судей, председатель Европейского Суда по правам человека Р. Рисдаль высказал мнение, что, поскольку частные лица могут инициировать разбирательство в Европейском Суде, "им предоставлен статус субъектов международного права" <*>. -------------------------------- <*> См. текст выступления Р. Рисдаля в книге М. Л. Энтина "Международные гарантии права человека - опыт Совета Европы". - М.: МНИМП, 1997. С. 6.

Вместе с тем факт, что ни один из актов Совета Европы не содержит прямого признания правосубъектности индивида, не случаен. Так или иначе, Конвенция о защите прав человека и основных свобод и протоколы к ней - это международные договоры или, точнее, система международных договоров, заключенных государствами - участниками. Индивид же, обращаясь в Европейский Суд, действует по правилам, которые установили государства - участники, и не вправе устанавливать свои правила. Государства - участники же согласились на признание юрисдикции Европейского Суда, сознавая, что члены Суда действуют в личном качестве и окончательное решение Суда может не только "не понравиться" государству - стороне, но и вызвать в его правовой системе существенные изменения, повлечь определенные расходы из его бюджета. Заметим, что последствия вступления России в Совет Европы и прежде всего практика рассмотрения Европейским Судом по правам человека случаев, связанных с Российской Федерацией, несомненно, внесут коррективы в вопрос о международно - правовой субъектности индивида применительно к российской доктрине международного права. Думается, что первая и вторая точки зрения, приведенные выше, подвергнутся конвергенции спустя 5 - 10 лет действия Конвенции для России. Практикующие российские юристы, связанные с правами человека, вынуждены будут в значительной степени ориентироваться на европейское прецедентное право. Причем европейское прецедентное право, смеем предположить, окажет влияние на конкретные случаи деятельности всех правоприменительных органов России, прежде всего - судов. Почему можно говорить о возможной конвергенции двух точек зрения на международную правосубъектность индивида? В правовой литературе, как в нашей стране, так и за рубежом, выдвинуты десятки различных концепций прав человека - религиозных, позитивистских, естественно - правовых, марксистских, антимарксистских, региональных и т. д. Однако такое разнообразие никак не может зажечь красный свет универсальной концепции сотрудничества государств в области прав человека. Универсальная концепция сглаживает крайности, оставляет лишь самое существенное, общее. Один из известных российских специалистов в области прав человека профессор С. В. Черниченко отмечает, что разнообразие перечисленных концепций не препятствует формированию универсальной концепции межгосударственного сотрудничества в области прав человека на основе общепризнанных принципов и норм международного права. Многие положения этой универсальной концепции получили широкое признание. С. В. Черниченко отмечает четыре основных составляющих универсальной концепции <*>. -------------------------------- <*> См.: Международное право. М.: Международные отношения, 1994. С. 298 - 301.

Во-первых, все права человека неделимы, составляют единый комплекс, из их совокупности нельзя исключить хотя бы одну составляющую в ущерб другим. Недопустимо противопоставление какого-либо одного права или свободы какому бы то ни было другому. Это замечание совершенно справедливо, поскольку в противном случае будет нарушен общий принцип уважения прав человека и основных свобод, принцип универсальности прав человека. Признание неделимости прав человека не исключает определенной их систематизации (С. В. Черниченко называет ее "градацией принципов"). Бесспорно, что приоритетным правом является право на жизнь как важнейшее право, без обеспечения которого бессмысленно ставить вопрос о соблюдении остальных прав и свобод человека. С другой стороны, соблюдения лишь одного права на жизнь, конечно, недостаточно для полноценного существования и развития личности в обществе. Для этого требуются уважение и соблюдение и других прав и свобод. Иначе мы обнаружим не право на жизнь, а лишь право на существование, блестящие примеры которого известны из русской и советской классической литературы. Принцип неделимости прав человека свидетельствует о том, что именно он лежит в фундаменте европейского права. Международная правосубъектность индивида отходит на второй план, вопрос о ней становится если не второстепенным, то уж, по крайней мере, производным. Во-вторых, принцип уважения прав человека как один из основных принципов современного международного права никак не может противостоять другим его основополагающим принципам, он должен применяться и приниматься в системе всех принципов международного права. Поэтому ссылки на необходимость защиты прав человека не могут оправдать попыток нарушить другие принципы международного права: уважение государственного суверенитета, невмешательство государств во внутренние дела друг друга и прежде всего запрещение угрозы силой или ее применения в международных отношениях, а также, что немаловажно, принцип сотрудничества. Права и свободы человека не должны использоваться в качестве повода для посягательств на мир и безопасность, на независимость и равноправие государств, то есть на те основы, на которых базируется сама идея международного сотрудничества. Вот здесь мы еще раз убеждаемся, что международное право регулирует международные межвластные отношения, в том числе и в области прав человека. Индивид в этом плане безвластен, хотя ему гарантируется международно - правовая защита. В-третьих, из суверенитета государств вытекает, что вся сфера его взаимоотношений с собственным населением - вопрос, который находится прежде всего на уровне внутригосударственного права, включая судебные процедуры. Вместе с тем то обстоятельство, что государство самостоятельно регулирует свои взаимоотношения с собственным населением, не означает исключительности "права" государства. И здесь проявляется положение о прямом действии норм международного права в области прав человека, включая универсальный принцип уважения прав человека. На этом основано сложившееся в практике ООН и Совета Европы положение, что любое государство не может игнорировать свое обязательство уважать права человека, соблюдать права человека, включая запрещение апартеида, расизма, колониализма, ксенофобии, авторитаризма. Ранее считалось, что нарушения прав конкретных лиц (так называемые "индивидуальные случаи") полностью охватывались внутренней компетенцией государства и не могли быть предметом рассмотрения на международном уровне. В современной Европе это немыслимо. После принятия в 1993 г. новой Конституции Российской Федерации такой взгляд не выдерживает критики и применительно к российским реалиям. Статья 46 (часть 3) Конституции России гарантирует каждому, в соответствии с международными договорами Российской Федерации, право обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. Такое положение стало действительно реальным после присоединения России к Европейской конвенции по правам человека. И здесь происходит сближение первой и второй позиций по вопросу о правосубъектности индивида. Вместе с тем ничто не препятствует и самому государству добровольно передавать на обсуждение международных органов вопросы, касающиеся нарушений прав отдельных лиц. Это право государства, тем более, что действительно существуют нерешенные, спорные проблемы. Соответствующие положения содержатся, например, в Факультативном протоколе к Международному пакту о гражданских и политических правах 1966 года, актах Совета Европы. В настоящее время признается, что некоторые индивидуальные случаи могут быть предметом рассмотрения на международном уровне и на внедоговорной основе, причем даже без согласия заинтересованного государства. Однако, к сожалению, каких-либо критериев допустимости рассмотрения таких случаев не выработано. Вместе с тем практика уже знает подобные примеры, связанные с положением так называемого "некоренного" населения в государствах Прибалтики. Правда, ощутимых результатов улучшения прав человека здесь пока не достигнуто. Причиной тому - нежелание власть имущих Латвии, Эстонии и Литвы уважать права человека, родным языком для которого является русский. Печально, но применительно к государствам Прибалтики однозначно можно сделать вывод, что произвольно лишенный гражданства человек так называемой некоренной национальности именуется "негражданином", не имеет правовой защиты и по существу не является субъектом права в этих трех государствах <*>. -------------------------------- <*> К сожалению, Совет Европы пытается внедрить термин "негражданин" в Европейскую конвенцию о гражданстве. Думается, что в этой связи возникнут трудности при ее ратификации в палатах Федерального Собрания Российской Федерации.

Значительный шаг вперед в вопросе международно - правовой защиты прав человека был сделан в рамках общеевропейского процесса. В документе Московской части Конференции по человеческому измерению 1991 года подчеркивается, что "вопросы, касающиеся прав человека, основных свобод, демократии и верховенства закона, носят международный характер, поскольку соблюдение этих прав и свобод составляет одну из основ международного правопорядка", причем обязательства, принятые государствами в области человеческого измерения, не относятся к числу исключительно внутренних дел соответствующего государства. Таким образом, можно констатировать, что в международном праве (применительно к Европе) возникла норма, согласно которой права человека не могут рассматриваться как исключительно внутреннее дело государства. В-четвертых, область межгосударственного сотрудничества по вопросам прав человека должна быть деидеологизирована и деполитизирована. Это означает, что на уровне межгосударственных контактов признается необходимым исключить какой бы то ни было "идеологический" базис в вопросах прав человека. Оправдание произвола в отношении прав человека идеологическими, религиозными, политическими обстоятельствами и иными причинами недопустимо. Деидеологизация сотрудничества государств по вопросам прав человека должна быть неотъемлемой составляющей внешнеполитической доктрины того или иного государства. Таким образом, напрашивается вывод о том, что истина в вопросе о международной правосубъектности индивида лежит между двумя противоположными, на первый взгляд, крайностями. С одной стороны, никак нельзя отрицать, что международное право регулирует межгосударственные межвластные отношения. С другой стороны, гражданин индивидуально, без согласия своего государства, самостоятельно может обращаться в Европейский Суд по правам человека по поводу нарушения его прав, гарантированных Конвенцией по защите прав человека и основных свобод. Ему, собственно, безразлично, будет ли кто-либо считать его субъектом международного права или нет. Что можно сказать определенно - он будет осознавать себя бенефициарием (пользователем) всех прав и свобод, гарантированных нормами Совета Европы по Конвенции, участником которой является его государство. Этот гражданин относительно защиты своих прав в Европейском Суде автономен от воли своего государства (если считать, что не состоится процедура примирения). Если же заявление или жалоба гражданина будут удовлетворены Европейским Судом вопреки воле его государства, то объяснить этот факт, с точки зрения теории согласования воль государств, мягко говоря, будет не всегда просто. Заметим, что в данном случае индивид будет инициатором прецедента, который, как это уже часто встречалось в практике Совета Европы, особенно по процессуальным делам, становится уже и нормой. Итак, на сегодняшний день можно было бы констатировать следующее. Ни признание, ни отрицание международной правосубъектности индивида не означает барьера для индивидуального обращения в Европейский Суд по правам человека в Страсбурге. Вопрос правосубъектности никак не влияет на содержание прав и обязанностей сторон в Европейском Суде. Решения Европейского Суда принимаются судьями в личном качестве и не зависят от волеизъявления (несогласия) государства, гражданин которого обратился в Европейский Суд. В случае же согласия государства с заявлением гражданина вопрос решается путем дружественного урегулирования. Новый для традиционного международного права подход к разрешению теоретического вопроса о международно - правовой правосубъектности индивида не признан, но и не отвергнут. Для российской правовой доктрины он представляет традиционный интерес, и соединение двух позиций позволяет говорить о специальной правосубъектности индивида в Европейском Суде по правам человека, поскольку при этом индивид как бенефициарий Конвенции по защите прав человека и основных свобод автономен. Из сказанного вытекает также, что теория согласования воль государств применительно к прецедентному праву Европейского Суда нуждается в переосмыслении.

Название документа