Принцип равенства юридической силы доказательств в международно-правовом сотрудничестве по уголовным делам

ПРИНЦИП РАВЕНСТВА ЮРИДИЧЕСКОЙ СИЛЫ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОМ СОТРУДНИЧЕСТВЕ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ <*>

Ю. А. ЦВЕТКОВ

Цветков Юрий Анатольевич, заведующий кафедрой менеджмента следственного органа Института повышения квалификации Следственного комитета Российской Федерации, кандидат юридических наук, федеральный судья в отставке.

Статья посвящена одной из наиболее сложных теоретических и практических проблем международно-правового сотрудничества по уголовным делам - реализации принципа равенства юридической силы доказательств. Анализируя те сложности, которые возникают в процессе использования полученных за рубежом доказательств, автор предлагает конкретные пути решения этих сложностей в рамках действующего международно-правового механизма.

Ключевые слова: международное следственное поручение; юридическая сила доказательств; унификация доказательственных форм.

The article focuses on one of the most challenging theoretical and practical issues of international legal cooperation in criminal cases - implementation of the principle of equal evidence validity. Analyzing the difficulties that arise from the use of evidence obtained abroad, the author suggests specific ways to solve the problems which arise by means of effective international legal framework.

Key words: international investigative commission; evidence validity; evidentiary forms unification.

В условиях глобализации современного мира и транснационализации преступности международно-правовое сотрудничество следственных органов перестает быть чем-то экстраординарным и приобретает характер обыденной практики. Оборот входящих и исходящих поручений об оказании правовой помощи только в системе Следственного комитета Российской Федерации составляет более тысячи таких поручений в год. Одним из основных условий эффективности такого сотрудничества является принцип равенства юридической силы доказательств, который закреплен в российском законодательстве в максимально жесткой форме. В соответствии со ст. 455 УПК РФ доказательства, полученные на территории иностранного государства его должностными лицами в ходе исполнения ими поручений об оказании правовой помощи по уголовным делам или направленные в Российскую Федерацию в приложении к поручению об осуществлении уголовного преследования в соответствии с международными договорами, соглашениями или на основе принципа взаимности, заверенные и переданные в установленном порядке, пользуются такой же юридической силой, как если бы они были получены на территории Российской Федерации в полном соответствии с требованиями Кодекса. Несмотря на то что впервые принцип равенства юридической силы доказательств проведен в российском законодательстве со столь беспримерной последовательностью, его реализация сопряжена с рядом весьма непростых проблем теоретического и практического порядка. По смыслу закона для придания юридической силы доказательствам, полученным из-за рубежа, необходимо соблюдение двух условий - чтобы они были заверены и были переданы в установленном порядке. Наличие международного договора или соглашения таким условием не является, ибо по тексту статьи доказательства могут быть представлены на основании принципа взаимности, т. е. самого факта обращения руководителя следственного органа к компетентным органам иностранного государства. Следует подчеркнуть, что заверка доказательств подразумевает под собой всего лишь их формальную легализацию, которая в соответствии с Гаагской конвенцией 1961 г. осуществляется путем проставления апостиля, удостоверяющего подписи, качество, в котором выступило лицо, подписавшее документ, а также действительность штампа и печати, его скрепляющих. Таким образом, апостилирование может гарантировать лишь подлинность того или иного документа, но никак не достоверность содержащихся в нем сведений и тем более его юридическую силу. В подавляющем же большинстве случаев не исполняется даже это требование. Представляемые из-за рубежа документы либо удостоверены ненадлежащим образом, либо вовсе не удостоверены, в частности в силу того что в ряде стран не практикуется проставление печати или отсутствует единый ее образец - то, что мы называем гербовой печатью. Нет полной ясности и с порядком направления следственных поручений и передачи материалов, полученных в результате их исполнения. В соответствии с законодательной моделью, сформулированной в ст. 453 УПК РФ, запрос о производстве процессуальных действий направляется через тот орган государственной власти, в производстве которого находится уголовное дело. Однако в силу устоявшейся практики, основанной на положениях международных договоров, в частности Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г., направление следственных поручений осуществляется через генеральных прокуроров договаривающихся стран. В соответствии с положениями Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 г. сношения по вопросам исполнения следственных поручений осуществляются через национальные министерства юстиции, а в случаях, не терпящих отлагательства, поручения могут быть направлены следственным органом одного государства компетентному органу другого государства напрямую с последующей передачей материалов по исполненному поручению через министерство юстиции. Однако это далеко не самые сложные проблемы в ряду тех, что связаны с реализацией принципа равенства юридической силы доказательств. На этом пути отечественному правоприменителю приходится сталкиваться с двумя взаимосвязанными и куда более запутанными проблемами. Во-первых, полученные за рубежом доказательства в силу коренного различия правовых систем не всегда могут быть соотнесены с какой-либо конкретной процессуальной формой по российскому праву. Во-вторых, юридическая сила тех или иных доказательств в той стране, в которой эти доказательства получены, может быть весьма незначительной, и придание им такой же силы, какую имеют доказательства, полученные в строгом соответствии с УПК РФ, окажется абсолютно неравнозначной заменой. Лишь самый беглый взгляд на доказательственное право ведущих зарубежных правовых систем, причем как континентальных, так и атлантических, дает понимание всей остроты указанных проблем. В уголовном процессе США, например, используется такая характеристика свойств доказательства, как его вес (weight), под которым понимается сила, ценность и правдоподобность доказательства, представленного одной стороной, по сравнению со свидетельством, представленным другой стороной. Если судья в США решает проблемы допустимости доказательства, то определение его веса - исключительная прерогатива жюри присяжных. Сведения, полученные на досудебной стадии, имеют значение ориентировочной информации и приобретают статус доказательств только после их представления в суде. Поэтому на практике следователям нередко приходится сталкиваться с тем, что на их просьбу о допросе свидетеля из США приходит рапорт полицейского о содержании проведенной им беседы с интересующим следствие лицом. Причем американскому уголовному процессу не известны такие традиционные для России доказательственные формы, как предъявление лица для опознания или очная ставка. То, что в США называется опознанием, фактически является оперативно-розыскным мероприятием, известным как отождествление личности, при этом там допускается повторное предъявление для опознания одного и того же лица в случае, если первоначально оно не было опознано <1>. -------------------------------- <1> См.: Щербаков С. В. Американское уголовное доказательственное право. М., 2010. С. 119, 123.

Во Франции существуют общее и специальное расследование. Общее расследование (inquisition generalis) осуществляется силами полиции, направлено на установление события преступления и причастных к его совершению лиц. Собранные на этой стадии доказательства оформляются, как правило, единым протоколом. Специальное расследование (inquisition specialis) проводится судебным следователем по возбужденному прокурором уголовному делу на основании данных общего расследования. Именно на этой стадии собранным фактам должностным лицом судебной системы придается статус доказательств, которые могут быть использованы в суде <2>. Таким образом, информация, полученная полицейским, даже если она представлена в форме протокола, доказательственной силы иметь не будет. -------------------------------- <2> См.: Головко Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. М., 1995. С. 20 - 22.

В немецкой доктрине уголовного процесса выделяются строгое и свободное доказывание. В результате деятельности полиции и прокуратуры полноценные доказательства не появляются. Протоколы, составленные полицией, не могут быть оглашены в судебном разбирательстве. Основным способом легализации результатов полицейского расследования служит допрос полицейского в суде в качестве свидетеля. Другим способом легализации данных предварительного расследования служит обращение в участковый суд, где судья-дознаватель может провести отдельные следственные действия, не принимая дела к своему производству. При их проведении судья-дознаватель создает условия состязательности, приглашая все заинтересованные стороны. Составленные в результате таких действий протоколы приобретают доказательственное значение и только после этого могут быть использованы в суде. Существуют и заметные отличия в форме доказательств. Так, сведения, полученные из секретных источников оперативно-розыскной деятельности, могут приобрести статус доказательств двумя способами, сильно отличающимися от легальных отечественных процедур. Такой статус они получают как путем допроса полицейского о том, что ему стало известно со слов агента, остающегося для суда анонимным, так и путем допроса самого осведомителя без раскрытия участникам процесса данных о его личности <3>. -------------------------------- <3> См.: Калиновский К. Б. Уголовный процесс современных зарубежных государств. Петрозаводск, 2000. С. 10.

В связи с этим обоснованно ставится вопрос о необходимости последующей оценки полученных за рубежом сведений. Однако оценки на предмет чего? Существует мнение, что такие сведения подлежат оценке на предмет выполнения трех условий, необходимых для наделения их статусом доказательств: 1) соблюдение законов иностранного государства; 2) отсутствие нарушений прав человека, гарантированных российской Конституцией; 3) соблюдение условий запроса об оказании правовой помощи и согласие на его исполнение <4>. Предложения сами по себе разумные, однако остается загадкой, как автор представляет себе на практике реализацию первого из них? Кто должен оценивать представленные материалы на предмет их соответствия законодательству страны происхождения - российские или иностранные должностные лица, и в рамках каких процедур? -------------------------------- <4> См.: Феоктистова Е. Е. Международное сотрудничество органов предварительного расследования по уголовным делам: процессуально-правовые и криминалистические аспекты. М., 2010. С. 34.

Вообще, если исходить из буквального толкования ст. 455 УПК РФ, переданные из-за рубежа доказательства признаются a priori допустимыми без какой-либо их дальнейшей оценки. Получается, что анализируемая норма, хотя и посвящена принципу равенства юридической силы доказательств, может быть истолкована как направленная на придание им качества допустимости. Кроме того, говоря о равенстве юридической силы доказательств как принципе международно-правового сотрудничества, мы невольно встаем на путь противоречия отечественной уголовно-процессуальной доктрине, согласно которой ни одно доказательство не имеет заранее установленной силы и подлежит оценке на предмет соответствия критериям допустимости, достоверности и достаточности на основе внутреннего убеждения правоприменителя. В действительности же смысл анализируемой нормы должен сводиться не к уравниванию доказательств по их юридической силе и тем более не к тому, чтобы наделить их презумпцией допустимости, а лишь к тому, чтобы уравнять основания оценки доказательств, полученных за рубежом, и доказательств, полученных российскими следователями на территории нашей страны. При таких обстоятельствах представляется более правильным изложить данную норму в новой редакции, указав, что доказательства, полученные при исполнении следственного поручения на территории иностранного государства, подлежат оценке на равных основаниях с доказательствами, полученными на территории Российской Федерации в порядке и формах, предусмотренных УПК РФ. Однако как же все-таки следует поступить с теми материалами, которые не подпадают под установленную УПК РФ форму? На этот счет в литературе высказаны самые разные мнения. Наиболее категоричное - признавать их недопустимыми <5>. Однако добиться полного совпадения процессуальной формы если и не во всех, то хотя бы в большинстве случаев - это утопия, поэтому при таком подходе ни о каком эффективном международно-правовом сотрудничестве говорить не приходится. -------------------------------- <5> См.: Васяев А. А. Признание доказательств недопустимыми в ходе судебного следствия в суде первой инстанции в российском уголовном процессе. М., 2010. С. 19.

По мнению других авторов, такие доказательства могут образовывать один-единственный вид доказательств - иной документ, поскольку деятельность иностранных учреждений следует оценивать не как совершение процессуальных действий российскими следственными органами, а как деятельность иного учреждения (органа), совершаемую в пределах ее собственной компетенции <6>. Но не происходит ли здесь подмена процессуальной формы? Если нам представлены показания, но оформленные от третьего лица в виде полицейского рапорта или отчета? Или если это опознание, которое проведено не по правилам опознания, а как отождествление личности? Придание таким материалам статуса иных документов равносильно тому, как если бы мы придали такой статус протоколам допроса или опознания, составленным российскими следователями с нарушением требований УПК РФ. Такое решение представляется заведомо порочным. -------------------------------- <6> См.: Щербаков С. В. Реализация норм международного права в деятельности органов предварительного расследования: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 172.

Третья точка зрения заключается в том, что если полученные от иностранного государства материалы обладают всей совокупностью ярко выраженных признаков, позволяющих отнести их к тому или иному виду доказательств, предусмотренных ч. 2 ст. 74 УПК РФ, то следует их признавать таковыми <7>. Однако здесь возникает вопрос: как быть с теми материалами, которые такой совокупностью не обладают? Относить их все к тем же иным документам? И второй вопрос: как все-таки оценивать эти материалы, если они подпадают под какую-либо процессуальную форму по российскому законодательству, но при этом не содержат некоторых важных признаков, делающих их допустимыми? Например, в протоколах допроса или опознания отсутствует предупреждение сторон об ответственности за дачу заведомо ложных показаний либо им не разъяснено право не свидетельствовать против своих близких родственников? -------------------------------- <7> См.: Феоктистова Е. Е. Указ. соч. С. 35.

По сути, наличие спора как такового - в данном случае показатель несовершенства правового регулирования по рассматриваемому вопросу. В противоречивой правоприменительной практике судов можно встретить реализацию всех указанных выше подходов. Следовательно, принципиальное решение спора - не в том, чтобы присоединиться к одной из ранее высказанных точек зрения, а в том, чтобы предложить пути усовершенствования существующего механизма. Проблема реализации принципа равной юридической силы доказательств, как нам представляется, может быть решена в четырех направлениях. Первым перспективным направлением преодоления процессуальных проблем международно-правового сотрудничества является проведение совместных расследований межгосударственными следственными группами, создание которых предусмотрено рядом международных договоров - Конвенцией ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г., Конвенцией ООН против коррупции 2003 г., подписанной, но не ратифицированной российской стороной; Кишиневской конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 2002 г. В составе такой группы следователь на территории иностранного государства может осуществлять сбор доказательств в предусмотренных национальным законодательством формах. Однако данная модель имеет два существенных ограничения. Во-первых, деятельность межгосударственной следственной группы является слишком затратным и организационно трудоемким мероприятием, поэтому ее создание оправдано лишь при необходимости производства на территории иностранного государства большого объема следственных действий по наиболее масштабным уголовным делам. Во-вторых, действие таких групп может быть воспринято как ущемление государственного суверенитета, и такое соображение является одной из причин того, что Кишиневская конвенция не ратифицирована российским парламентом. Второй путь полноценной реализации принципа равенства юридической силы доказательств - это их получение в соответствии с инструкцией следственного органа, содержащейся в поручении о производстве тех или иных процессуальных действий. По такому пути пошли страны - участники СНГ. Так, в соответствии со ст. 8 Минской конвенции, по просьбе запрашивающего учреждения при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение может применить процессуальные нормы запрашивающей стороны, если только они не противоречат законодательству запрашиваемой стороны. Однако даже в СНГ такой порядок носит скорее исключительный характер, да и его реализация далека от совершенства, поскольку ограничена как рамками иностранного законодательства, так и возможностями составить исчерпывающую инструкцию, которая отражала бы реалии применения и толкования права, а также была бы универсальной для всего разнообразия следственных ситуаций. Наиболее оптимальным путем решения создавшейся проблемы стала бы унификация на межнациональном уровне форм и источников получения доказательств. Такая унификация могла бы иметь место в рамках конвенции, содержащей уголовно-процессуальные нормы, применяемые каждым государством при исполнении международного следственного поручения. Таким образом, имелся бы единый правовой стандарт, на основании которого национальные следственно-судебные органы могли бы давать оценку полученным из-за рубежа доказательствам. Однако, принимая во внимание коренные различия между правовыми системами стран мира, мы понимаем, что на сегодняшний день задача по созданию типового международного УПК, хотя и может быть отнесена к числу наиболее амбициозных правовых проектов современности, еще весьма далека от своего воплощения. В настоящее время более реалистичным представляется достижение соглашения о едином принципе придания доказательствам юридической силы. Им могло бы стать правило, в соответствии с которым должностные лица иностранного государства, получившие доказательства в ходе исполнения международного поручения, должны были бы представлять их в свои национальные суды для проверки на предмет их соответствия национальному законодательству и легализации с целью наделения статусом доказательств. Данный путь, хотя и не решит всех проблем, связанных с реализацией принципа равенства юридической силы доказательств, однако станет заметным шагом на пути укрепления международно-правового сотрудничества по уголовным делам.

Название документа