Особенности контроля конституционности Таможенного кодекса Таможенного союза

(Казанцев С. М.) ("Журнал конституционного правосудия", 2013, N 2) Текст документа

ОСОБЕННОСТИ КОНТРОЛЯ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ТАМОЖЕННОГО КОДЕКСА ТАМОЖЕННОГО СОЮЗА

С. М. КАЗАНЦЕВ

Казанцев С. М., судья Конституционного Суда Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор.

Статья посвящена конституционному контролю в сфере правового регулирования таможенных отношений в связи с созданием Таможенного союза. Образование Таможенного союза привело к тому, что конституционные права граждан Российской Федерации в случаях, когда они нарушаются договорами и иными правовыми актами Таможенного союза, с учетом правоприменительной практики как российских государственных органов, так и международных оказываются без надлежащей судебной защиты. В связи с этим у Конституционного Суда Российской Федерации появилась задача истолкования законоположений, которое позволяло бы сохранить конституционный контроль в сфере правового регулирования таможенных отношений.

Ключевые слова: Таможенный союз, Договор о Таможенном кодексе Таможенного союза, конституционный контроль, конституционные права граждан.

Particular features of constitutional control of Customs Union Customs Code S. Kazantsev

Kazantsev Sergey Mikhailovich - judge at the Russian Constitutional Court, honoured lawyer of the Russian Federation, doctor of law, professor.

The article focuses on constitutional control in the area of legal regulation of customs relationships in connection with the establishment of the Customs Union. The establishment of the Customs Union was followed by the lack of legal remedies of protection of Russian citizens' rights when they are infringed by the Customs Union's treaties and other acts, taking into account the case law of both Russian competent authorities and international ones. In this situation the Russian Constitutional Court has got a new task of interpretation of legal provisions which would allow to provide for constitutional control in the area of customs relationships legal regulation.

Key words: Customs Union, Treaty on the Customs Code of the Customs Union, constitutional control, constitutional rights of citizens.

В связи с образованием Таможенного союза как в Российской Федерации, так и в других входящих в Союз государствах целые отрасли права - национального, внутреннего - превращаются в отрасли международного права. Так, в соответствии с решением Межгосударственного Совета ЕврАзЭС от 5 июля 2010 г. N 48 "О ходе реализации второго этапа формирования таможенного союза в рамках ЕврАзЭС" вступил в силу Договор о Таможенном кодексе Таможенного союза от 27 ноября 2009 г. И теперь согласно и данному Договору, и Федеральному закону от 27 ноября 2010 г. N 311-ФЗ "О таможенном регулировании в Российской Федерации" таможенное регулирование в Российской Федерации осуществляется прежде всего в соответствии с таможенным законодательством Таможенного союза и лишь субсидиарно - в соответствии с законодательством Российской Федерации, а место утратившего силу Таможенного кодекса РФ занял Таможенный кодекс ТС. Аналогичные изменения были внесены и в законодательство других государств - членов Таможенного союза. Возникновение правовой системы Таможенного союза отразилось на работе органов конституционного контроля государств-членов. Об этом, в частности, свидетельствует практика Конституционного Суда РФ. В соответствии с ч. 2 (п. "г") ст. 125 Конституции РФ Конституционный Суд РФ разрешает дела о соответствии Конституции РФ не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации. Причем только в порядке абстрактного нормоконтроля по запросам высших государственных органов Российской Федерации и ее субъектов. Эта конституционная норма конкретизируется в положениях подп. "г" п. 1 части первой ст. 3, 88 - 91 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации". Поскольку Таможенный кодекс ТС является приложением к Договору о Таможенном кодексе, который в соответствии с решением Межгосударственного Совета ЕврАзЭС от 5 июля 2010 г. N 48 вступил в силу для Российской Федерации с 1 июля 2010 г., Конституционный Суд по буквальному смыслу вышеприведенных законоположений не должен проверять на соответствие Конституции РФ ни отдельные статьи данного международно-правового акта, ни его в целом. Это приводит к тому, что конституционные права граждан Российской Федерации в случаях, когда они нарушаются договорами и иными правовыми актами Таможенного союза, с учетом правоприменительной практики как российских государственных органов, так и международных, наднациональных оказываются без надлежащей судебной защиты. В связи с этим у Конституционного Суда РФ появилась задача такого истолкования вышеприведенных законоположений, которое позволяло бы сохранить конституционный контроль в сфере правового регулирования таможенных отношений. Следует заметить, что до вступления в силу Таможенного кодекса ТС в практике Конституционного Суда РФ почти не встречалось обращений граждан, связанных с оспариванием международных правовых актов. Было буквально два исключения. Определением Конституционного Суда РФ от 29 апреля 1999 г. N 62-О "По запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке конституционности статей 2, 3 и 12 Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной" было отказано заявителям в проверке данного Договора, подписанного 31 мая 1997 г., в связи с тем что 1 апреля 1999 г. он вступил в силу, а "в соответствии со статьей 125 (часть 2, пункт "г") Конституции РФ, статьями 3 (подпункт "г" пункта 1 части первой) и 89 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд РФ правомочен проверять конституционность лишь не вступивших в силу международных договоров Российской Федерации; разрешение дел о проверке соответствия Конституции РФ вступивших в силу международных договоров Российской Федерации неподведомственно Конституционному Суду РФ". А в Определении от 29 января 2009 г. N 4-О-О Конституционный Суд РФ отказал в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Осипова Геннадия Давыдовича на нарушение его конституционных прав Федеральным законом "О ратификации Договора между Российской Федерацией и Украиной о российско-украинской государственной границе", в том числе и потому, что проверка конституционности вступившего в силу международного договора (в данном случае - Договора между Российской Федерацией и Украиной о российско-украинской государственной границе), на чем настаивал заявитель в своей жалобе, не относится к компетенции Конституционного Суда РФ, как она определена в ст. 125 Конституции РФ и ст. 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации". Напротив, контролем национального правового регулирования в таможенной сфере Конституционный Суд занимался весьма активно: до 2011 г. в связи с проверкой только отдельных положений Таможенного кодекса РФ им было вынесено около 50 постановлений и определений. Кроме того, проверялись положения Закона РФ "О таможенном тарифе" и ряд постановлений Правительства РФ о таможенных тарифах и квотах. Было выработано немало правовых позиций, конкретизировавших конституционные основы таможенного права. В связи с вступлением в силу Таможенного кодекса Таможенного союза встал вопрос о возможности применения этих правовых позиций, выработанных Конституционным Судом РФ по поводу правовых положений Таможенного кодекса РФ, к аналогичным правовым положениям нового Кодекса. Впервые Конституционный Суд РФ коснулся этого вопроса в своем Определении от 17 ноября 2011 г. N 1487-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Худайназарова Мурата Реимназаровича на нарушение его конституционных прав положениями статей 150, 153 и 195 Таможенного кодекса Таможенного союза". Заявитель утверждал, что оспариваемые положения Таможенного кодекса Таможенного союза позволяют таможенным органам ограничивать право лиц, не являющихся участниками таможенных правоотношений, на пользование и распоряжение принадлежащим им имуществом, поскольку таким лицам отказывают в выдаче паспорта транспортного средства на автомобиль, не прошедший таможенное оформление. В соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда, изложенными в его определениях по вопросу проверки российско-украинского договора, нормы Таможенного кодекса Таможенного союза, как приложения к ратифицированному Федеральным законом и вступившему в силу международному договору Российской Федерации, не могли быть предметом проверки Конституционного Суда РФ. Вместе с тем Конституционному Суду следовало обратить внимание на то, что речь идет о специфическом международном акте Таможенного союза Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации. Такой акт может быть отнесен к сфере так называемого наднационального (надгосударственного = Supranational) права. И хотя, как указывает профессор М. Л. Энтин, "специалисты, пишущие по проблемам наднациональности, дают различную трактовку явлений и приходят к диаметрально противоположным выводам во многом из-за неразберихи с исходными понятиями и совершенно различной оценкой того, что собой представляет наднациональность" <1>, все они склонны считать, что "наднациональное право" представляет собой совершенно новую систему правового регулирования отношений, оригинальность которой не позволяет относить ее в полной мере к международному праву <2>. -------------------------------- <1> См.: Энтин М. Л. Международные организации и проблема наднациональности // Мировая экономика и международные отношения. 1988. N 9. С. 135. <2> См.: Толстухин А. Э. Право Европейского союза: новая модель регулирования межгосударственных отношений // Государство и право. 1997. N 10. С. 89; Азнагурова Г. М. К вопросу о национальной и международной правовых системах // Право и государство. 2006. N 5. С. 8 - 9.

Наднациональное право, оставаясь по своей сути правом международным, по своей форме и по содержанию приближается к внутреннему законодательству. В отличие от классического международного права оно регулирует не только межгосударственные (горизонтальные) отношения, но одновременно и внутригосударственные (вертикальные, властные): между государством, его органами, его учреждениями и юридическими лицами, гражданами. Кроме того, договоры наднационального права являются актами прямого действия, которые непосредственно применяются исполнительными и судебными органами как государственной, так и надгосударственной власти на территории Российской Федерации. Согласно п. 3 ст. 5 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" "положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты". В соответствии с международно-правовой доктриной их можно отнести к так называемым самоисполнимым договорам. Они характеризуются тем, что устанавливают права, которые могут быть защищены индивидом непосредственно в национальном суде <3>. Но ими устанавливаются не только права, но и обязанности и ответственность граждан и юридических лиц. Такие международные договоры напрямую затрагивают конституционные права и свободы граждан (например, устанавливают размеры таможенных пошлин и порядок их взыскания, регламентируют порядок осуществления таможенного контроля). -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография С. Ю. Марочкина "Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации" включена в информационный банк согласно публикации - Норма, Инфра-М, 2011. ------------------------------------------------------------------ <3> Осминин Б. И. Самоисполнимость - условие непосредственного применения международных договоров Российской Федерации // Юрист-международник. 2005. N 2. С. 1. См. также: Марочкин С. Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации. М., 1998. С. 157 - 159, 164, 172; Лукашук И. И. Международное право в судах государств. СПб., 1993. С. 105, 126; Курашвили А. Ю. Проблемы самоисполнимости международных договоров во внутригосударственной правовой системе // Правоведение. 2006. N 4. С. 176 - 185.

До сих пор единственным бесспорным и ярким примером наднационального права являлось право Европейского союза. Правовое регулирование других международных организаций, таких, как, например, Совет Европы, ВТО, чаще относят к сфере международного права. Но вопрос об их наднациональной составляющей продолжает обсуждаться. После вступления в силу Таможенного кодекса ТС право Таможенного союза и Евразийского экономического сообщества также может быть отнесено к данной категории. Мы здесь не затрагиваем проблему юридической силы и природы нормативных правовых актов, издаваемых органами Таможенного союза и ЕврАзЭС, так называемого внутреннего права международной организации, которые также являются важной составной частью наднационального права, поскольку в практике Конституционного Суда этот аспект пока не рассматривался. Но с этой проблемой уже столкнулись наши коллеги из Конституционного совета Республики Казахстан, и скоро, видимо, столкнутся конституционные суды других участников Таможенного союза. В силу нарастающей интеграционной тенденции в рамках ЕврАзЭС можно предположить, что количество наднациональных нормативных актов, подобных Таможенному кодексу ТС, будет только увеличиваться. В частности, уже сейчас достаточно остро стоит проблема технического регулирования в Таможенном союзе <4>. При этом их содержание будет все в большей степени регламентировать и тем самым, не исключено, что и ограничивать основные конституционные права граждан как Российской Федерации, так и других стран Союза. -------------------------------- <4> Морозов А. Н. Международно-правовые аспекты технического регулирования в Таможенном союзе // Журнал российского права. 2012. N 4. С. 77.

В связи с этим возникает ряд вопросов: следует ли выводить такого рода международные договоры из-под нормоконтроля, осуществляемого, в частности, Конституционным Судом РФ; как в условиях Таможенного союза должны защищаться те права и законные интересы граждан, которые в условиях досоюзного правового регулирования защищались в порядке конституционного судопроизводства; не будет ли отнесение такого рода "договоров-кодексов" ("договорного законодательства") к стандартным международным договорам означать отказ от решения назревших правовых проблем? И это, в свою очередь, не будет ли свидетельствовать о том, что Конституционный Суд, не решающийся на расширительное толкование ч. 2 (п. "г") ст. 125 Конституции, тем самым отказывается и от своего основного предназначения - защищать Конституцию и права человека? По смыслу ст. 79 Конституции РФ государство может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами только в том случае, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации. В соответствии со ст. 15 (ч. 4) Конституции РФ международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Создается, казалось бы, странная ситуация: в соответствии с компетенцией, установленной ст. 125 Конституции, Конституционный Суд вправе защищать гражданина от нарушения его конституционных прав нормами международного договора (соответственно и нормами актов международной организации), но только до тех пор, пока такой договор не стал составной частью российской правовой системы. Но как только он включается в эту систему и обретает силу не закона, а надзаконного источника права, он изымается из-под конституционного контроля. И следовательно, у Конституционного Суда отсутствует право реагировать на случаи ограничения прав и свобод человека и гражданина такими договорами и соответственно основанными на них актами международных организаций после их ратификации. Но так ли уж это странно? Статья 15 (ч. 4) и соответствующая ей ч. 2 (п. "г") ст. 125 Конституции РФ корреспондируют с международно-правовым принципом pacta sunt servanda, в соответствии с которым государство не может ссылаться на положения своего внутреннего права, включая конституцию, для оправдания невыполнения обязательств по международному праву (ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров). Если один из участников международного договора решит отказаться от выполнения его отдельных обязательств вследствие их несоответствия собственной конституции, то тем самым он нарушает достигнутое соглашение сторон. В том случае, если Конституционный Суд РФ решится приступить в системе действующей Конституции к проверке ратифицированных международных договоров, возникает естественный вопрос о сфере действия решения Конституционного Суда РФ. Вправе ли Конституционный Суд признать их утратившими силу и не подлежащими применению? И следует ли их признать утратившими силу и не подлежащими применению только на территории Российской Федерации или на всей территории Таможенного союза? Могут ли органы конституционного контроля Белоруссии и Казахстана поступить аналогичным образом и будут ли обязательны их решения на территории Российской Федерации? Эти вопросы влекут за собой другие... Кроме того, приоритетность толкования норм Таможенного кодекса ТС органами национального конституционного контроля над толкованием, которое дается судебными органами Таможенного союза, вызывает сомнения. В соответствии со ст. 13 Статута Суда Евразийского экономического сообщества, утвержденного решением Межгоссовета ЕврАзЭС (на уровне глав государств) от 5 июля 2010 г. N 502, этот Суд, в частности, обеспечивает единообразное применение Договора и других действующих в рамках Сообщества международных договоров и принимаемых органами ЕврАзЭС решений; осуществляет толкование положений международных договоров, действующих в рамках ЕврАзЭС, и решений органов ЕврАзЭС. Толкование осуществляется при принятии решений по конкретным делам, а также по запросам Сторон, высших судебных органов Сторон, Межгосударственного Совета, Межпарламентской Ассамблеи и Интеграционного комитета ЕврАзЭС. В связи с формированием Таможенного союза Суд в числе прочего дает толкование международных договоров, составляющих договорно-правовую базу Таможенного союза, актов, принятых органами Таможенного союза. Кроме того, согласно ст. 26 этого Статута Суд выносит консультативные заключения по запросам Сторон, органов ЕврАзЭС и Таможенного союза, высших органов судебной власти по вопросам применения международных договоров и решений органов ЕврАзЭС и Таможенного союза, которые носят рекомендательный характер. Таким образом, участники Таможенного союза предусмотрели возможность судебного контроля за единообразным и соответствующим целям ЕврАзЭС правоприменением положений Таможенного кодекса и других договоров Таможенного союза и установили механизм такого контроля, в котором конституционным судам отведено очень скромное место, а именно они получили право наряду с другими высшими судами обращаться в Суд Евразийского экономического сообщества с запросом о толковании положений договоров, действующих в рамках ЕврАзЭС. Толкование Суда ЕврАзЭС согласно данному международному соглашению приобретает высшую юридическую силу, превосходящую силу решений конституционных судов. Такое положение Суда ЕврАзЭС означает, что ему на территории Евразийского экономического пространства предоставлено приоритетное право в толковании и выявлении как буквального, так и конституционного смысла положений таможенного законодательства Таможенного союза, а органы конституционного контроля должны действовать в несвойственной им до сих пор роли заявителя. Есть основания сомневаться в том, что Конституционный Суд РФ согласится с таким правовым регулированием, поскольку такой подход будет означать ограничение не только его конституционных полномочий, но и конституционных прав граждан. Особенно сомнительно это в том случае, когда вопрос о конституционности аналогичной нормы был уже решен Конституционным Судом в рамках конституционного судопроизводства. Как заметил по поводу юридической силы Европейской конвенции по правам человека В. Д. Зорькин в статье "Предел уступчивости", "принципы государственного суверенитета и верховенства Конституции в правовой системе России относятся к основам ее конституционного строя. Конвенция как международный договор России является составной частью ее правовой системы, но она не выше Конституции. Конституция в статье 15 устанавливает приоритет международного договора над положениями закона, но не над положениями Конституции. Монополия на истолкование положений Конституции и выявление конституционного смысла закона принадлежит Конституционному Суду. И поэтому истолкование Конституции, данное высшим судебным органом государства, не может быть преодолено путем толкования Конвенции, поскольку ее юридическая сила все-таки юридическую силу Конституции не превосходит". В связи с этим встает вопрос о возможности использования конституционными судами в таких случаях доктрины "подразумеваемой компетенции" в духе известного решения Международного Суда ООН 1949 г. "О возмещении ущерба, понесенного на службе ООН" <5>. -------------------------------- <5> Маргиев В. И. Вспомогательные органы ООН и концепция "подразумеваемой компетенции" международных организаций // Вестник Московского университета. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. N 1. С. 64 - 69.

Близки к такому взгляду и правовые позиции наших казахских коллег. В частности, нормативное Постановление Верховного Суда от 10 июля 2008 г. "О применении норм международных договоров Республики Казахстан", в соответствии с которым при возникновении коллизии между конституционными положениями и ратифицированными (или нератифицированными) международными договорами, участником которых является Республика Казахстан, приоритет в применении принадлежит конституционным нормам. А также Постановление Конституционного совета Республики Казахстан от 7 мая 2001 г. N 6/2 "О представлении Кызылординского областного суда о признании неконституционными части второй пункта 6.12 статьи 6 Договора аренды комплекса "Байконур", статей 5 и 11 Соглашения о взаимодействии правоохранительных органов в обеспечении правопорядка на территории комплекса "Байконур", в котором подтверждается принцип верховенства Конституции на территории республики и указывается на обязательность соответствия ей международных договоров; и Постановление Конституционного совета Республики Казахстан от 18 мая 2006 г. N 2 "Об официальном толковании подпункта 7 статьи 54 Конституции Республики Казахстан", в котором указано, что в случае признания в установленном порядке международного договора Республики Казахстан или отдельных его положений противоречащими Конституции Республики, обладающей согласно п. 2 ст. 4 Основного Закона высшей юридической силой на территории Республики, такой договор полностью или в части, признанной не соответствующей Конституции, не подлежит исполнению. Конституционный Суд РФ нередко прибегал к расширительному пониманию собственной компетенции в своих же решениях. Путем расширительного толкования термина "граждане" он решил принимать к рассмотрению обращения не только граждан Российской Федерации, но и иностранцев, лиц без гражданства, а также юридических лиц, в том числе органов муниципальных образований; расширительно толкуя понятие "закон", он указал, что проверка конституционности по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан в порядке ст. 125 (ч. 4) Конституции РФ может быть осуществлена как в отношении собственно законов Российской Федерации и ее субъектов, так и в отношении иных нормативных актов, в том числе постановлений Правительства. В равной мере Конституционный Суд мог бы распространять принцип приоритета собственного толкования Конституции по отношению к любому иному толкованию Таможенного кодекса ТС. Именно этот аспект присутствовал и стал основным в уже упомянутом деле Худайназарова. Оспаривавшиеся заявителем нормы ст. 150, 153 и 195 Таможенного кодекса Таможенного союза были аналогичны ранее действовавшим положениям Таможенного кодекса РФ, а именно п. 1 ст. 15, в соответствии с которым никто не вправе пользоваться и распоряжаться товарами и транспортными средствами до их выпуска иначе как в порядке и на условиях, которые предусмотрены данным Кодексом, и п. 1 ст. 164, согласно которому товары приобретают для таможенных целей статус находящихся в свободном обращении на таможенной территории Российской Федерации после уплаты таможенных пошлин, налогов и соблюдения всех ограничений, установленных в соответствии с законодательством Российской Федерации о государственном регулировании внешнеторговой деятельности. Этим положениям Таможенного кодекса РФ было дано конституционное истолкование в решениях Конституционного Суда, сохраняющих силу, хотя сами они утратили силу с 29 декабря 2010 г. Причем суды общей юрисдикции в своих решениях по делу гражданина Худайназарова не игнорировали правовые позиции Конституционного Суда, более того, они непосредственно сослались на Определение Конституционного Суда от 12 мая 2006 г. N 167-О "По жалобе гражданина Кириллова Владимира Сергеевича на нарушение его конституционных прав пунктом 1 статьи 15 Таможенного кодекса Российской Федерации", но поскольку в нем оценка оспариваемой статьи была дана в связи с приобретением незаконно ввезенного транспортного средства, а в данном случае транспортное средство было ввезено законно, но при этом имело место льготное таможенное оформление без уплаты соответствующих платежей, то они посчитали, что правовая позиция, выраженная в Определении по жалобе Кириллова, не подлежала применению в данном деле. Конституционный Суд РФ, осуществляя ранее проверку конституционности аналогичных положений таможенного законодательства Российской Федерации, указал, что факт неуплаты таможенных платежей лицом, ответственным за надлежащее таможенное оформление ввозимого на территорию Российской Федерации транспортного средства, не может являться препятствием для добросовестного приобретателя во владении, пользовании и распоряжении данным имуществом (Постановление от 12 мая 2011 г. N 7-П). При этом лица, которые на момент приобретения транспортного средства не знали и не должны были знать о незаконности его ввоза на территорию Российской Федерации, не могут рассматриваться как ответственные за таможенное оформление соответствующих транспортных средств, поскольку на момент ввоза на территорию Российской Федерации не состояли в каких-либо отношениях по поводу указанных транспортных средств (Определение от 12 мая 2006 г. N 167-О). И в связи с этим, конечно, Конституционный Суд не мог согласиться с таким толкованием его правовых позиций, которое дали в своих решениях суды общей юрисдикции. Смею предположить, что в том случае, если бы речь шла о проверке конституционности положений не Таможенного кодекса ТС, а Таможенного кодекса РФ, то Конституционный Суд мог бы вынести по данному обращению постановление без проведения публичного заседания, подтверждающего неконституционность данной правовой нормы с указанием о необходимости пересмотра дела заявителя. В данном деле Конституционный Суд предпочел уйти от прямого ответа на вопрос о соответствии Конституции РФ оспоренных положений Таможенного кодекса ТС, с тем чтобы не закрывать себе эту дорогу на будущее ни для возможности проверки вступившего в силу международного договора, ни для отказа в такой проверке, поскольку посчитал, что в данном случае конституционные права заявителя были нарушены не столько самими оспоренными положениями Таможенного кодекса ТС с учетом смысла, придаваемого им правоприменительной практикой, сколько ошибкой, допущенной правоприменителем при истолковании правовых позиций Конституционного Суда. В итоге Конституционный Суд РФ после двухмесячной дискуссии хотя и не нашел оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению, но и не посчитал, что проверка международных договоров не входит в его компетенцию. В Определении по жалобе гражданина Худайназарова Конституционный Суд РФ указал, что его правовые позиции, выработанные применительно к положениям Таможенного кодекса РФ, не утратили свою силу и подлежат применению в отношении действующего нормативного регулирования таможенных правоотношений, осуществляемого соответствующими положениями Таможенного кодекса ТС. В связи с этим оспариваемые положения Таможенного кодекса Таможенного союза, учитывая их схожий по содержанию характер с утратившими силу нормами Таможенного кодекса РФ, по смыслу ст. 15 (ч. 1 и 4) и ст. 79 Конституции РФ не могут применяться на территории Российской Федерации без учета указанных правовых позиций Конституционного Суда РФ. Следовательно, формально отказывая заявителю, Конституционный Суд, по сути, дал косвенное конституционное истолкование норм Таможенного кодекса ТС. Как следует из ряда постановлений Конституционного Суда РФ, юридическим последствием его решения, которым выявляется конституционно-правовой смысл нормы, является прекращение ее действия (а значит, и применения) в неконституционном истолковании и, следовательно, утрата ею силы на будущее время в любом ином, расходящемся с выявленным конституционно-правовым смыслом, допускавшемся ранее понимании. Причем в силу ст. 125 (ч. 4 и 6) Конституции РФ, ст. 6, части второй ст. 74, ст. 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" в этой части определения Конституционного Суда РФ фактически имеют ту же юридическую силу, что и его постановления <6>. Таким образом, в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Определение по жалобе гражданина Худайназарова как содержащее официальное разъяснение сохраняющих силу постановлений и определений Конституционного Суда РФ и предназначенное устранить обнаружившуюся неопределенность в понимании и в неконституционном истолковании правоприменителем ряда положений Таможенного кодекса ТС относительно права добросовестного приобретателя на получение паспорта транспортного средства на автомобиль, не прошедший таможенное оформление, должно толковаться как обязывающее правоприменительные органы Российской Федерации применять оспоренные положения международного договора только в соответствии с его мотивировочной частью, с тем чтобы обеспечить реализацию соответствующих положений данного Кодекса в конституционном смысле и исключить любое иное его истолкование и применение. -------------------------------- <6> См., например: Определение Конституционного Суда РФ от 11 ноября 2008 г. N 556-О-Р "О разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 года N 2-П по делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации"; Определение Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2008 г. N 1063-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Сотова Анатолия Никифоровича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 статьи 1 и статьей 4 Федерального закона "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации"; Определение Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. N 953-О-О "По жалобе гражданина Шеховцова Егора Владимировича на нарушение его конституционных прав частью третьей статьи 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" и пунктом 6 Положения о порядке и размерах возмещения судебных расходов, понесенных гражданами и (или) объединениями граждан, а также их представителями в связи с участием в конституционном судопроизводстве" // URL: //www. ksrf. ru.

По смыслу ст. 78 и 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" с момента принятия Определения оспоренные положения Таможенного кодекса ТС подлежат применению в нормативном единстве с правовыми позициями Конституционного Суда, содержащимися в нем, т. е. оно, по сути, при условии его официального опубликования могло бы рассматриваться как источник права Российской Федерации. Вместе с тем поскольку данное Определение вносит изменение в толкование и применение международного договора, то возможно, что оно должно рассматриваться и в качестве вспомогательного источника международного права. Такая двойственная юридическая природа решений Конституционного Суда по вопросам проверки конституционности международных договоров сама по себе не может быть исключена, поскольку производна от двойственности наднационального права, которое, как уже отмечалось, хотя и является по сути международным, но включает в себя и некоторые черты национального права. Большинство юристов-международников полагают, что в основу характеристики источников международного права может быть положена ст. 38 Статута Международного Суда ООН. В соответствии с ее ч. 1 Суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет: a) международные конвенции, как общие, так и специальные, устанавливающие правила, определенно признанные спорящими государствами; b) международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы; c) общие принципы права, признанные цивилизованными нациями; d) с оговоркой, указанной в ст. 59 (решение Суда обязательно лишь для участвующих в деле сторон и лишь по данному делу), судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм. При отсутствии единства взглядов относительно юридической природы и отличительных особенностей судебных решений, упомянутых в ст. 38, часть специалистов по публичному праву рассматривают их как самостоятельный вид источников международного права <7>. Вместе с тем существует и другая точка зрения, согласно которой судебные решения, так же как и доктрина международного права, являются лишь вспомогательными средствами уяснения и толкования источников международного права <8>. -------------------------------- <7> Международное право / Отв. ред. Г. В. Игнатенко и О. И. Тиунов. М., 2003. С. 124; Овсепян Ж. И. Статус источников международного права во внутригосударственной (национальной) правовой системе (вопросы интеграции международного права Российской Федерацией) // Северокавказский юридический вестник. 2010. N 3. С. 54. <8> Шумилов В. М. Международное право. М., 2012. С. 53.

При этом следует заметить, что как среди авторов, которые рассматривают судебные решения в качестве источников международного права, так и среди тех, кто придерживается противоположной точки зрения, есть такие, которые к числу судебных решений в этом контексте причисляют решения не только международных судов, но и судов национальных. Так, известный английский юрист Ян Броунли отмечал, что "судебные решения не являются, строго говоря, формальным источником, но по крайней мере в некоторых случаях их рассматривают как авторитетное доказательство состояния права", но при этом указывал, что решения национальных судов также имеют доказательственную силу, подтверждая свое мнение ссылками на известных ученых: Х. Лаутерпахта, Г. Шванцербергера и Г. Бриггса <9>. Авторы немецкого учебника международного права пишут, что под судейскими решениями в смысле ст. 38 Статута "подразумеваются не только решения Международного Суда, Постоянной палаты международного правосудия Лиги Наций или Международного трибунала по морскому праву, даже если предварительные решения (stare decisis) не имеют обязательной силы, но и решения международных третейских судов, а также решения национальных судов (огромный массив!), затрагивающие международное право. При этом следует остерегаться, что судебной практике собственного государства будет приписываться избыточное значение, что иногда демонстрирует, к примеру, англо-американская доктрина" <10>. Такого же мнения придерживается и профессор К. А. Бекяшев. По его мнению, "источником международного права являются не только решения Международного Суда ООН, но и решения иных международных и региональных судов (например, Международного уголовного суда ООН, Европейского суда по правам человека), а также в известном смысле решения и национальных судов" <11>. При этом он ссылается на председателя Международного Суда ООН в 2006 - 2009 гг. Розалин Хиггинс, которая, по его словам, безоговорочно считает решения судов (как международных, так и внутригосударственных) источником международного права. -------------------------------- <9> Броунли Я. Международное право. М., 1977. С. 47, 52. <10> Вольфганг Граф Витцтум и др. Международное право. М.-Берлин, 2011. С. 98 - 99. <11> Ануфриева Л. П., Бекяшев К. А. и др. Международное публичное право: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 23.

С другой стороны, как указывает профессор И. А. Конюхова, решения международных судов, являясь источником права международного, вместе с тем "служат началом формирования нормы внутригосударственного, в том числе конституционного, права" <12>. В связи с этим можно предположить, что, будучи источником международного права, решение (правовые позиции) конституционного суда одного государства имеет шанс стать и источником права других государств - членов Таможенного союза в том случае, если будет официально признано и официально опубликовано. Правда, пока не понятно, в каком качестве оно может быть признано и опубликовано в иностранном государстве. -------------------------------- <12> Конюхова И. А. Международное и конституционное право: теория и практика взаимодействия. М., 2006. С. 56.

В связи с этим следует напомнить, что упомянутое Определение по делу гражданина Худайназарова до сих пор не было официально опубликовано, поэтому оно не может рассматриваться в качестве источника права даже в России. В соответствии с ч. 4 ст. 4 Конституции Республики Казахстан как законы, так и международные договоры, участником которых является Республика, публикуются. Официальное опубликование нормативных правовых актов, касающихся прав, свобод и обязанностей граждан, является обязательным условием их применения. В ч. 3 ст. 15 Конституции РФ провозглашается обязанность официально публиковать законы, а также нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, но прямо о международных договорах и иных источниках международного права ничего не говорится. Поэтому Конституционным Судом РФ в связи с жалобой гражданина И. Д. Ушакова было дано разъяснение принципа опубликования нормативных правовых актов в Постановлении от 27 марта 2012 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 23 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации...". В нем Конституционный Суд указал, что значение данного принципа, безусловно, не ограничивается только сферой собственно законодательного регулирования, но в полной мере относится и к действиям государства, связанным с заключением и исполнением международных договоров Российской Федерации. В силу этого непосредственной реализации на территории Российской Федерации положений применяемого международного договора, затрагивающего права, свободы и обязанности человека и гражданина и устанавливающего при этом иные правила, чем предусмотренные законом, в обязательном порядке должно предшествовать его официальное опубликование, поскольку в противном случае гражданам Российской Федерации (иностранцам, лицам без гражданства) вопреки требованиям принципа поддержания доверия к закону и действиям государства, по сути, отказывалось бы в возможности своевременного доступа к полной и достоверной информации о содержании такого международного договора, без чего невозможно конституционно обоснованное ожидание уважения и соблюдения властями прав и свобод человека и гражданина. И хотя в рамках предмета проверки по данному делу Конституционный Суд рассмотрел действие данного принципа только применительно к одному из источников международного права - договору, не вызывает сомнений, что в случае надлежащего обращения он распространит свою правовую позицию и на другие источники. Как уже отмечалось, в своем Определении от 17 ноября 2011 г. Конституционный Суд дал оспоренным нормам конституционное истолкование и этим создал прецедент. С учетом этого, проверяя жалобу гражданина В. Н. Луконина на нарушение его конституционных прав п. 1 ст. 370 Таможенного кодекса Таможенного союза, Конституционный Суд в своем Определении от 21 декабря 2011 г. N 1695-О-О отказал заявителю лишь на том основании, что им не представлены копии документов, подтверждающих применение оспариваемых положений в его конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде. В соответствии с оспоренными положениями Таможенного кодекса товары, находящиеся на таможенной территории Таможенного союза и помещенные до вступления в силу данного Кодекса под таможенные режимы выпуска для внутреннего потребления, реимпорта и отказа в пользу государства, со дня вступления в силу данного Кодекса считаются помещенными под соответствующие таможенные процедуры; в отношении этих товаров применяются положения данного Кодекса и (или) иных актов таможенного законодательства Таможенного союза. Появление оспоренной нормы обусловлено изменением терминологии, используемой законодателем, в связи с вступлением в силу Таможенного кодекса ТС. Существовавшие ранее в государствах - участниках Таможенного союза таможенные режимы, имеющие одно правовое значение, но разные наименования, теперь объединены в единое для трех государств понятие "таможенная процедура выпуска для внутреннего потребления" <13>. То есть сама по себе, формально эта норма, казалось бы, не затрагивает вопрос об обратной силе Таможенного кодекса ТС, но, поскольку она находится в системной связи с другими нормами, регулирующими содержание таможенных режимов и таможенных процедур, она, указывая момент, с которого начинается действие нового Таможенного кодекса, регулирует и вопросы действия Таможенного кодекса ТС во времени. -------------------------------- <13> Косов А. Проблема пятилетнего срока // Таможенное регулирование. Таможенный контроль. 2012. N 4.

Новая жалоба того же заявителя на те же положения Таможенного кодекса ТС поступила в Конституционный Суд РФ в 2012 г. после вступления решения суда общей юрисдикции в законную силу. Заявитель полагал, что данная норма в системной связи с положениями ст. 99 Таможенного кодекса ТС, которая предусматривает, что таможенные органы проводят таможенный контроль после выпуска товаров в течение трех лет со дня окончания нахождения товаров под таможенным контролем, а не одного года, как было предусмотрено Таможенным кодексом РФ, придает кодексу (договору) обратную силу, ограничивая тем самым права граждан. По смыслу правовых позиций Конституционного Суда РФ общим для всех источников права, независимо от того, являются они внутригосударственными или международными, является принцип, согласно которому недопустимо придание обратной силы источнику права, ухудшающему правовое положение граждан. Этот принцип вытекает из Конституции и вместе с тем имеет общеправовое значение; федеральный законодатель, вводя в действие новые правовые нормы и признавая утратившими силу прежние, обязан, как того требуют ст. 1, 2, 17 (ч. 1), 18, 19, 54 (ч. 1) и 55 (ч. 2 и 3) Конституции РФ, соблюдать принципы справедливости, равенства и поддержания доверия граждан к закону и действиям государства и не вправе придавать обратную силу новому регулированию, если оно ухудшает правовое положение личности, ограничивает ее субъективные права, уже существующие в конкретных правоотношениях <14>. -------------------------------- <14> Постановление Конституционного Суда РФ от 20 июля 2011 г. N 20-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 4 статьи 93.4 Бюджетного кодекса Российской Федерации, части 6 статьи 5 Федерального закона "О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российской Федерации в части регулирования бюджетного процесса и приведении в соответствие с бюджетным законодательством Российской Федерации отдельных законодательных актов Российской Федерации" и статьи 116 Федерального закона "О федеральном бюджете на 2007 год" в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".

Однако в данном деле Конституционный Суд решил, что не может давать расширительное толкование своих решений в отказном определении, распространяя правовые позиции, высказанные применительно к законодательным актам Российской Федерации, на международно-правовые акты. В результате дискуссии Конституционный Суд пришел к компромиссному выводу, что конституционный принцип, согласно которому законы, ухудшающие положение граждан, обратной силы не имеют, распространяется не только на внутреннее, национальное, но и на международное, наднациональное право, но оспоренное положение, поскольку оно непосредственно не регулирует отношения, связанные со сроками таможенного контроля после выпуска товаров для внутреннего потребления, а лишь подтверждает юридическую силу того статуса товара, который был оформлен в соответствии с ранее действовавшим таможенным регулированием Российской Федерации, этому принципу не противоречит. А вопрос о том, противоречит ли это положение принципу "обратной силы" в системной связи со ст. 99 ТК ТС, остался без ответа. Конституционный Суд, руководствуясь принципом stare decisis и следуя своим правовым позициям, выраженным в деле гражданина Худайназарова, и в данном Определении не стал касаться вопроса о международно-правовой природе проверяемых норм. В итоге данное дело, несмотря на его отказной характер, стало еще одним кирпичиком в строительстве правовой доктрины, согласно которой Конституционный Суд не должен отказываться от проверки тех вступивших в силу международных договоров, которыми непосредственно затрагиваются права человека и гражданина. Так же как и Определение по делу Худайназарова, данное Определение не было официально опубликовано. Этот подход нашел свое косвенное подтверждение и в последующих решениях Конституционного Суда РФ <15>. -------------------------------- <15> Определение Конституционного Суда РФ от 22 ноября 2012 г. N 2156-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью "Гидротех" на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 1 статьи 52 Таможенного кодекса Таможенного союза" // СПС "КонсультантПлюс".

Как показали слушания по делу о проверке конституционности не вступившего в силу международного договора Российской Федерации - Протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации, соглашения ВТО тоже имеют шанс стать предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ после их ратификации.

Название документа