О регулировании заинтересованности управляющих в совершении обществом сделок

О РЕГУЛИРОВАНИИ ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТИ УПРАВЛЯЮЩИХ В СОВЕРШЕНИИ ОБЩЕСТВОМ СДЕЛОК

С. МИХАЙЛОВ

Семен Михайлов, кандидат юридических наук.

Мы продолжаем освещать столь актуальную на сегодня тему регулирования сделок с заинтересованностью, начатую нами в N 1 "Корпоративного юриста". Автор критически обобщает все существующие подходы к разрешению этой проблемы и предлагает свое видение данного вопроса.

Два подхода к сделкам с заинтересованностью

Разработка института регулирования порядка совершения обществом сделок с заинтересованностью основывается на разных подходах. Некоторые авторы исследуют формально-техническую процедуру и субъектный состав сделок с заинтересованностью, не предлагая теоретического обоснования выдвигаемых положений <1>. При этом нерассмотренными оказываются интереснейшие вопросы, сконцентрированные в точке взаимодействия природы классических гражданско-правовых отношений с особенным содержанием корпоративных отношений. А главное, без разрешения остаются основные проблемы самого института регулирования сделок с заинтересованностью. К примеру, может ли быть неопределенным (открытым) субъектный состав, подпадающий под процедуру регулирования сделок с заинтересованностью, и каково содержательное наполнение данного субъектного состава? -------------------------------- <1> См.: Габов А. В. Сделки с заинтересованностью в практике акционерных обществ: проблемы правового регулирования. М., 2005.

На сегодня слабая разработанность теоретической базы рассматриваемого института вкупе с формально-техническим подходом предопределяют устойчивую тенденцию к произвольному увеличению законодателем круга лиц, подпадающих под регулирование сделок с заинтересованностью. Вследствие этого в хозяйственных обществах появляются целые отделы, оформляющие соответствующие отношения. Порядок совершения сделок становится все сложнее в бюрократическом плане, но реальных препятствий для нарушения законных интересов юридического лица такие процедуры не создают. Другой подход заключается в том, чтобы решать вопросы института регулирования сделок с заинтересованностью, опираясь на генеральные концепции теории юридических лиц и корпоративных отношений. К примеру, Д. Тариканов методологически правильно строит свое исследование, отталкиваясь от теорий юридического лица <2>. Однако в его монографии отсутствует проработка института сделок с заинтересованностью, а также существует некоторая путаница между органической теорией и теорией представительства. К тому же автор не видит, как соотносятся гражданско-правовые (внешние) отношения общества с третьими лицами и корпоративные (внутренние) отношения по поводу организации деятельности общества. Все это не позволило ему должным образом осветить интересующую нас сферу. -------------------------------- <2> Тариканов Д. В. Юридическая личность коммерческих организаций в гражданском праве России. М., 2006.

Исследовать институт сделок с заинтересованностью необходимо исходя из основных проблем теории юридического лица, в числе которых и вопрос о природе полномочий органа юридического лица.

Природа полномочий юридического лица

Если считать, что юридическое лицо - это точка приложения юридически значимых интересов его участников, то трудно не согласиться с теорией интереса Рудольфа фон Иеринга и ее основным выводом, согласно которому полномочия органа юридического лица проистекают из полномочий участников юридического лица. Из этого следует, что управляющий, исполняющий обязанности органа юридического лица, действует в интересах участников юридического лица, имеющих непосредственный имущественный интерес в деятельности юридического лица. Таким образом, управляющий, исполняющий обязанности органа юридического лица, выступает представителем участников общества, так как действует в конечном счете в их имущественных интересах. Здесь важно отметить, что по теории интереса содержанием полномочий управляющего общества является представительство. А потому названная теория по сути оказывается теорией представительства. Что касается вопроса о принадлежности имущественных интересов юридического лица (иными словами, субстративного вопроса юридического лица), то, согласно теории интереса, фактическими точками приложения интересов, складывающихся по поводу деятельности юридического лица, являются реальные физические лица - участники юридического лица. Эта же теория на вопрос о природе полномочий управляющих (от кого исходят полномочия?) отвечает, что управляющие являются представителями участников юридического лица, подчеркнем, что именно участников, а не самого юридического лица. Но теория интереса как опровергающая персонификацию юридического лица давно оставлена в прошлом. Ведь если реальные имущественные интересы - это интересы участников юридического лица, то юридическим содержанием данных интересов, конечно, являются права и обязанности этих участников по отношению к имуществу общества. Таким образом, участники общества выступают обладателями самостоятельных вещных прав на имущество юридического лица, что отрицает правосубъектность последнего. Применительно к хозяйственному обществу это означает, что его участники (акционеры) должны нести ответственность по обязательствам общества. Однако такой вывод является заведомо неприемлемым, поэтому теория интереса в настоящее время ценна, скорее, с исторической и методологической точек зрения. Ей противостоит органическая теория. Почему-то принято считать, что системы общего права по вопросу природы полномочий органа юридического лица исходят из теории представительства (теории интереса), но это совершенно не соответствует действительности. Приведем высказывание английского судьи о сути органической теории. Лорд Деннинг в 1957 г. в деле H. L. Bolton (Engineering) Co. Ltd vs. Graham & Sons Ltd. в пользу самостоятельной правосубъектности общества (отличной от его участников), опирающейся на органическую теорию, отметил: "Хозяйственное общество (компания), по большому счету, аналогично человеческому телу. У него есть мозг и нервный центр, которым контролируется деятельность общества. Также имеются руки, которые держат инструменты и действуют в соответствии с распоряжениями из центра. Некоторые люди в обществе - это служащие и агенты - являются лишь руками для работы, их нельзя назвать представляющими разум или волю общества. Другие, директора и управляющие, - это разум и воля общества, контролирующие его деятельность. Мысли таких управляющих являются мыслями самого общества, и именно так на это смотрит закон" <3>. -------------------------------- <3> Dine J. Company Law. Houndmils, Basingstoke, Hampshire RG21 6XS and London: Macmillan Press Ltd. 1998. P. 39.

Таким образом, органическая теория говорит о самостоятельной правосубъектности юридического лица как точки приложения его интересов, отличных от интересов участников общества и его управляющих. И такой взгляд адекватно отражает действительное положение дел. По этому поводу в ст. 53 ГК РФ отмечено, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы. Касательно хозяйственного общества это означает, что его участники не имеют никаких прав на имущество, переданное ими обществу, а общество самостоятельно отвечает по своим обязательствам; при этом орган юридического лица действует не в интересах участников (и не является их представителем), а самостоятельно, по своей воле, олицетворяя интересы самого общества. Из органической теории следует, что никаких классических гражданско-правовых отношений (т. е. "внешних" отношений с третьими лицами) между органом юридического лица и самим юридическим лицом не существует, поскольку, как отмечалось выше, "мысли... управляющих являются мыслями самого общества, и именно так на это смотрит закон". Орган юридического лица, осуществляя правосубъектность общества, расценивается с точки зрения права как само юридическое лицо. Однако функции органа юридического лица исполняются конкретными управляющими (директорами), у которых с обществом устанавливаются отношения, являющиеся, с одной стороны, по своему содержанию корпоративными, а с другой стороны, трудовыми (управляющие - это наемные работники юридического лица). Таким образом, корпоративные отношения между управляющим и обществом существуют, их содержание отражает п. 3 ст. 53 ГК РФ, в котором записано, что лицо, которое в силу закона или учредительных документов выступает от имени общества, должно действовать в его интересах добросовестно и разумно. Сопоставим действия управляющего, осуществляющего функции органа общества, с действиями поверенного в отношениях представительства. Если исходить из правоотношений представительства, то действия в их рамках совершаются в интересах третьего лица. Это обычные "внешние" гражданские правоотношения, цель которых - изменение прав и обязанностей доверителя действиями представителя. Наиболее ярко эта особенность отражена в немецком гражданском праве. В п. 2 § 26 ГГУ указано, что правление представляет союз (общество) в суде и является законным представителем союза в отношениях с третьими лицами. Однако немецкое право, следуя органической теории, подчеркивает внутренний (корпоративный) характер таких связей (отношений): в п. 3 § 27 ГГУ устанавливается, что по отношению к ведению дел правлением соответственно применяются предписания § 664 - 670 о поручении. По этому поводу Л. Эннекцерус специально отмечает, что ведение управляющим (правлением) общества дел, прежде всего осуществление его обязанностей по отношению к обществу (внутренние отношения), регламентируется, поскольку нет иных определений, основными положениями о поручении. Однако правоотношение, существующее между управляющим (правлением) и обществом, не является действительно поручением или трудовым отношением, а представляет собой правоотношение особого рода <4>. Оно является неотъемлемой частью корпоративных правоотношений по организации и функционированию юридического лица как самостоятельной правосубъектной единицы. -------------------------------- <4> Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т. 1. Полутом 1. С. 377.

Правовые системы общего права также различают внешние и внутренние отношения компании и исходят из того, что управляющие, осуществляя функции органа управления корпорации, действуют как доверенные лица корпорации, поэтому на них лежат "обязанности доверенных лиц" (fiduciary duties), которые делятся на "обязанность лояльности" (duty of loyalty) и "обязанность должной степени заботливости" (duty of care). Основное различие между внешними гражданскими правоотношениями и внутренними корпоративными правоотношениями в рассматриваемом аспекте состоит в их целях: цель гражданско-правовых отношений представительства состоит в изменении прав и обязанностей доверителя действиями представителя, цель корпоративных отношений - в организации деятельности юридического лица, при этом обязанности управляющих перед юридически признанной персоной компании превалируют над обязанностями перед акционерами или потенциальными акционерами <5>. -------------------------------- <5> См.: Dine J. Ibid. Ref. 3. P. 182.

Кроме того, описанные отношения отличаются по содержанию и субъектному составу. Содержание отношений представительства обусловливается договором поручения, согласно которому поверенный обязуется совершить от имени и за счет доверителя некие юридические действия. Состав таких действий определяется указаниями доверителя, которые должны быть правомерными, осуществимыми и конкретными. В отношениях представительства поверенный осуществляет волю своего доверителя. Между тем содержание корпоративных отношений заключается в осуществлении управляющим функций органа юридического лица (олицетворение корпорации). Для этого управляющий производит все необходимые юридические и фактические действия, конкретного предписания о составе которых он, как правило, не имеет. В случае управления коммерческой организацией он преследует генеральную цель получения прибыли, а в случае управления некоммерческой организацией - цели, сформулированные в уставе. Однако еще раз отметим, что в том и другом вариантах конкретный состав предпринимаемых действий определяется самим управляющим - согласно его воле. Анализ субъектного состава показывает, что отношения представительства имеют две стороны: доверитель и поверенный; последний несет ответственность перед доверителем. Корпоративное отношение возникает между управляющим, обществом и его участниками. Это подтверждается тем, что право на иск о признании сделки с заинтересованностью недействительной или о взыскании убытков, причиненных управляющим обществу, имеют и общество, и его участники. Итак, рассматриваемые отношения различаются юридическими целями, что в свою очередь обусловило разницу между ними в содержании и субъектном составе. Однако, как уже отмечалось, немецкое право, учитывая их сходство, предоставляет некоторые механизмы регулирования отношений поручения (представительства) для нормирования деятельности управляющих, исполняющих обязанности юридического лица. Российское гражданское право, подчеркнуто дифференцируя данные правоотношения, эти ситуации решает с помощью специальных норм, содержащихся в п. 3 ст. 53 и ст. 174 ГК РФ.

Механизмы регулирования сделок с заинтересованностью

В ситуациях, когда директора управляют чужой собственностью, необходим контроль за их деятельностью <6>. Для этих целей используются два механизма регулирования сделок с заинтересованностью, оба они решают единую задачу, но разными правовыми средствами. -------------------------------- <6> См.: Dine J. Ibid. Ref. 3. P. 179.

Первый механизм регулирует исполнение управляющими функций органа юридического лица путем установления обязанностей, учитывающих фидуциарный характер таких отношений: 1) обязанности действовать добросовестно и разумно (п. 3 ст. 53 ГК РФ), 2) обязанности действовать в рамках предоставленных учредительными документами полномочий (ст. 174 ГК РФ). Отметим, что данный механизм универсален, так как одним из его проявлений является нормирование сделок с заинтересованностью, а его главная задача состоит в предупреждении недобросовестных действий управляющих и возложении ответственности за соответствующие злоупотребления. Видно, что названные нормы ориентируют на анализ волевой составляющей действий управляющих, на выявление ситуации, когда такие действия явно отличаются от обычного поведения добросовестного и разумного хозяина. Второй механизм акцентирован на субъектном составе сделок, в которых с большой степенью вероятности может проявиться фактическая заинтересованность. Конечно, законодатель принимает во внимание, что совершение управляющим общества сделки со своим близким родственником (супругом, родителями и т. д.) вызывает необходимость дополнительной защиты интересов юридического лица. Для предупреждения возможных нарушений по закону на управляющего налагается обязанность извещать общество о лицах, с которыми у него тесно сопряжены семейные, имущественные и иные интересы, отражающиеся в различных правоотношениях. Кроме того, судьба сделки ставится в зависимость от ее согласования с органами общества, которые в обычной ситуации суждений о целесообразности и соответствии той или иной сделки интересам общества не выносят (общее собрание, совет директоров). При этом вводится механизм согласования совершения сделки: ст. 81 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. "Об акционерных обществах" (далее - Закон об АО) и ст. 45 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. "Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон об ООО). Практически во всех странах существуют оба механизма контроля за действиями управляющих, т. е. и возложение на управляющего генеральной обязанности действовать в интересах общества добросовестно и разумно (учет субъективной волевой направленности), и установление специальных норм, требующих от управляющего раскрытия информации о своей возможной заинтересованности и исполнения процедуры согласования сделки с другими органами общества (учет формально-объективного субъектного состава). Поскольку второй механизм является специальным, то нарушение предусмотренных им обязанностей исключает возможность предъявления иска, основанного на п. 3 ст. 53, ст. 174 ГК РФ. В случаях, когда ущемление интересов общества налицо, но субъектный состав сделки с заинтересованностью не позволяет заявить иск, базирующийся на положениях гл. XI Закона об АО и ст. 45 Закона об ООО, участник общества или само общество могут воспользоваться правами на защиту, указанными в п. 3 ст. 53, ст. 174 ГК РФ. Отсюда следует важный вывод о том, что субъектный состав лиц, подпадающих под процедуру сделок с заинтересованностью, приведенный в гл. XI Закона об АО и ст. 45 Закона об ООО, не может быть открытым, так как это будет противоречить требованиям устойчивости гражданского оборота и нарушать публичный интерес. Между тем в законопроекте Минэкономразвития РФ "О внесении изменений в ФЗ "Об акционерных обществах" и некоторые другие законодательные акты РФ" предлагается список заинтересованных и аффилированных лиц сделать именно открытым, что является явной ошибкой. Итак, имея единую цель защиты интересов юридического лица в ситуациях, когда управляющий, осуществляющий функции органа общества, может, пользуясь своим положением, действовать в ущерб этим интересам, вышеназванные механизмы по-разному оперируют категорией интереса. Нормы, содержащиеся в гл. XI Закона об АО и ст. 45 Закона об ООО, учитывают объективный характер категории интереса, поэтому для данного механизма не имеет значения наличие или отсутствие субъективной (психологической) заинтересованности управляющего. Закон исходит из того, что определенные отношения (семейные, имущественные, корпоративные или договорные) могут служить для управляющего носителем интереса, который, объективно не совпадая с интересами общества, будет мотивировать управляющего действовать в ущерб этим интересам. Иными словами, закон усматривает ситуацию конфликта интересов. Таким образом, субъектный состав сделок с заинтересованностью объективно не может быть произвольным. В него входят лица, имеющие правовые отношения с управляющим: родственные (семейные), корпоративные, договорные (обязательственные).

Проект Постановления Пленума ВАС РФ "О понятии выгодоприобретателя в сделках с заинтересованностью"

Приведенные доводы служат ответом на вопрос, поставленный в проекте Постановления Пленума ВАС РФ "О понятии выгодоприобретателя в сделках с заинтересованностью" <7>: может ли быть признано выгодоприобретателем только лицо, непосредственно получающее права по сделке с заинтересованностью (например, выгодоприобретатель по договору страхования), либо таковым может быть признано любое лицо, имеющее фактический интерес, т. е. получающее любые экономические выгоды вследствие совершения сделки? -------------------------------- <7> Доступно на сайте: www. arbitr. ru. Раздел: Заседания Президиума ВАС РФ. Повестка заседания Президиума ВАС РФ на 08.02.2007.

Исходя из того, что наличие интереса в нормах гл. XI Закона об АО и ст. 45 Закона об ООО основывается на общественных отношениях, имеющих юридическое значение, выгодоприобретателем должно быть признано лицо, которое состоит в правовых отношениях с управляющим. Иное толкование, как справедливо отмечено в пояснительной справке к проекту Постановления Пленума ВАС РФ, ведет к расширению буквального значения закона, что повлечет возможность признания выгодоприобретателями даже конкурентов общества, которые в результате какой-нибудь невыгодной для общества сделки получают преимущество. Очевидно, что такой вариант неприемлем. Однако указанный проект в качестве примера фактического интереса приводит случаи, в которых директор общества заключает договор поручительства или залога по основному долговому обязательству, в котором он сам или его родственники являются должниками. При этом предполагается, что данное лицо не получает прав по таким сделкам. В связи с этим в пояснительной справке к проекту Постановления Пленума ВАС РФ рекомендуется применять некий "комплексный" вариант, согласно которому признание сделки с заинтересованностью недействительной можно поставить в зависимость от добросовестности другой стороны в сделке, т. е. субъективный, психологический критерий. К примеру, по мнению разработчиков проекта, если директор закладывает имущество общества по собственным обязательствам, то кредитор должен понимать (?), что это сделка с заинтересованностью, требующая особого порядка ее одобрения. А если фактическая выгода завуалирована так, что контрагент не смог ее установить (?), то такие ситуации должны разрешаться в пользу добросовестного контрагента. Но представляется, что авторы проекта Постановления Пленума ВАС РФ допускают очевидную ошибку. Как отмечено выше, нормы гл. XI Закона об АО и ст. 45 Закона об ООО исходят из наличия объективных правовых отношений между управляющим и участниками сделки. Закон в данном случае специально направлен на формализацию нормативного механизма: психологическая составляющая участников сделки с заинтересованностью намеренно не учитывается. Поскольку залог и поручительство являются акцессорными обязательствами, судьба которых "неразрывно" связана с судьбой основного обязательства, то при их рассмотрении необходимо принимать во внимание участников основного обязательства, т. е. самого управляющего и (или) его родственников или аффилированных с ним (ними) лиц. Иначе выявление фигуры выгодоприобретателя будет базироваться на случайном совпадении терминов. И тогда бенефициар (выгодоприобретатель) по банковской гарантии окажется включенным в сферу института сделок с заинтересованностью, а должник по договору поручительства "выпадет" из нее. Между тем и банковская гарантия, и поручительство, согласно ст. 329 ГК РФ, являются способами обеспечения исполнения обязательств. Здесь можно возразить, что на основании ст. 370 ГК РФ банковская гарантия не зависит от основного обязательства, но зависимость (или независимость) акцессорного обязательства от основного - это вопрос института обеспечения исполнения обязательств. Для института сделок с заинтересованностью важно то, что у акцессорного обязательства есть основное обязательство, - и это подтверждает та же ст. 370 ГК РФ. Поэтому при анализе субъектного состава сделок с заинтересованностью участники основного обязательства учитываются в составе заинтересованных и аффилированных лиц, которые подпадают под процедуру совершения сделки с заинтересованностью. Для всех иных случаев, когда субъектный состав участников сделки, в отношении которой возникает вопрос о применении механизма сделки с заинтересованностью, не основывается на юридической связи (правоотношении), в законе есть специальный механизм. Речь идет о применении нормы п. 3 ст. 53 ГК РФ, учитывающей психологический критерий разумности и добросовестности ведения дел управляющим. В таких случаях закон указывает, что директор несет обязанность возместить по иску участника общества убытки, причиненные обществу.

Название документа