Диффамация как злоупотребление свободой слова и информации (конституционно-правовой аспект)

ДИФФАМАЦИЯ КАК ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ СВОБОДОЙ СЛОВА И ИНФОРМАЦИИ (КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ)

А. А. СМИРНОВА

Смирнова А. А., аспирантка кафедры теории права Тверского государственного университета.

Постоянно растущее число исков к средствам массовой информации, а также регулярное появление научных публикаций, связанных с проблемами защиты чести, достоинства и доброго имени, свидетельствуют о возрастающей ценности этих и других нематериальных благ в глазах российских граждан. В соответствии с ч. 1 ст. 21 Конституции Российской Федерации (далее - Конституция) достоинство личности охраняется государством и ничто не может быть основанием для его умаления. Положения ч. 1 ст. 23, ст. 45 и ч. 1 ст. 46 Конституции предопределяют возможность защиты каждым своей чести и доброго имени в суде. Характер защищаемых интересов (ценностей) и особенности публичных и частных отношений, возникающих при рассмотрении подобных споров, требуют конституционно-правового анализа. Возможность и необходимость такого исследования связаны с тем, что явление, традиционно определяемое понятием "диффамация", может рассматриваться не только в качестве правонарушения (гражданского деликта или преступления), но и - при определенных квалифицирующих признаках - как злоупотребление такими неотчуждаемыми правами и свободами, как свобода слова, право свободно распространять информацию любым законным способом и свобода массовой информации (ч. 1, 4, 5 ст. 29 Конституции) с целью опорочения других лиц <1>. -------------------------------- <1> В настоящей работе автор опирается на концепцию злоупотребления правом как на концепцию неконституционного правопользования, обоснованную В. И. Круссом. См.: Крусс В. И. Концепция конституционного правопользования (право на предпринимательскую деятельность): Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 2004. С. 15, 37 - 41.

Понятие "диффамация" использовалось еще в дореволюционном российском праве. Согласно ст. 1039 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. диффамация представляла собой распространение ругательных или иных оскорбительных для чести сочинений, изображений или слухов. С принятием Закона о печати от 6 апреля 1865 г. содержание этого понятия было конкретизировано: в соответствии с внесенными в ст. 1039 Уложения изменениями диффамация стала определяться как оглашение в печати о частном или должностном лице, обществе или установлении такого обстоятельства, которое могло повредить их чести, достоинству или доброму имени. Современному российскому законодательству термин "диффамация" неизвестен, однако Пленум Верховного Суда РФ в п. 1 Постановления от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" <2> отметил, что используемое Европейским судом по правам человека в его постановлениях понятие диффамации тождественно понятию распространения не соответствующих действительности порочащих сведений, содержащемуся в ст. 152 ГК РФ. -------------------------------- <2> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4. С. 3.

Безусловно, указанная позиция Пленума Верховного Суда РФ заслуживает пристального внимания, однако даже поверхностный анализ зарубежного законодательства и судебной практики, а также практики Европейского суда по правам человека позволяет заметить, что понятие диффамации значительно шире, чем понятие посягательства на честь, достоинство и деловую репутацию в российском гражданском праве. В частности, необходимо отметить, что во многих европейских странах диффамация рассматривается одновременно и как гражданско-правовой деликт, и как преступление. Ограничение понятия "диффамация" только гражданско-правовой сферой общественных отношений необоснованно сужает понятие диффамации, не соответствует его реальному конституционно-правовому смыслу. Кроме того, диффамационное высказывание не обязательно должно быть ложным - главным его признаком является дискредитирующий (затрагивающий конституционные ценности) характер. Таким образом, только достаточно широкая - конституционно-правовая - трактовка понятия диффамации позволяет прояснить суть явления и обеспечить последовательное практическое противодействие его деструктивным социальным последствиям. Прежде всего необходимо охарактеризовать сущность диффамации как правонарушения, т. е. неправомерного поведения, влекущего юридическую ответственность. Значимыми здесь являются такие условия, как: 1) распространение фактических сведений, могущих нанести вред репутации человека; 2) персональный характер оглашаемых сведений (т. е. отсутствие в этих сведениях содержания, значимого для нормального функционирования общества). В российской правовой науке обсуждается также вопрос о ложности распространяемых сведений как обязательном элементе диффамации <3>. На наш взгляд, этот признак не является существенным, так как диффамация может проявляться как в распространении ложных (в том числе заведомо ложных) сведений, так и в оглашении правдивой информации (например, составляющей личную или семейную тайну лица). -------------------------------- <3> См., например: Нуркаева Т., Щербаков С. Уголовно-правовая охрана чести и достоинства // Российская юстиция. 2002. N 2. С. 51; Потапенко С. Институт диффамации и российское законодательство // Российская юстиция. 2002. N 6. С. 33 и др.

В связи с вышесказанным представляется возможным определить диффамацию как нарушение чести, достоинства, репутации, доброго имени, а в отдельных случаях - также личной и (или) семейной тайны лица, путем распространения порочащих сведений, имеющих фактический персональный характер. Как справедливо отмечается в литературе, защита этих нематериальных благ в "диффамационном праве" возможна только при условии одновременной защиты права на свободу слова и массовой информации <4>. Вряд ли, однако, необходимы терминологические новации подобного рода. Именно конституционный подход позволяет обосновать правоустанавливающую роль судов при определении справедливого равновесия (баланса) между конкурирующими ценностями, когда они, руководствуясь конституционно-правовым смыслом действующих норм, в установленном порядке решают, каким правам и охраняемым законом интересам должно быть отдано предпочтение в данном конкретном случае. В делах о диффамации судам во всем мире приходится каждый раз соотносить цель, преследуемую конкретным ограничением, с тем более широким воздействием, которое оно оказывает на свободу слова и массовой информации <5>. Это характерно и для нашей страны, что подтверждается правовой позицией Конституционного Суда РФ, высказанной в Определении от 27 сентября 1995 г. N 69-О <6>, согласно которой при рассмотрении дел о защите чести и достоинства суды общей юрисдикции вправе и обязаны обеспечивать должное равновесие при использовании конституционных прав на защиту чести и достоинства, с одной стороны, и свободу слова - с другой. -------------------------------- <4> См.: Потапенко С. Институт диффамации и российское законодательство // Российская юстиция. 2002. N 6. С. 33. <5> См.: Энтин В. Реализация стандартов статьи 10 в российском законодательстве и судебной практике // Европейский суд по правам человека и защита свободы слова в России: прецеденты, анализ, рекомендации / Под ред. Г. В. Винокурова, А. Г. Рихтера, В. В. Чернышова. Т. 1. М., 2002. С. 389. <6> Российская газета. 1995. 22 ноября.

Российские юристы XIX в., в принципиально иной конституционно-правовой ситуации, при рассмотрении данной проблемы, признавая значимость печати, отдавали приоритет защите частных интересов. "Как бы велика ни была общественная задача печати, никто не может требовать, чтобы на алтарь ее свободы безропотно, без надежды на защиту, отдельные личности и целые группы их приносили свою честь и доброе имя", - считал А. Ф. Кони <7>. "Общее правило то, что частная жизнь не подлежит печатному оглашению; она должна оставаться неприкосновенною. Поэтому в случае диффамации не допускаются доказательства позорящих фактов. Если бы каждое частное лицо при распространении о нем печатно позорящих слухов принуждено было перед судом доказывать их неосновательность, то жизнь сделалась бы невыносимою" <8>. -------------------------------- <7> Кони А. Ф. Избранные труды и речи. Тула, 2000. С. 325. <8> Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. В 3 т. Т. 1. Общее государственное право. М., 1894. С. 220.

Однако на сегодняшний день большинство судов в демократических странах придерживаются той точки зрения, что общественный интерес в публичном обсуждении серьезных вопросов должен перевешивать законную цель защиты репутации других лиц <9>. В первую очередь это относится к так называемым общественным деятелям (публичным фигурам), которые в силу своего положения должны быть готовы к большим дозам критики за свои общественные действия, нежели частные лица. Как правило, подобная критика выражается в оглашении неоднозначно воспринимаемых обществом фактов, составляющих содержание их деятельности, и достаточно резких оценках их действий. Вместе с тем согласно позиции Европейского суда по правам человека, хотя пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых и шире, чем в отношении частного лица, "частная жизнь общественных деятелей должна защищаться, как и частная жизнь других граждан, за исключением случаев, когда она может оказать воздействие на общественно значимые события" <10>. -------------------------------- <9> См.: Основные международные нормы, относящиеся к свободе выражения мнений // Российский бюллетень по правам человека. 2001. N 14. С. 95. <10> Резолюция 428 Консультативной Ассамблеи Совета Европы (раздел C). Цит. по: Смолян Г. Л. Сетевые информационные технологии и проблемы безопасности личности // Информационное общество. 1999. N 1. С. 23.

В современной России и в мире цель защиты общественных интересов достаточно часто декларируется, выступает главным основанием (и "оправданием") при разглашении порочащих сведений, составляющих личную или семейную тайну лиц, занимающих заметное общественное положение и находящихся в центре внимания прессы. Примеров такого подхода множество: газетная публикация о махинациях с ценными бумагами, направленных на оптимизацию налогообложения, стала причиной отставки Министра юстиции Швеции <11>; пришлось оставить пост Генеральному прокурору РФ после показа по центральному каналу телевидения материала, демонстрирующего похожего на него человека в компрометирующем его обществе, и др. <12>. -------------------------------- <11> См.: Багерстам Э. Свобода прессы в демократическом обществе. Тарту-Вяллингби, 1992. С. 49. <12> См.: Черников О. Ю. Защита доброго имени: проблемы терминологии // Право: теория и практика. 2003. N 8. С. 43.

Таким образом, есть основания утверждать, что мировая практика идет по пути непризнания статуса правонарушения за распространением порочащих лицо сведений, если эти сведения в силу тех или иных причин представляют значительный интерес для общества. Оставив в стороне вопрос о сложности определения степени значительности общественного интереса и границ частной жизни, которые не должны нарушаться ни при каких обстоятельствах, сосредоточимся на природе такого опорочения. Представляется, что в подлинно демократическом обществе, предполагающем наличие острой политической борьбы, крайне трудно достоверно определить, действительно ли распространение порочащих сведений было обусловлено заботой об общественном интересе или речь идет о так называемом черном пиаре: специалисты-политтехнологи способны создать "сенсационный" материал практически из воздуха; достигнутый уровень развития информационных технологий позволяет за считанные секунды "растиражировать" любое высказывание, статью, сюжет на весь мир. Систематическая же критика того или иного лица с помощью средств массовой информации приводит, как правило, к существенному умалению его репутации, независимо от справедливости (объективной состоятельности) этой критики. Несмотря на актуальную значимость свободы прессы как неотъемлемого элемента и ключевого социального гаранта свободы выражения мнений в целом и свободной политической дискуссии, которая и лежит в основе самого понятия демократического общества <13>, представляется важным обратить внимание на возможность использования средств массовой информации в качестве средства, инструмента в политической борьбе. -------------------------------- <13> См.: решения Европейского суда по правам человека по делам Lingens v. Austria, Castells v. Spain и др.

В данном случае разграничение между правомерным по сути и лишь формально правомерным, а фактически направленным на умаление таких нематериальных благ, как честь, достоинство, доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, поведением (распространением информации) можно провести, на наш взгляд, только с помощью таких конституционно значимых критериев, как добросовестность и справедливость. Выраженная направленность на заботу об общем благе свидетельствует о нахождении рассматриваемого распространения порочащих сведений в сфере правомерного (конституционно добросовестного) поведения. В свою очередь, преимущественное желание унизить, опорочить человека, даже если его поведение не идеально с точки зрения общественного мнения, не может быть элементом нормального (добросовестного и справедливого) пользования правом на распространение информации, свободой слова и массовой информации. Следовательно, подобное поведение, включающее в себя недобросовестное пользование принадлежащими лицу конституционными правами и свободами, нацеленное на умаление прав и свобод другого лица и тем самым нарушающее справедливый общественный порядок, хотя бы и прикрытое ширмой заботы об общественных интересах, можно расценить как злоупотребление конституционными правами и свободами. Диффамация как злоупотребление информационными правами и свободами включает формально не нарушающие охранительные нормы действия по распространению достоверной порочащей информации, когда диффаматор преследует неконституционную (и следовательно, неправомерную) цель злонамеренного опорочения другого лица, а общественные интересы заявляются им сугубо номинальным образом. Подобное "самовыражение" предполагает конституционное противодействие, и вопрос о создании соответствующего эффективного механизма, на наш взгляд, достаточно актуален. Решение вопроса видится как в совершенствовании действующего законодательства о диффамации, так и в ориентировании судей, рассматривающих диффамационные споры, на конституционно-правовой анализ обстоятельств дела, могущих помочь выяснению истинной цели лица, распространившего порочащие сведения.

------------------------------------------------------------------

Название документа