Объект субъективного гражданского права, объект гражданского правоотношения и объект гражданского оборота: содержание и соотношение понятий

ОБЪЕКТ СУБЪЕКТИВНОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА, ОБЪЕКТ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ И ОБЪЕКТ ГРАЖДАНСКОГО ОБОРОТА: СОДЕРЖАНИЕ И СООТНОШЕНИЕ ПОНЯТИЙ

В. А. БЕЛОВ

Белов Вадим Анатольевич Доктор юридических наук (2004), доцент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова; главный эксперт по правовым вопросам ЗАО "Северсталь-групп". Родился 5 августа 1971 г. в г. Кирове Калужской области. В 1993 г. окончил с отличием юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. В 1996 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему "Ценные бумаги как объекты гражданских прав: вопросы теории" (научный руководитель - докт. юрид. наук, профессор С. М. Корнеев). Победитель конкурса молодых ученых МГУ (1998), конкурса "Традиции и развитие" МГУ (2004). Докторская диссертация - "Проблемы цивилистической теории российского вексельного права". Сфера научных интересов - ценные бумаги, вексельное право, обязательственное право, теория правоотношений. Автор более двух десятков монографий и более 250 статей по различным проблемам гражданского права.

Проблема объекта гражданского правоотношения - это крепость, осаждаемая учеными вот уже более двух столетий, но остающаяся неприступной. Римлянам покорился единственный ее форпост - сторожевая башня под названием "вещи". Дальнейшему сражению римские юристы предпочли обустройство захваченного плацдарма: в категорию вещей ими были "втиснуты" не только классические вещи, но и рабы, действия, а позднее - даже права и иски <*>. Капитуляция рубежей под названием "лица", "действия" и "блага" в конце XIX - начале XX в. стала первым, но и в то же время последним, как это выясняется сегодня, успехом ученого философско-юридического воинства. И эти субстанции оказались лишь очередным авангардом на пути к грозному неприступному донжону, а покоренные по пути многочисленные промежуточные высоты ("воля", "интересы", "силы", "представления", "понятия" и "правовой режим") - не имеющими к проблеме объекта никакого отношения. -------------------------------- <*> На это обстоятельство обратил внимание один из первых русских правоведов - В. Г. Кукольник, указавший, что "слово вещь в трояком смысле принимается у Римских законоведцев: (1) в пространном, и тогда означает все то, что не есть лицо; (2) в тесном, и тогда значит все то, что не есть ни лицо, ни тяжба; (3) в теснейшем смысле вещь означает все то, что не есть ни лицо, ни тяжба, ни деяние" (Кукольник В. Г. Начальные основания римского гражданского права для руководства в преподавании оного на публичных курсах. СПб., 1810 (п. 253).

Принято считать, что проблема объекта гражданского правоотношения сводится к установлению понятия об объекте гражданского правоотношения <*> и его адекватному приложению к окружающей действительности. В каждой из этих областей деятельности ясно отражаются вся тяжесть и глубина научного цивилистического бессилия. Ученые, стоящие на одних и тех же методологических позициях, нередко приходят к взаимоисключающим выводам, а исследователи, исповедующие идентичные взгляды на понятие объекта правоотношения, не могут договориться о том, какие же именно субстанции его наполняют. Нельзя не поразиться и тому разрыву между постоянно увеличивающимся количеством научного внимания, уделяемого проблеме объекта, и теми, все менее и менее значительными и менее заметными успехами, которые становятся его результатом. -------------------------------- <*> Впрочем, не наблюдается единства и в самой постановке проблемы: (1) одни говорят об объекте гражданского правоотношения, другие - (2) объекте субъективного гражданского права, третьи - (3) просто об объекте гражданского права. Лица, предпочитающие говорить об объекте субъективного права, делятся при этом на два разных направления: (1а) сторонники первого считают понятие объекта субъективного гражданского права тождественным понятию объекта гражданского правоотношения, а представители другого, напротив, (1б) полагают их различными понятиями. Ученые - представители третьего направления обыкновенно уточняют, будут ли они разрабатывать проблематику объекта права в субъективном смысле (субъективного права) или же в объективном смысле (правового регулирования); в первом случае мы получаем одну из разновидностей (второго) направления, в последнем - самостоятельное (третье) направление, нас, строго говоря, мало интересующее. Наконец, понятие объекта гражданского оборота (как, впрочем, и самого гражданского оборота) учеными-цивилистами почти не исследуется - оно считается вполне понятным и без специального изучения.

Настоящая работа делится на две части. Часть первая - описательно-критическая - имеет целью дать систематическое изложение научной литературы по проблеме объекта гражданских правоотношений - количественно объемной и содержательно многообразной. Литература эта распадается на несколько следующих подразделений: (1) немецкая, середины XIX и начала XX в.; (2) русская дореволюционная цивилистическая литература; (3) русская дореволюционная общетеоретическая литература; (4) работы российских ученых по проблемам общей теории правоотношения, гражданским правоотношениям, а также объектам прав и правоотношений. Именно этим кругом источников мы посчитали возможным ограничиться. Мы вполне целенаправленно не рассматриваем: (1) советские и современные российские учебники по гражданскому праву и теории права как не содержащие никаких достижений в области проблематики объекта; (2) научные публикации, в которых проблема объекта не получила должного освещения <1>; (3) монографии и пособия по правоотношениям, содержание которых не имеет научной значимости <2> либо перекрывается другими работами соответствующего автора <3>; (4) научные статьи <4>, за исключением лишь тех из них, которые по богатству содержащегося в них материала или ценности выводов сравнимы с монографиями <5>; (5) статьи, посвященные отдельным видам объектов гражданских правоотношений (чаще всего - тем или иным вещам <6>), а также - объектам отдельных видов правоотношений (собственности, авторских, обязательственных и т. д.). -------------------------------- <1> См., например: Гревцов Ю. И. Проблемы теории правового отношения. Л., 1981; Он же. Правоотношения и осуществление права. Л., 1987; Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории правоотношений. М., 1980. <2> См., например: Бабаев В. К. Социалистические правовые отношения: Учебное пособие. Владивосток, 1972; Корецкий В. И. Гражданское право и гражданские правоотношения в СССР. Душанбе, 1967; Нормы социалистического права и правоотношения: Текст лекций / Отв. ред. С. С. Алексеев, И. Я. Дюрягин. Свердловск, 1986; Полежай П. Т. Правовые отношения (конспект лекций). Харьков, 1965; Тархов В. А. Гражданское правоотношение. Уфа, 1993; Ткаченко Ю. Г. Правовые отношения в советском социалистическом обществе. М., 1955; и др. <3> См., например: Александров Н. Г. Юридическая норма и правоотношение: Стенограмма доклада. М., 1947; Дудин А. П. Объект правоотношения как самостоятельная правовая категория: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1970; Он же. Диалектика правоотношения. Саратов, 1983; Иоффе О. С. О некоторых теоретических вопросах науки гражданского права // Вестник ЛГУ. 1948. N 3; Карева М. П., Айзенберг А. М. Правовые нормы и правоотношения. М., 1949; Карева М. П., Кечекьян С. Ф. О социалистических правоотношениях: Тезисы докладов. М., 1956; и др. <4> См., например: Александров Н. Г. Некоторые вопросы учения о правоотношении // Труды научной сессии ВИЮН. М., 1948; Брауде И. Л. К вопросу об объекте правоотношения по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1951. N 3; Мицкевич А. В. Правоотношение в системе юридического регулирования общественных отношений // Труды ВЮЗИ. Т. 56. М., 1978; Назаров Б. Л. Некоторые вопросы советских социалистических правоотношений // Ученые записки ВЮЗИ. Вып. XI. М., 1960; Отчет о дискуссии о социалистических правоотношениях // Советское государство и право. 1956. N 3; Отчет о докладе на тему об объектах права // Советское государство и право. 1950. N 9; Стальгевич А. К. Некоторые вопросы теории социалистических правовых отношений // Советское государство и право. 1957. N 2; Толстой В. С. Реализация правоотношений и концепции объекта // Советское государство и право. 1974. N 1; Яичков К. К. К учению о гражданском правоотношении // Вестник МГУ. Сер. Право. 1956. N 1; и др. <5> См. указанные ниже статьи С. С. Алексеева, Д. Д. Гримма, О. С. Иоффе, Я. М. Магазинера, В. И. Сенчищева и А. К. Юрченко. <6> См., например: Догадов В. М. Предприятие как объект оборота. 1. Положения общие // Известия Иваново-Вознесенского политех. ин-та. 1922. N 6; Мексин А. Об упразднении разделения имуществ на недвижимые и движимые // Советское право. 1923. N 3; Перетерский И. С. Самолет как объект гражданского права по советскому законодательству // Вопросы воздушного права. Вып. 2. М., 1930; и др.

Часть вторая - теоретико-догматическая - посвящена, во-первых, конструированию и обоснованию нашей собственной теории объекта субъективных гражданских прав (гражданских правоотношений); во-вторых, преследует цель установления содержания понятия объекта гражданского оборота и определения его соотношения с понятием объекта гражданских правоотношений.

Часть I. ОБЗОР И КРИТИКА ЛИТЕРАТУРЫ ПО ПРОБЛЕМЕ ОБЪЕКТА ПРАВ

§ 1. Немецкая литература (общие сведения)

Хронология целенаправленной ученой разработки проблемы объекта гражданского правоотношения восходит к традициям классической пандектистики. Честь введения в научный оборот удачного термина ("объект юридических отношений") и определения обозначенного им понятия ("то, что чрез посредство юридических отношений подчиняется нашей воле") принадлежит Ф. К. Савиньи. С именем его ученика, Г. Ф. Пухты, связывается первая попытка содержательного наполнения этого понятия <*>. На материалах римских источников Г. Ф. Пухта показал, что под римскими "вещами" скрывались в действительности различные и разнообразные по своей природе и режиму предметы правового господства: собственная личность управомоченного (владение), вещь (вещные права), действия других лиц (обязательства), другие личности вне управомоченного (брачно-семейные отношения) и личности, соединившиеся с личностью управомоченного (наследственные права) <**>. -------------------------------- <*> Сам Г. Ф. Пухта говорил, правда, не об объекте, а о предмете, к тому же - не прав и правоотношений, а правового господства. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <**> См. об этом: Гримм Д. Д. К учению об объектах прав // Вестник права: Журнал Санкт-Петербургского юрид. об-ва. 1905. Кн. 7. С. 161 - 162.

С легкой руки классиков термины объект юридических отношений (объект права) и предмет права проникают почти во все курсы Пандект и Институций; на страницах некоторых из них разработка учения об объектах продолжилась. Так, Й. Унгер указал на двойственность терминов предмет и объект права, а также заметил многозначность каждого из них. Он нашел, что термин "предмет права" обозначает: (1) предмет правового господства (волю другого по отношению к управомоченному лица), (2) то, чего управомоченный может потребовать от обязанного лица (действия обязанного), и (3) субстрат "покоящегося на праве и охраняемого правом физического господства" (вещей). Для термина же "объект права" ученый обнаружил два значения: (1) телесные вещи, составляющие субстрат защищенного правом фактического господства и (2) телесные вещи + действия других лиц, "которых мы в силу нашего права можем требовать от других" <*>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> См. об этом: Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 162 - 164.

Безусловно, "нельзя не признать крупной заслуги Унгера в самом указании его на неустойчивость и сбивчивость существующей терминологии" <*>, но дело, разумеется, не в количестве выявленных словоупотреблений, а в первом опыте постановки важнейшего методологического вопроса: об объекте чего мы все-таки рассуждаем? Одно дело - говорить об объекте фактического господства (хотя бы и охраняемого правом) и совсем другое - об объекте (предмете) господства правового, самое понятие которого как минимум недостаточно ясно. Очевидно, однако, что субстанция, способная испытывать на себе влияние фактического господства (вещь), неизбежно должна по природе своей отличаться от субстанции, приспособленной для господства правового (действие). -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> Там же. С. 165.

Значительным достижением является методологическое замечание Й. Унгера о принципиальной неправильности объединения под одной "вывеской" объекта права столь разнородных субстанций, какими являются вещи и действия <*>. Вообще методологические результаты исследования Й. Унгера оставляют более сильное впечатление, чем содержательные. Поэтому никак нельзя согласиться с оценкой последствий этого исследования Д. Д. Гриммом как "довольно неожиданных": на фоне обнаружившегося методологического затруднения было как раз наиболее логичным и естественным "весьма бережно обходить понятие объекта прав, избегая вовсе касаться его, или касаясь его лишь вскользь" <**>. Обнаружившуюся проблему нужно либо как-то преодолевать, либо, напротив, ее нужно углублять и обнажать, рассчитывая на то, что когда-нибудь количественные изменения в ее познании перейдут в качественные. Простое игнорирование методологической проблемы никогда не позволит продвинуться далее синтетических бездоказательных рассуждений, имеющих более практической пользы, чем научной ценности. Учебники и курсы - не лучшее место для разработки новых концепций и полемики; попытки же догматизации понятия объекта права и его монографической разработки были еще явно преждевременны. Но большинство классических учебников и курсов германских пандектистов конца XIX - начала XX в. предпочитали либо вовсе не касаться обнаженной Й. Унгером методологической проблемы в области учения об объектах прав, либо ограничиваться отрывочными замечаниями по отдельным ее аспектам. -------------------------------- <*> Таким образом, именно Й. Унгера следует считать основателем первой монистической теории объектов гражданских правоотношений. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <**> Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 165 - 166.

К числу таких замечаний следует отнести, во-первых, гипотезу Э. И. Беккера о возможности существования безобъектных субъективных прав и предпринятую им же постановку вопроса о существовании прав на права, т. е. о возможности рассмотрения в качестве объектов прав... самих субъективных прав <*>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 169 - 171.

Во-вторых, следует указать на углубление методологической проблемы объекта Ф. Регельсбергером, которое выразилось (а) в выделении им для отдельного изучения понятия объекта права в объективном смысле (объекта правовых норм или правового регулирования) и (б) в постановке проблемы разграничения понятий объекта и содержания субъективного права. Именно им формулируются две концепции объекта правоотношения, которые впоследствии получат статус господствующих и вступят в противоборство: объект, как то, на что направлено субъективное право, и объект, как то, с чем в обыденном сознании связывается и по поводу чего возникает субъективное право <*>. Последовательное развитие этого взгляда, приведшее к построению теории объектов прав двух родов (видов), находим у Е. Р. Бирлинга - автора "наиболее интересного в буржуазной литературе исследования по вопросу об объектах права" <**>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> См. об этом там же. С. 171 - 174. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <**> Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 194. Там же и далее см. изложение взглядов Е. Бирлинга. О том же см.: Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 191 - 195.

С содержательной точки зрения в числе заслуг германских цивилистов заслуживают быть названными (1) признание Ф. Регельсбергером такой категории объектов прав, как лица, - столь же смелое, сколь и сомнительное с позиций современного правопонимания; (2) разработка А. Гейслером учения о правах (состояниях правового господства) как бестелесных движимых вещах <*> и (3) обоснование О. Гирке и К. Козаком учения о лицах как единственных объектах прав в строгом смысле этого слова <**>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> О взглядах А. Гейслера см.: Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 182 - 186. <**> О взглядах О. Гирке см. там же. С. 186 - 189. О взглядах К. Козака см. там же. С. 189 - 190. Последний в пятом издании своего труда (1911) отказался от этого взгляда.

§ 2. Русская учебная цивилистическая литература

Русские правоведы - авторы первых сочинений по римскому и русскому гражданскому праву - по примеру "римских законоведцев" сводят понятие объекта прав к понятию о вещах, хотя бы и в самом широком, можно сказать, произвольно-безграничном смысле этого термина <*>. -------------------------------- <*> См.: Кукольник В. Г. Начальные основания римского гражданского права для руководства в преподавании оного на публичных курсах. СПб., 1810 (п. 253).

Почти немедленно они ощутили значительные неудобства такого словоупотребления, в связи с которыми еще Л. А. Цветаев предлагает заменить термин "вещь" в широком смысле термином "имение". "Законоискусники, - пишет он, - под именем ВЕЩЕЙ разумеют все те предметы, которые могут составлять наше имение; ИМЕНИЕМ же называют они все то, что кому действительно принадлежит" <*>. От "имения" - один шаг до "ИМУЩЕСТВА" <**> - слова, которое, по выражению Д. И. Мейера, "гораздо счастливее слова вещь, потому что характеризует самое свойство вещей и чужих действий КАК ОБЪЕКТОВ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА" <***> (выделено мной. - В. Б.). -------------------------------- <*> Цветаев Л. А. Основания права частного гражданского. М., 1825 (2.I.1). <**> "Вещами (res) в юридическом смысле называются все телесные существа, как одушевленные, так и неодушевленные, кроме человека, на земле существующие, не одаренные (ни) разумом, ни свободною волею, и предопределенные служить на пользу человека. Следовательно, в сем смысле скоты и прочие животные суть вещи... Имущества же или имение (bonum, pecunia) есть состав вещей, прав и вообще всех предметов, подверженных и не подверженных внешним нашим чувствам, действительно вошедших в чью-либо собственность" (Вельяминов-Зернов В. Опыт начертания российского гражданского частного права. Ч. II. Право вещей. СПб., 1823 (2.I. I, § 1 и 2). <***> Мейер Д. И. Русское гражданское право. 10-е изд. Пг., 1915. С. 94, сноска.

По-видимому, именно лекции Д. И. Мейера, читанные им на юридическом факультете Казанского университета, стали первым в России источником, содержащим как интересующее нас понятие, так и самый термин для его обозначения - ОБЪЕКТЫ ПРАВ. "ОБЪЕКТОМ ПРАВА технически называется то, что подлежит господству лица как субъекта права... - лица, вещи и чужие действия (действия других лиц), так что все права по их объекту представляются или правами на лица, или правами на вещи, или правами на чужие действия" <*>, - учил своих слушателей отец российской цивилистики. Поскольку в определении этом ведется речь о господстве лица КАК СУБЪЕКТА ПРАВА, резонно видеть в лице Д. И. Мейера ревностного последователя своего берлинского учителя - Г. Ф. Пухты. Заслугой Д. И. Мейера является и первый в отечественной литературе опыт выявления взаимосвязи категорий ОБЪЕКТА (гражданского) ПРАВА и ОБЪЕКТА (гражданского же) ОБОРОТА. "Не все вещи, не все физические тела подлежат господству лица, составляют объект права, а только такие вещи, такие тела, которые СОСТОЯТ В ГРАЖДАНСКОМ ОБОРОТЕ и имеют значение имущества, т. е. представляют собой какую-либо ценность... И точно так же чужие действия тогда лишь являются объектами гражданского права, когда представляют имущественный интерес, сводятся к оценке на деньги..." <**> (выделено мной. - В. Б.). С содержательной точки зрения этот взгляд, конечно, столь же оспорим <***>, сколь он же и интересен как первый шаг в постановке и решении проблемы. -------------------------------- <*> Мейер Д. И. Указ. соч. С. 94. <**> Там же. С. 94, 95. <***> Хотя бы потому, что из числа объектов оборота неизбежно выпадают объекты неимущественных прав, т. е. лица.

Вплоть до 1917 г. РАЗРАБОТКА учения об объектах гражданских прав в рамках русскоязычных учебников и курсов гражданского права практически не велась - она подменялась простым изложением ранее выработанных положений. Все их авторы примерно в одинаковой степени так и остались под обаянием римского права, Д. И. Мейера и германских коллег. Так, К. Д. Кавелин предпочитает говорить об ИМУЩЕСТВЕ и ВЕЩАХ, различая при том вещи в обыденном и юридическом смысле, крайне неохотно пользуясь термином ПРЕДМЕТ юридических отношений <1>. Е. В. Васьковский в первой части своего Учебника по гражданскому праву писал, что "объектом гражданского права, т. е. ПРЕДМЕТОМ ВЛАСТИ, ПРЕДОСТАВЛЕННОЙ ОТДЕЛЬНОМУ ЛИЦУ В ЕГО ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ, может быть: 1) чужая личность, 2) чужое действие и 3) физическая вещь" <2> (выделено мной. - В. Б.), т. е. почти дословно повторяет как сентенцию, так и перечень объектов Д. И. Мейера. В конспекте лекций П. П. Цитовича отмечается, что учение об объектах гражданского права, необходимость которого объясняется простыми логико-филологическими соображениями <3>, в действительности сводится к учению о вещах или имуществе, т. е. "опять и даже исключительно рассчитано только на имущественную половину гражданского права" <4>. -------------------------------- <1> См.: Кавелин К. Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам // Кавелин К. Д. Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 203 - 204, 213, 223 - 224. <2> Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. М., 2003. С. 115. <3> "За вопросом, между кем происходит распределение, следует другой: что подлежит и способно к распределению; иначе - за учением о субъектах следует учение об объектах... Каждый из субъектов способен стянуть к себе (и для себя) массу разнообразных ценностей различного вида; как целое, к нему стянутое, эта масса и есть его имущество..." (Цитович П. П. Русское гражданское право. Общая часть: Конспект лекций. Киев, 1894. С. 26). Учение об объектах права, таким образом, необходимо существует уже потому, что существует учение о субъектах права (раз есть субъект, то должен быть и объект); при этом объектом права могут быть любые ценности, состояние принадлежности и процесс приобретения (стяжания) которых является предметом правовой охраны и регламентации; масса ценностей, приуроченная к стяжавшему ее лицу, называется имуществом. <4> Там же. С. 26.

К. П. Победоносцев в последнем (четвертом) издании своего Курса предпочел обойтись без отвлеченного понятия об объектах прав, заменяя его понятием ВНЕШНИХ БЛАГ - вещей или имуществ. По его мнению, право способно оформить и защитить власть человека над вещью, а также над действиями других людей по поводу определенной вещи. "Первое есть осуществленное право НА ВЕЩЬ, второе - осуществимое право НА ВЕЩЬ. Таким образом, ВЕЩЬ есть центр и главный ПРЕДМЕТ ВСЯКОГО ПРАВА ПО ИМУЩЕСТВУ, ибо и требование, большей частью, есть способ к приобретению вещи, но пока сама вещь не приобретена, и это требование есть также имущество" <*> (выделено мной. - В. Б.). -------------------------------- <*> Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Ч. 1: Вотчинные права. М., 2002. С. 83.

Канонический "римский" подход к проблеме демонстрирует Н. Л. Дювернуа, сетующий на то, что классическая терминология, основанная на противоположении понятий лица и вещи, никогда и нигде не была последовательной и четко выдержанной <1>. К. Н. Анненков во втором издании первого тома достопамятной "Системы русского гражданского права" определяет понятие "объекты имущественных гражданских прав по праву римскому", т. е. сознательно обуживает свою задачу, чтобы лишиться возможности подвести под исследуемую категорию иных субстанций, кроме вещей - телесных и бестелесных <2>. Г. Ф. Шершеневич во всех 10 прижизненных изданиях знаменитого Учебника определял объект права как "все то, что может служить средством осуществления интереса", а именно - вещи и чужие действия, "называемые имуществом с экономической точки зрения" <3>. Ю. С. Гамбаров в определении объекта права полностью следует "Пандектам" переведенного им пятнадцатью годами ранее Ф. Регельсбергера <4>. Наконец, В. И. Синайский определяет объект права как "предмет, относительно которого устанавливаются в гражданском обороте права и обязанности" <5>, полагая такими предметами вещи в широком, специально-юридическом смысле этого слова, т. е. имущества <6>. -------------------------------- <1> См.: Дювернуа Н. Л. Чтения по гражданскому праву. Т. 2. Учение о вещах. Учение о юридической сделке. М., 2004. С. 3 - 7 и сл. <2> См.: Анненков К. Н. Система русского гражданского права. Т. I. Введение и общая часть. 2-е изд. СПб., 1899. С. 264. Там же на с. 265 - 266 см. довольно оригинальную критику взглядов Д. И. Мейера и К. Д. Кавелина, соединенную с защитой взглядов К. П. Победоносцева и Г. Ф. Шершеневича. <3> Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. 3-е изд. Казань, 1901. С. 121; ср.: 10-е изд. М., 1912. С. 147. См. еще: Он же. Общая теория права: Учебное пособие. Т. 2. Вып. 2 - 4. М., 1995. С. 186 и сл., в особенности - со с. 191, где им выделяется третий объект права - лица. Тот факт, что лица-объекты упоминаются им в учебнике не гражданского права, но общей теории права и вне связи с понятием имущества, свидетельствует, очевидно, о том, что Г. Ф. Шершеневич, по примеру Д. И. Мейера, не считает отношения, имеющие своим объектом лиц, отношениями имущественными, т. е. частными, гражданскими. <4> См.: Гамбаров Ю. С. Гражданское право: Общая часть. М., 2003. С. 583 и сл. <5> Синайский В. И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 123. <6> См. там же. С. 123 - 126.

§ 3. Русская литература по основам, энциклопедии и теории права

Произрастание русской теории права на почве преимущественно права гражданского предопределило общее цивилистическое русло развития большинства общетеоретических институтов и конструкций. Не замечать этого обстоятельства было невозможно, но относиться к нему можно было по-разному. С точки зрения этого отношения русские теоретики разбились на два лагеря: одни (цивилисты) вполне сознательно следовали указаниям гражданско-правовой науки как единственной, к началу XX в. относительно развитой научно-правовой дисциплины; другие же (антицивилисты), напротив, целенаправленно старались уйти от выводов науки гражданского права, в том числе и там, где даже целесообразность такого шага, не говоря уж о его научной основательности, была сомнительной. В итоге ни одно из направлений так и не обогатило юридическую науку полноценным учением об объекте прав и правоотношений: цивилисты не смогли прибавить ничего нового к классической римской теории, а антицивилисты, постепенно превратив стремление избегать цивилистики всюду, где только возможно, в самоцель, сконструировали целый ряд "учений" об объектах прав - столь же оригинальных, сколь оторванных от жизни, а потому малополезных и недолговечных. Н. М. Коркунов определил понятие объекта права как "все то, что служит средством осуществления разграничиваемых правом интересов" <1>, т. е. вполне в духе Г. Ф. Шершеневича. Но вывод, который ученый сделал из такого определения, оказался в высшей степени неожиданным: "все наши интересы осуществляются не иначе, как с помощью какой-нибудь силы. Поэтому общим образом можно сказать, что объектом прав служат силы" <2>. Дальнейшее развитие этой мысли привело ученого, однако, к вполне традиционному результату: совершенно справедливо отметив, что "отношение силы к субъекту необходимо влияет на характер самого права" <3>, а такое отношение определяется не чем иным, как природой соответствующей силы, ученый предложил выделить четыре вида сил (четыре вида объектов) по их природе: "1) собственные силы субъекта, 2) силы природы, 3) силы других людей и 4) силы общества" <4>. -------------------------------- <1> Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. 3-е изд. СПб., 1894. С. 154. <2> Там же. <3> Там же. С. 155. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <4> Там же. Против этой теории в литературе сделаны обстоятельные критические замечания, что позволяет нам не останавливаться на ее разборе по существу. См., в частности: Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 195 - 196.

Д. Д. Гримм, отметив, что "учение об объектах прав находится в крайне неудовлетворительном состоянии" <*>, сам останавливается (после непродолжительного разбора некоторых конкурирующих взглядов) на традиционном учении римских юристов о том, что объектами прав следует считать всякие вещи (телесные и бестелесные) или "все вообще блага, пользование которыми со стороны объективного права признается правомерным" <**>, уточняя его лишь в том, что объектами субъективных прав-притязаний (охранительных субъективных прав) - также действия других лиц. -------------------------------- <*> Гримм Д. Д. Энциклопедия права: Лекции. СПб., 1895. С. 176. <**> Гримм Д. Д. Указ. соч. С. 180 - 181. Судя по взглядам, которые ученый изложил десять лет спустя в неоднократно цитированной и подробно разбираемой ниже статье, уточнение это имело случайный характер и не только не встретило последователей, но и не нашло развития даже у самого автора.

По В. М. Хвостову, объект права суть "тот предмет, реально существующий или только мысленно представляемый, над которым сосредоточена... власть... заключающаяся в субъективном праве" <*>. Конечно, это не что иное, как определение Ф. К. Савиньи, развитое в его же духе: "...предметом господства... может быть вещь, собственная личность субъекта, другое лицо, отдельное действие другого лица и т. п." <**> -------------------------------- <*> Хвостов В. М. Общая теория права: Элементарный очерк. 2-е изд. М., 1905. С. 118. <**> Там же. С. 119.

Н. С. Суворов определил объекты прав как "те предметы, которые дают материальное содержание правоотношению между управомоченным и обязанным субъектами, или, иначе, по поводу которых существует это правоотношение... все то, что составляет благо и имеет или может в будущем иметь интерес для управомоченного субъекта" <*>. В сфере публичных правоотношений он выделил такие объекты, как личности государства (властвующего лица) и его подданных (подвластных лиц); в сфере же правоотношений частных - действия других лиц и вещи; впрочем, в результате нехитрых рассуждений ученый приходит к выводу о том, что настоящим объектом частных правоотношений всегда являются чужие действия, в том числе и служащие средством доставления вещей <**>. -------------------------------- <*> Суворов Н. С. Лекции по энциклопедии права. М., 1907. С. 99. <**> См. там же. С. 99 - 104.

Ничего нового не привносит в определение объекта права и Н. Е. Чижов, ограничивающийся традиционным определением этого понятия как всего того, что "может быть подчинено юридическому господству лица, как средство достижения им своих жизненных целей... все блага, которыми удовлетворяются жизненные человеческие потребности" <*>, т. е. личные блага, вещи и чужие действия. -------------------------------- <*> Чижов Н. Е. Введение в изучение права (Энциклопедия права). Одесса, 1908. С. 94.

Совершенно замечательно по краткости учение об объектах прав, предложенное Е. Н. Трубецким. Традиционное определение объекта права как средства удовлетворения защищенного правом интереса автор связывает почему-то с именем Р. Иеринга; указав на такую связь, он утверждает, что определение это несостоятельно по той же причине, по которой неверна и концепция субъективного права Р. Иеринга. Такое многообещающее начало позволяет надеяться на глобальный переворот в учении об объектах прав, которого, однако, не происходит: на поверку оказывается, что "объектом права является все то, что может входить в сферу внешней свободы, что может сделаться предметом человеческого господства... вещи... действия лица, и, наконец... само лицо" <*>. -------------------------------- <*> Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1909. С. 189.

П. Г. Виноградов считает объектами прав "абстрактные интересы, т. е. притязания на употребление человеческой силы и пользование человеческой деятельностью... Материальные вещи являются объектами прав и обязанностей не прямо, а косвенно, - постольку, поскольку касающиеся их интересы разрешаются и признаются законом... С другой стороны, обычно абстрактные интересы классифицируются как бестелесные вещи... Можно пользоваться обоими основаниями классификации, если только ее последовательно придерживаться" <*>. -------------------------------- <*> Виноградов П. Г. Очерки по теории права. М., 1915. С. 52 - 53.

Ф. В. Тарановский в своей "Энциклопедии права" показал себя идейным приверженцем теории объекта Е. Р. Бирлинга, различавшего "понятие объекта в смысле устанавливаемого нормой содержания обязанности и права и понятие объекта в смысле предмета, к которому относится соответственное норме поведение обязанного и управомоченного" <*>. Объектом права первого порядка является поведение людей, выражающееся в действии, бездействии либо претерпевании (facere, non facere, pati); юридическим же объектом "второго порядка" являются вещи, нематериальные блага и действия людей <**>. -------------------------------- <*> Тарановский Ф. В. Энциклопедия права (по изданию 1922 г.). СПб., 2001. С. 159. <**> Там же. С. 160 - 162 и сл.

Самыми оригинальными следует считать умопостроения П. Е. Соколовского, предложенные им в работе "Die Philosophie im Privatrecht: Sachbegriff und Korper in der klassischen Jurisprudens und der modernen Gesetzgebung", напечатанной в Берлине в 1900 г. Согласно ее положениям объектами прав и правоотношений являются, "с одной стороны, телесные вещи, с другой стороны... понятия". Выстроена эта теория, впрочем, более на философском запале ее автора и его методологических ошибках, чем научном подходе, что убедительно показано Д. Д. Гриммом <*> и о чем весьма красноречиво свидетельствует отношение к ней научной общественности <**>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> См. Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 174 - 180. <**> В виде, главным образом, простого о ней молчания. Лишь Д. Д. Гримм указывал, что рассматривает эту теорию "для полноты" (там же. С. 174), а К. О. Берновский и вовсе упоминал о ней "курьеза ради" (Берновский К. О. Объект права. Харьков, 1931. С. 8).

Л. И. Петражицкий в полном согласии со своим взглядом на право как систему правовых эмоций заметил, что "главный недостаток учения об объектах... состоит в отыскании объектов, элементов права не в надлежащей сфере" <*>. Действительно, при рассмотрении права в качестве субъективных психических переживаний объектом права следует считать все то, что является предметом таких переживаний (представлений). По мнению ученого, "немыслимо переживание обязанности без представления какого-либо поведения, к которому обязан данный субъект; быть обязанным ни к чему значит не быть обязанным вовсе" <**>. Коль скоро ни одно субъективное право немыслимо без обязанности, то и представления, составляющие субъективное право, имеют смысл ровно настолько, насколько обязанное лицо связывает свое поведение с представлением о своем должном поведении. Отсюда следует, что объектом прав является поведение или, точнее, поведенческий акт или деяние обязанного лица, которое может выражаться в действии, бездействии либо претерпевании (facere, non facere, pati) <***>. -------------------------------- <*> Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 338. <**> Там же. С. 340. <***> Там же. С. 340 и сл.

Полагаем возможным завершить произведенный разбор упоминанием о взглядах Н. Н. Алексеева, хотя и изложенных им уже после Октябрьской революции, но по содержанию вполне достойных быть причисленными к прежней дореволюционной эпохе. Указав на недостатки традиционных воззрений и отметив, что, несмотря на обилие научного внимания, уделяемого проблеме, понятие объекта права все еще "не принадлежит к числу ясных понятий юриспруденции" <*>, ученый соглашается с той их частью, в которой ведется речь об объектах-действиях. Смущает его, правда, такое обстоятельство: что считать "действиями" субъектов, "которые не суть лица физические", т. е. юридических лиц и государства? Юридические лица напоминают ему феномен hereditas jacens, который не способен ни к каким действиям, однако ж является объектом прав. Что объединяет между собой действия, с одной стороны, лиц физических, с другой - органов и представителей фиктивных лиц, с третьей - вымышленные действия имущественных масс? Только одно, отвечает ученый, все они значимы для права постольку, поскольку являются предметом юридических обязанностей. Юридические обязанности, следовательно, и есть настоящие объекты субъективных прав <**>. -------------------------------- <*> Алексеев Н. Н. Общее учение о праве: Лекции. Симферополь, 1919. С. 144. <**> Там же. С. 144 - 147.

§ 4. Проблема объекта правоотношений в специальных теоретических работах российских ученых

Дореволюционная эпоха научного поиска при всей ее плодотворности работ по общей теории правоотношений не дала. Проблематике объекта прав посвящено, по сути, единственное исследование <*> - многократно упоминавшаяся монографическая статья Д. Д. Гримма. На большем ее пространстве осуществляются обзор и критика взглядов предшественников и современников; собственным ученым рассуждениям автора отведено значительно меньше места, да и с содержательных позиций они являют значительно меньше ценности и интереса. -------------------------------- <*> Известна еще статья: Лешкова Н. В. Вопрос о субъектах и объектах права // Юридический вестник. 1873. Кн. 2. С. 62 - 72. Написанная в классическом западноевропейском духе, научного интереса она, увы, не представляла уже во время опубликования.

Подобно своим западным коллегам Д. Д. Гримм открывает изложение указанием на двойственность значения термина "объект прав", но двойственность совсем иного рода. Ученый заметил, что объектами прав называются не только конкретные объекты (предметы) данных конкретных юридических отношений (например, данная конкретная вещь), но и абстрактные типы объектов (общее понятие вещи) <1>. Ясно, что коренится такое словоупотребление в недостаточной точности термина "правоотношение", которым также обозначаются как конкретные жизненные правовые связи (например, правоотношение из договора займа между Ивановым и Петровым на 100 рублей), так и их абстрактные типы (заемное правоотношение) <2>. И если "конкретное отношение столь же немыслимо без объекта, сколь оно немыслимо без субъекта: где нет субъекта и объекта, там нет и не может быть реального отношения" <3>, то абстрактная "способность", напротив, "не предполагает определенного объекта" <4>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <1> См.: Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 158. <2> Впоследствии в отечественной литературе эту мысль развивала Ю. Г. Ткаченко. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <3> Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 170. Однако отсюда ученый неожиданно заключает: "Таким образом мысль о существовании безобъектных прав столь же несостоятельна, как и мысль о существовании бессубъектных прав". Здесь, очевидно, имеет место путаница иного рода: объект конкретного фактического, материального, базисного отношения перепутан с объектом конкретного же, но юридического отношения (правоотношения) - отношения идеологического, надстрочного. <4> Там же. С. 170 - 171.

В заслугу Д. Д. Гримму должно быть поставлено и указание на неопределенность следующего рода: "...термин "объект прав" служит не только для обозначения подлежащего элемента конкретного отношения или абстрактного типа, - но также для обозначения того результата, на достижение которого направлено данное конкретное отношение или который имеет быть достигнут установлением соответствующего абстрактного типа" <*>. Отсюда следует неправильность и нелогичность классического противопоставления вещных правоотношений обязательственным по их объектам (вещь - действие): термин "объект" употребляется здесь в двух разных значениях (в первом случае - для обозначения элемента, во втором - эффекта правоотношения) <**>. Будучи целью, эффектом или результатом установления гражданского правоотношения, действие обязанного лица ни при каких условиях, следовательно, не может рассматриваться в качестве объекта правоотношения (в смысле его элемента). -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> Там же. С. 158. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <**> Этот упрек ученый выдвинет против концепции Е. Р. Бирлинга (там же. С. 191 - 193); через три десятка лет им же воспользуется советский цивилист М. М. Агарков (см. ниже).

Наконец, весьма ценно следующее методологическое замечание: "...из простого факта употребления в применении к различным случаям однородных технических оборотов выводят заключение об однородном характере подлежащих юридических институтов, которые, в свою очередь, смешивают с соответствующими конкретными отношениями" <*>. Пользуясь подобными "приемами", конечно, никак нельзя получить приемлемые научные результаты. Сравнивать и противопоставлять можно только понятия (категории), но не слова (термины). Словосочетанием "объект права" можно обозначить самые разные субстанции (см. выше), что, конечно, само по себе никак не свидетельствует о содержательном достоинстве научной концепции, базирующейся на том или ином понимании объекта. Научно определить неизвестное понятие можно только через научную категорию; простое описание сути определяемого понятия "другими словами", которые сами не имеют точного научного значения, еще не есть определение и не может быть ни базой, ни сутью научной концепции <**>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> Гримм Д. Д. Указ. статья. С. 186. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <**> Это замечательно показано Д. Д. Гриммом на примере взглядов О. Гирке: объяснение сути бестелесной вещи с помощью термина "вырез из мира внешних благ" (Ausschnitt) только добавляет туману к и без того весьма неопределенным положениям (там же. С. 186 - 189).

Соединив воедино все три свои предметно-методологические достижения, ученый выставляет следующий, весьма смелый тезис: "До сих пор при построении учения об объектах прав доктрина исходила ОТ АБСТРАКТНЫХ ТИПОВ. Прием ненаучный: он приводит к тому, что... техническим оборотам, преследующим чисто практические цели... приписывается неподобающее им значение. От них отправляются в своих рассуждениях представители науки. ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ОБРАТИТЬСЯ К ПОДЛЕЖАЩИМ КОНКРЕТНЫМ ОТНОШЕНИЯМ И ПУТЕМ АНАЛИЗА ИХ РАСКРЫТЬ ИСТИННЫЙ СМЫСЛ ТЕХНИЧЕСКИХ ВЫРАЖЕНИЙ И ОБОРОТОВ, ВХОДЯЩИХ В СОСТАВ СООТВЕТСТВУЮЩИХ АБСТРАКТНЫХ ТИПОВ, НАЧИНАЮТ С АНАЛИЗА ЭТИХ ВЫРАЖЕНИЙ И ОБОРОТОВ, надеясь таким путем добиться смысла прикрываемых ими реальных явлений. Это неизбежно должно было привести и действительно привело к самой заправской схоластике" <*> (выделено мной. - В. Б.). -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> Гримм Д. Д. К учению об объектах прав // Вестник права: Журнал Санкт-Петербургского юрид. об-ва. 1905. Кн. 8. С. 103.

Увы, результат применения этих положений не стоил затраченных на их обоснование усилий. Собственный вывод ученого - объектами прав являются вещи и лица - не отличается ни оригинальностью, ни достаточной обоснованностью, поскольку представляет собой простое механическое перенесение очевидного опытного знания об объектах конкретных жизненных отношений в правовую сферу <*>. Как материальный предмет (вещь) может "вместиться" в юридическое (идеальное) отношение - этого вопроса Д. Д. Гримм не объяснил. Ну а его рассуждения об объектах авторского и патентного права <**> сегодня не могут претендовать ни на одно другое наименование, кроме антинаучных. Статья Д. Д. Гримма - яркая иллюстрация того, как несколькими неосторожными или банальными замечаниями можно начисто стереть весь положительный эффект научного исследования. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <*> См.: Гримм Д. Д. К учению об объектах прав // Вестник права: Журнал Санкт-Петербургского юрид. об-ва. 1905. Кн. 8. С. 104 и сл. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <**> См. там же. С. 105 - 108.

В 1931 г. в Харькове печатается монография К. О. Берновского "Объект права". При всем уважении к возвышенным, искренним и самоотверженным устремлениям ее автора мы, к сожалению, не можем дать его работе сколько-нибудь высокой оценки, ибо основное внимание исследователя оказалось израсходованным на идеологические дискуссии. Да и вообще, факт выхода подобной работы в начале 30-х гг. - в эпоху, когда советская теория права только-только начала становиться на ноги, в условиях дефицита даже элементарных учебников по теории права (не говоря уже о полном отсутствии научных работ по теории объекта права, самого субъективного права и правоотношения) - выглядит как минимум слегка необычно, а то и несколько самонадеянно. Естественно, автор мог бы опереться на работы дореволюционных и иностранных ученых-юристов; излишне, однако, говорить, что этого он не сделал. Несмотря на все описанные выше трудности, К. О. Берновский все же сумел найти и обустроить собственную исследовательскую "нишу". Мы имеем в виду, во-первых, уточнение им вопроса о том явлении, объект которого является предметом поиска правоведов <1>; во-вторых, осуществление им классификации теорий объекта права на монистические и многоэлементные <2>; в-третьих, доведение до логического завершения тезиса Д. Д. Гримма о необходимости различения объектов конкретных правоотношений и объекта правоотношения вообще <3>; в-четвертых, обоснование конкретно-исторического подхода к проблеме объекта правоотношения <4>; в-пятых, доказательство (правда, только на примере публичного права) необоснованности и предвзятости тезиса о невозможности существования безобъектных правоотношений <5>; в-шестых, приведение некоторых терминов "к общему знаменателю", выявление соотношения обозначаемых ими понятий <6>. Заключительные выводы автора таковы: для гражданского права простого товарного общества объектом является "вещь как таковая, как единство потребительной и меновой стоимости", носитель конкретной стоимости; в праве капиталистического общества объектом выступает уже товар, т. е. носитель меновой стоимости, либо сама абстрактная стоимость чужого труда; в правовой системе империалистического общества (общества финансового капитала) значение объектов прав получают сами субъективные права как носители не просто абстрактной, а фиктивной стоимости. Получился этакий "Капитал" К. Маркса, перенесенный в юридическую сферу. "Мы и для советского права называем объектом правоотношений - вещь. Но, утверждая это, очень часто упускают из виду, что эта вещь - товар - объект качественно отлична от вещи - товара - объекта в буржуазном обществе и его праве" <7>. Легко заметить, что по сути своей теория К. О. Берновского свелась к универсальной теории объекта-блага: объектом права является всякий субстрат - носитель стоимости, т. е. любая субстанция, служащая целям удовлетворения человеческих потребностей и интересов. "Категория объекта в гражданском праве... является специфическим для права выражением факта овеществленности общественных отношений в товарном обществе" <8>. -------------------------------- <1> "Мы сказали, что юристы не знали, объекта какого же права они ищут. Мы имели в виду то обстоятельство, что одни из них искали объекта субъективного права, другие объекта субъективной обязанности, третьи объекта правового отношения, а четвертые - объекта правовых норм" (Берновский К. О. Указ. соч. С. 5; о том же см. с. 100 и сл.). <2> "При всем разнообразии теорий их можно разделить... на теории, признающие наличие только одного предмета, могущего быть объектом прав, и на теории, признающие наличие многих таких предметов" (там же. С. 5). <3> "Говоря об объекте права, как общеправовой категории, мы должны иметь в виду, что в конкретной действительности такого объекта вообще нет. Такой объект права существует не иначе, как через объект гражданского, государственного, административного и др. права. А объект этих прав существует также только через объект конкретных правоотношений в той или иной области их. - Абстрактное понятие объекта права есть отражение того общего, что есть в этих конкретных объектах конкретных прав" (Берновский К. О. Указ. соч. С. 9 - 10). <4> См. об этом там же. С. 17 - 31 (на примере исторической эволюции купли-продажи), 31 - 35 (пример с эволюцией понятия вещи), 37, 41, 46 и сл. <5> См. там же. С. 52 и сл., 87 - 91. <6> Так, ученым установлено, что "в отношениях вещно-правовых мы имеем тождественность объекта субъективного права и объекта отношения - вещь и противоположность объектов субъективного права и субъективной обязанности. В отношениях обязательственных мы видели тождественность объектов права и обязанностей - действия обязанного лица - и противоположность объекта отношения объекту субъективного права. Следовательно, отношения собственности ставят проблему противоположности объекта прав и объекта обязанности, отношения обязательственные ставят противоположность объекта прав и объекта отношения" (там же. С. 103). <7> Там же. С. 124. <8> Берновский К. О. Указ. соч. С. 52, 58.

Советский период исследования гражданских правоотношений открывается работой М. М. Агаркова "Обязательство по советскому гражданскому праву". Несмотря на свое наименование, ограничивающее сферу авторского видения одними лишь обязательствами, работа эта имеет чрезвычайно важное научное значение не только для теории обязательственного права, но и гражданских правоотношений в целом. М. М. Агарков поднимает вопрос об объектах в связи с проблемой разграничения субъективных гражданских прав на абсолютные и относительные; в рамках его рассмотрения ученый дает содержательно систематизированную сводку мнений, высказанных по понятию объекта права в буржуазной литературе <*>. Можно сказать, что в целом ученый соглашается с результатами систематизации, выполненной Е. Р. Бирлингом, который, как нам уже известно, указывал на употребление термина "объект права" в двух основных значениях: (1) для наименования действий, могущих быть потребованными управомоченным и подлежащих совершению обязанным субъектом, с одной стороны, и (2) предметов приложения таких действий, предметов господства, охраняемого правом, - с другой. Из этих двух разновидностей взглядов можно выстроить несколько следующих теорий объекта: (1) мыслимы объекты обоего рода, причем действия составляют объект обязательственных правоотношений, а вещи - вещных (дуалистическая теория) <**>; (2) объектом всякого правоотношения в собственном смысле слова являются только действия (монистическая теория объекта-действия) <***> и (3) объектом всякого правоотношения являются вещи или, во всяком случае, преимущественно вещи (монистическая теория объекта-вещи). Методом исключения ученый оставляет единственную возможность - последнюю теорию. Кажется, в ней абсолютно нечего ловить - ну что можно добавить к римской концепции вещей?! -------------------------------- <*> См.: Агарков М. М. Указ. соч. С. 20 - 22. <**> Именно таков был взгляд самого Е. Р. Бирлинга, но по недоразумению он был приписан советскими учеными... М. М. Агаркову! Между тем он ясно написал, что считает эту теорию для советского права неприемлемой как допускающую неоправданное смешение двух различных значений понятия "объект" при использовании его в качестве критерия для разграничения вещных и обязательственных прав (Агарков М. М. Указ. соч. С. 22, 24, 30 - 31). Об этом недостатке теории Е. Р. Бирлинга писал, как мы помним, еще Д. Д. Гримм (см. выше); см. также высказывание К. О. Берновского о том, что "вещное право есть в первую очередь учение об объектах прав, а обязательственное право в первую очередь учение о содержании этих прав" (Берновский К. О. Указ. соч. С. 93). <***> Отверг ученый и монистическую теорию объекта-действия, поскольку таковая влечет либо признание вещных правоотношений частным случаем обязательственных, либо игнорирует значение вещей для обязательственного права (Агарков М. М. Указ. соч. С. 23, 28).

"Вещь, - пишет профессор Агарков, - мы можем противопоставить в качестве объекта субъектам правоотношения потому, что НА НЕЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НАПРАВЛЕНО ПОВЕДЕНИЕ ОБЯЗАННОГО ЛИЦА (ДЕЙСТВИЕ ИЛИ ВОЗДЕРЖАНИЕ ОТ ДЕЙСТВИЯ)" <*>. Действительно, пока все столь же традиционно, сколь логичен поставленный следом вопрос: а как быть с этим выводом в обязательственных правоотношениях? В частности, в тех из них, где нет объекта-вещи. И вот здесь ученому удается сделать то, чего ранее не делал никто: вместо классического умствования на тему бестелесных вещей он смотрит правде в глаза и откровенно пишет, что в обязательствах вещи "МОГУТ СЛУЖИТЬ ДЛЯ ХАРАКТЕРИСТИКИ И ОПРЕДЕЛЕНИЯ СОДЕРЖАНИЯ соответствующих прав требований и обязанностей" <**> (выделено мной. - В. Б.). Могут служить, если в этом есть необходимость, т. е. если действие обязанного лица (должника) направлено на вещь (индивидуальную или известного рода). Но если содержанием обязательства является возможность действия, не прилагаемого к вещи ("в обязательственных правоотношениях действие... составляющее содержание обязанности должника, может и не быть направлено на объекты тех или иных абсолютных прав... содержанием обязательства могут быть такие действия должника, которые сами по себе ни непосредственно, ни посредственно не направлены на тот или иной внешний в отношении человека объект" <***>), то обязательство просто-напросто... не имеет объекта! Все гениальное просто! Ученый: (1) устанавливает функцию, выполняемую объектом в правоотношении - ею является определение содержания правоотношения (его типизация или индивидуализация) и (2) доказывает возможность существования безобъектных правоотношений. -------------------------------- <*> Там же. С. 28. <**> Там же. С. 29. <***> Там же. С. 29, 39.

Любого из этих выводов было бы вполне достаточно, чтобы обессмертить имя получившего его исследователя. Но М. М. Агарков на этом не останавливается и в результате еще одной смелой попытки непредвзято посмотреть на проблему выдвигает настоящую научную гипотезу, подтверждение которой могло бы наконец разрешить многострадальную "проблему объекта". Ученый замечает, что в целом ряде случаев действия должника могут быть направлены на что-либо, что не является вещью, но с точки зрения выполняемой в правоотношении функции вполне может быть обозначено как объект, например, на субъективные права <*>, которые могут стать объектом юридических действий должника, объектом его распоряжения. "Может быть, - предполагает ученый, - было бы правильно считать объектами в гражданском праве лишь то, в отношении чего возможны акты распоряжения", во всяком случае, "об объектах, в отношении которых могут иметь место акты распоряжения, может быть построена теория, которая имела бы более общее значение, чем существующая теория вещей как объектов гражданского права" <**>. Комментарии, думается, излишни. Остается лишь жалеть, что рассмотрение этого вопроса вышло за пределы освещаемой ученым темы: "Вопрос об объектах права, - останавливает себя он, - нам пришлось затронуть лишь постольку, поскольку это нужно для анализа понятия обязательства" <***>. Стремительный полет гениальной мысли, увы, оказался прерван. -------------------------------- <*> Агарков М. М. Указ. соч. С. 30. <**> Там же. <***> Там же.

Небольшое, но весьма важное развитие мысли М. М. Агаркова о функции объекта правоотношения было сделано Д. М. Генкиным, указавшим, что при таком подходе к пониманию объекта правоотношения его невозможно рассматривать в качестве элемента правоотношения. Объект-функционал может находиться только вне правоотношения, т. е. играть роль внешнего по отношению к системе фактора, предопределяющего жизнь (бытие) этой системы - ее возникновение, существование, развитие, изменение и прекращение. Иногда такой фактор, безусловно, необходим, иногда - нет (безобъектные правоотношения). Ученый обозначил объект-функционал термином предпосылка правоотношения <*>. -------------------------------- <*> См.: Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. М. М. Агаркова, Д. М. Генкина. М., 1944. С. 71 - 72.

Н. Г. Александров понимает под объектом правоотношений "внешний объект (предмет) поведения людей, составляющего содержание правомочий и обязанностей субъектов имущественных правоотношений" <1>; "не объект правового воздействия, а внешний объект поведения, составляющего содержание правомочий и обязанностей участников имущественных правоотношений" <2>; имущественные объекты, по поводу использования которых возникают правоотношения, - "вещи или объективированные результаты духовного творчества" <3>. "Нельзя, - пишет он, - охарактеризовать имущественные правоотношения, игнорируя или отбрасывая тот имущественный объект, по поводу которого существует данное отношение между субъектами и на который они воздействуют своим поведением в соответствии с предоставленными им правами и возложенными на них обязанностями... их анализ невозможен без учета того имущественного объекта (или предмета), с которым связано поведение обязанных и управомоченных лиц" <4>. Светлая память проф. Агаркову! Неимущественные же правоотношения объекта не имеют: в них "интерес, защищаемый субъективным правом, удовлетворяется непосредственно поведением обязанного лица как таковым" <5>. Все ясно без комментариев. -------------------------------- <1> См.: Александров Н. Г. Юридическая норма и правоотношение: Стенограмма доклада. М., 1947; Он же. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955. С. 116 - 117. В дальнейшем мы будем указывать страницы последней работы как более поздней по времени публикации. <2> Там же. С. 117. Эта мысль кажется ученому столь важной, что он повторяет ее трижды на одной и той же (117-й) странице! <3> Там же. С. 118. <4> Там же. С. 120, 121. <5> Там же. С. 117 - 118.

О. С. Иоффе сформулировал две концепции объекта правоотношения. Наибольшей известностью пользуется, конечно же, ее самый первый, наиболее радикальный вариант, согласно которому "существует единый и единственный объект правомочия и обязанности, а стало быть, и объект правоотношения - человеческое поведение, деятельность или действия людей" <*>. Аргументы просты: "ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ способно к реагированию на воздействие, оказываемое субъективным правом и правовой обязанностью. Ни вещи, ни так называемые личные нематериальные блага не способны к такому реагированию" <**> (выделено мной. - В. Б.). -------------------------------- <*> Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права". М., 2000. С. 589. Сам ученый родоначальником этой концепции себя не считает, приурочивая ее к имени своего учителя, Я. М. Магазинера. Из изложенного выше мы уже знаем, что в действительности концепция объекта-действия обладает еще более почтенным возрастом (см. выше материал по учению Й. Унгера). <**> Там же.

Опровергает ли ученый конкурирующую концепцию объекта, предложенную М. М. Агарковым? По форме - да, по существу же - нет, ибо указанные страницы книги О. С. Иоффе больше похожи на искусную декорацию аргументации, расписанную яркими красками того якобы ужасного положения, которое неизбежно подстерегает участников допускаемых М. М. Агарковым безобъектных правоотношений, а значит - прав и обязанностей. "Само собою разумеется, что права, не имеющие своего объекта, права, которые ни на что не направлены, лишены всякого смысла для носителя этих прав и не являются поэтому правами в действительном значении этого слова" <*>. При таком подходе объект не может быть ничем иным, как элементом правоотношения, причем элементом безусловно необходимым; концепция объекта-предпосылки или безобъектного правоотношения в глазах О. С. Иоффе - юридический оппортунизм. Но что лежит в основе точки зрения самого О. С. Иоффе? Специфическое понимание правоотношения (которое "само собою разумеется") + смешение понятий "объект субъективного права" и "цель (направленность) субъективного права" - вот и вся аргументация. То, что при подходе О. С. Иоффе (1) смешиваются понятия объекта права в смысле объекта правового воздействия с объектом субъективного права; что им (2) совершенно игнорируется значение вещей для правоотношений и, самое главное, то, что (3) все эти упреки были предвосхищены М. М. Агарковым еще в 1940 г., - ученого не смущает. -------------------------------- <*> Там же. С. 586.

В статье 1957 г. О. С. Иоффе разобрал некоторые возражения, выставленные против его концепции 1949 г. рядом современников <*>, после чего внес в свою позицию определенные "поправки", направленные, главным образом, на некоторое смягчение ее ригоризма и безапелляционности. Решающим для него стало соображение Н. Г. Александрова о том, что анализ имущественных правоотношений "невозможен без учета того имущественного объекта (или предмета), с которым связано поведение обязанных и управомоченных лиц" <**>. -------------------------------- <*> См.: Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о правоотношении // Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву. С. 674 и сл. <**> Ср. со следующими тезисами: "Отвергая взгляд на вещное право как на господство над вещью и на обязательственное как на господство над поведением должника (или над самим должником), неправильно упускать из виду вопрос о том, какое значение объект (в предложенном выше значении слова), в частности вещь, имеет как в вещных, так и в обязательственных отношениях... было бы неправильно игнорировать вопрос о значении объекта (в предложенном выше значении этого термина) при рассмотрении обязательственных отношений. Между тем взгляд, что объектом в обязательственных правоотношениях является действие должника, приводит именно к этому результату" (Агарков М. М. Указ. соч. С. 23, 28).

Ученый согласился, что за обоснованием (!) концепции объекта-поведения он совершенно забыл ответить на другой вопрос: "какое же в таком случае место в правоотношении занимают вещи, если они не являются его объектом?" <1>. И ответил на него так: в правоотношении, понимаемом как единство юридической (идеологической) формы и фактического (экономического) содержания, необходимо различать... два объекта - юридический (действие) и материальный (вещь)! <2> Очень удобно: даже если в правоотношении не получается найти объект материальный, юридический-то объект в нем есть всегда, а это (помимо всего прочего) значит отсутствие столь пугающей ученого проблемы безобъектных правоотношений. В этом же варианте концепция объекта была изложена О. С. Иоффе еще раз <3>; а в дальнейшем в правоотношении был найден еще и третий объект - волевой (!) <4>. -------------------------------- <1> Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о правоотношении. С. 678. <2> См. там же. С. 679 - 680. <3> См.: Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 229 - 242. <4> См.: Иоффе О. С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 216 - 217.

Все последующие советские работы по теории правоотношений ничего принципиально нового в разработку проблемы объекта не привнесли. Максимум, чего смогли добиться отдельные авторы, - расширения аргументации в пользу или против теорий М. М. Агаркова или О. С. Иоффе, а также - больших или меньших успехов в обосновании своеобразных способов "примирения" этих теорий. Например, в том же сборнике, что и только что разобранные "поправки" О. С. Иоффе, были помещены еще две статьи, затрагивающие проблему объекта правоотношения, - Я. М. Магазинера и А. К. Юрченко. Я. М. Магазинер выступил в защиту взглядов своего ученика, причем в их радикальном "ультраправом" варианте, невзирая на пресловутые "поправки" самого автора. Должного эффекта эта защита, однако, не возымела; больше того, предпринявший ее Я. М. Магазинер обнаружил внутреннюю противоречивость своих воззрений, скомпрометировав тем самым не только себя, но и защищаемую им концепцию <*>. А. К. Юрченко, напротив, сосредоточил свои научные усилия на контраргументах против теории объекта-действия, разгромил основные возражения против теории множественности объектов, после чего с чистой, что называется, совестью внес изучаемые ими результаты изобретательского творчества в число объектов изобретательских правоотношений <**>. -------------------------------- <*> В самом деле, сначала им утверждается, что "правоотношение есть отношение ОБЩЕСТВЕННОЕ - следовательно, отношение только между людьми", т. е. РЕАЛЬНОЕ (ФАКТИЧЕСКОЕ) ОБЩЕСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ, УРЕГУЛИРОВАННОЕ НОРМАМИ ПРАВА, а затем - что "элементами правоотношения ... не могут быть ни субъекты, ни вещь, поскольку они оба материальны, а ПРАВООТНОШЕНИЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ЯВЛЕНИЕ ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО, НАДСТРОЕЧНОГО ПОРЯДКА" (выделено мной. - В. Б.) (Магазинер Я. М. Объект права // Очерки по гражданскому праву: Сб. статей. Л., 1957. С. 68). Но здесь мыслимо что-то одно: быть фактическим и в то же время идеологическим правоотношение никак не может. <**> См.: Юрченко А. К. Объект изобретательского права (в связи с общей проблемой объекта права) // Очерки по гражданскому праву: Сб. статей. Л., 1957. С. 225 - 243.

Оригинальным примером попытки "примирения" является теория С. Ф. Кечекьяна. Оттолкнувшись от соображения, согласно которому "объект права - это нечто отличное от содержания права или содержания правоотношения... объект права - это искомый правовой эффект, это предмет того правового контроля, который достигается содержанием права (или содержанием правоотношений)" <1>; что всякое "право в субъективном смысле имеет не только определенное содержание, но и определенный объект" <2>; попутно заметив, что отождествление содержания с объектом категорически неправильно, ученый вдруг внезапно изменяет этому взгляду, а именно - утверждает, что "объектом права, т. е. предметом господства управомоченного лица, могут быть, помимо ДЕЙСТВИЙ ОБЯЗАННОГО ЛИЦА, ДЕЙСТВИЯ УПРАВОМОЧЕННОГО ЛИЦА, а также ВЕЩИ и НЕМАТЕРИАЛЬНЫЕ БЛАГА", причем, "когда объектом права является действие или бездействие обязанного лица, то ОБЪЕКТ ПРАВА СОВПАДАЕТ С СОДЕРЖАНИЕМ ПРАВА" <3> (выделено мной. - В. Б.). Какой-либо аргументацией, позволяющей примирить сей конечный вывод с исходной посылкой, ученый себя не затруднил <4>. -------------------------------- <1> Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 139. <2> Там же. С. 140. <3> Кечекьян С. Ф. Указ. соч. С. 142. <4> К этому достаточно добавить, что уже на с. 142 - 143 и 144 неправильность концепции объекта-действия, отстаиваемой О. С. Иоффе, доказывается посредством ссылки на недопустимость смешения содержания права с объектом права, что "далеко не одно и то же", что "неверно, будто содержание права всегда совпадает с объектом права". Хотя, может быть, дело в слове "всегда".

Главным достоинством монографии Ю. К. Толстого является, конечно же, самый тщательный разбор взглядов буквально всех советских ученых на проблему объекта, в том числе и тех, что были высказаны в учебниках и не имели самостоятельного теоретического значения <*>. Особенно заслуживает внимания его критика позиций С. Ф. Кечекьяна и О. С. Иоффе. Его собственный взгляд на проблему объекта правоотношения как минимум оригинален: таковым является фактическое общественное отношение во всем многообразии его фактического состава, включающем в себя, в зависимости от случая, одни только фактические действия его участников или, наряду с действиями, еще и вещи - субстраты, названные ученым специальными объектами или предметами <**>. Решение же им проблемы соотношения понятия об объекте правоотношения с понятием о его содержании весьма туманно <***>. -------------------------------- <*> См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959. С. 48 - 64. <**> См. там же. С. 64 - 66. <***> "ОБЪЕКТОМ правоотношения является экономическое отношение в целом, т. е. как его материальное содержание, так и волевое опосредствование... В СОДЕРЖАНИЕ правоотношения входит лишь волевое опосредствование материального содержания экономического отношения... содержанием правоотношения является не просто волевое поведение его участников, а ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ВОЛИ, ВОЗВЕДЕННОЙ В ЗАКОН, С ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ВОЛЕЙ СУБЪЕКТОВ ПРАВООТНОШЕНИЯ; между тем в качестве объекта правоотношения выступает волевое ПОВЕДЕНИЕ КАК ТАКОВОЕ" (выделено мной. - В. Б.) (там же. С. 66).

Большим своеобразием отличается монография Р. О. Халфиной "Общее учение о правоотношении". Оригинально уже то, что в работе, посвященной общей теории правоотношения, проблеме объекта правоотношения (которая, по собственному признанию автора, "до сих пор остро дискутируется" <*>, "остается спорной" <**>) не уделено даже параграфа. Самую ее постановку мы встречаем лишь на 202-й странице <***>; попытка же ее решения предпринимается спустя еще 10 страниц абстрактных политико-философских рассуждений. -------------------------------- <*> Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 10. <**> Там же. С. 202. <***> Главным теоретическим затруднением Р. О. Халфина считает определение места объекта в системе правоотношения, хотя признает при этом наличие дискуссий еще и по вопросу о том, что понимать под объектом правоотношения. Но разрешить сразу первый вопрос, не решив второго, невозможно: невозможно определить место чего-то в какой-то системе, не зная о том, место чего мы определяем.

Увы, попытка эта в научном отношении оказывается малопродуктивной: Р. О. Халфина берется за разрешение вопроса о МЕСТЕ ОБЪЕКТА В СТРУКТУРЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ, не выясняя предварительно вопроса о том, ЧТО ЕСТЬ ОБЪЕКТ. Вместо этого она просто перебирает возможные концепции. Так, ОБЪЕКТЫ-ВЕЩИ, очевидно, не могут "влезть" в правоотношение, поскольку последнее "представляет собой идеологическое отношение", в то время как вещи - суть "предметы материального мира" <*>. Объекты-действия (фактическое поведение людей) не вмещаются в идеологическое отношение по той же причине; кроме того, при понимании правоотношения как единства юридической формы и экономического содержания правоотношения фактическое поведение его участников оказывается "элементом структуры правоотношения и нет необходимости в искусственном расширении понятия объекта так, чтобы под это понятие можно было подвести материальное содержание правоотношения. Реальное поведение участников составляет ЭЛЕМЕНТ СТРУКТУРЫ ПРАВООТНОШЕНИЯ, А НЕ ЕГО ОБЪЕКТ" <**> (выделено мной. - В. Б.). Откуда такое антагонистическое противопоставление и почему одним из элементов структуры правоотношения никак не может быть его объект, из этого "рассуждения" совершенно неясно. Неясно и то, почему его автор считает правильной концепцию объекта-вещи: ее обоснованию в работе не посвящено ни строки. Взгляды же Р. О. Халфиной по вопросу о возможности существования безобъектных правоотношений <***> являются почти дословным воспроизведением уже цитированных выше рассуждений ее учителя - М. М. Агаркова. -------------------------------- <*> Халфина Р. О. Указ. соч. С. 212 - 213. <**> Там же. С. 213. <***> Там же. С. 215 - 217.

А. П. Дудин - автор второй (после работы К. О. Берновского) русскоязычной монографии по проблеме объекта правоотношения. Буквально с первых строк он берет быка за рога, ярко описывая безрадостное состояние научного исследования этой темы, называя ее "наиболее трудной и спорной в теории права", "задерживающей ее дальнейшее развитие" и даже мешающей поступательному продвижению отраслевых юридических наук <*>. К сожалению, исследовательской энергии А. П. Дудину хватило лишь на многообещающий запев. -------------------------------- <*> Дудин А. П. Объект правоотношения (вопросы теории). Саратов, 1980. С. 3.

Первая глава работы содержит по сути единственное утверждение: коль скоро методология науки суть "философские вопросы, вопросы гносеологического и логического характера" <*>, то правоведение, конструируя понятие объекта правоотношения, волей-неволей должно опираться на общефилософское понятие объекта. Мысль эта, однако, рассматривалась советской юридической наукой едва ли не как непреложная истина, а потому непонятно, зачем ей посвящается целая глава <**>. -------------------------------- <*> Там же. С. 13. <**> Впрочем, возможно, ценность ее совсем в другом, а именно - в ряде возражений, адресованных различным ученым (С. С. Алексееву, Ю. Г. Басину, В. С. Основину, Р. О. Халфиной, А. К. Юрченко и др.) и объединенных единым общим назначением: показать непоследовательность в применении декларируемого философского подхода к пониманию объекта правоотношений (Дудин А. П. Указ. соч. С. 32). Например, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородскому указывается на то, что "если в философии на объект воздействует субъект", то и под объектом правоотношения можно понимать лишь такие субстанции, которые испытывают на себе влияние субъектов права, а не самих правоотношений. Правоотношение может иметь свой объект воздействия лишь будучи признанным... субъектом такого воздействия (там же. С. 17). Ясно, что это возражение имеет и гораздо более общее значение.

Глава вторая обосновывает положение о том, что сохранение представлений об объекте права и объекте правоотношения возможно лишь при отсутствии тождества этих субстанций как понятий. Мысль эта достаточно очевидная, ибо нет никакого смысла "содержать" два разных термина для обозначения одной и той же научной категории. По мнению автора (ничем, впрочем, не подкрепленному и даже никак не объясненному), объектами правоотношений являются объекты общественных отношений, регулируемых нормами права <*>; при таком подходе объектами субъективных прав не могут быть ни вещи, ни продукты духовного творчества, ни вообще какие бы то ни было предметы объективной реальности <**>, кроме... собственных действий управомоченного лица <***>. -------------------------------- <*> Дудин А. П. Указ. соч. С. 42; см., впрочем, еще С. 55 и сл., 62 - 63 и др., где автор говорит о собственном понимании правоотношения "как урегулированного нормами права фактического общественного отношения". Что ж, по крайней мере последовательно! Аргументация против концепции правоотношения-формы у автора откровенно слаба (см.: там же. С. 55 - 58). <**> Там же. С. 43. <***> Там же. С. 44 - 45 и сл. (интересная полемика с Я. М. Магазинером); 50 - 51 (вывод).

Глава третья является простым проецированием положений и выводов главы второй на материал современного автору советского законодательства. Большое внимание проблеме объекта правоотношения уделяет В. Н. Протасов. Выводы его, однако, должны быть названы скорее нигилистическими, нежели позитивными, ибо центральным из них является положение о том, что "единого явления, соответствующего понятию "объект правоотношения", нет: существуют ОБЪЕКТЫ ПРАВОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ субъектов и ОБЪЕКТЫ ИНТЕРЕСА участников или других лиц в правоотношении. Они могут совпадать, но в целом это разные явления, способные иметь САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ правовое значение" <*> (выделено мной. - В. Б.). Правоотношение вовсе не имеет объекта. Понятие объекта всегда лежит вне правовой сферы и в этом смысле подобно юридическим фактам - объект реальной действительности может быть "замечен" правом и при соответствующих условиях как сам по себе, так и в виде своих отдельных свойств приобрести известное юридическое значение. -------------------------------- <*> Протасов В. Н. Правоотношение как система. М., 1991. С. 103.

Любопытна и поучительна статья В. И. Сенчищева. Заглавие ее ориентирует читателя на то, что автор будет устанавливать общее понятие объекта гражданского правоотношения - проведет, так сказать, публичную демонстрацию хода своих рассуждений, своего материального запаса и методологического инструментария, введет его, так сказать, в свою научную мастерскую. Увы, ни одно из этих ожиданий не оправдывается <*>; долготерпеливое и скучноватое чтение несколько вознаграждает неожиданная авторская позиция - объектом гражданских прав объявляется все то, что названо в этом качестве в гражданском законодательстве <**> (просто и со вкусом, не правда ли?), а объектом гражданских правоотношений объявляется... правовой режим! <***> -------------------------------- <*> Буквально: ни одно. Разочаровывает даже "матчасть", ибо автору удалось ни разу (!) не упомянуть ни статьи Д. Д. Гримма, ни монографий К. О. Берновского, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородского, Ю. К. Толстого; с книгой А. П. Дудина автор знаком лишь по ссылкам, имеющимся у В. Н. Протасова. О статьях С. С. Алексеева, О. С. Иоффе, Я. М. Магазинера, А. К. Юрченко даже и говорить нечего. И это - в работе об объектах (!) гражданских правоотношений! <**> См.: Сенчищев В. И. Объект гражданского правоотношения: Общее понятие // Актуальные проблемы гражданского права: Сб. статей. М., 1998. С. 110 - 111, 153 - 154. <***> См. там же. С. 139.

К сожалению, из статьи остается непонятным, о правовом режиме чего идет речь и каково место этого самого таинственного "нечто" в системе правовых категорий <*>. Весьма туманен и процесс получения этого вывода, появляющегося на с. 139 в готовом, так сказать, виде и предваренного лишь вводным словосочетанием: "НАМ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ, что...". По неоднократном прочтении статьи создается впечатление, что единственным аргументом служит первый абзац работы: "Рассмотрение вопроса о любом объекте гражданских прав ОЗНАЧАЕТ, ПРАКТИЧЕСКИ, рассмотрение вопроса о гражданско-правовом режиме некоторой категории явлений объективной действительности, относимых действующим законодательством к числу объектов гражданских прав" <**> (выделено мной. - В. Б.). Но это обстоятельство вовсе не свидетельствует о том, что правовой режим "явлений объективной действительности" - это именно объект гражданских прав. Скорее уж наоборот <***>. -------------------------------- <*> На с. 140 указ. соч. В. И. Сенчищева говорится о правовом режиме явлений объективной действительности. В переводе на русский язык это означает: объектом правоотношения может быть все что угодно, всякое нечто (явление объективной действительности). <**> Сенчищев В. И. Указ. соч. С. 109. <***> С помощью избранного В. И. Сенчищевым приема можно доказать все что угодно. Пример: "Рассмотрение вопроса о субъективном праве практически означает рассмотрение вопроса о юридической обязанности. Следовательно, субъективное право - это юридическая обязанность".

Опровергается авторский "вывод" настолько элементарно, что за его сторонников делается даже неудобно. И правовой режим, и правоотношение в целом являются следствиями одной и той же причины - воздействия норм права на фактические (материальные) общественные отношения <*>. Возникая одновременно как следствия единой общей причины, правоотношение и правовой режим никак не могут находиться в причинно-следственной связи (взаимодействии) друг с другом. Отношения типа "субъект - объект" немыслимы без воздействия одного из соотносящихся явлений (субъекта) на другое (объект), без импликативного соподчинения одного из них (объекта) другому (субъекту). Но такого соподчинения между правоотношением и правовым режимом нет; следовательно, правовой режим никак не может соотноситься с правоотношением как объект с субъектом. -------------------------------- <*> Во всяком случае, В. И. Сенчищев ничего иного - например, того, что правовой режим (правовое значение) "явлений объективной действительности" складывается ранее воздействия на общественные отношения объективного права и безотносительно к такому воздействию - не утверждает; напротив, он неоднократно говорит о том, что правовое значение присваивается явлению позитивным правом, является его привнесенным, а не органическим качеством (см., например: Сенчищев В. И. Указ. соч. С. 150).

Весьма сомнителен и авторский постулат о том, что "гражданское правоотношение... не может иметь в качестве объекта своего воздействия такое явление, которое не является "объектом гражданских прав" <*>. Так, стало быть, правовой режим (объект гражданских правоотношений) - это еще и объект гражданских прав? Как же быть со 128-й статьей ГК РФ, ни словом не поминающей о таком "объекте"? - а ведь именно это и есть (по автору) священный и волшебный источник истинного знания о круге объектов гражданских прав! -------------------------------- <*> Там же. С. 111 - 112. Все-таки плохо не читать литературу (см. выше о книге А. П. Дудина).

Весьма многообещающей выглядит книга В. А. Лапача "Система объектов гражданских прав: Теория и судебная практика" - "последнее слово" в интересующей нас проблеме <1>. По заверениям издательства, работа "следует лучшим традициям отечественной школы права В ОСНОВАТЕЛЬНОМ ИЗУЧЕНИИ ОПЫТА МИРОВОЙ ЦИВИЛИСТИКИ по этому вопросу" <2> (выделено мной. - В. Б.). Мировой - возможно, хотя и несколько сомнительно <3>. К сожалению, ничего похожего нельзя сказать про опыт цивилистики отечественной. Подобно В. И. Сенчищеву автор умудрился обойтись без работ не только К. О. Берновского, Д. Д. Гримма, Я. М. Магазинера и А. К. Юрченко <4>, но и М. М. Агаркова, А. П. Дудина и В. Н. Протасова. Коротко говоря, автор не изучил НИ ОДНОГО специального русскоязычного исследования проблемы объекта. Неудивительно поэтому, что пресловутым "ОРГАНИЗАЦИОННЫМ ЦЕНТРОМ системы объектов гражданских прав" он продолжает считать ИМУЩЕСТВО <5>, естественно, именно в том его виде, в котором оно описано в ст. 128 ГК РФ <6>. Даже статья В. И. Сенчищева в этом смысле честнее - в ней откровенно говорится, что имущество суть объект ПОТОМУ, ЧТО ТАКОВ ЗАКОН, в то время как В. И. Лапач на первых 240 страницах книги пытается "получить" этот "вывод" с помощью имитации ученого рассуждения (глава 1). Почему "имитации"? Да потому, что вниманию читателей предлагается винегрет из сведений, относящихся к самым разнообразным проблемно-, философско - и историко-юридическим областям <7>, откуда им совершенно неожиданно выносится следующее определение: "ОБЪЕКТЫ ПРАВ (судя по нижеследующему определению и пояснению, наверное, все-таки, должно быть "ОБЪЕКТ ПРАВА". - В. Б.) - это не что иное, как АБСТРАКЦИЯ-ИДЕЯ, воспроизводящая руководящее экономико-правовое положение об обусловленности существования человеческого сообщества и каждого индивида товарным обменом" <8> (выделено мной. - В. Б.). Ниже он уточняет, что это - определение объектов прав "в широком смысле или, что то же самое (! - В. Б.) "ОБЪЕКТОВ ОБЪЕКТИВНОГО ПРАВА" <9>. Даже если признать идею объекта онтологическим началом права, согласиться с каждым из утверждений и констатировать их равноценность, нельзя не видеть, что они не относятся к теме исследования. Лучшим доказательством этого обстоятельства является тот факт, что в последующем автор более никак не использует понятие объекта-идеи <10>. -------------------------------- <1> См. еще: Зинченко С. А., Лапач В. А., Шапсугов Д. Ю. Проблемы объектов гражданских прав. Ростов н/Д, 2001 (этакий первый, точнее - маленький "блин"). <2> Лапач В. А. Система объектов гражданских прав: Теория и судебная практика. СПб., 2002. С. 6. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Статья Д. Д. Гримма "К учению об объектах прав" включена в информационный банк согласно публикации - "Вестник гражданского права", 2007, N 1. ------------------------------------------------------------------ <3> Где работы Е. Р. Бирлинга, А. Гейслера, К. Козака, наконец, Й. Унгера - корифеев учения об объекте? Вместо них Ю. Барон, Б. Виндшейд и Г. Дернбург - "весьма бережно обходившие понятие объекта прав, избегая вовсе касаться его, или касаясь его лишь вскользь" (Д. Д. Гримм). <4> Очень любопытна способность автора к "избирательному" чтению: при отсутствии даже упоминания о статьях Я. М. Магазинера и А. К. Юрченко автор утверждает, что им использовалась статья О. С. Иоффе "Спорные вопросы учения о правоотношении", напечатанная в том же сборнике, что и две другие, здесь названные статьи по интересующей автора проблеме! <5> Интересно, а что же представляет собой периферия этой системы? <6> Ах как жаль, что "в современном гражданском праве России легально закреплены лишь объекты гражданских прав (глава 6 ГК РФ), но не объекты гражданских правоотношений и тем более не объекты гражданского права" (Лапач В. А. Указ. соч. С. 11, 15, 117 - 118). Были бы "закреплены" - так (по логике автора) и проблем бы не было! Не пришлось бы писать многостраничную книгу! Человек, аттестующий себя доктором юридических наук, не понимает сути научной проблемы! <7> Очевидно, упоминание о споре двухвековой давности между А. Тибо и Ф. К. Савиньи о целесообразности издания общегерманского гражданского уложения, а также разбросанные по страницам имена И. Канта, Г. В.Ф. Гегеля, Ж. Ж. Руссо, А. Шопенгауэра "и всяких там прочих шведов" должны, по мнению автора, произвести впечатление на читателей и отвлечь их внимание от постижения сугубо юридической проблематики, постигать которую по книге В. А. Лапача довольно трудно. <8> Лапач В. А. Указ. соч. С. 54. <9> Лапач В. А. Указ. соч. С. 54 - 55. <10> См., впрочем, С. 108, 111 - 112 разбираемого сочинения, где содержится новое определение объекта-идеи: таковая теперь коренится не в товарном обмене, а "в имущественных и социальных благах". Еще одно определение "объектов гражданских прав как правовой идеи самого высокого уровня обобщения", оставляемое нами без комментариев, см. на С. 167.

Следующие полтора десятка страниц "точек зрения" приводят автора к мысли о том, что "понятие "объект" многозначно" <1>, в чем никто со времени Й. Унгера и не сомневался. Надо, стало быть, эти значения выделять и каждое из них исследовать. Ничего подобного! В. А. Лапач буквально с потолка сдергивает все и всех спасающую категорию блага, "без обращения к экономическому и юридическому аспектам которой" он не может получить ответа на вопрос о соотношении понятий "объекты прав" и "объекты правоотношений" <2>. Почему? При чем здесь вообще благо К. Менгера, если только что выведенная автором "абстракция-идея" отталкивалась от товара К. Маркса?! - остается риторическим вопросом. "Теория Менгера... - просвещает нас автор, - содержит классическое объяснение товарности (продаваемости) благ" <3>. Прекрасно! А "Капитал" К. Маркса такого объяснения больше не содержит? И самое досадное: автор вдруг "принимает во внимание вышеуказанные (? - В. Б.) методологические предпосылки", после чего констатирует, что блага "не могут предстать (? - В. Б.) объектом правоотношения, так как оказываются не только за пределами правового отношения, но и за пределами общественного отношения, подвергшегося регулированию" <4>. Замечательно! Так зачем же автор отдал столько сил уяснению смысла категории благо?! -------------------------------- <1> Там же. С. 70. <2> Там же. С. 72. <3> Там же. С. 76. <4> Там же.

Описанное - не случайность, не произвольно выбранные нами места; такова вся книга. Повсюду - салат из разноплановых, мало связанных между собой цитат; никакой методологии, никакой логики, и в самом лучшем случае - бездоказательные либо банальные "истины" или же словосоставления вроде следующего, например, "определения-описания": "По поводу объектов гражданских прав складываются типичные отношения предмета правового регулирования, в то время (? - В. Б.) как объект правоотношения, понимаемый как воля и сознания (наверное, "сознание". - В. Б.) обязанного лица, всегда индивидуально-конкретен. Воля и сознание обязанного лица являются опосредствующим звеном между правом и фактическим отношением и не могут рассматриваться в качестве объекта правоотношения в тех случаях, когда само фактическое отношение невозможно (?! - В. Б.) либо когда право по тем либо иным причинам не оказывает регулирующего влияния на волю и сознание лица, в результате чего отношения между субъектами или не возникают вовсе, или возникают только как фактические (неправовые) отношения" <*> (а об объекте какого правоотношения мы тогда вообще рассуждаем? не возникшего, что ли? - В. Б.). -------------------------------- <*> Лапач В. А. Указ. соч. С. 108.

Достойной "преемницей" В. А. Лапача является Л. А. Чеговадзе. К великому сожалению, в ее новейшей монографии о гражданском правоотношении проблеме объекта уделено довольно много места <*>; но (к счастью!) от необходимости ее подробного разбора нас вполне освобождает критический обзор предшествующей работы. Единственным приятным исключением из всего сказанного выше является достаточно полное знакомство автора с отечественной литературой. Но именно это ее и подвело. -------------------------------- <*> См.: Чеговадзе Л. А. Структура и состояние гражданского правоотношения. М., 2004. С. 179 - 390. Как видим, даже название монографии уже вызывает определенные вопросы.

Книга почти сплошь состоит из цитат, связанных между собой минимумом слов и фраз чисто соединительного назначения, из (не всегда полных и точных) авторских пересказов тех или иных позиций и комментариев к некоторым дискуссиям; при этом далеко не весь массив материала, поднимаемого автором, имеет непосредственное отношение к теме работы. Собственных рассуждений автора в книге почти нет; в тех нечастых исключениях из общего правила они имеют либо поверхностно-филологическое, либо чисто публицистическое свойство. Большинство авторских сентенций основано на не всегда бесспорных априорных представлениях; многие же высказывания таковы, что заставляют подозревать их автора в непонимании или неправильном понимании их смысла <*>. Логику автора понять совершенно невозможно (так, например, нам ни разу не удалось догадаться, каким будет очередной избранный для освещения вопрос). Неудивительно поэтому, что итоговые определения автора <**> носят либо чрезмерно общий (неопределенный) характер, а местами даже отходят от определений в сторону простой совокупности характеристик (причем не содержательных, но чисто функциональных), либо производят впечатление продуктов "чистого разума", неизвестно откуда взятых и мало связанных с предыдущим изложением. -------------------------------- <*> Один пример. Л. А. Чеговадзе пишет: "...исследование категории объекта правоотношения не может быть произведено в противопоставлении категории субъекта правоотношения: будучи составными частями единой совокупности отвлеченных абстрактных понятий, элементами правоотношения как явления идеального, субъект и объект должны быть рассматриваемы не из самих себя, а применительно к правоотношению как к целому, частями которого они являются" (Чеговадзе Л. А. Указ. соч. С. 252). Во-первых, почему автор так уверена в том, что объект является частью (элементом) правоотношения? Откуда такое знание? Вопрос этот закономерен не только на фоне общеизвестной дискуссии "элемент или предпосылка", но и на фоне авторского определения понятия правоотношения (там же. С. 61) как системной связи субъектов, т. е. субъективных прав и юридических обязанностей. При таком понимании правоотношения объект может быть только чем-то внешним по отношению к нему. Во-вторых, непонятно, кому автор адресует свои претензии, ибо никто не предлагал ограничить исследование объекта правоотношения одним лишь его противопоставлением субъекту; кроме того, противопоставление одного явления (исследуемого) другому никак не может считаться пониманием сути первого явления "из самого себя". Наконец, в-третьих, если субъект - это один из элементов правоотношения, то противопоставление ему объекта есть неизбежная составляющая той логической операции, которую предлагает произвести сама же Л. А. Чеговадзе, ибо нельзя противопоставить нечто целому, не противопоставив его в то же время всякой и каждой части этого целого. Если же сказанное ею имеет тот смысл, что объект надо противопоставлять правоотношению в целом как субстрату, который в данном случае занимает место субъекта (в философском смысле), то высказывание становится еще и внутренне противоречивым. Подобные примеры, к сожалению, встречаются на каждой странице книги. Кстати, цитированное высказывание - явный парафраз из "К критике политической экономии" К. Маркса: "Мои исследования привели меня к тому результату, что правовые отношения... не могут быть поняты из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях..." и т. д. (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 6). На классиков, вообще говоря, не худо бы и ссылаться. <**> См.: Чеговадзе Л. А. Указ. соч. С. 265 (объект гражданского правоотношения), 266, 268, 277 (объект субъективного гражданского права).

Часть II. ПРОБЛЕМА ОБЪЕКТА ПРАВ: ОПЫТ ТЕОРЕТИКО-ДОГМАТИЧЕСКОГО РЕШЕНИЯ

§ 1. Достижения, на которые нельзя не обратить внимания, и ошибки, на которых стоит поучиться

Обзор литературы, составивший первую часть настоящей работы, позволяет выделить, концентрированно описать и классифицировать основные концепции объекта. Работа эта, сама по себе интересная и небесполезная, выполняется практически каждым исследователем проблемы на достаточно хорошем уровне <*>, что в общем освобождает нас от необходимости ее повторения или переделывания. Для нас обзор наиболее важен как материал для концентрированного изложения и систематизации положительного и отрицательного опыта исследования проблемы объекта. Представляется весьма рациональным обобщить тот и другой прежде начала собственной разработки соответствующей тематики. -------------------------------- <*> См., например: Сенчищев В. И. Указ. соч. С. 120 - 121; Чеговадзе Л. А. Указ. соч. С. 184 - 185.

Мы отказались от первоначального намерения разнести обобщения положительного и отрицательного опыта по различным параграфам. Такое разделение было бы искусственным, ибо практически все ошибки в той или иной степени уже подверглись критическому осмыслению оппонентов. Другое дело, что не все подобные источники положительного опыта нашли себе практическое использование. Но это дело времени и техники. Многозначность термина "объект правоотношения" по причине неопределенности понятия о правоотношении. Нет, мы имеем в виду не банальное отличие объекта правоотношения от объекта права - оно замечено чрезвычайно давно и уже констатировалось в самом начале настоящей статьи. Мы хотим сказать о том, что никакие выводы о понятии объекта правоотношения не могут притязать на абсолютность, ибо само понятие о правоотношении является недостаточно определенным (многозначным). Хорошо известно, что, говоря об объекте права, мы должны уточнить, идет ли речь об объекте права в объективном смысле (объекте правовых норм или правового регулирования) либо права в субъективном смысле (объекте юридической возможности, обеспеченной мерой должного поведения). Но почему никто не пытается сделать аналогичного уточнения в части термина "объект правоотношения"? А оно, несомненно, необходимо, ибо представление о правоотношении никак не может быть названо определенным. Одни ученые трактуют правоотношение как фактическое (материальное, базисное) отношение, урегулированное нормами объективного права (правоотношение в материальном смысле) <1>, другие - как особое идеологическое (надстроечное) отношение, возникающее в результате правового регулирования, этакий "юридический слепок" с фактических отношений, их юридическую форму (правоотношение в формальном смысле) <2>, третьи - как единство юридической (идеологической) формы и материального (фактического) содержания (правоотношение в смысле двуединого образования) <3>. Следовательно, говоря об объекте правоотношения, не худо бы уточнить, об объекте чего, правоотношения в каком смысле этого понятия, мы рассуждаем <4>. Нет и не может быть объекта правоотношения вообще, но могут быть только объекты правоотношения в том или другом - материальном, формальном либо двуедином - смысле. Одно лишь только рассмотрение многочисленных теорий объекта через призму этого (важнейшего!) методологического фактора само по себе позволяет в значительной мере (хотя и не вполне) снять остроту ведущихся вокруг них научных дискуссий, ибо оказывается, что разные концепции трактуют по-различному предметы, хотя и обозначаемые одним и тем же термином <5>. -------------------------------- <1> Р. О. Халфина говорит о данной концепции, что таковая "признается почти единодушно" (Халфина Р. О. Указ. соч. С. 7, 51). <2> См., например: Агарков М. М. Указ. соч. С. 15, 19, 21, 44, 60, 71. В. А. Тархов называет положение о том, что правоотношение есть форма регулируемого правом общественного отношения, "широко распространенным в литературе" и "бесспорно правильным" (Тархов В. А. Указ. соч. С. 11). <3> См., например: Алексеев С. С. Общая теория социалистического права (Курс лекций): Учебное пособие. Вып. 2. Нормы права и правоотношения. Свердловск, 1964. С. 57. <4> Подобную постановку вопроса встречаем только у С. С. Алексеева (там же. С. 141). <5> С точки зрения логики подобный диалог не может считаться даже дискуссией.

Многозначность термина "объект правоотношения", вызванная неопределенностью понятия объекта. Этот феномен замечается практически всеми учеными, но мало кто уделяет ему должное внимание. Обыкновенно вся дискуссия сводится к следующему противопоставлению: либо объект суть то, на что направлено правоотношение (субъективное право), либо то, по поводу чего возникает правоотношение (субъективное право); при этом первое понимание объекта почему-то единодушно считается общефилософским, второе - специально-юридическим. Но это лишь один из аспектов неопределенности понятия объекта, ее, так сказать, первая, но далеко не последняя, не самая высокая ступень <*>. -------------------------------- <*> Возможно, косвенным отражением этого обстоятельства является наличие сообщества ученых, не усматривающих практической разницы в этих концепциях ("то, на что" и "то, по поводу чего").

Какую бы из концепций ни предпочесть, мы все равно не устраним неопределенности, поскольку различные правоотношения (субъективные права) могут быть направлены на различные субстанции, как и возникать по поводу различных субстанций. Это во-первых. Во-вторых, легко увидеть, что ни одна из этих концепций не позволяет трактовать объект как элемент (часть) правоотношения или субъективного права - только как нечто, противопоставленное правоотношению или праву, внешнее по отношению к нему. А между тем едва ли не подавляющее большинство ученых никак не устраивает концепция объекта-предпосылки, "живущего" своей собственной "жизнью" вне правоотношения, - они хотят видеть объект непременно внутри правоотношения. Неопределенность понятия объекта имеет (как минимум) трехступенчатый характер: (1) о ступеньке первой (отмеченной, кстати, Д. Д. Гриммом) - видеть ли в объекте правоотношения элемент его внутренней структуры или нечто внешнее (например, результат, на достижение которого оно направлено) - современная наука благополучно забыла; (2) попытка видеть в объекте правоотношения нечто внешнее также распадается на два направления - в объекте правоотношения можно видеть результат, на достижение которого оно направлено, а можно видеть повод (предпосылку) к возникновению и динамике правоотношения; (3) наконец, ни одна из концепций объекта сама по себе не может исключить предположения о возможной множественности объектов. Последнее равносильно следующей теореме: обосновать любую монистическую концепцию объекта правоотношения возможно только при выявлении у объекта такого функционального назначения, которое может выполняться по сути (природе) своей только и исключительно субстратом единственного рода. Доказательство см. выше. В концепции объекта правоотношения как того, на что оно направлено, присутствует и еще одна (четвертая!) ступень неопределенности - недостаточная ясность слова "направленность". Если считать эту концепцию общефилософской, то направленность на достижение результата тут совершенно ни при чем; под направленностью следует разуметь направленность воздействия правоотношения как субъекта (в философском смысле этого слова) на объект <*>. В отечественной литературе наличествует единственная концепция этого рода - концепция Ю. К. Толстого, понимающего под объектом правоотношения само фактическое (общественное) отношение: правоотношение как бы обнимает его собою, обтекает его, облекая в юридическую форму. -------------------------------- <*> См. об этом выше обзор монографии А. П. Дудина. Естественно, можно поставить вопрос и о способности правоотношения к какому-либо воздействию на что-либо.

Все сказанное применимо и к понятию об объекте субъективного права. Нет и не может быть правоотношения без объекта - это самое распространенное заблуждение. Беспристрастный взгляд на него свидетельствует о том, что суждение это представляется, во-первых, продуктом "чистого разума" (априорным положением, не подкрепленным никакими доказательствами). Во-вторых, оно не принимает в расчет описанных выше методологических недостатков - притязает на абсолютность вне зависимости от концепции правоотношения и объекта. В самом деле, разберем высказывания, которые обыкновенно считаются доказательствами этого положения. К счастью, их значительно меньше, чем доказательств бытия Божия, - всего два: (1) филологическое и (2) прагматическое. Первое в концентрированном виде может быть выражено так: если в правоотношении имеется субъект, то значит, в нем обязательно должен быть и объект. Субъект и объект здесь рассматриваются как категории, описывающие функциональное отношение между действующим (активным) субстратом (субъектом) и субстанцией пассивной, подвергающейся воздействию (претерпевающей воздействие) активного субстрата (объекта). Нередко такое противопоставление считается философским, диалектическим: объект воспринимается как парная (противополагаемая) категория по отношению к субъекту. Философии в нем, однако, не больше, чем смысла в некоторых из выше разобранных "ученых" произведений. Видимость философии рассеивается подобно прогреваемому солнцем туману, если вспомнить о том, что термин "субъект правоотношения" совсем не несет в себе философского смысла <1>. Правоотношение никогда не трактовалось как воздействие кого-либо на что-либо <2>; напротив, почти единодушно подчеркивается, что правоотношение - это взаимодействие подобных друг другу субстратов <3>. Субъект правоотношения - это не субъект воздействия, не активный (действующий) субстрат в философском смысле, а субъект взаимодействия; субстанция, соотносимая не с чем-то (субстанцией иного рода), а с кем-то себе подобным (субъектом), с другой однородной субстанцией <4>. Лучше всего ошибочность "философского" понимания термина "субъект правоотношения" видна из того обстоятельства, что данный термин легко и безболезненно (без ущерба смыслу) может быть заменен множеством других, в том числе таких (философски-нейтральных), как лицо, сторона (контрагент) или участник правоотношения <5>. Совершенно прав поэтому М. М. Агарков, иронизировавший над подобным "аргументом" и называвший его "чисто словесным противопоставлением" <6>. -------------------------------- <1> С тем же успехом можно вспомнить о том, что термин субъект употребляется и для обозначения одного из элементов логического отношения - суждения; в этом случае ему противопоставляется понятие, обозначаемое словом предикат. Вряд ли это является соображением в пользу разработки учения о субъектах и ... предикатах правоотношений. Причина ясна: правоотношение - не есть суждение. Но точно так же правоотношение и не есть воздействие кого-то на что-то; напротив, правоотношение - это взаимодействие кого-то с кем-то (себе подобным). Можно вспомнить и о том, что от слова "субъект" образуются слова "субъективный" и "субъективность", антонимами к которым являются "объективный" и "объективность". Но это пока никому не дало повода к разработке теории о субъективной и объективной сторонах правоотношения. К каким "результатам" может привести трактовка термина "субъект правоотношения" в смысле грамматического подлежащего или психологически активной (обладающей способностью к самосознанию) субстанции, мы не рискнем даже предположить. Нельзя не согласиться с С. С. Алексеевым, заметившим, что "поочередное, механическое использование определений, выработанных в гносеологии, политической экономии, психологии для объяснения явлений, относимых к праву, даст нам несовпадающие результаты, за исключением того, что в каждом случае объектом окажется нечто внешнее к субъекту" (Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения // Вопросы общей теории советского права: Сб. статей. М., 1960. С. 286). <2> Мы не берем в расчет давно и справедливо отринутые наукой теории правоотношения собственности как "отношения человека к вещи". Таким может быть только отношение фактическое. Правовое же отношение суть отношение общественное, т. е. отношение субъектов друг к другу. <3> Поэтому даже если правоотношение трактовать как взаимодействие, то таковое все равно не может быть сводимо к одностороннему воздействию одного субстрата на другой. <4> На секунду допустим, что речь и вправду идет о философии: что же мы получим? Объект, но правоотношения ли? Нет! - получим объект, испытывающий воздействие субъекта правоотношения, объект субъекта. <5> Все то же самое (и даже в большей степени) относится к термину "субъект права". <6> Агарков М. М. Указ. соч. С. 20.

Доказательство прагматическое звучит так: правоотношение без объекта немыслимо потому, что бессмысленно правоотношение, ни на что не направленное, подобно тому, как лишено смысла не имеющее цели (предмета) отношение фактическое. Ясно видно, что этот аргумент относится только к одной из многих концепций объекта (то, на что воздействует, или то, на что направлено правоотношение). Придавая ему более универсальное значение, можно выразить его так: правоотношение без объекта бессмысленно, подобно тому, как бессмысленно без объекта и отношение фактическое. Но вот вопрос: а каковы основания для уподобления правового отношения фактическому? При ближайшем его рассмотрении выясняется, что основание это исчерпывается опять же чисто филологическим соображением: каждая из уподобляемых субстанций является отношением. То, что эти "отношения" принадлежат к различным мирам - миру реальных вещей и действий (миру чувств и ощущений), с одной стороны, и миру отвлеченных идей и представлений (миру рассудка и разума) - с другой, - почему-то во внимание не принимается. С тем же успехом можно сопоставлять человека с его отражением в зеркале, портретом или манекеном - субстанциями, чрезвычайно похожими на человека, но все же обладающими как минимум одним немаловажным отличием: ни одна из них - не человек. Вообще вопрос о смысле и бессмысленности чего-либо (если он вообще подобным (объективным) образом может быть поставлен) суть вопрос о роли или функции этого самого "нечто" (в нашем случае - объекта) в определенной системе (в нашем случае - в системах фактического и юридического отношений). Если бы можно было быть уверенным в том, что объект правоотношения несет ту же ролевую нагрузку, выполняет ту же функцию, что и объект фактического отношения, могла бы вестись речь об уподоблении одного объекта другому. Поскольку такой уверенности нет и не может быть (ее надо добывать и доказывать), нет и никакой почвы для подобных аналогий. Таким образом, мысль о существовании безобъектных правоотношений ни в коем случае не должна внушать ничего такого, что было бы подобно "суеверному ужасу" (Р. О. Халфина); напротив, только ее и следует считать абсолютно нормальным и естественным положением вещей. Ни при каких условиях нельзя признать объектом правоотношений (прав) человека (людей). Это еще одно априорное представление, "подкрепляемое" лишь мистерией доказательства, начисто опровергаемое опытом и к тому же относящееся к неграмотно поставленному вопросу, которое, однако, является серьезным препятствием в разработке учения об объекте правоотношения. В самом деле: а что значит "нельзя"? - невозможно или недопустимо? В рамках какого понимания правоотношения и какого значения термина "объект"? Невозможность - характеристика объективная, недопустимость - субъективная; спорить с невозможностью бессмысленно, с недопустимостью - возможно. Явно, речь не идет здесь о невозможности - объективном препятствии. Выше мы уже знакомились с рядом теорий (Д. Д. Гримм, К. Козак, Ф. Регельсбергер), сторонники которых причисляли лиц (в том числе людей) к категории объектов прав, не только не видя в этом ничего невозможного, но и доказывая объективную закономерность и неизбежность такого шага. Что поразительно, но эти выводы подтверждаются историей: рабы, военнопленные, иностранцы, некоторые категории должников и зависимых крестьян при определенных условиях рассматривались именно как объекты прав и правоотношений других людей! Так что понятие человека-объекта - не просто теоретически возможно, но и вполне исторически реально; больше того, рабство можно считать одним из древнейших и едва ли не самым интернациональным институтом права. Ну какому еще юридическому институту пять тысяч лет?! Многие ли народы не знали рабства?! Затем, не надо представлять себе понятие человека - объекта права также натуралистично, как это делалось древнейшими народами и как продолжает делаться до сих пор учеными, апеллирующими к гуманистическим тенденциям развития общества. Если остановиться на понимании объекта в философском смысле, т. е. как субстанции, испытывающей воздействие субъекта, то в выражении "человек - это объект правоотношения" (или чьего-либо субъективного права) нет ничего ужасного: оно означает лишь то, что человек испытывает на себе воздействие правоотношения (субъективного права). В чем это воздействие может выражаться? на что может повлиять правоотношение или субъективное право? Только на правовую (юридическую) сферу человека - его правоспособность, субъективные права и юридические обязанности. Сведение человека-объекта к рабу означает, что речь идет не об объекте права и правоотношения, а об объекте охраняемого правом фактического господства лица, являющегося субъектом правоотношения. Но фактическое господство и правоотношение (право) - далеко не одно и то же! Объект господства лица (субъекта правоотношения) и объект господства правоотношения - тем более. Что уж говорить о субстрате, содержании и степени такого господства! Соотнося концепцию человек - объект с институтом рабства, почему-то упорно игнорируют то обстоятельство, что при рабстве правовое господство устанавливается над третьим по отношению к участникам правоотношения лицом, но не одним участником правоотношения над другим! Последний вид господства (свобода управомоченного и его власть над обязанным) не имеет к рабству никакого отношения - иначе в любом самом безобидном денежном требовании следовало бы усматривать отголоски рабства. Кстати, подобное соображение высказывалось против теории объекта-действия: господство над действием суть в то же время и господство над совершающим его лицом, так как действия не могут существовать сами по себе, не могут быть отделены от совершающего их лица. И тем не менее возможность такого господства, освещенного нормами объективного права, не отрицали даже советские ученые <*>. Гуманистические тенденции, следовательно, тут вовсе ни при чем. -------------------------------- <*> Особенно см.: Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. С. 593 - 594; Он же. Спорные вопросы учения о правоотношении. С. 676 - 677.

Объект правоотношения и объект субъективного права: постановка проблемы соотношения. Заблуждение здесь заключено в самом споре о том, как соотносятся понятия объекта субъективного права и объекта правоотношения. Если предположить, что в подобном виде проблема сформулирована корректно, то с логико-философской точки зрения ее правильно решил А. П. Дудин, заметивший, что нет никаких оснований к сохранению двух (довольно искусственных) терминов для обозначения одной и той же субстанции. Каждый из них должен оправдать свое существование. И вроде бы такое оправдание даже наблюдается: ведь субъективное право - это еще не все правоотношение; в нем имеется еще и юридическая обязанность <*>. Значит, объект субъективного права может лишь входить в качестве составляющей в объект правоотношения, а последний непременно должен быть чем-то большим, чем объект субъективного права. Но, как известно, должное положение вещей далеко не каждый раз совпадает с реальным. -------------------------------- <*> Большинство ученых усложняют проблему еще и тем, что признают существование двусторонне обязывающих (взаимных) правоотношений: им "светит" перспектива признания правоотношений... с несколькими объектами. "Если "объект правоотношения" - поведение обязанного лица, то в двусторонних правоотношениях есть два "объекта", ибо обязанными являются оба лица... Который же из двух "объектов" будет являться "объектом правоотношения" в целом? Может быть, оба?" - застывает перед этой неожиданной "проблемой" В. И. Сенчищев (Сенчищев В. И. Указ. соч. С. 133).

Логика и философия - инструменты, безусловно, необходимые, но далеко не всегда достаточные для решения юридических проблем. Объяснение этому простое: современная юриспруденция не всегда следует логике и довольно слабо опирается на философию, предпочитая тому и другому филолого-систематическое изучение нормативных положений и практики их применения. Да, помимо субъективного права в содержание правоотношения входит еще и юридическая обязанность. Но означает ли это необходимость удвоения (и даже утроения) категории объекта - объекта права, объекта обязанности и объекта правоотношения? Вряд ли. Ведь в самом деле, субъективное право и юридическая обязанность - две стороны одной медали, причем первая сконструирована (определена) так, что не может быть мыслима без второй. Отчеканив медаль хотя бы с одной стороны, мы неизбежно создаем и сторону оборотную, хотя бы она и оставалась свободной от чеканки. Точно так же и говоря о субъективном праве, мы неизбежно говорим и о юридической обязанности. Нет субъективного права без юридической обязанности - вот постулат, выражающий взаимное расположение права и обязанности, их взаимоотношение, их взаимную связь. От каких бы философских начал ни отталкиваться, невозможно, признавая существование субъективного права как меры возможного поведения, в то же время отрицать надобность в его обеспечении, в первую очередь - мерой должного поведения. Субъективное право "неотделимо от корреспондирующей ему юридической обязанности" <*>; оно "лишено смысла, если ему не соответствует обязанность" <**>. Связь субъективного права и юридической обязанности не просто логически необходима - она "носит характер объективной закономерности. Это связь противоположностей, имеющих единую генетическую основу - норму объективного права... Невозможно осуществление субъективного права, не обеспеченного обязанностью" <***>. Сказанное не оставляет никаких сомнений: если люди договорились обозначать термином "субъективное право" поведенческую возможность, обеспеченную юридической обязанностью, было бы странным и противоестественным разделять понятия объекта субъективного права и объекта юридической обязанности; напротив, является вполне нормальным и закономерным то, что субъективное право и обеспечивающая его юридическая обязанность всегда имеют один и тот же объект. -------------------------------- <*> Александров Н. Г. Указ. соч. С. 112 - 113. <**> Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Указ. соч. С. 227. <***> Ем В. С. Категория обязанности в советском гражданском праве (вопросы теории): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1981. С. 26.

Дальше. Если субъективное право и юридическая обязанность реализуются только и исключительно в рамках правоотношения (составляют содержание правоотношения), то возникает вопрос: а может ли правоотношение иметь иной объект, кроме того, что является объектом составляющего его субъективного права и юридической обязанности? Как минимум это сомнительно, а с точки зрения логики и немыслимо: не может понятие, сводимое к совокупности содержательных характеристик, воздействовать на что-либо иное, чем то, на что воздействует само его содержание. Вот и выходит, что объект субъективного права составляет в одно и то же время и объект юридической обязанности, которая его реализацию обеспечивает, и объект правоотношения, которое это право в совокупности с обязанностью образует. Как видим, сложилась ситуация, когда одна и та же субстанция обозначается даже не двумя, а тремя различными терминами! Что ж, юриспруденции не привыкать. Тем не менее вослед М. М. Агаркову мы можем предложить "рационализировать терминологию" посредством отказа от всех трех терминов и их замены одним - новым: правовой объект или юридический объект. Разделение понятий об объекте субъективного права и правоотношения может приобрести определенный смысл лишь в том случае, когда правоотношение перестанет сводиться к одной только взаимосвязи субъективного права и юридической обязанности, т. е. когда будет признано существование правоотношений с иным содержанием. Всякие субъективные права реализуются в рамках правоотношений - утверждение истинное; но столь же истинным является и утверждение о том, что в рамках правоотношений реализуются не только субъективные права. Например, существует взгляд, согласно которому в рамках правоотношений реализуются не только субъективные, но и секундарные права. Вопрос этот выходит за рамки настоящей статьи, почему мы ограничиваемся здесь лишь упоминанием о нем в мере, минимально необходимой для пояснения нашей мысли. Ясно также, что при таком подходе теряет актуальность только что сделанное предложение о рационализации терминологии: объект субъективного права становится лишь одним из видов, но не единственно возможным видом объекта правоотношения. Вопрос об объекте-действии. Подавляющее большинство ученых в том или ином виде, с теми или другими оговорками признают, что в качестве объектов правоотношений могут фигурировать действия; в устах некоторых из них это суждение приобретает еще более категорический смысл - только действия. А между тем к этому имеются значительные сомнения: будучи объектом реагирования на воздействие, оказываемое нормами объективного права, действия никак не могут быть объектом правоотношения - реальности, которая также представляет собой результат воздействия норм объективного права <*>. На примере понятия правового режима вещей мы уже показывали, что явления, которые представляют собой последствия действия одной и той же (общей) причины, не могут находиться в причинно-следственной связи друг с другом. -------------------------------- <*> Обыкновенно объектом воздействия норм права называют общественные отношения. Но, как справедливо отмечается в литературе, на поверку пресловутые общественные отношения оказываются не чем иным, как совокупностью актов человеческого поведения. Стало быть, и "объектом права как совокупности норм... являются общественные отношения и, следовательно, действия (волевое поведение) людей, из которых слагаются эти отношения" (Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения. С. 287).

Невозможность признания действия объектом в смысле элемента правоотношения была обоснована Д. Д. Гриммом (см. об этом выше). Даже если включать в понятие правоотношения его фактическое содержание, действия его участников окажутся как раз этим самым фактическим содержанием, но не объектом. Действие невозможно считать за объект, и тем ученым, которые трактуют объект как предпосылку правоотношения, - в этом случае действие получает образующее, изменяющее или прекращающее право значение, т. е. приобретает значение юридического факта. Казалось бы, объект-действие может фигурировать в рассуждениях тех ученых, которые называют объектом результат правоотношения. Но нет, и при таком понимании объекта это оказывается недопустимым, поскольку действие актуальное (фактическое) связывается с процессом реализации (актуализации) правоотношения, т. е. превращения поведения из правового (юридически возможного и должного) в фактическое <*>. -------------------------------- <*> Пока есть правоотношение - нет действия (объекта). Как только совершается действие (появляется объект) - исчезает (прекращается) правоотношение.

Разве только предложить еще какое-нибудь (четвертое) понимание объекта...

§ 2. Опыт построения функциональной теории правового объекта

Как было объяснено выше, философское понятие объекта действительно предполагает существование парной ему категории, его противоположности - понятия субъекта. Верно и обратное: субъект предполагает объект. Верно и то, что философия предполагает также наличие взаимосвязи между этими понятиями, которая выражается в воздействии субъекта на объект (претерпевании объектом воздействия со стороны субъекта). Сказанное наглядно демонстрирует неправильность традиционного применения философского понятия объекта к правоотношению: субстанции, традиционно рассматриваемые учеными в качестве объектов прав и правоотношений, в действительности являются объектами фактического либо правового господства субъектов правоотношений. Объект субъекта правоотношения и объект самого правоотношения - очевидно, различные субстанции. Выявить же субстанцию, которая связана как объект именно с правоотношением в целом, а не с его субъектами, юридическая наука практически не пыталась <*>. И это не случайно, потому что найти таковую - дело непростое. А непростое оно в первую очередь потому, что достаточно сложно уловить характер того воздействия, которое правоотношение могло бы на что-нибудь оказать. В самом деле, если нормы объективного права регулируют общественные отношения, то что же делает правоотношение? Как (и на что) оно воздействует? <**> Поскольку понятие объекта неразрывно связано не только с понятием субъекта, но и с понятием воздействия, то, не установив характера воздействия, которое могло бы исходить от субъекта, достаточно сложно предположить, на что же субъект мог бы начать воздействовать. -------------------------------- <*> Исключения составляют взгляды Ю. К. Толстого и А. П. Дудина. <**> В советской литературе высказывалось мнение о том, что правоотношение регулирует общественные отношения. Легко предположить, что одним из его сторонников был Ю. К. Толстой (Толстой Ю. К. Указ. соч. С. 19 - 21): иначе и быть не могло, ибо для него объектами правоотношений были, как мы помним, фактические отношения. В настоящее время взгляд этот совершенно справедливо оставлен.

Одним из случаев воздействия на объект является совокупность целенаправленных действий (деятельность), совершаемых субъектом в отношении объекта. В этом смысле объект может быть у какого-либо действия или деятельности. Так, существуют объекты организации, изучения, анализа, передачи, оценки, рассмотрения, строительства, восприятия, осмысления, описания, познания, постижения, видения, представления, измерения, регулирования, уничтожения, классификации, коммерческой деятельности (производства, торговли), потребления, господства, владения, пользования, применения, распоряжения, отчуждения, приобретения и т. д. <*> Но ни субъективное право, ни правоотношение не являются ни деятельностью, ни действиями. Откуда же у них возьмется объект? Думается, что совсем не случайно родоначальники теории объекта права во главе с Г. Ф. Пухтой отождествляли объект права с объектом правового господства лица-субъекта (носителя, обладателя) права (объектом правомерного фактического действия - действия, опирающегося на право или защищаемого правом). -------------------------------- <*> Не случайно родоначальники теории объекта права во главе с Г. Ф. Пухтой отождествляли объект права с объектом правового господства лица - субъекта (носителя, обладателя) права.

Другим случаем воздействия является эффект объективно текущих, природных (физико-химических и биологических) процессов, в том числе стихийных сил. Так, можно говорить о воздействии волн, ветра, влаги, огня, воздуха, землетрясения; воздействии бури, урагана, наводнения, пожара, вихря; воздействии процессов окисления, диффузии, смешения, гниения, старения и т. д. Источник такого воздействия будет субъектом, субстанция, претерпевающая таковое, - объектом. "Gutta cavat lapidem" - в этом высказывании Овидия замечательный пример объектно-субъектной связи описываемого рода. "Капля" - это субъект, "камень" - объект; глаголом "долбит" обозначено то воздействие, которое капля оказывает на камень. Очевидно, что говорить о воздействии подобного рода, исходящем от субъективного права или правоотношения, тоже нет никакой возможности: идеальное (правоотношение) не может вмешиваться в реальность (фактуру); впрочем, и материальное не может поставить преград идее. Наконец, последним случаем воздействия является воздействие социальное или психическое. И действия, и стихийные силы, а также иные процессы и явления - начиная от общих условий жизни, образования и воспитания каждого конкретного человека, кончая представлениями, предрассудками, комплексами, страхами и суевериями людей - формируют определенные психические (эмоциональные) переживания у отдельно взятого человека, оказывают влияние (воздействие) на его психику, на представления о событиях окружающей действительности, на их оценку и т. д., а также формируют позицию и подталкивают к действиям объединения людей, социальные группы и целые слои населения. По всей видимости, область социальных отношений и представляет собой ту единственную сферу, в которой субъективное право и правоотношение могли бы проявить себя в качестве воздействующей субстанции (субъекта). Следовательно, был вполне прав Ю. К. Толстой, признавший объектом правоотношений отношения фактические. Думается, его взгляд не нашел поддержки в первую очередь потому, что основывался более на буквальном подходе к трактовке понятия объекта (см. об этом ниже), а кроме того - в силу его известной вульгаризации, повод к которой подал, впрочем, сам автор. Идею Ю. К. Толстого не следует понимать в том смысле, что правоотношение воздействует на то конкретное общественное отношение, правовой формой которого оно является. Процесс влияния отношений юридических на отношения материальные складывается из нескольких стадий и, естественно, немыслим без определенного "толчка" извне, каковым является действие норм объективного права. Регулируя общественные отношения, нормы объективного права облекают таковые в правовую форму (форму правоотношений) - с этого момента и начинается наш многостадийный процесс. Стадия первая: участники урегулированных правом жизненных отношений получают возможность позиционировать себя в качестве управомоченных либо обязанных субъектов тех или других правоотношений, а значит - осознают свою возможность совершить определенные фактические действия, направленные на осуществление принадлежащих им субъективных прав, либо - юридическую необходимость (долженствование) к совершению действий, направленных на исполнение возложенных на них правовых обязанностей. Стадия вторая: участники правоотношений совершают соответствующие фактические действия - кто-то осуществляет права, кто-то исполняет обязанности. Параллельно существует и развивается еще одна самостоятельная стадия - "зеркальная" по отношению ко второй, ее знаковый двойник: участники правоотношений пренебрегают своим юридическим статусом и совершают фактические действия, выходящие за рамки принадлежащих им субъективных прав, а также деяния, нарушающие возложенные на них юридические обязанности <*>. Вторая стадия (в любом ее варианте) неизбежно вызывает реакцию - совершение заинтересованными лицами фактических и юридических действий, направленных на защиту от реально или мнимо неправомерных притязаний и посягательств. Это - третья стадия. Эффектом всех описанных действий является, с одной стороны, формирование индивидуального, группового и массового общественного сознания правовой действительности (правосознания), с другой - определенного состояния и уровня законности и правопорядка в обществе. Правосознание, законность и правопорядок - явления, относящиеся к сфере реальной действительности. -------------------------------- <*> Лишь в этом смысле действия можно было бы называть объектами правоотношений.

Воздействие правоотношений на отношения фактические выражается, таким образом, в том, что будучи предметом осмысления и ориентиром фактического поведения заинтересованных лиц, правоотношения в известной мере предопределяют как психическое отношение лиц к правовому регулированию и правовой действительности (правосознание), так и их реальное поведение (законность и правопорядок). Почему же такое - казалось бы, безупречное с логической точки зрения - понимание объекта правоотношения (как объекта воздействия правоотношения) не только не прижилось в юриспруденции, но и практически не снискало себе сторонников? Ответ прост: проблема объекта правоотношения ставилась в юридической науке с совершенно иными целями. Ни Ф. К. Савиньи, ни Г. Ф. Пухта уж, конечно, не могли предположить, что термин "объект" ("предмет") права, придуманный ими для обобщенного обозначения всех тех субстанций, юридическое значение которых (влияние на содержание правоотношений) не может быть ни приписано субъекту, ни сведено к юридическому факту (во времена Савиньи и Пухты речь шла в первую очередь о вещах), т. е. в чисто прагматических целях, потомки вдруг станут толковать в буквальном смысле <*>. -------------------------------- <*> Весьма показателен в этом смысле подход О. С. Иоффе, отразившийся даже в наименовании гл. IV его монографии 1949 г. издания: "Объект. Гражданско-правовое значение вещей и их свойств". Вопрос об объекте, таким образом, по его мнению, - это один вопрос, а о гражданско-правовом значении вещей и их свойств - другой. "Свойства вещей... - пишет ученый, - могут рассматриваться как правообразующие юридические факты, но отнюдь не как обстоятельства, в силу которых вещь превращается в объект права... Вещи и их естественные свойства во всех этих случаях выступают не в качестве объекта права, а в качестве внешнего обстоятельства, обусловливающего необходимость соответствующего урегулирования поведения обязанных лиц. Объектом права всегда является поведение обязанных лиц, однако право оказывает различное воздействие на их поведение в зависимости от характера вещей, на которые это поведение направляется. Именно в этом своем качестве, а не в качестве объектов прав вещи приобретают гражданско-правовое значение... гражданское право имеет дело со свойствами вещей не потому, что они являются объектами гражданских правоотношений, а потому, что, наряду с другими внешними обстоятельствами, они предопределяют возможный характер и направление поведения людей, регулируемого правом... Не являясь объектами прав, вещи и их свойства имеют гражданско-правовое значение как внешние обстоятельства, обусловливающие либо единственно возможную форму, либо границы выбора между различными формами поведения людей как участников отношений, регулируемых гражданским правом... Не являясь объектами прав, вещи и их особые свойства имеют гражданско-правовое значение как внешние обстоятельства, обусловливающие необходимость соответствующего регулирования поведения граждан" (Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. С. 587, 599, 599 - 600). В действительности проблема объекта не сводится ни к чему другому, кроме как к проблеме гражданско-правового значения свойств субстратов, не подпадающих под признаки ни субъектов правоотношения, ни его содержания, ни юридических фактов - прежде всего вещей. (Ср.: "По отношению к субъективному праву категория объекта имеет особое значение: она используется для "привязки" определенных юридических возможностей к тем или иным внешним предметам или явлениям. Указывая на тот внешний предмет, в отношении которого устанавливаются конкретные юридические возможности лица, и, следовательно, указывая на предмет самого общественного отношения, нормативные акты очерчивают границы субъективных прав, уточняют их содержание" (Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения. С. 288 - 289)).

Понятие объекта в праве и правоотношении (правового объекта) - не онтологическое и даже не гносеологическое, но чисто функциональное <*>. Лучшим доказательством этому тезису служит тот факт, что проблема правового объекта почти не проникает в специальную и специализированную цивилистическую литературу, т. е. почти не освещается в работах, посвященных отдельным отраслям и институтам гражданского права: праву собственности, авторскому и патентному праву и т. п. Авторы почти всех подобных исследований целенаправленно убирают висящий над их головой критический "молот" и спокойно приступают к изучению догматической (прагматической) "наковальни" (современники - к более или менее подробному комментированию соответствующей части ст. 128 ГК). Даже те из них, кто декларирует какое-нибудь особенное общетеоретическое понимание объекта, совершенно забывают о нем, как только переходят к изучению конкретных правоотношений: "особенный объект" суживается до нескольких строк, а в качестве объектов основной темы исследования фигурируют вполне традиционные субстанции <**>. Попытки последовательного проведения специфических теорий объекта на конкретном материале исчисляются единицами и никак не могут считаться успешными <***>. -------------------------------- <*> Как мы помним, именно так формулирует и решает проблему объекта М. М. Агарков. <**> Самые яркие, описанные в литературе примеры - докторская диссертация Ю. Г. Басина и учебник гражданского права О. С. Иоффе. <***> Самая известная в этом отношении попытка - пятитомный курс договорного права М. И. Брагинского и В. В. Витрянского, где даже объектом правоотношения купли-продажи (!) являются действия продавца и покупателя; вещь - это предмет правоотношения, а денежная сумма - вообще Бог знает что такое.

Конечно, не требует доказательств то очевидное положение, что вещь может быть объектом фактического воздействия, но не фактического отношения и уж тем более не субъективного права и не правоотношения. Вместе с тем невозможно игнорировать тот факт, что содержание всех без исключения прав и обязанностей в полной мере предопределяется свойствами предметов внешнего мира, к которым приурочивается совершение действий, третируемых в качестве юридически возможных и должных; так, содержание вещных прав всецело предопределяется свойствами вещей - субстратов, являющихся объектами фактического господства управомоченных лиц и не имеющих такого значения в отношении активности лиц обязанных. Наверное, можно было бы изобрести какой-то особый термин для обозначения таких субстанций, точнее - их юридически значимых свойств <*>; но точно так же можно было перенести в правовую сферу термин, употреблявшийся для их обозначения в повседневной речи. Таким термином и оказался "объект". Отдавая себе отчет в его условности, его вполне допустимо сохранить и продолжать использовать как в научном обороте, так и в практике. -------------------------------- <*> Кстати, такой термин есть: юридически значимые свойства вещей в теории гражданского права принято называть юридическими обстоятельствами; предложен он, насколько нам известно, О. С. Иоффе: "События и действия, - писал он, - не охватывают собою всех юридических фактов гражданского права... События выражаются, таким образом, в единократно наступающих юридических последствиях. Но имеются и такие явления, которые действуют в течение длительного времени, непрерывно и периодически порождая определенные правовые последствия. К числу явлений этого рода могут быть отнесены, например, естественные свойства вещей, юридическое действие которых не погашается в каком-либо одном правовом результате, и может выражаться в многократно повторяющихся правовых последствиях. Никто, по-видимому, не станет отрицать, что, независимо от признания значения объекта прав за самими вещами, их естественные свойства являются не объектами прав, а внешними условиями, приобретающими юридическое значение, т. е. юридическими фактами... В связи с этим было бы целесообразно, наряду с событиями и действиями, выделить в особую группу под общим наименованием юридических обстоятельств такие неволевые явления, которые существуют постоянно или в течение длительного времени, порождают непрерывно или периодически определенные правовые последствия и не погашаются в единократном акте правового действия" (Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. С. 629). Возражения ему (неубедительные) см.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 83 - 85).

Нельзя, следовательно, не признать, что многострадальная "проблема объекта субъективного (гражданского) права и (гражданского же) правоотношения" связана с необходимостью установления общефилософского понятия об объекте весьма отдаленным образом <*>. В действительности проблема принадлежит к области технологии (если не сказать - рационализации терминологии (М. М. Агарков)) и связана в первую очередь с точным отграничением юридически значимых свойств предметов и явлений реального мира как особой правовой категории (вещей, энергии, результатов интеллектуальной и иной правомерной деятельности, нематериальных благ, социальных условий активности личности и иных субстанций - словом, правового объекта), требующих отграничения от смежных категорий - юридически значимых качеств субъектов (юридических состояний) и юридических фактов <**>. Но и эта проблема будет сохранять чисто познавательный интерес до тех пор, пока не будет выявлена разница в юридическом значении свойств правового объекта (юридических обстоятельств), с одной стороны, с тем значением, которое могут иметь юридические состояния и факты - с другой. Во всякой иной своей постановке проблема объекта будет продолжать отличаться "недоброй славой схоластического, оторванного от жизни вопроса" <***>, сложившейся благодаря предшествующим научным исследованиям. -------------------------------- <*> Тем более нельзя видеть проблему объекта в создании (с помощью философии, логики и теории права) заранее известной конструкции объекта, объясняющей и оправдывающей то, что написано в законе (в нашем случае - в ст. 128 ГК РФ). <**> Единственным ученым, сформулировавшим эту проблему и решившим ее, был М. М. Агарков. Напомним его решение: объекты правоотношений "служат для характеристики и определения содержания соответствующих прав требований и обязанностей"; элементы содержания субъективных прав (правомочия) делятся на две группы - на совершение фактических действий (например, владение и пользование), а также юридических действий (актов распоряжения); возможность совершения последних является единственным ограничением, привносимым извне в число признаков объектов правоотношений; таким образом, перечень объектов правоотношений определяется по остаточному принципу (объект - все то, что не может быть сведено к субъектам и их свойствам, содержанию правоотношений и юридическим фактам), ограниченному положением о возможности совершения в их отношении актов распоряжения. <***> Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения. С. 307; Он же. Общая теория социалистического права. Вып. 2. С. 151.

Какую бы ни занять позицию - согласиться ли с нашим утверждением о том, что термин "объект правоотношения" носит чисто условный характер и не должен трактоваться в сугубо философском смысле, либо с точкой зрения, согласно которой понимаемый в философском смысле объект воздействия, исходящего со стороны того или иного явления, никак не может находиться внутри этого явления (должен быть чем-то внешним по отношению к воздействующему субъекту, в нашем случае - правоотношению), - нельзя не ответить на следующий принципиальный вопрос: может ли объект находиться не просто вне правоотношения, но и вообще вне правовой (идеальной) сферы в целом? Коротко говоря: может ли объект правоотношения принадлежать к иному (материальному) миру? к сфере фактических, а не идеологических отношений? Обыкновенно на этот вопрос предлагается категорический отрицательный ответ. Выше нами уже цитировались места из монографии О. С. Иоффе и статьи Я. М. Магазинера, где указывается, что "элементами правоотношения... не могут быть ни субъекты, ни вещь, поскольку они оба материальны, а правоотношение представляет собой явление идеологического, надстроечного порядка" <*>. "Правовое регулирование в целом есть явление гуманитарного, а не естественного порядка, то есть - в большой степени искусственное, привнесенное, созданное разумом. А в этом случае представляется ошибочным пытаться отыскать объект именно правового отношения в сфере естественного, если угодно - природного порядка вещей" <**>, - вторит им В. И. Сенчищев. В учебнике гражданского права (п. 343) также указывалось, что "коль скоро мы говорим об объекте субъективного права - возможного поведения, мы имеем в виду объект идеальной категории, а не предмет приложения реального действия" <***>. -------------------------------- <*> Магазинер Я. М. Указ. соч. С. 68. <**> Сенчищев В. И. Указ. соч. С. 151. <***> Белов В. А. Гражданское право. Общая часть. М., 2002. С. 174.

Иной взгляд формулирует С. С. Алексеев. По его мнению, "объект правоотношения принадлежит к числу "внеправовых" (материальных и нематериальных) явлений, предметов. Что бы ни рассматривалось в качестве объекта (вещи, духовные блага и др. либо само поведение субъектов), объекты не могут по самой своей природе входить в состав правоотношения как "чистой" юридической формы. Последняя состоит только из субъективных прав и обязанностей. Объект является элементом правоотношения лишь постольку, поскольку оно (правоотношение) берется в широком плане, т. е. как единство юридической формы и фактического содержания. В этом случае объект вместе с субъектами и материальным содержанием характеризуют "фактическую сторону" правоотношения" <*>. С ним соглашается (цитируя часть данной здесь цитаты) А. П. Дудин <**>. -------------------------------- <*> Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Вып. 2. С. 137. <**> См.: Дудин А. П. Указ. соч. С. 62.

Подходя к трактовке объекта правоотношения с общефилософских позиций, легко понять, что ответ на поставленный вопрос будет целиком зависеть от понимания правоотношения, ибо его объектом будет то, на что правоотношение способно оказать правовое воздействие. Ясно, что если правоотношением будет называться только лишь связка из субъективного права и юридической обязанности (юридическая форма жизненного отношения), то объект правоотношения хотя и должен будет находиться вне самого правоотношения, он все же не сможет перейти в сферу материального мира: его следует трактовать исключительно как идеальную (правовую) категорию <*>. Но если правоотношение отождествить или объединить с отношением фактическим, то не будет ничего крамольного и в том, чтобы усмотреть его объект не просто за пределами правоотношения, но в сфере реальной действительности. Объекты правоотношений будут простыми "юридическими" слепками объектов фактических отношений. -------------------------------- <*> Правда, в этом случае возникает еще один непростой вопрос: а что представляет собой правовая реальность, не сводимая к правоотношению, в котором мы пытаемся определить объект? Напрашивается парадоксальный двусоставный ответ: (1) сферу правопорядка, складывающуюся из правовых условий общественного существования и (2) совокупность... всех других правоотношений.

Если же согласиться с подходом функциональным, т. е. не усматривать за проблемой объекта больше философского смысла, чем тот, что за ней и в самом деле скрывается, если считать ее проблемой специально-юридического свойства, относящейся к области юридической техники и технологии, если под объектом правоотношения видеть так называемый объект-функционал, то при всяком понимании правоотношения его объект может пребывать как в правовой сфере (если таковая существует вне интересующего нас правоотношения), так и за ее пределами. Зависимость решения проблемы объекта от двух названных обстоятельств - понимания правоотношения и постановки самой проблемы - может быть представлена в виде следующей таблицы:

Правоотношение - это Объект правоотно - шения юридическая фактическое единство юридической понимается форма общест - отношение, формы и фактического венного отно - урегулированное содержания шения нормами права

объект может объект мыслим допустимы объекты относиться только в сфере как в правовой, философски только к пра - фактических так и в фактической вовой сфере отношений сфере

объект - любая субстанция, имеющая определенное юридическое значение (например - предопределяющая специально - содержание правоотношения) и притом юридически - не совпадающая с его субъектами и содержанием, а также - не входящая в число оснований его динамики (движения)

Легко увидеть, что именно специально-юридическое (функциональное) понимание объекта обеспечивает логически необходимое единство трактовки этого понятия в любых концепциях правоотношения. Поскольку никаких предпосылок (кроме чисто внешних, терминологических) к философскому пониманию объекта правоотношения (во всяком случае, в том смысле, в котором это понятие интересует юриспруденцию) не существует, представляется основательным отдать предпочтение именно специально-юридической точке зрения. К такому решению существует тем больше оснований, что в него органично вписывается традиционное римское материалистическое, или вещное, понимание объекта, в том числе и в том виде, в котором оно закреплено действующим гражданским законодательством (см. ст. 128 ГК РФ и сл.). Ясно, что господствующее положение вещной концепции объекта далеко не случайно: именно в этом своем виде теория выглядит наиболее доступной для практического и обыденного понимания. Все эти достоинства сопрягаются с общим (функциональным) назначением понятия правового объекта: коль скоро его существование оправдывается определенными функциями (целями), вполне логично перенести центр тяжести рассмотрения данной проблемы из онтологической в чисто практическую плоскость. Завершая проведенное исследование, нельзя не указать на факт, обычно ускользающий от внимания ученых. Понимание объекта зависит еще и от того, как будут трактоваться смежные элементы правоотношения - субъекты, основания (условия) возникновения (динамики) правоотношений и содержание правоотношений. Кратко проиллюстрируем нашу мысль на каждом примере. Относя те или иные возможности и способности, естественно присущие людям и их объединениям (организациям), к числу юридически значимых свойств субъектов правоотношений, мы тем самым исключаем эти способности из категории объектов правоотношений. Таковы в первую очередь жизнь, телесная целостность (неприкосновенность), здоровье, возраст, половая или расовая принадлежность, мысли и эмоции, физическая и социальная зрелость, эколого-биологические условия существования и душевное равновесие граждан, их способности к труду (рабочая сила как товар), а также способности граждан и организаций к общественно полезной деятельности в широком смысле этого слова (к производству работ или оказанию услуг). Ни одно из перечисленных благ не может рассматриваться в качестве объекта правоотношения, ибо правовое признание наличности этих благ выражается иным образом, а именно - нормами о право - и дееспособности (правосубъектности) граждан и организаций. Конструируя норму о жизни как непременном условии признания правоспособности гражданина, объективное право тем самым подразумевает и ее правовую охрану. Подчеркиваем: не как объекта особого субъективного права (права на жизнь), а как условия, без соблюдения которого нет возможности вести речь о гражданине как субъекте права. Признавая за юридическими лицами способность иметь в собственности имущество, законодатель подразумевает подлежащими правовой охране как сами их способности совершать с таким имуществом действия, направленные на извлечение из него полезных потребительских свойств, так и состояние принадлежности этих способностей. Признавая за гражданами и организациями способность быть участниками обязательств по производству работ и оказанию услуг, законодатель тем самым implicite охраняет и сами эти способности к труду, и их принадлежность соответствующим лицам и т. д. <*> -------------------------------- <*> Сказанному нисколько не противоречит факт существования обязательственных (относительных) правоотношений, содержание которых всецело предопределяется содержанием способностей к ведению той или иной деятельности: договориться можно о чем угодно (ст. 421 ГК РФ). Здесь же мы ведем речь об абсолютной правовой охране самих способностей и естественного состояния их принадлежности. Причем и в относительном правоотношении действия не становятся его объектом - они продолжают оставаться проявлениями свойств (качеств, способностей) субъекта и существуют лишь постольку, поскольку совершаются субъектом и от него неотделимы. Можно задать вопрос: а что это обстоятельство меняет? что проку от подобного знания - обусловлено ли содержание правоотношения свойствами объекта или характеристиками субъекта? Рассмотрим следующий пример (М. М. Агарков): артист обязался исполнить концертный номер - танец "чечетка". Содержание данного (относительного) правоотношения всецело предопределено содержанием действий, подлежащих совершению должником и его способностями к таким действиям. Объекта в этом правоотношении просто нет. Чем подобное правоотношение отличается от того, содержание которого предопределено свойствами объекта, а не субъекта (например, правоотношения по передаче проданной вещи)? Ответ очевиден: к совершению действий, содержание которых предопределено особенностями субъекта (субъектных действий), нельзя принудить, а само их совершение невозможно заменить действиями органов исполнительной власти. К совершению объектных действий (в частности, к передаче вещи) можно вынудить или в крайнем случае заменить их эквивалентно-результативным действием судебного пристава-исполнителя (отобранием вещи). Таким образом, тот факт, что стороны договорились связать содержание своего относительного правоотношения не со свойствами объекта, а со способностями субъекта (должника), существенно ограничивает кредитора в возможностях реализации своего права: действия должника в таком обязательстве хотя и будут юридически обязательными, никогда не получат юридически принудительного характера. В нашем примере организатор концерта (хотя бы и при содействии пристава-исполнителя) никогда не сможет заставить артиста исполнить обусловленный номер - арсенал его возможностей на случай нарушения обязательства ограничен лишь взысканием убытков.

Точно так же исключаются из числа объектов правоотношений обстоятельства реальной действительности, подпадающие под признаки оснований динамики (движения) гражданских правоотношений - юридических фактов (ст. 8 ГК РФ). Например, стороны договора купли-продажи договорились о том, что обязанность покупателя оплатить товар возникает в момент передачи этого товара продавцом. Передача товара - действие, сам факт наличия которого и его соответствие определенным свойствам (характеристикам) приобретают юридическое значение. Но действие это не может рассматриваться как объект правоотношения, поскольку его юридическое значение не совпадает с юридическим значением объекта правоотношения: действие служит основанием его движения (динамики), но не определяет содержания этого правоотношения (не выполняет функции объекта). Наконец, объект правоотношения не может совпадать с его содержанием - субъективным правом и юридической обязанностью. Помимо того, что нет никакого смысла в том, чтобы одно и то же понятие называть по-разному (то элементом содержания, то объектом), существует и чисто логическое препятствие к такому отождествлению. Выше мы говорили, что субъективное право и юридическая обязанность выражают две стороны одной медали (правоотношения); признавая обязанность объектом субъективного права, а субъективное право - объектом обязанности, мы тем самым признаем правоотношение в целом объектом ... самого себя! Кроме того, права и обязанности вообще достаточно проблематично признавать объектами прав и обязанностей, хотя бы и составляющих содержание иных правоотношений, поскольку "прикрепление" прав и обязанностей к их носителям осуществляется при посредстве правоспособности, а не иных субъективных прав <*>. -------------------------------- <*> При иной трактовке мы неизбежно ушли бы в дурную бесконечность, ибо признав возможным субъективное право N 1 объектом субъективного права N 2, мы бы вынуждены были допустить способность последнего стать объектом субъективного права N 3, которое в свою очередь могло бы стать объектом субъективного права N 4 и т. д. Где и почему - на праве какой "степени родства" - следует сделать остановку? "Прикрепляя" субъективные права к их носителям посредством субъективных же прав (прав на права), мы никогда не сможем ответить на этот вопрос основательно и доказательно. Но прикрепляя права к их носителям при помощи иного средства - правоспособности, мы немедленно получаем ответ: бесконечность пресечется именно на правоспособности.

Можно заметить, что функциональный подход к проблеме правового объекта позволяет (помимо всех других его преимуществ) подойти к решению важной практической проблемы: выявить разницу в юридическом (функциональном) значении правового объекта, с одной стороны, и юридических свойств субъектов, фактов и содержания правоотношений - с другой. Юридическое значение объектов выражается в том, что их естественные свойства предопределяют круг объективно возможных фактических действий, которые могут быть с ними совершены, а значит - и круг тех действий, которые могут быть интерпретированы как возможные и должные в рамках субъективных прав и юридических обязанностей. Юридическое значение объектов состоит, таким образом, в том, что их свойства предопределяют содержание субъективных прав и юридических обязанностей. Объекты и их свойства дают содержательные границы правоотношений, рассматриваемых в статике. Юридическое значение субъектов выражается в том, что их естественные свойства предопределяют возможность и целесообразность признания за ними качеств субъекта права (т. е. имеют значение обстоятельств, предопределяющих правосубъектность своих носителей), а тем самым ограничивают круг материальных и духовных благ, отношения по использованию которых охраняются правом без их облечения в форму правоотношений, т. е. как органические элементы правопорядка. Субъекты и их свойства ставят, таким образом, формальные рамки правоотношений, рассматриваемых в статике; ограничивают их, так сказать, пространственно-правовую протяженность. Значение юридических фактов выражается в их влиянии на бытие (существование) и эволюцию (динамику, движение) правоотношений определенного типа и содержания с участием тех или других субъектов. Юридические факты, следовательно, это не что иное, как временные границы существования правоотношений; рамки правоотношений, рассматриваемых как динамически развивающееся явление. Содержание правоотношения самостоятельного юридического значения лишено; собственно, оно само и есть то самое "юридическое значение", о котором говорилось выше. Впрочем, возникновение, существование, изменение или прекращение правоотношения определенного содержания между определенными субъектами может (при известных обстоятельствах) приобрести значение юридического факта, играющего роль в динамике какого-то другого правоотношения. Например, обязательство по уплате неустойки, процентов или любое иное обязательство, обладающее свойством акцессорности, явно не может возникнуть без существования другого обязательства - основного; сервитутное правоотношение, как и всякое вообще ограниченное вещное право, никогда не возникнет без правоотношения собственности; наконец, право требования выплаты дивиденда (обязательственное право на дивиденд) не возникнет у лица, не являвшегося участником соответствующего хозяйственного товарищества или общества, т. е. у лица, не имевшего одноименного субъективного права корпоративного свойства. Функциональный подход, следовательно, замечательно (и причем без "притягивания" философских рассуждений) объясняет необходимость выделения и исследования правового объекта как самостоятельной категории юридической (в том числе цивилистической) науки.

§ 3. Понятие объекта гражданского оборота и его соотношение с понятием объекта гражданского правоотношения

Судьба понятия объекта гражданского оборота сходна с судьбой понятия объекта гражданского правоотношения в части общего состояния проблемы: содержание обоих этих понятий продолжает оставаться в числе главных загадок цивилистической науки. Но судьбы эти совершенно несходны в части причины, приведшей к такому состоянию: если с объектом гражданского правоотношения таковое сложилось несмотря на многочисленные исследования проблемы, то с объектом гражданского оборота так произошло потому, что изучением его юристы почти не занимались. В учебниках по гражданскому праву термин "гражданский оборот" определяется самым общим образом <1>; в научной цивилистической литературе он (а также производные от него термины <2>) чрезвычайно широко используется как общеизвестный и в разъяснении не нуждающийся <3>. Специальных русскоязычных работ (хотя бы уровня статей), посвященных установлению содержания этого понятия, не имеется. Известен термин "гражданский оборот" (а также его многочисленные производные) и гражданскому законодательству (см., в частности, п. 1 ст. 2, ст. 5, п. 1 ст. 6, п. 2 ст. 15, ст. 129, п. 3 ст. 209, п. 1 ст. 260, ст. 309, 311, 312 ГК РФ и т. д., а также ряд федеральных законов <4>). Ключевой для нашей темы является, конечно же, ст. 129 ГК РФ. -------------------------------- <1> См., например, определение, содержащееся в учебнике гражданского права под ред. Е. А. Суханова: "Цивилистическая наука разрабатывает и такие понятия и категории, которые не находят прямого законодательного воплощения, но приобретают важное теоретико-познавательное и вместе с тем практическое значение. Примером этого является понятие ГРАЖДАНСКОГО или ИМУЩЕСТВЕННОГО ОБОРОТА - СОВОКУПНОСТИ СДЕЛОК ВСЕХ ЕГО УЧАСТНИКОВ И ВОЗНИКАЮЩИХ НА ЭТОЙ ОСНОВЕ ИХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ, ЮРИДИЧЕСКИ ОФОРМЛЯЮЩИХ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ТОВАРООБМЕНА. Соответственно этому ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИЙ ОБОРОТ - часть гражданского оборота, совокупность соответствующих отношений с участием предпринимателей (профессиональных участников имущественного оборота)" (выделено мной. - В. Б.). <2> Товарооборот, денежный и земельный оборот; международный оборот; деловой, имущественный, капиталистический, коммерческий, платежный, предпринимательский, рыночный и торговый оборот. <3> См., например: Агарков М. М. Указ. соч. С. 14, 17, 18, 19, 30, 33, 36, 41 и др. <4> В том числе - об обороте земель сельскохозяйственного назначения (от 24 июля 2002 г. N 101-ФЗ), о запрете оборота этилированного бензина (от 22 марта 2003 г. N 34-ФЗ), о государственном регулировании производства и оборота алкогольной продукции (от 22 ноября 1995 г. N 171-ФЗ).

Прежде всего, из п. 1 ст. 129 может быть выведено нормативное определение гражданского оборота как отчуждения объектов гражданских прав и их перехода от одного лица к другому способами иными, чем отчуждение. Коротко говоря, гражданский оборот - это социальное явление, выражающееся в изменении состояния принадлежности - присвоенности одними лицами и отчужденности от других лиц - объектов гражданских прав (правоотношений). Такое понимание гражданского оборота существенно шире того, что предлагается в учебной литературе, поскольку им охватываются не только случаи совершения сделок, направленных на установление обязательств в отношении объектов гражданских прав, но и случаи совершения иных (распорядительных) сделок, не преследующих цель создания обязательственных отношений, а также случаи перехода объектов гражданских прав от одного субъекта к другому в силу юридических фактов, не являющихся сделками <*>. -------------------------------- <*> Следует указать также на то, что законодательное определение понимает под оборотом не совокупность актов (действий, в том числе сделок), приводящих к переходу объектов гражданских прав, а сам их переход от одного субъекта к другому, изменение их принадлежности, т. е. результат таких действий. В учебной литературе оборот - это совокупность самих сделок, направленных на изменение принадлежности объектов прав; в ГК РФ оборот - это система результатов таких сделок, случаев изменения принадлежности объектов прав.

Пункты же 2 и 3 ст. 129 ГК РФ, подразделяющие объекты гражданских прав (правоотношений) на свободные в обороте, ограниченные в обороте и изъятые из оборота <*>, объясняют юридический смысл понятия гражданского оборота. Если состояние принадлежности объектов гражданских прав назвать статикой гражданских правоотношений, то понятие гражданского оборота должно обнимать собою совокупность процессов и явлений, приводящих к динамике гражданских отношений - их возникновению, изменению или прекращению. Следовательно, цивилисту важно знать не только то, что тот или иной предмет (субстрат) является объектом гражданских прав (правоотношений), но и то, является ли таковой объектом гражданского оборота: первое необходимо для того, чтобы определить содержание правоотношений, которые могли бы сложиться по поводу соответствующего объекта; второе - для того, чтобы определить круг фактических обстоятельств, служащих основаниями для динамики (движения) таких правоотношений. Понятие объекта правоотношений предопределяет содержание этих правоотношений; понятие же объекта оборота - основания их динамики. -------------------------------- <*> Эта классификация страдает определенной логической неточностью. Разделение объектов гражданских правоотношений по критерию нахождения объектов гражданских прав в гражданском обороте, при котором в качестве одного из элементов выделяется группа объектов, из оборота изъятых (в обороте не находящихся), обязательно должно быть дихотомическим, т. е. двух-, а не трехчленным. Объектам, изъятым из оборота, могут быть противопоставлены объекты, из оборота не изъятые (в обороте находящиеся); а уж последние должны классифицироваться внутри себя (уже по иному основанию - критерию условий оборотоспособности) на такие объекты, оборот которых не стеснен никакими специальными условиями (свободные в обороте), и объекты, нахождение которых в обороте допускается по специальному разрешению (ограниченные в обороте). Три вида объектов гражданских прав с точки зрения их соотношения с понятием объектов гражданского оборота составляют, таким образом, элементы двухступенчатой классификации.

Такой вывод не может не породить следующего недоумения: выходит, понятие юридического факта (основания динамики гражданских правоотношений) не имеет самостоятельного характера? Да, юридические факты оказывают специфическое влияние на бытие и динамику правоотношений; но сама способность фактов быть юридическими, в свою очередь, так же (как и содержание правоотношения) предопределяется свойствами (характеристиками) объекта будущего правоотношения - так что ли? Внимательное изучение сказанного, а также повторное обращение к п. 1 ст. 129 ГК РФ свидетельствует, с одной стороны, о принципиальной правильности этого взгляда, с другой - о его неоднородности, которая выражается закономерностью: влияние естественных свойств объекта гражданского правоотношения на основания его возникновения, изменения и прекращения обратно пропорционально степени свободы этого объекта в гражданском обороте. В самом деле, принадлежность объектов гражданских прав, юридически совсем не стесненных в обороте (одежда, обувь, продукты питания, бытовая техника, иные предметы потребления, большинство средств производства, автотранспортные средства и т. д.), может изменяться посредством любых договоров, не противных закону (п. 4 ст. 421 ГК), законных односторонних сделок (п. 2 ст. 154), а также вследствие любых иных обстоятельств, с которыми закон или договор связывают соответствующие последствия (подп. 8 и 9 п. 1 ст. 8). Естественные свойства таких объектов столь безобидны, что государство считает вполне безопасным и, более того, наиболее предпочтительным и эффективным отдать организацию их оборота целиком и полностью в сферу свободного усмотрения частных лиц. Нет, стало быть, и никакого резона законодательно ограничивать круг юридических фактов, являющихся основаниями для изменения состояния их принадлежности. Юридическое значение фактов реальной действительности по отношению к состоянию принадлежности объектов, свободных в обороте, определяется многими различными соображениями, среди которых свойства объектов этих отношений играют второстепенную роль. Напротив, объекты, естественные свойства которых таковы, что заставляют сомневаться в успехе инициативной организации их оборота частными лицами (участки недр, участки лесного и водного фонда, дороги, боевое оружие, взрывчатые вещества и т. п.), вынуждают государство идти на ограничение их оборотоспособности. В сфере гражданского права такое ограничение проявляется в нормативном закреплении запрета частной организации оборота отдельных категорий объектов. Если из этого запрета не делается никаких исключений, то мы получаем категорию объектов гражданских правоотношений, изъятых из гражданского оборота; таковые могут принадлежать только публичным образованиям <*> и переходить от одного их обладателя к другому только в случаях и по основаниям, прямо предусмотренным федеральным законом <**>. По общему правилу объекты этого рода оказываются поставленными вне сферы гражданского оборота, т. е. рассматриваются как внеоборотные или необоротоспособные <***>. Здесь мы имеем случай наиболее сильной зависимости круга фактических обстоятельств, способных повлиять на состояние принадлежности объектов гражданских правоотношений, от свойств этих объектов; можно даже сказать, что он всецело предопределяется ими. -------------------------------- <*> Ср. нормы абз. 2 п. 3 ст. 212 с нормой п. 1 ст. 213 ГК РФ; последнюю норму ср. также с п. 1 и 2 ст. 214 и п. 1 ст. 215 ГК РФ. Взгляд на внеоборотные вещи как объект права исключительной публичной собственности - не единственное возможное объяснение их феноменального правового режима. Обзор теорий по этому вопросу см.: Карадже-Искров Н. П. Публичные вещи. Вып. 1. Иркутск, 1927. С. 2 - 18, 59 - 64. <**> Установленный п. 1 ст. 1 ГК РФ перечень частноправовых начал, на которых должны основываться отношения, регулируемые гражданским законодательством, в том числе отношения в сфере оборота объектов гражданских прав, позволяет отождествить понятия гражданского и частного оборота, определив гражданский оборот как оборот, который организуется свободным усмотрением частных лиц. Переход объектов гражданских правоотношений по основаниям, составляющим юридические факты публичного права (например, при правопреемстве между государствами, разграничении федеральной и региональной собственности, взимании налогов, административных и уголовных штрафов, распределении бюджетных средств и т. д.), никак не может считаться составляющей частного, а значит, и гражданского оборота. <***> В современном российском законодательстве и праве для обозначения данной категории объектов принят иной термин: объекты, изъятые из оборота. Но "изъять" из оборота можно только то, что в нем какое-то время фигурировало (а потом было изъято), или же хотя бы в принципе могло бы в нем фигурировать; как же можно рассуждать об изъятии каких-то объектов из оборота, если они там никогда и не находились, и самый вопрос об обороте которых ставить, следовательно, просто некорректно? Точнее говорить, именно о внеоборотных или необоротоспособных объектах - объектах, нахождение которых в гражданском обороте попросту невозможно, находящихся вне сферы гражданского оборота или не обладающих свойством оборотоспособности.

Но существуют и объекты, из общего запрета частной организации оборота которых делаются исключения: таковые могут принадлежать определенным категориям частных лиц - обладателям специальной правосубъектности и (или) находиться в обороте по специальному разрешению. Это - объекты, ограниченные в обороте; их перечень устанавливается в порядке, определенном федеральным законом. Свойства этих объектов таковы, что, с одной стороны, не позволяют эффективно организовать их оборот государству, а с другой - таковы, что организация их оборота частными лицами не может быть оставлена без государственного контроля. Классический пример - земельные участки и иностранная валюта; примеры, предложенные п. 1 ст. 1180 ГК РФ, - оружие, сильнодействующие и ядовитые вещества, наркотические и психотропные средства. Перечень юридических фактов - оснований изменения состояния принадлежности таких объектов - оказывается неодинаковым для различных лиц и различных условий. Для лиц, не соблюдающих соответствующих условий, эти объекты оказываются изъятыми из оборота; для лиц, соблюдающих таковые, - вполне свободными в обороте. Понятие объектов, ограниченных в обороте, представляет собой по сути изъятие из принципа юридического равенства субъектов гражданского права. В свете сказанного нельзя не задаться вопросом: из чего - каких явлений (актов, событий, процессов) или каких юридических результатов - слагается гражданский оборот? При всей простоте ответа на этот вопрос для некоторых категорий случаев столь же сложно ответить на него для других ситуаций. Подобно тому, как не возникает трудностей с квалификацией таких актов, как, скажем, купля-продажа или мена (они, несомненно, являются элементами гражданского оборота), столь же непросто однозначно ответить на вопрос о том, входят ли в гражданский оборот случаи дарения, уступки исключительных и обязательственных прав, предоставления лицензий (разрешений) на использование результатов интеллектуальной деятельности, средств индивидуализации, имени и псевдонима физического лица. Отдельные группы вопросов образуют, во-первых, действия и события, приводящие к изменению и прекращению ранее возникших правоотношений (передача отступного, соглашение о новации, прощение долга и т. п.), во-вторых - к обременению и ограничениям субъективных прав (например, при сдаче имущества в аренду или передаче его в залог), и в-третьих - к изменению фактического господства над объектами правоотношений, не сопровождающегося изменением состояния их принадлежности (перевозка, пересылка, хранение и т. п.). Наконец, неочевидна и квалификация многих актов одностороннего распорядительного характера (в том числе отказа от права собственности, оккупации, конфискации, национализации, завещания, принятия наследства и отказа от него) - могут ли они квалифицироваться в качестве составляющих гражданского оборота? Обобщая все перечисленные здесь недоумения, следует сформулировать проблему содержательной границы (логического предела) понятия гражданского оборота. Она может быть разрешена с нескольких точек зрения. Нас будут интересовать в данном случае позиция догматическая и теоретическая. Руководящим и направляющим материалом в поиске догматического ответа должны служить положения отечественного законодательства; для теоретического же решения следует использовать сделанные выше выводы о понятиях объектов гражданского правоотношения и оборота, а также о функциях этих понятий. В догматическом отношении наибольший интерес представляют п. 1 и 3 ст. 129 ГК РФ, которые (как уже отмечалось выше) разделяют весь гражданский оборот на случаи (1) отчуждения и (2) перехода объектов от одного лица к другому; п. 1 к тому же среди случаев перехода специально выделяет один - универсальное правопреемство. С этой точки зрения логическая граница понятия гражданского оборота должна совпадать с логической границей суммы двух понятий - отчуждения и перехода правовых объектов. Опираясь на положения действующего ГК РФ, можно доказать <*>, что слово "отчуждение" обозначает, во-первых, действие - акт распоряжения имуществом, целью и результатом которого является смена его собственника <**>, и, во-вторых, результат такого действия, а именно - смену собственника имущества, ставшую следствием целенаправленного действия (юридического акта) отчуждения. Проецируя это понятие на все гражданское право в целом, а не на одно лишь право собственности <***>, можно сказать, что отчуждение представляет собой такой акт распоряжения субъективным правом, целью и результатом которого является смена его обладателя (носителя). -------------------------------- <*> См. об этом: Белов В. А. Отчуждение и приобретение по российскому Гражданскому кодексу (понятийно-терминологическая сторона вопроса) // Законодательство. 2006. N 7. С. 8 - 19. <**> Здесь нас не интересует вопрос о том, что представляет собой смена собственника - переход права собственности от одного лица (отчуждателя) к другому (приобретателю) или же его прекращение в лице отчуждателя и возникновение в лице приобретателя. Позволим себе лишь напомнить читателю, что наши взгляды здесь кардинально расходятся с традиционной точкой зрения; с нашей позиции отчуждение следовало бы определить как акт распоряжения, целью и результатом которого является прекращение субъективного права на определенное имущество. <***> Основанием для этого является п. 1 ст. 2 ГК РФ, относящий к гражданскому обороту отношения, возникающие в сфере как вещных, так и исключительных, обязательственных и вообще всяких имущественных прав.

Понятие перехода также должно касаться не самих объектов гражданских правоотношений, а субъективных прав на них; лучшим доказательством верности этого тезиса является нормативное включение в число случаев перехода понятия универсального правопреемства, мыслимого, ясное дело, лишь в отношении субъективных прав, но не их объектов. В чем бы ни усматривать содержание понятия перехода прав - в перемещении субъективного права от одного обладателя к другому или в его прекращении у прежнего обладателя и возникновении у обладателя нового, - очевидно, что содержательный результат процесса перехода прав совпадает с результатом их отчуждения: одно лицо перестает обладать субъективным правом, другое - становится его носителем. Но результат этот является следствием любых иных причин (юридических фактов), кроме акта отчуждения, в том числе таких, как добросовестное приобретение имущества, обращения на него взыскания, конфискация, национализация, приобретение в порядке реорганизационного или наследственного правопреемства и т. д. Выходит, что оборот объектов гражданских правоотношений (гражданский оборот) - это совокупность случаев смены носителей субъективных гражданских прав. Основаниями к наступлению такого рода эффекта могут быть акты отчуждения субъективных прав, а также иные юридические факты, являющиеся основаниями для перехода субъективных прав от одного лица к другому. Это, казалось бы, стройное и логичное рассуждение, существенно корректируется положениями норм п. 3 ст. 209, п. 1 ст. 260, п. 1 ст. 336 ГК РФ <*>. -------------------------------- <*> Упоминание интересующего нас термина встречается в ГК РФ еще дважды - в наименовании разновидности залога - залог товаров в обороте (п. 1 ст. 338, п. 2 ст. 341, ст. 357) и в термине "оборотные средства" (ст. 656). Контекст употребления обоих терминов не оставляет сомнений в том, что они образованы от существительного "оборот", обозначающего эффекты прекращения права собственности на заложенные товары и потребляемые вещи.

Первая устанавливает, что пределы оборота земельных участков и других природных ресурсов распространяют свое действие на процессы владения, пользования и распоряжения названными объектами. И если распоряжение еще как-то соотносимо с отчуждением <*>, то при чем здесь владение и пользование - действия, в нормальных условиях не имеющие ровно никакого выхода на других лиц, относящиеся к числу фактических и никак не влияющие на принадлежность объекта их приложения? Под стать ей вторая норма (относящаяся, правда, только к земельным участкам), предусматривающая несколько более узкое правило: установленные законом пределы оборота распространяются ею на случаи осуществления одного только правомочия распоряжения (не владения и не пользования), что логично и резонно. Третье законоположение запрещает залог вещей, изъятых из оборота. Залог, как известно, - частный случай распоряжения, не являющегося отчуждением, и в этом смысле норма п. 1 ст. 336 ГК РФ является вполне логичным продолжением подхода, предложенного рассмотренными выше нормами о границах права и оборота поземельной собственности. -------------------------------- <*> Хотя эти понятия и не равнозначны: распоряжение явно шире отчуждения, ибо подразумевает всякое (любое) изменение правового статуса субъекта - носителя права, а не только перемену этого субъекта. Так, сдача вещи в аренду или передача в залог, не являясь сами по себе актами отчуждения, все же будут попадать в число актов распоряжения.

Таким образом, с догматической точки зрения термин "гражданский оборот" может употребляться в двух несколько отличающихся смыслах - узком и широком. Гражданский оборот в узком (собственном) смысле слова - это совокупность случаев смены носителей субъективных гражданских прав; прибавив к этой совокупности еще и подсистему, состоящую из случаев частных ограничений и обременений субъективных гражданских прав, мы получим понятие гражданского оборота в широком смысле слова. Сделанные выводы вполне приемлемы не только в догматическом, но и теоретическом отношении. Самым важным пунктом в них представляется то, что объектами гражданского оборота (во всяком смысле этого понятия) оказываются не сами объекты гражданских правоотношений, а субъективные гражданские права, в том числе на нематериальные объекты (исключительные и некоторые личные права), а также права, вовсе не имеющие объектов (некоторые обязательственные и некоторые корпоративные права). Гражданский оборот не оттого гражданский, что он является имущественным, как почему-то принято полагать: понятие имущественного оборота существенно шире понятия гражданского оборота, ибо охватывает собой сферу имущественных отношений, выходящую далеко за пределы гражданского права (бюджет, налоги, штрафы и т. д.); гражданский оборот становится гражданским оттого, что базируется на частноправовых началах свободы, равенства и неприкосновенности правовой сферы его участников. Сфера гражданского оборота - это сфера оборота субъективных гражданских (частных) прав, а не их объектов имущественного происхождения. Вопрос о соотношении понятий объекта гражданского правоотношения и объекта гражданского оборота, обыкновенно не вызывающий затруднений и решаемый в том смысле, что понятие объекта гражданского правоотношения рассматривается как более широкое по отношению к понятию объекта гражданского оборота, оказывается, таким образом, сформулированным некорректно и адекватного ответа не имеющим. Объекты гражданских правоотношений суть любые, функционально годные для этой роли субстанции, исключая субъектов и содержание правоотношений, а также юридические факты. Объекты гражданского оборота суть сами гражданские правоотношения, в первую очередь - их активная составляющая (субъективные права). Высказывания о вещах, свободных и ограниченных в обороте, а также изъятых из оборота, имеют образный характер и в действительности указывают на возможность (или, напротив, невозможность) перемены носителей субъективных гражданских прав на соответствующие объекты. При ином подходе мы будем вынуждены оставить за рамками гражданского оборота действия его участников, направленные на установление и динамику неимущественных и безобъектных правоотношений.

Название документа