Запрет как способ защиты гражданских прав

ЗАПРЕТ КАК СПОСОБ ЗАЩИТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ

К. В. БУБОН

Бубон К. В., адвокат коллегии "Форум" (г. Хабаровск).

Вместо введения

Статья 12 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) содержит перечень правовых способов защиты гражданских прав. Перечень является открытым, поскольку в указанной статье утверждается, что гражданские права могут защищаться "иными способами, предусмотренными законом". Для достижения целей данной статьи я предлагаю принять условное деление всех деяний, нарушающих права граждан (как действий, так и бездействия), на две категории. К первой категории мы отнесем однократные действия и бездействие, которые имеют четко очерченную юридическую форму (незаконные акты органов государственной власти и местного самоуправления, оспоримые и ничтожные сделки, различные формы причинения вреда, незаконные приказы и распоряжения руководства предприятий, неисполнение обязательств по сделкам и т. п.). Вторая категория включит в себя длящиеся или продолжаемые действия, причиняющие вред гражданам и юридическим лицам и, как правило, не имеющие внятной юридической формы. Что конкретно я под этим подразумеваю, станет ясно немного позже, когда будет изложен практический пример, на котором построена эта работа. Вторая категория "вредоносных" деяний интересна в первую очередь тем, что требует от суда не только оценки юридических фактов, уже состоявшихся на момент судебного разбирательства (как бы ретроспективной оценки обстоятельств), но и (в силу их длящегося или продолжаемого характера) правовой реакции, направленной на их прекращение в будущем. Нельзя сказать, что это соображение полностью упущено из внимания законодателем. Статья 12 ГК РФ содержит ч. 3, которая дает суду возможность "восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения". Однако, несмотря на наличие в законе процитированной нормы, нельзя сказать, чтобы она применялась судами сплошь и рядом. Говоря начистоту, я не могу даже похвастать тем, что раньше, до возникновения изложенной ниже судебной ситуации, слышал, чтобы российские суды применили ее хоть единожды. Приведенный ниже пример из практики основан на ситуации, которая была описана мною ранее <1>, и является ее продолжением. -------------------------------- <1> Бубон К. В. Частная инициатива и общественные интересы // Адвокат. 2006. N 12.

Гражданин Ж. вступил в члены ГСК в 1995 г. и полностью оплатил свой паевой взнос (постройку капитального гаража). Гаражи были фактически завершены строительством и эксплуатировались владельцами также с 1995 г. Ж. пользовался гаражом до 2002 г., когда председатель ГСК З. заявил, что гараж Ж. поступает в собственность кооператива и будет перераспределен по усмотрению правления ГСК. В связи с этим Ж. был вынужден обратиться в суд с иском о признании своего права собственности. По итогам длительной правовой борьбы решением от 10 сентября 2004 г. право собственности Ж. на принадлежащий ему гаражный бокс в кооперативе было признано судом, исковые требования удовлетворены. Решением ГСК-423 Ж., посмевший отстаивать свои права в суде, был исключен из числа членов кооператива по весьма сомнительным основаниям. Однако в соответствии с судебным решением он остался собственником капитального гаража. Неудовлетворенный решением суда, признавшим право собственности Ж., председатель ГСК-423 З. распорядился не допускать Ж. и его родственников на территорию кооператива. С этой целью возле принадлежащего ему гаражного бокса N 38 был выложен тяжелый бетонный блок таким образом, чтобы невозможно было открыть ворота гаража. В дополнение к этому несколько раз в разное время металлические ворота были заблокированы сваркой. На место бетонного блока выкладывались куски тяжелого металлолома. Впоследствии руководство кооператива в лице председателя и членов правления дало распоряжение охране не допускать Ж. на территорию, пригрозив охранникам денежными штрафами, если они откроют ворота перед автомобилем Ж. Особенную остроту ситуация приобрела, когда стало ясно, что Ж. намерен последовательно добиваться сдачи всех строений в эксплуатацию в соответствии с законодательством. Таким образом, сложилась обстановка, в которой Ж., формально являющийся собственником, т. е. лицом, уполномоченным владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом, фактически потерял возможность использовать принадлежащий ему гаражный бокс по прямому назначению. В связи с этим Ж. был вынужден ставить свой автомобиль на платную стоянку, в связи с чем по вине руководства ГСК он понес необоснованные дополнительные расходы в сумме 36 тыс. 600 руб. Решением Железнодорожного районного суда г. Хабаровска от 20 апреля 2006 г. исковые требования Ж. о возмещении материального ущерба были удовлетворены и с ГСК-423 была взыскана указанная выше сумма. Суд признал, что необоснованные дополнительные расходы Ж. по содержанию своего автомобиля возникли по вине ГСК-423 вследствие недопуска собственника к принадлежащему ему гаражу и представляют собой материальный ущерб. Кассационная инстанция признала указанное решение законным и оставила в силе.

Постановка задачи

Нетрудно понять, что выяснение отношений между Ж. и ГСК-423 приобрело затяжной остроконфликтный характер и вылилось не в одно, а в целый ряд различных гражданских дел. Излагая обстоятельства, я намеренно прервал повествование там, где счел нужным. Решение от 20 апреля 2006 г. о взыскании материального ущерба с ГСК-423 в пользу Ж. явилось одним из "водоразделов", или "перекрестков", - называйте, как вам больше нравится. Так или иначе это решение знаменовало для меня, поверенного Ж., один из этапов, на котором предстояло решать, какой путь избрать в дальнейшем. Было совершенно очевидно, что взыскание ущерба "не напугает" "ответственных кооператоров" и не заставит их вести себя более адекватно. Ясно было и то, что члены правления просто "прикрылись" кооперативом как юридическим лицом от претензий Ж. и намерены переложить все расходы на остальных, "молчаливых" кооператоров. Стало известно, что примерно в этот же промежуток времени они собрали с членов ГСК-423 около 100 тыс. руб. "на борьбу с Ж." и кооперативная "масса" им эти деньги безропотно отдала. Дальнейшая судьба упомянутых 100 тыс. руб. автору неизвестна. Из этого следовало, что так же безропотно "кооператоры" дадут своему "честному" правлению и 36 тыс., и, вообще, сколько угодно, что позволит им оплатить любую авантюру. Милиция даже не бездействовала, а действовала с отрицательным результатом: Ж. вызывали к руководству местного ГОМ-4 Железнодорожного района г. Хабаровска и "прозрачно намекали", что "его могут встретить вечером на улице неизвестные лица". Гаражно-строительный кооператив в качестве кормушки, оказывается, весьма эффективен, раз порождает вокруг себя такое вот "зазеркалье". Оно и ясно - последний островок социализма, заповедник ни за кем не зарегистрированной собственности. Тем временем мне предстояло сформулировать такой иск, который бы позволил Ж. оказать давление на кооператив в сторону своего допуска к законной собственности. При этом длительность предшествующего нарушения права и разнообразие его способов (блокирование ворот сваркой, бетонным блоком и металлоломом, отказ в пропуске через ворота и т. п.) наталкивали на следующую мысль. Она заключалась в том, что искомое судебное решение должно быть сформулировано таким образом, чтобы оно (решение) могло порождать последствия преимущественно на будущее время и охватывать разнообразные по возможности ситуации, которые могли возникнуть уже после его принятия.

Попытки решения

В раздумьях я обратил самое пристальное внимание на ст. 1065 ГК РФ. В соответствии с п. 1 указанной статьи опасность причинения вреда в будущем может явиться основанием к иску о запрещении деятельности, создающей такую опасность. Часть 2 п. 2 этой статьи сформулирована уже как сугубо императивная норма права. В соответствии с ней суд может отказать в иске о приостановлении либо прекращении соответствующей деятельности лишь в случае, если ее приостановление либо прекращение противоречит общественным интересам. Это правило существенно ограничивает возможности суда по отказу в удовлетворении соответствующих исков. Кажется, стоит доказать, что определенная деятельность причиняет вред и суд не будет иметь возможности отказать в иске о запрете этой деятельности, за исключением случаев конфликта с публичными интересами. Статья 1065 ГК РФ находится в соответствии с ч. 3 ст. 12 ГК РФ, на основании которой защита гражданских прав может осуществляться, в частности, путем пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения. Если сопоставить две эти нормы, становится понятно, что запрещение деятельности, создающей опасность причинения вреда в будущем, тоже один из способов защиты гражданских прав. Здесь присутствует своя метафизика, и перед тем как приступить к формулированию исковых требований, есть смысл еще немного порассуждать. Очевидно следующее: пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения - это не совсем одно и то же, что запрещение деятельности, создающей опасность причинения вреда в будущем. Во-первых, термин "пресечение" по своему значению не тождествен термину "запрещение". Исходя из смысла слов, первый из них предполагает осуществление комплекса мероприятий, после которых действия по нарушению прав становятся невозможными в принципе (конфискация либо уничтожение орудий нарушения права, снос зданий и сооружений и т. п.). Поэтому, если пресеченная деятельность вопреки всему возобновляется (приобретаются новые орудия, восстанавливаются сооружения), требуется новый судебный акт по ее пресечению. Таким образом, можно считать, что "пресечение" в большей степени относится к вредоносной деятельности, а не к лицу, ее осуществляющему. По крайней мере, акцент сделан именно на деятельности. "Запрещение" же допускает, что продолжение запрещенной деятельности физически возможно вопреки запрету. Поэтому приведение в жизнь акта о запрещении деятельности предполагает длящуюся либо продолжаемую в будущем исполнительную работу по ее (деятельности) повседневному подавлению. Таким образом, "запрещение" переносит акцент с вредоносных действий на лицо, их совершающее, и является правовым ограничителем или обременением для этого самого лица. Во-вторых, категории "нарушение права" или "угроза его нарушения" не полностью совпадают с категорией "опасность причинения вреда". Понятие "нарушение права" шире понятия "вред". Наконец, в-третьих, нам еще стоит сопоставить термины "действия" и "деятельность". Наиболее правильным, с моей точки зрения, будет определение деятельности как совокупности ряда действий, объединенных общими целями и задачами. Следовательно, если в конкретном иске требование будет сформулировано как "запрещение действий" вместо "деятельности", то, на мой взгляд, такая формулировка будет вполне корректна как с лингвистической, так и с юридической точки зрения, хотя и не будет дословно совпадать с формулировкой ст. 1065 ГК РФ. В общем, ст. 1065 ГК РФ соотносится с ч. 3 ст. 12 ГК РФ довольно сложным и замысловатым образом. Некоторые элементы указанных норм права соотносятся как общее и частное, другие просто никак не совпадают между собой. Избирая в качестве искового требования именно запрет, следует понимать, что те же самые права можно защищать разными путями. Что касается приведенного выше примера, я даже всерьез рассматривал возможность заявления иска о признании за Ж. права пользования его гаражом, однако отбросил это направление практически сразу из нескольких соображений. Во-первых, ранее уже была признана собственность на гаражный бокс за Ж., а право пользования входит в права собственности как элемент. Во-вторых, признание права само по себе, без дополнительных требований, может создать проблемы при попытке произвести принудительные действия по исполнению решения. Ради чистоты эксперимента мной был получен исполнительный лист по упомянутому в этой работе решению о признании права собственности. Судебные приставы отказались возбуждать по этому документу исполнительное производство, мотивируя отказ тем, что в признании права отсутствует элемент принуждения по отношению к ответчику. Аргументация того, что признание собственности подразумевает допуск собственника к имуществу (при необходимости - принудительный допуск), действия не возымела. Я не планирую здесь оценивать правомерность этой позиции подразделения судебных приставов, поскольку рассуждения по этому поводу могут увести исследование в сторону. Скажу только, что проводить опыты над приставами я не стал ввиду собственного нежелания обременять доверителя еще одним судопроизводством, которых и так образовалось немало. Да и к тому времени ситуация уже созрела для рассмотрения по существу другого гражданского дела, уже бывшего в производстве судьи. Не могу сказать, что формулирование исковых требований по упомянутому строкой выше гражданскому делу далось мне запросто. Признаюсь честно - в ходе судопроизводства их (требования) пришлось даже поменять, однако конечный результат мне самому представляется вполне убедительным. Вернемся к примеру из практики. Требования истца в окончательной форме выглядели следующим образом. 1. Обязать ГСК-423 и З. обеспечить истцу свободный доступ к гаражному боксу N 38, расположенному в г. Хабаровске по пер. Степному, 6а. 2. На основании ст. 1065 ГК РФ прошу запретить ГСК-423 и З. любую деятельность по воспрепятствованию Ж. в использовании по прямому назначению гаражного бокса N 38, расположенного в г. Хабаровске по пер. Степному, 6а. Позиция ответчиков, которые в предыдущих процессах прямо утверждали, что Ж. не имеет никакого права пользоваться своим собственным гаражом, гараж вообще принадлежит кооперативу и они присмотрят для него более достойного хозяина, в описываемом судопроизводстве изменилась радикально. Председатель ГСК-423 З. в первом же судебном заседании заявил, что никаких препятствий Ж. в использовании его гаража не создавалось, поэтому нет никакой надобности в вынесении судебного решения о допуске его к гаражу. Позиция ответчика по этому делу весьма показательна, ибо дает нам сейчас возможность порассуждать о способах доказывания по делам такого рода.

Доказывание

Из самой природы дела вытекает необходимость доказать, как минимум, три элемента. Во-первых, доказыванию подлежит само наличие опасности причинения вреда в будущем. На самом деле автору представляется, что, если вред не был причинен в прошлом, трудно будет доказать возможность его причинения в будущем. Фактическими данными о делах, в которых подобное было бы доказано при отсутствии фактического наличествующего ущерба, автор не владеет, а к фантазиям юриспруденция не располагает. По этой причине предлагаю допустить, что такое теоретически возможно, но практически ст. 1065 ГК РФ является инструментом прерывания текущего, продолжаемого или длящегося причинения вреда. Таким образом, для целей исследуемого нами иска целесообразно доказать <2>, что некоторое причинение вреда уже состоялось, причем путем длящейся либо продолжаемой деятельности, либо длящегося бездействия тогда, когда ответчик был обязан действовать на основании закона. Это соображение продиктовано отнюдь не формальным присутствием слова "деятельность" в рассматриваемой норме права. -------------------------------- <2> Здесь мне хочется подчеркнуть: у меня, как автора, рука не поднялась написать "необходимо доказать" и я ограничился смягченной формулировкой "целесообразно доказать". Основанием для этого служит мое теоретическое допущение, что ст. 1065 ГК РФ можно применять в "превентивных" целях, когда вред еще не причинен.

Представляется проблематичным доказать в суде, что вред, причиненный однократным действием, представляет опасность и в будущем. Например, глупо будет выглядеть истец, получивший возмещение вреда, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия, если предъявит к тому же ответчику иск, в котором потребует больше не сталкиваться со своим транспортным средством. Если вдуматься, подобный иск является нелепым только по одной простой причине - истец ничем не докажет как необходимый и обязательный факт, что транспортные средства вновь встретятся на дороге. Запрещать же действия, для которых нет необходимых и достаточных предпосылок, ст. 1065 ГК РФ не позволяет. Замечу, что в исследуемом нами практическом примере фигурирует решение Железнодорожного районного суда г. Хабаровска от 20 апреля 2006 г., которым были удовлетворены исковые требования Ж. о возмещении материального ущерба, причиненного ему отказом в пользовании гаражным боксом. Данным решением как преюдициальным актом в процессе был закрыт вопрос как о причинении вреда путем продолжаемой деятельности, так и о возможности причинения такого вреда в дальнейшем (это вытекало из характера вредоносной деятельности как продолжаемой). Поскольку большая роль упомянутого решения - установленный факт, я считаю себя обязанным утверждать, что дела исследуемой нами категории могут получить распространение прежде всего в тех судебных ситуациях, когда истцом уже выиграно одно гражданское дело о возмещении вреда. Здесь следует также принять во внимание, что в ст. 1065 ГК РФ законодатель не дает расшифровки, что могут быть запрещены только те действия, которые причиняют материальный, имущественный вред. Теоретически запрету могут подвергнуться действия по причинению морального вреда. Хотя, как доказать возможность его причинения на будущее, я, честно говоря, не знаю. Есть сведения, что на Западе, где судебная система настроена на защиту прав граждан, практикуется запрет приближаться к истцу ближе определенного расстояния и тому подобные запреты, направленные на предупреждение причинения морального (а иногда и физического) вреда. Однако такие судебные акты могут опираться только на суровое наказание за неисполнение судебного решения. Впрочем, ст. 1065 ГК РФ потенциально "беременна" такими решениями и их отсутствие в отечественной практике, возможно, объясняется исключительно пассивностью граждан. Отдельной строкой хочется упомянуть о предупреждении экологического вреда. Поскольку, как было сказано ранее, ст. 1065 ГК РФ регламентирует запрещение не только той деятельности, которая причиняет имущественный вред, то из этого вытекает, что нет необходимости доказывать размер и денежную стоимость предполагаемого в будущем вреда. Эта особенность делает ст. 1065 ГК РФ привлекательным инструментом для гражданской борьбы за экологическую чистоту. Правда, для этого в законодательстве должно быть хорошо отрегулировано право заявления исков в общественных интересах, хотя бы для специализированных общественных (экологических, юридических, адвокатских) организаций, а желательно - вообще для всех граждан. Этот вопрос я уже поднимал в одной из своих предыдущих статей <3>, однако считаю, что здесь не будет лишним посмотреть на проблему несколько под другим углом зрения. -------------------------------- <3> Бубон К. В. Указ. соч.

Экологическое законодательство России страдает, на мой взгляд, излишним административным, да и вообще публично-правовым уклоном. Да, имеется уголовная и административная ответственность, имеются административные рычаги пресечения экологически вредной деятельности и государственные органы, вроде бы манипулирующие этими рычагами. Однако гражданское общество, которое дышит этим воздухом, пьет эту воду и ходит по этой земле, совершенно безоружно и вынуждено ждать милости от служивого "дяди". Дождется ли? А может, создать и для него специальные, гражданско-правовые рычаги воздействия и не стоит, почем зря, преумножать и без того разливающиеся в народе равнодушие и апатию? Впрочем, я отвлекся. Но не надо удивляться. То, что я пишу о борьбе общества за чистоту природы - это не фантазия, это мечта! Во-вторых, следующим пунктом, который подлежит доказыванию по делам исследуемой категории, является то, что опасность причинения вреда в будущем исходит от данного конкретного физического или юридического лица. В нашем примере этот вопрос закрывается также благодаря вступившему в силу судебному решению о взыскании с ГСК-423 материального вреда. Хотя для перестраховки и из некоторых соображений житейского свойства в этом примере в соответчики был избран тоже председатель ГСК-423 З. В-третьих, я считаю, что подлежит если не доказыванию, то, по крайней мере, упоминанию способ причинения вреда. В резолютивной части решения по тому делу, которое Ж. выиграл у ГСК-423, имеет место формулировка: "Запретить гаражно-строительному кооперативу N 423 и З. любую деятельность по воспрепятствованию Ж. в использовании по прямому назначению гаражного бокса N 38" <4>. Это вовсе не означает, что и в других прочих делах в тексте решения не придется конкретизировать, какую именно деятельность надлежит запретить. -------------------------------- <4> Гражданское дело N 2-663/2006.

Отмечу, что иск Ж. к ГСК-423 и З. был удовлетворен.

Место запрета в частном праве

Известно, что "по умолчанию" в законодательстве Российской Федерации действует принцип "разрешено все, что не запрещено". Поскольку право не может обойтись без запретов, то целая система таковых выработана и законодательными органами России. Следовательно, высший уровень запрета - нормативный. Деятельность, запрещенную на нормативном уровне, вовсе не нужно запрещать судебным актом. Как правило, она влечет уголовную, административную либо дисциплинарную ответственность. В системе государственной власти обычно есть органы, призванные противодействовать такой деятельности, и они работают с большей или меньшей степенью эффективности. Это относится главным образом к публичным отраслям права. Для частных отраслей права прямой нормативный запрет характерен в значительно меньшей степени. Для гражданского права в большей степени привычны диспозитивные нормы, это вытекает из самой сущности гражданско-правового регулирования. Кроме того, причинение вреда и нарушение гражданских прав не всегда образуют состав преступления или состав административного проступка. Поэтому, строго говоря, такие действия чаще всего не могут быть прямо запрещены на нормативном уровне. Есть еще один интересный момент: гражданско-правовое поведение - многовариантное, поэтому запретить законом весь спектр возможностей причинения гражданского вреда невозможно. Если приложить это соображение к нашему практическому примеру, то для предотвращения подобных инцидентов в будущем законодатель был бы вынужден ввести примерно такую норму права: "Руководству гаражно-строительного кооператива запрещается любая деятельность по воспрепятствованию владельцам гаражных боксов в использовании принадлежащих им гаражей по прямому назначению". Для того чтобы эта норма действовала, пришлось бы ввести соответствующую ответственность и т. д. При таком подходе законодательство России превратилось бы в малоосмысленный перебор вариантов, получив при этом столь ощутимый "публично-правовой крен", что вряд ли могло бы проводиться в повседневную жизнь любой по численности ордой чиновников. Следовательно, гражданско-правовое пресечение (ст. 12 ГК РФ) и гражданско-правовой запрет (ст. 1065 ГК РФ) занимают место, которое ничем другим заполнить невозможно. Существуют также административные правоприменительные акты (предписания) о прекращении определенной деятельности, и она может быть приостановлена в административном порядке. Однако я полагаю, что между административным запретом и запретом гражданско-правовым есть одно очень существенное и интересное различие. Запрет в административном порядке возможен, как правило, в случае нарушения нормативно-правовых предписаний, каких-то правил и норм, конкретным образом сформулированных. Гражданско-правовой же запрет на основании ст. 1065 ГК РФ предусмотрен в случае, если истец докажет, что причинение вреда возможно в будущем. Объясню, почему я заостряю на этом внимание. Если вернуться к нашему примеру, станет ясно, что ни один закон прямо не запрещает администрации ГСК-423 препятствовать Ж. в пользовании его гаражным боксом. Однако суд, проанализировав материалы дела, такой запрет вводит. Это ли не зачатки судебного нормотворчества? Мне могут возразить, что система права Российской Федерации не основана на судебном прецеденте, да и решение суда не носит нормативного характера, а касается одного только ответчика. Однако Верховный Суд РФ при обобщении судебной практики может дать разъяснение судам о применении ст. 1065 ГК РФ подобным образом. Таким путем запрет создания препятствий к пользованию капитальными гаражными боксами в ГСК может попасть в правовой оборот всей страны, а это уже серьезно. Насколько мне известно, практика ограничения доступа к имуществу в качестве, например, инструмента принуждения к уплате различных денежных сумм в таких кооперативах очень распространена. При этом руководящие органы этих юридических лиц не только нарушают права граждан, но и игнорируют судебную систему как единственный легитимный орган разрешения хозяйственных споров. Этот же правовой механизм может стать источником и других запретов, если будет доказано, что иная деятельность приносит вред. Вывод: ст. 1065 ГК РФ позволяет запрещать не только то, что прямо запрещено законом, но и иную "вредоносную деятельность". В гражданско-правовой сфере запрещение фигурирует не только в области материального права. Так, п. п. 2 и 3 ч. 1 ст. 140 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) предусматривают такие меры по обеспечению иска, как "запрещение ответчику совершать определенные действия" и "запрещение другим лицам совершать определенные действия, касающиеся предмета спора, в том числе передавать имущество ответчику или выполнять по отношению к нему иные обязательства". Рассмотрим пример, свидетельствующий, что этот вид запрещений применяется судами достаточно активно. Так, 8 июня 2004 г. Хабаровский районный суд Хабаровского края по делу N 2-305/04 вынес Определение судебного заседания, в котором установил, что гражданин Г. обратился в суд с иском к гражданке С. о признании права собственности на часть домовладения. В судебном заседании истец заявил ходатайство об устранении препятствий в проживании в спорном доме на том основании, что "он ранее в данном помещении был зарегистрирован, проживает постоянно и ответчик не дает ему возможности без каких либо ограничений пользоваться данным жилым помещением" <5>. -------------------------------- <5> Определение судебного заседания от 8 июня 2004 г. по делу N 2-305/04.

Сторона ответчика возражала против заявленного ходатайства. Однако суд счел, что заявленное истцом ходатайство направлено на обеспечение иска, и, руководствуясь статьями 139, 140 ГПК РФ, определил: "Запретить С. чинить препятствия, связанные с проживанием, правом пользования Г. жилым помещением... до рассмотрения иска по существу" <6>. -------------------------------- <6> Там же.

Интересно, что на момент вынесения этого определения совершенно не были очевидны ни право собственности Г. на спорное помещение, ни его право там проживать. Следовательно, запрещение в гражданском процессе направлено вовсе не на защиту нарушенного права и не на предотвращение его нарушения впредь, а на "замораживание" и фиксацию ситуации в том виде, в котором она сложилась на момент начала судебного разбирательства. Применительно к нашему второму примеру можно сказать, что притязания Г. на часть дома и право там проживать, возможно, были необоснованны, а его присутствие в помещении стесняло остальных жильцов и тем самым нарушало их права. Но на время судебного разбирательства ему была предоставлена возможность пожить в спорном жилом помещении, пусть и против норм материального права, в отношении которых суд высказаться на этой стадии процесса еще не мог. Именно по этой причине процессуальные запрещения, предусмотренные ГПК РФ, носят временный характер и не распространяются на правоотношения, формирующиеся за пределами данного конкретного гражданского процесса. Проведенная работа показала, что предупреждение причинения вреда в будущем путем предъявления иска о запрещении деятельности, создающей такую опасность, является достаточно эффективным, хотя и весьма непривычным для российского правового обихода способом защиты гражданских прав. Вялое применение судами этой полезной нормы права вызвано прежде всего инертностью граждан в отстаивании собственных законных интересов. Гражданско-правовое запрещение деятельности, создающей опасность причинения вреда, отличается как от административного пути правовой борьбы за свои права, так и от многих гражданско-правовых путей правозаступничества. Яркими и характерными чертами, выделяющими этот способ защиты, являются его направленность на ограждение прав гражданина от посягательств в будущем и относительная свобода запрета, не обязательно, как мне кажется, связанная с нормативным запретом. В целом ч. 3 ст. 12 и ст. 1065 ГК РФ представляются мне перспективными и действенными нормами права, которые судебная практика обходит своим вниманием совершенно незаслуженно.

Название документа