Реформирование вероисповедного законодательства Российской империи в начале XX в

РЕФОРМИРОВАНИЕ ВЕРОИСПОВЕДНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В НАЧАЛЕ XX В. <1>

А. А. САФОНОВ

Сафонов Александр Александрович - кандидат исторических наук, доцент Тамбовского филиала Московского университета МВД России.

Российская империя являлась классическим конфессиональным государством. Все существовавшие вероисповедания законодательство выстраивало в своеобразную иерархическую пирамиду, место в которой определяло их права и взаимные отношения. Вершину ее венчало православие. Оно пользовалось особым покровительством российских законов, располагало практически полной монополией на миссионерскую деятельность. Между тем РПЦ была лишена религиозной свободы. Ступенью ниже располагались "инославные" или "иностранные" христианские исповедания, к которым принадлежали католицизм и разновидности протестантизма. Государственная опека по отношению к ним ограничивалась преимущественно запретом перехода инославных в нехристианские конфессии и преследованием возникавших на их почве "изуверных" сект. Еще ниже в конфессиональной "табели о рангах" располагались "терпимые иноверческие исповедания" - иудаизм, ислам, буддизм. Как емко обобщил знаток вопроса К. П. Победоносцев, отношение государства к неправославным исповеданиям "практически выражается... в неодинаковой форме... и от непризнания и осуждения доходит до преследования" <2>. Нетерпимыми считались отдельные религиозные секты, принадлежность к которым влекла за собой уголовное наказание. -------------------------------- <2> Победоносцев К. П. Московский сборник. М., 1896. С. 14.

По мере развития правового сознания и политической культуры российского общества устои конфессионального государства, основывавшегося на системе веротерпимости, все менее устраивали его. Неравнозначный правовой статус различных вероисповеданий рассматривался как ослаблявший существующий политический режим и целостность Российского государства, не способствовавший бесконфликтному разрешению национального вопроса в многоконфессиональной по своему этническому составу империи. Усиливалась аргументация в пользу того, что на смену законодательным мерам по консервации веротерпимости должны прийти меры по введению свободы вероисповеданий и свободы совести. Проблема реформирования церковно-государственных отношений привлекала на рубеже XIX - XX вв. внимание и правящих кругов. Так, председатель Комитета министров Н. Х. Бунге еще в 1890-х гг. ставил на первый план "вопрос о введении широкой веротерпимости" <3>. Дядя царя московский генерал-губернатор Сергей Александрович выказал сочувствие церковным реформам весной 1903 г. в ходе разговора с митрополитом Петербургским и Ладожским Антонием (Вадковским). В мае 1903 г. к Антонию с просьбой о консультации по поводу перестройки церковного управления на канонических основах православия обратился министр внутренних дел В. К. Плеве <4>. Сменивший Плеве на посту министра внутренних дел П. Д. Святополк-Мирский на аудиенции у императора 25 августа 1904 г. по случаю утверждения его в должности говорил о веротерпимости и свободе совести как о важных составляющих своей программы реформ и получил поддержку Николая II, сказавшего, что "это всегда были его воззрения" <5>. -------------------------------- <3> Кризис самодержавия в России. 1895 - 1917. Л., 1984. С. 27. <4> Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918 гг.). М., 2002. С. 139. <5> Дневник кн. Е. А. Святополк-Мирской за 1904 - 1905 гг. // Исторические записки. М., 1965. Т. 77. С. 242.

По мнению современного исследователя С. А. Кучинского, Николай II являлся сторонником терпимости в делах веры. Кучинский отмечает, что император практически каждый год на Светлой пасхальной седмице христовался со старообрядцами, общался с представителями инославных и иноверных религиозных организаций, посещал протестантские храмы в Петербурге <6>. -------------------------------- <6> Кучинский С. А. Империя и религия: история незавершенных реформ // Империя и религия. К 100-летию Петербургских религиозно-философских собраний 1901 - 1903 гг.: Мат-лы Всеросс. конф. СПб., 2006. С. 10.

Историк церкви С. Л. Фирсов полагает, что к жестам императора в направлении веротерпимости следует относиться с известной осторожностью. Приводя диаметрально противоположные суждения близких к императору людей на этот счет (информированный издатель и редактор "Нового времени" А. С. Суворин со слов министра внутренних дел И. Л. Горемыкина утверждал, что император желал веротерпимости; хозяйка светского салона А. В. Богданович, ссылаясь на крупного чиновника МВД, заявляла обратное) <7>, Фирсов считает, что Николай, воспитанный обер-прокурором Св. Синода К. П. Победоносцевым, считал необходимым и дальше сохранять прежнюю форму церковно-государственного союза. В ходе его реформирования неизбежно должен был встать вопрос о положении РПЦ, ставшей за два века синодального строя важной частью системы государственного управления. Изменение принципов управления РПЦ неминуемо могло повлечь за собой "цепную реакцию" реформирования других звеньев политической системы государства. Все это представляло опасность для самодержавия <8>. -------------------------------- <7> Фирсов С. Л. Православная церковь и Российское государство в конце XIX - начале XX вв. (проблема взаимоотношений духовной и светской власти). Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1994. С. 216. <8> Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918 гг.). М., 2002. С. 99, 131.

Объективности ради отметим, что постановка вопроса о свободе вероисповеданий была для власти делом непростым. На повестке дня закономерно возникала проблема лишения РПЦ привилегии пропаганды своей веры, чего господствующая Церковь не желала, считая, что восстановление канонического строя возможно в России лишь при сохранении ее господствующего положения в государстве. Таким образом, одна проблема рождала другую, и позиция обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева, свято убежденного в том, что проверенную веками модель церковно-государственных отношений трогать нельзя, объяснима. Тем не менее Николай II осознавал необходимость пересмотра религиозного быта своих неправославных подданных. В Манифесте 26 февраля 1903 г. "О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка" содержалось обещание "укрепить неуклонное соблюдение властями... заветов веротерпимости, начертанных в основных законах Империи Российской" <9>. Речь в царском Манифесте шла не о выработке новых принципов религиозной политики, а о более точном и последовательном применении старых. Акт был нацелен против нарушений принципов веротерпимости в правоприменительной практике. -------------------------------- <9> ПСЗ-III. Т. XXIII. N 114.

Идеи Манифеста 1903 г. были развиты в Указе Сенату "О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка", подписанном 12 декабря 1904 г. В п. 6 Указа император повелевал "подвергнуть пересмотру узаконения о правах раскольников, а равно лиц, принадлежащих к инославным и иноверным исповеданиям, и... принять ныне же в административном порядке соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякого, прямо в законе не установленного, стеснения" <10>. -------------------------------- <10> ПСЗ-III. Т. XXIV. N 1197.

Характеризуя обсуждение проекта данного Указа в Царскосельском совещании, присутствовавший на нем С. Ю. Витте отмечал, что сановники говорили о необходимости "большей свободы вероисповеданий" <11>. Новелла Указа 12 декабря 1904 г. состояла в высказанном властью намерении изменить правовой статус раскольников, о которых Манифест 26 февраля 1903 г. даже не упоминал. В условиях переживаемого страной внутриполитического кризиса власти решились поддержать старообрядцев: им импонировали их монархические симпатии, консерватизм и дисциплинированность. К примеру, С. Ю. Витте отзывался о старообрядцах как о "наиболее преданной русским началам и православию в правильном смысле слова части русского народа" <12>. Власть давно присматривалась к старообрядцам, читала их верноподданные петиции и трактовала проблему раскола с политической точки зрения, рассматривая старообрядцев как фактор стабильности. -------------------------------- <11> Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 1. Кн. 2. С. 661. <12> Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 123.

Реализация Указа 12 декабря 1904 г. была возложена на Комитет министров, действовавший в полном составе: председателя Государственного совета, представителей всех департаментов Государственного совета, всех министров и главноуправляющих. По повелению императора к участию в работе Комитета были привлечены также митрополит С.-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский), сенатор Н. С. Таганцев, а также члены Государственного совета А. А. Сабуров и А. Н. Куломзин. По утверждению председателя Комитета министров С. Ю. Витте, принцип веротерпимости вызвал сочувственное отношение практически у всех его членов, но в наибольшей степени у Министра юстиции Н. В. Муравьева, управляющего Министерством финансов В. Н. Коковцова, Министра земледелия А. С. Ермолова и члена Государственного совета, вскоре возглавившего Министерство внутренних дел А. Г. Булыгина <13>. Настроение высших сановников в момент принятия Указа характеризует данная в воспоминаниях С. Ю. Витте зарисовка трогательной атмосферы, когда престарелый граф Сольский в конце заседания обратился к императору с прочувствованными словами благодарности по поводу его почина, а Министр путей сообщения М. И. Хилков и Министр земледелия А. С. Ермолов расплакались <14>. -------------------------------- <13> Биржевые ведомости. 1908. 26 июля. <14> Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 1. Кн. 2. С. 660 - 661.

Позиции самого С. Ю. Витте в отношении веротерпимости трудно дать однозначную оценку. Позднее он вспоминал, что "употреблял все усилия, дабы реформы, намеченные в Указе, были проведены возможно полнее и спешно. По каждому вопросу давал инициативу... Но по обыкновению сначала встретил апатию, затем интриги, а в заключение недоверие государя ко всем реформам, намеченным указом. В результате практически было кое-что сделано по вопросу о веротерпимости... о старообрядцах и сектантах" <15>. Как отмечает Р. Ш. Ганелин, Витте по своему обыкновению пытался использовать громко звучавшее дело государственных преобразований для усиления своего влияния <16>. По выражению А. А. Дорской, как тонкий политик он понимал значение вопроса о свободе совести, однако изменять систему господствующего положения РПЦ не собирался <17>. -------------------------------- <15> Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 116. <16> Ганелин Р. Ш. Российское самодержавие в 1905 г. Реформы и революция. СПб., 1991. С. 42. <17> Дорская А. А. Свобода совести в России: судьба законопроектов начала XX века. СПб., 2001. С. 43.

Обсуждением вопросов веротерпимости Комитет министров занимался на протяжении января - марта 1905 г. Им было посвящено шесть заседаний: 25 января, 1, 8, 15 и 22 февраля и 1 марта. С. Ю. Витте вспоминал: "Сперва Комитет министров определил некоторые общие положения о веротерпимости, затем главным образом остановился на устранении стеснений, лежащих на старообрядчестве и на неизуверных сектах..." <18>. Указанные проблемы явились темой первых четырех заседаний, на двух последних речь шла о положении представителей инославных и иноверных вероисповеданий <19>. Параллельно с работой Комитета министров в марте 1905 г. происходило обсуждение проектов возможных церковных реформ членами Св. Синода, что не вызвало одобрения со стороны обер-прокурора К. П. Победоносцева <20>. -------------------------------- <18> Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 121. <19> О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 15. <20> Бычков С. С. Русская Церковь и императорская власть: (Очерки по истории Православной Российской Церкви 1900 - 1917 гг.). М., 1998. С. 82 - 91; Ореханов Г. Витте contra Победоносцев: дискуссия о церковной реформе весной и летом 1905 года // Журнал Московской патриархии. 2001. N 11. С. 48 - 70.

Работа Комитета министров в области расширения веротерпимости совпала с началом первой русской революции, что не могло не сказаться на содержании вырабатывавшихся этим правительственным органом норм. Революция наметила перспективу более радикальных изменений в религиозной жизни народов России, чем были первоначально запланированы. Она подвигла к пересмотру коренного принципа вероисповедной политики Российского государства, переходу от заявления необходимости сохранять устои политики веротерпимости (Манифест от 26 февраля 1903 г. и Указ от 12 декабря 1904 г.) к провозглашению свободы вероисповеданий. Работа Комитета министров протекала в условиях широкой гласности. Ход обсуждения вопросов о веротерпимости, его итоги и мотивировки выработанных решений были изложены в журналах Комитета министров, публиковавшихся для всеобщего сведения и утверждавшихся императором. В числе причин, побудивших государство обратиться к реформированию вероисповедного законодательства, указывалась его "неполнота и отсталость от современной жизни". Отмечалось, что конфессии жили в Российской империи по законам одно-, двухвековой давности, "относящимся большей частью к XVIII и началу XIX столетия". Несовершенство законодательства порождало произвол администрации, устанавливавшей правила, которые "противоречили началам веротерпимости". За выявлением недостатков последовало решение Комитета министров об утере силы административных распоряжений, ограничивавших свободу вероисповедания <21>. -------------------------------- <21> О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 17.

Министерство внутренних дел циркуляром от 19 февраля 1905 г. предписывало губернаторам "без замедления принять действительные меры... чтобы в пределах губернии никакими административными учреждениями и лицами впредь не устанавливалось... стеснений в области религии, в законе не установленных". <22> Была облегчена участь значительного числа религиозных диссидентов, которые переносили то или иное наказание за совершение религиозного преступления на момент принятия новых законов о веротерпимости и свободе совести. Так, уже в феврале - марте 1905 г. Министерство внутренних дел приняло решение о прекращении полицейского преследования в отношении 562 лиц, наказанных по религиозным основаниям. -------------------------------- <22> Право. 13 марта 1905 г. N 10. Стлб. 753.

Пересматривая законодательство о вере, Комитет министров руководствовался принципом сохранения первенствующего и господствующего положения РПЦ в политической системе Российского государства. Между тем значимый вопрос о допустимости отпадения от православия лиц, числящихся в нем лишь формально, был решен положительно. Выступивший перед собравшимися митрополит Антоний сказал, что со стороны РПЦ не видит препятствий к отмене закона, запрещавшего отпадение от православия. Церковь, "всегда болезнующая об отпадающих от нее, не может в то же время желать насильственного их в ней удержания", - говорил столичный архиерей, - поскольку "всякое насилие чуждо самой природе Церкви Христовой" <23>. -------------------------------- <23> О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 20 - 21.

Точка зрения церковного иерарха получила поддержку у светских чиновников, отмечавших, что если со стороны РПЦ нет препятствий к признанию лица, отпавшего от православия, принадлежащим к той религии, которую он действительно исповедует, то тем более их не может быть и со стороны государства. Были выявлены четыре категории отпавших, требовавшие к себе особого внимания: 1) отпавшие в протестантство латыши Прибалтийского края (по официальной статистике их числилось 30 тыс. человек); 2) униаты Западного края, "упорствующие" в католицизме (их насчитывалось 100 тыс.); 3) крещеные татары приволжских губерний, исповедующие мусульманство; 4) раскольники и сектанты, числившиеся официально православными (эта группа признавалась наиболее многочисленной). Признав лишение указанных категорий населения нормальной религиозной жизни, их гражданское и имущественное бесправие несправедливым, Комитет министров постановил предоставить им свободу исповедовать религию, к которой они фактически принадлежали <24>. -------------------------------- <24> Там же. С. 19 - 23.

Переходы в инославие предлагалось разрешить законодательным порядком. Переходы в иноверие государством не признавались, однако были облегчены: "отпавшие" не должны были подвергаться репрессивным мерам, хотя для них сохранялись прежние ограничения в правах гражданского состояния. Исключение делалось только для тех иноверцев, которые отпали от православия в свою прежнюю веру, т. е. православными фактически никогда не были. Переход из православия признавался возможным только для совершеннолетних, по достижении 14-летия (возраста религиозного самоопределения). Для несовершеннолетних, родители которых переходили в инославие, предусматривалось: 1) при переходе одного из родителей дети оставались в православной вере, исповедуемой другим родителем; 2) при переходе обоих родителей дети до 14 лет должны были следовать вере родителей, а достигшие 14-летия - оставаться в прежней православной вере <25>. -------------------------------- <25> О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 22 - 24.

В вопросе вероисповедания детей от смешанных браков православных с иноверцами планировалось сохранить преимущество РПЦ, однако, окончательного решения не было достигнуто. Важную роль здесь сыграл представитель РПЦ митрополит Антоний. Он утверждал, что существующее законодательство, согласно которому дети от смешанных браков воспитываются в православии, воспринимается населением как должное. Позиция Антония получила поддержку у товарища обер-прокурора Синода В. К. Саблера, убеждавшего собравшихся, что долголетнее применение законодательства о смешанных браках "способствовало умножению чад православной церкви" <26>. -------------------------------- <26> Там же. С. 24 - 25.

Существенное внимание Комитет министров уделил правовому положению раскола, не признаваемого российским законодательством самостоятельным вероучением. Члены Комитета констатировали, что проявлявшаяся в течение двух веков нетерпимость к раскольникам со стороны светских и духовных властей способствовала их враждебному отношению к Православной церкви и государственной власти. Было отмечено потепление отношений раскольников со светскими властями и православным духовенством, ослабление религиозного фанатизма в их среде в результате принятия Закона 3 мая 1883 г. Признавая необходимость следовать намеченному Законом 1883 г. курсу, министры высказались за "дальнейшее развитие законодательства о расколе в духе благожелательной терпимости". Существовала надежда на ослабление раскола "по мере развития народного просвещения и усиления нравственного воздействия на него православного духовенства" <27>. -------------------------------- <27> Там же. С. 27 - 31.

Недостатками действующего законодательства о расколе было признано одинаковое отношение к старообрядчеству и сектантству - двум принципиально различным явлениям религиозной жизни русского народа как по своему историческому происхождению, так и по основам религиозного быта и вероучения. Упущением признавалось также отсутствие серьезного внимания законодателей к сектантству как важному явлению церковно-государственной жизни. "С признанием в законе нашем начала свободы совести (эта свобода еще не была признана в законе, однако разговоры о ее законодательном закреплении, судя по оговорке в журнале Комитета министров, в правящих сферах велись. - А. С.), - утверждали министры, - сектантству должны быть обеспечены условия существования не менее твердые, чем те, которые предоставляются старообрядчеству". Планировалось признать за русским сектантством право на законное существование с распространением на него тех принципов веротерпимости, которые были установлены для старообрядчества <28>. -------------------------------- <28> О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 34 - 36.

Решения Комитета министров по отношению к расколо-сектантству заключались в следующем. В составе раскола выделялись три основные группы: 1) последователи толков и согласий, которые приемлют основные догматы РПЦ, но не признают принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам (им присваивалось наименование "старообрядцы"); 2) последователи рационалистических и мистических сект (именовались сектантами); 3) последователи изуверных учений (принадлежность к ним оставалась наказуемой в уголовном порядке). Первые две категории уравнивались в правах. На сектантов, исключая изуверных, свобода вероисповедания распространялась в объеме, установленном для старообрядцев <29>. -------------------------------- <29> Там же. С. 39, 57.

За сектантами и старообрядцами закреплялось право совершать общественные богомоления. Им разрешалось строить культовые здания (храмы, молитвенные дома) на тех же основаниях, что и инославным. Лидерам их общин, именуемым "наставниками" и "настоятелями", давались определенные льготы: освобождение от воинской повинности, право значиться по паспорту духовными лицами. Однако использовать наименования, характерные для православной иерархии (священнослужители и др.), о чем старообрядцы неоднократно ходатайствовали в своих прошениях, им не было разрешено, поскольку это было бы равносильно легализации Православной Старообрядческой церкви. Старообрядцы и сектанты уравнивались в правах с инославными при совершении ими смешанных браков с православными. Предписывалось также распечатать старообрядческие церкви и молитвенные дома <30>. Таким образом, старообрядческие запросы были в основном исполнены. Специально занимавшиеся данным вопросом исследователи утверждают, что в отношении "раскола" власти сделали максимум возможного <31>. -------------------------------- <30> О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 57 - 59. <31> Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918 гг.). М., 2002. С. 279.

Заседания Комитета министров 22 февраля и 1 марта 1905 г. были посвящены правовому положению инославных и иноверных вероисповеданий. Поступившие на имя С. Ю. Витте записки от инославных, а также подробная справка об их положении, составленная Департаментом духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел, свидетельствовали о существовавшем в Российской империи вопиющем административном произволе, сковывавшем свободу веры неправославных христиан. Наиболее стесненным правительство признало положение римско-католического духовенства, подвергавшегося административным взысканиям (денежные штрафы, перевод на нижестоящую должность, лишение должности, заключение в монастыри), испытаниям на знание русского языка при выпуске из семинарий (результатом этой меры стало появление 263 вакантных католических прихода и 156 "безработных" ксендзов). Чинимые светскими властями препоны в постройке инославных церквей и молитвенных домов, закрытие католических монастырей, запрещение католических церковных братств, преподавание инославным Закона Божьего на русском языке, по свидетельству Комитета министров, носили характер "религиозного преследования". Работая над "ошибками", Комитет министров постановил: 1) существенно облегчить постройку и ремонт церквей и молитвенных домов инославных; 2) вести преподавание Закона Божьего для инославных на "природном языке" учащихся и поручить его их духовенству; 3) разрешить инославным основывать церковные братства из духовных и светских лиц. По отношению к римско-католическому духовенству были сделаны следующие уступки: отменен экзамен из "русских предметов" заканчивающим учебный курс клирикам, прекращено закрытие монастырей в Царстве Польском. Министрам внутренних дел и народного просвещения было поручено принять меры к пересмотру и отмене подзаконных актов, противоречащих принятым Комитетом решениям <32>. -------------------------------- <32> О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 62 - 77.

Изучая вопрос о правовом положении в стране иноверцев, Комитет министров также констатировал преобладание в их отношении подзаконных актов администрации, противоречивших принципам веротерпимости. Главенство административных решений наблюдалось в вопросах о молитвенных домах и о назначении мулл у мусульман, духовной школе магометан и духовного управления киргизов. Было выявлено также, что масса магометанских приходов на Северном Кавказе и в Средней Азии была попросту забыта. Такое невнимание к мусульманам, проживавшим в составе Российской империи в течение многих столетий, исполнявшим "свой долг перед государством наравне с его коренными подданными", было признано ошибочным. Комитет министров постановил отрегулировать законодательным путем порядок разрешения иноверцам постройки молитвенных домов, освободить мусульманское духовенство от призыва на действительную военную службу. Было принято решение изменить порядок избрания и назначения магометанского духовенства, учредить особые духовные управления для мусульман Северного Кавказа, Степного края и Туркестана, упростить порядок открытия новых мечетей, а также магометанских духовных школ (мектебе и медресе). Реализация указанных предложений была возложена на Особое совещание. Ему также поручалось пересмотреть законодательство и правоприменительную практику по отношению к ламаитам (бурятам и калмыкам) - приверженцам веры, ошибочно отождествляемой с язычеством, однако полной "высоких моральных и философских истин" <33>. -------------------------------- <33> О веротерпимости. Закон 17 апреля 1905 г. М., 1905. С. 78 - 87.

Анализируя журнал Комитета министров, ставший основой для Закона о веротерпимости, представители либерального российского правоведения резюмировали, что последний "с удивительной простотой и деловитостью констатирует самые невозможные фантастические факты из русской религиозной практики", является полным признанием того, "что никакой веротерпимости на деле у нас не было, а те весьма скромные уступки иноверцам и инославным христианам, которые были сделаны законом, на самом деле были уничтожены целиком при помощи всемогущего административного усмотрения". "Не отдельные беспорядки и упущения, а колоссальное здание государственного гнета в религиозной области вырисовалось перед Комитетом во всем своем грозном величии", - резюмировали юристы <34>. -------------------------------- <34> Рейснер М. А. Государство и верующая личность. СПб., 1905. С. 396 - 397, 404 - 405.

На стадии подготовки закона о веротерпимости важной являлась позиция государственной церкви. Ее выразителями явились, как уже было отмечено, специально приглашенный на заседания Комитета министров митрополит С.-Петербургский и Ладожский Антоний, а также товарищ обер-прокурора Синода В. К. Саблер. Обер-прокурор К. П. Победоносцев в работе Комитета не участвовал. Как отмечал С. Ю. Витте, "К. П. Победоносцев, пришедши раз в заседание и усмотревши, что митрополит Антоний выражает некоторые мнения, идущие вразрез с идеей о полицейской православной церкви, которую он, Победоносцев, двадцать пять лет культивировал в качестве обер-прокурора Святейшего Синода, он совсем перестал ходить в Комитет и начал посылать своего товарища Саблера. Несмотря на то, что митрополит Антоний был крайне умерен в своих взглядах, а Саблер употреблял все усилия, чтобы делать препоны, Победоносцев все-таки остался ими недоволен и с ними разошелся" <35>. -------------------------------- <35> Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 120 - 121.

Причиной размолвки между представителями господствующей церкви стал вопрос о правовом положении РПЦ, поставленный митрополитом Антонием. Антоний "упирал более всего на то, что... старообрядцам и вообще иноверцам предоставляется больше льгот, нежели таковыми пользуется православная церковь, находящаяся... в тисках церковной бюрократии" <36>. Он предложил программу преобразований правового статуса РПЦ. Повышение авторитета РПЦ у населения связывалось им с ослаблением опеки над церковной жизнью светской власти <37>. -------------------------------- <36> Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 2. С. 121. <37> Дорская А. А. Свобода совести в России: судьба законопроектов начала XX века. СПб., 2001. С. 49 - 50.

К. П. Победоносцев выступал непримиримым противником реформирования правового статуса РПЦ, убеждал императора в том, что всякая попытка "внести радикальное преобразование... в наше православное церковное управление... может грозить опасностью и церкви и государству" <38>. -------------------------------- <38> Записка К. П. Победоносцева Николаю II с возражениями против принципа религиозной веротерпимости, церковных реформ. 1905 г. // РГИА. Ф. 1574. Оп. 2. Д. 244. Л. 15.

Под влиянием обер-прокурора Николай II передоверил обсуждение реформы РПЦ Синоду, изъяв данный вопрос из Совещания Комитета министров <39>. Однако реформаторское настроение возобладало и в Синоде, единогласно высказавшемся за созыв Поместного церковного собора - собрания лучших сил Церкви из клира и мирян, призванного реформировать Церковь и восстановить патриаршество. Император не утвердил, но и не отклонил решение Синода, отложив его на будущее <40>. -------------------------------- <39> РГИА. Ф. 1405. Оп. 543. Д. 1037. Л. 75. <40> Красножен М. Новейшее законодательство по делам Православной русской церкви. Юрьев, 1909. С. 39.

Оценка К. П. Победоносцевым деятельности Комитета министров по разработке указа о веротерпимости была всецело негативной: "Заседания Комитета министров суть пытка... Слышны только безумные речи людей, не хотящих знать ни истории, ни народа... провозглашающих только какую-то голую свободу, стремящихся в несколько часов разрушить вековые учреждения, установленные для ограждения ценности государства и внутреннего порядка" <41>. -------------------------------- <41> Цит. по: Религии мира: история и современность. Ежегодник. М., 1983. С. 175.

Однако увещевания охранительно настроенного обер-прокурора Синода уже не оказывали более определяющего влияния на императора. 15 апреля 1905 г. управляющий делами Комитета министров Э. Ю. Нольде представил Николаю II проект Указа Правительствующему сенату "Об укреплении начал веротерпимости", сокращенный по сравнению с предложенным Комитетом министров, а 17 апреля 1905 г. Указ был подписан. Указ "Об укреплении начал веротерпимости" содержал семнадцать статей, подразделенных на несколько разделов. Наиболее важными являлись первые три статьи, принципиально менявшие отношение государства к инославным и иноверным исповеданиям. В них устанавливалось, что: 1) "отпадение от православной веры в... другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собой... невыгодных в отношении гражданских или личных прав последствий, причем отпавшее по достижении совершеннолетия от православия лицо признается принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало"; 2) "при переходе одного из исповедующих одну и ту же христианскую веру супругов в другое исповедание все не достигшие совершеннолетия дети остаются в прежней вере, исповедуемой другим супругом, а при переходе обоих супругов дети, не достигшие четырнадцати лет, следуют за родителями, достигшие же сего возраста остаются в прежней религии"; 3) "лица, числящиеся православными, но в действительности исповедующие ту нехристианскую веру, к которой до присоединения к православию принадлежали они сами или их предки, подлежат, по желанию их, исключению из числа православных" <42>. -------------------------------- <42> ПСЗ-III. Т. XXV. N 257.

Указ устанавливал, что христиане всех вероисповеданий отныне могут брать на воспитание подкидышей и крестить их в свою веру (п. 4); четко разделял вероучения, относимые ранее к "расколу", на старообрядческие согласия, сектантство и изуверные учения (за принадлежность к ним сохранялась уголовная ответственность) (п. 5); распространял на всех неизуверных сектантов свободу вероисповедания в объеме, установленном для старообрядцев (п. 6); официально отменял наименование "раскольник" (вводилось - "старообрядец") (п. 7); разрешал старообрядцам и сектантам постройку культовых зданий на тех же основаниях, что и инославным (п. 8); лидерам их общин присваивал наименования "наставник" и "настоятель" и предоставлял определенные льготы (п. 9); разрешал им отправлять духовные требы, а также свидетельствовать духовные завещания на правах, предоставленных всему духовенству (п. 10); уравнивал старообрядцев и сектантов в правах с инославными при совершении ими смешанных браков с православными (п. 11); предписывал распечатать все запечатанные церкви и молитвенные дома и устанавливал общие правила для их открытия (п. 12); предписывал преподавать в учебных заведениях Закон Божий инославным христианам духовным лицам их исповеданий и на "природном языке" учащихся (п. 14); признавал необходимость пересмотра правовых актов о религиозном быте мусульман (п. 15) и ламаитов (буддистов), запрещал именовать последних идолопоклонниками и язычниками (п. 16); предлагал привести в действие утвержденные 17 апреля 1905 г. Комитетом министров положения о порядке осуществления п. 6 Указа 12 декабря 1904 г. (п. 17) <43>. -------------------------------- <43> ПСЗ-III. Т. XXV. N 257.

Указ 17 апреля 1905 г. породил разноречивые отклики в обществе. Газета "Право", являвшаяся рупором прогрессивной его части, усматривала в дарованной правительством свободе "далеко не полную веротерпимость, далеко не полную свободу совести", которой пользовались развитые европейские страны. Тем не менее Указ признавался "первым серьезным ударом политики насилия над совестью человека и грубого вмешательства в интимную область веры" <44>. -------------------------------- <44> Пругавин А. По поводу закона 17 апреля // Право. 1905. 1 мая. Стлб. 1354 - 1357.

Приветствовал Указ 17 апреля как важный шаг на пути к свободе совести и С. П. Мельгунов. Положительные стороны Указа виделись этому либеральному историку и публицисту в устранении "полицейского прикрепления личности к православию", уничтожении притеснений для сектантов и старообрядцев, закреплении за ними привилегий, признанных за инославными и иноверческими религиозными обществами. Наиболее крупным приобретением россиян Мельгунов считал отказ государства считать преступлением вероотступничество. Препятствиями для установления в стране свободы совести Мельгунов считал носившую репрессивно-полицейский характер правоприменительную практику, а также незатронутое Указом господствующее положение РПЦ - идеолога сохранения государственного контроля над совестью русских граждан <45>. -------------------------------- <45> Мельгунов С. П. Церковь и государство в России (к вопросу о свободе совести). М., 1907. Вып. 1. С. 90, 93 - 94.

Профессор права М. А. Рейснер оценивал усилия правительства в решении вероисповедного вопроса как "новую попытку подновить старое вино в старых мехах", оставшись "на почве русской религиозной полиции". "Русская веротерпимость даже после Указа 17 апреля далеко еще не является свободой совести. Этот Указ... не предоставляет каждому возможность верить в то, во что он хочет... Закон 17 апреля есть... только норма, расширяющая привилегии инославных и частью иноверных исповеданий", - утверждал правовед <46>. -------------------------------- <46> Рейснер М. А. Государство и верующая личность. СПб., 1905. С. 404 - 405, 416.

Еще более критически отозвались на Указ "Об укреплении начал веротерпимости" деятели правоконсервативной ориентации. Они считали его ударом по православной церкви, усматривали главное его значение в предоставлении иноверцам свободы пропаганды своего иноверия. Так, редактор "Московских ведомостей" В. А. Грингмут предсказывал: "Не пройдет и четверти века, как вся Западная Россия будет окатоличена и ополячена, а весь Юг России сделается не только протестантским, но и прямо германским, а восток подвергнется небывалому возрождению мусульманства и буддизма. Заварится страшная междоусобица, с которой пенки снимать будут жиды и атеисты" <47>. -------------------------------- <47> Письмо В. А. Грингмута с высказыванием о земском соборе и о последствиях провозглашения свободы совести // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1574. Оп. 2. Д. 152. Л. 1 - 2.

Противниками Указа 17 апреля являлась подавляющая часть епархиальных архиереев, отзывы которых по широкому комплексу церковных вопросов поступали в Синод с конца октября 1905 г. до весны 1906 г. Архиереи утверждали, что указ фактически лишает РПЦ положения государственной церкви и ставит ее в один ряд с существующими в империи вероисповеданиями. Нарушение прерогатив РПЦ виделось архиереям в предоставлении населению права выбирать веру себе и своим детям, в расширении веротерпимости по отношению к инославным, в наделении раскольников и сектантов более широкими правами, чем обладала РПЦ <48>. -------------------------------- <48> Голос архипастырей Церкви о свободе вероисповеданий // "За первый год вероисповедной свободы в России" (Бесплатное приложение к журналу "Миссионерское обозрение" за 1906 г.). СПб., 1907. С. 135 - 136, 145, 148, 159.

Думается, что Высочайший Указ от 17 апреля 1905 г. "Об укреплении начал веротерпимости" способствовал установлению в Российской империи ограниченной свободы вероисповеданий. Наиболее существенным его правовым результатом следует признать официальное разрешение свободно изменять свою религию и выходить из православия, по существу ликвидировавшее крепостные отношения в вероисповедном вопросе. Важной мерой стало принятие принципа веротерпимости по отношению к старообрядцам, способствовавшее установлению согласия в русском обществе, воспитанном в убеждении о вреде раскола и необходимости борьбы с ним. Безусловно, в юридическом отношении Указ не был свободен от ограничений: он не затрагивал положения иудеев, не разрешал перехода в нехристианские вероисповедания, не допускал вневероисповедного состояния, без которого была невозможна свобода совести. Вносивший в общественную жизнь России важные элементы религиозной свободы, Указ появился в самый разгар революционных массовых выступлений и был воспринят обществом не в качестве самостоятельной инициативы государственной власти, а как первое крупное завоевание революции. Связь реформы существующих церковно-государственных отношений с задачами модернизации формы правления, становившаяся все более очевидной по мере развития революционного движения в начале XX в., делала возможность перехода к широкой свободе вероисповеданий и к светскому государству призрачной.

Название документа