Предположения второго рода в гражданском процессе

При рассмотрении дел компетентные органы применяют установленные законом презумпции (предположения), например, презумпцию вины причинителя вреда, презумпцию отцовства супруга матери ребенка и др. Разрешая правовой спор по существу, суд при необходимости также руководствуется законными презумпциями. Но судебная деятельность допускает использование и предположений иного рода. Их применение в гражданском процессе обусловлено усмотрением суда или судьи.

Гражданское процессуальное право, как и любая иная отрасль права, не только закрепляет в своих нормах конкретные правила поведения участников процессуальных отношений, имеющих различные права и обязанности, но и допускает такое положение вещей, которое принято именовать предположениями. При этом можно вести речь не только о юридических praesumptio*(1) но и предположениях другого рода, являющихся догадками, предварительными соображениями, планами или намерениями*(2).

Предположениям первого рода, так называемым доказательственным, правовым или законным презумпциям, ученые уделили немало внимания*(3). Такие презумпции влияют на процесс доказывания, поскольку непосредственно связаны с распределением бремени доказывания между сторонами (onus probandi). Их наличие при рассмотрении дела изменяет общее правило, сформулированное в ч. 1 ст. 56 ГПК РФ: "Каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом". Данные презумпции могут быть опровергнуты.

Предположения второго рода практически не изучены наукой гражданского процессуального права, хотя они имеют непосредственную связь с развитием процессуальных отношений.

В правовой литературе можно встретить краткие комментарии лишь относительно praesumptio facti, hominis, т.е. фактических и общечеловеческих презумпций как обычно делаемых в жизни умозаключений, связывающих с наличием известных фактов предположение о наличии других, подлежащих доказыванию: "молчание - знак согласия", "безвозмездный переход ценностей от одного лица к другому не предполагается" и т.п.*(4) Но упомянутые умозаключения, являясь опытными положениями, основанными на получаемых из жизни знаниях, не входят в группу предположений второго рода, о которых пойдет речь далее.

Встречаются разные предположения второго рода, оказывающие определенное влияние на поведение субъектов процессуальных отношений, включая судью или суд.

Если оставить за рамками исследования продолжающийся уже более ста лет спор об отнесении права на предъявление иска (права на иск) к материальному или процессуальному праву*(5) и исходить из того, что лицо, обратившееся в суде иском, имеет такое право, можно утверждать: с предположениями второго рода в гражданском процессе судья сталкивается, в частности, на стадии подготовки дела к судебному разбирательству.

Указанные предположения могут служить мотивом для совершения судом различных по содержанию процессуальных действий. Начнем с того, что согласно абз. 4 ст. 148 ГПК РФ одной из задач подготовки дела к судебному разбирательству является разрешение вопроса о составе лиц, участвующих в деле, и других участников процесса. Предположения как предварительные соображения проявляются наглядно, когда судья с учетом предстоящего разрешению спора по существу (предмет, основания, стороны иска) выносит определение о привлечении к участию в деле третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора. В соответствии с ч. 1 ст. 43 ГПК РФ в основе осложнения процесса участием такого вида третьих лиц лежит предположение о том, что судебное постановление по делу может повлиять на их права или обязанности по отношению к одной из сторон. Именно данные обстоятельства, имеющие вероятностный характер*(6), и позволяют гражданам или организациям участвовать в процессе на стороне истца или ответчика в качестве третьих лиц до принятия судом первой инстанции судебного постановления по делу.

Возможность использования указанного предположения допускается и Пленумом Верховного Суда РФ. Так, в п. 3 постановления от 10 июня 1980 г. N 4 "О некоторых вопросах, возникших в практике рассмотрения судами споров о выделе доли собственнику и определении порядка пользования домом, принадлежащим гражданам на праве общей собственности" (с изм. и доп. от 20 декабря 1983 г., 21 декабря 1993 г., 25 октября 1996 г., 6 февраля 2007 г.) говорится, что суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, создает необходимые условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств дела и правильного применения законодательства, для чего в соответствии с ч. 3 ст. 40, ч. 1 ст. 43 ГПК РФ привлекает к участию в деле всех лиц, право собственности которых на дом зарегистрировано в установленном порядке либо предполагается в силу закона (например, супруга, если строение приобретено в период брака; наследников, вступивших во владение или в управление наследственным имуществом, но не оформивших свои права на наследство; налоговые органы и др.).

Осложняя процесс необязательным (факультативным) соучастием в соответствии с положениями п. 3 ч. 2 ст. 40, ч. 4 ст. 151 ГПК РФ, судья исходит из предположения о том, что объединение дел будет способствовать правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела.

Институт обеспечения иска, нормы которого, как показывает анализ судебной практики, чаще применяются в судах на стадии подготовки дела к судебному разбирательству и реже на стадии судебного разбирательства, непосредственно связан как с возможностью принятия решения судом в пользу истца, так и с вероятностью наступления у ответчика убытков в связи с принимаемыми мерами, направленными на обеспечение иска. Само обеспечение иска всегда направлено на создание судьей (судом) гарантий исполнения решения суда о присуждении. Согласно ст. 139 ГПК РФ обеспечение иска допускается во всяком положении дела, если непринятие таких мер может затруднить или сделать невозможным исполнение решения суда. Установив на основе представленных истцом доказательств*(7), что ответчик совершает недобросовестные действия, создающие угрозу неисполнения решения суда, судья (суд) принимает меры к обеспечению иска.

С содержанием судебных действий, направленных на обеспечение иска, связано два предположения. Первым является допущение об удовлетворении судом предъявленного иска, который по существу еще предстоит рассмотреть и разрешить. Второе, являясь продолжением первого, есть вывод судьи или суда о возможной причинно-следственной связи между, с одной стороны, обозначенными и доказанными действиями ответчика, непринятием мер по обеспечению иска (причина) и, с другой - препятствиями, затрудняющими или делающими невозможным исполнение будущего решения суда (следствие).

Если в судебных предположениях, касающихся этой части процессуальной деятельности, исходить из будущего отказа истцу в удовлетворении иска, то меры по обеспечению иска не могли бы быть приняты. Поэтому названные предположения, связанные с обеспечением иска, касаются только положительного для истца исхода гражданского дела.

Другой вид предположений используется при применении процессуальных гарантий для ответчика в порядке, предусмотренном ст. 146 ГПК РФ, когда судья или суд, допуская обеспечение иска, может потребовать от истца предоставить обеспечение возможных убытков ответчика.

Таким образом, можно говорить о двух предположениях. Первое основано на возможном возникновении у ответчика убытков вследствие принятия мер по обеспечению иска, при том что иск не будет удовлетворен судом. Второе касается размера вероятных убытков и лежит в основе судебного выбора, касающегося вида обеспечения.

Не обходится без некоторых предположений и доказательственная деятельность участников гражданских процессуальных отношений. Сказанное касается не только отдельных этапов доказательственной деятельности, но и конкретных процессуальных действий, связанных с доказыванием. Так, выявление как этап доказательственной деятельности представляет собой поиск и обнаружение доказательств. Эти действия не всегда связаны с очевидным местом нахождения доказательств по гражданскому делу, из которого их легко забрать и представить суду. Иногда выявление доказательств базируется на предположении о возможном месте их нахождения или возможном содержании доказательства. Примером могут служить объявления с просьбой к очевидцам того или иного события откликнуться.

В делах искового производства суд может оказывать сторонам лишь допустимое процессуальное содействие в выявлении доказательств (ст. 12 ГПК РФ), а в делах особого или публичного производств суд самостоятельно выявляет доказательства (ч. 3 ст. 272, ст. 278, 292, ч. 3-4 ст. 246, ч. 2 ст. 249 ГПК РФ).

Предположения касаются не только судебной деятельности, но и действий лиц, участвующих в деле. Подобные предположения могут быть юридически значимы для суда. Например, согласно ст. 64 ГПК РФ лица, участвующие в деле и имеющие основания опасаться, что представление необходимых, с их точки зрения, доказательств окажется впоследствии невозможным или затруднительным, могут просить суд об обеспечении этих доказательств.

Представим, что свидетель истца тяжело болен, возможен летальный исход, а содержание показаний этого лица, по мнению истца, составляет основу его иска к ответчику. Вправе ли суд при данных обстоятельствах игнорировать заявление об обеспечении доказательства, отвечающего при этом всем признакам доказательств по гражданскому делу? Думается, что нет. Обеспечение доказательства должно быть произведено. Для этого суду, в котором рассматривается дело или в районе деятельности которого должны быть произведены процессуальные действия по обеспечению доказательств согласно ст. 65 ГПК РФ, не требуется подтверждения того, что в день рассмотрения дела судом свидетель в силу различных причин не сможет дать показания. Достаточно веским аргументом является сама причина, побудившая заявителя обратиться с просьбой об обеспечении доказательств.

Предположения о развитии ситуации во время производства по гражданскому делу могут служить даже мотивом временного ограничения процессуальных прав лиц, участвующих в деле. Например, согласно ч. 3 ст. 84 ГПК РФ лица, участвующие в деле, вправе присутствовать при проведении экспертизы, за исключением случаев, когда такое присутствие может помешать исследованию, совещанию экспертов и составлению заключения.

Процессуальный закон не указывает, в каком порядке и кем именно (судьей, судом, экспертом или иным лицом) может быть установлен подобный запрет. Учитывая, что запрещение присутствовать при проведении экспертизы связано с ограничением процессуального права, оно должно иметь судебный характер. При назначении экспертизы, а равно после ее назначения судья или суд, исходя из конкретных условий, вправе мотивированным постановлением установить упомянутый запрет. Поскольку ограничение процессуального права имеет временный характер, в дальнейшем это ограничение компенсируется посредством ознакомления лица с заключением эксперта (ч. 2 ст. 79 ГПК РФ), участия в исследовании заключения эксперта (ст. 187 ГПК РФ).

Схожие ограничения процессуального права на участие в судебном заседании, а также принципа гласности предусмотрены ч. 2 ст. 179 ГПК РФ. Согласно этой норме в исключительных случаях, если это необходимо для установления обстоятельств дела, на время допроса несовершеннолетнего свидетеля из зала судебного заседания на основании определения суда может быть удалено то или иное лицо, участвующее в деле, или может быть удален кто-либо из граждан, присутствующих в зале судебного заседания. В основе таких ограничений также лежит предположение об оказании влияния на несовершеннолетнего свидетеля во время допроса.

Безусловно, лицо, участвующее в деле, после возвращения в зал судебного заседания информируется о содержании показаний несовершеннолетнего свидетеля и получает возможность задать ему вопросы.

Исследование доказательств как самостоятельный этап доказательственной деятельности может быть связано и с иными предположениями.

Именно "предварительные соображения" позволяют суду назначить дополнительную экспертизу в случаях недостаточной ясности или неполноты заключения эксперта (ч. 1 ст. 87 ГПК РФ) либо провести повторную экспертизу при возникновении сомнений в правильности или обоснованности ранее данного заключения либо при наличии противоречий в заключениях нескольких экспертов (ч. 2 ст. 87 ГПК РФ). Назначая экспертизу или предлагая сторонам представить иные доказательства в связи с заявлением о том, что имеющееся в деле доказательство является подложным (ст. 186 ГПК РФ), суд прежде всего исходит из предположения о том, что доказательство действительно может быть подложным, не исключено появление нового доказательства или опровержение существующего сведения о факте.

От описываемых предположений следует отличать производимую судьей или судом оценку ситуации, побуждающую к совершению определенных процессуальных действий (поведенческий мотив). Например, согласно ст. 70 ГПК РФ свидетель может быть допрошен судом в месте своего пребывания, если он вследствие болезни, старости, инвалидности или других уважительных причин не в состоянии явиться по вызову суда. Для проведения допроса свидетеля в месте его пребывания суд не использует предположения о болезни, старости, инвалидности свидетеля, а учитывает достоверные данные о невозможности допроса свидетеля в суде в силу того или иного состояния (уважительность неявки в суд).

Объективные, а не предполагаемые причины разрешают свидетелю согласно ст. 178 ГПК РФ использовать при даче показаний письменные материалы, если показания связаны с какими-либо цифровыми или другими данными, которые трудно удержать в памяти. При этом сами материалы предъявляются суду и лицам, участвующим в деле, и могут быть приобщены к делу на основании определения суда.

Иногда суд прибегает к предположениям при выборе оптимального варианта исполнения решения суда. Это касается права суда на обращение решения к немедленному исполнению (ст. 212 ГПК РФ). Процессуальный закон допускает факультативное основание для обращения решения к немедленному исполнению по просьбе истца, если вследствие особых обстоятельств замедление его исполнения может привести к значительному ущербу для взыскателя или исполнение может оказаться невозможным.

Понятие особых обстоятельств законодателем не раскрыто, и применение этого основания напрямую связано с дискреционными полномочиями суда, т.е. в одном гражданском деле при вынесении решения суд может усмотреть особые обстоятельства, в другом похожем деле - нет.

Сами особые обстоятельства бывают очевидны из дела (например, судом удовлетворен иск о праве собственности на продукты питания, которые имеют ограниченный срок годности, являются скоропортящимися) либо имеют откровенно предполагаемый характер (например, при истребовании используемого транспортного средства из чужого незаконного владения). Представляется, что именно для случаев предполагаемых особых обстоятельств в ч. 1 ст. 212 ГПК РФ установлено право суда потребовать от истца обеспечения поворота исполнения решения суда, допущенного к немедленному исполнению, на случай его отмены.

Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, особые обстоятельства необходимо подтвердить доказательствами, представленными истцом, следовательно, последние должны иметь конкретно-фактический, а не предполагаемый характер. Такой вывод следует сделать из содержания абз. 2 п. 31 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 1994 г. N 7 "О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей" (с изм. и доп. от 25 апреля 1995 г., от 25 октября 1996 г., от 17 января 1997 г., от 21 ноября 2000 г., от 10 октября 2001 г., от 6 февраля 2007 г.), согласно которому "исходя из ч. 1 ст. 212 ГПК РФ суд вправе обратить к немедленному исполнению решение по делам, связанным с защитой прав потребителей, только по инициативе истца и лишь в случае, если вследствие особых обстоятельств замедление его исполнения может привести к значительному ущербу для взыскателя или исполнение может оказаться невозможным. Доказательства, подтверждающие наличие обстоятельств, в силу которых возникает необходимость обращения решения к немедленному исполнению, должен представить истец. Вопрос о необходимости немедленного исполнения такого решения суду надлежит обсуждать одновременно с принятием решения по делу"*(8).

Предположения о преюдициальности фактов, которые могут быть установлены по другому делу, рассматриваемому в гражданском, административном или уголовном производстве, дают суду основания для приостановления производства по делу в соответствии с абз. 5 ст. 215 ГПК РФ. При этом такое приостановление производства имеет для суда обязательный характер.

Однако, приостанавливая производство по делу, суд не может быть уверен в установлении преюдициальных фактов, иначе определение суда о приостановлении производства по делу предрешало бы их появление в другом деле, что, конечно, невозможно. Обязательной причинно-следственной связи между наличием другого дела, рассматриваемого в гражданском, административном или уголовном производстве, и появлением после его разрешения преюдициальных фактов не существует. Значит, основу такого приостановления производства по делу составляют именно предположения.

Предположения суда о неконституционности норм закона, подлежащего применению по делу, формируют содержание обращения суда в Конституционный Суд РФ с запросом о соответствии такого закона Конституции РФ и также влекут обязательное приостановление производства по делу согласно абз. 6 ст. 215 ГПК РФ.

Как ни странно, действующее процессуальное законодательство допускает использование вышестоящими судебными инстанциями в своих выводах некоторых предположений, влекущих отмену судебных постановлений нижестоящих судов. Так, согласно ч. 1 ст. 364 ГПК РФ нарушение или неправильное применение норм процессуального права является основанием для отмены решения суда первой инстанции только при условии, если это нарушение или неправильное применение привело или могло привести к неправильному разрешению дела.

При установлении факта нарушения или неправильного применения норм процессуального права суд апелляционной или кассационной инстанции, делая вывод о том, что данное обстоятельство привело к неправильному разрешению дела, исходит из фактических обстоятельств дела, подтвержденных соответствующими доказательствами. Схожая ситуация может возникнуть и в деятельности суда надзорной инстанции. Несмотря на отличия в формулировках, основания для отмены судебных постановлений в кассационном (апелляционном) (ст. 362-364 ГПК РФ) и в надзорном (ст. 387 ГПК РФ) порядке можно считать идентичными*(9).

Иная ситуация складывается, если суд вышестоящей инстанции полагает, что допущенные судом первой инстанции нарушения могли привести к неправильному разрешению дела. Такой вывод не может иметь под собой необходимой доказательственной базы, так как относится к числу допускаемых законом предположений такой юридической силы, которая влечет отмену решения суда первой инстанции и обязательное направление дела судом кассационной или надзорной инстанции на новое рассмотрение в тот же суд.

Согласно ст. 387 ГПК РФ основаниями для отмены или изменения судебных постановлений нижестоящих судов в порядке надзора являются существенные нарушения норм материального или процессуального права.

Об отнесении нарушений норм процессуального права, указанных в ч. 1 ст. 364 ГПК РФ, к числу существенных оснований для отмены судебных постановлений в надзорном порядке сказано в п. 24 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 января 2003 г. N 2 "О некоторых вопросах, возникших в связи с принятием и введением в действие Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации".

По мнению Конституционного Суда РФ, невключение в ст. 387 ГПК РФ перечня материальных и процессуальных нарушений, относящихся к числу существенных, не свидетельствует о ее неконституционности*(10). Признавая допустимым использование в отношении категории нарушения такой оценочной характеристики, как существенность, Конституционный Суд РФ подчеркнул, что предоставление суду надзорной инстанции определенной свободы усмотрения при решении вопроса о наличии или отсутствии оснований для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора - при условии единообразного толкования указанной нормы в процессе правоприменения - не противоречит принципу доступности правосудия и отвечает роли, месту и полномочиям суда как независимого органа правосудия.

Отказавшись от дисквалификации ст. 387 ГПК РФ, Конституционный Суд РФ указал: в системе действующего правового регулирования гражданского судопроизводства предполагается, что в качестве существенных нарушений норм материального или процессуального права как предусмотренных данной статьей оснований для отмены или изменения судебных постановлений нижестоящих судов в порядке надзора могут выступать лишь такие ошибки в толковании и применении закона, повлиявшие на исход дела, без исправления которых невозможны эффективное восстановление и защита нарушенных прав и свобод, а также защита охраняемых законом публичных интересов*(11).

Таким образом, в судебной практике применять предположения о существенности нарушений, особенно указанных в ч. 1 ст. 364 ГПК РФ, следует с учетом приведенных правовых позиций Конституционного Суда РФ. Также надо принимать во внимание мнение Европейского суда по правам человека, не раз критиковавшего организацию отечественного пересмотра в порядке надзора*(12). Никакая сторона, полагает Европейский суд, не имеет права добиваться отмены окончательного и обязательного решения суда лишь ради проведения нового слушания и вынесения нового решения по делу. Задача вышестоящих судов заключается в исправлении судебных ошибок, нарушений отправления правосудия, а не в пересмотре решений суда. Отступления от этого принципа допустимы только в случае, когда это настоятельно диктуется обстоятельствами конкретного дела*(13).

От предположений следует отличать некоторые схожие мотивы совершения отдельных процессуальных действий. Например, согласно п. 3 ч. 1 ст. 16 и ч. 1 ст. 18 ГПК РФ мировой судья, судья, прокурор, секретарь судебного заседания, эксперт, специалист, переводчик подлежат отводу, если они лично, прямо или косвенно заинтересованы в исходе дела либо имеются иные обстоятельства, вызывающие сомнение в их объективности и беспристрастности. Личная, прямая и косвенная заинтересованность являются подтверждаемыми обстоятельствами, поэтому не могут основываться на предположении. Сомнения в объективности и беспристрастности должны основываться на известных, доказываемых обстоятельствах. Поэтому мотивом для отвода, а равно и самоотвода указанных лиц служат не предположения, а определенные и подтвержденные обстоятельства, формирующие основания для совершения подобного процессуального действия.

Не относится к числу рассматриваемых предположений второго рода и особое мнение судьи, отправляющего правосудие в составе коллегиального суда. Согласно ч. 2 ст. 15 ГПК РФ судья, не согласный с мнением большинства, может изложить в письменной форме свое особое мнение, которое приобщается к делу, но при объявлении принятого по делу решения суда не оглашается. Данное особое мнение не относится к числу юридически значимых предположений об ином решении по делу, так как не влияет на дальнейшее развитие процессуальных правоотношений, в том числе установленных решением суда, не подлежит обжалованию, любому пересмотру, имеет информативный характер и служит подтверждением принципа независимости судей.

Рассмотренные предположения второго рода следует отличать не только от ргае-sumptio, но и от юридической фикции, под которой подразумевается "известный прием мышления, состоящий в допущении признания существующим заведомо не существующего и наоборот"*(14).

В современном гражданском процессуальном законодательстве понятие фикции обозначает предусмотренные законом отдельные санкции в виде неблагоприятных процессуальных последствий за неисполнение, например, обязанностей по доказыванию. Так, согласно ч. 3 ст. 79 ГПК РФ при уклонении стороны от участия в экспертизе, непредставлении экспертам необходимых материалов и документов для исследования и в иных случаях, если по обстоятельствам дела и без участия этой стороны экспертизу провести невозможно, суд в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое значение имеет для нее экспертиза, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым.

Не входят в число рассматриваемых предположений и организационные предположения судьи о процессуальном времени, затрачиваемом на рассмотрение того или иного дела, совершение отдельного процессуального действия, поскольку их применение не осуществляется в рамках конкретного гражданского дела, находится за пределами гражданского процесса как юридического отношения, используется в качестве технического приема организации рабочего времени.

В заключение кратко подведем итоги проведенного исследования предположений второго рода.

Судебная деятельность не может ограничиваться формальными рамками процесса, она требует широты судебной мысли, допускающей использование приемов познания, выходящих за границы конкретного предмета разбирательства. Такое кажущееся отступление суда от функции правосудия служит выполнению задач гражданского судопроизводства, предусмотренных ст. 2 ГПК РФ, в том числе установлению истины по делу.

По своей правовой природе предположения второго рода представляют собой допускаемые процессуальным законом и побуждающие к процессуальным действиям мотивы, непосредственно не связанные с функцией правосудия, но обеспечивающие ее.

В отличие от предположений первого рода (praesumptio) эти предположения не могут быть опровергнуты.

Их применение всегда зависит от главенствующей процессуальной роли суда (судьи) с сохранением его активной позиции в процессе без нарушения принципов равноправия и состязательности сторон.

Они не связаны с существом дела (в значении возникшего между сторонами спора) напрямую и не влияют на оценку судом доказательств по делу и доказываемых оснований исковых требований или возражений ответчика.

Являясь неотъемлемой частью мыслительной деятельности суда (судьи), они организуют развитие процессуальных отношений, наполняют функциональный гражданский процесс (т.е. деятельность суда, непосредственно касающаяся отправления правосудия) дополнительными процессуальными действиями, оказывающими влияние на результаты процессуальной деятельности всех участников процессуальных правоотношений.

Ю.Г. Иваненко,

кандидат юрид. наук, судья Омского областного суда

"Законодательство", N 12, декабрь 2007 г.