Объекты права собственности в конституциях зарубежных стран: ретроспективный взгляд

ОБЪЕКТЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ В КОНСТИТУЦИЯХ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН: РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ ВЗГЛЯД

/"Конституционное и муниципальное право", 2007, N 1/

Г. Н. АНДРЕЕВА

Андреева Г. Н., старший научный сотрудник ИНИОН РАН, кандидат юридических наук.

Поиски оптимального правового регулирования отношений собственности предполагают знание исторических аспектов проблемы, в том числе и вопросов, относящихся к объектам собственности. Как правило, в российских научных работах вопрос о конституционном регулировании объектов права собственности в зарубежных конституциях не является самостоятельным предметом исследования. О них иногда довольно бегло упоминается в связи с описанием современного правового регулирования отношений собственности в зарубежных странах <1>. Работы, посвященные именно объектам права собственности в зарубежных конституциях, являются единичными <2>. Между тем этот вопрос не является второстепенным. Поднятие объекта права собственности на конституционный уровень, с одной стороны, углубляет характеристику самого права собственности. С другой стороны, оно влечет разнообразные последствия для собственника, и эти последствия нуждаются в предварительной теоретической оценке, причем желательно до включения соответствующих положений в конституции. Этому может способствовать также изучение зарубежного опыта. -------------------------------- <1> Сравнительное конституционное право. М.: Манускрипт, 1996. С. 335 - 337; Гаджиев Г. А. Конституционные принципы рыночной экономики (Развитие основ гражданского права в решениях Конституционного Суда Российской Федерации). М.: Юрист, 2002. С. 19 - 22 и др.; Мазаев В. Д. Публичная собственность в России: конституционные основы. М.: ОАО "Издательский дом "Городец", 2004. С. 49 - 53, 62, 182 и др. <2> Андреева Г. Н. Объекты собственности в конституциях зарубежных стран // Право и жизнь. 1996. N 9. С. 75 - 89; Фоков А. Объекты права собственности в конституциях зарубежных стран // Законность. 2004. N 3. С. 52 - 53. К сожалению, вторая работа свидетельствует, скорее, о застое в данном направлении научных исследований, поскольку в ней описаны те же статьи исторических конституционных актов, что и в первой. Это не может не вызывать удивления, учитывая разнообразие конституционного материала по данному вопросу и наличие множества "белых пятен" в его исследовании российской наукой конституционного права. Остается только надеяться, что изложенные в настоящей статье идеи и подходы стимулируют их изучение.

Хотя в российской науке конституционного права и историко-правовой науке сделаны определенные шаги в исследовании эволюции конституционного регулирования объектов права собственности в зарубежных странах, однако отсутствует ее целостная и последовательная картина, кроме того, ряд ключевых вопросов остается неисследованным. Прежде всего это вопрос о характере эволюции конституционного регулирования объектов права собственности. Существует ли стабильное ядро конституционного регулирования объектов права собственности, или их появление в конституциях всегда носит временный характер. Существуют ли объекты права собственности, появляющиеся периодически, и если существуют, то с чем связана периодичность их включения в конституции? Насколько новым является современное конституционное регулирование объектов собственности? Ответ на эти вопросы дает ретроспективный взгляд на эволюцию конституционного регулирования объектов права собственности. В большинстве российских работ, когда речь заходит о конституционном регулировании отношений собственности в зарубежных странах, исследование ограничивается нормами о защите частной собственности от изъятия в общественных интересах и положениями об исключительной собственности государства. Это действительно яркие нормы, однако они не исчерпывают всего богатства конституционного регулирования в данной сфере. Для того чтобы был понятнее подход автора в настоящей статье, несколько забегая вперед, до ознакомления читателя с накопленным в данной сфере регулирования опытом, хотелось бы отметить, что нормы об объектах права собственности в конституциях бывают двух видов. В части норм в центре правового регулирования находятся сами объекты права собственности (земля, природные ресурсы, археологические находки и т. д.). Тем самым устанавливается их особый статус. В других случаях упоминания об объектах права собственности в конституционных положениях носят вспомогательный характер для достижения главной цели правового регулирования: определения статуса субъектов права собственности или отражения специфики правоотношений. Примером такого рода регулирования могут служить статьи об ограничениях прав иностранцев по приобретению определенных видов собственности (например, недвижимости). Поэтому, помимо норм о защите частной собственности от изъятия в общественных интересах и положений о государственной собственности, в конституциях зарубежных стран содержатся разнообразные положения, относящиеся к разным по содержанию отношениям собственности с участием разных субъектов этого права: о праве собственности на землю, воду и другие природные ресурсы; о гарантиях права собственности в судебном процессе (объекты права собственности физических и юридических лиц; о свободе совести и правах религиозных организаций (объекты права собственности религиозных организаций); о правах общественных организаций; об охране культурного наследия страны и ее природы; о правовом статусе иностранцев; об охране интеллектуальной собственности; о праве собственности на СМИ; об отдельных "формах" собственности; о разграничении компетенции федерации и субъектов; о статусе муниципальных образований; о статусе коренных народов и т. д. Этот перечень можно продолжить, но и из перечисленного очевидно, что, поскольку в этих статьях часто упоминаются объекты права собственности, раскрыть все аспекты их конституционного регулирования в рамках статьи не представляется возможным. Поэтому автор ставит перед собой гораздо более скромную задачу: наметить общие контуры проблемы и остановиться несколько подробнее на наиболее сложных, ключевых и неосвещенных в российской науке аспектах. Для упрощения научного анализа можно условно разбить историю конституций в зарубежных странах на определенные исторические этапы, на которых доминировал тот или иной подход к конституционному регулированию объектов права собственности, а в конституциях "использовался" определенный их "набор". Смена этапов отражает изменения в приоритетах конституционного регулирования, "вытеснение" старых объектов и появление новых, изменение подходов к регулированию отношений собственности и т. д. На наш взгляд, целесообразно выделить следующие этапы конституционного регулирования объектов собственности в зарубежных странах. Первый этап - это начальный период истории писаных конституций, период первых революций, направленных против феодальных отношений, закладки фундамента конституционного регулирования объектов собственности. Он охватывает конец XVIII в. Второй этап дает представление о распространении конституций и о последующем в основном эволюционном развитии конституционной материи, постепенной трансформации отношений собственности на капиталистический лад в условиях сохранения монархической государственности, постепенно освобождающейся от феодальных отношений. Применительно к объектам права собственности этот период характеризуется сохранением (включением) в конституции ряда объектов, относящихся к феодальным отношениям собственности (домены), появлением новых объектов, а также постепенным формированием нового регулирования государственной собственности и ее объектов. Этот этап охватывает во временном срезе XIX в. Третий этап отражает процессы значительного расширения круга объектов собственности применительно к государственной собственности, особенно в конституциях авторитарных государств, сопровождавшийся в конституциях социалистических государств ограничением или запрещением частной собственности. Этот период относится к первой половине XX в. Четвертый этап охватывает вторую половину XX в. до 90-х годов. Это этап усвоения бывшими колониями традиций конституционного регулирования права собственности и его объектов либо западного образца, либо по социалистической конституционной модели, активного развития последней, а также расширения круга объектов права собственности в конституциях под влиянием концепций национального развития и научно-технического прогресса. Пятый этап начинается с 90-х годов XX в. и продолжается в настоящее время. Он связан с качественным изменением технологий (биотехнологии, интеллектуальная собственность, генная инженерия), информатизацией, осознанием мировым сообществом экологической угрозы, а также общим ускорением и расширением политических процессов (в частности, за счет распада социалистической системы, а также превращения в 90-е годы XX в. коренных народов в важных политических актеров как на национальной, так и на международной арене) и отражением их в конституциях. Исторически приведенные ниже этапы наступают не одновременно во всех странах в силу разновременной и разноскоростной конституционной эволюции разных стран, поэтому привязка к определенным временным рамкам в данной статье достаточно условна и касается только "авангардной" группы стран. Однако ориентация на страны, первыми вступившими в новый этап, позволяет выявить относительно "чистые" (если можно так выразиться) закономерности. В конституциях государств, которые позднее присоединяются к процессам конституционных изменений, происходит "наложение" характерных для разных этапов процессов, далее это будет оговорено в конкретных случаях. Далее каждому этапу будет посвящен отдельный раздел статьи.

1

На этапе становления конституционного регулирования были заложены фундаментальные основы конституционно-правового регулирования отношений собственности и соответственно объектов права собственности. С точки зрения обновления и формирования правовой системы включение норм о праве собственности в конституции "задавало тон" правовому регулированию на уровне текущего законодательства. В максимальной степени это было важно для гражданского права, где собственность является смыслообразующим центром системы вещных прав и основой для учреждения целого их спектра <3>. Вместе с тем это имело важное конституционно-правовое значение, поскольку собственность выступала как одна из конституционных ценностей, определяющих характер новой государственности и новых политических отношений. -------------------------------- <3> Сарафов П. Особенности на собственността като субъективно вещно право // Съвременно право. С., 2002. N 6. С. 31, 33.

В первых революционных конституциях содержалось две группы норм об отношениях собственности. Одна группа норм была обращена к прошлому и обеспечивала отмену феодальных отношений, другая - к будущему, эти нормы устанавливали новый экономический порядок. С точки зрения регулирования объектов права собственности эти две группы норм существенно отличались друг от друга как по общим подходам, так и по кругу объектов. Антифеодальные нормы были наиболее актуальны для стран, в которых острые противоречия общественной жизни сочетались с нежеланием политической элиты осуществлять реформы. Такой страной была, например, Франция, поскольку именно в данной стране в силу конкретных исторических условий население было наиболее решительно настроено против феодальных отношений собственности, особенно собственности на землю, которой могли владеть только дворянство, церковь и корона. Для английских колоний в Америке, объединившихся впоследствии в федерацию - США, это было не столь актуально, поскольку они развивались по капиталистическому пути, основным препятствием на котором было колониальное господство Англии <4>. В плане антифеодального регулирования Франция в течение XVIII в. накопила чрезвычайно богатый опыт, который позднее был использован другими странами. Национальное собрание Франции в августе 1789 г. приняло серию декретов, направленных на устранение феодальных отношений: Декрет от 11 августа 1789 г. об уничтожении феодальных прав и привилегий, Закон 15 марта 1790 г. о феодальных правах, Закон от 3 мая 1790 г. о порядке упразднения феодальных прав и др. Хотя это были акты разного вида и формально они не носили название "конституционный", тем не менее это были акты конституционного значения <5>. Особенностью этих актов с точки зрения регулирования объектов собственности являлось то, что в результате отмены феодальных отношений эти объекты переставали быть объектами собственности исключительно дворянства, духовенства либо короны и могли стать объектами права собственности любого лица. Так, Декрет Национального собрания Франции от 11 августа 1789 г. провозгласил в ст. I упразднение феодального порядка ("Национальное собрание окончательно упраздняет феодальный порядок") и особо указал на отмену ряда сеньориальных прав, включая исключительное право иметь малые и большие голубятни и крольчатники (ст. II, III) <6>. Статья 11 гл. I Закона от 15 марта - 3 мая 1790 г. отменила феодальную и сеньоральную систему владения недвижимостью", а ст. 23 гл. II о порядке упразднения феодальных прав отменила "все права баналитетов <7> на печи, мельницы, прессы для выжимания винограда, бойни, кузницы и прочее" <8>. В этих актах содержались нередко целые перечни объектов права собственности. Вместе с тем были объекты права собственности, к правовому регулированию которых законодатель возвращался неоднократно. Поскольку во Франции наиболее острым был вопрос о собственности на землю, регулирование статуса этого объекта права собственности было осуществлено серией декретов. -------------------------------- <4> Тем не менее и в Конституцию США была включена антифеодальная норма о том, что "никакие дворянские титулы не будут жаловаться Соединенными Штатами" (разд. 9 ст. 1). Здесь и далее, кроме специально указанных случаев, Конституция США цитируется по изданию: Конституции зарубежных государств: Учебное пособие. 4-е изд. М.: Волтерс Клувер, 2003. С. 379 - 401. <5> В российской исторической литературе природа этих актов не определена. По мнению автора настоящей работы, они являются актами конституционного уровня. Во всяком случае, именно так они трактовались во времена революции, и на конституционное значение этих актов позднее прямо указывала ст. 4 отдела 1 главы 2 Конституции Франции 1791 г.: "Король... обязуется употреблять всю вверенную ему власть на соблюдение конституции, изданной Национальным учредительным собранием в течение 1789, 1790 и 1791 гг., и принимать меры к соблюдению законов". Конституции и законодательные акты буржуазных государств в XVII - XIX вв. М.: Гос. изд. юрид. лит., 1957. С. 261. Кроме того, в них самих нередко вводимые изменения обосновывались предпочтением конституции привилегиям, как, например, в ст. X Декрета Национального собрания Франции от 11 августа 1789 г. <6> Статья II этого акта гласила: "Исключительное право иметь малые и большие голубятни упраздняется. Голуби будут заперты в голубятнях в течение времени, определенного общинами. В течение этого времени они будут рассматриваться как дичь, и каждый будет иметь право убивать их на своей земле". Согласно ст. III этого же Декрета "исключительное право охоты и разведения кроликов упраздняется равным образом. Всякий собственник будет иметь право уничтожать, но только на своих владениях, всякий вид дичи, сообразуясь с полицейскими правилами, которые могут быть сделаны для охранения общественной безопасности". Конституции и законодательные акты буржуазных государств в XVII - XIX вв. М.: Гос. изд. юрид. лит., 1957. С. 230. <7> Баналитеты - исключительные права сеньора на некоторое имущество (кузницу, мельницу, бойню и т. д.), за пользование которым крестьяне несли особые повинности. Там же. С. 230. <8> Там же. С. 237.

Антифеодальные нормы содержались и в конституциях других стран того времени: устранение феодальных привилегий рассматривалось как важное условие установления принципа свободы, при этом нередко упоминались объекты права собственности. Наиболее ясно недопустимость феодальных отношений была мотивирована в Конституции Гельветической Республики 1798 г., конституции, которая была, по словам Ф. Курти, "широко задуманная, но слишком сентиментальная и очень уж смахивающая на прокламацию" <9>. Однако для иллюстрации подходов законодателя это является не недостатком, а, скорее, достоинством, поскольку позволяет глубже понять смысл происходивших событий и мотивы законодателя. В этой Конституции содержалось следующее выразительное положение: "Исключительное право обладания недвижимыми имуществами приводит к рабству" <10>. Антифеодальные нормы, содержащие упоминания об объектах права собственности, встречаются в конституциях и позднее: в течение всего XIX в. <11>, и даже в XX в. <12> -------------------------------- <9> Курти Ф. История народного законодательства и демократии в Швейцарии. СПб., 1900. С. 64. <10> Там же. <11> Конституционный акт Великого княжества Баденского 1818 г., Конституционный акт Баварского королевства 1818 г., австрийский Основной государственный закон 1867 г. об общих правах граждан для королевств и земель, представленных в рейхсрате и др. <12> Так, действующая Конституция Дании 1953 г. содержит в ст. 84 следующее положение: "В будущем не допускаются создание феодальных ленных владений и применение ограничительного порядка наследования движимой и недвижимой собственности только по мужской линии". Конституции государств Европы: В 3 т. / Под общей редакцией и со вступительной статьей Л. А. Окунькова. Т. 1. М.: Издательство "НОРМА", 2001. С. 772.

Вторая группа норм об объектах права собственности в первых конституциях, как уже указывалось, была призвана оформить новый правовой порядок, основанный на равноправии субъектов и гарантированности прав. Наиболее фундаментальные положения конституций были связаны с нормами, защищающими право собственности. Применительно к исследуемому вопросу хотелось бы отметить также, что для этих норм было характерно следующее: а) основным объектом права собственности выступало имущество (нередко используется термин "собственность" как синоним имущества); б) объект права собственности текстуально был связан с обеспечением защиты; в) объект права собственности являлся инструментом конкретизации отношений собственности, которые подлежали защите. Считается, что классический образец такого рода нормы содержится в знаменитой ст. 17 французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., которая из всех естественных и неотъемлемых прав только право собственности объявила священным и неприкосновенным <13> и тем самым открыла эпоху повсеместного закрепления и обеспечения охраны собственности на конституционном уровне. -------------------------------- <13> По меткому замечанию М. Дюверже: Duverger M. Institutions politiques et droit constitutionnel. P., 1970. P. 425.

Однако, как убедительно показал в свое время известный немецкий государствовед Г. Еллинек, исторический приоритет в этом вопросе принадлежит не Франции, поскольку эти идеи были ясно выражены еще в конституционных актах американских штатов, ставших независимыми от Англии, но еще не объединенных в федерацию <14>. Декларация о правах Вирджинии 1776 г., Декларация о правах Пенсильвании 1776 г., Декларация о правах Массачусетса 1780 г., Декларации о правах Вермонта 1777 г., Декларация о правах Массачусетса 1780 г. и другие акты того времени базировались на концепции естественных и неотъемлемых прав человека, в число которых неизменно входило право собственности. Объекты права собственности в этих актах упоминаются в связи с тем, что законодатель стремился обеспечить конституционными средствами неприкосновенность собственности. Так, ст. 1 Декларации о правах Вирджинии 1776 г. относила к числу неотъемлемых прав людей, "от которых они не могут отречься, вступая в общество, и которых они не могут лишить потомства: именно права на жизнь и свободу, включая возможность приобретать собственность и владеть ею" <15>. Таким образом, право собственности (и собственность/имущество как объект этого права) оказывалось в одном ряду с правом на жизнь и свободу. Статья II Конституции Вермонта 1777 г. гласила: "В случае необходимости частная собственность может подлежать общественному пользованию; во всех случаях, однако, когда собственность частного лица отчуждается в общественное пользование, собственник должен получить за нее соответствующую цену" <16>. Статья X Конституции Массачусетса 1780 г. устанавливала, что "никакая часть собственности отдельного лица по справедливости не может быть отнята у него или передана в общественное пользование без согласия на то его самого или представительного народного собрания... Если же государственная или общественная польза требуют отчуждения частной собственности в общественное пользование, то собственник должен получить за нее достойное вознаграждение" <17>. -------------------------------- <14> Еллинек Г. Декларация прав человека и гражданина. М.: Т-во Сытина, 1906. С. 19. <15> Еллинек Г. Указ. соч. С. 19; Virginia Declaration of Rights. Mode of access: http://www. yale. edu/lawweb/avalon/virginia. htm. <16> Еллинек Г. Указ соч. С. 31. <17> Там же.

Таким образом, в первых конституциях североамериканских штатов были заложены основы конституционно-правового регулирования права собственности и его объектов. Они сводились к следующему. Во-первых, право собственности объявлялось естественным и неотъемлемым, при этом приравнивалось к таким фундаментальным правам, как жизнь или свобода, в силу этого объекты данного права подлежали особой защите. Во-вторых, устанавливался порядок отчуждения объектов частной собственности в общественное пользование, который должен был обязательно включать: а) согласие представительного органа (т. е. базироваться на его решении); б) компенсация в виде "соответствующей цены" или "достойного вознаграждения" <18>: -------------------------------- <18> Идея компенсации была включена в V поправку Конституции США 1787 г., принятую в 1791 г.: "Никакая частная собственность не должна отбираться для общественного пользования без справедливого вознаграждения".

Европейское конституционное законодательство позаимствовало эти идеи из знаменитого, более емкого и отточенного (поскольку в нем был учтен и осмыслен опыт конституций американских штатов) положения ст. 17 французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г.: "Так как собственность является неприкосновенным и священным правом, то никто не может быть лишен ее иначе как в случае установленной законом несомненной общественной необходимости и при условии справедливого и предварительного возмещения" <19>. -------------------------------- <19> Конституции зарубежных государств: Учебное пособие. 4-е изд. М.: Волтерс Клувер, 2003. С. 74.

Прежде всего следует отметить, что эта норма сформулирована в виде запрета ("никто не может быть лишен..."), тем самым подчеркивается экстраординарный порядок лишения собственности. Это исключение из общего порядка неприкосновенности собственности возможно, по Декларации, только при наличии совокупности условий, отсутствие которых делает лишение собственности неконституционным. Эта совокупность условий включает: а) наличие общественной необходимости; б) установление этого законом; в) справедливое и предварительное возмещение. Необходимость принятия соответствующего закона ставила процесс изъятия собственности под контроль представительного органа. Само понятие "общественной необходимости", казалось бы, достаточно расплывчатое, обретало в контексте принятия решения парламентом конкретное содержание. Справедливое (т. е. возмещающее весь понесенный ущерб) и предварительное (т. е. выплаченное до самого факта лишения собственности) возмещение должно было гарантировать собственнику компенсацию изымаемого имущества и создавало возможность быстро приобрести новое имущество. Таким образом, минимизировался перерыв в праве собственности и наличии имущества. Хотя Декларация является универсальным документом и задумывалась как таковой <20>, вместе с тем она является реакцией на старый порядок <21>, с характерным для него неравенством, в том числе и в отношении собственности <22>. Для того чтобы оценить новизну этого документа, имеет смысл сравнить выраженный в нем подход к собственности с идеями "уважения собственности", изложенными несколько ранее в том же 1789 г. в "Декларации намерений короля". В ст. XII этого королевского документа говорилось: "Собственность, всякого без исключения рода, будет неизменно уважаться, причем его величество, безусловно, включает в это понятие права десятины, чинша, ренты, феодальные и сеньоральные права и повинности, равно как и все почетные и реальные права и привилегии, связанные с владением землей и леном или личным состоянием" <23>. Нетрудно заметить существенное отличие этих положений от норм конституций: монарх был обеспокоен прежде всего сохранением феодальной собственности и феодальных отношений, хотя и отдавал дань веяниям времени в форме уважения всякого рода собственности, однако заявление об этом носило формальный характер и не соответствовало обычной королевской практике того времени, что, собственно, и явилось одной из причин революции. -------------------------------- <20> Rials S. La Declaration des droits de l'homme et du citoyen du 26 aout 1789. Paris: Hachette, 1988. P. 351. <21> L'Idee de constitution. Paris: Economica, 1985. P. 149. <22> В связи с этим во французской литературе ставится вопрос о том, насколько актуальны положения Декларации как действующего конституционного документа. См. об этом: Oberdorff H. A propos de l'actualite juridique de la Declaration de 1789 // Revue du droit public (далее - R. D.P.). 1989. P. 665 - 684; Jeannea u B. "Juridicisation" et actualisation de la Declaration des droits de 1789 // R. D.P. 1989. P. 635 - 663. <23> Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVII - XIX вв. М.: Юриздат, 1957. С. 225.

Как известно, для Франции XVIII в. был периодом бурного конституционного строительства и смелых социальных экспериментов. Идеи Декларации прав человека и гражданина 1789 г. о собственности неизменно воспроизводились в новых конституционных актах, и можно сказать, "оттачивались" путем различных изменений и дополнений <24>. -------------------------------- <24> Так, ст. 19 Конституции 1793 г. почти дословно, но с уточнением насчет даже "малейшей части", воспроизводила положение Декларации: "Никто не может быть лишен ни малейшей части своей собственности без его согласия, кроме случаев, когда этого требует установленная законом необходимость, и лишь под условием справедливого и предварительного возмещения". Там же. С. 332.

Описанные выше нормы и подходы к регулированию (в отличие от антифеодальных норм) оказались наиболее "долговечными" и стабильными составляющими конституционного регулирования, они дословно или с небольшими отличиями встречаются на протяжении всей конституционной истории и дошли до наших дней. Фактически во всех современных конституциях просматривается их прямое или косвенное влияние. Следует отметить, что в первых конституционных актах встречались и другие сравнительно "недолговечные" статьи об объектах права собственности, обеспечивавшие решение конкретных проблем революционного и послереволюционного периода и позднее, как правило, исчезавшие из конституционного регулирования данной страны. К ним относятся нормы о разграничении имущества короля и короны, отражавшие процесс становления публичного права. Так, ст. 9 отд. 1 гл. II Конституции Франции 1791 г., в которой регулировалась ситуация отречения короля от престола, отражает разграничение "достояния нации" и имущества короля: "Частное имущество, которым владел король при вступлении на престол (по отречении), безвозвратно присоединяется к достоянию нации; он сохраняет распоряжение лишь тем, что он приобретет в качестве частного лица, если же он не оставит распоряжения об этом имуществе, то оно равным образом присоединяется к национальному достоянию по окончании царствования" <25>. -------------------------------- <25> Там же. С. 262.

Уже в первых конституциях получили правовое оформление права иностранцев. В Конституции Франции 1791 г. устанавливается положение о том, что они "могут вступать в договоры, приобретать имущество, находящееся во Франции, вступать во владение им, а также распоряжаться наравне со всеми прочими французскими гражданами всеми дозволенными законом способами" <26>. -------------------------------- <26> Там же. С. 281.

На начальном этапе конституционной истории появилась еще одна группа норм, в которых упоминались объекты права собственности, получившая в дальнейшем развитие. Она связана с возникновением федераций и включением в конституции норм о компетенции федерации и ее субъектов, которые уже в первой конституции федеративного государства - Конституции США - содержали множество положений экономического характера <27>, в том числе и о собственности. В частности, в разд. 8 ст. I говорится о праве Конгресса "создавать и содержать флот" (в отличие от штатов, которые согласно разд. 10 этой же статьи не могут "содержать в мирное время войска или военные корабли"), о праве использовать свою власть для возведения "фортов, складов, арсеналов, доков и других необходимых сооружений". Эти положения, скорее, косвенно говорят об объектах права собственности государства, а в разд. 3 ст. IV прямо сказано о "собственности, принадлежащей Соединенным Штатам". -------------------------------- <27> На это справедливо обращается внимание в работе: Баренбойм П. Д., Гаджиев Г. А., Лафитский В. И., Мау В. А. Конституционная экономика. М.: Юстицинформ, 2006. С. 29.

Необходимо также упомянуть о своеобразии некоторых объектов права собственности того периода, которые обычно не удостаиваются внимания в российских работах по конституционному праву. Прежде всего это рабы, которые не были освобождены в результате революций. В первых конституциях о рабах, как правило, не говорилось <28>, однако во многих из них имелись косвенные свидетельства. В конституциях ряда американских штатов <29> и США <30> упоминалось о свободных людях, что косвенно указывало на существование рабов, кроме того, в Конституцию США 1787 г. была включена норма компромиссного характера, которая откладывала решение вопроса о рабстве до 1808 г. <31> Во Франции рабство в колониях было отменено Декретом, принятым французским Национальным Конвентом 4 февраля 1794 г. (что было предвестником более позднего регулирования отмены рабства), однако позднее этот акт был отменен Наполеоном. -------------------------------- <28> За исключением некоторых актов, например, Конституции Пенсильвании 1776 г., Конституции Вермонта 1777 г. <29> Декларация прав Делавера 1776 г., Конституция Северной Каролины 1776 г., Конституция Мериленда 1776 г. и др. <30> В разд. 2 ст. 1 Конституции США 1787 г. <31> Статья 9 разд. 1 гласила: "Конгресс до 1808 г. не может запрещать перемещение или ввоз таких лиц, которых какой-либо из существующих ныне штатов сочтет нужным допустить, но такой ввоз может облагаться пошлиной или налогом, не превышающим десяти долларов с каждого лица". Конституции зарубежных государств. М.: Издательство "Бек", 1996. С. 21. Обращает внимание на себя то, что здесь прямо не говорится о рабах, хотя именно они имеются в виду.

Другим своеобразным объектом права собственности в то время являлась территория государства. При феодальном строе она рассматривалась как собственность суверена, т. е. монарха, поскольку в Средние века право собственности на землю и право властвования было слитным. Если во время революций возникала республика, то это право часто просто переходило к представительному органу. Об этом свидетельствует, например, положение разд. 3 ст. IV Конституции США 1787 г. о том, что "Конгресс вправе распоряжаться территорией или ИНОЙ (подчеркнуто мной. - Г. А.) собственностью, принадлежащей Соединенным Штатам" ("the territory or other property belonging to the United States" <32>). -------------------------------- <32> См., напр.: The Constitution of the United States of America, September 17, 1787. Mode of access: http://www. lonang. com/exlibris/organic/1787-usc. htm.

Таким образом, уже на начальном этапе становления конституционного строя объекты собственности (и само право собственности) получили в конституциях весьма разнообразное, а иногда и детальное регулирование. В первых конституциях получили правовое регулирование такие объекты собственности, которые были связаны с отменой феодальных отношений, а также имущество (собственность) частных лиц и заложены основы формирования государственной собственности. В связи с этим нельзя согласиться с встречающимися в российской литературе суждениями о первых конституциях, что "на этом этапе конституции вообще не уделяли внимания вопросам экономической системы, в том числе вопросам собственности (?! - Г. А.), приоритет права собственности, уважение его и потребность в защите, прежде всего частной, априори лежали в основе реальной конституции буржуазного государства" <33>. -------------------------------- <33> Мазаев В. Д. Публичная собственность в России: конституционные основы. М.: ОАО "Издательский дом "Городец", 2004. С. 16.

Наоборот, конституционная история показывает, что именно на начальном этапе конституционной истории и было заложено то ядро правового регулирования отношений собственности и объектов этого права, которое хотя и с определенными изменениями, но сохраняется на протяжении всей конституционной истории.

2

В начале XIX в. революционный процесс распространился на колонии в Латинской Америке. В новых, возникающих в результате освободительных движений государствах, также принимались конституции, которые находились под сильным влиянием Конституции США, а также конституций некоторых американских штатов и французских конституций. Вместе с тем уже в первых конституциях стран Латинской Америки проявились особенности регулирования, отражавшие специфику реалий этих стран и правовой культуры, в частности потребность в повышенной правовой защите человека и гражданина. С точки зрения законодательной техники эта задача решалась двумя способами: путем включения в конституции не одной, а нескольких норм, обеспечивающих защиту каждого права, и с помощью более подробного их регулирования, чем в европейских конституциях. Применительно к праву собственности это выразилось, в частности, в множественности норм о собственности в конституциях. Так, в Конституции Кундинамарки (вошедшей позднее в состав Колумбии) 1811 г. термины "собственность" и "имущество" упоминались 11 раз, в Конституции Венесуэлы 1812 г. - 12 раз, в Конституции Аргентины 1816 г. - 6 раз. Благодаря этому на конституционном уровне регулировалось больше аспектов права собственности и его объектов. Например, в Конституции Венесуэлы 1812 г. положения об объектах права собственности содержались в статьях об избирательном праве (в качестве избирательного ценза), гарантиях депутатской деятельности, определении права собственности, ведении реестра недвижимости, праве на перемещение имущества, гарантиях безопасности, праве собственности иностранцев, допустимых границах свободы мнений и др. Вместе с тем, если охарактеризовать особенности конституционного регулирования в XIX в. в целом, связаны они не с революционными актами, а с той ролью, которую играла конституционная монархия и выработанные в ее рамках конституционно-правовые институты. Немецкий исследователь М. Кирш справедливо подчеркивает, что, несмотря на тот республиканский вклад, который внесла Франция, именно монархический тип конституционализма в XIX в. воплощает историческую конституционную "норму" в европейском конституционном развитии <34>. Это предопределило такие особенности конституционного регулирования того периода (в отличие от первых революционных конституций), как распространенность норм о разграничении собственности монарха и короны, о доменах, регалиях и других связанных с ними объектах. -------------------------------- <34> Kirsch M. Monarch und Parlament im 19. Jahrhundert. Der monarchische Konstitutionalismus als europaische Verfassungsform - Frankreich im Vergleich. Gottingen, 1999. S. 386.

В тех странах, где установление конституционного строя происходило при сохранении монархии, в конституциях часто детально закреплялся раздел имущества короля и короны (т. е. государства), причем обычно он сопровождался ограничением прав монарха по распоряжению имуществом короны (§ 77 Формы правления Швеции 1809 г., § 2 - 7 титула III Конституционного акта Баварского королевства 1818 г., ст. 19 Статута Итальянского королевства 1848 г., ст. 51 Конституции Болгарского княжества 1879 г., ст. 177 - 178 Устава Сербского королевства 1903 г. и др.). Весьма детально, например, было проведено разграничение "неотчуждаемых государственных имуществ" и частного имущества короля в § 2 - 7 титула III Конституционного акта Баварского королевства 1818 г. Перечень неотчуждаемых государственных имуществ включал девять пунктов, в том числе все архивы и регистратуры; все общественные учреждения и здания с их принадлежностями; все оружие, предметы военного снаряжения, все военные магазины и все, что необходимо для обороны страны; вся обстановка придворных капелл и придворных учреждений со всеми движимостями... предназначенными на удовлетворение потребностей и на великолепие королевского двора; все, что служит для убранства или украшения дворцов и загородных замков; семейные сокровища и все, что поступило в их состав по завещанию; все художественные и научные коллекции; вся наличность, имеющаяся в деньгах или в капиталах в государственных кассах или в натуре в государственных учреждениях, вместе со всеми казенными недоимками; все, что приобретено на средства государства" <35>. Предметы, приобретенные на предоставленные в частное распоряжение короля средства, составляли частную собственность короля. -------------------------------- <35> Verfassungsurkunde fur das Konigreich Bayern vom 26. Mai 1818. Mode of access: http://www. verfassungen. de/de/by/bayern 18-index. htm.

Ранее уже упоминалось о таком своеобразном объекте права собственности в первых конституциях, как территория государства. В Европе в период революций ускорился процесс разграничения публичного и частного начал. В результате произошло разделение права собственности на землю и права политического властвования на определенной территории, которое ранее было слитным. Как справедливо отмечал И. К. Блюнчли, "с отделением частного права от государственного понятие государственной собственности над всей территорией сделалось несостоятельным" <36>. В конституциях XIX в. этот процесс трансформации понятия территории нашел отражение в статьях, запрещающих монарху прежнюю практику свободного распоряжения ею. Так, ст. 172 Конституции Испании 1812 г. гласила: "Король не может отчуждать, отдавать или обменять ни одну провинцию или город, или деревню и вообще никакую" <37>. Это был один из первых шагов по пути изменения представлений о территории как объекте права собственности, превращения понятия "территория" в элемент понятия "государство" и трансформации ее правового статуса. -------------------------------- <36> Блюнчли И. К. Общее государственное право. СПб., 1885. С. 187. Подробнее о теории, рассматривающей территорию государства как объект собственности, ее применении в конституционном праве и значении для практики, в том числе и в настоящее время, см.: Андреева Г. Н. Конституционное право зарубежных стран: Учебник. М.: Эксмо, 2005. С. 487 - 488. <37> Constituciones y lejes fundamentales de Espaca (1808 - 1947). Granada: Universidad de Granada, 1954. P. 10.

В XIX в. в экономике многих зарубежных стран происходили серьезные изменения, для ряда стран он стал периодом промышленной революции. Скорость изменений в экономике нарастала: если в начале века начиналось формирование отраслей промышленности, то в конце наряду с индустриализацией происходит и концентрация капитала, возникают монополии, закладываются основы государственно-монополистического капитализма. Эти изменения коснулись также государства: оно постепенно отошло от роли "ночного сторожа" и стало активным участником формирования новой структуры хозяйства, а также создания инфраструктуры для промышленности: выдавало кредиты, выкупало непроданные акции, стимулировало движение капиталов в необходимые ему отрасли промышленности, транспорт, содействовало акционированию капиталов и т. д. Однако эти реальные экономические процессы нашли в конституциях того времени далеко не полное и в основном косвенное отражение. В частности, возрастающая роль государства хотя и не выражена прямо (как в некоторых конституциях XX в.), но достаточно очевидно проявляется в новых нормах конституций, появляющихся в XIX в., например в положениях о железных дорогах, новых средствах связи, в детализации полномочий парламентов, нехарактерной для первых конституций, в статьях об объектах государственной собственности. Тем не менее многие экономические реалии, получившие развитие в XIX в., были отражены на конституционном уровне только в XX в. В этом проявились определенный консерватизм самой конституционной материи и стремление конституционного законодателя не выходить за рамки исходной конституционной модели (как это представлялось в тот момент, исходя из господствовавшей концепции конституции). Кроме того, политическая составляющая модернизации общества в XIX в. в большинстве государств Европы (не говоря о других регионах мира) была по-прежнему обременена целым рядом феодальных пережитков, которые не были ликвидированы во время революций. В зарубежной литературе отмечается, что решению антифеодальных задач и преодолению феодальных пережитков "посвящены многочисленные конституционные предписания XIX и даже XX века" <38>. Именно потому, что эволюция конституционной материи в это время не была столь же впечатляющей, как развитие самих общественных отношений, XIX в. в исторических классификациях конституционализма достаточно часто рассматривается как отдельный и единый этап <39>. -------------------------------- <38> El constitutionalismo a mediados del siglo XIX. Tomo I. Mexico, 1957. S. 7. <39> Modelos Constitucionales en la Historia Comparada // Fundamentos. Oviedo: Junta General del Principado de Asturias Aula parlamentaria, 2000. N 2. P. 559 - 592.

Тем не менее в XIX в. развитие конституционализма происходило не только за счет принятия конституций в новых странах под влиянием первых актов, но и за счет изменения содержания конституционного регулирования, в том числе и в исследуемом нами аспекте, поскольку изменялся статус некоторых объектов права собственности, появлялись новые объекты, а также совершенствовались выработанные ранее формулировки. Одним из наиболее крупных правовых аспектов экономических изменений, получивших отражение на конституционном уровне в XIX в., стал запрет рабства. Он означал, что рабы перестают быть объектом права собственности. В российской литературе запрет рабства иногда упоминается в связи с конституционным регулированием экономических отношений <40>, однако с точки зрения эволюции объектов права собственности в конституциях соответствующие статьи не изучаются. Тем не менее рабы в течение длительного времени и после появления конституций являлись объектами права собственности де-юре <41>. Исключением из этого общего правила стала Конституция Сан-Доминго <42> 1801 г., появившаяся в результате негритянского восстания. Статьей 3 этого акта рабство и крепостное состояние было отменено на территории государства <43>, тем самым был создан прецедент конституционного регулирования запрета рабства <44> в самих бывших колониях. В других странах это произошло значительно позднее. -------------------------------- <40> И. Михайловская, например, отмечает в своей статье, что всех жителей своей страны субъектами прав государства признали "только с течением времени", указывая на тот факт, что в США рабство было отменено в 1861 г. См.: Михайловская И. Генезис социально-экономических прав и их влияние на формирование посттоталитарных систем // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. М., 2000. N 1(30). С. 146. <41> Обычно о рабах в этих конституциях прямо не упоминалось, однако были и исключения, так, Конституция Кундинамарки 1811 г., Конституция Бразилии 1824 г. официально признавали существование рабства. <42> С 1804 г. Гаити. <43> Статья 3 Конституции Сан Доминго 1801 г. гласила: "На этой территории нет рабов, подневольный труд запрещен навсегда". Mode of access: http://html. rincondelvago. com/constitucion-de-la-republica-dominicana_4.php. <44> Однако этот опыт не был долгосрочным: Бонапарт своим декретом отменил запрет рабства, причем прежде всего по экономическим соображениям.

В конституционных формулировках XIX в. европейских государств отмену рабства обычно связывали с нахождением лица на территории государства. Так, ст. 6 Конституции Франции 1848 г. гласила: "Рабство не может быть допущено на французской территории, где бы то ни было" <45>. Получила распространение и другая, весьма практичная, доступная всем и выразительная (визуализирующая процесс избавления от рабства) формулировка о прекращении рабства с момента вступления на территорию данной страны. Так, ст. 13 Конституции Греции 1864 г. гласила: "Никого в Греции нельзя продать или купить: раб или невольник, без различия пола и религии, вступая на греческую почву, становится свободным". В ст. 61 Конституции Болгарского княжества 1878 г. устанавливалось: "Торговля людьми не допускается в Болгарском княжестве. Всякий раб, какого бы вероисповедания, пола, рода и племени он ни был, вступая на территорию Болгарского княжества, становится свободным". В странах Латинской Америки конституционные нормы отражали процесс отмены рабства, нередко постепенный, и включали запрет ввоза рабов (Конституция Венесуэлы 1811 г., Конституция Перу 1823 г., Конституция Боливии 1826 г. и др.). Так, например, ст. 202 Конституции Венесуэлы 1811 г. в качестве одной из первых мер в этом направлении запретила торговлю неграми. Положения о запрете рабства сохранились в конституциях стран Латинской Америки до настоящего времени <46>. В 60-е годы XX в. статьи о запрете рабства появились в конституциях африканских стран, они включены и в действующие конституции <47>. -------------------------------- <45> Аналогичная формулировка была использована в XIII поправке к Конституции США 1787 г. Она вступила в действие в 1865 г., в результате ратификации о запрете рабства 27 из 36 существовавших в то время штатов. <46> Статьи о запрете рабства содержатся в Конституции Боливии 1967 г., Конституции Чили 1997 г., Конституции Колумбии 1991 г., Конституции Коста-Рики 1947 г. в редакции 1997 г., Конституции Эквадора 1998 г. и других конституциях стран Латинской Америки. <47> См., например: ст. 14 Конституции Замбии 1992 г., ст. 14 Конституции Зимбабве 1979 г. в редакции 1996 г., ст. 4 и 5 Конституции Камеруна 1972 г. в редакции 1996 г., ст. 4 и 9 Конституции Лесото 1993 г., ст. 9 Конституции Намибии 1990 г. и другие.

Нормы о запрете рабства интересны в научном плане и в другом аспекте: они представляют собой "научный полигон" для исследования более общего вопроса об эффективности конституционных и вообще правовых норм. В XX в. запрет рабства из конституций перешел в международные документы, однако борьба с рабством и работорговлей не перестала быть актуальной и является таковой до сих пор. Тем не менее нельзя не отметить значение конституционного регулирования запрета рабства как способа изменения общественного мнения: рабство и работорговля из явлений, считавшихся "нормальными", перешли в категорию преступлений. Появление новых объектов права собственности в конституциях XIX в. связано также с научно-техническим прогрессом, и прежде всего с возросшей ролью железнодорожного транспорта <48>, строительством телеграфных линий <49>, а также регулированием права на торговую марку <50>. -------------------------------- <48> Например, в п. 6 Приложения третьего "Работы и публичная собственность провинций, являющиеся собственностью Канады" Конституционного акта Канады 1867 г. в качестве объектов права собственности Канады названы железные дороги и железнодорожные акции, залоги и другие долги железнодорожных компаний. <49> Так, § 4 ст. 9 Конституции Бразилии 1891 г. предоставлял союзу право экспроприации телеграфных линий в общих интересах. <50> Положения о собственности на фабричную марку содержались, например, в § 27 Конституции Бразилии 1891 г.

Что же касается совершенствования формулировок, разработанных ранее, то наиболее наглядно оно проявляется в изменении положений о гарантиях права собственности. В целом конституции этого периода воспроизводили положения о собственности, которые были еще в первых конституциях (Конституция Дании 1849 г., Конституция Испании 1876 г., Конституция Японской империи 1889 г. и др.), но объем гарантий данного права различался, и соответственно варьировался и статус объектов собственности. Кроме того, в некоторых конституциях уточнялось понятие "общественной пользы", ради которой могли быть изъяты объекты права собственности. Так, ст. 19 Конституции Румынского королевства 1866 г. гласила: "Под общеполезными целями следует понимать только пути сообщения, общественное здравие и сооружения для защиты страны. Остаются в силе существующие узаконения относительно выпрямления и расширения путей сообщения в общинах, равно относительно берегов рек, протекающих в пределах или на границах последних. Порядок и способ экспроприации будут установлены особыми законами" <51>. Законодатель стремится ограничить естественную экспансию исполнительной власти на общенациональном уровне тремя сферами (путями сообщения, здравоохранением и военной сферой) и тем самым устранить объективно существующие различия в понимании разными слоями общества того, что необходимо для общественной пользы. Вместе с тем потребность в конкретизации понятия "общественная польза" косвенно свидетельствует об усилении экономической активности государства. -------------------------------- <51> Современные конституции. Т. 1. СПб.: Право, 1905. С. 426.

Довольно большую группу норм, упоминающих об объектах права собственности (в основном в виде требования обладания недвижимостью или наличия определенного дохода), составляли положения, относящиеся к избирательному праву. Оно в то время было цензовым, имущественный ценз нашел отражение во многих конституциях, причем эти положения развивались и конкретизировались в течение всего XIX в., а в некоторых странах и позднее вплоть до его отмены <52>. -------------------------------- <52> Об этом см. также: Андреева Г. Н. Парадоксы развития избирательного права в Германии // Право и жизнь. М., 1999. N 20; Сборник нормативных правовых актов зарубежного избирательного законодательства. М.: Издательство "Весь Мир", 2004. С. 180 - 181, 286, 353; Dudley O. McGovney. The American Suffrage Medley. Chicago: University of Chicago Press, 1949. Chap. 1; Porter A. History of Suffrage in the United States (Chicago: University of Chicago Press, 1918. Chaps 1 - 2; Williamson C. American Suffrage: From Property to Democracy 1760 - 1860. Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1960; Sokoloff K. L. La evoluciyn de las instituciones electorales en el Nuevo Mundo: una visiyn preliminar. Mode of access: http://www. iigov. org/revista/?p=14_11.

В XIX в. конституционные формулировки о праве собственности обогатились перечислением объектов собственности, имеющих особый статус в силу археологической, природной или иной ценности (ст. 17 Конституции Эллинского королевства 1864 г.), а история конституционного закрепления собственности на землю в этот период отражает напряженные и нередко драматические периоды в жизни государств: скупку земли у аборигенов (соответствующий запрет содержался в Конституции Либерии 1847 г.), захваты земель коренного населения метрополией как "бесхозных" (Акт о Конституции Новой Зеландии 1852 г.), проведение аграрной реформы (Конституция Румынии 1866 г.), борьбу за освобождение от вассальной зависимости от другого государства (как, например, в Конституции Болгарии 1879 г.). В конституциях XIX в. получили достаточно широкое распространение положения, в которых имущество как объект права собственности упоминалось в связи с уголовно-правовыми гарантиями. Речь идет о запрете конфискации имущества. К XIX в. уже сложилось устойчивое общественное мнение о недопустимости наказания конфискацией имущества. Оно получило обоснование в конституционной теории <53>. По существу, это означало, что на конституционный уровень выносятся нормы, которые относятся к сфере уголовного законодательства. Однако этот принцип считался настолько важным, что получил отражение в большинстве конституций, причем нередко в категоричной форме <54>. -------------------------------- <53> Известный русский государствовед Б. Н. Чичерин, выражая взгляды ученых этого времени, писал: "Произвольная конфискация есть нарушение всякого права; приложение ее в виде законом установленного наказания является несправедливостью". Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. М., 1894. С. 211. <54> Так, ст. 12 Конституции Франции 1848 г. гласила: "Никогда не может быть снова применена конфискация имущества" // Конституции и законодательные акты буржуазных государств в XVII - XIX вв. С. 449; Статья 10 Конституции Испании 1876 г. устанавливала: "Наказание конфискацией имущества никогда не может быть восстановлено" // Современные конституции. Т. 1. С. 245.

В середине XIX в. бурное промышленное развитие и активизация государства в отношении экономики привели к появлению самостоятельных (без упоминания о монарших правах) конституционных норм, закрепляющих объекты государственной собственности (железные дороги, водные ресурсы, полезные ископаемые и др.). Заинтересованность государства в железных дорогах отразилась и в том, что они начинают упоминаться не только как объекты права собственности, но и в статьях о компетенции парламента (Австрийский закон от 21 декабря 1867 г., изменяющий Основной закон 26 февраля 1861 г. об имперском представительстве, Конституция Парагвая 1879 г. и др.).

/"Конституционное и муниципальное право", 2007, N 2/

3

Значительное расширение вмешательства государства в хозяйственную жизнь в начале XX века повлекло более детальные формулировки норм о публичной и особенно государственной собственности и их объектах и привело к появлению довольно обширных перечней объектов государственной собственности на конституционном уровне. Процесс закрепления за государством определенных объектов собственности приобрел особый размах в 20 - 30 гг. XX века. В число объектов государственной собственности вошли: 1) рудные залежи и другие ископаемые богатства (ст. 19 Конституции Румынского королевства 1923 г.), недра (ст. 117 Конституции Королевства сербов, хорватов и словен 1921 г.), недра и ископаемые (ст. 11 Акта о Конституции Ирландского свободного государства 1922 г.); 2) воды (ст. 11 Акта о Конституции Ирландского свободного государства 1922 г.), воды, минеральные источники и силы природы (ст. 117 Конституции Королевства сербов, хорватов и словен 1921 г.); 3) леса (ст. 132 Конституции Румынского королевства 1923 г.), крупные лесные имения (ст. 41 Конституции Королевства сербов, хорватов и словен 1921 г.); 4) государственные имущества (ст. 117 Конституции Королевства сербов, хорватов и словен 1921 г.); 5) земля (ст. 11 Акта о Конституции Ирландского свободного государства 1922 г.). В этот же период распространяется закрепление в конституциях объектов исключительной собственности государства. Активная роль государства выражалась и в новом подходе к конституционному оформлению аграрных реформ. В отличие от предшествующего периода в конституции включаются положения, которые становятся основой для проведения таких реформ, при этом нередко обширные перечни объектов права собственности служат в этих статьях важным ориентиром для законодателя. Обширный перечень объектов собственности был включен, например, в ст. 27 Конституции Мексики 1917 г., которая не только отнесла к собственности нации земли, воды, природные ресурсы недр и воздушное пространство над национальной территорией, но и содержит детальное описание объектов собственности. Поскольку сама ст. 27 занимает несколько страниц и ее обстоятельный анализ не представляется возможным, приведем из нее только один пример о собственности нации на "все минералы или элементы, которые, находясь в жилах, пластах, а также массивах или очаговых месторождениях, имеют другую природу, чем сама земля" <1>. С экономической и политической точки зрения важным моментом, определяющим значение ст. 27 в конституционной истории, является то, что в ней была заключена программа длившейся более полувека широкомасштабной аграрной реформы <2>, в ходе которой перераспределению подверглось более 60 млн. га земель <3>. С юридической точки зрения большое значение имеет связь данной статьи с социальным характером конституции, установлением условий, продиктованных публичными интересами, необходимостью улучшения жизни населения, стремлением к социальному процветанию, использованию природных ресурсов в общих интересах <4>. -------------------------------- <1> Мексиканские Соединенные Штаты. Конституция и законодательные акты. М.: Прогресс, 1986. С. 49. <2> Само по себе отражение в конституциях вопросов аграрной реформы не было новеллой для конституционной материи. Такие положения встречались еще в XIX веке. Например, § 20 Конституции Румынии 1866 г. гласил: "Право поземельной собственности крестьян, дарованное им аграрным законом, и право прежних владельцев земель на вознаграждение, гарантированное им означенным законом, не могут быть нарушены" (Современные конституции. Т. 1. С. 208). Однако между данным положением и нормой ст. 27 Конституции Мексики имеется существенное различие: румынская Конституция выступала как гарант уже произведенных изменений, а мексиканская создавала основу для проведения аграрной реформы. <3> Безбах В. В. Право собственности на землю в странах Латинской Америки. М.: УДН, 1989. С. 63. <4> De la Madrid M. N. Constituciyn de 1917 ysus principios politicos fundamentales // Mode of access: http://www. bibliojuridica. org/libros/1/95/4.pdf#search='Constitucion%20de%201917%20e%20Mexico%20de%20la%20Madrid'.

В первой половине XX века начал формироваться социалистический конституционализм с характерным для него своеобразным регулированием отношений собственности и подходом к объектам собственности. Акцент на принадлежности государству средств производства и выделение так называемых форм собственности (при приоритете государственной собственности) в зависимости от их роли в социалистическом строительстве, которое стало своеобразной визитной карточкой социалистических конституций, в экономическом аспекте регулирования повлекло упоминание объектов применительно к каждой из форм. Отсюда чрезвычайно богатый материал по вопросу об объектах права собственности. Эта конструкция не оставалась неизменной как в теории, так и в ее конституционном оформлении. Начало конституционного регулирования было положено Конституцией РСФСР 1918 г., в которой была поставлена задача по "уничтожению эксплуатации человека человеком и водворению социализма" (ст. 3, ст. 9) и раскрыты средства решения этой задачи. К ним были отнесены: национализация земли (п. "а" ст. 3), лесов, недр, вод общегосударственного значения, всего живого и мертвого инвентаря, образцовых поместий и сельскохозяйственных предприятий (п. "б" ст. 3), средств производства и транспорта (п. "в" ст. 3), а также банков (п. "д" ст. 3); аннулирование займов предшествующего правительства (п. "г" ст. 3); введение всеобщей трудовой повинности; создание Красной Армии как гаранта необратимости вышеуказанных изменений; установление диктатуры пролетариата (ст. 9). В Конституции СССР 1936 г., отразившей согласно решениям ЦК ВКП(б) "построение первого в мире социалистического государства", конституционная регламентация собственности была построена на ее стратификации: вводилось понятие "формы собственности"; по-разному регулировался статус разных форм; устанавливался особо благоприятный статус для социалистической собственности. По-новому сформулирована статья об объектах государственной собственности и переработан перечень объектов собственности. Если в Конституции РСФСР 1918 г. речь шла только об установлении рабочего контроля "на фабриках, заводах, рудниках, железных дорогах и прочих средствах производства", то Конституция СССР 1936 г. характеризует как свершившийся факт то, что они являются объектами государственной собственности (ст. 6), и, кроме того, дополняет этот перечень рядом объектов (воздушный транспорт, средства связи и т. д.), которые не упоминались в Конституции РСФСР 1918 г. в силу разных причин: часть из них появилась позднее (машинно-транспортные станции), часть входила, видимо, в число "прочих средств производства" (например, средства связи). Когда в Монголии произошла антифеодальная революция и встал вопрос о ее конституционном оформлении, некоторые члены конституционной комиссии пытались использовать в качестве образца буржуазные конституции. Однако пришедшие к власти просоветские силы не допустили этого. Состав конституционной комиссии был обновлен, и в этом новом составе комиссия, как отмечалось в литературе тех лет, "сочла наиболее приемлемым при ее (Конституции МНР) разработке взять за образец Конституцию РСФСР 1918 г. и Конституцию СССР 1924 г., исходя из того, что они "были понятны и близки монгольскому народу" <5>. В 1940 г. в МНР была принята новая Конституция, которая содержала более объемную характеристику конституционной модели социалистической экономики, развивая идеи, заложенные в предшествующих актах. Принятие новой Конституции связывалось с наступлением нового этапа в строительстве социалистического общества. -------------------------------- <5> Титков В. И. Государственный строй Монгольской Народной Республики. М.: Госюриздат, 1961. С. 16.

До 40-х годов XX века общественное и, соответственно, конституционное развитие стран Восточной Европы происходило в русле европейского капиталистического развития. При поддержке со стороны СССР левые силы этих стран совершили революции, после чего эти страны отказались от предшествующего опыта и начали ломку сложившихся к этому времени общественных отношений с целью построения общества по социалистическому образцу. Этот образец к середине 40-х годов уже имел практическое воплощение в виде социалистического строя в СССР и МНР. В Конституциях Албании 1950 г., Болгарии 1947 г., Венгрии 1949 г., Польши 1952 г., Румынии 1952 г., Чехословакии 1948 г. законодатель порвал с предшествующей конституционной традицией и включил прямые указания о деятельности по изменению существующих отношений. Для этих актов характерна стратификация собственности в зависимости от того, кто является собственником, и установление для каждой категории собственников особого правового режима в соответствии с идеологическими установками. В Конституциях указанных стран эта теория нашла отражение, в частности, в закреплении приоритета государственной собственности. Это было сделано уже в первых послереволюционных конституционных актах. Статья 8 Конституции Болгарии 1947 г. гласила: "Всенародная собственность является главной опорой государства в развитии народного хозяйства и пользуется особым покровительством" <6>. "Государственная собственность пользуется особой защитой государства", - указывалось в ст. 9 Конституции Албании 1950 г. <7>. -------------------------------- <6> Конституции европейских стран народной демократии. М.: Госюриздат, 1954. С. 6. <7> Там же. С. 108. В этом смысле законодатель в восточноевропейских странах опередил СССР, где такой подход фигурировал в политической литературе, но не был поднят на конституционный уровень. Только в ст. 11 Конституции СССР 1977 г. с учетом опыта конституционного регулирования зарубежных социалистических стран было зафиксировано, что государственная собственность является "основной формой социалистической собственности" // Конституция общенародного государства. М.: Политиздат, 1978. С. 115.

В отношении частной собственности устанавливался иной режим: она временно признавалась, но с перспективой ликвидации, что особенно ясно и неприкрыто выражала ст. 11 Конституции Румынии 1952 г.: "Частнокапиталистический уклад в Румынской Народной Республике включает кулацкие хозяйства, частные торговые предприятия, мелкие ненационализированные промышленные предприятия, основанные на эксплуатации наемного труда. Народно-демократическое государство последовательно осуществляет политику ограничения и вытеснения капиталистических элементов" <8>. "Трудящийся народ постепенно вытесняет капиталистические элементы и последовательно строит социалистическую систему хозяйства", - гласил § 4 Конституции Венгрии 1949 г. <9> В других конституциях содержались положения о принудительном отчуждении и национализации. -------------------------------- <8> Конституции европейских стран народной демократии. С. 159. <9> Там же. С. 87.

4

В конце 50 - начале 60-х годов в результате крушения колониальной системы к конституционному процессу присоединились многочисленные бывшие колонии: Индия, Филиппины, страны Африки и государства других регионов мира. На начальном этапе они копировали конституции метрополий или получали от них соответствующие документы (как это было со странами в рамках Британского Содружества Наций). В дальнейшем с точки зрения избранного основного направления социально-экономического развития и особенностей конституционного регулирования среди них выделилась группа стран социалистической ориентации, которые применяли опыт социалистического конституционализма к ситуации собственной страны. В конституциях этих стран вопросы собственности регулировались исходя из концепции форм собственности, причем перечень последних был даже шире, чем в социалистических конституциях (поскольку включал дополнительно собственность компрадорской буржуазии, собственность национальной буржуазии, смешанную собственность с участием иностранного капитала и т. д.) <10>. В этих конституциях также содержался перечень объектов права собственности, и он был "привязан" к формам собственности. При этом наиболее детально был урегулирован статус государственной собственности и объекты права государственной собственности, это был своего рода смысловой центр конституционного регулирования экономических отношений. Среди объектов права государственной собственности внимание акцентировалось на так называемых средствах производства. С крушением социалистической системы большинство из этих стран приняли "стандартные" по западным меркам конституции. -------------------------------- <10> Сравнительное конституционное право. С. 331.

Конституционное развитие остальных стран, не ставших странами социалистической ориентации, пошло разными путями и "взрывообразно" увеличило разнообразие регулирования отношений собственности. В исламских государствах конституционное оформление получила исламская концепция собственности, а также особо - вакуфная собственность. В конституциях бывших английских колоний на основе англосаксонского права отражена отличающаяся от континентальной концепция собственности <11>. В используемом в конституциях и текущем законодательстве стран англосаксонской системы понятии собственности объединен ряд вещных и обязательственных прав, частичные правомочия нескольких субъектов, распространяющиеся на один и тот же объект, и т. д. <12> Оригинальные подходы были найдены и другими государствами. Анализ этого объемного и богатого конституционного материала в исследуемом аспекте не был осуществлен в российской литературе, и сделать это в рамках данной статьи не представляется возможным. -------------------------------- <11> Как отмечает венгерский цивилист У. Маттеи, "в действительности "собственность" понимается представителями правового сообщества англоязычных стран в более широком смысле и по содержанию приближается к употреблению экономистами "права собственности" (Маттеи У., Суханов Е. А. Основные положения права собственности. М.: Юристъ, 1999. С. 28). <12> Поэтому, например, в ст. 37 Конституции Мальты 1960 г. говорится о праве (в случае принудительного изъятия имущества из владения) на обращение в суд "с целью определения доли этого лица в доходах от имущества или его прав на это имущество", что отражает отличия от континентальной трактовки права собственности.

В середине XX века в развивающихся странах получил распространение новый подход к конституционному закреплению таких объектов права собственности, как природные ресурсы, представляющие общенациональный интерес. Наиболее детально такое регулирование осуществлялось в странах Латинской Америки. На конституционном уровне получил оформление вопрос о нефти, месторождениях других природных ископаемых. Отличием данного регулирования от соответствующих упоминаний об объектах права государственной собственности XIX и начала XX в. было то, что данное регулирование осуществлялось в рамках "национального экономизма", стремления обеспечить независимость страны и оградить ее экономику от иностранного капитала, однако конституционное оформление этих устремлений осуществлялось в рамках и под флагом реализации концепции "государства благосостояния", в котором использование природных ресурсов должно служить общим интересам населения данного государства. Кроме того, указанные объекты права собственности конкретизировались, они выступали не как просто природные ресурсы в обобщенном виде, а в конституциях указывались конкретные их виды, приносящие наибольший доход в тот момент, например нефть (Конституция Боливии 1947 г., Конституция Коста-Рики 1949 г. и др.). Хотя характер и подходы к конституционному регулированию этой группы объектов неоднократно менялись в течение XX века в зависимости от смены политических элит у власти в этих странах, само упоминание наиболее экономически значимых природных ископаемых как объектов права собственности в конституциях сохранилось <13>. -------------------------------- <13> Конституция Гватемалы 1985 г., Конституция Боливии 1994 г., Конституция Коста-Рики 1947 г., в ред. 1997 г., Конституция Венесуэлы 1999 г. и др.

В рамках данной статьи нет возможности показать изменение конституционной регламентации объектов собственности в конституциях разных социалистических государств. Сделаем несколько замечаний относительно ее наиболее развитой формы. К концу 80-х годов в конституциях государств, именовавших себя социалистическими, закреплялись следующие объекты собственности. Все конституции содержали перечень объектов государственной (она именовалась также общенародной собственностью). К ним относились, прежде всего, недра земли, леса, воды, заводы и фабрики, средства транспорта, средства связи, а также государственный земельный фонд (за исключением Монголии и Албании, где вся земля, как и в СССР, находилась в собственности государства) и некоторые другие объекты. Различия определялись главным образом степенью обобществления в каждой стране и уровнем развития экономики. Так, Конституция Албании 1976 г. включала в этот перечень машинно-тракторные станции (ст. 18), Конституция Румынии 1965 г. государственные сельскохозяйственные предприятия, станции механизации сельского хозяйства (ст. 7), Конституция Вьетнама 1980 г. говорила о государственных предприятиях сельского хозяйства (ст. 19), другие конституции таких деталей относительно объектов государственной собственности в сфере сельского хозяйства не содержали. Только Конституция Болгарии 1971 г. закрепила в качестве объекта государственной собственности ядерную энергию (ст. 16). Имелись и другие различия. Перечень объектов государственной собственности в конституциях не был ограничительным, т. к. в собственности государства могло быть и любое другое имущество, не включенное в перечень. Неограниченность объектов государственной собственности обосновывалась в теории, проводилась на практике всех этих стран и была закреплена в Конституции Албании 1976 г.: "Собственностью государства является также любое другое имущество, которое создано в государственном секторе или переходит к государству по закону". Еще более недвусмысленная норма содержится в действующей и в настоящее время Конституции КНДР 1972 г. (ст. 19): "Объекты права собственности государства не ограничиваются". Что касается кооперативной собственности, то перечень ее объектов содержался в ст. 21 Конституции Албании 1976 г., ст. 16 Конституции Болгарии 1971 г., ст. 9 Конституции Румынии 1965 г., ст. 13 Конституции ГДР, ст. 20 Конституции КНДР 1972 г. и ст. 11 Конституции Монголии 1960 г. Конституция ныне не существующей ГДР, например, относила к объектам кооперативной собственности "инвентарь, машины, сооружения, постройки сельскохозяйственных, ремесленных и прочих социалистических кооперативов, а также поголовье скота сельскохозяйственных производственных кооперативов, как и доходы от кооперативного пользования землей и кооперативными средствами производства". Как видно из приведенного примера, круг объектов кооперативной собственности был ограничен рамками целей их создания и в этих пределах им могли принадлежать и средства производства. Нередко их перечень содержался и в специальных законах. Именно к нему отсылал п. 2 ст. 16 Конституции Болгарии 1971 г.: "В предусмотренных законом случаях кооперативным... организациям могут принадлежать средства производства и другое имущество". Конституция Венгрии 1949 г., в редакции 1974 г., Конституция Польши 1952 г., в редакции 1976 г., Конституция ЧССР 1960 г. не содержали перечня объектов кооперативной собственности, ограничиваясь общим указанием об охране кооперативной собственности. Поскольку термин "частная собственность" ассоциировался с эксплуатацией наемного труда, а целью социалистических преобразований было объявлено уничтожение эксплуатации человека человеком, он к этому времени уже не использовался в большинстве конституций. Объекты частной собственности нашли отражение в Конституции СРВ 1980 г., в ст. 25 которой указывается, что в стране "национализированы без компенсации хозяйства феодалов-помещиков и компрадорской буржуазии". Большинство же социалистических конституций содержали нормы о личной собственности. Объектами личной собственности могли быть "имущество и вещи для удовлетворения своих потребностей и потребностей своей семьи" и мелкие средства производства (ст. 21 Конституции Болгарии 1971 г.), "законные доходы, сбережения, жилище, предметы обихода, орудия производства, используемые для ведения разрешенной индивидуальной трудовой деятельности" (ст. 27 Конституции СРВ 1980 г.), "предметы потребления, в особенности предметы личного и домашнего пользования, односемейные дома, а также приобретенные трудом сбережения" (ст. 10 Конституции ЧССР 1960 г.). Близкие по содержанию нормы, подчеркивавшие личный характер данной формы собственности и ее объектов, содержались и в других конституциях. Необходимо отметить, что пользование объектами личной собственности нередко оговаривалось рядом условий. Так, "виды и количество мелких средств производства", которые могли принадлежать подсобному хозяйству, определялись законом (ст. 21 Конституции Болгарии 1971 г.). Право собственности на жилище по Конституции Кубы гарантируется в том случае, когда владение им "справедливо обосновано", а собственность на средства и орудия личного или семейного труда - при условии, что они не используются для эксплуатации чужого труда (ст. 22 Конституции Кубы 1976 г.).

5

С отказом от социалистического пути развития в постсоциалистических странах были приняты новые конституции, в которых законодатель отказался от стратификации форм собственности, поэтому количество упоминаемых в них объектов существенно сократилось. Кроме того, изменился и сам характер использования объектов права собственности в конституционном регулировании. В целом постсоциалистические конституции применяют распространенные в западных конституциях формулировки, однако реакция на социалистическое прошлое налагает на них определенный отпечаток, придавая своеобразие регулированию. Постсоциалистические конституции содержат положения о частной собственности в разных формулировках. Некоторые из этих формулировок явно корреспондируют с особенностями регулирования социалистического периода. Так, ст. 40 Конституции Румынии 1991 г. гласит: "Законно приобретенное имущество не подлежит конфискации. Законный характер приобретения предполагается" (п. 7). Здесь можно отметить сразу два момента: во-первых, защита от конфискации предоставляется только законно приобретенному имуществу. Если в судебном порядке будет доказан незаконный характер приобретения, то имущество может быть конфисковано. Таким образом, данная конституционная норма учитывает (и устанавливает) принципы, в частности, уголовно-процессуального законодательства. Во-вторых, поскольку законный характер приобретения предполагается, то на собственника не ложится обязанность доказательства законного характера приобретения имущества. Тем самым устанавливается своего рода презумпция законности приобретения имущества. Здесь заложено существенное различие по сравнению с социалистическим периодом, когда доказательство законности приобретения имущества ложилось на собственника. Следует отметить, однако, что такого рода нормы не слишком распространены в постсоциалистических конституциях. Такое же положение (внесенное в данную Конституцию под очевидным влиянием указанной нормы румынской Конституции) содержится в п. 3 ст. 46 Конституции Молдовы 1994 г. Реакцией на социалистические реалии являются и такие нормы, как: "иностранному вкладчику гарантируется свободный вывоз прибыли и вложенного капитала" (строго говоря, это - один из принципов нормального функционирования экономики и распространяться он должен не только на иностранцев. - Г. А.), "каждый может основать фонд" (также констатируется обычное состояние нормально функционирующего хозяйственного организма. - Г. А.) (ст. 34 и 64 Конституции Республики Сербии 1990 г.), "инвестиции и хозяйственная деятельность болгарских и иностранных граждан и юридических лиц охраняется законом" (п. 3 ст. 19 Конституции Болгарии 1991 г.) и т. д. В конституциях постсоциалистических стран появляются новые объекты права частной собственности <14>. -------------------------------- <14> Так, по Конституции Монголии 1992 г. "впервые в истории государства была разрешена частная собственность на землю" (Сэнгэдорж Т. Земельное право Монголии: традиции и обновление // Государство и право. М., 2002. N 5. С. 68).

Научно-техническая революция конца XX века оказала большое влияние на институт права собственности, и особенно на объекты права собственности. Если придерживаться принятого в большинстве стран Европы деления объектов права собственности на бестелесное и телесное имущество, то под влиянием научно-технической революции существенно расширился перечень бестелесного имущества, за счет финансовой (акции, векселя), коммерческой и интеллектуальной (литературной, художественной, промышленной) собственности. Это отражается и на конституционном регулировании в виде положений о праве собственности на имущество фондов (Конституция Эквадора 1998 г., Колумбии 1991 г.), акции промышленных компаний (Конституция Исландии 1944 г., в редакции 1995 г.), имущество, находящееся в коммерческой собственности (Конституция Эквадора 1998 г.), фабричную марку, название предприятия (Конституция Бразилии 1988 г.), спектр электромагнитных частот для распространения сигналов радио, телевидения и других СМИ (Конституция Эквадора 1998 г.), ядерную энергию (Конституция Болгарии 1991 г.) и др. В связи с развитием новых технологий расширяется (хотя и не так быстро) и перечень объектов телесного имущества. Конституционный уровень эти изменения затрагивают в том случае, когда конституционные формулировки права собственности являются недостаточно обобщающими, и поэтому требуется введение дополнительных норм, либо в случаях, когда вопрос в силу тех или иных конкретных обстоятельств требует повышенного уровня урегулирования (например, положения об объектах в связи с репродуктивной и трансплантационной медициной, генной инженерией человека в Конституции Швейцарии 1999 г.). Научно-техническая революция и объективная логика развития общественных отношений приводит к постоянному усложнению производственно-экономической жизни общества, и для поддержания его нормального функционирования необходимы дополнительные меры. Одним из следствий этого является рост ограничений исключительных полномочий собственника, связанный с ухудшением экологической ситуации, усилившимися проблемами городских поселений, особенно в мегаполисах и городских агломерациях (запреты на воспрепятствование прокладке газопроводов, линий электропередач и т. п.). Если учесть, что к началу XXI в. большинство видов природных объектов упоминаются в конституциях в качестве объектов права собственности (лес, воды, минеральные лечебные источники, минеральные ресурсы, потенциальные источники гидроэнергии, континентальный шельф и даже атмосферный воздух <15>), то очевидно, что в настоящее время мы имеем дело со значительным расширением круга объектов права собственности в конституциях. -------------------------------- <15> О праве собственности на атмосферный воздух говорится в ст. 13 Конституции Украины 1996 г.

Другое событие конца XX века, которое оказало большое влияние на конституционное регулирование отношений собственности и расширение круга объектов, связано с признанием международным сообществом прав коренных народов и как следствие новое по содержанию <16> и более детальное регулирование их правового статуса в конституциях в соответствии с международными документами, требующими активного привлечения коренных народов к решению затрагивающих их вопросов и признания их традиционных прав, "признание" в отличие от "предоставления" прав на пользование землями и другими природными ресурсами. -------------------------------- <16> Положения о коренных народах были включены еще в первые конституции: они имелись в статьях Конфедерации 1781 - 1788 гг., в Конституции США 1789 г., Конституционном акте Новой Гранады (Колумбия) 1811 г., Конституции Венесуэлы 1811 г., Конституции Испании 1812 г., а позднее в Конституциях Чили, Перу, Мексики, Эквадора и других стран Латинской Америки и в Канаде в течение всего XIX и XX в. Однако эти нормы отражали отношение к коренным народам с позиций "белой" политической элиты, т. е. как "к не имеющим прав граждан детям". Соответственно в них не шла речь об объектах права собственности.

В 90-е годы такие нормы появились в Конституциях целого ряда стран: в 1991 г. в Колумбии, в 1992 г. в Парагвае и Мексике, в 1993 г. в Перу, в 1994 г. в Боливии и Аргентине, в 1996 и 1998 г. в Эквадоре, в 1999 г. в Венесуэле. Новые конституционные нормы устанавливают, помимо признания наличия в государстве множественности культур и существования индейских народов как сообществ, обладающих культурным и лингвистическим своеобразием и специфическими правами, следующие важные положения, прямо относящиеся к исследуемому вопросу: во-первых, в ряде конституций индейские народы рассматриваются в качестве субъектов публичного права, осуществляющих самоуправление на своих территориях (Боливия, Гватемала, Колумбия); во-вторых, на конституционном уровне нашли отражение вопросы собственности на землю, на которой проживают данные народы (Бразилия, Боливия, Эквадор); в-третьих, были установлены общие принципы участия коренных народов в использовании природных ресурсов (Боливия, Эквадор и др.). В результате реализация права собственности на земли, традиционно занимаемые индейцами, происходит при непосредственном их участии и в тех случаях, когда эти земли являются собственностью государства (как, например, в Бразилии) <17>. -------------------------------- <17> Так, ст. 231 Конституции Бразилии 1988 г. не только признает за индейцами право на постоянное владение землями, которые они традиционно занимают, и исключительное право пользования природными ресурсами этих территорий, но и объявляет недействительными любые акты, направленные на занятие, получение в собственность и обладание этими землями.

* * *

Подводя итог ретроспективному анализу конституционного регулирования объектов собственности, хотелось бы вернуться к вопросам, поставленным в начале статьи. Очевидно, что стабильное ядро конституционного регулирования существует, и оно включает, прежде всего, имущество и собственность в значении имущества, находящиеся, прежде всего, в частной собственности, а также землю как исключительный по значению ресурс. Имеется и группа объектов временного характера, включение которых в конституции обеспечивает решение конкретных политических задач (как, например, антифеодальные или направленные на преодоление социалистических отношений нормы). Из истории известны как упоминания об одиночных объектах права собственности, так и их перечни. Что же касается вопроса о новизне современного регулирования, то очевидная волна конкретизации объектов собственности, связанная как с усложнением экономической жизни, появлением новых объектов вследствие технического прогресса или необходимостью конкретизации ограничений экологического характера, то она вряд ли может рассматриваться как новое явление (при всей очевидной новизне конкретных упоминаемых объектов права собственности). Конечно, когда такие объекты права собственности в конституциях, как места ловли лососей или крольчатники, сменяются железными дорогами, а потом ядерной энергией, то это - очевидное свидетельство технического прогресса. Но является ли такая смена объектов свидетельством развития в конституционно-правовом смысле? В данном случае мы имеем дело с использованием новых объектов в старых целях конкретизации отношений собственности. Как представляется, действительно новое явление в конституционном регулировании объектов права собственности еще только формируется и связано с глобализацией и усилением экологических проблем. Те природные ресурсы, которые имеют ограниченный или особо важный в экологическом плане характер, становятся не просто объектами повышенной конституционной защиты, а во все большей мере нуждаются в международно-правовой защите, в известной мере интеграции норм конституционного и международного права. Например, в Конституции Бразилии в главе VI "Об окружающей среде" имеется § 4, который объявляет бразильские леса в районе реки Амазонки и некоторые другие природные зоны национальным достоянием. Вместе с тем, поскольку, несмотря на все меры, предпринимаемые правительством Бразилии, и усилия "зеленых", вырубка этих лесов не только продолжается, но темпы даже усиливаются, вероятно, для решения проблемы требуется более активное использование международного права и международных институтов для обеспечения мер по защите Амазонии. Еще одним примером данной тенденции является расширение воздействия международного права на отдельные объекты собственности в области культуры в виде объявления памятниками ЮНЕСКО, что предполагает и необходимость международного контроля за их сохранностью.

Название документа