Кодификация местного наследственного права в России

КОДИФИКАЦИЯ МЕСТНОГО НАСЛЕДСТВЕННОГО ПРАВА В РОССИИ

/"История государства и права", 2007, N 3/

О. Е. БЛИНКОВ

Блинков О. Е., кандидат юридических наук, доцент, главный редактор журнала "Наследственное право".

Кодификация гражданского права в России предполагала создание единого закона, который распространял бы свое действие на всю территорию Российской империи. Однако в некоторых случаях при присоединении новых земель империя была вынуждена сохранить самобытность местного национального права, предпринимая попытки его упорядочения путем применения различных форм систематизации права.

Часть I. Остзейские губернии (страны Балтии)

На территории Остзейского края (современной Прибалтики) до XIX в. практически в каждом городе или местности действовало свое собственное законодательство, признанное и подтвержденное русским правительством с присоединением их к России. Подобное разнообразие на столь малой территории порождало затруднения в правоприменительной деятельности, поэтому потребность унификации законодательства данных земель не оспаривалась даже местным населением и правительствами. Работа по кодификации местного гражданского (наследственного) права в остзейских губерниях длилась более ста лет: с 1728 г., когда была создана первая комиссия по составлению общих для этого края сводов (итог которой - проект местных законов под названием нового Лифляндского рыцарского и земского права в пяти книгах так и не был принят Правительствующим Сенатом), до 1864 г., когда состоялся Высочайший указ Правительствующему Сенату об опубликовании третьей части Свода Остзейских законов, вступившей в действие с 1 июля 1865 г. <1>. -------------------------------- <1> Об истории кодификации права Остзейского края более подробно см.: Нольде А. Э. Очерки по истории кодификации местных гражданских законов при Графе Сперанском. Выпуск 1. Попытка кодификации литовско-польского права. С.-Петербург: Сенатская Типография, 1906; Он же. Очерки по истории кодификации местных гражданских законов при Графе Сперанском. Выпуск 2. Кодификация местного права Прибалтийских губерний. С.-Петербург: Сенатская Типография, 1914; Пахман С. В. История кодификации гражданского права / Под ред. и с предисл. В. А. Томсинова. М.: Зерцало, 2004. С. 709 - 732; Невзоров А. С. Конспективное изложение истории источников местного права губерний Прибалтийских. Юрьев: Типография К. Сеета, 1903.

Третья часть Свода местных законов Остзейских губерний содержала законы гражданские и по своей архитектонике отчасти воспроизводила систему первой части тома X Свода законов Российской империи. Она разделялась на четыре книги, книги - на разделы, разделы - на главы, некоторые главы - на отделения; постановления были изложены в виде отдельных статей, которым предшествовало введение, состоящее из трех разделов о различии гражданских узаконений в Остзейском крае по территориям, о применении и толковании постановлений, находящихся в Своде гражданских узаконений губерний остзейских и о применении законов иных территорий <2>. -------------------------------- <2> См.: Федоров А. Ф. Введение в курс гражданского права Прибалтийских губерний. Одесса: Экономическая типография, 1898. С. 14.

В третьей книге третьей части Свода местных законов Остзейских губерний содержались правила о наследовании, разделенные на девять разделов. Анализ правил о наследовании приводит к мысли, что они в большей степени воспроизводили римские источники и только отчасти - местные узаконения и сложившиеся к этому времени обычаи <3>. -------------------------------- <3> См.: Гражданские законы губерний Прибалтийских и практика по ним Правительствующего Сената и С.-Петербургской судебной палаты / Сост. В. Буковский. Митава, 1903.

В отличие от закрепленной в Своде законов Российской империи идеи универсальности наследственного правопреемства в ст. 1692 Свода местных законов остзейских губерний было установлено римское правило, что наследство как таковое считается юридическим лицом, и вследствие того ему не только предоставляется приобретать права, но и вступать в обязательства. Особенностью Свода местных законов остзейских губерний также стало включение в число оснований наследования договора, право наследования по которому имело преимущество перед правом наследования по завещанию, а вместе с последним - перед правом наследования по закону (ст. 1701) <4>. В Лифляндии и Эстляндии все три вида наследования могли существовать совместно на таком основании, чтобы одна определенная доля всего состава наследства причиталась наследнику по завещанию, другая - наследнику по договору и, наконец, третья - наследнику по закону. В Курляндии наследование возможно было только по одному из указанных оснований. -------------------------------- <4> Приводится по: Свод местных узаконений губерний Остзейских. Часть третья, законы гражданские. С.-Петербург: типография Второго отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1864.

Несмотря на то что наследственный договор при наследовании имел преимущество перед завещанием и законом, по расположению глав первоначально Свод местных законов Остзейских губерний устанавливал "законный" наследственный правопорядок: в разделе втором определялись правила наследования супругов, кровных родственников умершего, некоторых общественных заведений и сословий, а также казны. Правила о наследовании супругов (ст. ст. 1709 - 1869) существенно отличались от общеимперских, поскольку были основаны исключительно на местных узаконениях и обычном праве. Они различались как в отношении к отдельным местностям, так и по отношению к сословиям, к которым принадлежали супруги, и по тому обстоятельству, оставались ли супруги, один после смерти другого, с детьми или нет, от чего зависел размер наследственных долей <5>. -------------------------------- <5> См.: Дистерло Р. А. Наследование супругов по местным правам Прибалтийских губерний // Журнал Министерства юстиции. 1895. N 4. С. 98 - 134; Юргенс Г. Об исчислении пошлин с наследства, оставшегося после смерти одного из супругов, живших в общности имущества по лифляндскому городскому праву // Журнал Министерства юстиции. 1898. N 7. С. 237 - 239.

Среди родственников наследниками по закону признавались только те, которые с наследодателем были связаны кровным или гражданским родством, т. е. свойство этого права не давало. Кровное или гражданское родство должно было иметь законные основания, поэтому, например, незаконные дети устранялись от наследования по закону после отца, однако после матери и ее кровных родственников наследовали на одинаковых правах с законными детьми, что было характерно для империи в целом. Усыновленные, относительно наследования в благоприобретенном имуществе усыновителей, пользовались одинаковыми правами с законными детьми, относительно же наследственного, а в Курляндии - родового, а также после кровных родственников усыновителей они наследовали только в том случае, когда на это было прямо указано в наследственном договоре, т. е. наследственное (родовое) имущество наследовалось усыновленными только по договору. Усыновление не лишало усыновленного прав на наследование после кровных его родственников, если не последовало прямого отречения от этих прав во время или после усыновления. Относительно последовательности в порядке наследования различались четыре разряда законных наследников (ст. 1880). В первую очередь наследовали, без различия близости степеней, все те нисходящие родственники наследодателя, между которыми, с одной стороны, и наследодателем, с другой стороны, не имелось других нисходящих родственников, которые обладали бы правом наследования. Во вторую очередь наследовали ближайшие по степени восходящие родственники наследодателя, а также полнородные братья и сестры наследодателя и дети умерших прежде него полнородных братьев и сестер. При отсутствии указанных лиц к наследованию призывались наследники третьей очереди, которыми считались неполнородные братья и сестры наследодателя и дети умерших прежде него неполнородных братьев и сестер. В четвертую очередь наследовали остальные ближайшие по степени боковые родственники без различия между полным и неполным родством. В этой же главе устанавливались особые правила о наследовании после дворян лиц мужского и женского пола, нормы, определяющие влияние выдела на порядок наследования, по которым полное отделение, т. е. выдел с намерением отделить детям всю следующую им наследственную долю, влечет за собой устранение от всякого участия в наследстве после родителей при существовании неотделенных детей. Правила о выморочных имуществах были сходны с правилами общеимперского Свода законов <6>. -------------------------------- <6> См.: Беляев П. И. Общеимперский закон и местные остзейские узаконения // Журнал Министерства юстиции. 1898. N 9. С. 121 - 167; Леонтович Ф. И. К вопросу о выморочных имуществах по литовскому праву // Журнал Министерства юстиции. 1897. N 6. С. 103 - 134.

В третьем разделе, содержащем в себе четырнадцать глав, устанавливались правила о наследовании по завещанию, которые отчасти были основаны на римских источниках, отчасти - на местных обычаях. Завещанием признавалось всякое одностороннее распоряжение на случай смерти обо всем своем имуществе или о его части. Для составления завещания необходимо было иметь здравый ум и твердую память, право распоряжаться своим имуществом и способность ясно выражать свою волю (ст. 1984). Лишены права составления завещания были расточители, несовершеннолетние (лица до 21 года, а в Курляндии, кроме Либавы, до 20 лет), жены без участия советника, если завещание делалось в пользу мужа, и без согласия и совета мужа, когда завещание делалось в пользу других лиц, за исключением Курляндии и Ревеля (ст. ст. 1988, 1989, 1991, 1992). Свобода завещания ограничивалась также по объекту (наследственные и родовые имения, порядок наследования которых определялся правилами о наследовании по закону и договору) и субъекту (правила об обязательных наследниках, которых завещатель должен был или наделить известной долей наследства, или отстранить от наследства с соблюдением установленных на то правил). Завещания могли быть публичными или домашними, причем для разных местностей Остзейского края были установлены собственные правила их составления. Так, например, в Лифляндии и Курляндии, при отсутствии способных к свидетельству при домашнем завещании лиц мужского пола, могли быть приняты свидетельства женщин незазорного поведения, а в Эстляндии лица женского пола к свидетельству вообще не допускались. При завещаниях лиц дворянского звания все три свидетеля должны быть того же звания, если таковых не имелось, то принимались свидетельства семи лиц мужского пола. В отличие от общего имперского законодательства в остзейских губерниях допускались устные завещания, когда лицо могло изъявить свою последнюю волю громко и явственно в присутствии двух, а в Пильтене - трех свидетелей, на понятном для них языке (ст. 2087). Такое завещание нуждалось в подтверждении свидетелей, присутствовавших при его изъявлении, которые показание свое о содержании должны были давать под присягой. В Лифляндии завещание в домашнем порядке возможно было составить только при чрезвычайных обстоятельствах, т. е. в случае какой-либо опасности и бедствий. Завещанием можно было определить наследников, установить подназначение (субституцию), отказы (легаты), фидеикомиссы и иным образом распорядиться имуществом, что свидетельствует о заимствовании многих правил римского права, на источники которого в Своде есть прямые ссылки (ст. ст. 2358 - 2408). Исключением стали только правила о взаимных завещаниях, наличие которых в римском праве представляется спорным, поэтому они своим происхождением, скорее, имели местное обычное право, причем все они вполне соответствовали выработавшейся к данному времени по этому предмету доктрине. Например, было закреплено правило, что взаимное завещание признается корреспективным, если в нем постановлено, к кому имущество должно поступить по смерти пережившего всех других соучастников; в Лифляндии же и в Эстляндии в случае сомнения корреспективным считалось также и завещание, составленное супругами <7>. -------------------------------- <7> См.: Пахман С. В. Указ. соч. С. 769.

Четвертый раздел третьей книги третьей части Свода местных законов остзейских губерний содержал правила о наследовании по договору, которым признавалась сделка, когда один контрагент другому или несколько контрагентов друг другу предоставляли право на будущее после себя наследство. Как отмечают некоторые исследователи, договорной элемент сыграл большую роль преимущественно в германском праве для развития завещательной свободы, вызвав к жизни в конечном итоге появление наследственного договора (Eibvertrag) как особой формы распоряжения на случай смерти <8>. Наследственный договор изначально имел германское происхождение, а наличие его в наследственно-правовых системах Австрии, Швейцарии, Венгрии и Латвии объясняется рецепцией германского права. От собственно наследственного договора следует отличать родонаследственный союз (Erbverbruderung, Gesammthandstiftung), которым назывался такой договор, посредством которого несколько родов или несколько линий одного и того же рода утверждали друг за другом на случай прекращения одного из тех родов или одной из тех линий право наследования в своих имениях, поэтому члены фамилий, за которыми было утверждено такое право, назывались в этом отношении родонаследственными участниками (Gesammthandgenossen). Подобную правовую природу имел и договор приравнения разнобрачных детей (Einkindschaft), предмет которого состоял в том, что при заключении нового брака дети одного или обоих супругов от прежнего (Vorkinder) приравнивались в отношении к правам наследования с родившимся от нового брака. -------------------------------- <8> См.: John C. Das Eibrecht des Bingeilidien Gesetzbudis und die Nadrfolgevoisdhriften in Sozialiecht. Diss. Munster, 1994; Leipold D. Eibrecht. 9 Aiifl, rubingpn, 1991. S. 14.

Иные правила остзейского наследственного права были основаны на римском праве, за исключением некоторых норм о разделе, сообразно с действующими в разных местностях края особыми о наследственных имуществах постановлениями. Германское происхождение также имели нормы об отречении от наследования до призвания к нему (Erbverzicht) и некоторые другие правила, связанные с взаимными завещаниями и наследственным договором. Для истории права данный факт удивителен, поскольку римское право, не имевшее в течение нескольких столетий существенного влияния на развитие права в остзейских землях, в разделе Свода местных законов остзейских губерний о наследовании было воспроизведено буквально до мелочей, а национальное местное право сохранилось только по отношению к наследованию таких имуществ, которые не подходили под разряд обыкновенных, либо касалось исключительно дворянства. Причина этого заключается в том, что самобытность норм о наследовании в остзейских губерниях была настолько велика, что произвести необходимую унификацию в принципе было невозможно, поэтому использование выверенных временем римско-правовых конструкций стало единственно возможным путем кодификации остзейского наследственное права. В заключение следует отметить, что достижения кодификации местных законов Остзейских губерний не прошли даром, поскольку после распада СССР, когда бывшие советские республики встали на путь обретения национального законодательства, некоторые государства обратились к своему досоветскому опыту. Априорное неприятие всего советского, в том числе опыта правового регулирования частных отношений, привело к тому, что в 1990 г., заявив о восстановлении своей независимости, Латвия из всех советских республик стала единственной, которая пошла по пути реставрации досоветской правовой системы, что выразилось в 1992 г. в восстановлении в силе двух главных актов прежней латвийской правовой системы - Конституции 1922 г. и Гражданского закона Латвийской Республики 1937 г., составленного на основе третьего тома Свода местных узаконений губерний Остзейских 1864 г. <9>. -------------------------------- <9> Об этом см.: Свиб А. В. Гражданский закон Латвии 1937 года: Обзорная статья // Гражданский кодекс Латвийской Республики / Науч. ред. и предисл. Н. Э. Лившиц. СПб., 2001. С. 7 - 20.

/"История государства и права", 2007, N 4/

Часть II. Полтавская и Черниговская губернии

Кодификация гражданского права в России предполагала создание единого закона, которым стал Свод законов Российской империи (далее - Свод), распространивший свое действие на всю территорию империи. В некоторых случаях российский законодатель был вынужден учесть длительную историю применения источников, не имевших влияния при разработке Свода, сохранив действие местного права или установив для отдельных территорий особые правила <10>. Подобный прием законодательной техники был применен в отношении Полтавской и Черниговской губерний, где длительное время действовал Литовский статут <11>, нормы из которого были помещены в Свод с указанием, что они действуют только для названных губерний <12>. Зачастую эти нормы имели характер случайных правил, но для нас представляют интерес, чтобы представить общую картину состояния местного наследственного права России перед последовавшей за Гражданской войной (1918 - 1920) советской унификацией гражданского, в том числе наследственного, права созданных советских республик. -------------------------------- <10> См.: Кассо Л. А. Общие и местные гражданские законы // Записки Харьковского университета. 1896. Кн. 2. С. 49 - 62; Даневский П. Об источниках местных законов некоторых губерний и областей России. СПб., 1857. <11> О Литовском статуте подробнее см.: Пташицкий С. К истории Литовского права после третьего Статута. С.-Петербург: Типография В. С. Балашева и Ко, 1893; Голубева Л. Л. Наследование имущества по законодательству Великого княжества Литовского: Автореферат дис. ... канд. юрид. наук. Минск, 2000. <12> См.: Боровиковский А. Об особенностях гражданского права Полтавской и Черниговской губерний // Журнал Министерства юстиции. 1867. Т. 32. С. 435 - 454; Квачевский А. Законы Черниговской и Полтавской губерний и новый суд // Журнал гражданского и уголовного права. 1875. Кн. 1. С. 51 - 86; Кн. 2. С. 106 - 117; Квачевский А. Литовский статут как источник местного права для губерний Черниговской и Полтавской // Журнал гражданского и уголовного права. 1876. Кн. 4. С. 222 - 225.

Порядок наследования по закону в названных губерниях основывался на делении имущества на отцовское, которое переходило к нисходящим мужского пола, а лицам женского пола назначалось приданое, и только в силу отсутствия нисходящих мужского пола вступали в наследство лица женского пола, и материнское, которое делилось по наследству между нисходящими мужского и женского пола поровну (ст. 1133). После бездетного материнское имение делилось поровну между родными его братьями и сестрами, а в случае их отсутствия или их потомства от них оно шло дальше в род матери, т. е. к дядям и тетям и прочим боковым родственникам матери, причем опять-таки делилось поровну (ст. 1139), что отходило от общего правила (ст. 1135), по которому в боковых линиях сестры при братьях не наследовали. Затруднения возникали только в случае наследования по праву представления, поскольку возникал вопрос, распространяется ли данное исключение на лиц, наследующих по праву представления, поскольку прямого исключения для них не устанавливалось, поэтому в принципе следовало руководствоваться общей нормой. По делу о наследстве князя Прозоровского, умершего бездетным, Сенат рассудил, что потомство его сестер - Фроловой-Багреевой и Канцевичевой, наследующее по праву представления, призывается к наследству материнского имения князя Прозоровского независимо от пола, но исключение касается только племянников и племянниц, но не распространяется на двоюродную линию <13>. -------------------------------- <13> См.: Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные. М., 2003. С. 304 - 305.

Особый порядок в данных губерниях устанавливался для наследования в восходящей линии, по которому доставшееся по выделу имущество после умершего бездетно или при детях, но умерших затем несовершеннолетними, и не распорядившегося в завещании, - возвращалось к тому из родителей, из имущества которого был произведен выдел, а в благоприобретенном имуществе родители наследовали только в том случае, когда у умершего не было ни родных, ни единокровных или единоутробных братьев и сестер или их нисходящих (ст. 1143), таким образом, родителям по законам губерний Черниговской и Полтавской принадлежало право наследования, между тем как по общим законам такого права они не имели в благоприобретенном имуществе наследодателя. Особое и весьма подробное регулирование в губерниях Черниговской и Полтавской получило наследование супругов друг после друга. Во-первых, они не имели права наследования один после другого в отдельном имуществе каждого из них, но из имущества, приобретенного их общими трудами (в том числе вместе купленного или принятого обоими по дарственным актам), муж после жены и наоборот получали третью часть при детях или все имущество, когда детей не было. Во-вторых, приданое жены поступало к ее наследникам. Из имущества же мужа, когда ее приданое не было обеспечено на имении мужа или когда его вообще не было (в обоих случаях она считалась как бы не принесшей приданого), жена получала во владение часть, равную с общими от них детьми мужского пола, если же детей не было, то третью часть всего мужниного имения. Если она вступала во второй брак, то имела только право пожизненного владения четвертой частью мужниного имения, причем наследникам предоставлялось право выкупить ее пожизненное владение за половину его стоимости по судебной оценке. Если же для данной вдовы брак с покойным мужем был вторым, то она получала в пожизненное владение равную часть с общими детьми, если же ребенок был один (независимо, сын это или дочь), то она получала в пожизненное владение только третью часть имения. Если вдова выходила замуж за вдовца, то после смерти последнего, опять-таки если при жизни он не укрепил законным актом ничего из движимого или недвижимого имущества или не предоставил в пожизненное владение, она получала в пожизненное владение до вступления в новый брак равную часть с общими детьми, а если их не было, то равную часть с детьми мужа от первого брака (пасынками или падчерицами) <14>. В-третьих, устанавливался так называемый траурный срок - период времени, в течение которого вдова должна была нести траур по покойному мужу и не выходить замуж. Бесспорно, что подобное поведение вдовы относится к сфере ее нравственности (морали), но при наследовании получало совершенно практическое значение: вдова дворянка, вышедшая замуж до истечения шести месяцев со времени кончины мужа, лишалась назначенного ей по веновой записи имения, а если имения не было, то по жалобе детей или родственников первого мужа должна им была заплатить двенадцать рублей серебром (ст. 1157). -------------------------------- <14> См.: Доля вдовы в Полтавской и Черниговской губерниях (по ст. 1157, т. X. Ч. 1) // Вестник Права. 1899. Кн. 10. С. 247 - 251; Пестржецкий А. О вдовьей части в губерниях Черниговской и Полтавской // Журнал Министерства юстиции. 1860. Кн. 12. С. 471 - 481.

Здесь же следует отметить, что приданое жены считалось ее собственным имуществом, но состояло в общем владении и пользовании супругов, и во время брака жена не могла без согласия мужа делать никаких распоряжений, которые ограничивали бы или нарушали права мужа на общее с женой пользование приданым (ст. 111 Свода). Также ограничениям подлежало и имущество мужа, которым обеспечивалось приданое жены, поэтому такое имущество не могло быть ни отчуждаемо, ни обременяемо долгами без согласия жены. Назначение приданого зависело от отца, а в случае его смерти, если в завещании оно не было назначено, дочери получали при живых братьях приданое из четвертой части всего оставшегося после отца имения. После смерти получивших приданое сестер освободившаяся часть поступала к не выданным в замужество, если у умершей не было детей или их во время ее смерти не было в живых. Приданое девиц обеспечивалось со стороны мужей посредством веновых записей или же иными способами по усмотрению отца. Для наследования в этих губерниях особое значение приобретало правило, что родители имели право отречься от детей в известных, точно определенных в законе случаях, например когда последние в порыве гнева дерзнут толкнуть родителей, или будут свидетельствовать против них в делах уголовных по злобе, или когда дочь предастся распутной жизни и в прочих случаях (ст. 176). Особый правовой режим в Полтавской и Черниговской губерниях был установлен для имений. В отличие от общего правила родовыми считались только такие имения, которые дошли по праву законного наследования, а полученные всеми другими способами (например, по завещанию) признавались благоприобретенными, поэтому имение, дошедшее от отца к сыну по завещанию, если даже у отца было родовым, у сына становилось благоприобретенным (ст. 400). Также для этих губерний не ограничивался какой-либо частью выдел, соответствующий наследственной доле, поэтому определение его размера находилось в исключительной свободе родителей и других восходящих родственников, причем полученное в виде дара имущество не служило препятствием к участию в наследстве, хотя бы его стоимость и превышала части, причитающиеся другим наследникам (ст. 999). Последнее, надо полагать, было обусловлено предоставлением практически неограниченной свободы дарения имуществ как в их совокупности, так и по частям, независимо от того, являются они родовыми или благоприобретенными, производится ли дарение ближайшим наследникам или иным лицам (ст. 970). Следует, однако, заметить, что выдел всегда предполагался полным осуществлением наследственного права, поэтому если стоимость выдела была меньше наследственной доли, то выделенный считался совсем отделенным в наличном имении отца или восходящего родственника, поэтому устранялся от участия в разделе наследства. Выделенный наследник мог наследовать только в порядке наследования по праву представления. В ряду правил о порядке приобретения и укрепления прав вообще (Т. X. Ч. I. Кн. II. Разд. III) заслуживает внимания постановление, допускающее в Черниговской и Полтавской губерниях уступку открывшегося уже наследства или передачу прав на отыскивание его посредством так называемых улиточных записей (ст. 709) <15>. Следует отметить, что по улиточной записи можно было передать наследственные права только во всей их совокупности, поэтому, даже если улиточная запись указывала на передачу прав на принятие конкретного имущества, считалось, что произошла уступка всех прав, в том числе не поименованных в записи. -------------------------------- <15> Более подробно об этом см.: Костенецкий Я. Об улиточной записи // Журнал Министерства юстиции. 1859. Октябрь. С. 17 - 24; Гурлянд И. Я. Улиточная запись // Юридическое обозрение. 1884. N 184. С. 123 - 127; Лякуб П. К вопросу о значении улиточной записи // Журнал гражданского и уголовного права. 1887. Кн. 2. С. 14 - 20.

В сфере завещательного права для данных губерний ограничивался круг возможных свидетелей - ими не могли быть лица женского пола (ст. 1055), но первоначально в отличие от общеимперского порядка было разрешено принимать сознание крепостного завещания на дому в случае болезни завещателя при всех членах суда или по крайней мере при одном, если еще присутствовало два свидетеля (ст. 1045). В связи с введением Нотариального положения эта льгота была отменена <16>. -------------------------------- <16> См.: Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные. М., 2003. С. 479.

В числе правил о принятии наследства и отречении от него упоминается о праве наследников передать или уступить право на открывшееся наследство другому лицу (ст. 1256). После принятия наследства, если наследники не потребовали раздела, каждый из них приобретал право отчуждать свою нераздельную часть постороннему лицу без разрешения или соблюдения преимущественного права покупки сонаследников в отличие от общего правила, обязывающего при продаже или ином отчуждении первоначально предложить выкупить ее сонаследникам (ст. ст. 556, 1313, 1314). Не допускался в Черниговской и Полтавской губерниях выкуп наследства (ст. 1354).

------------------------------------------------------------------

Название документа