Догматическая конструкция законного средства платежа

ДОГМАТИЧЕСКАЯ КОНСТРУКЦИЯ ЗАКОННОГО СРЕДСТВА ПЛАТЕЖА

М. Л. БАШКАТОВ

Башкатов М. Л., магистр частного права, ассистент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.

Эмитированные Центральным банком РФ денежные знаки имеют важную характеристику, конституирующую их правовой режим - статус законного средства платежа. Так, в соответствии со ст. 29 ФЗ о Центробанке, банкноты и монеты Банка России являются единственным законным средством наличного платежа на территории Российской Федерации. В этой связи нельзя не обратить внимание на определенное противоречие между анализируемой статьей Закона о ЦБ РФ и ст. 140 ГК РФ. В соответствии с положениями последней законным средством платежа является рубль, т. е. денежная единица Российской Федерации. Статус рубля как денежной единицы закреплен на самом высоком нормативном уровне - в ч. 1 ст. 75 Конституции РФ, что позволяет считать, что нормативным назначением рубля является измерение номинальной стоимости денег России. Статус законного средства платежа неразрывно связан с рублем как правовым явлением, поскольку именно рубль является мерой платежной силы. Можно сказать, что рубль в этой связи есть инструмент формирования и элемент более сложного правового режима - законного средства платежа. Смешение этих двух правовых режимов едва ли правомерно, ведь коль скоро Конституция РФ, акт более высокого уровня, чем ГК, закрепила в отношении рубля меньший из них по содержанию, то и расширение статуса рубля в Кодексе может быть оспорено как неоправданное. В этой связи нет единообразного понимания того, что же такое законное средство платежа. Согласно одной точке зрения законным платежным средством является именно рубль, а не денежные знаки, эмитируемые ЦБ РФ <1>. Другая исходит из того, что законной платежной силой по гражданскому законодательству обладают только монеты и банкноты Банка России <2>. Последний подход представляется более верным. В случае формального толкования ст. 140 ГК и признания законной платежной силы за рублем данный статус должен быть распространен не только на банкноты и монеты, но и на безналичные денежные средства, выраженные в рублях. Соответственно налицо расширение предметной области категории "законное средство платежа", что не совсем оправданно с позиции ее функционального содержания. -------------------------------- <1> См., в частности: Ефимова Л. Г. Банковские сделки: право и практика. М.: Изд-во "НИМП", 2001. С. 214 - 218; Шкаринов И. А. Теория денег: проблемы, которые ждут решения // Журнал российского права. 1997. N 4. С. 116 - 117; Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. Часть первая / Под ред. проф. Т. Е. Абовой и А. Ю. Кабалкина. М.: Юрайт-Издат; Право и закон, 2002; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. проф. О. Н. Садиков. М.: Юр. фирма КОНТРАКТ; ИНФРА-М, 1997. С. 292 - 293. Любопытно, что данная позиция отстаивается и в некоторых комментариях к Конституции РФ, т. е. в связи с конституционно-правовым режимом рубля (см.: Комментарий к Конституции Российской Федерации / Глав. ред. Л. А. Окуньков. М.: Изд-во БЕК, 1996. С. 324 - 325). ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография Л. А. Новоселовой "Проценты по денежным обязательствам" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2003 (издание второе, исправленное и дополненное). ------------------------------------------------------------------ <2> См., к примеру: Новоселова Л. А. Проценты по денежным обязательствам. М.: Статут, 2000. С. 8 - 13; Белов В. А. Денежные обязательства. М.: АО "Центр ЮрИнфоР", 2001. С. 16 - 17; Лавров Д. Г. Денежные обязательства в российском гражданском праве. СПб.: Изд-во "Юридический центр Пресс", 2001. С. 30 - 31; Гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. I / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. 2-е изд. М.: Изд-во БЕК, 1998 (автор главы - проф. Е. А. Суханов) С. 313. Данный подход также нашел отражение в одном из комментариев к Конституции РФ (Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий / Под ред. акад. Б. Н. Топорнина. М.: Юристъ, 1997. С. 446 - 447 (автор комментария к статье 75 - О. Е. Кутафин)).

Фактическое содержание этой категории определено в ст. 30 Закона о Центральном банке РФ, устанавливающей, что "банкноты и монета Банка России обязательны к приему по нарицательной стоимости при осуществлении всех видов платежей, для зачисления на счета, во вклады и для перевода на всей территории Российской Федерации". Такое понимание законного платежного средства (в отношении как содержания данного статуса, так и его носителей) традиционно как для отечественной, так и для зарубежной юриспруденции и является результатом длительной эволюции рассматриваемой нормативной категории <3>. Данный статус является по своей сути публично-правовым элементом регулирования денежной сферы. Государство нормативно устанавливает, какое экономическое благо, выступающее посредником в хозяйственном обороте, признается им в качестве средства погашения всех платежей - как публично-правовых, так и частноправовых. Законная платежная сила соответствующего экономического блага предоставляет ему возможность прекращать любой денежный долг, исходя из размера своей номинальной (иначе - нарицательной) стоимости, выраженной в абстрактной денежной единице - рубле, а не в своей реальной ценности <4>. Соответственно законная платежная сила обязательно имеет своего носителя, ведь иначе не ясно, чья собственная ценность нивелируется путем приобретения новой, выраженной в денежных единицах. -------------------------------- <3> См.: Лунц Л. А. Деньги и денежные обязательства: Юридическое исследование // Лунц Л. А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве. М.: Статут, 1999. С. 27; Он же. Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран // Там же. С. 271 - 283; Mann F. A. The legal aspect of money with special reference to comparative private and public international law. Fifth ed. Oxford: Clarendon Press, 1992. P. 5 - 7, 42 - 43, 75 - 80; Goldman Arnold J., Sigismond William D. Business Law: Principles and Practices. Second edition. Boston, Houghton Mifflin Company, 1988. P. 147 - 148; Redish Angela. Legal tender // The New Palgrave Dictionary of Money and Finance. Volume II / Edited by P. Newman, M. Milgate, J. Eatwell in three volumes. London: Macmillan Press LTD, 1994. P. 570 - 571; Larenz Karl. Lehrbuch des Schuldrechts, Bd. 1. Allgemeiner Teil. 14 neubearb. Aufl. Munchen: Beck, 1987. S. 163 - 164. <4> В этой связи любопытен правовой режим эмитируемых ЦБ РФ памятных монет, изготавливаемых в том числе и из драгоценных металлов. Согласно Инструкции ЦБ РФ от 27 декабря 1995 г. N 33 "О порядке выпуска в обращение в Российской Федерации памятных монет" (с изменениями от 12 марта 1996 г., 19 декабря 1997 г.), такие монеты могут обращаться как в качестве средства платежа по номинальной стоимости, так и в качестве предметов коллекционирования, инвестирования, тезаврации по иной стоимости, отличающейся от номинальной. К сожалению, объем и цели настоящей статьи не позволяют подробно рассмотреть правоотношения, объектом которых являются такие денежные знаки. Следует, однако, обратить внимание на то, что обязательство, имеющее предметом предоставление таких денег, может рассматриваться в качестве денежного только в случае, если интересы сторон направлены на использование этих денежных знаков в соответствии с их номинальной стоимостью. Представляется, что наделение памятных монет законной платежной силой вызывает некоторые сомнения в оправданности такого шага, ведь в случае возникновения спора определение правоотношений сторон как денежных обязательственных в смысле ГК РФ возможно лишь на основе оценки всех обстоятельств конкретного спора и в каждой отдельной ситуации будет основываться на высокой степени субъективизма. К тому же, думается, такое наделение представляет собой смешение различных критериев ценности объекта - номиналистического и приобретенного в силу оборота. Наделенный законной платежной силой объект во всех обязательственных правоотношениях призван выступать прежде всего как носитель данного статуса (строго формального и определенного), поэтому и допущение возможности использования памятных монет как простого товара автоматически сводит на нет их законную платежную силу как таковую, ставя вопрос о целесообразности ее установления.

Сообразно с содержанием тех последствий, которые влечет для такого носителя признание за ним способности погашения любого (прежде всего - частного и публичного) долга, закрепление содержания категории "законное средство платежа" является логичным в нормативном акте, имеющем касательство не только к частноправовым отношениям, но и к отношениям, основанным на власти и подчинении, т. е. к отношениям публичным. Поэтому представляется оправданной законодательная фиксация этого режима в Законе о Центральном банке. А значит, и интерпретация содержания категории "законное платежное средство" допустима только в связи с положениями данного Закона. Кроме того, учитывая распространенную трактовку безналичных денежных средств как обязательственных прав требования, вряд ли обоснованно рассуждать о придании им статуса законного средства платежа в контексте ст. 140 ГК РФ. Такой статус является по сути государственной гарантией, придающей банкнотам и монетам свойства повышенной хозяйственной обращаемости. Это достигается не только путем придания денежным знакам авторитета денег, признанных государственной властью (так часто мыслят экономисты, а также ряд юристов), но и с помощью предусмотренной гражданским законодательством системы правовых последствий такого обращения. Так, кредитор по денежному обязательству несет невыгодные последствия, связанные с отказом принять надлежащее исполнение в случае, если он отказывается принять в качестве такого исполнения законное средство платежа <5>. В отношении же "безналичных денег", обязательств конкретных коммерческих банков, т. е. самостоятельных хозяйствующих субъектов, такого сказать нельзя, тем более что в контексте некоторых публично-правовых отношений у государства нет готовности принимать в уплату любые "безналичные деньги" вне зависимости от того, кто является должником по этим правам требования <6>. -------------------------------- <5> По этому поводу см., в частности, аргументацию профессора Ф. А. Манна, построенную на тезисе, согласно которому кредитор по денежному обязательству не может отказаться от принятия в уплату долга того, что считает деньгами закон (Mann F. A. Op. cit. P. 5 - 6, 42 - 43, 75 - 80). <6> См., например, известные Постановление Пленума Конституционного Суда РФ от 12 октября 1998 г. N 24-П "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и Определение Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. N 138-О "По ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 октября 1998 года по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации". В названных документах Конституционный Суд РФ исследовал вопрос о том, может ли налог считаться уплаченным при формальном списании денежных средств со счета налогоплательщика в банке, если эти суммы реально не перечисляются в бюджет из-за фактического отсутствия денежных средств на расчетом счете налогоплательщика - юридического лица, а также из-за отсутствия денежных средств на корреспондентском счете банка, при формальном зачислении их банком на счета налогоплательщика. Особую актуальность данная проблема приобрела относительно "безналичных денег" так называемых проблемных банков. Названные решения КС РФ не дали четкого ответа на поставленный вопрос. К тому же целый ряд их положений спорен в свете теоретической гражданско-правовой трактовки правоотношений между банком и его клиентом. Так, Суд не дает ясного понимания того, что же такое искусственное создание денежных средств на счете и их формальное списание - с точки зрения гражданского права создание денежных средств на счете не может быть реальным, ибо никакого материального объекта права не создает. Однако, допуская особое содержание данных категорий в налоговых правоотношениях, нельзя не обратить внимания на то, что готовность государства принимать безналичные денежные средства как обычные деньги явно отсутствует.

Думается, определение законного платежного средства в ст. 140 ГК РФ как рубля имело целью подчеркнуть необходимость выражения суммы денежных обязательств именно в рублях. Не случайно п. 2 этой статьи допускает возможность использования иностранной валюты в качестве объекта обязательства, которое можно также назвать денежным <7>. Поэтому и арбитражная практика по делам, связанным с такими правоотношениями, часто апеллирует к п. 1 ст. 140 ГК <8>. Кстати, именно на этот аспект денежного обращения указывал и Монетный устав Российской империи при определении правового режима денег: ст. 163 Устава указывала, что серебряная российского чекана монета есть главная государственная платежная монета, а серебряный рубль с его подразделениями есть главная неприменяемая законная мера (монетная единица) всех обращающихся в государстве денег <9>. -------------------------------- <7> Само же это упоминание отнюдь не свидетельствует о том, что иностранная валюта приобретает в некоторых случаях статус законного средства платежа. С сожалением приходится констатировать, что изредка встречаются и обратные утверждения (см., например: Сеглин Б. С. Дискриминация иностранной валюты). О специфике статуса валюты в связи с концепцией законного средства платежа см. далее в настоящей статье. <8> См., например, Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 марта 2001 г. N 845/00, от 4 апреля 2000 г. N 4317/99, Постановление ФАС ЦО от 22 ноября 1999 г. по делу N А23-110/8-99-Г, а также п. 16 приложения к информационному письму Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 31 мая 2000 г. N 52 "Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с применением законодательства о валютном регулировании и валютном контроле" (кстати, в данном письме ВАС РФ специально акцентирует внимание на том, что рубль является и денежной единицей согласно Конституции РФ, и законным средством платежа согласно ГК, что явно в данном контексте не имеет смысла в части ссылки на Конституцию). <9> Цитович П. Деньги в области гражданского права. Харьков: Университетская типография, 1873. С. 10.

Отождествление денежной единицы и законного средства платежа в Гражданском кодексе имеет еще один негативный аспект. Как уже отмечалось выше, характеристика денег как объекта гражданских прав в гл. 6 ГК осуществляется через статус законного средства платежа. Таким образом, даже в силу формально-логического толкования закона эту характеристику денег можно считать основной для определения их правового режима. В случае же отождествления содержания категорий "рубль" и "законное средство платежа" происходит неизбежное смешение понятий "деньги" и "денежная единица". В итоге такой подход приведет к вынужденному признанию нормативной принадлежности "безналичных денег" к деньгам как термину гражданского законодательства и вдобавок к этому породит целый комплекс теоретических проблем: например, вопрос о природе прав, которые можно было бы установить на денежную единицу, о способах их защиты и т. д. Любопытно, что еще П. П. Цитович четко разграничивал деньги in abstracto, т. е. сумму денежных единиц, выражающих сумму долга, и деньги in concreto, т. е. непосредственно денежные знаки. Объектами прав, в том числе прав вещных, могут быть, согласно Цитовичу, только деньги in concreto, которые и являются деньгами в собственном смысле этого слова <10>. -------------------------------- <10> Там же. С. 30. В принципе то же имел в виду и М. Литовченко, отмечавший, что деньги есть по сути универсальное меновое благо, легитимированное государством в виде абстрактной единицы ценности (измеряемой в денежных единицах. - М. Б.) и всеобщего законного платежного средства (Литовченко М. Деньги в гражданском праве. Киев: Типо-Литография И. Н. Кушнерева и К°, 1887. С. 4). Кстати, в отличие от П. П. Цитовича, чей труд о деньгах в гражданском праве увидел свет на десять лет ранее опубликования исследования М. Литовченко, последний стоит на позиции, согласно которой "количество покупательной силы" денег выражается в сумме денежных единиц соответствующей монетной системы (Литовченко М. Указ. соч. С. 36), тогда как первый отмечал, что монета ценна "самостоятельной ценностью", выраженной в ее металле (Цитович П. Указ. соч. С. 36 - 38).

Подобные терминологические изыски способны привести не только к неоправданному изменению некоторых цивилистических конструкций, но и к противоречивой судебной практике. Ведь если законодательное регулирование денежных отношений в данной связи не изменится кардинально, то и применение существующих на настоящий момент норм о деньгах сообразно новому подходу будет вынуждено базироваться на высокой степени субъективной интерпретации положений, предназначенных для совершенно иной, вещной, легальной категории денег. Интересно, что обоснование подобной позиции возможно не только путем анализа норм права, она имеет и экономическую аргументацию, отождествляющую деньги с денежной единицей <11>. -------------------------------- <11> Боди Зви, Мертон Роберт. Финансы / Пер. с англ. М.: Издательский дом "Вильямс", 2000. С. 158.

Легальная апробация экономической доктрины денег вполне способна привести к значительным отрицательным последствиям для системы гражданского права. Тем более такой итог ожидает попытки юридического осмысления экономических процессов, внешне сходных с правовыми конструкциями денежных отношений, с дальнейшей экстраполяцией результатов такого осмысления на содержание или перспективу развития правовой категории. В первую очередь это касается отличия денег от ценных бумаг. С позиции гражданского права это две разные категории, разные объекты гражданских прав. С исторической точки зрения первые бумажные деньги возникли как ценные бумаги - обязательства государственного банка по выдаче в обмен на такой документ определенного количества монет, т. е., по сути, как векселя на предъявителя <12>. Однако в настоящее время смешение этих двух институтов невозможно. В связи с этим представляется неправильным восприятие денег как документированных обязательств государства в лице Центрального банка, а также предположение о наличии неких относительных правоотношений между государством и держателем денег <13>. Действительно, если даже допустить наличие таких отношений, не совсем понятно, в чем конкретно состоит обязанность Банка России, корреспондирует ли такой обязанности какое-либо право и кто является носителем такого права, не говоря уже о механизме реализации и защиты правомочий субъектов подобных отношений. Становится ясно, что такое обязательство гражданско-правовым по своей сути не является. Распространение же обязательственного режима на рассматриваемые отношения есть не что иное, как очередная попытка перенести классические гражданско-правовые конструкции в среду, им чуждую. -------------------------------- <12> Уже во второй половине XIX в. в России с юридической точки зрения деньгами, по сути, считались не только золотые и серебряные монеты, наделенные законной платежной силой (Цитович П. Указ. соч. С. 36 - 37), но и государственные кредитные билеты, имеющие бумажную форму. Правда, несмотря на то, что размен этих билетов на монету уже отсутствовал, П. П. Цитович относил их к так называемым денежным суррогатам и деньгами в чистом виде не считал, поскольку в отличие от монет их ценность не определялась содержанием в них ценного металла (это свойство он считал существенным для определения природы платежной силы денег). Сходным же образом трактовал бумажные денежные знаки и М. Литовченко. По его мнению, бумажные деньги являются лишь "представителями" истинных денег (Литовченко М. Указ. соч. С. 24). Тем не менее, исходя из положений законодательства того времени, такие билеты были обязательны к приему как в казну, так и в уплату частных долгов (Цитович П. Указ. соч. С. 48), что позволяет их также трактовать как деньги. О правовой природе первых бумажных денег и роли государства в появлении денег в целом см. также: Samuel Margaret. Non-Cash Alternatives and Money Laundering: An American Model for Canadian Consumer's Protection // American Business Law Journal. Volume 30/2. September 1992. P. 194 - 195; Geva Benjamin. From commodity to currency in ancient history - on commerce, tyranny, and the modern law of money // 25 Osgood Hall L. J. 141 - 155 (1985). <13> Такие высказывания иногда встречаются в экономической литературе (см., например: Косой А. М. Современные деньги // Деньги и кредит. 2002. N 6. С. 44) и в своей области имеют полное право на существование. Однако они имеют сторонников и в профессиональной юридической среде. Так, некоторые юристы в обоснование обязательственной сущности денежных знаков указывают на положение ст. 30 Закона о Банке России, согласно которой банкноты и монета Банка России являются безусловными обязательствами Банка России и обеспечиваются всеми его активами. В связи с этим делается утверждение об обязательственной природе денег вообще - и наличных, и безналичных. Следует согласиться с В. А. Беловым в том, что указанное обязательство Центробанка равнозначно обязанности государства поддерживать стабильную и устойчивую покупательную способность денежной единицы, носящей на практике декларативный характер (см.: Белов В. А. Банковское право России: теория, законодательство, практика: Юридические очерки. М.: ЮрИнфоР, 2000. С. 241 - 244). В любом случае даже такая обязанность гражданско-правовой не является. По тем же причинам нельзя согласиться с авторами Комментария к ГК РФ под редакцией Т. Е. Абовой и А. Ю. Кабалкина в том, что деньги, как и ценные бумаги, являются "инструментами закрепленных в них прав" (комментарий к ст. 128 ГК РФ). Кроме того, данная позиция справедливо критикуется самими экономистами (см.: Рубцова Б. Б. Выступление на круглом столе // Актуальные проблемы денег и денежного обращения (материалы Круглого стола Финансовой академии при Правительстве РФ в октябре 2001 г.) // Деньги и кредит. 2002. N 1. С. 60.

Кстати сказать, смешение юридических и экономических трактовок денег имеет непосредственное выражение в оценке тех функций, которые деньги выполняют в системе гражданского права. Анализ гражданского законодательства позволяет сделать вывод о том, что деньги в гражданском праве выполняют только одну юридическую функцию - функцию законного средства платежа. В самом деле, и с точки зрения формального толкования норм гл. 6 ГК, и с позиции системного анализа положений гражданского законодательства деньги призваны выступать прежде всего объектом обязательственных правоотношений. Причем объектом таких правоотношений деньги выступают как законное средство платежа, а не как товар (в таких случаях закон просто не употребляет выражение "денежное обязательство") <14>. -------------------------------- <14> Так, в иностранном законодательстве (в частности, английском, американском и канадском) специально подчеркивается, что деньги не входят в предметную область категории "товар" (goods) (подробнее по данному вопросу см.: Nussbaum Artur. Money in the Law National and International. A comparative study in the borderline of law and economics. Brooklyn: The Foundation Press, Inc. 1950. P. 22 - 32; Samuel Margaret. Op. cit. P. 170 - 171).

Важно помнить, что предусмотренная законодателем специальная гражданско-правовая регламентация отношений по поводу денег касается прежде всего отношений обязательственных (имеются в виду такие особенности их режима, как специфические свойства денег как вещей (что предопределяет постановку проблемы о моменте их индивидуализации для цели перехода титула), невозможность истребования денег от добросовестного держателя, нормы об исполнении и ответственности за неисполнение денежных обязательств) <15>. Поскольку в этих отношениях деньги могут выступать только законным средством платежа, а их вещные характеристики имеют нормативную специфику, вследствие этого, а не какого-то иного свойства (к примеру, чем, как не законной платежной силой денег, измеряемой абстрактными денежными единицами, можно объяснить специальный запрет виндикации денег, их характеристику как вещей, определенных родовыми признаками, хотя формально они являются индивидуально определенными вещами), то и функциональное назначение денег в гражданском праве - быть законным средством платежа. Поэтому в масштабе системы всех гражданских правоотношений они должны трактоваться именно так. Тем более что положение о законном средстве платежа помещено в ст. 140 ГК, озаглавленную "Деньги". -------------------------------- <15> Подробнее об этом см.: Башкатов М. Л., Синицын С. А. Проблемы режима денег в области вещных правоотношений // Законодательство. 2005. N 5, N 6.

Нередким результатом интерпретации экономических функций денег, одна из важнейших среди которых - функция меры стоимости, является утверждение о том, что деньги выступают как всеобщий эквивалент и в системе гражданско-правового регулирования <16>. Данный подход представляется весьма спорным. Во-первых, нельзя отрицать, что функция законного средства платежа является главной для определения правового назначения денег (они и нужны гражданскому законодательству именно как средство платежа, причем такое, от принятия которого кредитор не вправе отказаться), а во-вторых, юридическое существование другой вероятной денежной функции - меры стоимости - возможно именно благодаря первому свойству денег. Ведь мерой в рассматриваемом контексте является денежная единица, мера законной платежной силы. К тому же без существования законной платежной силы денег не могло бы быть и речи о том, что они выполняют функцию меры стоимости еще и потому, что процедура реализации этой функции просто была бы неосуществима. Даже если рассматривать функцию меры стоимости автономно от статуса законного средства платежа, с точки зрения норм ГК налицо совпадение полезного результата ее осуществления с началом отчуждения денег, т. е. исполнения денежного обязательства. О том, что нечто соизмеряется с деньгами, меряется ими, можно говорить в форме свершившегося факта только при наступлении последствий, предусмотренных для этого законом (в данном случае ГК), обычно это платеж (см., например, ч. 2 п. 2 ст. 46, п. 1 ст. 78, ч. 1 ст. 80, п. 3 ст. 93, ст. 94 ГК РФ и др.). В случае же если платежа не происходит, имеет место осуществление своих характеристик не деньгами, а денежной суммой, совокупностью денежных единиц, которая деньгами в смысле ГК не является (см., например, п. 4 ст. 90 ГК). -------------------------------- <16> См.: Лавров Д. Г. Указ. соч. С. 7 - 31; Белов В. А. Указ. соч. С. 244 и др.

В этой связи любопытно отметить, что в экономической науке все больше сторонников приобретает суждение, что деньги есть во многом публично-правовое явление <17>. Так, еще в советской доктрине была точка зрения, согласно которой деньги выполняют прежде всего функцию средства государственного учета хозяйственной деятельности. Ее публично-правовой характер очевиден. Две другие денежные функции - средства обращения и платежа являются, согласно такому подходу, вторичными, производными от функции учета. Что же касается иных экономических функций денег, упомянутых выше, то они вообще не имеют, согласно этой позиции, значения, так как являются порождением буржуазной доктрины <18>. -------------------------------- <17> Опыт апробации такого подхода в свете законной платежной силы денег, их юридической характеристики (см.: Башкатов М. Л. Деньги как объект обязательственных правоотношений // Законодательство. 2003. N 4. С. 13 - 14; Бельский К. С. О юридической природе денег // Государство и право. 2005. N 12. С. 23 - 29; Он же. О юридической природе денег // Теоретические вопросы административного и финансового права в условиях перестройки управления экономикой. Сборник научных трудов. М.: ВИЮН, 1989. С. 116 - 125). <18> Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Агарков М. М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. I. М.: АО "Центр ЮрИнфоР", 2002. С. 219 - 220. Похожая позиция отстаивалась С. И. Вильнянским (Вильнянский С. И. Кредитно-расчетные правоотношения. Учебное пособие. Харьков: Изд-во Харьковского университета, 1955. С. 4).

Публичная природа денег обосновывается и в настоящее время. Например, известный экономист профессор Э. Райхлин указывает, что деньги - это то, что получает "добро от общества или государства" <19>. Действительно, правовой статус денег проявляется прежде всего в их способности выступать законным платежным средством (legal tender, gesetzliches Zahlungsmittel), публично-правовым по сути, что является одним из самых эффективных способов влияния на экономические отношения, изобретенных государством. Показательно, что в англо-американском праве деньги определяются прежде всего через их статус законного средства платежа - например, как "средство обращения (монета или оборотная (ценная) бумага), выпускаемое правительством (государством) в качестве законного платежного средства" <20>. Этой теоретической установке косвенно соответствует и ряд положений современного законодательства. Так, п. 24 ст. 1-201 Единообразного торгового кодекса США подчеркивает, что деньги - это средство платежа, установленное в качестве такового публичной властью (правительством (в том числе и иностранным), несколькими странами, межправительственной организацией) <21>. Уместно вспомнить и юридическое понятие денег, предложенное Ф. А. Манном: "С точки зрения права качество денег должно быть придано всем движимым вещам (chattels), которые, будучи выпущенными в оборот в порядке, установленном правом, и обозначенными с помощью единицы счета, предназначены для того, чтобы служить в качестве универсального средства обмена в государстве эмиссии" <22>. -------------------------------- <19> Райхлин Э. Основы экономической теории. Финансово-денежная система. М.: Наука, 1999. С. 13. <20> Merriam-Webster's Dictionary of Law. Springfield; Massachusetts, 1996. P. 316. Сходное же определение денег предложено в Black's Law Dictionary. Henry Campbell Black. USA: West Publishing Co, 1999. <21> Единообразный торговый кодекс США / Пер. с англ. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. С. 50. <22> Mann F. A. Op. cit. P. 8. К тому же в контексте вышесказанного показателен анализ государственной теории денег, поддержанной и развитой Ф. А. Манном, теории, по сути, экономической, объясняющей существо денежных отношений в целом и денег как объектов прав в частности через обоснование главенствующей роли государства в появлении и функционировании денежных инструментов (Ibid. P. 14 and further).

Примечательно, что сама по себе категория законного средства платежа не является исключительно цивилистической конструкцией. В описанном в данной статье виде оно не только возникло исторически (при допущении известной условности, разумеется, - см. анализ эволюции этой категории у Л. А. Лунца и А. Нуссбаума <23>), но и закреплено в законодательстве (ФЗ о Центральном банке РФ). Поэтому нельзя утверждать, что имеет место особая гражданско-правовая конструкция законного средства платежа, отличная от общеправовой. Это подтверждается еще хотя бы тем обстоятельством, что денежные гражданские правоотношения связаны именно с такой "общеправовой" интерпретацией законного платежного средства, а не какой-то иной трактовкой данной категории. -------------------------------- <23> Nussbaum A. Op. cit. P. 45 - 59.

Нельзя говорить о дифференциации содержания категории "законное средство платежа" и в связи с формулировкой ст. 29 последней редакции Закона о Банке России, оперирующей словосочетанием "законное средство наличного платежа". Думается, такой оборот не является основанием для появления в будущем сходной нормы о безналичном платеже, так как обосновать существование законного средства безналичного платежа весьма сложно. С одной стороны, распространение на него традиционного нормативного определения законной платежной силы (ст. 30 того же Закона) невозможно по объективным причинам, препятствующим признанию безналичных денежных средств законным средством платежа. С другой стороны, наделение данной вымышленной категории каким-то новым содержанием бессмысленно даже с позиции апологетов теории безналичных денег, поскольку в этом случае подобная норма будет носить только технический характер. А значит, и изменение нормативной формы рассматриваемой категории без изменения ее содержания лишено необходимости (ведь в такой ситуации вообще незачем использовать конструкцию законного платежного средства для каких-либо юридико-технических экспериментов). Замена же термина "законное средство платежа" на "законное средство наличного платежа" в новой редакции Закона о Центральном банке РФ представляет собой всего лишь терминологический просчет законодателя. При обосновании тезиса о том, что "безналичные деньги" также наделены законной платежной силой, некоторые авторы допускают иную, внутреннюю дифференциацию категории "законное средство платежа" - дифференциацию по содержанию. Как указывает Л. Г. Ефимова, закон ограничивает использование наличных денежных средств в качестве средства платежа либо определенными субъектами хозяйственного оборота в целом (прежде всего юридическими лицами), либо участниками определенных правоотношений (например, участниками правоотношений из договора поставки), устанавливая, таким образом, обязательность приема "безналичных денег" во многие платежи. В совокупности с утверждением того, что расчеты "безналичными деньгами" стабильно вытесняют наличные деньги из оборота, данное мнение приводит автора к признанию безналичных денежных средств законным средством платежа в его буквальном нормативном смысле <24>. -------------------------------- <24> См.: Ефимова Л. Г. Указ. соч. С. 215 и сл.; Она же. Безналичные деньги - законное средство платежа // Закон. 2000. N 3. С. 79 - 81.

Думается, данная позиция исходит из неверной интерпретации содержания категории "законное средство платежа". В первую очередь важно учесть, что ни один расчетный инструмент не может быть наделен законной платежной силой косвенным путем (т. е. методом различных законодательных ограничений), если в законе уже существует легальный институт законного средства платежа с конкретным нормативным содержанием, не предусматривающим возможности своего расширения иными правовыми нормами <25>. В противном случае может быть утрачен существенный элемент рассматриваемого статуса - перечень долгов, которые носитель законной платежной силы может погасить (имеется в виду способность погашать как частные, так и публичные долги). -------------------------------- <25> Кстати, признавая существенное отличие англо-американской концепции legal tender от описываемого выше российского аналога, нельзя еще раз не процитировать Ф. А. Манна, подчеркнувшего, что "законное средство платежа - это разновидность денег в юридическом смысле, названная в качестве таковой законодателем в законодательных актах, регулирующих денежную систему государства" (Mann F. A. Op. cit. P. 42).

Следует исходить из легальной дефиниции законного средства платежа, содержание которой может варьироваться только в ею самой установленных рамках. Статья 30 Закона о Центробанке говорит об обязательности приема денежных знаков по нарицательной стоимости при осуществлении всех видов платежей, для зачисления на счета, во вклады и для перевода на всей территории Российской Федерации. Соответственно механизм использования законного платежного средства содержит две важные характеристики: количественную (обязательность приема "по нарицательной стоимости", которая может быть разной) и качественную (обязательность к приему во все виды платежей). Таким образом, в первом случае Закон формально допускает возможность нормативного ранжирования денежных долгов в зависимости от их суммы: в статье 30 указано на обязательность приема денежных знаков по их номинальной стоимости, но не сказано, что эта стоимость может быть любой при всех возможных платежах. Следовательно, допустимо и такое системное толкование нормы - погашение долга "в зависимости от стоимости". Во втором же случае Закон говорит о видах платежей, а не о способах их осуществления, определенных в ч. 2 п. 1 ст. 140 и ст. 861 ГК РФ. Ограничение расчетов денежными знаками, установленное для юридических лиц, а также правило о расчетах платежными поручениями по договору поставки (кстати, это диспозитивное правило, а значит, строго говоря, оно не является аргументом в контексте данной аргументации) касаются ограничения способов осуществления платежей, а не их видов. А значит, данное правило не наделяет "безналичные деньги" законной платежной силой. В результате приведенное рассуждение выступает еще одним аргументом против отнесения безналичных денежных средств к деньгам по смыслу ГК. Ведь основным конституирующим функциональным свойством денег является сила законного средства платежа. Интересно, что зарубежная трактовка законного средства платежа также допускает ограничение его способности погашения долгов определенными суммами. К примеру, по законодательству Канады денежные знаки в виде так называемых quarters являются законным средством платежа на сумму до 10 долл. <26>. Аналогичное правило установлено английским Актом о монете 1971 г. (Coinage Act) с поправками, внесенными Актом о деньгах 1983 г. (Currency Act), согласно которому монеты номиналом в 10 пенсов и выше являются законным средством платежа (legal tender) в сумме до 10 фунтов, монеты, имеющие меньший номинал, чем 10 пенсов, - до 5 фунтов, а бронзовые монеты (1 и 2 пенса) - до 20 пенсов <27>. В истории европейского права данное правило также не является новшеством <28>. -------------------------------- <26> Redish Angela. Op. cit. P. 570. <27> Цит. по: Mann F. A. Op. cit. P. 43. <28> Применительно к опыту права ФРГ см.: von Stebut Dietrich. Geld als Zahlungsmittel und Rechtsbegriff // Juristische Ausbildung. 1982. Novenber. S. 561 - 562. Так, правило, аналогичное вышеуказанному, было традиционно установлено в Законе о чеканке разменной монеты 1950 г. с изменениями 1963 г. (Gesetz uber die Auspragung von Scheidemiinzen). В соответствии с названным актом: "...§ 1. Федеральные монеты должны чеканиться в виде разменных монет достоинством в 1, 2, 5, 10 и 50 немецких пфеннигов, а также достоинством 1, 2 и 5 немецких марок. § 2. Разменные монеты, отчеканенные в соответствии с § 1, являются законным средством платежа. § 3 (1). Никто не обязан принимать к оплате монеты в сумме более 20 немецких марок, а в пфеннигах - не более 5 немецких марок. (2). Федеральные кассы и кассы земель обязаны принимать в любой сумме к оплате обозначенные в абзаце 1 монеты или же обменивать их на любое другое законное платежное средство. В качестве федеральных касс действуют и кассы Немецкой почты".

В итоге следует подчеркнуть интересный нюанс теории законного средства платежа. Речь идет о характере соотношения данной категории с категорией "деньги". Как следует из вышесказанного, статус законного средства платежа определяет место денег в системе гражданского права, составляет существо их правового режима. В этой связи логичным будет предположение о том, что статус законного платежного средства есть свойство денег, присущее им в силу закона, которое в свою очередь определяет функциональное назначение денег в гражданском праве. При буквальном следовании такому подходу юридические функции денег будут сведены к реализации экономических функций обращения и платежа в виде некоей правовой функции расчета (платежа), общей как для денежных знаков, так и для безналичных денежных средств. На этом основании "безналичные деньги" вполне могут трактоваться как деньги, коль скоро они выполняют основную правовую функцию денег. Думается, такой подход некорректен прежде всего потому, что такая юридическая функция (функция расчета) не объемлет всего многообразия проявлений статуса законного средства платежа в гражданских правоотношениях (а значит, по меньшей мере не является единственной функцией денег в гражданском праве), в частности, данный статус позволяет участникам оборота, полагающимся на то обстоятельство, что ценность денежных знаков, им принадлежащих, выражена в числовом показателе номинала, использовать для их передачи конструкцию договора займа, предъявляющего особые требования к характеристикам объекта договорного обязательства, и т. д. Подобное отнюдь нельзя сказать о безналичных денежных средствах, чей оборот если и обусловлен их юридическими свойствами как прав, но не имеет в своей основе характеристики, получаемой носителем законной платежной силы. Кроме того, само существование "безналичных денег", их специального правового режима, обусловлено тем, что они суть права на деньги, а собственно деньгами не являются, не являются законным средством платежа, т. е. их прием в качестве средства оплаты денежного долга не есть безусловная обязанность кредитора. Более того, трактовка безналичных денежных средств в качестве законного средства платежа с очевидностью породит сомнения в обоснованности и адекватности существующей регламентации безналичных расчетов <29>. В добавление к этому ряд императивных норм ГК РФ о договоре банковского счета и расчетах будет иметь специальное теоретическое обоснование, a priori спорное как не являющееся единственно возможным в свете опыта иностранного банковского права. Действительно, именно такая законная платежная сила безналичных денежных средств, а не нормативное регулирование отношений из договора банковского счета будет обязывать банк получателя платежа к зачислению ему на счет денежных средств во всяком случае вне всех возможных возражений кредитора (ст. 849 ГК РФ), равно как и обязывать банк плательщика принимать такие средства на свой корреспондентский счет (что уже абсурдно, так как банки плательщика и кредитора могут изначально и не иметь корреспондентских отношений, а значит, по меньшей мере будет необходим самостоятельный юридический факт установления таких отношений хотя бы посредством РКЦ Центробанка, что при расчете законным платежным средством явно излишне - здесь достаточно акта передачи, влекущего правопреемство). Причем при поступлении "безналичных денег" на счет клиента банк будет обязан перечислять эти средства исключительно в соответствии с его требованиями, невзирая на положения ст. 855 ГК РФ и на то, сколько требований (и каких требований) к счету клиента уже находится в соответствующей картотеке. Ведь если и можно отыскать некое теоретическое обоснование механизма ограничения права владельца "безналичных денег" на распоряжение ими (например, в силу правил о процедуре бесспорного списания средств со счета), то уж банк и лицо, которому будут такие средства перечислены, никак нельзя будет привлечь к ответственности за нарушение процедуры списания средств (как, кстати сказать, и любого распорядителя такими средствами, реализующего свои формальные правомочия держателя объекта, не подверженного истребованию у добросовестного лица <30>). -------------------------------- <29> Которая, кстати сказать, если и нуждается в теоретической критике и корректировке, то только не с такой спорной позиции, как идея наделения "безналичных денег" законной платежной силой. <30> И это несмотря на то, что сам факт легитимации такого распорядителя должен быть при новой системе отношений сведен к минимуму, что не только противоречит действующим банковским правилам, но и в случае реализации на практике приведет к распространению актов мошенничества (прежде всего в сфере оборота банковских карт).

Если учитывать такую систему координат, то не ясно, на каком основании банк, ведущий счет клиента, получает право пользования находящимися на счете "безналичными деньгами" (п. 2 ст. 845, ст. 852 ГК РФ). Фактически рассматриваемая ситуация приведет к реанимированию идей о хранении средств на счете или квалификации отношений "банк - клиент" как посреднических в буквальном смысле моделей посреднических договоров, закрепленных в гражданском законодательстве. В итоге будут налицо все те возражения, которые уже выработаны применительно к данным концепциям. Помимо этого, наличие у "банковских денег" законной платежной силы будет означать, что любой участник оборота, к примеру - потребитель с целью совершения платежа, будет вынужден вступать в возмездные отношения с третьим лицом - банком, что вряд ли можно считать разумным и отвечающим концепции законного средства платежа в принципе. К тому же факт того, что "безналичные деньги" не являются законным средством платежа, подтверждается и тем, что их обращение не придает им свойств, присущих наличным деньгам именно в силу этого качества. Так, как было указано, именно данная характеристика объясняет делимость, потребляемость денег как вещей, невозможность их истребования от добросовестного приобретателя <31>. -------------------------------- <31> См. об этом: Башкатов М. Л., Синицын С. А. Указ. соч.

Следует также отметить, что придание статуса законного платежного средства безналичным денежным средствам возможно лишь в том случае, если допустить их переход от должника к кредитору при платеже по денежному обязательству в виде правопреемства, что вызывает обоснованные сомнения. Действительно, коль скоро безналичные денежные средства признаются правами требования, то и переход таких объектов от одного хозяйствующего субъекта к другому возможен только в специальном порядке, а именно с помощью уступки права. При платеже "безналичными деньгами" перехода прав в таком виде не происходит. Более того, думается, что при допущении, пусть даже умозрительном, оборотоспособности данных прав вне процедуры уступки такая конструкция вновь поставит сложную в теоретическом и практическом плане проблему установления субъективного права на право требования. А значит, и при решении задачи обоснования указанной оборотоспособности "безналичных денег" данный аргумент вряд ли способен выступить теоретически безупречным и рациональным доводом. Таким образом, коль скоро установление вещного права на безналичные денежные средства невозможно в силу их природы как субъективных обязательственных прав, а определение "безналичных денег" как объектов самостоятельных прав требования порождает дополнительные теоретические и практические трудности, логичным выводом будет признание того обстоятельства, что изменения принадлежности "безналичных денег" при платеже не происходит, а сами такие средства в отношениях по платежу не являются объектом самостоятельных прав в принципе. А значит, и заплатить "безналичными деньгами" по денежному обязательству невозможно, равно как и обязать их принять. Следовательно, распространение на них режима законного платежного средства также сомнительно, поскольку последний означает существование объекта прав, распоряжение которым не просто возможно, но возможно в рамках, корректированных государством. К тому же, исходя из современных норм гражданского законодательства, не ясно, в каком случае в принципе будет возможна просрочка кредитора по специальному основанию - при отказе в приеме законного средства платежа. Ведь в силу правил ст. 848 и 849 ГК РФ должник своими действиями исключает возникновение такой просрочки, по формальному согласованию с банком перечисляя денежные средства на счет кредитора, о чем последний может в определенных случаях и не узнать. В системе гражданского законодательства деньги определяются именно через статус законного средства платежа. При наделении Законом о Центробанке законной платежной силой какого-либо иного объекта такой объект и будет деньгами по смыслу норм ГК РФ. Другое дело, допустим, такой аргумент: Банк России никогда этого не сделает в силу объективных экономических причин, а если и сделает, то потребуется изменять и сам механизм регламентации денежных отношений в гражданском праве <32>. Однако природу и соотношение категорий "свойство" и "функция" в рассматриваемом контексте это не меняет. По сути, в настоящее время можно утверждать, что законное средство платежа в гражданском праве есть не столько свойство денег, сколько их функция. -------------------------------- <32> В частности, как минимум существующую систему регулирования придется перестраивать на основе англо-американского подхода с его широкой концепцией legal tender, что вряд ли вызовет полезный эффект. Это тем более верно, так как система регламентации денежных отношений, апробированная странами общего права, имеет в основе отнюдь не деление прав на вещные и обязательственные, присущее российскому праву, а совершенно особый механизм правовых связей.

В общеправовом смысле законное средство платежа - свойство банкнот и монет. По смыслу же обязательственного права это функция, производная от такого в известной степени общеправового свойства как по своему содержанию, так и по кругу носителей. Сами по себе деньги являются межотраслевым правовым институтом. Однако элементом системы гражданского права они выступают как раз в силу того, что способны реализовать функцию законного средства платежа. Реализация же такой функции возможна, лишь только если некий объект, претендующий на ее осуществление, имеет специфические свойства, которыми его наделило государство, - т. е. так называемое свойство быть законным платежным средством. Можно отметить, что категория "законное средство платежа", безусловно, является средством определенного публичного воздействия на частные отношения. Другое дело, что необходимо дать ответ на вопрос, является ли такое воздействие необходимым, и коль скоро в этой связи имеет место ограничение автономии воли (в широком смысле) участников оборота, то какую функциональную нагрузку такое ограничение несет и укладывается ли оно в общую концепцию принуждения в гражданских отношениях (если такая концепция существует)? Действительно, в западной литературе (преимущественно американской) периодически обсуждался и обсуждается в настоящее время вопрос о рациональности привязки законного платежного средства как правовой категории к понятию денег в праве в целом, а по сути, о целесообразности категории "законное средство платежа" вообще. Выдвигаемые аргументы касаются прежде всего утверждения о необходимости пересмотра юридической концепции денег в пользу экономической, т. е. более гибкой и восприимчивой к инновационным платежным решениям, которые избирают стороны для расчетов <33>. Ограничение же их автономии воли через установление обязанности приема лишь одного платежного средства - законного средства платежа не является, по мнению данных авторов, оправданным. Думается, подобный подход вряд ли нуждается в серьезной контркритике, так как базируется на традиционном для англо-американской литературы и права в целом подходе, суть которого состоит в отрицании за государством полномочия широко вмешиваться в нормативное регулирование конкретной хозяйственной деятельности. Подобное вмешательство должно быть специально обосновано. Новые системы расчетов, согласно такому подходу, a priori имеют право на существование, коль скоро соответствуют общим требованиям к отношениям общего рода, в нашем случае - к встречному удовлетворению (consideration) и надлежащему предоставлению (tender) <34>. Если налицо будет стремление сторон породить конкретные правовые последствия, в частности погасить денежное обязательство, то у государства отсутствуют основания вмешиваться в подобное частное изъявление воли <35>. -------------------------------- <33> См., об этом: Greco Thomas H., Jr. Money: Understanding and Creating Alternatives to Legal Tender. Foreword by Vicki Robin. White River Junction, VT: Chelsea Green Publishing Company, 2001; Breckinridge Sophonisba Preston. Legal tender: A study in English and American monetary history. Greenwood Press (reprint of the 1903 University of Chicago Press), 1969; Kinnaird Percy. The Legal Tender Problem. Chicago: Ainsworth & Company, 1904. <34> См. логику такого подхода, например, в известном английском учебнике: Kelly D., Holmes A., Hayward R. Business Law. 5th Edition. London: Cavendish Publishing Limited, 2005. P. 115 and further. <35> Это явно созвучно тому факту, что намерению породить правовые отношения традиционно уделяется весьма важное значение в договорном праве англо-американских стран (см., в частности: McKendrick Evan. Contract Law. Sixth ed. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2005. P. 130 and further).

Традиционно в европейском праве возможности государства по воздействию на частные отношения шире. В указанном выше контексте весьма распространена позиция, исходя из которой возникновение новых отношений и правовых средств детерминировано регламентацией соответствующей сферы общественных отношений. То есть новые отношения, например средства расчетов, могут появиться лишь a posteriori, когда они установлены законом или в установленном им порядке. Думается, "контролером" в данной системе отношений регуляции является как раз законное средство платежа. Иначе говоря, отношения расчетов могут развиваться, но только государство устанавливает возможность для сторон в ряде случаев отказаться от использования системы удовлетворения иной, чем платеж с использованием законного платежного средства. В этом случае итогом для кредитора является лишь факт его просрочки со всеми вытекающими из него последствиями, в том числе - прекращением роста процентного долга (Zinsschuld), а для должника - факт нарушения обязательства (в более широком смысле) без уважительной причины. В этой связи специальная мера государственного принуждения, объектом которой может быть как кредитор, так и должник по денежному обязательству, будет иметь своей целью защиту интересов более слабой стороны, которой навязывают исполнение не в законном платежном средстве. Как отмечается в германской науке, функционально же эта мера принуждения направлена на то, чтобы у государства всегда был инструмент для формализации расчетных отношений, в которых de facto участвуют несколько субъектов с самостоятельными правами на один актив (система безналичных расчетов через банковскую сеть) <36>. В итоге государство может только защитить интересы более слабой стороны, прежде всего потребителя банковских услуг, вынуждая под угрозой применения санкций использовать законное платежное средство. -------------------------------- <36> Следует помнить, что германская доктрина в целом ряде случаев применительно к безналичным расчетам оперирует экономическими категориями, что связано прежде всего с идеями Фридриха Карла фон Савиньи, предложившего концепцию денег, суть которой в том, что деньги предоставляют их держателю "всеобщую экономическую власть" (allgemeine Vermogensmacht) (см.: Савиньи Ф. К. Обязательственное право. СПб.: Изд-во "Юридический центр Пресс", 2004. С. 298 и сл.). Таким образом, при исследовании денег приоритет отдан функциональному подходу, согласно которому в определенных отношениях безналичные денежные средства, находящиеся на счетах в банках, считаются деньгами в юридическом смысле (что, честно говоря, не является единственной точкой зрения по этому вопросу). Смысл же указанной в основном тексте позиции состоит в том, что с экономической точки зрения такие средства при расчетах существуют и меняют владельца как некий актив (имущество), который с точки зрения права представляет собой объект или несколько объектов с разными титулами на них, причем возникающими и прекращающимися вне зависимости от экономической динамики такого актива. В итоге с правовой точки зрения экономический переход данного актива от одного лица к другому усложнен наличием системы юридических отношений, а значит, и категория законного средства платежа представляет собой полезный инструмент защиты прав. В этой связи о юридической форме безналичного перечисления средств подробнее см.: Moschel Wernhard. Dogmatische Structuren des bargeldlosen Zahlungsverkehrs // Archiv fur die civilistishe Praxis. 1986 (186) 187 Tubingen: J. C. Mohr, 1986.

При этом гражданский закон не обязывает кредитора отказывать в приеме иных расчетных инструментов, а именно безналичных денежных средств, "электронных денег". Фактически он регламентирует лишь возможность использования денежных знаков именно как средств платежа, что возможно только при реализации той потенции, того свойства, которое было заложено в них законодателем. А это значит, что регулируется лишь субъективное право сторон воспользоваться определенными свойствами конкретного объекта в установленном порядке, т. е. при платеже по денежному обязательству. В случае, если должник не хочет реализовывать данную возможность поведения, он вправе осуществить свое субъективное право собственности на деньги любым иным способом, например оклеить купюрами свое жилище или продать их нумизмату. Но опять же в другой ситуации он вполне может, сняв купюру со стены, расплатиться ею с контрагентом по договору (при условии, что купюра сохранила достаточную целостность), который будет вынужден ее принять. Такая трансформация правомочий собственника единой вещи и сам факт их подобной дифференциации допустимы только в случае, если сами свойства объекта (физические или же в общем юридически значимые) подразумевают возможность различного использования объекта. Создающее рассматриваемую вещь государство, желая достигнуть своих публичных целей, такое свойство создает искусственно. Но предопределить то обстоятельство, что для участников хозяйственного оборота будут значимы именно эти характеристики объекта, оно не может. Классический тому пример - обесценение денежных знаков в момент их первых эмиссий и отказ хозяйствующих субъектов от их использования <37>. Единственным способом, который могло использовать государство в этой связи, является построение системы гражданского законодательства таким образом, чтобы денежные знаки функционально использовались только для платежей, т. е., по сути, чтобы использование этого объекта не просто означало распоряжение им, его отчуждение, но отчуждение определенным образом. А именно с правом принудить кредитора к принятию такого объекта. -------------------------------- <37> Подробнее о причинах такого обесценения и правовых проблемах, с ним связанных, см.: Horn Norbert. Geldwertveranderungen, Privatrecht und Wirtschaftsordnung. Karlsruhe: C. F. Muller Juristischer Verlag, 1975. S. 7 - 10.

В свете вышесказанного становится ясным содержание режима валюты в гражданском праве. Так, денежные знаки иностранного государства наделяются законной платежной силой в государстве эмиссии, и реализация такого статуса за пределами этого государства, по крайней мере безусловная, сталкивается с проблемой распространения влияния иностранного правопорядка на правовую систему другой страны. Любое государство заинтересовано в том, чтобы денежное обращение в его пределах осуществлялось под его исключительным контролем и в установленном им порядке. Соответственно порядок, установленный иностранным государством для его собственных денег, неминуемо если не игнорируется совершенно, то подвергается серьезной корректировке. Имеются в виду различные валютные ограничения, которые неизменно присутствуют в праве любой страны. Другими словами, лишить иностранные деньги упомянутого выше денежного свойства режим внутреннего денежного обращения не может. Государство может лишь ограничить реализацию такими деньгами денежной функции, а именно функции платежной. Думается, что исходя из предлагаемой в настоящей статье концепции <38> и следует понимать факт и необходимость разграничения физических и юридических свойств денег. Действительно, то обстоятельство, что закон игнорирует физические характеристики объекта, возможно объяснить только тем фактом, что он рассматривает указанный объект лишь в связи с особой, специальной функцией, а значит, и наделяет особыми, иными, чем физические, свойствами. Другое дело, что ключ к разрешению данной проблемы кроется в более общей проблеме. Скорее всего, смысл находится в общем определении тех методов, которые способно использовать гражданское законодательство для того, чтобы исключить правовое значение некоторых физических характеристик объекта и ввести новые. Тем не менее в отношении денег качество законного платежного средства если не помогает найти абстрактное универсальное решение данной проблемы, то по крайней мере способствует объяснению такого несовпадения свойств в отдельном конкретном случае. Так, законная платежная сила денежного знака присуща ему в той ситуации, если закон прямо на нее укажет. Однако исключить автономию воли сторон в использовании объекта по своему усмотрению, т. е. волю на игнорирование такого нового правового свойства, можно, только установив определенный режим использования этого объекта в системе гражданского права. Если стороны действуют вразрез с таким режимом, объект для целей правовой деятельности характеризуется физическими свойствами. Различие в этих режимах (при условии, что физические свойства объекта в какой-то мере юридически значимы, так как в противном случае режим, основанный на искусственных свойствах, будет юридически исключительным) и определит соответствующую множественность функций объекта, в нашем случае - денег, в системе гражданского права. Другое дело, что применительно к деньгам государство в лице законодателя предоставляет объяснение, почему такая перемена вектора воли будет влечь именно трансформацию режимов, и косвенно указывает ее меру. -------------------------------- <38> В угоду модному в настоящее время стремлению к авторским названиям ее можно назвать дуалистической.

При всем этом в отношении денег отмеченная проблема определения количества функций стоит вовсе не так остро, как может показаться на первый взгляд. Так, физические свойства денег как вещей представляют собой характеристики индивидуально-определенных материальных вещей. Соответственно и хозяйственное присвоение денег должно влечь установление на них одного из вещных прав. Однако возникает вопрос, как объяснить тот факт, что при переходе денег как объектов прав на первый план выходят их иные характеристики, определяемые искусственно созданным режимом в виде придания им законной платежной силы, а также то, что ряд вещных прав (к примеру, залог) и способов реализации правомочий собственника обретает известную специфику, имея в качестве своего объекта денежные знаки. Это как раз и объясняется наличием "свойства законного средства платежа", без которого реализация указанной выше "функции законного платежного средства" (или же "законной платежной функции") невозможна. Действительно, важная составная часть гражданско-правового режима денег - вещно-правовой режим - не может не учитывать их основное предназначение в системе гражданского права, а именно - погашать долги, менять владельцев, становиться объектом, по поводу которого происходит правопреемство. Соответственно правомочия владения, пользования и распоряжения деньгами изначально ограничены в своей реализации возможными проявлениями рассматриваемого статуса. Само ограничение налицо (ограничение виндикации, невозможность использования (т. е. извлечения полезных свойств) иначе как путем реализации иного правомочия - распоряжения и т. д.). А значит, и искать его непосредственный источник следует в свойстве, т. е. в той характеристике, что присуща объекту гражданских прав в целом, вне выделения потенциальной вещной или обязательственной составляющей его будущего режима и субъективной перспективы использования (выбора) таких режимов. Иначе нельзя объяснить, почему при наличии описанного выше влияния на вещный статус денег со стороны заданных государством координат из обязательственного режима на сами такие обязательственные характеристики денег не оказывают влияния их обычные вещные свойства, присущие им просто в силу того факта, что они материально осязаемы. Значит, существуют некие свойства, которые если не нивелируют в абсолютном смысле эти традиционные и известные вещные свойства, то видоизменяют их проявления, предоставляя в свою очередь деньгам возможность выступать в качестве объектов обязательств именно в том виде, в каком это требуется законодателю. В контексте всего вышесказанного напрашивается вывод о том, что деньги в гражданском праве представляют собой законное средство платежа. Похожую мысль еще во второй половине XIX в. высказал германский цивилист Густав Хартманн <39>. По его мнению, деньги в специальном (узком) юридическом смысле представляют собой материальные предметы, которые законодатель наделил способностью выступать средством прекращения обязательств во всех случаях невозможности исполнения, не освобождающей должника от уплаты долга и ответственности. Однако данная теория не встретила широкой поддержки <40>. -------------------------------- <39> Hartmann G. Ueber den rechtlichen Begriff des Geldes und den Inhalt von Geldschulden. Braunschweig: Hofbuchhandlung von Eduard Leibrock, 1868. S. 12 - 17. <40> См.: Лунц Л. А. Указ. соч. С. 32 и сл.

Как указал известный цивилист Шпирос Зимитис, "утверждать, что деньги являются законным платежным средством, то есть средством, использующимся для погашения долгов и удовлетворения требований, - это все равно, что... давать такой ответ на вопрос, что есть пшеница: пшеница - это то, чем погашаются обязательства по пшенице... такое утверждение ничего не говорит о том, что составляет содержание долга или платежа" <41>. Думается, что статус законного средства платежа в том виде, в каком он рассмотрен в настоящей статье, помогает разрешить и эту доктринальную дилемму, носящую, по сути, схоластический характер <42>. Денежный долг выражается в определенной денежной сумме. Соответственно надлежащим исполнением такого долга (платежом) следует считать уплату суммы законным средством платежа, а именно объектом, который в силу специального указания закона способен это делать. Содержание долга заключается в обязанности передачи кредитору объекта, обладающего определенным свойством, отличающим его от всех других объектов. Другое дело, что сам платеж, который совершит должник, будет только тогда надлежащим и соответствующим содержанию долга, когда должник своей волей реализует функцию такого объекта, расплатится им как средством, предназначенным для оборота по специальным, а не общим правилам, причем всем этим правилам последует. В противном случае платеж не будет надлежащим, как если бы, например, в оплату купленной вещи стоимостью 100 денежных единиц покупатель расплатился монетами меньшего достоинства, чем позволяют установленные ограничения, или же купюрой, имеющей хождение в иностранном государстве <43>. -------------------------------- <41> Simitis Spiros. Bemerkungen zur rechtlichen Sonderstellung des Geldes // Archiv fur die civilistishe Praxis. 159. 410. Tubingen: J. C. Mohr, 1960 - 1961. <42> При всей мнимости данной проблемы она до сих пор актуальна в свете современных попыток теоретически объединить в составе объекта денежного обязательства денежные знаки и "безналичные деньги", причем попыток это сделать вне толкования нормативного контекста, а прежде всего с помощью экономической аргументации. Думается, что рассматриваемое высказывание не учитывает того момента, что объект, наделяемый законной платежной силой, всегда четко индивидуализируется законодателем в виде вещей с конкретными реквизитами. Поэтому тезис Ш. Зимитиса как раз и приобретет актуальность лишь при признании законным средством платежа "безналичных денег", что в очередной раз подтверждает бессмысленность придания им такого статуса. <43> Таким образом, требование кредитора о передачи такого объекта фактически представляет собой специальный случай требования о надлежащем исполнении обязательства. Специальный же характер данного требования, по сути, объясняется тем, что процедура такого надлежащего исполнения напрямую зависит от того, будет ли указанный объект передан в установленном порядке именно в связи с его законной платежной силой.

Рассмотренное определение денег приводит к мысли о том, что безналичное перечисление денежных средств будет являться не исполнением денежного обязательства, а его прекращением <44>. Думается, что вопрос о квалификации акта погашения денежного долга в качестве исполнения или же прекращения (в связи с природой безналичного платежа) имеет ценность преимущественно в отношениях по бухгалтерскому учету, чьи данные не имеют в свою очередь значения для решения отмеченного цивилистического вопроса. При современном существовании положений законодательства с подробно описанным механизмом безналичного платежа, включая регламентацию его последствий (в частности, с учетом содержания норм ст. 140 и 861 ГК РФ), данная проблема сохраняет смысл или в качестве основы для будущего изменения регулирования в сфере расчетов <45>, либо как очередной аспект теоретических разработок учения об исполнении обязательств. В контексте последних представляется, что перечисление денежных средств через банковскую сеть следует толковать прежде всего как прекращение денежного обязательства. В то же время законодатель, исходя из различных целей, вполне может предусматривать специальные способы исполнения отдельных видов обязательств. Предвосхищая возможные контраргументы, стоит обратить внимание на то, что отличие такого способа исполнения от собственно прекращения должно решаться в связи с содержанием долга, в нашем случае - денежного. Если встать на позицию, суть которой в том, что безналичные денежные средства не способны перейти к кредитору в качестве объекта обязательства, то безналичный платеж, в сущности, не может рассматриваться в виде исполнения, которое применительно к обязательствам по передаче имущества подразумевает передачу такого имущества. В пользу этого же вывода свидетельствует и сама теория законного средства платежа, определяющая, как было показано выше, логичное содержание долга и платежа по денежному обязательству, включая их соотношение. -------------------------------- <44> Например, такую позицию отстаивает В. А. Белов (см.: Белов В. А. Денежные обязательства. М.: АО "Центр ЮрИнфоР", 2001. С. 152 - 157). <45> Что опять же требует более серьезного обоснования, нежели простое стремление четко разграничить режим наличного и безналичного платежей.

Название документа