Об антисоциальных сделках и их последствиях

(Эрделевский А. М.)

(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2007)

Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

ОБ АНТИСОЦИАЛЬНЫХ СДЕЛКАХ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯХ

Материал подготовлен с использованием правовых актов

по состоянию на 9 января 2007 года

А. М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ

Эрделевский Александр Маркович, профессор Московской государственной юридической академии, доктор юридических наук.

С введением в действие с 01.01.1995 первой части Гражданского кодекса РФ (далее - ГК) в науке гражданского права и судебной практике возник ряд непростых вопросов, связанных с применением ст. 169 ГК, в которой установлено правило о последствиях одного из видов недействительных сделок - так называемой "антисоциальной сделки", то есть сделки, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности.

Напомним эволюцию норм об антисоциальной сделке в российском гражданском законодательстве. ГК РСФСР 1922 г., принятый хотя и не в самый демократический в российской истории период, но, как представляется, отличающийся от актов современного российского законодательства несколько более высоким уровнем внутренней логики и юридической техники, содержал ст. 30, где объявлялась недействительной сделка, совершенная с целью, противной закону или в обход закона, а равно сделка, направленная к явному ущербу для государства, а также ст. 147, где устанавливалось, что в случае недействительности договора, как противозаконного или направленного к явному ущербу для государства (ст. 30), ни одна из сторон не вправе требовать от другой возврата исполненного по договору, а неосновательное обогащение взыскивается в доход государства.

В период действия ГК РСФСР 1922 г. ст. 30 во взаимосвязи со ст. 147 активно обсуждалась в трудах российских цивилистов этого периода (Д. М. Генкин, И. Б. Новицкий, В. А. Рясенцев и др.). Дискуссии вызывал, в частности, вопрос о том, как следует понимать употребленное в ст. 30 ГК РСФСР 1922 г. выражение "с целью, противной закону" - как указывающее лишь на объективную сторону сделки, то есть на то, что недействительной является такая сделка, цель которой объективно (независимо от намерений сторон сделки) противоречит закону, или указывающее на возможность применения ст. 30 ГК лишь при наличии субъективного момента в виде прямого намерения стороны сделки осуществить противозаконную цель.

Насколько можно судить по редакции ст. 49 ГК РСФСР 1964 г., с принятием которого утратил силу ГК РСФСР 1922 г., в результате дискуссий возобладало выраженное Д. М. Генкиным мнение о том, что применение предусмотренных ст. 147 ГК РСФСР 1922 г. карательных санкций целесообразно при нарушении не любых нарушений закона, а лишь таких, "которые нарушают нормы, определяющие и оберегающие социалистический строй СССР", а также о возможности применения таких санкций лишь при наличии у совершающего сделку лица прямого умысла на достижение противоречащего указанным нормам результата (Д. М. Генкин. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону // Ученые записки ВИЮН. 1947. Вып. V.).

В ст. 49 ГК РСФСР 1964 г. устанавливалось, что если сделка совершена с целью, заведомо противной интересам социалистического государства и общества, то при наличии умысла у обеих сторон - в случае исполнения сделки обеими сторонами - в доход государства взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной с другой стороны взыскивается в доход государства все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного; при наличии же умысла лишь у одной из сторон все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход государства.

Статья 169 действующего ГК объявляет ничтожной сделку, совершенную с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, а последствия ее недействительности определяются в этой норме точно так же, как они были определены в ст. 49 ГК РСФСР 1964 г.

Нетрудно видеть, что конструкции ст. 49 ГК РСФСР 1964 г. и ст. 169 действующего ГК не имеют принципиальных различий. С точки зрения применяемой терминологии существенно изменились лишь признаки той цели, с которой умышленно совершается антисоциальная сделка: в ст. 49 ГК РСФСР 1964 г. это цель, заведомо противная интересам социалистического государства и общества, а в ст. 169 ГК это цель, заведомо противная основам правопорядка и нравственности. Следовательно, для применения судом ст. 49 ГК РСФСР 1964 г. суду необходимо было иметь определенность в том, что следует понимать под интересами социалистического государства и общества, а для применения сегодня ст. 169 ГК в том, что следует понимать под основами правопорядка и нравственности. Попутно обратим внимание, что карательные санкции в обеих нормах предусмотрены не за сам факт совершения антисоциальной сделки, а за ее исполнение, то есть за совершение фактических действий, выражающихся, как следует из буквального смысла анализируемых норм, в передаче имущества (полученное по сделке должно быть способно к возвращению другой стороне или к взысканию в доход государства, что прямо применимо лишь в отношении имущества) и непосредственно направленных на наступление антисоциальных последствий.

Существовала ли в период действия ГК РСФСР 1964 г. возможность достаточно определенного понимания выражения "интересы социалистического государства и общества"? На этот вопрос представляется возможным ответить утвердительно с учетом содержания норм Конституции СССР 1936 г., действовавшей на момент принятия указанного ГК. Так, например, в ст. 11 этой Конституции устанавливалось, что хозяйственная жизнь СССР определяется и направляется государственным народнохозяйственным планом в интересах увеличения общественного богатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящихся, укрепления независимости СССР и усиления его обороноспособности. Из этой нормы можно было сделать вывод о применимости ст. 49 ГК РСФСР 1964 г. лишь при условии, если результат сделки негативно влияет на уровень общественного богатства, препятствует подъему уровня жизни граждан, ослабляет независимость и обороноспособность государства.

Как в этом отношении обстоит дело со ст. 169 действующего ГК? Для ответа на этот вопрос проанализируем сначала, какой подход к содержанию понятия "основы правопорядка" применяется в современной судебной практике, отметив сразу, что случаев применения ст. 169 ГК, в которых предпринималась бы попытка раскрытия содержания понятий "нравственность" или "основы нравственности", в судебной практике пока не наблюдалось (анализ проводился с использованием Справочно-информационной системы КонсультантПлюс).

Так, в информационном письме Президиума ВАС РФ от 23 апреля 2001 г. N 63 содержится Обзор практики разрешения споров, связанных с отказом в государственной регистрации выпуска акций и признанием выпуска акций недействительным. В п. 6 Обзора указывается, что "представление соответствующих документов (в том числе устава общества, определяющего размер его уставного капитала) для государственной регистрации общества и регистрации эмиссии акций с явным нарушением установленных законом требований с целью неправомерного создания акционерного общества противоречит основам правопорядка и может рассматриваться как основание для признания выпуска акций этого общества недействительным". Здесь суд даже не предпринимает попытки определить, что такое "основы правопорядка" и в чем в данном случае заключается противоречие этим основам.

В качестве другого примера можно привести Постановление Президиума ВАС РФ от 10 марта 1998 г. N 5624/97. Постановление было вынесено по результатам рассмотрения протеста заместителя Председателя ВАС РФ на Постановление ФАС Уральского округа от 19.08.1997 по делу N А76-1156/97-ОЗП-9 Арбитражного суда Челябинской области. Суть дела состояла в следующем.

Налоговая инспекция обратилась в Арбитражный суд с иском о признании недействительным соглашения об отступном, заключенного между ТОО и банком, и взыскании с каждой стороны в доход Российской Федерации определенной суммы. Суд первой инстанции в иске отказал.

Суд кассационной инстанции это решение отменил и исковые требования удовлетворил в полном объеме. Принимая решение о признании названного соглашения недействительным, суд кассационной инстанции исходил из того, что ТОО, имея задолженность по платежам в бюджет и внебюджетные фонды, является предприятием-недоимщиком. Подписав соглашение об отступном, стороны, по мнению суда, нарушили установленный Указом Президента РФ от 18.08.1996 N 1212 "О мерах по повышению собираемости налогов и других обязательных платежей и упорядочению наличного и безналичного денежного обращения" порядок зачисления выручки предприятию-недоимщику за выполненную для банка работу. Действия сторон, по мнению суда кассационной инстанции, свидетельствовали о наличии умысла, они были направлены на неуплату налоговых платежей в бюджет, что противоречило ст. 57 Конституции РФ. Исходя из этого суд на основании ст. 169 ГК признал соглашение об отступном в порядке зачета взаимных требований ничтожной сделкой, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности.

В протесте заместителя Председателя ВАС РФ предлагалось постановление суда кассационной инстанции отменить, а решение суда первой инстанции оставить в силе. Рассмотрев протест, Президиум ВАС РФ не нашел оснований для его удовлетворения, но при этом указал, что хотя порядок расчетов в данном случае действительно был нарушен, в связи с чем суд кассационной инстанции при принятии постановления обоснованно исходил из недействительности соглашения об отступном, однако признание его таковым на основании ст. 169 ГК и применение предусмотренных этой нормой последствий является ошибочным. В данном случае подлежали применению ст. 167 и ст. 168 ГК. Поэтому Президиум ВАС отменил постановление суда кассационной инстанции в части применения последствий недействительности сделки, предусмотренных ст. 169 ГК. Такую же позицию занял ВАС РФ при рассмотрении аналогичного дела (Постановление от 14 октября 1997 г. N 3724/97).

В еще одном случае, связанном с применением ст. 169 ГК (Постановление Президиума ВАС РФ от 22 ноября 2005 N 4937/05), Президиум ВАС РФ указал, что вывод суда кассационной инстанции о том, что оспариваемый договор купли-продажи пакета акций следует рассматривать как сделку, совершенную с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, является ошибочным, поскольку ст. 169 ГК предполагает антисоциальную направленность сделки, а квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является ее цель, то есть достижение такого результата, который не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит заведомо и очевидно для участников гражданского оборота основам правопорядка и нравственности.

В Постановлении ФАС Северо-Западного округа от 17.09.2004 N А05-13151/03-24 указывается, что "основы правопорядка - это установленные государством основополагающие нормы об общественном, экономическом и социальном устройстве общества, направленные на соблюдение и уважение такого устройства, обеспечение соблюдения правовых предписаний и защиту прав и свобод граждан. Исходя из такого понимания основ правопорядка истец должен был указать, какие же именно основополагающие нормы об общественном, экономическом и социальном устройстве общества стремились нарушить стороны оспоренного им договора купли-продажи недвижимого имущества".

Перейдем к практике Верховного Суда РФ. Судебная коллегия Верховного Суда РФ, отменяя акты нижестоящих судебных инстанций (Определение от 23 апреля 1999 г. по делу N 58-В98-4), указала, в частности, что ст. 169 ГК связывает ничтожность сделки и последствия ее недействительности с наличием следующих условий: заведомой направленности сделки на нарушение основ нравственности и правопорядка и умысла у одной или обеих сторон на такие нарушения. Между тем в отменяемом решении, как отметила Судебная коллегия, не указаны конкретные основы правопорядка или нравственности, на которые посягает совершенная сделка, как и наличие на это умысла у одной или обеих сторон, от чего непосредственно зависят последствия недействительности сделки. Эта позиция Судебной коллегии представляется верной, заметим лишь, что на основы правопорядка или нравственности посягает не сделка, а действующая умышленно сторона или стороны сделки.

В другом случае (Определение от 27 мая 2003 г. по делу N 5-Г03-39) Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ, поддерживая позицию суда нижестоящей инстанции, указала, что "под публичным порядком понимаются установленные государством основополагающие нормы об общественном, экономическом и социальном устройстве общества, главные устои основ правопорядка".

Проведенный анализ практики арбитражных судов и судов общей юрисдикции позволяет сделать некоторые важные выводы. В большинстве случаев указанные суды весьма осторожно относятся к применению ст. 169 ГК. Высшие судебные инстанции исходят из того, что для применения ст. 169 ГК необходимо выявление конкретных основ правопорядка или нравственности, которым противоречит цель стороны сделки, что предполагает необходимость упоминания в судебных решениях конкретных норм, в которых эти основы закреплены. Однако при этом высшие судебные инстанции не пытаются сами, хотя бы в качестве примера, указать такие нормы. Исключением является сомнительная с точки зрения возможности отнесения ее к основам правопорядка, как будет показано выше, ст. 57 Конституции РФ.

Некоторые суждения о ст. 169 ГК высказал и Конституционный Суд РФ в Определении от 8 июня 2004 г. N 226-О (далее - Определение), отказывая в принятии к рассмотрению жалобы ОАО "Уфимский нефтеперерабатывающий завод". В своей жалобе в Конституционный Суд РФ заявитель утверждал, в частности, что ст. 169 ГК противоречит ст. 19 (ч. 1 и ч. 2), ст. 35 (ч. 3), ст. 45 (ч. 1), ст. 46 (ч. 1 и ч. 2),ст. ст. 49, 50, 52, 53, ст. 55 (ч. 2 и ч. 3), ст. 64, ст. 71 (п. п. "з" и "о") и ст. 118 (ч. 2) Конституции РФ, поскольку содержащиеся в ст. 169 ГК понятия "основы правопорядка" и "нравственность" в силу своей неопределенности создают возможность произвольного применения данной статьи, что приводит к несоразмерному ограничению прав и свобод субъектов гражданского права.

В принятии жалобы к рассмотрению Конституционный Суд РФ отказал, высказав при этом следующие суждения. Понятия "основы правопорядка" и "нравственность", как и всякие оценочные понятия, наполняются содержанием в зависимости от того, как их трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, однако они не являются настолько неопределенными, что не обеспечивают единообразное понимание и применение соответствующих законоположений. Статья 169 ГК указывает, что квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является ее цель, т. е. достижение такого результата, который не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит - заведомо и очевидно для участников гражданского оборота - основам правопорядка и нравственности. Антисоциальность сделки, дающая суду право применять данную норму ГК, выявляется в ходе судопроизводства с учетом всех фактических обстоятельств, характера допущенных сторонами нарушений и их последствий.

Как отмечается в Определении, арбитражный суд Московской области и вышестоящие судебные инстанции признали заключенные заявителем сделки ничтожными и заведомо противоречащими основам правопорядка и нравственности, поскольку они являлись мнимыми и совершались с целью неуплаты налогов нефтеперерабатывающими предприятиями, т. е. суды, принимая решения, действовали на основании статьи 169 ГК в системной связи с его статьей 170 и, следовательно, не исходили из произвольного толкования статьи 169, - они указали конкретные основания признания сделок антисоциальными и, соответственно, ничтожными.

Определение выглядят крайне неубедительным. По существу, Конституционный Суд так и не высказаться по основному вопросу - что следует понимать под основами правопорядка или нравственности. Более того, сам тезис Конституционного Суда о том, что содержание этих понятий зависит от их трактовки самими участниками гражданского оборота, свидетельствует именно об объективной неопределенности этих понятий, хотя Конституционный Суд, вопреки логике собственных доводов, необоснованно утверждает обратное. Совершенно неясно, почему Конституционный Суд упоминает в обоснование своих выводов ст. 170 ГК - ведь понятно, что любая недействительная сделка может относиться к одному из видов недействительных сделок, прямо указанных в соответствующих нормах ГК, но одновременно, при наличии указанной в ст. 169 ГК цели, подпадать под действие именно этой нормы. Впрочем, Определение вряд ли заслуживает серьезной критики, поскольку его единственным правовым последствием (в отличие от решений Конституционного Суда) является признание жалобы заявителя не подлежащей рассмотрению Конституционным Судом, а изложенные в нем соображения по поводу ст. 169 ГК носят лишь факультативный характер.

Итак, перейдем к рассмотрению вопроса о том, можно ли считать выражения "основы правопорядка" и "основы нравственности" достаточно определенными? Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, поясним, почему он ставится в отношении именно таких выражений. Дело в том, что в ст. 169 ГК речь идет о сделке, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. С точки зрения грамматики русского языка слово "основы" может в равной мере относиться как к словам "правопорядок" и "нравственность", так и только к слову "правопорядок". В зависимости от выбора одного из этих двух вариантов действие ст. 169 ГК будет распространяться соответственно только на сделки, совершенные с целью, противной основам нравственности, или на все сделки, совершенные с целью, противной нравственности.

Представляется, выбор следует сделать в пользу первого из приведенных вариантов, как в силу исключительного характера самой ст. 169 ГК, в которой гражданское законодательство принимает на себя несвойственные ему функции карательного характера (на чем более подробно мы остановимся ниже), так и в связи с невозможностью предположить, что законодатель проявляет большую заботу о нравственности, чем о правопорядке. Таким образом, с учетом употребленного в анализируемом выражении разделительного союза "или", вопрос стоит о содержании двух самостоятельных понятий - "основы правопорядка" и "основы нравственности".

Ни понятие "правопорядок", ни понятие "нравственность" не имеют нормативного определения, да оно вряд ли и возможно. Заметим лишь, что наряду с понятием "основы правопорядка" в российском законодательстве существует равнозначное понятие "публичный порядок" (ст. 1193 ГК, ст. 167 Семейного кодекса РФ), однако второе из этих понятий вряд ли помогает раскрыть содержание первого. Словарь русского языка С. И.Ожегова предлагает следующие определения существенных для применения ст. 169 ГК терминов:

правопорядок - закрепленный правовыми нормами порядок (положение, устройство) общественных отношений;

нравственность - внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек, этические нормы.

Отсюда понятие "основы правопорядка" можно было бы определить как закрепленные правовыми нормами основы устройства общественных отношений, а "основы нравственности" - как общечеловеческие, очевидные для всех нравственные правила поведения.

Исходя из предложенных определений к нормам, закрепляющим основы правопорядка, следовало бы отнести, во-первых, все нормы главы 1 Конституции РФ, которая носит название "Основы конституционного строя" (ст. ст. 1 - 16 Конституции РФ). Во-вторых, поскольку в ст. 2 Конституции РФ провозглашается, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства, то к таким нормам следует отнести и нормы главы 2 (ст. ст. 17 - 64) Конституции РФ, определяющие эти права и свободы и, таким образом, раскрывающие содержание ст. 2 Конституции РФ, а также, как следует из ст. 64 Конституции РФ, составляющие основы правового статуса личности в РФ. То, что понятие "основы правопорядка" рассматривается российским законодателем как аналогичное понятию "основы конституционного строя", подтверждается также текстом ч. 2 п. 2 ст. 1 ГК. При таком подходе понятие "основы правопорядка" получает достаточную степень определенности.

Необходимо заметить, что относительно возможности отнесения к числу норм, закрепляющих основы правопорядка, некоторых норм главы 2 Конституции РФ есть серьезные сомнения. Дело в том, что в главу 2 (видимо, по небрежности законодателя) оказались включены нормы, не соответствующие ее названию. Речь идет о ст. ст. 57, 58, 59 Конституции РФ. Эти нормы устанавливают ряд обязанностей человека и гражданина (охрана природы и окружающей среды, защита Отечества, уплата законно установленных налогов и сборов). Их содержание находится в неустранимом, как представляется, противоречии с названием главы 2 Конституции РФ, в силу чего сама возможность применения этих норм Конституции и изданных на их основе законов вызывает серьезные сомнения. К сожалению, Конституционному Суду РФ до сих пор не удалось выразить свое отношение к отмеченному противоречию, хотя вопрос о применении ст. 169 ГК, как показывает анализ судебной практики, до сих пор вставал в основном при рассмотрении дел, связанных с налоговыми правонарушениями.

Между тем неясность в вопросе о возможности отнесения правил ст. ст. 57 - 59 Конституции РФ к нормам, закрепляющим основы правопорядка, приводит к невозможности применения ст. 169 ГК в случаях, когда лицо совершает сделку с целью, противоречащей предписаниям этих конституционных норм. Ведь преследуемая лицом цель должна заведомо для него противоречить нормам, закрепляющим основы правопорядка, то есть лицо, совершающее и исполняющее сделку, должно осознавать, что цель, с которой оно совершает и исполняет сделку, не просто противозаконна, а вступает в противоречие именно с основами правопорядка. Поэтому неясность (неопределенность) в вопросе о возможности квалификации нормы в качестве закрепляющей основы правопорядка исключает применение ст. 169 ГК за отсутствием субъективного элемента в поведении лица, совершающего соответствующую сделку. Следует также, учитывая карательный (конфискационный) характер установленных в ст. 169 ГК последствий недействительности сделки, иметь в виду правило ч. 3 ст. 49 Конституции РФ, согласно которому неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Перейдем к вопросу о степени определенности понятия "основы нравственности". Здесь ситуация оказывается значительно сложнее, чем с понятием "основы правопорядка". Понятно, что общечеловеческие этические правила поведения не устанавливаются в нормативных актах, в противном случае речь шла бы уже не об этических, а о правовых нормах, а их нарушение представляло бы собой действие, противное правопорядку. В зарубежном гражданском праве часто встречаются понятия "добрая совесть", "добрые нравы", которые имеют не меньшую степень неопределенности, чем понятие "основы нравственности", другое дело, что эти понятия не применяются в качестве основания для применения санкций уголовно-правового характера.

Сегодня уже не действуют положения нормативных актов советского периода, в которых содержалась ссылка на "моральный кодекс строителя коммунизма", например, ст. 52 Кодекса о браке и семье 1969 г., п. 2 раздела I Устава средней общеобразовательной школы, утв. Постановлением Совета Министров СССР от 8 сентября 1970 г. N 749, и др. В советский период каждый человек предполагался получившим воспитание в духе морального кодекса строителя коммунизма" и, в силу этого, имеющим представление о соответствующих основных нравственных ценностях.

В действующих в настоящее время нормативных актах не встречается упоминание о моральном кодексе строителя коммунизма, как и о любом ином моральном кодексе, общем для всего российского общества. В то же время в действующих российских нормативных актах встречается указание на принцип приоритета общечеловеческих ценностей (перечень которых не раскрывается) в различных областях общественных отношений, в частности, в государственной политике в области образования (например, ст. 2 Закона РФ "Об образовании" от 10 июля 1992 г.).

Получившим широкое распространение источником этических норм являются религиозные догматы. Содержащиеся в них основные предписания о нравственных принципах, как представляется, сходны для всех религий. Однако для рассмотрения этих предписаний в качестве основ нравственности в том или ином государстве и обществе необходимо, чтобы сама идея Бога (Создателя, Творца) не была чуждой такому государству и обществу. Подчеркнем, что речь идет не об установлении какой-либо определенной религии в качестве обязательной, а именно об одобрении или, по крайней мере, допущении (неотрицании) идеи существования Бога, поскольку только в этом случае возможно восприятие религиозных догматов в качестве источников принимаемых всем обществом основных общечеловеческих нравственных принципов (основ нравственности, если применять терминологию ст. 169 ГК).

Так, например, согласно первой поправке к Конституции США конгрессу запрещено издание законов, устанавливающих или запрещающих какую-либо религию. Вместе с тем общая идея Бога и соответствующие этой идее нравственные ценности должны предполагаться принимаемыми американским государством и обществом. Такой вывод можно сделать из содержания документа, явившегося основанием возникновения государственного суверенитета США - Декларации независимости от 4 июля 1776 г., где от лица народа Соединенных Штатов, в частности, объявляется, что "мы считаем самоочевидными истины: что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами...", а также упоминается о праве народа на "самостоятельное и независимое положение, на которое он имеет право согласно законам природы и ее Творца".

В преамбуле Основного закона Федеративной Республики Германии указывается, что германский народ принял Основной закон в силу своей учредительной власти, "сознавая свою ответственность перед Богом и людьми". Согласно правилу абз. 3 ст. 7 Основного закона религиозное обучение является в государственных школах ФРГ, за исключением неконфессиональных, обязательным предметом.

Часть 1 ст. 3 Конституции Греции устанавливает, что "Господствующей в Греции религией является религия восточноправославной церкви Христовой", а ч. 3 той же статьи предписывает сохранять неизменным текст Священного писания.

Как в этом отношении обстоит дело в российском обществе и государстве, являющемся, согласно ч. 1 ст. 14 Конституции РФ, светским, где никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, каким должно предполагаться их отношение к идее Бога? Позволяет ли российское законодательство с достаточной определенностью ответить на этот вопрос? Возможно, ответ на эти вопросы окажется для читателя неожиданным (по крайней мере таким он оказался для самого автора), но по крайней мере один нормативный акт, причем весьма высокого уровня, позволяющий положительно ответить на поставленные вопросы, в составе российского законодательства существует. Речь идет о тексте Государственного гимна Российской Федерации.

В соответствии с ч. 1 ст. 70 Конституции РФ описание Государственного гимна РФ устанавливается федеральным конституционным законом. Федеральным конституционным законом "О Государственном гимне Российской Федерации" от 25 декабря 2000 г. (далее - ФКЗ) утвержден и включен в ФКЗ в качестве приложения 2 текст Государственного гимна РФ (слова С. В. Михалкова). В тексте Государственного гимна применительно к России используется выражение "Хранимая Богом родная земля!". Таким образом, в российский Федеральный конституционный закон оказалось включено, посредством использования поэтического произведения, каковым, согласно ст. 2, является текст Государственного гимна, утверждение о признании и одобрении факта охраны России Богом. Отсюда следует, что российское государство и общество, по крайней мере, не отвергают саму идею Бога и, следовательно, такие понятия как, "основы нравственности", "общечеловеческие ценности", могут предполагаться совпадающими с основными предписаниями религиозных учений, определяющими этические принципы поведения человека. Предложенный подход к содержанию понятия "основы нравственности" позволяет внести и в это понятие достаточную для применения ст. 169 ГК степень определенности.

В заключение рассмотрим еще один вопрос, связанный с применением ст. 169 ГК. Как отмечалось, предусмотренные этой нормой последствия носят явно выраженный конфискационный характер, что наглядно подтверждается определением конфискации имущества, установленным в ст. 243 ГК. Согласно этой норме, под конфискацией понимается безвозмездное изъятие имущества у собственника по решению суда в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения. При этом применение предусмотренных ст. 169 ГК конфискационных последствий влечет не действие в виде совершения сделки с антисоциальной целью, а действие в виде исполнения такой сделки.

Наличие умысла на достижение антисоциальной цели представляет собой необходимый для применений ст. 169 ГК субъективный элемент поведения лица, исполняющего антисоциальную сделку. Однако необходимым признаком любого правонарушения (преступления, административного правонарушения, гражданско-правового деликта) является и объективный элемент, то есть причинение или создание опасности причинения исполнением сделки вреда охраняемым законом объектам (интересы государства, права и законные интересы других лиц). Поэтому для применения предусмотренных ст. 169 ГК конфискационных последствий должно быть доказано наличие обоих элементов правонарушения; недоказанность наличия любого из них должна влечь отказ в применении таких последствий.

Название документа