Договор дарения акций закрытых акционерных обществ: актуальные вопросы правоприменительной практики

Проблемы реализации преимущественного права участников закрытых акционерных обществ на приобретение акций при их отчуждении в последнее время все чаще становятся предметом споров и судебных разбирательств. Тем не менее, как показывает анализ судебной практики по делам данной категории, суды весьма различно подходят к квалификации совершаемых сторонами сделок, что приводит к отсутствию единства в принимаемых судами актах. Причину подобной ситуации, на наш взгляд, следует искать не только в неясности формулировок закона, но и в недостаточности, противоречивости официальных разъяснений о практике применения Федерального закона "Об акционерных обществах", даваемых Высшим Арбитражным Судом РФ.

Иным фактором, обусловливающим трудности правоприменительной практики, является то обстоятельство, что нередко выяснение правовой природы спора выходит за рамки собственно исследования гражданско-правовых отношений и требует комплексного подхода к анализу всех элементов конкретного дела, в том числе и с позиций финансового, административного, трудового законодательства.

В качестве примера, наглядно иллюстрирующего неоднозначность трактовки судами положений о преимущественном праве участников ЗАО, можно привести одно из показательных, на наш взгляд, дел данной категории, имевших место в судебной практике*(1).

Е., не являясь акционером ЗАО 03.06.04 получил от ОАО в качестве ценного подарка за большой личный вклад в качественное и результативное выполнение работ 70 штук обыкновенных акций ЗАО. Между Е. и М. 08.10.04 был заключен договор дарения, в соответствии с которым Е. безвозмездно передал М. (не являвшемуся до этого акционером ЗАО) 20 акций ЗАО. 12.10.04 между ОАО и М. был заключен договор купли-продажи 360 акций ЗАО.

ЗАО обратилось в суд с иском о признании недействительными сделок дарения акций между ОАО и Е., Е. и М. в связи с их притворностью (п. 2 ст. 170 ГК РФ). Арбитражный суд первой инстанции в удовлетворении исковых требований отказал, отметив безвозмездный характер заключенных сделок. Арбитражный суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции отменил, иск удовлетворил. Постановлением арбитражного суда кассационной инстанции постановление арбитражного суда апелляционной инстанции было оставлено в силе.

В качестве основания для отказа в удовлетворении кассационной жалобы ОАО судом кассационной инстанции было указано, что получение Е. 70 акций ЗАО и последующее дарение им 20 акций М. являются "действиями, направленными на то, чтобы М. стал акционером ЗАО, а затем, путем лишения акционеров ЗАО и самого ЗАО преимущественного права на покупку, приобрел 380 акций ЗАО по цене ниже рыночной".

Суд указал, что сделка по безвозмездному отчуждению ОАО 70 акций ЗАО в пользу Е. и сделка по безвозмездному отчуждению Е. 20 акций ЗАО в пользу М. были совершены с целью прикрыть отчуждение 380 акций ЗАО М. по цене ниже рыночной.

Критериями, свидетельствующими о притворности сделок дарения, были названы низкая цена акций ЗАО по договору купли-продажи между ОАО и М. относительно имевших место ранее предложений, а также незначительные сроки между всеми сделками.

Предусмотренные ст. 7 Федерального закона "Об акционерных обществах" ограничения в отношении отчуждения акций закрытых акционерных обществ являются одной из главных особенностей данного типа хозяйственных обществ. Попытаемся разобраться на приведенном примере в некоторых правовых аспектах установленных ограничений.

Преимущественное право приобретения акционерами закрытых акционерных обществ акций, продаваемых другими акционерами, закреплено п. 3 ст. 7 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. 2N08-ФЗ "Об акционерных обществах". Подпунктом 8 п. 14 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 ноября 2003 г. N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах" было дано разъяснение о том, что предусмотренное Законом об акционерных обществах преимущественное право приобретения акций не применяется в случаях безвозмездного отчуждения их акционером (по договору дарения) либо перехода акций в собственность другого лица в порядке универсального правопреемства. Вместе с тем указанным постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ особо отмечено, что в случае предоставления доказательств о возмездном характере договора безвозмездного отчуждения акций (дарения), заключенного участником общества с третьим лицом, такой договор является притворной сделкой (п. 2 ст. 170 ГК РФ), а к самой возмездной сделке, с учетом ее существа, применяются правила, регулирующие соответствующий договор.

Исходя из приведенных разъяснений можно сделать следующие выводы:

1. Право на обращение в суд с иском о признании ничтожной сделки безвозмездного отчуждения (дарения) акций закрытого акционерного общества принадлежит только заинтересованному лицу, каковым является лицо, имеющее преимущественное право на приобретение акций. Необходимо отметить, что хотя законом прямо и не предусмотрено признание сделки недействительной (ничтожной) в судебном порядке, любое заинтересованное лицо вправе обратиться с таким иском в суд*(2). По смыслу закона право на судебную защиту непосредственно закреплено лишь в отношении применения последствий недействительности ничтожной сделки (ст.166, 181 ГК РФ). В то же время на практике в подавляющем большинстве случаев вопрос о применении последствий недействительности ничтожной сделки неотъемлемо связан с оценкой самой сделки, в силу чего лица, считающие свои права нарушенными, вынуждены с помощью суда подтвердить недействительность таких сделок. При этом лицо, обращающееся в суд с иском о признании сделки недействительной (ничтожной), обязано доказать свою заинтересованность, основанную на нормах закона.

Изложенное позволяет сделать вывод, что само ЗАО может обратиться в суд с иском лишь в том случае, если уставом общества предусмотрено его преимущественное право приобретения акций, продаваемых акционером (абзац 3 п. 3 ст. 7 Федерального закона "Об акционерных обществах"). В остальных случаях общество не является по смыслу закона заинтересованным лицом, в силу чего право на обращение в суд с иском о признании сделки дарения акций ничтожной (притворной) и применении последствий недействительности ничтожной сделки будет принадлежать исключительно самим участникам закрытого акционерного общества.

2. Ничтожной (притворной) может являться лишь гражданско-правовая сделка. К имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой (включая административные, трудовые отношения*(3)), которые послужили основанием для возникновения права собственности на акции у третьих лиц (п. 1 ст. 8 ГК РФ), механизм признания сделки недействительной и применения последствий недействительности сделки, заложенный ст. 166, 167 ГК РФ, не может быть применен, если иное не предусмотрено законодательством.

Собственно говоря, имущественные отношения, возникающие на основе властного подчинения одной стороны другой, в строгом понимании не являются гражданско-правовыми в принципе, что вполне логично исключает и возможность их регулирования (в том числе оспаривания на предмет недействительности) на основе предусмотренных гражданским законодательством средств и способов.

3. В случае наличия нескольких сделок безвозмездного отчуждения акций оценка их правового характера с точки зрения недействительности (притворности) должна быть осуществлена применительно к каждой сделке самостоятельно. Законодательством об акционерных обществах предусмотрен ограниченный перечень случаев, при которых допускается рассмотрение ряда сделок в их совокупности (сделки с заинтересованностью, крупные сделки). Таким образом, при разрешении спора судом должно быть установлено, что каждая из сделок была направлена на иную цель, нежели та, которая имела место при волеизъявлении, при этом каждой из сделок свойствен возмездный характер (ст. 423 ГК РФ). Теоретически возможна ситуация, при которой несколько сделок дарения акций между различными сторонами в совокупности представляют собой элементы одной многосторонней сделки, о чем может свидетельствовать их однородный субъектный состав, одновременный характер, единство целей сторон. Однако на практике доказательство многосторонней природы сделки в условиях существования отдельных договоров представляется фактически неосуществимым.

Примечательно, что имеющаяся немногочисленная судебная практика по оспариванию нескольких сделок дарения акций закрытых акционерных обществ свидетельствует о том, что суды не склонны рассматривать "серию" сделок безвозмездного отчуждения акций в условиях отсутствия доказательств о встречном предоставлении в качестве единого целого элементов одной комплексной многосторонней сделки и на этом основании отказывают в удовлетворении исков о признании их притворными*(4).

4. По сделке дарения акций, имеющей притворный характер, встречное предоставление дарителю должно следовать именно от одаряемого. Доказанный в ходе судебного рассмотрения дела факт возмездного предоставления, полученного от иных лиц (например, дарение в виде передачи имущества или освобождения от обязанностей), может быть признан собственно встречным и тем самым может свидетельствовать о возмездности и соответственно притворности сделки дарения акций, а также о взаимосвязи нескольких сделок дарения лишь в случае однозначного вывода о единстве целей таких сделок и их субъектного состава. В частности, на притворность сделки дарения может указывать такая ситуация, когда А получает в дар акции ЗАО от Б, при этом одновременно А уступает В имевшееся у него до дарения право требования к Б, после чего Б прощает А его долг.

В приведенных случаях встречное предоставление может иметь как денежную, так и неденежную форму. Следует иметь в виду, что в качестве встречного предоставления при наличии определенных обстоятельств могут быть расценены и некоторые способы прекращения обязательств (к примеру, отступное, прощение долга*(5)).

5. Оценка правомерности сделки, заключенной сторонами, по искам о признании ее ничтожной (притворной) неотъемлемо связана с оценкой ее содержания, а также той юридически значимой цели, на которую фактически была направлена воля сторон прикрываемой сделки. При этом применительно к случаям дарения акций закрытых акционерных обществ необходимо подчеркнуть, что прикрываемая дарением сделка является именно гражданско-правовой сделкой, носящей возмездный характер, свойственный договору купли-продажи, мены.

Притворная сделка дарения акций закрытого акционерного общества третьим лицам влечет нарушение преимущественного права на приобретение акций лишь в случае, если прикрываемая ею сделка является сделкой купли-продажи. Кроме того, следует согласиться с мнением ряда авторов*(6), полагающих, что помимо случаев купли-продажи акций преимущественное право приобретения акций распространяется также и на договор мены, что вытекает из смысла п. 2 ст. 567 ГК РФ. Аналогичные выводы о правовой природе договора мены применительно к рассматриваемому вопросу имеют место и в судебной практике*(7).

Следует отметить ряд моментов, связанных с встречающимся расширительным толкованием норм законодательства о порядке реализации преимущественного права.

При исследовании правомерности сделок по отчуждению акций в качестве договора мены применяются общие положения о мене, в том числе в случаях, когда договор не может рассматриваться как договор мены*(8), что влияет и на оценку такой сделки с точки зрения соблюдения преимущественных прав участников ЗАО. Справедливости ради следует отметить, что практически во всех подобных случаях имеет место смешанный договор с элементами договора купли-продажи. Соответственно "сделки мены" акций, к примеру, на услуги, уступку права требования должны признаваться нарушающими преимущественные права иных участников ЗАО на приобретение акций, но не недействительными.

Иногда встречается мнение, что внесение имущества (в том числе акций) в уставный капитал обществ по своей правовой природе также носит характер мены*(9), что в свете изложенного ставит вопрос о возможности распространения порядка соблюдения преимущественного права и на данные случаи. Тем не менее имеющиеся немногочисленные судебные прецеденты подобного рода свидетельствуют о буквальном толковании судами норм закона и неприменении преимущественного права приобретения акций в подобных ситуациях*(10). Таким образом, в соответствии с законодательством внесение участником ЗАО принадлежащих ему акций в качестве вклада в уставный капитал создаваемого общества не влечет нарушения преимущественного права иных акционеров ЗАО.

6. При рассмотрении споров по искам о признании недействительными (притворными) сделок безвозмездного отчуждения акций закрытых акционерных обществ третьим лицам необходимо оценивать совершенные сделки исходя из их содержания. Имеющиеся в договорах дарения, передаточных распоряжениях ссылки на указание номинальной стоимости отчуждаемых акций (включая возможные опечатки в тексте договора), название договора безвозмездного отчуждения акций как "договора купли-продажи" сами по себе не свидетельствуют о том, что фактически сторонами была заключена возмездная сделка, повлекшая нарушение преимущественного права акционеров*(11).

7. При наличии оснований, свидетельствующих о притворном характере сделки дарения акций, судом в мотивировочной части решения должна быть дана четкая оценка правомерности (неправомерности) сделки, которую стороны действительно имели в виду, а также указаны обстоятельства, положенные в основу таких выводов.

В ряде случаев отчуждение акций ЗАО, независимо от того, каким путем оно осуществляется, представляет собой ничтожную сделку. В качестве примера можно привести ситуации: договор дарения акций заключается в условиях отсутствия государственной регистрации отчета об итогах выпуска ценных бумаг (ст. 168 ГК РФ, п. 1 ст. 25.6 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг"), между коммерческими организациями в нарушение требований ст. 575 ГК РФ*(12), совершение сделки недееспособным лицом (ст. 171 ГК РФ) и т.д. Следует отметить, что в случае ничтожности сделки по отчуждению акций ЗАО третьим лицам, независимо от того, была ли она прикрыта иной сделкой (например, дарением) либо представляла собой самостоятельный договор (купля-продажа, мена), нарушения преимущественного права не происходит, так как ничтожная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения. Соответственно в данном случае исключается и возможность предъявления акционерами, самим ЗАО иска о переводе на них прав и обязанностей покупателя в соответствии с п. 3 ст. 7 Федерального закона "Об акционерных обществах"*(13).

Вернемся к приведенному в начале статьи примеру. Как можно отметить, при исследовании обстоятельств спора судами был сделан вывод о том, что в качестве прикрываемой сделки при премировании Е. акциями ЗАО и дарении акций между Е. и М. выступало "создание условий, при которых М. стал акционером ЗАО"(именно такая формулировка использована в постановлении суда апелляционной инстанции). Таким образом, фактически недействительность сделок была установлена судом исходя из их предполагаемого мотива, а не оценки свидетельств о воле и волеизъявлении сторон, что идет вразрез с основами гражданско-правовой теории сделок*(14).

Отсутствие доказательств встречного предоставления по сделке дарения акций должно однозначно расцениваться как подтверждение безвозмездного характера сделки и соответственно при отсутствии прочих оснований недействительности сделок, их правомерности*(15). Лишь в некоторых случаях такие обстоятельства, как минимальный промежуток времени между сделками, с учетом природы отношений (например, по кредитным договорам, обеспеченным залогом) могут косвенно свидетельствовать о притворности сделок*(16). Однако безвозмездный характер сделок дарения в принципе исключает подобные ситуации. В целом оценка сделок дарения акций с позиций их мотива, "условий, при которых лица становятся акционерами", свидетельствует о весьма опасных тенденциях в правоприменительной практике, способных оказать самое негативное влияние на становление и развитие цивилизованных корпоративных отношений.

Следует обратить внимание и на имевшую место в приведенном примере своеобразную оценку трудовых отношений с позиций гражданского законодательства. Премирование Е. ценным подарком (акциями ЗАО) в соответствии со ст. 191 Трудового кодекса РФ было расценено судом как гражданско-правовой договор дарения, что повлекло возможность применения к нему положений о недействительности сделки. При этом суд указал, что личные качества Е. свидетельствуют о необоснованности его премирования.

Как уже отмечалось, имущественные отношения, основанные на административном или ином властном подчинении сторон, не регулируются гражданским законодательством (п. 3 ст. 2 ГК РФ). Вместе с тем, в соответствии с п. 1 ст. 8 ГК РФ данные отношения наряду со сделками могут самостоятельно выступать в качестве оснований возникновения гражданских прав и обязанностей. Для трудовых отношений, складывающихся между работником и работодателем в ходе реализации работником своей трудовой функции, свойственна особая специфика, выражающаяся в наличии целого ряда императивных правил о дисциплине труда, порядке привлечения к ответственности и порядке поощрения работников, нормировании времени работы и отдыха и т.д. Более того, при коллизии смежных правоотношений (гражданских и трудовых) приоритет отдан именно последним, что выражается, в частности, в возможности признания при определенных условиях гражданско-правового договора трудовым.

Изложенное позволяет утверждать, что внешнее сходство как компенсационных, так и стимулирующих поощрений работника в виде ценного подарка в соответствии со ст. 191 ТК РФ и договора дарения (ст. 572 ГК РФ) не должно влечь их отождествления, в силу чего поощрение не может рассматриваться в качестве гражданско-правовой сделки со всеми вытекающими отсюда последствиями*(17).

Следует отметить, что выводы судебных инстанций, аналогичные приведенным, - не такая уж редкость в судебной практике*(18). При этом в качестве обоснования притворности сделок дарения суды используют в том числе и тот аргумент, что между сторонами по договору дарения отсутствуют какие-либо родственные связи, тем самым ставя под сомнение одну из основ гражданского оборота - свободу договора (ст. 1, 421 ГК РФ) и волеизъявления собственника (п. 2 ст. 209 ГК РФ).

Как правило, любой факт безвозмездного отчуждения акций закрытого акционерного общества третьим лицам, не являющимся его акционерами, зачастую влечет негативное отношение к таким сделкам и вызывает подозрение со стороны акционеров об их притворном характере. Более того, при наличии конфликта между акционерами ЗАО разъяснение, данное в подп. 8 п. 14 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 ноября 2003 г. N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах", в ряде случаев расценивается заинтересованными акционерами как основание для оспаривания сделок дарения, в результате которых участниками общества стали новые лица. А возможность вполне логичного требования акционера, вытекающего из признания сделки дарения акций ничтожной, о переводе на него прав и обязанностей покупателя по совершенной с третьим лицом "прикрываемой" сделке (купле-продаже) в условиях пропуска акционером специального трехмесячного срока исковой давности (п. 3 ст. 7 Федерального закона "Об акционерных обществах") делает очень привлекательной данную схему*(19).

Причиной подобного отношения к сделкам дарения акций закрытых акционерных обществ, на наш взгляд, являются многочисленные случаи враждебных поглощений компаний и связанных с ними злоупотреблений. Следует отметить, однако, что нередко злоупотребления акционерами предоставленным им правом имеют место и без каких-либо достаточных оснований, в результате чего подвергается сомнению закрепленное в п. 2 ст. 209 ГК РФ и п. 3 ст. 7 Федерального закона "Об акционерных обществах" право акционера самостоятельно распоряжаться имеющимися акциями путем их дарения.

В судебной практике встречаются случаи, когда судами весьма поверхностно оценивается характер заключенных сделок дарения акций, не полностью исследуются вопросы их правовой природы, в качестве доказательств используются сведения об обстоятельствах, которые по смыслу закона не могут обусловливать юридическую сущность сделок (родственные отношения, временные промежутки между сделками, предполагаемые мотивы сделок и др.), что оказывает негативное влияние на развитие гражданского оборота.

В свою очередь, судебная практика, а также недостаточность разъяснений Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ о природе преимущественного права в закрытых акционерных обществах дают дополнительные основания для новых витков многочисленных корпоративных войн, фактического передела собственности, причем внешне вполне законными способами. В подобных условиях правовые гарантии, предоставленные акционерам, рискуют приобрести характер лишь сугубо декларативных начал, не отвечающих потребностям цивилизованного рынка.

Вместе с тем представляется, что причина отсутствия единства в правоприменительной практике связана не только с противоречивостью разъяснений вопросов реализации преимущественного права акционерами ЗАО со стороны высших судебных инстанций. Корни указанной проблемы, на наш взгляд, следует искать в законодательном закреплении данного института. К сожалению, механизм осуществления преимущественного права, предусмотренный п. 3 ст. 7 Федерального закона "Об акционерных обществах", не гарантирует эффективной защиты прав участников гражданских правоотношений. Заинтересованные лица в условиях существования возможности обхода преимущественных прав путем дарения акций относительно легко могут получить контроль над обществом. При этом отсутствие признаков возмездности дарения снимает все возможные вопросы о притворности подобных сделок. Внешние признаки мнимости дарения (по существу, часто дарение акций ЗАО третьему лицу в рассматриваемых случаях направлено именно на создание видимости для акционеров общества) на практике вряд ли могут быть подтверждены конкретными доказательствами, что сводит на "нет" данный способ защиты. В то же время акционер, в действительности имеющий намерение именно подарить принадлежащие ему акции, почти всегда рискует быть втянутым в продолжительные затратные судебные процессы, что препятствует реализации предоставленного ему законом права.

В подобных условиях ряд авторов не без оснований считает, что в настоящее время требуется решить вопрос о том, необходимо ли в принципе такое "половинчатое" преимущественное право, реально не подкрепленное силой закона*(20).

На наш взгляд, одним из вариантов исправления сложившейся ситуации может служить внесение изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах", предусматривающих повышение контроля за отчуждением акций третьим лицам со стороны самого общества по аналогии с положениями п. 4 ст. 21 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью"(в части способов отчуждения акций, возможности ограничений по отчуждению акций в случаях, предусмотренных уставом общества). В пользу данного вывода свидетельствует, в частности, тот факт, что количество судебных споров по сходным основаниям в отношении реализации преимущественного права участников обществ с ограниченной ответственностью значительно меньше, что косвенно говорит и об эффективности подобного способа регулирования.

А.С. Пышкин,

старший юрисконсульт ООО "Консалтинг Плюс"

"Правосудие в Поволжье", N 2, март-апрель 2006 г.