Об идеологическом аспекте учения о гражданском правонарушении

ОБ ИДЕОЛОГИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ УЧЕНИЯ О ГРАЖДАНСКОМ ПРАВОНАРУШЕНИИ

С. А. ПАРАСКЕВОВА

Параскевова С. А., кандидат юридических наук.

Современная общетеоретическая концепция правонарушения позволяет обратить внимание на следующее обстоятельство: все авторы, пишущие о правонарушениях, предпринимают попытку раскрыть сущность последнего, ибо "сущность - это главная, внутренне присущая правонарушению характеристика, которая позволяет выделить его среди иных актов поведения, указывает на его родовые свойства и признаки" <1>. -------------------------------- <1> Теория права и государства: Учебник / Под ред. В. В. Лазарева. М., 1996. С. 234 (автор раздела - В. И. Гойман).

Поскольку сущность представляет собой совокупность таких свойств предмета, без которых он не способен существовать и которые определяют все остальные его свойства <2>, сущностью правонарушения следует признать некие "неизменно пребывающие" в нем свойства, без которых этого "предмета" (явления) просто не существует. Но где искать это "неизменно пребывающее", если "в царстве природы" ничего того, что мы именуем правонарушением, не существует и вывести его из "законов природы" невозможно <3>. -------------------------------- <2> Философия: Энциклопедический словарь / Под ред. А. А. Ивина. М., 2004. С. 841. <3> В этой связи нельзя не привести высказывание выдающегося немецкого правоведа Г. Радбруха, который, исходя из установки, что право, как любое иное творение человеческого разума, может быть понято только оценочным путем, а инстинктивное, лишенное оценки суждение о праве или каком-либо правовом явлении невозможно, писал: "Естественнонаучный анализ преступления, который стремились использовать в уголовной антропологии, возможен лишь в том случае, если понятию преступления, относящемуся к категории правовой ценности, предшествовало бы понятие преступления в царстве природы. Произошло бы самое настоящее чудо, неожиданное частотное сочетание двух в принципе несовместимых подходов, если бы такие понятия, как право или преступление, относящиеся к категории ценностных, совпадали с естественнонаучным понятием, выводимым из слепых "законов природы" (wertblind) и лишенном ценностных критериев" (Радбрух Г. Философия права. М., 2004. С. 16).

Правонарушение - это ценностное понятие, для его определения необходимы ценностные критерии, оценки, а, как известно, эти оценки в историческом процессе постоянно изменяются. Мы не можем сказать, что на протяжении правового развития в явлении, называемом гражданским правонарушением, присутствует неизменная "правовая" сущность, поскольку одно и то же деяние то признается гражданским правонарушением, то не признается, переходя либо в разряд преступлений, либо в разряд правомерных действий. "Исходными и определяющими для понимания сущностного в правонарушении являются ПРЕДСТАВЛЕНИЯ (выделено мной. - Автор) о том, что оно характеризуется общественной вредностью и противоправностью" <4>, - утверждает В. И. Гойман и тем самым сводит на нет ранее процитированное его же утверждение о том, что сущность - это "внутренне присущая правонарушению характеристика". Представления не могут быть неизменными и давать критерии чего бы то ни было "неизменно пребывающего", поскольку представления - это элемент мышления, осуществляющий "более или менее свободную переработку восприятий" <5>. Представления выражаются в суждениях, облеченных в форму познавательного высказывания, и обусловлены идеями, поскольку "идея предсуществует везде, где суждения (субъективные, ибо существуют лишь субъективные суждения) высказываются в объективной форме" <6>. Поэтому те или иные представления, в том числе и о правонарушении, всегда являются отражением идеологии. В этой связи оценка любого правового явления - это оценка идеологическая. И в этом плане можно (и нужно!) говорить об идеологии российского права и отдельных его отраслей, формируемой в доктрине и отражаемой в законодательстве. Очевидно, что идеология различных отраслей правовой системы будет различной, своей собственной. И хотя всем отраслям права и присущи некоторые общие идеологические моменты, но о совпадении их идеологий говорить нет оснований. -------------------------------- <4> Теория права и государства / Под ред. В. В. Лазарева. С. 234. <5> Философский энциклопедический словарь. С. 361. <6> Там же. С. 170.

Положения об идеологии можно распространить не только на отрасли в целом, но и на отдельные их институты. Так, можно говорить об идеологии уголовно-правовой ответственности и идеологии гражданско-правовой ответственности и т. д., а также об идеологической оценке тех или иных отраслевых понятий и явлений. Сказанное можно проиллюстрировать оценкой такого явления, как гражданское правонарушение, поскольку это понятие является одним из наиболее "идеологизированных", причем таких, в которых трудно разграничить уголовно-правовые или гражданско-правовые компоненты оценки явления <7>. -------------------------------- <7> Так, В. А. Хохлов пишет о смешении идеологических установок в оценке правонарушения: "Решение вопроса о том, является ли соответствующее деяние уголовным правонарушением (преступлением) либо это гражданско-правовой проступок, - прерогатива законодателя; никакого ясного критерия, который бы существовал объективно, за все годы исследования пограничной зоны между преступлениями и проступками обнаружить не удалось. Используемые для квалификации уголовного деяния термины "характер", "общественная опасность", "значимость", без всяких сомнений, субъективны в том смысле, что представляют собой лишь реакцию политической власти на актуальность соответствующих нарушений" (Хохлов В. А. Гражданско-правовая ответственность за нарушение договора: Дис. ... д. ю.н. Самара, 1998. С. 125).

Так, И. А. Покровский, отмечая, что обязательства из правонарушений являются исторически древнейшим видом обязательств, указывал, что в древнейшие времена обязательства из правонарушений преследовали двоякую цель: с одной стороны, возмещение причиненного вреда, а с другой - имущественное наказание правонарушителя. Если правонарушение влекло за собой штраф, то в этом штрафе сливались и вознаграждение за вред, и кара. Однако по мере эволюции эта вторая, карательная, функция отпадает, переходя в область уголовного права, а для гражданского права остается только первая функция - возмещение причиненного вреда <8>. Наиболее ценным во взгляде И. А. Покровского на эту проблему является его указание на цели, задачи и начала правового регулирования в двух различных областях права - публично-правового (уголовного) и частноправового (гражданского) - а, по существу, раскрытие рассматриваемого нами идеологического аспекта изучения гражданского правонарушения. И. А. Покровский подчеркивал: "Там, в области наказания, необходимо считаться со степенью опасности деяния для всей общественной жизни, со степенью "злой воли" преступника; там может быть речь о помиловании его и т. д.; здесь, в области гражданского права, мы имеем дело только с частным вредом, причиненным одним лицом другому, и нашей задачей является принятие мер для возмещения этого вреда, для устранения вредных последствий неправомерного деяния в сфере частных интересов потерпевшего" <9>. Таким образом, И. А. Покровский связывал различие между уголовным и гражданским правонарушениями со степенью "напряженности" социальной сферы на том или ином участке правового поля, со "злонамеренностью" противостояния субъектов, а по сути, с силой остроты противостояния. -------------------------------- <8> См.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 276. <9> Там же.

Исследуя соотношение между уголовным преступлением и гражданским правонарушением, Г. Ф. Шершеневич полагал, что различие между ними состоит в том, что "в первом недозволенное действие оценивается с точки зрения преступника, а во втором - с точки зрения потерпевшего; в преступлении важна главным образом внутренняя сторона - намерение совершившего, в гражданском правонарушении важна главным образом внешняя сторона - величина причиненного вреда" <10>. Наказание, налагаемое на преступника, - подчеркивал Г. Ф. Шершеневич, - соответствует степени его виновности, "напряжению его злой воли" или размеру неосторожности. В гражданском же праве, где главным является вопрос о вознаграждении за вред, причиненный потерпевшему, "важен только факт виновности и безразлична ее степень"; поэтому гражданское правонарушение "имеет место не только там, где действие наказуемо, но и там, где оно, не будучи наказуемо, нарушает субъективное право и причиняет имущественный вред" <11>. Г. Ф. Шершеневич подчеркивал, что "наказание предполагает непременно преступление - без уголовного правонарушения нет уголовной ответственности... Напротив, гражданская ответственность устанавливается иногда за пределами гражданского правонарушения" <12>. -------------------------------- <10> Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 512 - 513. <11> Там же. С. 508. <12> Шершеневич Г. Ф. Общая теория права: В 2 т. Т. 2. М., 1995. С. 269.

М. М. Агарков отмечал, что "в области гражданского права в вопросе об обязательствах возмещения причиненного вреда мы постоянно встречаемся с перенесением взглядов, которые развивались в области уголовного права" <13>, и признавал неприемлемым подобное положение вещей. Он утверждал, что обязательства из причинения вреда являются самостоятельным институтом гражданского права, а разграничение между ответственностью в гражданском праве и ответственностью в праве уголовном следует проводить, исходя из задач, стоящих перед той и другой отраслью. Уголовная ответственность имеет целью воздействие на преступника, говорил М. М. Агарков, а "сам по себе уголовный закон не имеет в виду возмещение вреда потерпевшему даже тогда, когда действующий УК... говорит о возложении на лицо, совершившее преступное деяние, обязанности возместить причиненный вред. Уголовный закон смотрит на эту обязанность как на меру воздействия на того, кто совершил преступное деяние, проблема же возмещения остается вне поля его зрения" <14>. Задачей же института обязательств из причинения вреда является возмещение потерпевшему причиненного вреда, поэтому ученый особо подчеркивал, что рассматриваемый гражданско-правовой институт не может выполнять чуждых ему функций и заменять собой уголовную ответственность. -------------------------------- <13> Агарков М. М. Проблема обязательств из причинения вреда. Содоклад на Первой научной сессии ВИЮН // Агарков М. М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. II. М., 2002. С. 219. <14> Там же. С. 220.

Ю. Х. Калмыков хотя и отмечал, что "ответственность по гражданскому праву, так же как и ответственность по уголовному праву, преследует цели воспитания правонарушителя", тем не менее указывал, что "в уголовном праве решение вопроса о возможности возложения ответственности на нарушителя, а также вопроса об объеме этой ответственности во многом зависит от общественной опасности субъекта правонарушения. Этого нельзя сказать применительно к гражданскому праву. Ни возложение ответственности, ни ее размер не зависят здесь от каких-либо качеств правонарушителя. Вопрос о возможности привлечения лица к гражданско-правовой ответственности зависит лишь от наличия вреда, противоправности, причинной связи и вины. Вопрос об объеме возмещения зависит только от размера причиненного ущерба" <15>. -------------------------------- <15> Калмыков Ю. Х. Об элементах состава гражданского правонарушения // Калмыков Ю. Х. Избранное: Труды. Статьи. Выступления. М., 1998. С. 14.

Приведенные взгляды дают основание для вывода, что в уголовном праве главное заключается в правонарушителе: его поведении, "напряжении его злой воли", его "злонамеренности" и соответственно отношении общества к этой "злонамеренности", в то время как в гражданском праве о "злонамеренности" можно говорить только в отдельных случаях, а фигура правонарушителя в целом утрачивает свои "устрашающие" очертания. Однако следует ли из этого, что необходимо абстрагироваться от того факта, что гражданское правонарушение "принадлежит к патологическим явлениям гражданского оборота" <16> и по большому счету представляет собой социальное зло? -------------------------------- <16> Синайский В. И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 175.

Очевидно, что полностью абстрагироваться от этого не удастся никому. Одним исследователям - по причине того, что смотреть на гражданское правонарушение с уголовно-правовых позиций как на "общественно опасное деяние" принято; эта точка зрения превалировала в прошлом столетии. Так, О. Ю. Автаева, которая ищет социальную сущность гражданского правонарушения в общественной опасности, пишет: "Общественная опасность гражданских правонарушений проявляется в деянии правонарушителя, его последствиях и в этом качестве носит объективный, т. е. независимый от сознания характер" <17>. (Подчеркнем, вряд ли "независимый от сознания". От сознания правонарушителя - возможно, но не от сознания законодателя, которое изменяется порой "прямо на глазах": еще совсем недавно предпринимательская деятельность признавалась преступной, а сегодня предприниматель - уважаемый член общества.) Отталкиваясь от утверждения Н. С. Малеина: "Безвредных или безразличных для государства, общества, граждан правонарушений не существует, а следовательно, не может быть иных (общественно "полезных", "безопасных") правонарушений, кроме общественно опасных" <18>, О. Ю. Автаева приходит к выводу, что "исключение общественной опасности из числа признаков гражданских правонарушений с необходимостью ведет к абсурдному, но логическому заключению существования юридической ответственности в сфере гражданско-правового регулирования за деяния, которые не представляют никакой опасности для личности, общества и государства" <19>. -------------------------------- <17> Автаева О. Ю. Гражданские правонарушения (сущность и состав): Дис. ... к. ю.н. М., 2004. С. 13. <18> Малеин Н. С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М., 1985. С. 10. <19> Автаева О. Ю. Указ. соч. С. 16. Нельзя не отметить, что в обоснование своей позиции автор часто обращается к положениям о правонарушении, разработанным в общей теории права и теории уголовного права.

В целом кажется, что все верно: ну нельзя же, в самом деле, наказывать за неопасные деяния. Однако это верно с уголовно-правовой точки зрения, где наказывать за это действительно нельзя. А вот в гражданском праве картина иная - возмещение убытков применяется не только за правонарушения, но и за правомерное причинение вреда, что, с точки зрения О. Ю. Автаевой, будет выглядеть уж совсем абсурдным. Однако такое положение дел в гражданско-правовой сфере существует, и, допустим, ст. 306 ГК РФ предусматривает, что в случае принятия Российской Федерацией закона, прекращающего право собственности, убытки, причиненные собственнику в результате принятия этого акта, в том числе стоимость имущества, возмещаются государством. Возмещение убытков по данной статье, хотя и не является ответственностью, по своей сути не отличается от возмещения убытков, причиненных правонарушением. По существу, срабатывает принцип: причинил вред - возмести. В свете этого, как представляется, ответственность "за неопасные деяния" уже не выглядит абсурдной. Другим исследователям, не приверженным традиции, сложившейся в XX в., абстрагироваться от негативной оценки гражданского правонарушения, как представляется, также не удастся, - вряд ли кто-либо станет утверждать, что гражданское правонарушение - это "социальное добро". Какая же польза обществу и отдельным его членам от того, что один субъект права причинил вред другому субъекту права; просрочил исполнение и лишил потерпевшего запланированного дохода; не возвратил долг, продолжая пользоваться теми деньгами, которые должен возвратить кредитору? Очевидно, что "пользы" в этом мало, а "добра" - и вовсе нет. А если это так, то карать, наказывать? Но кого наказывать, если кредитор простит долг? В учении о гражданском правонарушении, как представляется, необходимо отойти от широко распространенных в доктрине стереотипов, господствующих в цивилистике много десятилетий. Необходимо обратиться к известному методологическому приему, прибегать к которому следует, когда накопленные знания "пробуксовывают" и не способны давать ни прироста, ни адекватного ответа на возникающие вопросы. Мы имеем в виду привлечение новых методологических подходов к изучаемому явлению, о необходимости которого говорили многие видные отечественные цивилисты. Так, С. А. Муромцев утверждал, что право - это совокупность юридических отношений, правовой порядок, в котором нормы являются лишь определенным атрибутом. Считая цивилистику наукой "о порядке, в котором происходят комбинации различных моментов народной жизни, производящие в истории гражданские институты" <20> и отмечая, что цивилисты предпочитают обыкновенно ограничиваться догматическими разработками, С. А. Муромцев призывал научное сообщество эмансипироваться "из-под гнета стремлений и задач, обладающих непосредственно практическим интересом", определить "согласно современному состоянию науки соотношение различных научных задач и вопросов" и найти "посредствующие звенья между теоретическими задачами правоведения и практическими потребностями современной гражданской жизни" <21>. Выдающийся цивилист предлагал исследователям заняться анализом фактов, "произведенным через введение в исследование какого-либо данного, относящегося к природе человека или к существу общества", с целью установления связи, существующей "между историческими явлениями и природой человека или общества" <22>. -------------------------------- <20> Муромцев С. Очерки общей теории гражданского права. Ч. 1. М., 1877. С. 196. <21> Там же. С. 2. <22> Там же. С. 4.

Следуя совету С. А. Муромцева, мы предприняли попытку ввести в исследование "какое-либо данное, относящееся к природе человека или к существу общества" и избрали в качестве такого данного социальный конфликт. Поводом к этому решению явился тот факт, что если правовая сущность правонарушения с течением времени изменяется, то социальная сущность остается неизменной. А по своей социальной сущности гражданское правонарушение - это компонент социального конфликта. В результате проведенной операции мы пришли к следующему выводу: рассматривать гражданское правонарушение в свете категории общественной опасности - дело бесперспективное; мы вновь вернемся к идеологии уголовного права. Нужен качественно иной методологический подход, в максимально возможной мере свободный от гневного "карательного" пафоса и "обличительной" направленности. Такой подход в современный период, как представляется, возможен в рамках новой развивающейся науки - юридической конфликтологии, в которой конфликт - как родовое понятие - изначально лишен идеологической окраски. Подводя итог краткому изложению идеологического аспекта в учении о гражданском правонарушении, хотим подчеркнуть: существующее сегодня учение о гражданском правонарушении не способно предложить понимание его социальной сущности помимо того, которое уравнивает его с уголовным преступлением и которое является неприемлемым для гражданского права, но такое понимание способна предложить юридическая конфликтология, на положения которой цивилистам следует обратить самое серьезное внимание.

------------------------------------------------------------------

Название документа