Уголовное банкротство: некоторые аспекты субъективной стороны и субъекта в преступлениях, предусмотренных статьями 195, 196, 197 УК РФ

УГОЛОВНОЕ БАНКРОТСТВО: НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ СУБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЫ И СУБЪЕКТА В ПРЕСТУПЛЕНИЯХ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТАТЬЯМИ 195, 196, 197 УК РФ

А. В. ПУСТЯКОВ

А. В. Пустяков, юрист.

Составы преступлений, связанные с банкротством (ст. ст. 195, 196, 197 УК РФ) были включены в гл. 22 "Преступления в сфере экономической деятельности" действующего Уголовного кодекса РФ 1996 г., что стало важным этапом в развитии отечественного правового института несостоятельности. Учитывая реалии сегодняшнего развития экономических отношений, большинство ученых-правоведов не ставит под сомнение обоснованность криминализации деяний, перечисленных в ст. ст. 195 - 197 УК РФ. Это мнение находит поддержку и среди работников правоохранительных органов. Вместе с тем число зарегистрированных преступлений, предусмотренных ст. ст. 195 - 197 УК РФ, свидетельствует о том, что нормы об ответственности за неправомерные действия при банкротстве, преднамеренном банкротстве и фиктивном банкротстве, в отличие от некоторых других "новых" норм Особенной части УК РФ, недостаточно широко применяются на практике. Так, по данным правоохранительных органов, по преступным видам банкротств на 2003 г. выявлено 451 преступное деяние данного вида, что составляет 0,1% от общего числа преступлений. При этом в суд направлено всего 111 дел (доля от общего числа оконченных расследований составляет 40,1%). Всего за преступления, предусмотренные ст. ст. 195 - 197 УК РФ, привлечен к уголовной ответственности 61 человек <1>. -------------------------------- <1> Лунеев В. В. Преступность ХХ в.: Мировые, региональные и российские тенденции. Изд. 2-е перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 495.

В статье предлагается рассмотреть некоторые аспекты субъективной стороны и субъекта преступлений, предусмотренных ст. ст. 195, 196, 197 УК РФ. Субъективная сторона составляет непременный элемент состава любого преступления, что обусловлено принципом субъективного вменения, сформулированного в ст. 5 УК РФ. В умышленных преступлениях субъективная сторона, кроме вины, иногда включает еще цель и мотив, которые в этих случаях также подлежат доказыванию. Здесь сразу следует оговорить, что Федеральный закон от 19.12.2005 N 161-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс об административных правонарушениях" из состава преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, исключил мотив как обязательный субъективный признак - личный интерес и интересы других лиц, предусмотренный предыдущей редакцией данной статьи, а также специальную цель фиктивного банкротства, состоявшую (до внесенных изменений в ст. 197 УК РФ) в желании виновного ввести в заблуждение кредиторов для получения отсрочки платежей и долга или для его неуплаты. Все преступления, связанные с банкротством, совершаются умышленно, точнее, подчеркивает Б. Колб, предумышленно или преднамеренно, поскольку намерение совершить преступление формируется до акции <2>. Однако это не означает абсолютную ясность и бесспорность в характеристике субъективной стороны банкротских правонарушений. Расхождение мнений исследователей наблюдается при конкретизации вида умысла. По этому вопросу можно обозначить четыре основные позиции. -------------------------------- <2> Колб Б. Злоупотребления при банкротстве // Законность. 2002. N 5. С. 19.

По мнению Г. М. Спирина, А. Э. Жалинского, О. Ф. Шишова, Н. Н. Ветрова, Ю. И. Ляпунова все преступления, связанные с банкротством, характеризуются исключительно прямым умыслом <3>. И. В. Шишко, Г. Н. Хлупина, Э. С. Тенчов и В. С. Устинов считают, что преступления, предусмотренные ст. 195 УК РФ, могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом, а преднамеренное и фиктивное банкротство - только с прямым <4>. -------------------------------- <3> Расследование преступлений в сфере экономики: Руководство для следователей. М., 1999. С. 367; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: В 2-х т. / Под ред. О. Ф. Шишова. М., 1998. Т. 2. С. 146 - 149; Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. Н. Н. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. М., 1998. С. 367 - 368. <4> Горелик А. С., Шишко И. В., Хлупина Г. Н. Преступления в сфере экономической деятельности и против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Красноярск, 1998. С. 136; Практикум по уголовному праву: Учебное пособие / Под ред. Л. Л. Кругликова. М.: Юристъ, 1999. С. 277 - 288.

По утверждению Т. В. Пинкевич, В. Е. Мельниковой, Б. В. Яцеленко, Г. П. Новоселова, Т. Ю. Погосян, Н. Г. Кадникова, неправомерным действиям при банкротстве и преднамеренному банкротству присущ как прямой, так и косвенный умысел, а фиктивному банкротству - только прямой умысел <5>. -------------------------------- <5> Пинкевич Т. В. Уголовная ответственность за преступления в сфере экономической деятельности. Ставрополь, 1999. С. 36, 38 - 40; Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Отв. ред. Б. В. Здравомыслов. М., 1999. С. 226; Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. А. И. Рарога. М., 1999. С. 179, 181 - 182; Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов / Отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова, Г. П. Новоселов. М.: Юристъ, 1998. С. 336 - 337; Комментарий к УК РФ (постатейный) / Под общ. ред. Н. Г. Кадникова. М.: Книжный мир, 2005. С. 512.

Следует обратить внимание на то, что преступное банкротство не является конечным результатом преступления, предусмотренного ст. ст. 195 - 197 УК РФ. Криминальное банкротство само по себе не может быть уголовно наказуемым, если оно не повлекло за собой преступных последствий (крупный ущерб или иные тяжкие последствия). Банкротство является лишь промежуточным результатом, создающим объективные предпосылки для причинения крупного ущерба или иных тяжких последствий. Поэтому умыслом виновного должно охватываться не только банкротство как таковое, но и наступившие вследствие банкротства крупный ущерб или иные тяжкие последствия. Субъект должен предвидеть наступление не только банкротства, но и вытекающих отсюда крупного ущерба или иных тяжких последствий. В связи с этим в юридической литературе выявились два подхода к определению субъективной стороны криминальных банкротств. Первый заключается в том, что форма вины определяется относительно преступления в целом <6>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (под ред. Ю. И. Скуратова) включен в информационный банк согласно публикации - Издательская группа "Инфра-М-Норма, 2000 (издание третье, измененное и дополненное). ------------------------------------------------------------------ <6> Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. М., 1996. С. 219, 220, 222.

Второй - в том, что форма вины определяется отдельно по отношению к деянию и отдельно по отношению к последствиям <7>. -------------------------------- <7> Лопашенко Н. А. Вопросы квалификации преступлений в сфере экономической деятельности. Саратовский университет, 1997. С. 125; Гаухман Л. Д., Максимов С. В. Преступления в сфере экономической деятельности. М., 1998. С. 161, 164, 167.

Последняя точка зрения представляется спорной, так как умысел не может определяться отдельно по действиям преступника и по последствиям. Эти составляющие преступлений связаны единым умыслом, и их формальное разделение при определении умысла является некорректным. Лицо, совершающее криминальное банкротство, предпринимает для этого ряд мер: свои денежные обязательства увеличивает, а свое имущество уменьшает. Эта разность активов и пассивов имеет денежное выражение, и банкрот желает наступления таких последствий. Он может не знать, что такое "крупный ущерб" с позиции юриспруденции, тем более что законодатель это понятие не определил. Оценка размера ущерба и характеристика последствий является прерогативой органов предварительного следствия и суда. Но это не меняет того факта, что банкрот желает наступления именно конкретных последствий, т. е. действует с прямым умыслом. Поэтому утверждение, что в случае преднамеренного банкротства деяние совершается с прямым умыслом, а отношение к последствиям определяется косвенным, не только противоречит ст. 25 УК РФ, но и, по мнению Б. Колба, логически ошибочно <8>. -------------------------------- <8> Колб Б. Злоупотребления при банкротстве // Законность. 2002. N 5.

Таким образом, исходя из содержания форм умысла (ст. 25 УК РФ), если причинение ущерба вследствие действий лица неизбежно, то причинитель ущерба его, безусловно, желает, а не допускает. Но на практике возникает вопрос, что делать, если субъекты категорически отрицают желание причинить ущерб, настаивая на безразличном к нему (ущербу) отношении. В этом случае, полагает П. С. Яни, следователь и прокурор оценивают объективные обстоятельства, и если на основании такого анализа они делают вывод о том, что, какие бы версии обвиняемый не выдвигал, он просто не мог не понимать очевидного следствия своих действий - причинения ущерба, лицу предъявляется обвинение в совершении преступления с прямым умыслом <9>. -------------------------------- <9> Яни П. С. Криминальное банкротство. Статья вторая. Банкротство преднамеренное и фиктивное // Законодательство. 2000. N 3.

Например, руководитель ООО "Нить" К., зная, что арбитражным судом принято заявление о банкротстве его организации, вернул долг одному из кредиторов третьей очереди. Как затем он заявил следователю, к неизбежно причиняемому тем самым другим кредиторам ущербу глава фирмы отнесся безразлично. На основании этого защитник гражданина К. потребовал дело прекратить, поскольку, как он указал в ходатайстве, данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом, которого у его подопечного, обвиняемого по ч. 2 ст. 195 УК РФ, не было. Тем не менее следователь в удовлетворении ходатайства отказал <10>. Постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства в данном случае следует признать обоснованным. В статье 195 УК РФ подчеркивается, что отдающий предпочтение одним кредиторам должен делать это заведомо в ущерб другим. Эти слова дали правоведам основание утверждать, что обсуждаемое преступление может совершаться только с прямым умыслом. Никакие ссылки руководителя на безразличное отношение к причинению ущерба кредиторам и, следовательно, непреступность содеянного совершенно правильно следствием во внимание приняты не были, поскольку К. понимал, что ущерб наступит обязательно, а значит, действовал с прямым умыслом. -------------------------------- <10> Архив прокуратуры Центрального района г. Санкт-Петербурга. Уголовное дело N 45392/04.

Применительно к ст. 196 УК РФ об умышленном совершении преступления свидетельствует название статьи - "Преднамеренное банкротство". В русском языке "преднамеренный" означает заранее обдуманный, умышленный. Вместе с тем, как отмечает П. С. Яни, некоторые следователи ошибочно считают, что использование в тексте ст. 196 УК РФ слова "преднамеренное" требует для привлечения к ответственности доказывания только прямого умысла, т. е. именно желания, скажем, руководителя сделать невозможным для своей организации расчета по денежным обязательствам. При подобной трактовке версия нарушителя о том, что причинение в результате банкротства его организации ущерба кредиторам и лишение сотрудников работы было лишь допускаемым (косвенный умысел), а не желаемым следствием его действий, приводит к необоснованному отказу от уголовного преследования <11>. Сказанное свидетельствует, что установление субъективной стороны при квалификации преступных видов банкротств вызывает также немало трудностей при определении виновности или невиновности действий в правоприменительной практике. -------------------------------- <11> Яни П. С. Указ. соч.

Принимая во внимание, что деяния, перечисленные в ст. ст. 195 - 197 УК РФ, зачастую могут ничем не отличаться от обычных действий субъекта в процессе его нормальной хозяйственной деятельности, следует признать, что в рассматриваемых преступлениях "...форма вины является объективной границей, отделяющей преступное поведение от непреступного" <12>. -------------------------------- <12> Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Отв. ред. Б. В. Здравомыслов. М., 1999. С. 160.

Несмотря на отсутствие единого мнения среди юристов по вопросу конкретизации вида умысла при совершении преступных действий, связанных с банкротством, можно сделать вывод, что следственная практика в ряде случаев идет по пути признания возможности наличия косвенного умысла. Так, по одному из уголовных дел директору коммерческой организации - гражданину К. в вину были вменены затраты, осуществленные в связи с преддоговорными переговорами с зарубежным партнером. Договор заключен не был, и издержки, связанные с преддоговорным процессом, составили убытки коммерческой организации <13>. Данный случай выступает наглядным примером косвенного умысла руководителя организации к возникшим негативным последствиям: он предвидел возможность недостижения соглашения по всем условиям договора и, таким образом, допускал, что понесенные расходы могут быть неоправданными. -------------------------------- <13> Архив прокуратуры г. Санкт-Петербурга. Материалы уголовного дела N 52348 (2002 г.).

На самом же деле, указывает П. С. Яни, никаких ограничений относительно форм умысла уголовный закон не содержит. Поэтому к любым последствиям своих незаконных действий упомянутое ст. 196 УК РФ лицо может относиться как с желанием, так и с допущением их наступления, даже с безразличием, преследуя, как это чаще всего бывает, главную цель: уклониться от исполнения обязательств. Однако и в том, и в другом случае это лицо понесет уголовную ответственность <14>. -------------------------------- <14> Яни П. С. Криминальное банкротство. Статья вторая. Банкротство преднамеренное и фиктивное // Законодательство. 2000. N 3.

Несмотря на достаточную бесспорность данной позиции, нельзя не обратить внимание на ее противоречие самой природе предпринимательских отношений, основой которых является коммерческий риск. Как справедливо отмечает И. А. Клепицкий, всякий здравомыслящий предприниматель, начиная свое дело, предвидит реальную возможность неудачи и, соответственно, с косвенным умыслом относится к несостоятельности <15>. -------------------------------- <15> Клепицкий И. А. Банкротство как преступление в современном уголовном праве // Государство и право. 1997. N 11.

Следовательно, при данном подходе каждое из действий субъектов предпринимательской деятельности, повлекшее несостоятельность, обречено на признание уголовно наказуемым. Но в деловом обороте предпринимательство изначально предполагает возможность наступления негативных финансовых последствий, в том числе и несостоятельности. Признание в качестве критерия разграничения преступного и непреступного косвенного умысла в рассматриваемых случаях ограничивает круг возможных коммерческих решений, что совершенно не согласуется с принципом свободы предпринимательства, провозглашенным ст. 34 Конституции РФ. Поэтому трудно возразить позиции И. Ю. Михалева, что законодательное признание возможности совершения рассматриваемых деяний с косвенным умыслом противоречит самой природе предпринимательских отношений <16>. В связи с чем наиболее обоснованной представляется позиция, согласно которой для преступлений, предусмотренных ст. ст. 195 - 197 УК РФ, может быть характерен прямой умысел. -------------------------------- <16> Михалев И. Ю. Криминальное банкротство / Науч. ред. И. Э. Звечаровский. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 171.

Анализ практического применения норм, регулирующих преступные виды банкротства, наводит на мысль, что неоднозначно определяется даже круг субъектов (за исключением индивидуальных предпринимателей), хотя их признаки специально указаны в диспозициях ст. ст. 195, 196 и 197 УК РФ. Принятием Федерального закона от 19.12.2005 N 161-ФЗ законодатель решил исправить сложившуюся ситуацию и несколько иначе подошел к определению состава субъектов рассматриваемых преступлений. Действующая редакция УК РФ выделяет три разновидности субъектов банкротских преступлений: руководитель юридического лица (ч. 2 ст. 195, ст. 196, ст. 197 УК РФ), учредитель (участник) юридического лица (ч. 2 ст. 195, ст. 196, ст. 197 УК РФ) и индивидуальный предприниматель (ч. 2 ст. 195, ст. 196, ст. 197 УК РФ). Можно заметить, что в ч. 1 и 3 ст. 195 УК РФ субъект законодателем не конкретизирован. Исходя из этого, можно предположить, что субъектом данных составов преступлений могут быть как вышеперечисленные, так и иные лица. Введение "руководителя юридического лица" как субъекта по сути объединило ранее существовавшие указания на "руководителя организации-должника" и "руководителя коммерческой организации" (ст. ст. 196, 197 УК РФ). Кроме того, данное нововведение устранило противоречие с Законом о несостоятельности 2002 г., который по сравнению с предыдущим Законом значительно расширил круг лиц, которые могут быть признаны несостоятельными, включив в него все юридические лица, за исключением казенных предприятий, учреждений, политических партий и религиозных организаций. Отсюда следует, что в качестве субъектов рассматриваемых преступлений не могут рассматриваться руководители казенных предприятий, учреждений, а также руководители политических партий и религиозных организаций. Но определение круга лиц, относящихся к руководителю юридического лица в уголовно-правовом смысле, осложняется несоответствием ч. 2 ст. 1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" ст. 65 ГК РФ, поскольку новеллы нового Закона о банкротстве, о лицах, которые могут быть признаны несостоятельными, не затронули указанную статью ГК РФ. Однако, учитывая требования п. 2 ст. 3 ГК РФ о том, что нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ, а также то, что ГК РФ относит к сфере регулирования специального Закона о банкротстве только основания и порядок признания должника банкротом (п. 5 ст. 25, п. 2 ст. 65 ГК РФ), впредь до внесения соответствующих изменений в ГК РФ должны применяться нормы ГК РФ, определяющие круг лиц, которые могут быть признаны несостоятельными. К ним относятся: 1) индивидуальные предприниматели, которые не в состоянии удовлетворить требования кредиторов, связанные с осуществлением ими предпринимательской деятельности; 2) коммерческие организации, за исключением казенных предприятий; 3) некоммерческие организации, действующие в форме потребительского кооператива либо благотворительных или иных фондов. Применительно к гражданам, не являющимся индивидуальными предпринимателями, Законом о банкротстве прямо установлено, что положения об их банкротстве вводятся в действие с момента вступления в силу федерального закона о внесении соответствующих изменений в федеральные законы (п. 2 ст. 231 Закона о банкротстве). Применительно к порядку введения в действие положений о банкротстве некоммерческих организаций, кроме потребительских кооперативов, благотворительных и иных фондов, в Законе о банкротстве каких-либо указаний не содержится. Но, как замечает В. Ф. Попондопуло, эти организации могут быть признаны банкротами только после внесения соответствующих изменений в ГК РФ <17>. Поэтому вряд ли можно согласиться с разъяснением Пленума ВАС РФ от 8 апреля 2003 г. N 4 в том, что с 3 декабря 2003 г. "дела о признании несостоятельными (банкротами) соответствующих юридических лиц подведомственны арбитражным судам" <18>, если, конечно, под этим имеется в виду возможность признания соответствующих лиц банкротами до внесения изменений в ГК РФ. -------------------------------- <17> Комментарий к Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)": Постатейный научно-практический / Под ред. В. Ф. Попондопуло. 2-е изд., испр. и доп. М.: Омега-Л, 2004. С. 10. <18> Пункт 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 8 апреля 2003 г. N 4 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" // Вестник ВАС РФ. 2003. N 6. С. 5.

Для уяснения понятия "руководитель юридического лица" в смысле рассматриваемых уголовно-правовых норм необходимо вновь обратиться к гражданскому законодательству. Федеральный закон "О бухгалтерском учете" руководителем организации признает руководителя исполнительного органа организации либо лицо, ответственное за ведение дел организации (ст. 2 Закона). Безусловно, это положение вносит определенность в рассматриваемый вопрос, но этого явно недостаточно для установления признаков субъекта рассматриваемых преступлений. А. М. Плешаков на основе приведенной дефиниции предложил понимать под руководителем организации орган юридического лица, действующий в соответствии с учредительными документами. Но, во-первых, орган юридического лица может быть коллегиальным. Во-вторых, не каждый орган юридического лица наделен теми полномочиями, которые позволяли бы назвать его руководящим, что существенно усложняет процесс индивидуализации субъекта преступления. В-третьих, гражданское законодательство допускает возможность создания и функционирования некоторых организационно-правовых форм коммерческих организаций вообще без руководителя (полные товарищества, товарищества на вере). Согласно Федеральному закону "О несостоятельности (банкротстве)" руководителем должника признается единоличный исполнительный орган юридического лица, либо руководитель коллегиального исполнительного органа (директор, генеральный директор, управляющий), либо иное лицо (например, заместитель директора), осуществляющие деятельность от имени юридического лица без доверенности. Руководитель должника - юридического лица выступает от имени юридического лица в силу закона или учредительных документов (ст. 53 ГК РФ, ст. 273 Трудового кодекса РФ). Принимая во внимание существующие на сегодняшний день организационно-правовые формы юридического лица с их различной внутренней структурой органов управления (существование как единоличных, так и коллегиальных исполнительных органов), о руководителе юридического лица в смысле рассматриваемых уголовно-правовых норм можно говорить лишь при наличии следующих условий: 1) когда законом или учредительными документами юридического лица предусмотрен исполнительный орган; 2) когда этот орган является единоличным, а равно когда в коллегиальном исполнительном органе имеется лицо, его возглавляющее; 3) для признания иных лиц руководителем должника необходимо, чтобы они действовали от имени юридического лица без доверенности, и это вытекало именно из федерального законодательства. Как верно замечает И. Шишко, никакие иные критерии отнесения к руководителям организации должника, включая цели их деятельности, в указанном Федеральном законе не обозначены <19>. -------------------------------- <19> Шишко И. Субъекты преступлений, связанных с банкротством // Российская юстиция. 2000. N 8.

С учетом изложенного можно сделать вывод, что под руководителем юридического лица следует понимать физическое лицо, которое в соответствии с законом и на основании учредительных документов осуществляет руководство его текущей деятельностью. Анализ Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" позволяет отнести к субъектам преступлений, предусмотренных ст. 195 УК РФ, также внешних и конкурсных управляющих. Дело в том, что с момента принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства руководитель должника отстраняется от выполнения функций по управлению и распоряжению имуществом организации (ст. 126 Закона). Отстранение руководителя от должности также возможно в период внешнего управления (ст. 94 Закона). С момента отстранения от должности руководитель фактически лишается возможности совершить какие-либо действия из предусмотренных ст. 195 УК РФ. С этого момента он перестает быть "руководителем", т. е. утрачивает признаки специального субъекта и соответственно не может быть привлечен к ответственности по ч. 2 ст. 195 УК РФ. Учитывая активность арбитражных управляющих в уменьшении активов организации-должника, в литературе поднимается вопрос о возможности признания арбитражных управляющих субъектами неправомерных действий при банкротстве. Н. А. Лопашенко, в частности, пишет <20>, что арбитражные управляющие не отнесены законом к субъекту преступления, предусмотренного ст. 195 УК РФ, и все категории арбитражных управляющих (временный, внешний, конкурсный) не могут быть признаны руководителем организации-должника, поскольку назначаются не для выполнения функций исполнительного органа, а для проведения процедур банкротства и осуществления иных установленных законом полномочий. -------------------------------- <20> Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономической деятельности: Комментарий к гл. 22 УК РФ. Ростов-на-Дону, 1999. С. 311.

Данная точка зрения представляется спорной по следующим основаниям. Круг полномочий конкурсного управляющего чрезвычайно широк, в том числе он совершает действия и в отношении имущества должника. Закон о несостоятельности декларирует переход к конкурсному управляющему полномочий руководителя должника и иных органов управления должника, а также собственника имущества должника - унитарного предприятия, с даты его утверждения до даты прекращения производства по делу о банкротстве, либо заключения мирового соглашения, или отстранения конкурсного управляющего. Права, которыми обладает конкурсный управляющий, и обязанности, которые он несет в рамках конкурсного производства, включают в себя права и обязанности, определенные уставными положениями в отношении органов управления организации-должника, а также специальные права и обязанности, установленные Законом о банкротстве. Помимо этого, арбитражно-судебная практика идет по пути признания за конкурсным управляющим более широких полномочий, чем у органов управления организации-должника, которые установлены ее уставом для руководителя. Арбитражные суды признают правомерность действий конкурсного управляющего, которые выходят за пределы полномочий, установленных уставом акционерного общества для его руководителя при отчуждении имущества должника, поскольку полномочия арбитражного управляющего определены Законом о банкротстве и включают в себя право распоряжения имуществом без ограничений, установленных для руководителя организации-должника <21>. -------------------------------- <21> Пункт 5 информационного письма Президиума ВАС РФ от 07.08.1997 N 20 "Обзор практики применения арбитражными судами законодательства о несостоятельности (банкротстве)" // Вестник ВАС РФ. 1997. N 10. С. 90.

С учетом сказанного, полагаем, нельзя не признать конкурсного управляющего руководителем юридического лица-должника. Объем полномочий, перешедших к конкурсному управляющему, ограничен законом лишь в интересах кредиторов. Так, согласно п. 1. ст. 139 Закона о несостоятельности порядок, сроки и условия продажи имущества должника подлежат утверждению собранием или комитетом кредиторов. Аналогичное ограничение существует и в отношении уступки прав требования должника. Введение внешнего управления также меняет правовой режим функционирования должника, ибо управление его делами переходит в руки назначенного судом внешнего управляющего. Причем полномочия, возлагаемые на внешнего управляющего, намного шире полномочий руководителя должника, поскольку изменение режима деятельности должника не сводится только к отстранению от должности руководителя должника, прекращаются полномочия собственника имущества должника - унитарного предприятия; прекращается также большинство полномочий иных органов управления должника. Прекращаемые полномочия переходят к внешнему управляющему. Закон устанавливает, что полномочия руководителя должника переходят к внешнему управляющему, который продолжает исполнять свои обязанности в пределах компетенции руководителя должника до момента назначения (избрания) нового руководителя должника. С учетом этих положений Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ, удовлетворяя жалобу арбитражного управляющего АООТ "Голубая ОКА" Б., которому было отказано в приеме заявления по мотиву отсутствия у него полномочий на обращение в суд, указала, что он действовал как руководитель АООТ в пределах полномочий, предоставленных ему Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)", и в силу ст. 43 ГПК РСФСР, действовавших на тот момент, никаких других доказательств предоставления ему полномочий на ведение в суде заявленного требования не нужно <22>. -------------------------------- <22> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 5. С. 5

Таким образом, судебная коллегия подтвердила, что внешний управляющий действует от имени организации без доверенности, и это полномочие вытекает из федерального законодательства. Бесспорно, такие же полномочия есть и у конкурсного управляющего. Однако Н. Лопашенко правильно отмечает, что временный управляющий руководителем организации-должника не является <23>, поскольку введение наблюдения не влечет отстранение руководителя должника, и временный управляющий может предъявлять в арбитражный суд иски только от своего имени. Аналогичный правовой статус характерен и для административного управляющего на этапе финансового оздоровления. -------------------------------- <23> Лопашенко Н. А. Указ. соч. С. 314.

Из сказанного следует, что внешние и конкурсные управляющие, совершающие неправомерные действия при банкротстве (а внешнее управление и конкурсное производство являются уже процедурами банкротства), несут ответственность по ч. 1, 2 ст. 195 УК РФ. Вместе с тем деяния, предусмотренные ст. ст. 196 и 197 УК, арбитражные управляющие выполнять не могут. Не меньшие трудности в уяснении круга субъектов уголовной ответственности вызывало употребление в предыдущей редакции рассматриваемых преступлений терминов "собственник организации-должника" (ст. 195 УК РФ) и "собственник коммерческой организации" (ст. ст. 196, 197 УК РФ). Претензии отечественных правоведов можно выразить следующим образом. Очевидно, что заинтересованными в совершении деяний, предусмотренных ст. ст. 195 - 197 УК РФ, наряду с руководителями могут быть и учредители коммерческих организаций. Однако новый ГК РФ, как правило, не признает учредителей собственниками имущества юридического лица. Собственниками имущества хозяйственных товариществ и обществ, производственных кооперативов, потребительских обществ либо фондов являются сами эти организации, которые, как известно, субъектами преступлений по УК РФ не являются, а их руководители уже названы в диспозициях ст. ст. 195 - 197 УК РФ <24>. -------------------------------- <24> Шишко И. Субъекты преступлений, связанных с банкротством // Российская юстиция. 2000. N 8.

По мнению ряда авторов, указывая в рассматриваемых нормах собственников организаций, законодатель, вероятно, тем самым пытался включить в круг субъектов рассматриваемых преступлений физических лиц - учредителей (участников, членов) хозяйственных товариществ и обществ, производственных кооперативов, поскольку они, "как правило, принимают самое непосредственное участие в "спасении" имущества этих организаций при банкротстве <25>. -------------------------------- <25> Горелик А. С., Шишко И. В., Хлупина Г. Н. Преступления в сфере экономической деятельности и против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Красноярск, 1998. С. 129.

Законодатель развеял предположения и сомнения ученых, указав в современных редакциях ст. ст. 195, 196, 197 УК РФ учредителя (участника) юридического лица как специального субъекта. Но проблема квалификации вряд ли решена окончательно. Остается, например, сложность, связанная с тем, что учредителями (участниками) организаций могут быть не только физические, но и юридические лица. Единодушия среди юристов позиция законодателя также не вызвала. Дело заключается в том, что установленное законом распределение прав и обязанностей между руководителями и учредителями (участниками) организаций значительно ограничивает последних в возможности совершения от имени юридического лица каких-либо действий оперативно-распорядительного характера. Такое положение в свою очередь практически исключает возможность совершения указанным лицом деяний, перечисленных в ст. ст. 195 - 197 УК, а главное, подчеркивает И. Ю. Михалев, лишает их той общественной опасности, которая вытекает из специфики субъекта, обладающего широкими распорядительными полномочиями в отношениях, связанных с несостоятельностью <26>. -------------------------------- <26> Михалев И. Ю. Криминальное банкротство / Науч. ред. И. Э. Звечаровский. СПб.: Юридический центр Пресс. 2001. С. 154.

Действительно, не имея правомочий на распоряжение имуществом организации, которое обособлено, находится в ведении юридического лица, учредитель (участник) существенно ограничен в возможностях воздействия на финансовое состояние организации. Данный факт, конечно, может вызвать сомнения с точки зрения квалификации действия (бездействия) учредителя (участника) как заведомо влекущих неспособность должника удовлетворить требования кредиторов. Но, на наш взгляд, учредитель (участник) в нарушение установленного законом порядка без соответствующих на то полномочий может заключить от имени юридического лица заведомо не выгодную для него сделку либо безвозмездно передать какое-либо его имущество. В этом случае он должен нести ответственность по ст. 196 УК РФ. Кроме того, действующее законодательство допускает случаи, когда учредители (участники) вправе давать обязательные для исполнения руководителем организации указания, реализация которых может привести к несостоятельности юридического лица. Гражданско-правовая ответственность за такие действия предусмотрена ст. 56 ГК РФ и ст. 10 Закона о несостоятельности. До недавнего времени для привлечения учредителей (участников) за такое действие к уголовной ответственности не было правовых оснований. В настоящее время эта проблема решена только наполовину: эти лица названы законом в качестве субъектов, но "обязательные указания" не являются разновидностью проявления объективной стороны рассматриваемых преступлений. При этом необходимость признания этих действий преступными, по мнению И. Ю. Михалева, отсутствует, поскольку сами по себе они не могут вызвать тех последствий, которые указаны в рассматриваемых нормах УК РФ, а их связь с негативными финансовыми результатами организации слишком гипотетична, в силу чего они не могут представлять повышенной общественной опасности <27>. Приведенная точка зрения вызывает возражения хотя бы потому, что в реалиях современных экономических отношений учредители зачастую не просто ищут, а сами создают рычаги давления на руководителей их предприятий, и вряд ли можно говорить об отсутствии в их действиях общественной опасности. Другой вопрос, что доказать причинную связь их действий с преступными последствиями весьма и весьма сложно. -------------------------------- <27> Там же. С. 155.

Не менее проблематично обстоит дело с учредителем (участником) как субъектом преступления при совершении им действия, предусмотренного ст. 197 УК РФ. При добровольном банкротстве решение о ликвидации организации принимается на общем собрании учредителей (участников), о чем учредители (участники) юридического лица или орган, принявшие решение о ликвидации юридического лица, уведомляют регистрирующий орган. Таким образом, учредитель (участник) юридического лица вправе от его имени объявить о добровольном банкротстве. Следовательно, прямое указание учредителя (участника) в качестве субъекта фиктивного банкротства является обоснованным. Сложнее обстоит дело в случае обращения должника в суд с заявлением о признании организации несостоятельной. Правом обратиться в суд от имени юридического лица с заявлением о признании его банкротом Закон о несостоятельности наделяет прежде всего руководителя юридического лица-должника. В данном случае учредитель (участник) может рассматриваться в качестве субъекта фиктивного банкротства в двух случаях. Во-первых, если он является лицом, уполномоченным в соответствии с учредительными документами должника на подачу заявления о признании должника банкротом. Во-вторых, если такое полномочие прямо предусмотрено в его доверенности как представителя должника. Индивидуальный предприниматель приобретает признаки специального субъекта банкротских преступлений с момента его государственной регистрации, которая носит явочный характер <28>. -------------------------------- <28> Каюров С. Индивидуальный предприниматель в арбитражном процессе // Хозяйство и право. 1996. N 9. С. 10.

Анализ статуса специального субъекта банкротских преступлений позволяет определить субъектами неправомерных действий, предусмотренных ч. 1 ст. 195 УК РФ, - руководителя юридического лица, его учредителя (участника), внешнего и конкурсного управляющего, индивидуального предпринимателя, а также иных лиц, в частности бывших руководителей организаций-должников; ч. 2 ст. 195 УК РФ - руководителя и учредителя (участника) юридического лица, внешнего и конкурсного управляющего, а также индивидуального предпринимателя; ч. 3 ст. 195 УК РФ - руководителя юридического лица, если не прекращены его полномочия, учредителя (участника) юридического лица, иных лиц (к примеру, бывшего руководителя); ст. ст. 196, 197 УК РФ - руководителя юридического лица, его учредителя (участника), а также индивидуального предпринимателя. В заключение исследования уголовно-правовой характеристики банкротских преступлений полагаем необходимым акцентировать внимание на следующем. Действующий УК РФ определяет пять самостоятельных составов преступлений, связанных с банкротством, квалификация которых в значительной мере должна заключаться в выявлении, анализе и оценке гражданско-правовых аспектов отношений несостоятельности, а также в учете особенностей, оцениваемых в том числе с точки зрения законодательства о несостоятельности, совершаемых в их среде действий. Именно такой подход к уголовно-правовой характеристике и квалификации рассматриваемых преступлений в значительной мере обусловил содержательную направленность исследуемых в настоящей статье вопросов.

------------------------------------------------------------------

Название документа