Реализация субъективного права на защиту посредством односторонних правоохранительных мер

РЕАЛИЗАЦИЯ СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА НА ЗАЩИТУ ПОСРЕДСТВОМ ОДНОСТОРОННИХ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ МЕР

Н. В. ЮЖАНИН

Южанин Николай Вячеславович, доцент кафедры гражданского права и процесса юридического факультета Академии ФСИН России, кандидат юридических наук, доцент.

В статье рассматривается понятие самозащиты и способов ее реализации в гражданском праве отраслевыми средствами - односторонними правоохранительными мерами. Анализируется роль односторонних правоохранительных мер в реализации субъективного права и субъективного права на защиту, их структура и функции. Автор анализирует понятие и взаимосвязь фактических и юридических средств защиты гражданских прав, предлагая рассматривать эти юридические механизмы в единстве. В статье рассматривается обеспечительная и правоохранительная роль удержания имущества как особой обеспечительной и правоохранительной односторонней меры. Обосновывается особая и единая сущность всех односторонних мер защиты гражданских прав.

Ключевые слова: самозащита, субъективное гражданское право, защита, меры, оперативное воздействие, действия, односторонние сделки, юридические поступки, удержание, обеспечение.

Realization of the subjective right to defense by unilateral law-enforcement measures N. V. Yuzhanin

The article considers the concept of self-defense and the means of realization thereof in civil law by sectoral means - unilateral law-enforcement measures; analyses the role of unilateral law-enforcement measures in realization of the subjective right and the subjective right to defense, the structure and functions thereof. The author analyses the concept and interconnection of actual and juridical means of defense of civil rights, on proposing to consider these juridical mechanisms in uniformity. The article considers the security and law-enforcement role of a lien as a special security and law-enforcement unilateral measure; substantiates the special and uniform essence of all the unilateral measures of defense of civil rights.

Key words: self-defense, subjective civil law, defense, measures, operative impact, actions, unilateral transactions, juridical acts, lien, security.

Гражданское право призвано обеспечить защиту основных конституционных, главным образом частных, прав специфическими отраслевыми средствами. Гражданский кодекс РФ конкретизирует конституционные положения о праве субъектов правоотношений на защиту своих прав и законных интересов, в том числе возможность применения самозащиты с помощью конкретных отраслевых мер. Реализация подобного правомочия происходит в рамках субъективного гражданского права. Не вдаваясь в подробную дискуссию относительно понятия субъективного гражданского права, выделим, на наш взгляд, наиболее оптимальную формулировку этого понятия. Субъективное право определяется как принадлежность права конкретному субъекту, является видом и мерой возможного поведения, особой юридической возможностью действовать в соответствии с нормами объективного права, а также требовать соответствующего поведения от других лиц, в случае необходимости обращаться к компетентным органам государства за защитой <1>. Содержание субъективного права можно выразить в правовых возможностях, которые определяются как: 1) вид (мера) возможного поведения обладателя субъективного права, т. е. возможность совершения фактических и юридически значимых действий; 2) возможность требовать соответствующего поведения от других (обязанных) лиц; 3) возможность прибегнуть в необходимых случаях к содействию, принуждению государства, а в более широком смысле возможность использовать различные меры защиты как посредством обращения к государственно-принудительной силе, так и самостоятельными, допустимыми правом мерами. Причем если обратиться к советской доктрине понимания субъективного права, то третья возможность, условно обозначаемая как правомочие на защиту, обычно рассматривалась в узком смысле, как правомочие на использование лишь силы государственного принуждения. Так, например, Н. И. Матузов выделяет в содержании субъективного права возможность прибегнуть в необходимых случаях к мерам государственного принуждения <2>, не выделяя право на самозащиту, Н. Г. Александров в содержании субъективного права выделяет возможность прибегнуть в необходимых случаях к содействию, принуждению со стороны государства <3>. Такая позиция цивилистов не удивительна, поскольку право на самозащиту в советском гражданском праве имело усеченное понимание. Право на защиту не мыслилось без посредства участия государственных, властных органов. -------------------------------- <1> Проблема субъективных прав теории гражданского права находит свое отражение в трудах многих отечественных цивилистов. См., напр.: Братусь С. Н. Юридические лица в советском гражданском праве. М., 1947. С. 33; См.: Магазинер Я. М. Избранные труды по общей теории права / Отв. ред. А. К. Кравцов. СПб., 2006. С. 161; Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955. С. 108. <2> Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. Саратов, 1972. С. 145. <3> Александров Н. Г. Право и законность в период развернутого строительства коммунизма. М., 1961. С. 225.

Для обязательственных правоотношений типичным является наличие субъективных прав с двумя правовыми возможностями. Это правовая возможность требования и правомочие на защиту. Правовая возможность требования выражается в самом содержании обязательства, его динамичной структуре, а правовая возможность защиты выражается в возможности применения к должнику принудительных мер не только защиты, но и ответственности. Причем защита в динамичных договорных обязательствах более всего может быть реализована с помощью односторонних правоохранительных мер воздействия на недобросовестного контрагента. Кроме понятия субъективного права в теории гражданского права используется понятие субъективного права на защиту. Спор относительно самостоятельности или включенности этого понятия в рамки понятия субъективного права актуален и по сей день. Существенной разницы в понимании начала возникновения субъективного права на защиту не существует, возникает ли оно изначально с момента появления самого субъективного права или при возникновении основания (совершаемого правонарушения). Возможность совершения правоохранительных действий заложена изначально в субъективном гражданском праве как потенциальное правомочие, но применяется к конкретному правонарушителю. Возможность реализации защиты уже играет определенную предупреждающую роль, но реализуется в динамике, конечно, при наличии правового основания (правонарушения). При этом нет существенного недостатка в том, что субъективным правом на защиту будет являться и само правомочие в содержании субъективного права и реализуемое в динамике в случае возникновения основания для его применения. Таким образом, субъективное право на защиту - это юридически закрепленная возможность управомоченного лица использовать меры правоохранительного характера с целью восстановления нарушенного права и пресечения действий, нарушающих право, как потенциальная, так и реализуемая в динамике. Реализация субъективного права на защиту, в том числе односторонними правоохранительными мерами, должна сопровождаться наличием комплекса материальных и процессуальных норм в законодательстве, позволяющих субъекту гражданских правоотношений иметь четкие правовые границы и ориентиры для его реализации. Поэтому в материальном праве должно присутствовать не только содержание правоохранительной меры, но и четкие основания ее применения, круг уполномоченных на это субъектов, а также права субъектов, по отношению к которым применяется данная мера. Правоохранительные меры - это закрепленные и санкционированные законом способы воздействия на правонарушителя или его имущество, применяемые органами государства или уполномоченными им органами, самим управомоченным лицом с целью: 1) пресечения правонарушения; 2) устранения последствий правонарушения путем восстановления положения имущественной сферы потерпевшего, существовавших до его совершения; 3) возложения имущественных обременений на правонарушителя; 4) понуждения правонарушителя к совершению действия неимущественного характера в интересах потерпевшего. Нарушение или угроза нарушения субъективных гражданских прав эффективно могут быть предотвращены с помощью конкретных мер защиты гражданских прав. В некоторых ситуациях эффективность защиты не может быть достигнута иначе как совершением обладателем права односторонних правоохранительных действий <4>, т. е. применением конкретных отраслевых мер самостоятельной защиты. Имеющейся у обладателя нарушенного (оспоренного) права возможности одностороннего правоохранительного воздействия в силу их специфики не может корреспондировать необходимость какого-либо самостоятельного поведения обязанного лица. При таких условиях указанную возможность правильно рассматривать в качестве охранительного правомочия, появляющегося в составе защищаемого права в момент его нарушения или возникновения угрозы его нарушения. -------------------------------- <4> Следует различать понятие самозащиты как широкого конституционного понятия и конкретных мер, способов реализации подобного права в каждой правовой отрасли.

Односторонние правоохранительные меры как меры защиты субъективных гражданских прав более удобно классифицировать в зависимости от того юридического факта, который породил соответствующее правоотношение, в котором применяется такая мера. Поскольку в случае нарушения договорного правоотношения законодательство с помощью односторонних правоохранительных мер стремится более детально урегулировать такие возможности, как и обязательство из договора в целом. Поэтому уместно выделить меры одностороннего правоохранительного характера, применяемые во внедоговорных правоотношениях, их зачастую относят к фактическим мерам самозащиты в узком смысле (более оправданно назвать такие меры "дозволенным самоуправством" или самопомощью), и меры, применяемые в рамках договорного обязательства, которые уже принято именовать мерами оперативного воздействия (юридические меры). С первыми обычно в цивилистике ассоциируют понятие самозащиты права, а со вторыми - меры оперативного воздействия, которые противопоставляют понятию фактической самозащиты, поскольку относят именно к регламентированным правом, т. е. юридическим, средствам. С подобной классификацией односторонних правоохранительных мер все же трудно согласиться, поскольку понятие самозащиты в праве не должно сводиться только к фактическим односторонним мерам, не регламентированным подробно в обязательственном праве, подобно мерам договорного права. Меры, применяемые в договорном обязательстве с целью защиты, тоже являются в сущности мерами самозащиты, но более подробно регламентированными в соответствующих разделах обязательственного права с неким самостоятельным механизмом реализации. Основная причина, по которой выделяют фактические меры во внедоговорных правоотношениях и отграничивают от правоохранительных мер в договорных отношениях, состоит в том, что первые не имеют четкой систематизации, отсутствует хотя бы примерный перечень таких мер, что, несомненно, приводит в правоприменении к довольно вольным трактовкам и вольному использованию всевозможных односторонних средств воздействия на правонарушителя. Бесспорно, невозможно регламентировать все допустимые меры, которые можно применить во внедоговорных обязательствах, но можно создать в законодательстве хотя бы примерный перечень таких возможных мер самопомощи, или, по-другому, мер дозволенного самоуправства (такое понятие присутствует в немецком гражданском законодательстве и наличествовало ранее в нашем дореволюционном гражданском праве, в том числе и в несостоявшемся проекте Гражданского уложения Российской империи). Поэтому некорректно отделять понятие самозащиты от понятия односторонних мер правоохранительного характера в договорных обязательствах. Все они, как уже было отмечено, представляют собой реализацию субъективного права на защиту в самостоятельной форме, т. е. без посредства государства. В целях систематизации односторонних правоохранительных средств подобное деление и классификация на односторонние меры в договорных обязательствах и во внедоговорных весьма актуальны и оправданны в силу существенной разности регулятивных и правоохранительных гражданских правоотношений, являющихся отражением функциональной сущности гражданского права как отрасли права. Очевидно, что и первые, и вторые определенно связаны между собой правоохранительной целью, односторонностью и самостоятельностью применения, что едва ли позволяет говорить об их разной правовой природе <5> и существенных различиях. В связи с разностью подходов и вкладываемым юридическим смыслом в понятие самозащиты в теории гражданского права на сегодняшний день оно оказалось сильно размытым, но самое главное - из-за существенных расхождений в понимании этого явления в теории возникают диаметрально разные толкования этих правовых явлений в судебной практике. Односторонние правоохранительные меры в договорном обязательстве (меры оперативного воздействия), относимые к юридическим правоохранительным мерам, отличаются от так называемых фактических мер главным образом тем, что возможность их применения подробно регламентирована в законе в конкретной правовой ситуации. Данный критерий не может являться догматическим в размежевании этих мер, как и некоторые другие второстепенные критерии, поскольку механизм их применения как мер защиты, односторонность и самостоятельность ничем не отличается от мер, не закрепленных и не регламентированных подробно в законе в договорных гражданско-правовых обязательствах, поскольку критерий правомерности, принцип соразмерности как базовый принцип самозащиты одинаково действуют для всех односторонних правоохранительных мер. Следовательно, приведенное основное их различие едва ли уловимо, в то время как объединяющие признаки гораздо более весомы. -------------------------------- <5> Некоторые авторы всячески пытаются разделить понятие мер самозащиты, как фактических и мер оперативного воздействия, как мер юридических. См., напр.: Груздев В. В. Гражданско-правовая защита односторонними действиями управомоченного лица // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. N 7 // СПС "КонсультантПлюс". 20.02.2013.

Можно также привести некоторые несущественные различия в механизме применения исследуемых мер. Например, В. В. Груздев говорит именно о качественном, по его мнению, различии самозащиты (автор под самозащитой понимает правоохранительные меры фактического характера) <6> и мер оперативного воздействия, обращая внимания на разность природы самостоятельно совершаемых управомоченным лицом действий. Автор считает, что избрание в качестве меры самозащиты того или иного действия фактического порядка всецело предопределено конкретной сложившейся на практике ситуацией нарушения или угрозы нарушения права. Говоря иначе, самозащита - это воздействие, совершаемое в ответ на наличные действия нарушителя, т. е. контрдействия, к которым поэтому-то и возможно предъявлять закрепленные в абзаце 2 ст. 14 ГК РФ требования. Результат применения данных мер выражается в фактическом пресечении действий, нарушающих право (создающих угрозу нарушения права). Естественно, что заранее предусмотреть, какое именно действие по самозащите должно быть совершено управомоченным лицом в той или иной ситуации, крайне затруднительно. Поэтому В. В. Груздев считает, что реально привести лишь незакрытый, примерный их перечень. С тем что такой перечень необходим в законодательстве, следует согласиться. Односторонние защитные действия, возможность совершения которых прямо предоставлена управомоченному законом или соглашением сторон, по его мнению, утрачивают признаки мер самозащиты. Автор отмечает также о недоразумении - указании в одном из судебных актов на то, что для реализации конкретного способа самозащиты необходимо, чтобы такая возможность была предусмотрена законом, иным правовым актом или договором <7>. Далее В. В. Груздев полагает, что явление самозащиты имеет строгие временные рамки: оно немыслимо ранее начала совершения конкретных действий, нарушающих (оспаривающих) право, и позднее прекращения таких действий. Односторонние защитительные действия фактического порядка, совершаемые после состоявшегося нарушения, уже не являются самозащитой и при наличии предусмотренных уголовным законом признаков могут быть признаны самоуправством. Иными словами, мерами самозащиты можно пресечь действия, нарушающие право или создающие угрозу его нарушения, но нельзя восстановить положение, существовавшее до нарушения права. Это означает, по мнению автора, что самозащита допустима только с целью предупреждения или пресечения нарушения права. Следует согласиться с тем, что возможен конфликт этих гражданско-правовых возможностей с правилами о самоуправстве, но если возможность применения, например задержания вещей на месте незаконной порубки леса, регламентировать в конкретных правовых нормах (в качестве примера существования таких правил в отечественном дореволюционном законодательстве), то возможность их применения не связана непосредственно с длящимся правонарушением, так же как и возможность, например, задержания нарушителя или его вещей, пытающегося скрыться с места дорожно-транспортного происшествия. Вред уже может быть причинен на момент начала применения односторонней правоохранительной меры, и непосредственно нет необходимости пресечь правонарушение, но такая мера может быть допустимой к применению, так же как и оперативная мера в договорном обязательстве, поэтому представляется, что разграничение по представленному критерию не является убедительным. Таким образом, по мнению В. В. Груздева, для признания односторонних защитительных действий фактического порядка самозащитой необходимо установить, что они совершались до момента окончания нарушения права в ответ на нарушающие право или создающие угрозу его нарушения действия, т. е. с целью пресечения последних. Иную природу, по мнению цивилиста, имеют правоохранительные меры договорного права (меры оперативного воздействия). Данные меры представляют собой совершаемые управомоченным лицом односторонние пассивные или активные действия. Однако их применение выражается в отступлении защищающегося лица от предписываемой ему как кредитору в обязательстве модели поведения в ответ на отклонение от требуемого поведения должника, а поскольку в силу ст. 310 ГК РФ односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий допускаются в случаях, предусмотренных законом (если речь идет об обязательстве, связанном с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, - также в случаях, предусмотренных договором), постольку мера оперативного воздействия должна быть указана в законе (или договоре). Именно в этом выражается юридический характер оперативного воздействия. В. В. Груздев полагает, что, в отличие от односторонних фактических мер защиты, оперативное воздействие допустимо не только при наличии действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения, но и после состоявшегося нарушения с целью предотвращения новых нарушений. Следовательно, по мнению автора, мерам оперативного воздействия также свойственен превентивный (упреждающий) характер. Однако цели защиты достигаются здесь посредством окончательного или временного отказа кредитора от совершения возложенных на него обязательством действий (так называемые меры отказного характера: отказ от договора, приостановление встречного исполнения обязательства, отказ от принятия ненадлежащего исполнения и т. п.) либо посредством изменения условий, на которых такие действия будут совершаться в дальнейшем (например, перевод неисправного плательщика на аккредитивную форму расчетов). Использование юрисдикционной формы защиты для достижения аналогичных целей вряд ли смогло бы защитить субъекта подобным оперативным образом. Как видно, применение оперативных мер в договорном обязательстве непосредственно не приводит к исполнению обязательства. Вместе с тем совершение управомоченным лицом одностороннего защитного действия, не связанного с окончательным отказом от обязательства, стимулирует должника к исполнению, а поэтому опосредованно может повлечь и наступление фактического результата в виде исполнения обязательства. -------------------------------- <6> Груздев В. В. Там же. С. 5. <7> Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 12 ноября 2007 г. по делу N А82-12642/2006-7.

На наш взгляд, правильнее делить односторонние правоохранительные меры на меры защиты во внедоговорных обязательствах и в договорных. Деликтные правоотношения в целом характеризуются как отношения, возникающие случайно, по факту самого нарушения, то же касается и неосновательного обогащения. Поэтому отличие в механизме применения односторонних правоохранительных мер проявляется скорее в существенном различии деликтного и договорного обязательства, нежели в каком-то природном их различии. Волевые отношения изначально являются доминантным механизмом правового регулирования в частном праве в противовес спонтанным обязательствам, возникающим из причинения вреда, в которых нет элемента предвидения, а следовательно, сами меры защиты в подобных обязательствах носят более агрессивный характер. Несомненно, односторонние правоохранительные меры во внедоговорных обязательствах и односторонние правоохранительные меры оперативного характера в договорных обязательствах являются едиными по своей сути действиями, это объясняется их общей принадлежностью к односторонним защитным действиям управомоченного. В гражданском праве явление самозащиты приобретает отраслевую окраску. Оно находит свое применение и регламентацию прежде всего посредством категорий обязательственного права. Действие по самозащите может выражаться прежде всего в противодействии уголовно наказуемым деяниям и лишь параллельно противодействовать возникшему или могущему возникнуть обязательству гражданско-правового характера. Поэтому характер "пресечения действий нарушителя" касается главным образом уголовно наказуемых деяний, последствия же гражданско-правового характера могут не только пресекаться односторонними мерами, но иметь продолжающее действие в уже возникшем правоохранительном гражданско-правовом обязательстве. Так, например, имперские правила возможности задержания скота на месте причинения вреда (совершение потравы) допускали не только пресечение подобных действий, но и продолжающийся эффект - удерживаемые животные служили гарантией платежа по возникшему обязательству. Таким образом, целесообразнее отметить те признаки, которые объединяют все односторонние правоохранительные меры в отрасли гражданского права в единую категорию особых мер защиты в праве. Во-первых, так называемые фактические меры и оперативное воздействие - это действия по защите нарушенного или оспоренного субъективного права. Гражданско-правовая защита представляет собой реализацию охранительных правомочий или охранительных прав, возникающих в момент нарушения (создания угрозы нарушения или оспаривания) защищаемого права. Во-вторых, фактические меры во внедоговорных правоотношениях и оперативные меры по своей сути - односторонние действия, которые совершаются без обращения в юрисдикционный орган за получением публично-правовой защиты и без учета воли обязанного лица (или даже вопреки такой воле), хотя оспариваться как первые, так и вторые могут в суде. В-третьих, подобные меры носят односторонний характер, применяются самостоятельно, исходя из внутреннего осознания противоправного действия со стороны контрагента. Перечисленные признаки являются существенными для того, чтобы понимать единую природу таких мер в гражданском праве. Все они, по сути, являются так или иначе конкретными инструментами, способами реализации в отраслевом варианте (частноправовыми способами) конституционного широкого права на самозащиту. Такая мера, как удержание имущества должника, представляет собой особую обеспечительную, но одностороннюю правоохранительную меру. С одной стороны, удержание применимо только в договорном правоотношении и поэтому ближе к понятию односторонних правоохранительных мер в договоре (оперативных мер). С другой стороны, под удержанием имущества в нашем дореволюционном праве понимались действия по захвату орудий причинения вреда, скота, причинившего вред, что подчеркивает и возможность внедоговорного применения данной меры, хотя такая квалификация несколько ошибочна, поскольку следовало различать понятие удержания как средства договорного права и понятие самопомощи, которое как раз и являлось в дореволюционном праве фактической мерой, а не правом удержания. Тем не менее удержание вещи в договорном обязательстве и задержание вещи в правоохранительном обязательстве - меры одинакового юридического свойства, направленные на обеспечение своего хозяйственного интереса. Кроме того, возможность реализации удерживаемой вещи по залоговым правилам и помещение законодателем права удержания в раздел обеспечительных средств подчеркивают некую уникальность и особенность данной правоохранительной меры, имеющую явно выраженный, хоть и косвенный, признак обеспечительных мер - признак акцессорности. Поэтому удержание также является односторонней правоохранительной мерой, реализуемой в рамках охранительного правоотношения, но было бы целесообразно с позиции классификации исследуемых мер рассматривать право удерживания в качестве самостоятельной и особой оперативно-обеспечительной меры, безусловно относящейся к понятию односторонних правоохранительных мер. В момент нарушения основного обязательства кредитор приобретает право удерживания и последующей реализации вещи, подлежащей передаче должнику либо лицу, указанному должником. Как видно, удерживание и последующая реализация вещи представляют собой фактические действия по использованию права, входящего в содержание обеспечительного обязательства, с целью восполнения утраченного от неисполнения или ненадлежащего исполнения основного обязательства. Следовательно, вторая часть меры, применяемая после дефензивного удержания, так называемое экзекутивное удержание, которая, может, и не будет применена в виде реализации вещи по залоговым правилам, отличается от фактических односторонних правоохранительных мер и мер оперативного воздействия прежде всего своей направленностью на восстановление нарушенного права, а не на предупреждение или пресечение нарушения. Таким образом, все правомерные односторонние средства в гражданском праве, совершаемые с целью защиты, имеют единую природу и механизм реализации, проявляют себя в качестве отраслевых специфических средств самостоятельной защиты.

Название документа