О НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПОСТАНОВКИ ВОПРОСА О ДОПУСТИМОСТИ РАСПОРЯЖЕНИЯ ЖИЗНЬЮ

Е.В. ШКУРНАЯ

Шкурная Е.В., старший лейтенант юстиции, адъюнкт кафедры теории государства и права Московского университета МВД России.

Статья посвящена обоснованию несостоятельности постановки вопроса о допустимости распоряжения жизнью в юридическом смысле, приведены доказательства неверности рассмотрения права на жизнь как юридического субъективного права и доводы, доказывающие, что право на жизнь является объективным правом.

В современной юридической литературе идут бурные дискуссии по вопросам, связанным с юридическим правом человека на жизнь и ее распоряжение. Представляется, что одной из главных причин этого обстоятельства является недостаточное внимание со стороны исследователей теоретико-правовым аспектам данной проблемы. Вопрос о праве распоряжения жизнью и смертью современные исследователи пытаются разрешить в строгих рамках официально-позитивного представления о праве, а морально-нравственные аспекты данной проблемы часто не затрагиваются. Наблюдается стремление измерить юридической нормой неизмеримое, т.е. решить проблему негодными средствами. Некоторые авторы утверждают, что "задача современного юриста - решить вопрос по существу, определив, обладает ли человек правом на смерть в принципе, независимо от каких-либо условий" <1>.

Таким образом, главная теоретическая ошибка в правовых исследованиях, посвященных праву на жизнь, заключается, во-первых, в том, что часто забывается о специфике самого объекта "жизнь", а во-вторых, в его рассмотрении как субъективного права, допускающего усмотрительный характер его реализации.

Жизнь - это не юридическое явление. Жизнь в обществе, в морали, в философии признается высшей и абсолютной ценностью, данной Богом, и абсолют этот не может быть уменьшен, он абсолютен во всех своих проявлениях.

В юридической литературе право на жизнь часто рассматривается как субъективное и говорится о том, что, если ст. 20 Конституции утверждает право на жизнь каждого человека, значит, это мера возможного поведения, предусмотренная нормой права, т.е. субъективное право, а следовательно, должен быть механизм его реализации, и называются различные способы реализации права на жизнь, что приводит к рассуждениям о пределах и условиях законного распоряжения жизнью, к разговорам о праве на смерть и т.д.

Так, Ю.А. Дмитриев и Е.В. Шленева утверждают, что "конституционное установление права на жизнь логически означает юридическое закрепление права человека на смерть" <2>. Авторы пишут, что, "раз право на жизнь относится к числу личных прав человека, его реализация осуществляется им индивидуально и самостоятельно, независимо от воли других", "вопрос жизни и смерти юридически должен решаться человеком индивидуально, без участия иных лиц" <3>. Право на жизнь, по утверждению авторов, предполагает возможность человека самостоятельно распорядиться своей жизнью, в том числе добровольно принять решение о сроках и способах ухода из нее. Авторы считают, что право на жизнь юридически закрепляет и ее пределы, т.е. право на самоубийство <4>. Также многие авторы в числе способов реализации права на смерть называют эвтаназию.

В связи с этим следует отметить, что конституционная формула "каждый имеет право на жизнь" не носит предоставительного характера права, рассматриваемого как возможность. Закрепление права на жизнь в Конституции - это не ее предоставление, это лишь форма защиты. Конституционное подтверждение абсолютной ценности жизни представляет собой юридическую конструкцию запрета посягательства на жизнь. Конституционное закрепление права на жизнь есть стартовое звено юридического механизма охраны жизни человека. И в этом смысле конституционное право на жизнь представляет собой центральную норму комплексного правового института, содержащего нормы, оформляющие юридические средства охраны жизни, но не ее регулирование в смысле "дозволенного и недозволенного".

Право на жизнь не может рассматриваться как субъективное юридическое право, т.е. не может рассматриваться как мера возможного поведения. Это вытекает из следующих аксиом:

а) жизнь человека является абсолютной ценностью. Ее возникновение, осуществление и прекращение происходят по законам природы (естественным законам). Именно в силу этого мы говорим о естественности и неотчуждаемости права на жизнь;

б) природа и естественные законы не могут и не должны быть подвластны юридическим законам. Юридическая норма не обладает способностью производить на свет живые существа. Человек, родившись, с первым самостоятельным глотком воздуха начинает жить, реализуя это данное ему от природы естественное право безотносительно того, что об этом может написать законодательный орган;

в) право имеет свой предмет регулирования - общественные отношения, возникающие между людьми и их группами, и только в этом случае социальные связи приобретают характер юридических обязанностей и субъективных прав. Субъективное право - это юридическая форма социальной связи, направленная вовне, адресованная к другой стороне, сердцевиной его реализации является усмотрение его обладателя воспользоваться им или нет. Но, говоря о праве на жизнь, следует отметить, что сам человек не может решать, родиться ему или нет, ведь появление на свет нового человека не зависит от его собственной воли. Процесс зарождения жизни включает в себя конкретные человеческие действия и объективные природные процессы, не зависящие от воли человека. Процесс зарождения человека и его появления на свет носит необратимый характер, который самостоятельно приостановиться не сможет.

Таким образом, право на жизнь - это объективное право, оно не дано законом и не зависит от законодательного органа, а дано объективно помимо воли человека. Право на жизнь объективно по своей природе как естественное, природное, т.е. не установленное кем-то, не определенное какой-то мерой, недозволенное.

Жизнь человека не может быть объектом правового регулирования, она не может быть измерена, ограничена, а может только защищаться. Вопрос о праве на жизнь не есть вопрос меры. А вне меры ничего юридического нет. Как только мы все переводим в плоскость меры, мы теряем юридические основания для решения проблемы. Говоря об эвтаназии, суициде, мы не решаем вопрос права человека на жизнь. Предотвратить суицид - это не значит защитить право человека на жизнь. Юридически можно что угодно запретить и к чему угодно обязать. Мы можем запретить эвтаназию, но люди будут продолжать это делать, так как это нравственная проблема.

Поэтому всякие попытки постановки вопроса о распоряжении жизнью (формах и способах ее прекращения) в юридическом контексте не имеют оснований. Вмешательство права в эту сферу есть вынужденная социально-нравственная аномалия. Жизнь - это не сфера правового регулирования, это не юридическое явление. Юридическое право не может регулировать естественные процессы, а жизнь - естественный процесс.

Конечно, говоря о распоряжении жизнью, можно сказать, что человек может покончить жизнь самоубийством. Да, но это не является субъективным юридическим правом. Это не юридический вопрос, он не относится к праву. На самом деле здесь вопрос не о распоряжении, а о мотивации собственного поведения. Это психологическая проблема. Как только мы говорим о некоем отношении человека к самому себе, это вопрос не юридический, а нравственный, психологический, это мотивации, склонности. Есть люди, склонные к суициду. А юридическое право не может регулировать психическую жизнь человека.

Эвтаназия - это нравственная проблема, это проблема культуры общества. А нравственные проблемы нельзя решить юридическими средствами. Закон не может юридически вмешиваться или регулировать право распоряжения человеком жизнью. Право не может исходить из абсолютных ценностей. Если право на жизнь абсолютно, значит, это то, что не подвластно праву. Эвтаназия - исключительный случай, не имеющий общего признания.

Говоря о суициде, следует отметить, что человеку нельзя юридически запретить прекратить свою жизнь. Нет оснований полагать, что лица, которые захотели покончить жизнь самоубийством, отказались бы от своего решения, если бы в законе был закреплен запрет суицида, ибо никакие санкции не могут оказать превентивного воздействия на личность, принявшую решение умереть, хотя в литературе высказывалось мнение о необходимости установить правовой запрет на суицид и предусмотреть юридическую ответственность за его попытку <5>. Но в данном случае на кого будет возлагаться эта ответственность? Нет даже объекта наказания, ведь труп не накажешь.

Самоубийство, облеченное в форму права, - можно ли об этом говорить? "Область права обнимает собою и определяет только социальную жизнь людей; человек никогда не находится по отношению к самому себе в правоотношениях, а потому всякое самоповреждение, будучи хоть и деянием безнравственным, безразлично с точки зрения права" <6>. "Существующее нормативистское представление о праве, видимо, должно распространяться только на действия, совершаемые в обществе и касающиеся взаимоотношений людей между собой, но не отношений человека со своей судьбой, если он сам захотел ее избрать" <7>.

Говоря о суициде, эвтаназии, мы не решаем вопрос права на жизнь. Разве, заканчивая жизнь самоубийством, человек реализует свое право на жизнь? Нет. Или в случае эвтаназии человек распоряжается своей жизнью? Но как человек может распорядиться своей жизнью, когда боль от опухоли превышает все разумные пределы? Никак. И в данном случае высказываются предложения, что надо спросить согласия у родственников. Но родственники, имея корыстные интересы, например получение наследства, могут дать согласие на эвтаназию. Также возможность распоряжаться собственной жизнью нельзя никому делегировать, а в данном случае мы наблюдаем передачу права на распоряжение собственной жизнью. При суициде, эвтаназии человек не может сделать рациональный выбор. Покончить жизнь самоубийством или нет - это не рациональный выбор, а спонтанный. А юридическое право не может принять спонтанные решения за основу своих обязываний или запретов. Жизнь - это универсальная характеристика, и ее может все касаться, но это не означает, что все, что ни делается в обществе, - это решение вопроса о праве на жизнь. Жизнь - это не всеобъемлющий вопрос.

В юриспруденции долгое время дискутируется подход к жизни как к объекту права собственности. Когда в обществе устоялось мнение, что государь не является собственником жизней своих подданных, возник вопрос, не является ли собственником своей жизни сам гражданин. Если человек обладает таким правом собственности, то соответственно ему принадлежит и право распоряжения. "Однако юридически невозможно себе представить, что человек, имея право жить, не имеет права умереть, что он свободен на законных основаниях распоряжаться своей собственностью, но не своей жизнью" <8>.

Относительно права на самоубийство высказывался Гегель, чье мнение справедливо и в настоящее время. Его теория опровергает допустимость понимания жизни как объекта права собственности самого гражданина. Жизнь не есть что-то внешнее по отношению к самому человеку. Ее нельзя отделить от человека, не убив его. Если человек живет, можно говорить о его жизни. Как только он умирает, перестают существовать сама жизнь и сам индивид. Действующее законодательство устанавливает формы защиты жизни, но никак не закрепляет право убить самого себя. Наличие права на жизнь ни в коей мере не предполагает включение в него права на смерть.

Нельзя не сказать о том, что государство допускает наличие таких профессий, основная задача которых выполняется с риском для жизни. При этом допускается правомерный риск по отношению к собственной жизни. В любом случае такой выбор профессии не означает свободу распоряжения собственной жизнью, так как риск является потенциальным, а поступление на службу не означает отказ от права на жизнь. Компенсацией возможного риска являются дополнительные выплаты, обязательное государственное страхование, социальные льготы, иные гарантии правового, организационного, материального характера.

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что жизнь человека возникает, осуществляется и прекращается по естественным законам. А природа и естественные законы не могут и не должны быть подвластны юридическим законам. И все приведенные аргументы подтверждают несостоятельность юридической постановки вопроса о допустимости распоряжения жизнью.