Кодекс интеллектуальной собственности Российской Федерации, или часть четвертая Гражданского кодекса Российской Федерации

КОДЕКС ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, ИЛИ ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

В. И. ЕРЕМЕНКО

В. И. Еременко, доктор юридических наук, начальник отдела права Евразийского патентного ведомства.

Работа над частью четвертой Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ), посвященной правовой охране интеллектуальной собственности, о необходимости принятия которой говорили многие ученые и специалисты, в том числе автор этой статьи, наконец-то возобновилась. Ныне на суд общественности представлен проект части четвертой ГК РФ (раздел VII) от 21 декабря 2005 г. Следует особо отметить, что данный законопроект, снабженный указанием, что он вносится Президентом РФ, нигде не опубликован и направлен для обсуждения только в федеральные органы исполнительной власти, в некоторые научные организации, в том числе в президиум РАН, который любезно передал его текст в редакцию журнала "Изобретательство". Иными словами, на этот раз не получилось всеобъемлющего обсуждения законопроекта, как это случалось прежде. Единственно доступный источник информации о законопроекте - опубликованное в Российской газете интервью с В. Ф. Яковлевым <*>, из которого следует, что часть четвертая ГК РФ подготовлена по поручению кремлевской администрации, это целиком президентский проект. В очередной раз была создана рабочая группа, которую возглавил советник Президента РФ, в недавнем прошлом председатель Высшего Арбитражного Суда РФ. -------------------------------- <*> Яковлев В. Таланты и законники. Интеллектуальная собственность получит защиту // Российская газета. 2006. 17 марта.

В состав рабочей группы вошли специалисты Исследовательского центра частного права при Президенте РФ, работающие над проектом уже свыше 10 лет, ведущие специалисты юридического факультета МГУ, Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, правового департамента Правительства РФ, Государственно-правового управления Администрации Президента РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ. Как утверждается в интервью, законопроект основан на концепции полной кодификации действующего гражданского законодательства об интеллектуальной собственности с расширением защиты за счет новых видов интеллектуальных прав, прежде совсем не охранявшихся. В связи с вышеизложенным представляется целесообразным ознакомить читателей с точкой зрения на кодификацию законодательства об интеллектуальной собственности бывшего руководителя рабочей группы, одного из крупнейших специалистов в этой сфере В. А. Дозорцева. Говоря о сторонниках кодификации законодательства об интеллектуальной собственности, В. А. Дозорцев <*> указывал, что они образуют три группы. Первая предлагает ограничиться одной общей частью, имеющей хотя бы некоторое юридическое содержание (усеченная схема). Вторая выступает за сочетание в кодификационном акте общих положений с исчерпывающим регулированием отдельных видов интеллектуальных прав, которое исключает какое-либо специальное законодательство за рамками ГК РФ (исчерпывающая схема). Третья тоже видит необходимость в схеме, охватывающей наряду с общими положениями полную систему интеллектуальных прав (полносистемная схема), но включающую по отдельным видам исключительных прав лишь принципиальные положения, оставляющую их развернутое регулирование для специальных актов по отдельным видам. -------------------------------- <*> Дозорцев В. А. Интеллектуальные права: Понятие. Система. Задачи кодификации: Сб. статей / Исслед. центр частного права. М.: Статут, 2005. С. 359.

Принадлежа к третьей, умеренной группе ученых, В. А. Дозорцев аргументированно критиковал радикальных сторонников исчерпывающей схемы кодификации, которые предлагали поместить в ГК все относящиеся к интеллектуальным правам нормы - не только гражданского права, но и административного и других отраслей права. Согласно позиции В. А. Дозорцева систематизации гражданского законодательства присуща многоуровневая основа, где центральный кодификационный акт - ГК РФ - существует в окружении развивающих и детализирующих его актов по специальным вопросам. Как известно, умеренный вариант кодификации В. А. Дозорцева, к сожалению, не был осуществлен. Во многом этому способствовала деструктивная позиция некоторых ученых и специалистов, усиленно продвигавших свои варианты кодификации законодательства об интеллектуальной собственности. И вот после нескольких лет затишья (часть третья ГК РФ без раздела об интеллектуальной собственности введена в действие с 1 марта 2002 г.) на свет появился законопроект, по своему содержанию намного радикальнее, чем законопроект В. А. Дозорцева. Представленный законопроект является симбиозом норм гражданского, административного и трудового права. По сути, кодификация подменена инкорпорацией, когда сравнительно небольшое количество общих положений сопровождается специальными законами в сфере правовой охраны интеллектуальной собственности, которые практически не затронуты изменениями и дополнениями. Характеризуя возражения против исчерпывающей (полной) кодификации, В. Ф. Яковлев признает, что имеются возражения по поводу введения в проект норм административного права. Однако уважаемый автор, указывая на необходимость регистрационных процедур в патентном праве, называет их не административными, а регистрационными нормами. Продолжая полемику, В. Ф. Яковлев указывает, что "регистрация недвижимости впервые появилась в Гражданском кодексе, и эта норма прекрасно действует. Почему же применительно к интеллектуальной собственности регистрационных норм не должно быть?" По поводу упомянутых выше аргументов можно отметить следующее. Во-первых, регистрационные нормы входят в состав административных норм. Во-вторых, допускается включение в ГК РФ только тех норм административного права, которые устанавливают основания возникновения гражданских прав, например ст. 131, в которой речь идет о том, что право собственности и другие вещные права на недвижимые вещи, ограничения этих прав, их возникновение, переход и прекращение подлежат государственной регистрации. Однако полномасштабное регулирование отношений, связанных с признанием и подтверждением государством возникновения, ограничения, перехода или прекращения прав на недвижимое имущество, осуществляется в соответствии с Федеральным законом от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" <*> (с последующими изменениями и дополнениями), включающим в себя более тридцати статей. -------------------------------- <*> СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3594.

В-третьих, включение в ГК РФ регистрационных, а по сути административных, норм в сфере интеллектуальной собственности - это начало дезорганизации всей цивилистической системы в целом. Если следовать логике В. Ф. Яковлева, в ГК РФ следовало бы включить и упомянутый выше Федеральный закон "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" и ряд других законов, чтобы обеспечить, например, полное регулирование отношений, связанных с акционерными обществами, обществами с ограниченной ответственностью. Практическая неосуществимость указанного направления представляется совершенно очевидной. Возражая против подобных воззрений сторонников исчерпывающей (полной) кодификации законодательства об интеллектуальной собственности, В. А. Дозорцев указывал, что неправильно выстраивать один раздел ГК РФ по одной схеме, в то время как систематизация остальных разделов базируется на других принципах, это привело бы только к разрушению единства гражданского права <*>. Примечательно, что исследователь усматривал в феномене усиленного продвижения концепции исчерпывающей (полной) кодификации законодательства об интеллектуальной собственности и субъективный фактор: "...недаром подобные предложения исходят от цивилистов, специально не занимавшихся проблемами интеллектуальных прав, соображения которых при разработке проектов могут быть полезны для оценки представленного материала, для его компоновки, отработки формулировок, редактирования текста" <**>. -------------------------------- <*> Дозорцев В. А. Указ. соч. С. 362. <**> Там же.

Пожалуй, лучше и не скажешь. В итоге мы имеем законопроект, полностью ущербный с юридико-технической точки зрения, засоряющий Кодекс многочисленными нормами административного и трудового права, удивляющий весь мир инкорпорацией всех специальных законов в сфере интеллектуальной собственности в Гражданский кодекс. Одной из причин такого плачевного результата является тот факт, что законопроект готовился без учета зарубежного опыта. В заключение своего интервью В. Ф. Яковлев утверждает, что мы провели обсуждение проекта в Германии и получили положительный отзыв, а в ближайшее время будет проведено такое обсуждение с ведущими специалистами Франции. Уверен, что отзыв ведущих специалистов Франции будет отрицательным, поскольку кодификация законодательства об интеллектуальной собственности во Франции построена на совершенно иных началах. В этой стране в 1992 г. был принят Кодекс интеллектуальной собственности, в который инкорпорированы с незначительными изменениями все специальные законы в сфере интеллектуальной собственности. Указанный нормативный правовой акт не имеет никакого отношения к Гражданскому кодексу Франции. Законопроект рабочей группы В. Ф. Яковлева подозрительно напоминает Кодекс интеллектуальной собственности Франции, но с единственным важным отличием - его сторонники пытаются втиснуть его в рамки ГК РФ, что неминуемо исказит цивилистическую сущность последнего и в целом бросит тень на Россию как цивилизованное государство в сфере нормотворчества. В нынешних сложных условиях наименьшим злом был бы отказ от сомнительной идеи размещения указанного законопроекта в ГК РФ и принятие отдельного нормативного правового акта - Кодекса интеллектуальной собственности Российской Федерации. Мне ранее приходилось ссылаться (как на упущенную возможность) на предложение М. Н. Федотова об использовании французской модели самостоятельной кодификации законодательства об интеллектуальной собственности, т. е. вне рамок Гражданского кодекса <*>. -------------------------------- <*> Еременко В. И. Гражданский кодекс Российской Федерации и интеллектуальная собственность // Государство и право. 2003. N 1. С. 45.

Сейчас эта идея с учетом конституционных норм обретает зримые очертания. Конституция РФ относит к исключительному ведению Российской Федерации правовое регулирование интеллектуальной собственности в качестве самостоятельного направления (ст. 71). В нашей стране известны также случаи кодификации в различных сферах деятельности (например, Земельный кодекс РФ, Жилищный кодекс РФ, Лесной кодекс РФ). Однако вернемся к законопроекту от 21 декабря 2005 г. и оценим, хотя бы вкратце, его содержательную часть. Как указывалось ранее, в законопроект почти без изменений вошли специальные законы в сфере интеллектуальной собственности, изобилующие пробелами именно в части цивилистического содержания <*>. Естественно, что эти пробелы перекочевали в законопроект. Так, в законопроекте не в полной мере присутствуют нормы, регулирующие отношения по осуществлению прав, вытекающих из выданных охранных документов. В частности, отсутствуют нормы о совместном обладании патентными заявками, о косвенном нарушении патента. Не нашли адекватного решения проблемы совместного обладания исключительными правами, отчуждения исключительных прав, в том числе не определены существенные условия договоров о передаче исключительных прав на изобретения, полезные модели, промышленные образцы. Не установлены перечни условий, ограничивающих конкуренцию, которые не должны включаться в лицензионные договоры на использование различных объектов интеллектуальной собственности. -------------------------------- <*> Подробнее см.: Еременко В. И. Развитие законодательства об интеллектуальной собственности Российской Федерации // Государство и право. 2004. N 1. С. 37 - 54.

В связи с вышеизложенным следует обязательно учитывать раздел 8 ("Осуществление контроля за антиконкурентной практикой в договорных лицензиях") части II Соглашения ТРИПС. Несоблюдение указанных стандартов может стать реальным, т. е. правовым, а не только политическим, препятствием для вступления России в ВТО. На этапе экспертизы заявленных решений и выдачи охранных документов на законодательном уровне не решены вопросы с передачей прав на заявки на изобретения, полезные модели, промышленные образцы. Следует особо отметить, что нормы о передаче права на заявки закреплены во всех законодательствах промышленно развитых стран. Перейдем теперь к явным недостаткам законопроекта от 21 декабря 2005 г. Вызывает удивление исчерпывающий (закрытый) перечень охраняемых результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации, установленный в ст. 1225 законопроекта. Как известно, аналогичный перечень в ст. 2 (VIII) Конвенции, учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности от 14 июля 1967 г., является примерным. Статьей 1226 законопроекта вводится новое для нашего законодательства понятие "интеллектуальные права", являющееся родовым понятием для исключительных прав, личных неимущественных прав и иных прав (право следования, право доступа и др.). Понятие "интеллектуальные права" предложил еще в 1879 г. бельгийский юрист Э. Пикар <*>. Правда, согласно его теории интеллектуальные права считались правами sui generis, находящимися вне классической триады вещных, обязательственных и личных прав. Указанный термин нигде в мире не прижился. Думается, что и нам не следует менять устоявшуюся терминологию: исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг. -------------------------------- <*> См.: Богуславский М. М. Патентные вопросы в международных отношениях. М., 1962. С. 71, 72.

Представляется вполне очевидным, что к средствам индивидуализации нельзя применить термин "интеллектуальные права", поскольку эти средства только приравниваются к результатам интеллектуальной деятельности, но не являются таковыми. Фактор творчества при разработке товарных знаков, знаков обслуживания и других средств индивидуализации минимален, в пределах, например, выбор такого обозначения, которое способно отличить товары (услуги) одного лица от однородных товаров (услуг) другого лица. Разработчики законопроекта предложили внести изменения в ст. 128 ГК РФ. Наряду с полезным дополнением к тексту этой статьи - "и приравненные к ним средства индивидуализации", которое предлагалось мной ранее <*>, из текста указанной статьи исчезли следующие слова: "в том числе исключительные права на них". -------------------------------- <*> Еременко В. И. Гражданский кодекс Российской Федерации и интеллектуальная собственность // Государство и право. 2003. N 1. С. 40.

Указанное обстоятельство свидетельствует о непонимании разработчиками законопроекта самих основ права интеллектуальной собственности. Не учитываются особенности объектов интеллектуальной собственности, их нематериальный характер. Вполне очевидно, что правовая охрана предоставляется результатом интеллектуальной деятельности и приравненным к ним средствам индивидуализации, в то время как в гражданском обороте могут находиться только права на эти результаты и средства, поскольку невозможна передача самих нематериальных (идеальных) объектов. Поэтому необходимо двойное указание - результаты интеллектуальной деятельности (приравненные к ним средства) и права на них. Можно сформулировать также другие замечания к законопроекту, относящиеся к его отдельным главам. В перечне охраняемых результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации указаны профессиональные секреты (ноу-хау), которым посвящена глава 75 законопроекта. Разработчики законопроекта в пояснительной записке к нему утверждают, что секрет производства упоминается в некоторых законодательных актах (прежде всего следует назвать Закон "О коммерческой тайне" от 29 июля 1995 г.). Следует особо отметить, что закона "О коммерческой тайне" от 29 июля 1995 г. просто не существует в природе. В России принят Федеральный закон от 29 июля 2004 г. N 98-ФЗ "О коммерческой тайне" (далее - Закон о коммерческой тайне) <*>. -------------------------------- <*> СЗ РФ. 2004. N 32. Ст. 3283; 2006. N 6. Ст. 636.

В ст. 3 Закона о коммерческой тайне указано, что информацией, составляющей коммерческую тайну, считается научно-техническая, производственная, финансово-экономическая или иная информация (в том числе составляющая секреты производства), которая имеет действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности ее третьим лицам, к которой нет свободного доступа на законном основании и в отношении которой обладателем такой информации введен режим коммерческой тайны. В ст. 1463 законопроекта секрет производства (ноу-хау) определяется как сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие) о способах осуществления профессиональной деятельности, имеющие действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности их третьим лицам, закрытые для свободного доступа третьих лиц на законном основании и в отношении которых обладателем таких сведений введен режим коммерческой тайны. В п. 1 ст. 139 ГК РФ служебной и коммерческой тайной считается информация, обладающая действительной или потенциальной коммерческой ценностью в силу неизвестности ее третьим лицам, к которой нет свободного доступа на законном основании и в отношении которой обладатель информации принимает меры по охране ее конфиденциальности. Несмотря на некоторые различия между приведенными выше понятиями, по существу, речь идет об одних и тех же правах и условиях их возникновения, т. е. указанные понятия (коммерческая информация, секрет производства, ноу-хау) в принципе рассматриваются как синонимы и соотносятся как видовые понятия по отношению к родовому понятию информации, названной в ст. 128 ГК РФ как самостоятельный объект гражданских прав. Вопреки своей же логике разработчики законопроекта не предложили исключить из ГК РФ ст. 139 ("Служебная и коммерческая тайна") и отменить Закон о коммерческой тайне, как это они сделали в отношении ст. 138 ("Интеллектуальная собственность") и шести специальных законов в сфере интеллектуальной собственности. Весьма сомнительно само включение в законопроект положений, относящихся к секретам производства. Сторонники такого подхода высказывают точку зрения, согласно которой коммерческая тайна, или ноу-хау, относится к объектам исключительных прав (интеллектуальной собственности). На мой взгляд, такой подход является ошибочным, поскольку игнорирует природу исключительного права (интеллектуальной собственности) и противоречит правовому регулированию, закрепленному в части первой ГК РФ. Как известно, регулирование отношений по поводу исключительного права (интеллектуальной собственности) и служебной или коммерческой тайны предусмотрено в различных статьях, соответственно в ст. 138 и 139 ГК РФ, что представляется оправданным, поскольку коммерческую тайну, совпадающую по своему содержанию с секретом производства (ноу-хау), нельзя ассоциировать с исключительным правом. Сама природа коммерческой тайны (секрета производства, ноу-хау), предполагающая ее секретный характер настолько долго, насколько это возможно, исключает ее публикацию, а затем передачу в общественное достояние по прошествии определенного периода времени. В свою очередь, государство не предоставляет обладателю коммерческой тайны временную монополию, являющуюся сердцевиной исключительного права, не проводит экспертизу в лице государственного органа исполнительной власти и не выдает от своего имени охранный документ (свидетельство или патент), подтверждающий государственную монополию и закрепляющий за обладателем исключительное право. В литературе правильно подчеркивается, что если обладатель новых знаний (ноу-хау) не хочет делиться ими с обществом, то и государство предоставляет их обладателю не исключительные права, а лишь охрану от несанкционированного заимствования этой информации третьими лицами, т. е., упрощая до аналогии с частной собственностью, охрану от воровства <*>. -------------------------------- <*> Смирнов В. Ноу-хау в российском законодательстве // Интеллектуальная собственность. 2000. N 1. С. 36.

Реализация права на коммерческую тайну носит ограниченный характер в так называемых абсолютных правоотношениях, когда его обладателю противостоит неопределенный круг лиц. По сути дела, здесь правообладатель может лишь исключить незаконное завладение его коммерческой тайной третьими лицами (например, промышленный шпионаж, подкуп служащего конкурента). Иные правомочия правообладателя реализуются, как правило, в рамках относительных правоотношений, т. е. путем включения в договоры об уступке или лицензионные договоры условий о конфиденциальности сведений, составляющих содержание коммерческой тайны. Право на коммерческую тайну относится к разряду субъективных гражданских прав, которые подлежат защите способами, предусмотренными законом. При этом правообладатель должен представить доказательства принадлежности ему права на коммерческую тайну, в то время как правомочия обладателя исключительного права, например, на изобретение при наличии находящегося в действии патента очевидны и не нуждаются в доказывании. Как правило, исходя из нематериальной природы ноу-хау и учитывая тот факт, что в гражданском обороте ноу-хау зачастую сопутствует исключительным правам, особенно исключительному праву на изобретение, ноу-хау условно приравнивают к объектам интеллектуальной собственности. Поэтому нельзя согласиться с утверждениями о том, что права на коммерческую тайну (ноу-хау) по сути своей исключительные и строятся по модели исключительных прав, даже с оговоркой об особом характере этих исключительных прав. Таким образом, вполне очевидно, что положения, относящиеся к секретам производства, необходимо исключить из законопроекта независимо от того, будет ли он принят в качестве части четвертой ГК РФ или Кодекса интеллектуальной собственности РФ. В настоящее время вполне достаточно ст. 139 ГК РФ и Закона о коммерческой тайне, в котором также предусмотрено правовое регулирование секретов производства. Большое сомнение вызывает включение в законопроект § 1 и 4 главы 76 ("Права на средства индивидуализации юридического лица, товаров, работ, услуг, предприятий и информационных ресурсов"), относящихся соответственно к фирменным наименованиям и коммерческим обозначениям, в том виде, в каком они представлены. Проблема правовой охраны фирменных наименований - одна из самых сложных как в правовой литературе, так и в законодательстве большинства стран мира <*>. Наиболее спорным вопросом здесь является следующий: кого должно индивидуализировать фирменное наименование: предприятие или его владельца? -------------------------------- <*> Подробнее см.: Еременко В. И. К вопросу о фирменных наименованиях в Российской Федерации // Биржа интеллектуальной собственности. 2005. N 5. С. 1 - 11.

В ГК РФ в этом отношении наблюдается явная чересполосица - большая часть статей указывает на индивидуализацию юридического лица, а меньшая - на индивидуализацию предприятия. Разработчики законопроекта пошли по самому неожиданному и "легкому" пути. Для индивидуализации юридического лица, являющегося коммерческой организацией, они определили фирменное наименование, исключительное право на которое связано с включением его в Единый государственный реестр юридических лиц и распоряжение которым не допускается. Для индивидуализации предприятий, принадлежащим юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям, они определили коммерческие обозначения, не являющиеся фирменными наименованиями, однако в их составе может использоваться само фирменное наименование или его элементы, исключительное право на которое может перейти к другому лицу только в составе предприятия. Такова вкратце схема соотношения фирменного наименования и коммерческого обозначения, придуманного разработчиками законопроекта. Все бы ничего, но разработчики законопроекта не учли норм международного права, а именно ст. 8 Парижской конвенции по охране промышленной собственности, которая является обязательной для России и имеет приоритет в отношении национальных норм. Согласно ст. 8 Конвенции фирменное наименование (nom commercial, trade name) охраняется во всех странах Союза без обязательной подачи заявки или регистрации. В нашем же случае условием охраны фирменного наименования является включение его в Государственный реестр юридических лиц при регистрации последних без указаниях на возможность такой охраны вследствие факта первого использования. И хотя разработчики законопроекта подчеркивают факт государственной регистрации юридического лица (якобы при этом нет требования регистрации фирменного наименования), все же здесь уместен комментарий известного знатока Парижской конвенции: если законодательство какой-либо страны предоставляет охрану национальным фирменным наименованиям только при наличии регистрации, данная статья влечет за собой отмену этой обязанности для иностранных фирменных наименований <*>. Иными словами, если упомянутая выше международно-правовая норма нарушается в каком-либо государстве, иностранные владельцы фирменных наименований автоматически получают преимущество перед национальными владельцами фирменных наименований в этом государстве при условии действия принципа приоритета положений международного договора перед положениями национального законодательства, как, например, в России. -------------------------------- <*> Боденхаузен Г. Парижская конвенция по охране промышленной собственности. Комментарий. М.: Прогресс, 1977. С. 154.

По существу, разработчики законопроекта подменили понятие "фирменное наименование" понятием "коммерческое обозначение" (denomination commerciale, commercial name), известным из перечня объектов интеллектуальной собственности ст. 2 (VIII) Конвенции, учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности от 14 июля 1967 г. Указанный объект имеет вспомогательный характер по отношению к фирменному наименованию. Он известен во многих странах под различными названиями, например вывеска (Испания, Италия, Португалия, Франция), вымышленное или неофициальное наименование (США), вторичный символ (Финляндия, Швеция). Основная особенность подобных обозначений в том, что они, как правило, не подлежат регистрации и территориальная сфера их действия ограничена местом нахождения торгового предприятия, т. е. они имеют локальный характер. В целом разработчики законопроекта предложили схему, где фирменное наименование замещает наименование юридического лица, которое индивидуализирует юридическое лицо в совокупности его прав и обязанностей как самостоятельный субъект права (вне сферы рыночного оборота), коммерческое обозначение замещает фирменное наименование, которое должно индивидуализировать предприятие юридического лица (в сфере рыночного оборота). При этом, согласно замыслу разработчиков законопроекта, коммерческое обозначение должно играть роль и фирменного наименования и собственно коммерческого обозначения. Таким образом, можно сделать вывод, что разработчики законопроекта не учли зарубежный опыт правового регулирования таких объектов, а также проигнорировали нормы международного права в этой области. При этом, как водится, авторы проекта забыли предложить отмену одного важного нормативного правового акта в данной области, который продолжает действовать - Положение о фирме, утвержденное Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 22 июня 1927 г. <*>. -------------------------------- <*> СЗ СССР. 1927. N 40. Ст. 395.

Сказанное свидетельствует о крайней сложности упомянутых выше вопросов и о настоятельной необходимости их дополнительного изучения. Думается, не будет большой беды, если в части четвертой ГК РФ или в Кодексе интеллектуальной собственности РФ не будут отражены все объекты исключительных прав в виде отдельных глав или параграфов. Законодательный опыт зарубежных стран подсказывает нам такое решение. Так, в Кодексе интеллектуальной собственности Франции нет развернутого раздела о наименованиях мест происхождения товара, имеется только единственная статья, в которой дано определение этого объекта, а правоотношения в этой области регулируются специальными законами. Рамки настоящей статьи не дают возможности затронуть другие вопросы, которые, конечно, имеются в отношении столь объемного законопроекта. В заключение хотелось бы вновь вкратце выразить свое отношение к настоящему законопроекту. Строго говоря, рассматриваемый законопроект нельзя признать частью четвертой ГК РФ, поскольку он перенасыщен нормами административного и трудового права. Полагаю, что за основу целесообразно принять проект части четвертой ГК РФ от 30 ноября 2001 г., внеся в него соответствующие изменения и дополнения, о которых говорилось выше <*>. Представленный же законопроект после его коренной переработки может быть воспринят в качестве проекта кодекса интеллектуальной собственности Российской Федерации. -------------------------------- <*> Подробнее см.: Еременко В. И. Гражданский кодекс Российской Федерации и интеллектуальная собственность. С. 45 - 49.

------------------------------------------------------------------

Название документа